Текст книги "Тоннель в Паддингтоне (СИ)"

Автор книги: Кейт Андерсенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Желтые розы. Трубка пятая.

Часть 5. Бретт

* * *

– Прошу простить за столь ранний визит, – в прихожую ввалился... сияющий, как начищенный медный чайник, Вудроу Бейкер. Стащил мокрый кепи со взлохмаченной головы, отряхивая дождевые капли прямо на деревянные половицы. И расплылся в липово виноватой улыбке: – Но увидел свет – а у меня в кармане свежая газета, в пакете – слишком большая для одного порция печенья, да и обсудить нам много чего есть – дай, думаю, загляну на чай или завтрак.

Сказать, что Кензи была ошеломлена – значит ничего не сказать. Девушка застыла перед дверью, не в силах вымолвить ни слова.

Дятла же распирало от гордости: что ж, вчера инспектор внаглую завладел вниманием Кензи – клаксон, экипаж, проблески разума и прочий наносной блеск. И пусть. Но это он – Бейкер – приметил и спас Мун еще в Паддингтоне: и надутому бобби из Скотленд-ярда ничего не светит. Вчера на ночь глядя он замел лягушатника и официально обвинил в желто-розовых убийствах. За завтраком Кензи увидит яркую передовицу "Таймс". Но в момент ее расстройства непроходимой тупостью Дьюхарста рядом будет он, умный и надежный Вуд Бейкер. Она увидит разницу и думать забудет о Колине Дьюхарсте с его чертовым самоходным экипажем.

Но из-за плеча потерявшей дар речи хозяйки покровительственно выступила Матильда Блер, и расхорохорившийся репортер умолк.

– Это что за молодой человек?

– Вуд Бейкер, к вашим услугам, мэм, – Дятел шаркнул ногой вполне прилично и галантно и продолжил жизнерадостно: – Вижу, ты не ложилась со вчера, Кензи? Думала о деле? "Таймс" как раз напечатал новости, я прямо из типографии...

Смелым шагом Вуд намылился в сторону кухни: Кензи захотелось прихлопнуть наглеца домашней туфлей. Но первой его остановила трость миссис Блер. А Кензи полетел ледяной упрек:

– Мисс Мун, похоже, одного кавалера вам не достаточно?.. Вопрос опекунства закрыт. Дора, собирай вещи.

– Это кто же у нее кавалер? – вмиг нахмурился Бейкер, пропустив мимо ушей последующие заявления пожилой леди.

Неужели Дьюхарст успел официально начать ухаживания?!

– Некий инспектор с самоходным экипажем, – пояснила миссис Блер преувеличенно учтиво. – Полагаю, это не вы?

Репортер сжал кулаки, хрустнув бумажным пакетом с печеньем в одном и выжав остатки воды с кепи на ковер другим. Желваки будто скатились со скул в шею. Будь проклят этот экипаж. Он знал!

– Тетя, – ситуацию вновь спасла появившаяся Дороти, успевшая целомудренно закутаться в шаль, – это же брат Кензи. Не раздувайте трагедию, я останусь в Лондоне. Начинайте оформлять бумаги.

– Брат?

Брови миссис Блер поползли кверху, когда она яростно обернулась ко все еще растерянной Кензи:

– Ты разве не говорила, что у тебя не осталось никакой родни?.. Я из жалости и...

Значит, это тетушка Доры, а не Кензи. Работодатель. Брат – не самый лучший расклад, но на первое время дающий больше преимуществ, чем кавалер... Дятел думал недолго – вызов брошен, вызов принят.

– Скорее, кузен, – он вольно притянул Кензи за плечо, и жилка маленькой победы забилась у него в горле. – Наши бабушки были сестрами. Но росли-то мы вместе... Сестренка и не догадывалась, что мы столкнемся в Лондоне. Нас, работников "Таймс" – знаете – носит туда и сюда по свету... Сегодня здесь, завтра там... Так что я рассчитываю на чай, Кен?..

Не то речь, не то панибратский жест миссис Блер явно не понравились. Она посмотрела вновь на притихшую Кензи Мун, которая руку "кузена" и сбрасывать не пыталась.

– Дорогуша, а ты что же – язык проглотила?

