Текст книги "Растворяясь во мне (ЛП)"
Автор книги: Кейт Дауес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
«Растворяясь во мне»
Кейт Дауес
Серия «Исчезающие» #2
Название – «Fade into You»/ «Растворяясь во мне»
Автор – «Kate Dawes»/ «Кейт Дауес»
Переводчик – Олеся Левина
Оформление – Наталия Павлова
Перевод подготовлен для – http://vk.com/beautiful_translation
Аннотация.
Немного слишком называть кого-то идеальным, и я не настолько наивна, чтобы
полагать, что такой человек вообще существует.
Я встретила прекрасного мужчину, у которого удивительное сердце, безграничные
амбиции, и он был без ума от меня.
Он защитил меня, когда я была в опасности. Он вознес меня на верх страсти, – как
физически, так и эмоционально.
Я никогда не позволяла упасть своим стенам настолько, никогда не разделяла такой
близости с кем-то прежде.
Я была так близка к совершенству, которого у меня никогда не было. И я обнаружила,
что ничего не дается без риска…
1.
Не знаю, как объяснить то, как странно было на следующее утро путешествовать по
Лос-Анджелесу на кабриолете Porche 911 Макса. Это было странно, потому что я
чувствовала себя такой свободной и окрыленной, но где-то в подсознании был холодок
страха, после случившегося с Крисом.
То, что началось, как ужасный вечер, обернулось в крыше-сносный секс с Максом,
и на следующее утро я здесь гоню в винодельческий район Калифорнии.
Он не сказал мне, куда мы собираемся в первую очередь. Он просто приехал к
маленькому аэропорту Боба Хоупа за пределами Бербанка (город в США, штат
Калифорния), где многие голливудские звезды держали свои личные самолеты.
Я была восхищена, когда он сказал мне, что самолет принадлежит ему. Я
наполовину ожидала, что он скажет мне, что нанял для нас рейс или что-то в этом роде. Я
не уверена почему. Макс был загружен. Он был Голливудской шишкой. Так почему бы ему
не иметь свой собственный самолет?
– Но я не умею летать на нем, – сказал он.
– Ох, ну, тогда я не очень впечатлена.
Он уловил мой сарказм и улыбнулся.
– Просто забирайся в самолет. Мой самолет.
И это было тем, что я сделала, – радостно прошагала, пока Макс следовал за мной,
шлепнув меня по заднице один раз.
Когда мы оторвались от земли, у нас был великолепный вид на побережье
Калифорнии. Будучи со Среднего Запада, у меня ни разу не было опыта с пляжами. Я
находила побережье Калифорнии, ту малую часть, что видела, захватывающим. Вид с
воздуха был даже более потрясающим.
Макс организовал завтрак в полете, и около тридцати минут поездки, мы пили
апельсиновый сок и кофе, и разделили поистине греховно-большую тарелку с
французскими тостами с ягодами, сливками и сиропом.
– Ты пытаешься сделать меня толстой, чтобы больше никто не захотел меня?
Макс оглядел меня снизу вверх.
– Одна тарелка французских тостов не сделает тебя толстой.
Я бросила в него салфеткой.
– Тупица. Ты знаешь, что не в этом суть вопроса.
Он проглотил последний кусочек своего завтрака с улыбкой, сделал глоток
апельсинового сока и сказал:
– Мне плевать, что кто-то еще хочет тебя. Они не смогут забрать тебя у меня.
– Добро пожаловать в Напу, – сказал Макс, когда мы приземлились.
Слышала об этом месте на протяжении всей своей жизни, но никогда не была здесь,
это было фантазией только в моей голове. Что-то подобное я чувствовала к Максу. Но он
был реальным. Так же, как и Напа. И мы были здесь, что обещало стать невероятными
выходными.
У Макса была машина, которая ждала нас в аэропорту, – ничего вычурного или
кричащего, просто старый, добрый забавный джип, который Макс вел, как будто что-то
украл.
Мы неслись по дороге, которая извивалась между виноградниками. Макс был, как
туристический гид, рассказывая мне всевозможные детали о различных винодельнях,
которые мы проезжали.
