Текст книги "Леденящий ужас"
Автор книги: Кей Хупер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
Глава 15
– Да, но только... – Квентин замолчал. Он начал перелистывать страницы, и чем внимательнее он их читал, тем больше хмурился. – Насколько я помню, ни одно из указанных здесь имен не связывалось с исчезновением или гибелью людей.
Дайана вздохнула, откинулась на спинку дивана:
– Вот проклятие! А я-то надеялась продвинуться дальше. Хоть что-нибудь еще узнать... А вместо этого мы наткнулись на очередную загадку. Кому понадобилось вести записи личных тайн? Зачем? Да еще в течение сорока с лишним лет.
– Согласен. Если перед нами указатель, то он нас только больше запутывает.
– Как ты считаешь, почему он лежал на чердаке? – спросила Дайана. – Самая поздняя запись сделана в девяносто восьмом году. То есть журнал засунули на чердак относительно недавно.
– Либо он все время находился там, – предположил Квентин. – Журнал был в одном из старых чемоданов, очень заметных. Я думаю, его положили туда не случайно, а чтобы легче находить. Стефания говорила, что убирается и проветривается чердак редко, раза два в год. В остальное время туда никто не заходит, то есть за сохранность журнала можно не беспокоиться – он спрятан в надежном месте.
– Это только одна из версий, – вздохнув, сказала Дайа-на. – Но меня интересует другое: почему записи делали разные люди?
– Потому что им платили, – мрачно произнесла Стефания, неслышно возникнув в дверях. – И по-видимому, очень хорошо.
Если бы в Пансионе надумали провести конкурс на худшую горничную, его бы без труда выиграла Элисон Макон. Девушка и сама никогда не отрицала, что работница она – из рук вон плохая. У нее вообще ни с какой работой отношения не ладились. И тем не менее она умудрялась соответствовать драконовским стандартам, установленным для горничных придирчивой миссис Кинкейд.
Девушка смышленая, Элисон разработала и довела до совершенства набор уловок, делавших ее жизнь комфортной, а труд – не таким обременительным. Вместе они составляли кратчайший путь к получению удовольствия даже в самой унылой рутине. Большинство уловок были вполне безобидны, гостям Пансиона неудовольствий они не доставляли, а общих гигиенических правил не нарушали. Ну вот, к примеру: на кой черт менять неиспользованное полотенце в номере на «свежее», бежать за ним на склад, как этого требует миссис Кинкейд, если можно спокойно оставить старое? Чистое оно? Чистое. Ну и что тогда еще нужно?
Или взять цветы в номере. Вполне нормальные цветочки, не вялые. Ну кому станет лучше, если Элисон сначала потащится к мусорному баку выбрасывать их, а потом – в оранжерею за новыми цветами? Да кому угодно, только не самой Элисон. Поэтому нужно всего лишь проявить сообразительность – сменить воду в вазе, и цветы выглядят как только что срезанные.
А раковина? Чего ее скрести, надрываться, если в номере неделю никто не живет? Промыл водичкой для пущей важности – и хватит с нее.
Так, на каждом шагу проявляя находчивость, Элисон добивалась главного – у нее всегда было лишнее время. Дополнительных полчасика на утренний, а иногда и на освежающий послеобеденный сон, лишних пять минут на и без того редкую сигаретку.
Однако наиважнейшим для себя делом Элисон считала встречи со своим приятелем Эриком Геком, на которые позволяла себе ускользать даже в течение рабочего дня. Работал он на конюшне, и хотя дел у него всегда было по горло, он тоже был малый не промах и пользовался любой возможностью отлынить от них.
Элисон, как и ее подруга Элли, всегда носила под поясом запрещенный миссис Кинкейд мобильный телефон, по которому и переговаривалась с Эриком.
Сегодня, в пятницу, Элисон сама себя превзошла и закончила работу в рекордное время. Главным образом потому, что ей достались номера, в которых, слава Богу, никто не жил. А поскольку отдыхающие ожидались только в понедельник, с уборкой можно было не особо церемониться. Поэтому когда под передником тихо загудел виброзвонок мобильника, Элисон с радостью согласилась на встречу.