Соберись, Кензи. Версия с кузеном не так уж и плоха. Ты ведь хочешь остаться в Лондоне. Стать опекуном Доры, девушкой Колина и сестрой Бейкера – не такая уж и ужасная плата за это. И даже работать и содержать дом с ребенком. Другие справляются – почему тебе бы не смочь?..

– Простите... – вымученно улыбнулась Мун. – Вчера, наверное, переутомилась, да и спала кое-как... С трудом... думается, – озорные глазки Доры выражали полное одобрение и поддержку, как и мокрая, но такая живая и теплая рука Вуда на плече. Впервые она почувствовала, что здесь, в столице, у нее есть друзья. Дальше пошло бодрее: – Видите ли, миссис Блер, я... и вправду хотела надавить на вашу жалость. Родня у меня имеется, и не маленькая. А то, что встречу здесь... – она подняла лицо и едва не уткнулась в оказавшуюся чрезмерно близко довольную улыбку Вуда, – его вот...

Толкнула локтем в бок смешливо.

– Пошли чай пить, братец. И вы, миссис Блер – вы ведь хотели чаю выпить. Вуд, это миссис Матильда Блер, тетушка Доры.

– А Кензи теперь будет моим опекуном, – доверительно подхватила локоть друга Дороти и потянула на кухню.

– Нам скоро в церковь, – сварливо заметила бедная тетушка.

У нее не осталось никаких шансов.

* * *

Всю дорогу до церкви – они отправились вчетвером: миссис Блер (несколько растерявшая спесь, но с мрачной уверенностью вышагивавшая под зонтом), Кензи Мун (переодевшаяся в свое тартановое платье – ибо голубое следовало еще отчистить – старательно сохраняющая каменное выражение лица), Дороти Блер (довольная жизнью и очередной победой, безукоризненно причесанная и одетая по всем правилам траура) и миссис Миранда Митчем (дама крайней степени чопорности, невысокого роста и обширных форм, затянутых в старомодное глухое под подбородок платье).

Так вот – всю дорогу до церкви Кензи Мун гадала, что теперь. Где искать работу? Как обеспечивать себя и девочку? Справится ли она? Почему она согласилась? Как смел Вуд ворваться и объявить себя ее кузеном, чтоб его келпи сожрали?!. Каким боком дубина Дьюхарст стал ее кавалером? И как теперь не сорвать свою репутацию и не укатиться в трущобы из этого благословенного маленького дома на *-авеню? А что, если миссис Митчем...

– Теперь я смогу называть тебя «Кензи» не только в приватной беседе, – шепнула радостно Дороти, дернув рукав гувернантки при первом удобном случае. – Ты не рада? – обеспокоенно заглянула ей в отсутствующие глаза. – Ты не… не хочешь?..

Столько отчаяния прозвучало в этом вопросе, что нельзя было не остановиться, не отставить все страхи вкупе с переживаниями. Махнув рукой на дам и дождь, Кензи взяла девочку за руку, присела напротив, придерживая зонтик над ними обеими прямо у входа в церковь. Тепло улыбнулась и, отпустив пальцы, потрепала по румяной щеке.

– Думаю, все просто получилось очень внезапно. Но заботиться о тебе мне в радость, Дора – поверь.

Личико девочки озарилось довольной улыбкой.

– Тогда, может быть, нам незачем тратить время в церкви?.. Ведь Вуд привез нам газету, а бабушка и почитать перед службой не дала... Там наверняка что-то важное!

Качая головой, Кензи поднялась, протянула девочке ладонь. Та с радостью за нее ухватилась. Миссис Митчем и миссис Блер остановились у дверей церкви и с молчаливыми взглядами торопили своих молодых спутниц.

– Прочитаем дома, никуда "Таймс" не сбежит. Репутация, – с улыбкой процедила сквозь зубы Кензи, подтягивая девочку ко входу, – нам с тобой сейчас важна как никогда. Или ты отправишься в провинцию к двоюродным братьям, а я – в Хайленд.

– Неправда, ты можешь просто поискать другое жилье.

– Найти жилье, как и работу, не так просто, как тебе кажется. Ладно, Дора, поговорим позднее.