Наконец, мы остановились у коттеджа на склоне холма. Он был уединенным,
расположенный в чаще леса. Я выбралась из машины и огляделась вокруг, вдыхая
бодрящий, свежий воздух.
– Пошли, – сказал Макс, пока я пристально рассматривала сельскую местность,
наслаждаясь видом. – Будет достаточно времени для осмотра достопримечательностей.
Что я сейчас хочу – это тебя, внутри.
– Зачем, мистер Далтон? – сказала я, усилив поддельным, аристократическим
акцентом. – Что вы имеете в виду?
Я пыталась быть игривой. Мы повеселились, подшучивая и поддразнивая друг
друга на протяжении поездки сюда. Я ожидала, что он продолжит с беспечностью. Но он
не стал.
– Что я имею в виду, прекрасная Оливия, это тебя… голой, в кровати, чтобы я мог
провести свое время с тобой.
Он шагнул ко мне, и прежде чем я поняла, его рот оказался на мне. Мои губы
разомкнулись, позволяя ему скользнуть внутрь.
Макс приподнял меня и обернул мои ноги вокруг его талии, сомкнув мои лодыжки
у него за спиной. Он отправился к дивану. Что-то с этим мужчиной и диванами…
Он нежно усадил меня, и я почувствовала его эрекцию, которая прижималась у
меня между ног.
– Давай избавимся от этого на тебе, – он расстегнул пуговицу на моих слаксах,
расстегнул молнию на них, и начал спускать их вниз по моим бедрам и ногам. Когда он
снова меня поцеловал, он издал гортанный звук глубоко из своей груди, почти рычание,
смешанное с его теплым дыханием у моих губ.
Макс пробежался руками вверх по внутренней стороне моих ног, и скользнул
пальцем под резинку моих трусиков. Он удерживал зрительный контакт, когда я выгнулась
от его прикосновения и ощутила касание его пальца к моему клитору.
– Уже влажная, – сказал он.
– Ты оказываешь на меня такое воздействие.
Он снова меня поцеловал, сильно, страстно, вбирая мой язык в свой рот и
посасывая его. Его палец остался на моем клиторе, делая идеальные, маленькие круг
вокруг влажности. А потом он воспользовался своим большим пальцем, чтобы потереть
мой клитор, и я ощутила его, скользящего пальцем внутрь меня, потом вторым.
Наши лбы соприкоснулись и я посмотрела глубоко в его глаза, когда он дразнил
меня по полной. Он облизался у моих губ, и потом сказал:
– Я собираюсь довести тебя до такого состояния, пока ты не станешь умолять меня
трахнуть тебя.
– Я уже там, – сказала я, не задумываясь.
Он покачал головой слегка.
– Нет, еще нет. Мне судить об этом.
Макс продолжил целовать меня, пока его пальцы исследовали внутри, находя точку,
которая заставила меня извиваться. Он знал, что убедил меня. Он продолжил тереть прямо
там, пока я корчилась под ним.
Блять. Этот парень знал, как заставить меня кончить так хорошо, так легко.
Обычно, все равно….
Он остановился и поднялся, стоя на коленях на диване. Он стянул свою футболку
через голову. Мне нравилось наблюдать за тем, как его мышцы двигались под его кожей.
Он встал, расстегнул свой ремень, расстегнул молнию штанов, и быстро остался
стоять полностью обнаженным. Каждый раз, когда я видела его, я была в еще большем
восторге от его прекрасного тела. И казалось, он наслаждался тем, как я смотрела на него,
когда он просто стоял там, – полностью обнаженный для меня, его твердый член бурлил
страстью.
– Садись, – сказал он.
Его командирский тон в голосе вызвал покалывание во всем моем теле. Никогда
прежде у меня не было мужчины, который мог разговаривать со мной так, не разжигая во
мне небольшую обиду или выдавив из меня небольшой смешок. Но с Максом…ну, он был
другим во многих направлениях.
Он шагнул ко мне и, молча, направил свой член к моему рту. Я открыла рот и
почувствовала, как головка проскользнула по моим губам.
– Пососи меня здесь.
Опять, тупая, командирская натура его слов убедила меня доставить удовольствие
ему.