Столкнувшись с Эриком прямо у двери корпуса, она воскликнула:
– Да что ж ты делаешь? А ну как миссис Кинкейд нас увидит здесь?
– Не увидит. Слушай, времени у меня немного. Эта чертова буря мне все планы сбила. Придется заниматься вечером. – Эрик обучал новичков умению сидеть в седле и управлять лошадью.
– Это в такую поздноту скакать? – спросила Элисон, заворачивая за угол, на тропинку, ведущую к их излюбленному месту – кустам в дальнем углу сада.
– Три занятия, – недовольно проворчал Эрик, ведя подругу за руку. – Я говорил Каллену, чтобы он отменил занятия. Ведь лошадей жалко – им тоже вечером отдохнуть хочется. А тот знай свое твердит: мол, желание гостя для нас – закон.
– Ну в общем, да, – неохотно согласилась Элисон. Вдруг почувствовав себя неловко, она предложила: – Может, не будем сейчас. Эрик?
– У нас перерыв. Имеем полное право.
Элисон не стала говорить, что у нее не бывает перерывов и что на свидания она ходит в рабочее время. Потому что работа работой, а терять такого красавчика, как Эрик, одного из немногих холостяков, она не хотела. Она иногда даже изумлялась, как это ей удалось подцепить его.
Ну, не совсем чтобы подцепить, а скорее сунуть под юбку. Но это уже не важно.
– С них не убудет, если мы малость отдохнем, – уговаривал ее Эрик, продолжая тянуть за собой.
Совесть мучила Элисон очень недолго. Отступила под напором страсти, которая от Эрика передалась Элисон, и радости от сознания, что в очередной раз перехитрила миссис Кинкейд. Такое понятие, как корпоративная солидарность, Элисон было чуждо.
– Ладно, ладно, – тихо засмеялась она. – Только давай побыстрее.
– А когда мы задерживались? – ответил с улыбкой Эрик.
Элисон собралась было остроумным замечанием упрекнуть дружка в излишней торопливости, как вдруг тот споткнулся обо что-то и полетел на землю, увлекая ее за собой. Они упали в траву, смеясь. Пытаясь подняться, Элли оперлась рукой обо что-то мягкое, повернула голову, и смех ее оборвался.
Она закрыла лицо руками и закричала от ужаса.
Элли Уикс лежала ничком в густой траве, у старого дерева. Одна рука девушки была вытянута вдоль тела, другая – откинута. Она упала меж ярких цветов, высаженных здесь давным-давно и столь же давно забытых.
Платье и передник выглядели так, словно их только что сняли с вешалки, волосы были, как обычно, зачесаны по-детски, в высокий хвост. Шею Элли стягивала петля из плетеного ремня, врезавшись так, что местами кожа была содрана. Лицо Элли покрылось пятнами, язык вывалился, глаза вылезли из орбит.
Место преступления освещали мощные лампы. Темнело в долине рано, а полиции еще многое нужно было осмотреть. Человеку постороннему могло бы показаться, что идут съемки фильма и что вот сейчас девушка, изображающая жертву преступления, поднимется, отряхнет платье и улыбнется.
Нет, все было по-настоящему.
– Оно здесь, – тихо сказала Дайана.
Квентин потянулся к ее руке:
– На этот раз мы его остановим.
– Не знаю, удастся ли.
– Я в это верю.
– Хотелось бы и мне поверить.
Нат с интересом поглядывал на них.
– Местечко, как я понимаю, весьма популярное у любовных парочек. Укромное и от главного корпуса недалеко. Долго идти не нужно, а отдыхающие сюда не заглядывают. Когда-то оно было частью сада, но потом его забросили. Постепенно все заросло настолько, что даже двух террас не видно.
– Это не террасы, – поправила его Дайана, разглядывая ближайшее к ним строение, с недавнего времени используемое под сарай. Когда-то его пытались облагородить, выкрасили веселенькой голубой краской, но со временем она сильно облупилась. Искусственные цветы на окнах, таких же квадратных, как и в коттеджах, пожелтели и поникли. Была во всем виде сарая какая-то странная печаль.
Взглянув на него, Дайана почувствовала, как по спине пробежал мерзкий холодок. Даже вид убитой девушки не вызвал в ней такого страха. Инстинкт подсказывал ей, что сарай таит в себе что-то недоброе.