И, тем не менее, Дороти на службе была вознаграждена по-своему. После ее окончания она услышала в разговорах модных барышень нечто, что тут же сообщила Кензи. То, что было в свежей газете, которая ждет их дома.

Совершенный скандал – «Паризьен» закрыт, потому что его владелец арестован по подозрению в совершении убийства. Или даже двух.

На выходе из церкви первый же мальчишка-разносчик подтвердил сплетню оглушительным криком: "Скандал сезона! Лягушатник-убийца!".

* * *

На беду инспектора, Кензи Мун сплавила миссис Блер к соседке под прикрытием прогулки в разъяснившуюся погоду и купила ту самую газету. Дятел распинался о розовом «мяснике», которым полиция обозвала «лягушатника» Жиля Дидье. Бог знает что за ересь!

– Вы с ума сошли?! – ворвалась шотландка в кабинет Дьюхарста, буркнув кому-то на проходной «я его невеста, мне можно».

Дороти брякнула:

– А я ее воспитанница, – и протиснулась следом.

Дьюхарст еще не знал, почему их пропустили, потому лишь приподнял лицо от возмутительной статьи со снисходительной улыбкой:

– Вероятно, раз вы здесь. Обе, – пришлось добавить, когда появилась Дороти.

– Дидье – убийца?.. – Кензи обличительно ткнула ему в лицо свой пропахший влагой и краской "Таймс".

– А в чем проблема? – поднял бровь Колин. И подмигнул сочувственно: – Толстяк понравился?

Хотелось над ней поиздеваться. И уже не бесило так, что она врывается ураганом всюду, что она вообще в принципе – всюду. Хотелось только улыбнуться и развести руками – селяви. Еще и то же самое платье, что в Паддингтоне в тот роковой день. А он, дурак, злился. И не замечал, что ее глаза горят, как звезды.

– С чего вы решили, что он виновен? – нахмурилась Кензи, уловив лирическое настроение инспектора, и настороженно присела на свободный стул.

– Розы, – пожал плечами Дьюхарст. – Вы сами говорили – больше некому было знать, что он их выбросил. Мотив у него тоже был.

Кензи посмотрела прямо перед собой. Тупость Колина непроходима, и напрямик ему ничего не докажешь. Дороти пожевала губы. Это она говорила про розы и Жиля, вообще-то – не Кензи.

Дьюхарст собрался предложить обеим дамам чаю, когда гувернантка с гор изрекла:

– Давайте спросим Джонса.

Инспектор, открывший было рот в учтивом намерении, тут же его закрыл. Ну, да. Селяви. У Мун снова идеи.

– А Джонс здесь при чем?

– Вы ведь его еще не отпустили?.. Вот и ходить далеко не надо. Парень ошивался около «Паризьен» в ожидании Лорелеи – так? Значит, может нам сказать, кто там побывал. Вы закрываете дело, а вопросов в нем по-прежнему больше, чем ответов. А Бретта вы проверили? А...

Вот так всегда. Дьюхарст досадливо хлопнул ладонью по столу. Вот пусть и не знает тогда, что они у Жиля нашли все три потерянные рукописи в леднике. Француз клялся, что не знает, как они там оказались.

* * *

– Жиль? Конечно, – с готовностью преданного пса кивнул Джонс, расплываясь в улыбке при виде Кензи. – Я заплатил ему за ночлежку, не хватало еще французу с Лори в одном доме ночевать!

Дьюхарст крякнул. Кензи отпустила инспектору торжествующее «ну?». Хоть в чем-то она сегодня не идиот.

Опека над Дороти и Вуд-кузен... И поиски работы. Где?! Как?!.

– Но Лори так и не вышла, да? – коварно нежным голоском поинтересовалась Дороти Блер.

Джонс вскинулся.

– Эй, я же сказал – мы с ней гуляли! Что это за девчонка, вообще? Инспектор?..

– Приведите-ка Жиля Дидье, – утирая пот со лба, крикнул констеблю инспектор. – Джонс, никто с тобой не гулял. А вот с кем гулял ты – это вопрос, ты не думаешь? А вы, леди Блер, соизвольте не вмешиваться пока.

Джонс съежился. "Леди Блэр" – это прозвучало серьезно.