Головка его члена расположилась между моими поджатыми губами. Я нежно
пососала ее, потом задвигала языком круговыми движениями по ней. Капелька смазки
была моей наградой.
– Ты такая красивая, когда делаешь это. Сейчас возьми его полностью.
Макс положил свою руку сбоку моей головы, – его ладонь на моей щеке, его пальцы
были направлены вниз и свернулись под моим подбородком. Он удерживал мою голову на
месте, пока двигался вперед, медленно, трахая мой рот.
Я почувствовала, что его член стал тверже и больше, пока скользил вперед и назад в
моем рту.
Макс вытащил его через минуту или около того.
– Посмотри, что ты со мной делаешь, Оливия.
Его эрекция была толстой, наполненной, представшей на грани того, чтобы
извергнуться прямо перед моим лицом. Он был блестящий и гладкий после моего
посасывания. Указывающий прямо и немного вверх. Жаждущий. Готовый.
Макс переместился ко мне, нагнулся вниз и поцеловал меня решительно.
– Ложись на спину.
Я улеглась так, как он хотел.
Он опустился на свои колени передо мной, и меньше через две секунды его рот был
на мне. Его язык раздвинул меня и скользнул в мою влажную дырочку. Черт возьми, я
могу кончить, только от языка Макса, трахающего меня. Но я пока не хотела этого. Я
хотела наращивать темп медленно, прежде чем освободиться.
– Не кончай пока, – сказал он, как будто мог читать мои мысли. И, черт, ну, судя по
всему еще, он был способен сделать все это со мной, может, он мог читать их.
Губы Макса окружили мой клитор. Он втягивал его в свой рот, и мои бедра
толкнулись вперед, чтобы встретиться с его лицом.
Я посмотрела вниз на него. Его глаза были широко открыты, смотря прямо на меня.
Он наблюдал за моей реакцией. Только после этого, он снова скользнул пальцем в меня,
согнув его так, что он коснулся точки, которую нашел раньше. Я сжалась вокруг его
пальца, когда он массировал меня.
Он убрал лицо, но продолжил трахать меня пальцем. Сначала только одним, но
потом другой присоединился к нему. Мое зрение затуманилось от удовольствия, но я была
в состоянии посмотреть вниз моего тела и увидеть его, все еще наблюдающего за мной.
Наблюдающего, как я извивалась на диване и схватила одну из разбросанных подушек так
сильно, что, наверное, могла бы разорвать ее.
Я не думала, что мой голос сможет работать, но я обнаружила, что он мог, когда я
непроизвольно сказала, практически прокричала:
– Трахни меня, Макс. Трахни меня!
Так как он и сказал, – он довел меня до состояния, чтобы я умоляла его трахнуть
меня. И наконец-то, к счастью, это он и сделал…
С раскатанным презервативом на нем, он медленно толкнулся в меня. Глубоко.
Потом жестче, по самую рукоятку. Был небольшой укол боли, когда он растягивал меня, но
быстро это превратилось в удовольствие.
Так же как и в прошлый раз, когда мы трахались, Макс снова собрал оба мои
запястья своей сильной рукой и прижал мои руки сверху над моей головой, на спинке
дивана. Я раскачивалась назад и вперед под его толчками, которые набирали скорость и
интенсивность. Я могла видеть на его лице, как сильно он хотел меня, нуждался во мне,
держать меня, лежащей здесь с широко расставленными ногами для него, чтобы взять
меня так, как бы он не захотел…. И это был самый сексуальный взгляд, который я когда-
либо видела, на лице мужчины.
– Скажи мне, как это ощущается.
Я была почти бездыханной, но я сумела:
– Идеально.
Он врезался в меня сильнее, потом замер, его лицо было в паре дюймов от моего
лица.
– Ты идеальна.
Макс уронил свою голову и взял сосок в свой рот, жадно посасывая его, потом
пробежался своим языком по его краю, щелкая им по нему, заставляя его целиком
напрячься. Он плотно прижался своими губами к другому моему соску, и прилагал
давление, пока он удерживал его между своим языком и верхними зубами, – с одной
стороны нежно, сильнее с другой стороны, удовольствие с небольшой болью.