Стоявшая рядом с ней Стефания, все еще бледная и взволнованная, пояснила:
– Как мне сказали, когда-то там был игровой зал. Собирались и взрослые, и дети. Не знаю, почему его забросили.
– Я знаю, – сказала Дайана.
– И я тоже, – отозвался Квентин.
Дайана посмотрела на него с интересом:
– Так ты еще помнишь?
– Только что вспомнил, – ответил он и посмотрел на Ната, с удивлением вслушивавшегося в их разговор. – В то лето, недели за три-четыре до смерти Мисси, мы частенько сюда наведывались. Это место стало чем-то вроде нашего клуба. Таких густых зарослей еще не было, взрослые захаживали сюда нечасто, и мы собирались в этом строении. Нам нравилась иллюзия некоторой таинственности.
– И что дальше? – спросил Нат.
– И вот однажды шли мы сюда. Мисси первой забежала по лестнице, исчезла за дверью, и в ту же секунду мы услышали ее крик. Мы бросились за ней, влетели внутрь и остолбенели. Стены, пол – все было залито кровью, повсюду валялись окровавленные куски мяса и шерсти. Кто-то изрубил двух кроликов и лисицу и разбросал их останки по всему помещению.
– Нам никто ничего не сообщал по этому поводу, – произнес Нат.
– Да полицию никто и не вызывал, – ответил Квентин. – Думаю, администрация решила не афишировать происшедшее. Наверное, посоветовались с родителями, и те согласились. Все подумали, что это чья-то гнусная выходка, неудачная шутка. Помещение вымыли и даже перекрасили, но ходить сюда мы перестали. Даже рядом с ним боялись пройти. Не исключаю, что и после нас дети здесь не играли. Мрачное место.
Нахмурившись, Нат повернулся к Дайане:
– Ну Квентин был здесь, а ты откуда об этом знаешь?
Она с готовностью ответила:
– Мне снилось это здание. В первый день, когда я приехала сюда. Еще до того как познакомилась с Квентином. Меня каждую ночь преследовали кошмары, я просыпалась, но не могла вспомнить, что именно видела. Вспомнила только сейчас, когда увидела это здание. Мне снилось, что Мисси – это я. Я весело бегу к зданию, думаю, что мы сейчас в нем славно поиграем, открываю дверь, захожу... Вижу кровь и куски мяса... Они валяются везде. Я пытаюсь закричать, но горло мне перехватывает страх. Наконец он отпускает меня и ору я что есть мочи...
Квентин сжал ее пальцы и прошептал:
– Дайана...
– Посреди комнаты был стол, – продолжала девушка, не сводя взгляда с сарая, – и в центре его, в луже крови, стояли отрубленные головы кроликов и лисицы. Их кто-то очень аккуратно поставил так, чтобы они не падали.
– Господи помилуй, – пробормотал Нат. – Квентин, так все было?
– Именно так, – подтвердил тот. – Кровавые фигуры страшного ритуала. Возможно, именно они-то больше всего и перепугали служащих и администрацию Пансиона. Таинственное вгоняет человека в панику. Позднее мне не раз доводилось видеть нечто подобное. – Он повернулся к Дайане. – Мисси страшно переживала. С того дня она стала совсем другой.
Нат задумался, подыскивая подходящие слова:
– Значит, Дайана, ты говоришь, что увидела все это во сне, потому что Мисси, твоя сестра, все это пережила?
– Думаю, да, – ответила девушка. – На самом деле это не мои, а ее кошмары. Как говорит Квентин, она все лето испытывала страх.
– Нат, здесь нет ничего странного, – сказал Квентин. – Экстрасенсорные способности передаются по наследству из поколения в поколение. Родственные связи Дайаны и Мисси помогли им сохранить между собой паранормальную связь.
– Даже после того, как Мисси умерла? – изумился Нат.
– Встречаются и еще более загадочные вещи. Можешь мне поверить, – улыбнулся Квентин. Он мог бы, конечно, рассказать лейтенанту о том, что они с Дайаной сталкиваются в Пансионе и с гораздо большими странностями – к примеру, с последствиями происшедшего здесь сто лет назад убийства.