– Я не... Я же...

Мун и Дьюхарст многозначительно переглянулись.

– Очная ставка? – не то уточнила, не то предложила Мун.

Тот кивнул.

– Уже вот где сидят, – провел он ребром ладони по собственной шее.

Джек Джонс, было поверивший в освобождение, побледнел. Кензи Мун усмехнулась и облокотилась о стену, складывая руки на груди. Бедняга, заметив, как шотландка внезапно перестала быть «хорошим копом», совсем стушевался.

Ввели Жиля Дидье. Хозяин скандального «Паризьен» выглядел помято и несчастно. Француз неприязненно покосился на парня из издательства.

– Что, тоже замели? – почитай, выплюнул он. – И поделом.

– Так, мез ами, – ударил по столу кулаками инспектор, наклонившись вперед, – больше не юлим и не выгораживаем никого. Нам нужно найти Лорелею.

– И спасти, – добавила Кензи. – Похоже, ваша прелестница попала в переделку. Восстановить картину произошедшего – в ваших же интересах, если хотите снова увидеть Лори. Живой.

Джонс покраснел, Дидье побледнел. Инспектор начал допрос, жестом умоляя вездесущую Кензи молчать.

– Итак, вы, Джонс, встретились с Лорелеей после инсценировки ее исчезновения и привели в «Паризьен», так?

– Да, – кивнул Джонс.

– Во сколько это было?

– Э-э… около девяти утра.

– И что вы делали потом?

– Отправился на службу. Розу уже нашли, и там начался переполох.

Кензи сделала себе мысленную пометку.

– Дидье, Лорелея появилась в девять утра? Джонс прав?

Дидье пожевал щеки, но угрюмо согласился.

– Уи.

– Во сколько Джонс вернулся с цветами и запиской?

– Около пяти. После чая, – припомнил Дидье. – Все столики были заняты.

– Чем была занята Лорелея с девяти до пяти? – таки влезла в допрос Кензи.

– Ну… я не следил… – пролепетал Жиль Дидье.

Из тона можно было заключить, что очень даже следил.

– Но она не выходила! – покраснев до кончиков ушей, поспешно добавил толстяк.

Сдал себя с потрохами. Следил, как пить дать. В замочную скважину.

– Передавала, может быть, кому какую записку? – уточнила Мун, перебирая кружево на собственной манжете. – Встречалась с кем-то в зале?

С такими врунами нужно к каждой детали цепляться.

Дидье помотал головой.

– В комнате она писала? Читала? Спала?

Инспектор Дьюхарст тоже уловил, что француз темнит. Слава ему и хвала – хоть какой-то прогресс.

– Пи… сала, – с заминкой подтвердил покрасневший Дидье.

– Мерзавец! – взвился Джонс на своем стуле, но констебль его удержал. – Ты за ней подглядывал!

Дошло до парня.

– Будто ты не пытался! – поднял бровь толстяк. – И в квартире у нее ночь не провел? А меня выпер!

Дьюхарст снова бухнул кулаком по столу.

– Молчать! – гаркнул он. – Идем по порядку. Значит, Лорелея что-то писала, но записок никому не передавала и не выходила. Куда в таком случае делась ее писанина?

Дидье снова покраснел. Кензи шумно выдохнула через зубы.

– Дидье, вы понимаете, что из-за вас жизнь девушки висит на волоске?

– Письмо… Александру Бретту…

– Откуда знаете, что ему?

– Она… просила отправить, но… – и тут Дидье неожиданно взорвался: – Буду я этому казанове письма моей Лори передавать! Я его сжег.

– Он! – в отчаянии воскликнул Джонс. – Она ему все равно писала?!. После всего, что было между нами?!.

Болван и врун. Один и второй. Все же, в мире куча мала болванов похуже инспектора Дьюхарста. А он еще даже ничего.

– Но вы хотя бы его прочитали? – спросила Кензи, пока инспектор, видимо, переживал подобное справедливое возмущение.

Жиль Дидье опустил голову.

– Она уличала его в обмане… И требовала вернуть рукопись. Назначала время и место. А потом Лори собиралась тайком уехать из города. Думаю, это она и сделала… Почему вы не верите?