Я задержала свое дыхание и наконец, смогла выпустить его, сделав еще один вдох.
Я даже не осознавала, что делала это. Черт возьми, как далеко я позволила себе зайти, что
забыла дышать, когда он делал все эти вещи со мной?
Он отпустил мои запястья, потом обернул свои руки вокруг моих лодыжек и поднял
их вверх перед собой, потом над собой, так что я легла на бок.
Он все еще глубоко зарыт во мне.
– Скажи мое имя.
У меня не было силы вдохнуть, чтоб сказать что-то, – мои легкие работали
сверхурочно, почти задыхаясь.
– Скажи мое имя, Оливия.
– Ма-Макс…
– Оливия.
– Макс.
Его толчки усиливались, сильнее и глубже.
– Оливия.
При любых других обстоятельствах, находясь с кем-то и повторяя имена друг друга
без остановок, показалось бы мне глупым. Детская игра. Но сейчас все было далеко за
пределами игры. Это была словесная связь. Только мы вдвоем, наедине, трахаемся,
называя имена друг друга.
Макс все еще стоял на коленях на полу со мной, лежащей на боку на диване, он
соединился идеально. Одна его рука была на моем бедре, другая на моей заднице, пока он
вколачивался в меня.
Я схватила подушку и положила ее на свое лицо. Я хотела кричать от нереальных
ощущений, и хотела приглушить звук. Но Макс потянулся и отобрал подушку.
– Я хочу слышать тебя.
Когда я застонала и тяжело задышала, Макс наклонился ко мне. Он перевернул
меня на живот и опустил мои колени на пол, мои руки остались по-прежнему на диване.
Сзади, он скользнул глубже в меня, пока его бедра не столкнулись с моей задницей.
– Впусти все, Оливия.
Я прокричала и «Ох», потом «Да!», и потом его имя.
– Вот и все.
Макс пригладил мои волосы на одну сторону, обнажая мою шею. Я почувствовала
его губы на ней, а потом твердые кончики его зубов царапнули меня.
Блять. Было похоже, что он хотел съесть меня, поглотить полностью…
Его рот был все еще на моей шее, он добрался до моего бедра. Я почувствовала, как
его палец остановился на моем клиторе, и он начал выводит круги по нему. Я уронила
свою голову на диван и просто отступила, – весь контроль полностью уступила Максу.
– Кончи для меня, – прошептал он. – Сейчас.
Я не могла сдерживаться. Моментально, начавшийся оргазм вспыхнул в моем теле,
а моя киска стала сокращаться вокруг его члена.
Он замедлил свои толчки, медленно раскачиваясь в моем оргазме. А потом я
ощутила, как его член задрожал и запульсировал. Потом его дыхание стало тяжелее у моей
шеи, – горячее и сексуальнее.
– Блять, – простонал он, когда начал кончать.
2.
Я была готова немного вздремнуть после этого раунда невероятного секса, но
Максу не терпелось показать мне окрестности виноградников. Также он сказал, что
голоден, и я начала подозревать, что настоящей причиной, чтобы куда-то выйти было, что
он хотел есть. Что есть в мужчинах, которые едят после секса? Что-то чувственное,
наверное. Судя по дикости Макса на диване раньше, полагаю, что это верное
предположение.
Мы приняли душ вместе. Макс вымыл мои волосы, – необычайно интимная и
эротическая вещь, по моему мнению. Мне нравилось то, как мои руки скользили по всему
его голому, намыленному телу. Идея «вздремнуть» забыта. Я могла бы простоять под
таким душем весь день.
Но нужно было столько сделать, столько увидеть.
Мы перекусили в ресторане с Калифорнийской кухней, на открытой веранде, с
видом на поля винограда, которые, казалось, были бесконечными.
– Ну и как?
Мы перешли от салата к обмену лепешками со свежими местными томатами,
артишоками, луком, грибами, покрытыми травами и слоем свежей домашней моццареллы.
– Невероятно, – сказала я. – Я даже не могу назвать это пиццей.
– Более здоровая ее разновидность. Еще вина?
Я кивнула, а не сказала, кусая уже в очередной раз.