Нат с сомнением покачал головой:
– Знаете что, друзья мои, за последние два дня я тут такого насмотрелся, что готов поверить даже в существование связи между всеми здешними событиями. Но только потом. Сейчас у меня другие заботы, – кивнул он в сторону распластанного на земле тела девушки. – Совершено убийство. Это вам не ночной кошмар, а самый реальный. Не кости, пролежавшие в земле десяток лет, и не останки в пещере, а жертва нападения, случившегося не более двух часов назад. Убил ее человек из плоти и крови. Хладнокровно задушил. И теперь моя задача найти этого сукина сына и арестовать. Вас я, конечно, понимаю, но ломать голову над вашими проблемами не буду. Как видите, у меня хватает и своих.
«И чем меньше вы будете мне мешать, тем лучше», – казалось, говорил его тон.
Квентин решил воспользоваться своим опытом полицейской работы.
– От парочки, что нашла тело, услышал что-нибудь интересное? – спросил он.
– От нее ничего, кроме истерики, от него – немногим больше. Короткий рассказ и стук зубов. Они в буквальном смысле споткнулись о тело. Никого здесь не видели и ничего не слышали.
– Скорее всего, не обманывают. Если бы они сидели тихо, то и увидели бы, и услышали.
– В Пансионе между служащими запрещены доверительные отношения, – заметила Стефания. – Это одно из основных правил управительницы, миссис Кинкейд. – Она взглянула на Ната. Тот заметил, что директриса старательно избегает смотреть на тело Элли Уикс. – Не знаю почему, но миссис Кинкейд в чем-то подозревала девушку. Присматривала за ней. Говорила мне, что та что-то задумала.
– Не говорила, что именно? – спросил Нат.
– Нет. Я даже не представляю, что ей казалось странным в поведении Элли.
– Я поговорю с вашей миссис Кинкейд. – Нат сделал пометку в своем блокноте, бросил взгляд на тело и на полицейских, суетившихся возле него. – Сейчас мои люди допрашивают служащих Пансиона и постояльцев, благо их тут немного. Пока известно только, что одна из горничных видела, как Элли Уикс разговаривала с каким-то мужчиной в главном корпусе. Было это часа два назад. То есть время сходится. Судя по описанию, это был Каллен Руппе.
– Занятно. Его имя, похоже, связано со всеми здешними тайнами.
– Я тоже это заметил. Пора поприжать его.
Квентин нахмурился, чуть заметно кивнул:
– Два часа назад... То есть во время бури. Но погляди, одежда на ней совершенно сухая.
– За исключением тех мест, где она касается земли.
– Следовательно, ее сюда принесли. Час назад, когда кончился ливень.
– Ты думаешь, ее убили в здании?
– Скорее всего, – ответил Квентин. – Обрати внимание – следов на траве нет, а ведь она наверняка бы сопротивлялась. – Он говорил бесстрастным голосом, но лицо его было напряжено. – Трава тут густая, так что твои люди никаких следов не обнаружат. Разве что преступник по глупости или по неосторожности что-нибудь обронил...
– Ты полагаешь, ее задушили в главном корпусе, после чего перенесли сюда? – Стефания недоверчиво покачала головой. – Разве такое возможно?
– Возможно еще и не такое, – спокойно ответил Квентин.
– Для убийства нужен мотив. – Нат повернулся к Стефании. – Кому понадобилось убивать девушку? Может быть, миссис Кинкейд укажет мне правильное направление?
– Возможно. – Стефания неопределенно пожала плечами. – Мне кажется, она знает все и обо всех в Пансионе. Правда, у меня есть и свои соображения. – Она посмотрела на Квентина, подождала, пока тот кивнул, и продолжила: – Дело в том, что прежним директорам Пансиона хорошо платили за то, что они заставляли служащих подглядывать и подслушивать за гостями и заносить в особый журнал всю информацию о... неблаговидных поступках, о тайнах постояльцев. Гости иногда распускали языки, надеясь, что их никто не видит и не слышат. По приезде администрация заверяла их, что они могут не беспокоиться за свою репутацию, что им гарантируется полная информационная безопасность... А на самом деле с них глаз не спускали. Так набрался целый журнал самых разных записей.