– Хотя бы потому, что вы этого не говорили, – зло отрезал Дьюхарст. – Где была назначена встреча – и вы о таком молчали?!

– На вокзале Виктория... Так Бретт все равно ничего не узнал.

– Зато теперь мы знаем, где искать Лорелею! Во сколько?

– В субботу в десять...

– Проклятье, – рыкнул Колин Дьюхарст и грохнул кулаками по столу. – Констебль! Экипаж!

Кензи мягко остановила инспектора, поймав за локоть:

– Может быть, сначала завершим допрос?.. Все равно вчерашний день не догоните...

Инспектор едва не заскулил. Вот была жизнь спокойна, зачем они все на его дороге встретились?.. Поймал заинтересованный взгляд Дороти Блер. И эта леди еще...

– Что вы хотите еще узнать, Кензи? – хмыкнул он. – Мы даже рукописи мы нашли.

– Рукописи!? – всплеснули руками сразу обе: и гувернантка, и ее воспитанница.

– Все три копии. И кто их хранил, как не наш дражайший француз?

Жиль Дидье вздрогнул.

– Говорю ведь, инспектор, не я это! Ни слухом, ни духом, я...

– И, думаешь, я тебе теперь поверю?!

– Так спросите Джонса – он должен был видеть, он знал, он платил – я в ночлежку ушел, сразу после того, как вы уехали! Там вам любой подтвердит! Когда Клэр прикончили, не было меня там!

– А откуда ты знаешь, когда ее прикончили?

Француз едва не плакал.

– Ну, я вернулся аккурат к приезду молочника, а там она... Говорила мне мама – сиди в Окситании и не высовывайся... Болван я болван...

– Не могу не согласиться. Констебль!

Кензи подала голос:

– Джонс, а вы знаете, что вашу записку Дидье тоже не передал? Поэтому Лорелея к вам и не вышла.

Дьюхарст неприязненно покосился на шотландку, что перехватила допрос, но не стал ее прерывать.

– Не передал?!

Возмущению Джека Джонса не было предела.

– Да ты, лягушатник, я тебе покажу Окситанию!..

– А вот если бы не ты, кишка твоя тонка, не сидели бы мы тут!

– Это еще почему?

– А кто Лори это все заварил с розами? Я?!.

Кажется, новое убийство не за горами. Один из этих дуралеев против второго. И на кого ставить?..

– По делу, – потребовала Кензи. – Когда нашли Берту, как ты узнал, что это она, Джек? Ты ведь ждал у входа?

Джек Джонс насупился.

– Ну, видел я, как она входила. В сумерки. А потом, когда народ в панике убегал, ее так и не было. А потом... Дидье сказал. Когда полицию звал.

Констебль все стоял в дверях и дивился беспределу, что творится в кабинете инспектора.

– Помните, – снова подала голос "леди Блер", – Берта Дейл должна была быть после заката в "секретном месте" на встрече с Александром Бреттом. Получается, это была "Паризьен".

Инспектор заскрежетал зубами. Опустился обратно на стул.

– Джонс, – глухо вопросил он, глядя в стол, – до скольки вы дежурили около "Паризьен"? Всю ночь?

Джек Джонс смутился.

– Ну...

– Ты видел, как вышел и вернулся Жиль Дидье? – жестко уточнила Кензи.

И парень сломался.

– Да...

Кензи ухмыльнулась и победно посмотрела на инспектора.

– Алиби доказано, инспектор.

– Ради бога, Кензи, у меня чувство, будто вам нравится сажать меня в лужу больше, чем искать ответ, – устало проговорил Дьюхарст, массируя виски. – Констебль, кто вообще впустил посторонних лиц в мой кабинет?

Запоздалый упрек, конечно, но все же.

Седоусый констебль отдал честь, и его едва не сбил запыхавшийся Вуд.

– О, Кен, я так и знал, что найду вас здесь! Слушайте, я...

Но констебль браво оттеснил репортера назад и поспешно рапортовал:

– Ваша невеста, инспектор – лицо не постороннее, так мы рассудили. А вот вам, милейший, придется покинуть помещение, – это уже относилось к Вуду, побелевшему, как стена.

– Невеста?!