Мы насладились несколькими минутами тишины, а потом я спросила Макса, пишет
ли он все еще сценарии к фильмам.
– Все время.
– Ты собираешься снять один из них?
Макс глотнул вина, поставил бокал на стол, и тяжелый вздох покинул его рот.
– Вероятно, нет.
– Почему?
– Сейчас я пишу только для себя. Думаю, я сказал все, что хотел сказать в фильмах,
которые уже сняты.
Было что-то в его лице, что сказало мне – он не хочет разговаривать об этом. Может
быть, что-то типа сожаления, или раскаяния, или… может, истощения.
– Не уверен, как долго собираюсь заниматься этим, – сказал он. И быстро добавил. –
Но это только между нами.
Я представила, что фильм, который он снимет с нашим клиентом, Жаклин Матерс,
может быть его последним. Я прочитала сценарий и подумала, что это может стать
удивительным фильмом. Думать о том, что я сыграла какую-то небольшую роль в
создании того, что может стать последним фильмом Макса Далтона, было захватывающим
и пугающим в то же время.
Наиболее важен, однако, тот факт, что он явно поделился секретом со мной. Он
доверял мне достаточно, чтобы рассказать о том, что он подумывает выйти из бизнеса. Нет
никакой возможности, что я разрушу его доверие.
– Хорошо, – сказала я. – так ты пишешь для себя. И все эти сценарии повсюду у тебя
валяются?
– Нет, не валяются повсюду, – он улыбнулся. – Я храню их все в ящике письменного
стола. Который, – добавил он. – Заперт, так что, даже не думай украсть и продать их на
Ebay.
– Чего?
Макс от души рассмеялся.
– Боже, с тобой весело дразниться, ты знаешь это?
– У нас неплохой стеб.
– Да, это так.
Он поднял свое вино, мы чокнулись и выпили.
Мы провели, по крайней мере, еще один ленивый час, разглядывая виноградники,
разглядывая друг друга, поддерживая, по большей части, легкий разговор.
– На что он способен?
Я пожала плечами.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты рассказала мне, что он сделал той ночью, но там есть что-то еще?
– Нет.
Его брови приподнялись.
– Честно?
– Честно. И я бы предпочла не разговаривать о нем сейчас.
– Оливия, если я буду защищать тебя, я должен знать…
– Я не нуждаюсь в твоей защите – сказала я, немного более едко, чем предполагала.
– Если он вернется, я вызову копов.
Макс покачал своей головой.
– Они ничего не сделают. По крайней мере, пока он не пересечет последнюю черту
и попытается причинить тебе боль, или, на самом деле, навредит тебе.
Я знала, что он был прав. К тому же, был главный аспект, почему я держала его
подальше от моей семьи.
Но в этот раз, тем не менее, сейчас, когда Крис появился в Лос-Анджелесе, я начала
думать, что вероятно, там было намного больше одержимой, управляемой злости. Но, что
мне делать? Рассказать об этом страхе Максу? Что тогда? Я точно не знала, на что вообще
Макс был способен. На самом деле, я хотела, чтобы Крис убрался обратно в Огайо, и
оставался там.
В равной степени, я хотела уйти от темы Криса. Это должно было быть
воображаемое бегство в выходные. Они так начались, но Макс беспокоится насчет Криса и
отвлекся. Я должна вернуть вещи на свои места.
– Расскажи мне побольше о себе.
Он посмотрел на меня.
– Что ты хочешь узнать?
Я секунду раздумывала над этим, потом ответила:
– Обо всем.
– Это долго.
– Мы торопимся?
Макс улыбнулся и глотнул своего вина. Потом он рассказал историю своей жизни.
3.
Оказывается, что он тоже со Среднего запада. Так что у нас было кое-что общее. В
тот день, когда я встретила его, позднее я отправилась на поиски его в Интернете, я не
видела никакой информации об его происхождении, кроме его возраста. Его страничка в
Википедии состояла в основном из профессиональных данных, тогда мне было это
интересно, но теперь мне нужно было узнать больше о Максе-мужчине, а не Максе-
Большой-Голливудской-Шишке.