Нат насупился, прикидывая в уме, могут ли все эти сведения быть ему полезны:
– Ну хорошо. Насобирали информации. А что дальше? Как ее использовали?
– В этом-то весь вопрос, – ответил Квентин. – Зачем кто-то вел записи, если не предполагал ими воспользоваться? Каким был изначальный замысел?
– Шантаж, – не задумываясь, произнес Нат.
– Допустим. Или получить гарантию собственной безопасности. Кто-то намеревался использовать весь этот компромат как средство защиты.
Каллен Руппе не производил впечатления оптимиста – ни внешне, ни внутренне. Не от веселого нрава он пошел ухаживать за лошадьми, а по другой причине – Каллен Руппе не любил людей. К сожалению, другой работы, максимально избавлявшей его от контактов с людьми, он не знал.
– Да говорю же я тебе, – повторил он лейтенанту, – что сегодня я и не подходил к главному корпусу. Я вообще туда не хожу, только когда меня позовут. Нечего мне там делать.
Допрос шел в роскошной гостиной, уставленной шикарной и удобной мебелью, нелепой для данного случая.
Нат выбрал ее не случайно – он полагал, что в подобной обстановке, сидя на элегантном диване, за столиком с серебряным кофейником, человек теряет агрессивность, расслабляется и становится разговорчивым.
Макдэниэл неторопливо раскрыл блокнот, пробежал глазами по строчками и мягко произнес:
– Странно. У меня есть показание свидетельницы, которая утверждает, что видела тебя в главном корпусе. Более того, она клянется, что слышала, как ты разговаривал с Элли Уикс. Как раз за несколько минут до того, как ее задушили. Плетеным поводом из твоей конюшни.
Каллен не моргнув глазом, посмотрел на полицейского. Лицо его выражало полнейшее равнодушие. На двух других, сидящих в комнате, он не обращал никакого внимания, хотя чувствовал их присутствие. Постоянно, задолго до того момента, когда застал их ранним утром в конюшне, возле своей комнатушки.
– Твоя свидетельница наверняка ошиблась, – спокойно возразил он.
– Нет. Она уверена, что это был ты.
– Ошибается. Бывает.
– Если ты не докажешь, что ты там не был, я засажу тебя за решетку.
– А как я докажу? Лошади давать свидетельские показания еще не научились.
– Значит, алиби у тебя нет?
Каллен пожал плечами:
– Ты сам подумай – ну зачем мне ее убивать? Да еще поводом из своей конюшни. Я что, дурак – в тюрягу идти?
Макдэниэл сделал вид, что не расслышал последних слов, и решил поднажать:
– Да, и вот еще один любопытный факт. Тайная дверь в твоей комнате.
– Это не моя комната. Как и все помещения, она принадлежит Пансиону. А что касается двери, так мы оба с тобой знаем, что сделана она еще до нашего с тобой рождения.
– И ты никогда не спускался в подземелье?
Каллен замолчал и мысленно выругался. Он, как и многие в наш век, хорошо знал, что такое ДНК. Человеческие тела имеют отвратительную привычку оставлять следы – терять волоски и вообще оставлять кучу ненужных улик.
Да спускался он по той чертовой лестнице, и не раз.
Руппе очень хотелось посмотреть в глаза вон тем двоим, что сейчас вылупились на него, да поинтересоваться у них – представляют ли они, что, собственно, тут происходит и во что они вляпались? Тупица-полицейский не знает ничего, это яснее ясного. А вот из-за незнания многие и умерли. Да такой смертью, что вспомнить страшно. И это еще им повезло, что их убили. Могло быть и намного хуже...
– Каллен? Так ты спускался в пещеру?
Хладнокровно солгать он не мог, поэтому ответил, стараясь говорить безразличным тоном:
– Может, и спускался. Давно когда-то. Я ведь тут уже работал.
– Знаю, – кивнул лейтенант. – Двадцать пять лет назад. Тогда была убита Мисси Тернер.
К такому повороту Руппе был готов:
– Точно. Только я весь тот день объезжал молодых лошадей. Со мной были мой помощник и двое постояльцев. Полиция это очень быстро выяснила. Я об убийстве-то узнал, только когда услышал вой сирен ваших машин.