Час от часу не легче! Констебль пытался учтиво выпроводить настырного репортера "Таймс".

Кензи чуть смутилась, пожала плечами, почесала затылок. Безмятежно отозвалась Дороти:

– Инспектор, ну, всего-то чуточку приукрасили – вы уж не обижайтесь! Для пользы дела ведь. Вуд, а что там? Да ты входи, не стесняйся!

В косяк двери постучались, вбежал молодой полисмен. Вуд воспользовался моментом и приземлился на диванчик около Дороти Блер.

– Инспектор, вам срочная телеграмма из Парижа!

Дьюхарст приказал констеблю:

– Уведите подозреваемых, что ли.

Жиль и Джек навострили уши.

– Инспектор, а...

– Пока в камеру, – отрезал Дьюхарст, принимая записку.

– Это насчет Бретта, да? – пристроилась несносная Дороти его за плечом.

– Колин... – начала Кензи несмело, но инспектор ее прервал:

– А вы помолчите, Кензи, а то тоже там окажетесь – на данный момент я за себя не отвечаю. Леди Блер, оправдывайте свой титул, пожалуйста.

«Повторная тщательная проверка показала, что Александр Бретт не въезжал на континент, билет и бронь отеля не были использованы».

– Ого! – воскликнула Дора прямо ему в ухо.

Так, что он почти и не услыхал деликатного кашля констебля – оглох. И подумал – а что, если это все Бретт?..

– А, так я теперь не буду леди, наверное. Кензи будет моим опекуном.

– Дора... – Мун одернула девчонку в трауре и что-то ей тихо поясняла.

А Дьюхарст тем временем остановил полисменов, что уводили Дидье и Джонса.

– Постойте... Джек, а Александра Бретта случайно не было в тот вечер в "Паризьен"?

Джек Джонс был и рад выслужиться – мало ли. Лучезарно улыбаясь, закивал.

– Был.

– Еще с полудня, – влез и Дидье с неожиданными признаниями.

Черт! Дуракам туда и дорога.

– В камеру!

– Инспектор! – взвыли оба.

– Нет, погодите, ребята... А выходил?

Джонс замигал глазами, словно думая, какой ответ для него будет лучше. Дидье осторожно спросил:

– К-кто?...

– Бретт! Александр который!

Кензи коснулась его плеча, а констебль кашлянул еще раз.

– Что еще? – раздраженно рявкнул инспектор.

– Тут... караульный доставил срочное послание из "Паризьен".

– Так о срочных посланиях и докладывать сразу надо! На то и срочные!

Пока Дьюхарст испепелял поникших арестованных взглядом и раздраженно разворачивал записку, Дороти дождалась решающего момента и с выражением прочитала роковые строки на весь кабинет:

– "На чердаке обнаружен труп девушки, конверт, ведро с пеплом и розовыми лепестками и послание от «розового убийцы». Ого! Еще труп?!

Инспектор так и подпрыгнул на месте. Впрочем, остальные свидетели происходящего тоже пришли в абсолютную растерянность.

А Жиль Дидье на пороге и вовсе едва не свалился в обморок. Хотел закрыть лицо руками, но те были связаны.

– Розовые лепестки и пепел?! Это что-то новое! И послание? От самого розового убийцы?! – продолжала изливать восторги Дора.

– А еще, – материализовался безжалостный Дятел со своего диванчика, – у Александра Бретта в саду цветут белые розы. Я как раз оттуда, и дома его нет. Дора, а ты успокойся – нехорошо так радоваться. Человек умер, – и он потрепал надувшую губки девочку по плечу.

Кензи Мун отпустила репортеру благодарный взгляд.

– Значит, Бретт... И не только с желтыми розами, но и белыми?.. А пепел, вероятно – это рукопись... Боже, Колин, неужели убитая – Лорелея Блейк?!

Инспектор очень жалел, что не носит с собой пузырек валерианы.

– Что за послание?

Констебль смущенно пожал плечами и покрутил ус.

– Вилли с ночи дежурил, говорит – утром слышал шум какой на втором этаже, но не мог покинуть пост. Как смена пришла, так сразу и заглянул. В мансардной комнатке. Хотел лично доложить, да боялся, что...