Он был единственным ребенком. Его отец занимался продажей одежды для
мужчин, его мать была учителем, оба, из которых хотели, чтобы Макс пошел в колледж и
получил степень по бизнесу. Но Максу это было не интересно.
Большинство его подростковых лет прошло в кинотеатрах и библиотеках, поглощая
фильмы и литературу. Он был абсолютно увлечен идеей о выборе персонажей и истории,
выходящей, казалось бы, из ни откуда. Он сказал, что помнил ночи в кровати, таращась в
потолок, в полном изумлении, что великие фильмы и великие книги начинались с пустой
страницы, и чьи-то мысли, желания и мечты заполнили страницы в виде персонажей и
истории.
Кое-что из ничего. Даже плохие книги и плохие фильмы были продуктом чей-то
тяжелой работы и воображения, так что, по мнению Макса, они заслуживали уважения,
даже если они лично к нему не обращались.
Он начал заполнять тетради идеями, – сюжеты, персонажи, сцены, – все огромная
мешанина из вещей, которые текли из его головы, когда ручка касалась бумаги. Так он
проводил большую часть своего свободного времени. Даже несколько раз это было время,
в которое он должен был учиться.
Когда ему исполнилось шестнадцать, он прекратил ходить в церковь, к огромному
разочарованию своих родителей. Это не было его отказом от его воспитания, поскольку у
него было новая направленность. Все, что он хотел делать, – это писать и любое время,
которое он тратил не на это, по его мнению, было зря потраченным. Когда он озвучил свое
желание прекратить проводить по два-три часа каждое воскресенье в церкви, разгорелась
огромная дискуссия, и он ушел из дома на три дня.
– Я должен был вернуться. У меня не было денег, а дома была еда, – сказал он мне с
ухмылкой.
Его родители были счастливы, что он вернулся домой, по крайней мере, в первую
ночь. На следующий день он начали раздавать указания: больше школьных заданий,
меньше времени играя в то, что его отец называл «время-потраченное-на-писанину», и
главным требованием стало – продолжить ходить в церковь.
Макс сдался. Он продолжил ходить в церковь, но проводил больше время
занимаясь написанием в голове. Тогда он и осознал, что его память, как стальной капкан –
он мог записывать мысли, даже редактировать их, и когда он приходил домой, он мог
неистово строчить их в круговороте восторга.
– Это было подъемом, – сказал он. – Тот факт, что я мог делать это, был большим
доказательством для меня, что я был рожден, чтобы стать писателем.
Итак, это работало некоторое время. Потом пришла неизбежная схватка с его
родителями о том, в какой колледж он поедет учиться. Они, конечно, хотели, чтобы он
пошел в местную, государственную школу, куда бы пошел его отец, если бы у него были
умственные способности и деньги, когда он был в возрасте Макса. Макс был непреклонен
в своем желании пойти в киношколу. Его родители сказали, что нет ни малейшего шанса,
что они станут платить за него, если он пойдет в Калифорнийский колледж в Лос-
Анджелесе, где Макс хотел начать свою студенческую работу, а потом представить ее
киношколе на своем первом году обучения, как было указанно в требованиях к
поступающим.
Его родители даже не хотели, чтобы он подавал заявление в Калифорнийский
колледж, но он отправил его вместе с гонораром, оплаченным из его сбережений от
подработки в кинотеатре.
Так было до того, как его родители признались, что достали его заявление в
Калифорнийский колледж из почтового ящика, те несколько месяцев назад. Макс не мог
поверить.
Наедине со своим отцом однажды днем, пока его мама была в магазине, Макс
сцепился с ним.
– Прекрати бить маму.
Отец Макса повернулся к нему лицом.
– Что ты собираешься делать?
Макс шагнул ближе к своему отцу, и посмотрел на него сверху вниз. В тот момент,
Макс был на несколько дюймов выше, чем отец. Он также перевесил его не меньше, чем
на двадцать фунтов, – это все были мышцы.
– Коснись мамы снова и узнаешь, что я собираюсь сделать.
Отец Макса рассмеялся, но ничего не сказал.
– И всегда есть полиция, – добавил Макс.
– Так, – спросил его отец, – что ты собираешься делать? Шантажировать меня?
Макс только рассмеялся и вышел из комнаты. Его отец был засранцем по
отношению к нему, никогда не давал Максу свободы, которую он хотел или, которая была
нужна ему, всегда относился к нему, как будто он был не способен сделать что-то
правильно, прикладываясь своим ремнем к Максу, или ударяя его тыльной стороной своей
ладони, которая саднила из-за поддельного кольца колледжа отца Макса (вещь, которую он
носил, чтобы впечатлить людей). Ну, а теперь все это изменилось. Макс мог поднять руку
на своего отца.
Макс знал, что он должен сделать, и он вынашивал свой план следующие несколько
недель.
Он должен был уйти из дома, забрав триста шестьдесят один доллар, которые у
него были на его счету, и автостопом проехать полстраны к Голливуду. Но, вероятно, этого
не было достаточно.
Он никогда и не думал шантажировать своего отца, до того как он сам не поднял
вопрос. Сейчас это выглядело, как чертовски хорошая идея. С тех пор, как у Макса
появилось кое-что еще на его отца. Так, за два дня, до того как Макс сбежал из города, он
пришел в магазин, где работал его отец, и сказал, что ему нужно пять тысяч долларов.
Его отец не задавал никаких вопросов. Он просто выписал чек. В конечном итоге,
что ему было сказать, когда Макс рассказал ему, что он знает об Анетт и Роберте, двух
женщинах, с которым его отец имеет дело (Роберта была еще в деле, насколько Максу
было известно). Отец Макса даже не выглядел шокированным, не спрашивал, откуда Макс
узнал.
Когда Макс покидал кабинет, он повернулся и посмотрел на своего отца. Его взгляд
был изможденным, и, казалось, что он утратил всю надежду на нормальные отношения со
своим сыном.
За два дня до его семнадцатилетия, Макс сказал своей матери паковать все свои
любимые вещи, но только в два чемодана. В утро его дня рождения, после того, как отец
ушел на работу, Макс и его мать сели в автобус. Он направлялся в Южную Калифорнию.
Именно в этой автобусной поездке, мать Макса сказала, что она всегда хотела для него
того, что он хотел сам, и соглашалась с отцом только потому, что у него была власть над
ней. Макс сказал, что он обо всем знал.
Следующие три года, Макс работал в кинотеатрах, ресторанах и на заправках, пока
не окончил высшую школу. Его мама получила работу помощника учителя в средней
школе.
Он наконец-то устроился на работу, которая была ему интересна: в качестве
ведущего обзорных туров на туристическом автобусе. Он был впечатлен владельцем
туристического автобуса, его обширными, почти маниакальными знаниями Голливуда. Это
привело его к налаживанию связей с кем-то, кто работал в качестве младшего помощника
продюсера на студии MGM. Он был почти одной ногой там.
Макс начал оставлять свои первые сценарии, раскладывая их по студии, – в
различных конференц-залах, почтовых ящиках, под лобовыми стеклами машин,
припаркованных на местах обозначенных именами больших шишек.
Именно так он и продал свой первый сценарий. Он был сценаристом-самоучкой,
без агента и всего остального, до того как ему исполнился двадцать один год.
К тому времени, как ему исполнилось двадцать пять у него уже было три
блокбастера, номинация на Оскар, и его следующим шагом стал переход к режиссуре и
продюсированию. Но с тех пор, он не был счастлив.
– И, – сказал он мне, – до сих пор я никогда не рассказывал своей маме, что знал о
папиных изменах.
– Ты бы его уничтожил.
Он кивнул.
– Я знаю. Но это б уничтожило и мою маму тоже. Но сейчас она счастлива. Она
живет в «Тысяче Дубов». Недалеко от меня, но и не слишком близко. Ей не хочется
находиться в самом сердце всего Голливудского действа.
– А твой папа?
– Ничего о нем не слышал годами.
Мы устали сидеть за столом, поэтому Макс предложил прогуляться по
виноградникам. До меня только дошло, что за всю историю, что он только что рассказал,
он ни разу не упомянул о подружках.
4.
Вместо того, чтобы сходить за едой, Макс приготовил на гриле лосося и огромную
миску салата, и мы ели на полу в домике. Первоначальным планом был вечерний пикник,
но погода преподнесла неожиданный – и редкий – тропический дождь.