– И правильно боялся, – процедил инспектор гневно. – Давай его сюда!

– Но сначала – напомню – что мсье Дидье освобожден от подозрений, – подала громкий голос Кензи. – Как и мистер Джонс.

Джек встрепенулся радостно, француз же по-прежнему пребывал в мире причитаний и сожалений.

– Кензи, – медленно, но угрожающе проговорил инспектор, – выйди, пожалуйста. Невеста моя дорогая.

И улыбнулся так, что у Кензи поджилки затряслись. От удивления, что инспектор так умеет, она даже забыла испугаться.

– Любимый, – потому поддержала она игру, – я о твоей карьере пекусь. Не совершай глупостей. Ты ведь понимаешь – они невиновны. Вот освободишь их – тогда и выйду.

Дьюхарст развернулся к Мун всем корпусом и расплылся улыбкой, которая прошибла Вуда на ледяной пот:

– Милая, задерживают людей не только чтобы повесить. Но и до выяснения обстоятельств. А эти двое, – он бросил многообещающий взгляд съежившимся врунам, – слишком много обстоятельств скрывали от органов правопорядка, чтобы это прошло для них бесследно. И смерть очередной девушки – целиком на вашей совести. Говорите, Вуд, у Бретта белые розы в саду?

Бейкер с трудом взял себя в руки и сглотнул, пытаясь обрести достоинство. Кивнул.

– Да, и...

– А разве во всем Лондоне только у Александра Бретта в саду растут белые розы?! – рявкнул инспектор. – Всем покинуть мой кабинет! Немедленно!

* * *

– Кензи, но...

На звонкий протест Дороти невольно вытянули шеи все пассажиры омнибуса, а дама в шляпе с невероятно большими полями, с которой столкнулась Кензи, еще и неодобрительно вздохнула, подвигаясь на обитой кожей скамье. Дороти обреченно заерзала между дамой и Кензи, всем своим видом выражала неудовольствие.

Пожилой мужчина напротив скользнул по вошедшим взглядом поверх газеты и вернулся к ее чтению. Тусклый серый свет пасмурного дня проникал в окно за его спиной, в салоне пахло лошадьми и затхлой влагой. Омнибус тронулся, легонько встряхнув пассажиров под мерный цокот копыт по мостовой. Кензи поправила ленты на шляпке девочки и сказала вполголоса и строго:

– И говорить не о чем, Дора. Ты плохо вела себя сегодня. Очень.

– Ты тоже.

Моргейт-стрит ползла темными зданиями в окошке позади мужчины с газетой. Они направлялись домой. Если бы Колин на нее не прикрикнул, Кензи бы не поняла... что да, что ужасно вела себя сегодня. С ним и... вообще.

Чем больше она позволяет Доре, тем больше та садится на голову. Воспитание – настолько непростая вещь, кто бы мог подумать! И свобода вовсе не абсолютна, но заканчивается там, где начинается свобода другого.

Возможно, и убийцы забывают именно об этом простом факте...

Дороти, однако, не сдавалась:

– Вуд вот не побоялся с инспектором поехать, хотя тот и разозлился.

– Потому, что это его работа, – отрезала Кензи. – Это ИХ работа. Не наша.

– Ты тоже могла бы найти такую работу. И тогда все было бы официально. Вуд точно помог бы тебе. И тогда...

Кензи утомленно опустила веки. Резко открыла глаза и повернулась вполоборота к воспитаннице. Время исправлять ошибки.

– Дороти. Послушай. Конечно, я тебя люблю. Но это не значит, что МЫ будем делать все, что ТЕБЕ взбредет в голову. Ты к этому готова? Или предпочтешь отправиться к тетушке? Еще не поздно изменить решение.

Дороти Блер надула губы и отвернулась. Но там она наткнулась на осуждающий взгляд дамы в большой шляпе.

Омнибус наклонился при повороте, и Дороти пришлось ухватиться за руку гувернантки, чтобы не упасть. В окна дохнуло выпечкой, и они остановились у пекарни. Пришлось посторониться, пропуская входящих.

– Значит, едешь за город? – спросила Кензи, едва омнибус снова тронулся.

– Нет, – буркнула Дороти.

* * *