Кулинарные способности Макса оказались столь впечатляющими, как и все
остальное, что он делал. Еда была вкусной, а обстановка романтичной. Только мы вдвоем,
сидящие на большом одеяле, потрескивающий огонь и мелодии Гарри Конника мл
обеспечивали нам музыкальное сопровождение.
Позже, Макс снова меня поразил. Но на этот раз мы были в кровати. У меня было
три оргазма, а у него – один, чем позже я его дразнила, что казалось справедливым
соотношением.
В воскресенье утром я проснулась в пустой кровати. Я позвала Макса, думая, что
он может быть в соседней комнате, но ответа не последовало. Я выбралась из постели,
завернулась в простыни, прошла через кабинет, и осмотрела огромную веранду. Но Макса
не было видно.
Я огляделась в поисках записки. Ничего.
Я начала переживать, когда услышала, как открывается дверь, и он зашел в дом,
вспотевший и с отдышкой.
– Доброе утро.
– Привет. Где ты был?
– Ходил на пробежку. Я уже был в миле отсюда, когда понял, что должен был
оставить записку, на случай если ты проснешься. Извини.
Я подошла к нему.
– Я весь потный.
– Мне плевать, – сказала я, обнимая его руками. Простыня упала на пол, оставив
меня стоять голой там.
Макс поцеловал меня в щеку, нежно отодвинул меня, посмотрел сверху вниз на
меня и сказал:
– Ты одета в мою любимую одежду.
Прежде чем я успела ответить, я услышала, как звонит мой телефон. Я достала его
из сумочки. Это был звонок от Кристалл. Если бы она не была моей соседкой, я бы просто
перенаправила его на голосовую почту. Но я ответила.
– Ты в порядке? – выпалила она.
– Да. А что?
– Тебя не было все выходные. Я начала беспокоиться.
Мне не нужен был громкоговоритель, потому что громкость была достаточно
большой, а в комнате было достаточно тихо, поэтому Макс мог слышать Кристалл. Я
посмотрела на него и закатила глаза. Кристалл беспокоилась за меня? Я была удивлена,
что она вообще заметила, что я уехала.
– Не о чем беспокоиться. Я в Напе.
– Охх, хорошо. С Максом?
– Да.
– Ну, я позволю тебе вернуться к тому, что ты делала с ним, – в смысле, я позволю
тебе вернуться к нему, – она рассмеялась.
– Ладно, – сказала я. – Я вернусь сегодня попозже.
Мы остались в Напе на обед и отправились на частную экскурсию в одну из
старейших виноделен в области, в сопровождении внука основателя, который выглядел на
возраст Макса или около тридцати, не больше. Его жена присоединилась к нам, и я не раз
ловила ее, смотрящую на Макса так, как было довольно рискованно, учитывая, что ее муж
стоял прямо здесь.
Возможно, это и беспокоило меня в определенный момент моей жизни. Может
быть, даже несколько недель назад. Но я становилась более спокойной от чувства, что
Макс хотел меня и только меня, поэтому меня не волновало, как она на него смотрела. К
тому же, то, как Макс держал меня, заставило меня подумать, что он тоже заметил это, и
это должно было меня успокоить.
Звучит смешно, я знаю. В конечном итоге, что он вообще мог сделать? Потерять
меня где-то на территории виноградника, найти способ отвлечь ее мужа, и смыться в
какое-нибудь уединенное местечко и трахнуть ее?
Но Макс знал, как мне было нелегко. Я недвусмысленно дала ему понять, что я
сомневаюсь в своей способности поддерживать его образ жизни. К этому времени, думаю,
я справлялась неплохо. Но мне еще нравится думать, что его крепкая хватка на мне была
знаком… не столько для нее, сколько для меня.
В самолете по пути домой, я подняла тему, которую избегала накануне и спросила
его о личной жизни.
– Я думал, что мы собирались вздремнуть по дороге домой, – сказал он.
– Когда это мы решили?
– Не мы, а я.
– Хорошо, – сказала я. – Ну, я накладываю вето на эту идею. Так что начинай