Макдэниэл снова взглянул в свой блокнот. Он понимал, что Каллен здесь неуязвим и очень хотел бы прямым текстом послать полицейских куда подальше, но не осмеливался. С другой стороны, Макдэниэл видел, мог бы поклясться на Библии, что конюх боится одного упоминания о странном убийстве Мисси и из кожи вон лезет, чтобы его никак с ним не связывали.
Будь они сейчас один на один, Руппе бы просто, как обычно, наорал, нахамил и ушел, но сейчас он сдерживался, понимал, что связываться с двумя представителями закона, из которых один – агент ФБР, очень опасно.
Наступал вечер. Темнело. Еще немного – и наступит ночь. Нат слышал тиканье своих часов. Правда, он уже давно не носил часы.
– Вскоре после убийства Мисси ты уехал отсюда.
– Да, через несколько месяцев.
– Сразу после пожара.
Каллен снова заставил себя дышать ровно. Когда пульс у него успокоился, он ответил:
– После пожара, верно.
– Мы так и не выяснили, что стало причиной пожара, – задумчиво произнес Макдэниэл. – А ты что по этому поводу думаешь?
– Ничего. Меня тогда допрашивали полицейские. Они, как я понял, считали, что это был поджог, но мне-то зачем Пансион жечь?
– Незачем. А уехал ты потому, что...
– Потому что давно готовился к отъезду. – Он замолчал и с вызовом посмотрел на Макдэниэла.
Тот спокойно выдержал этот тяжелый взгляд.
– Ясно. Так вот о чем я хотел бы тебя спросить, Каллен. Ты хорошо знал Лауру Тернер?
Конюх пожал плечами:
– Она тут работала. Я – на конюшне, она – в главном корпусе. Мы встречались иногда, чисто случайно. Очень редко.
– Вы оба проработали в Пансионе много лет, и теперь ты хочешь уверить меня в том, что не был с ней знаком?
– А я разве сказал, что не знал ее? Знал, конечно. Просто мы не общались, вот и все. Так, встретимся, поздороваемся, и ничего больше. Мисси была ее дочерью.
– Ты ходил на ее похороны?
Макдэниэл сразу заметил – вопрос застал Руппе врасплох.
– Так все работники Пансиона ходили.
– Отдать дань уважения, я полагаю?
– Ну... Вроде того...
Макдэниэл кивнул, и этот кивок агент ФБР воспринял как сигнал. Он чуть толкнул локтем рыжую, сидевшую рядом с ним, та поднялась и пересела в кресло, оказавшись лицом к лицу с Калленом.
– Значит, дань уважения, – повторил Макдэниэл.
– Не понимаю, к чему ты клонишь, – недовольно проворчал Руппе.
– Да знаешь ты все прекрасно, – вступил в разговор Квентин. – Сейчас я тебе намекну. Я попросил капитана Макдэниэла кое-что проверить. И вот что у нас получается. Оказывается, раз в неделю ты посещаешь могилу Мисси. Сторож на кладбище давно тебя приметил.
«Вот так намек. Такой намек, что и сказать нечего», – подумал Каллен.
Он попытался успокоиться. Ему ни под каким видом не нужно сейчас волноваться, иначе он погиб. Это будет конец.
«Но отвечать-то что-нибудь тоже нужно, а то они еще заявят, что я препятствую проведению следствия, скрываю важную информацию. Ладно, часть правды я им скажу».
– Да, я действительно хожу на могилу Мисси. Да, я знал Лауру Тернер получше, чем сказал тебе вначале.
Каллен заметил, как насторожился федерал, догадался, что получил тактическое преимущество, и решил немедленно им воспользоваться:
– Дело в том, что Лаура не из местных. Она пришлая, и здесь ей было ой как плохо. Да и не надо было ей здесь появляться. Когда она уехала, я подумал, что будет нехорошо, если на могилу Мисси никто не станет ходить. Она зарастет и исчезнет. Так мне сторож сказал. Вот я и решил захаживать туда, оставлять цветы, сладости.
– Ты говоришь, что Лауре не надо было здесь появляться? Что ты имеешь в виду? – медленно произнес Квентин.
Каллен помялся, стараясь выглядеть так, словно ответы из него вытягивают клещами.
– Ну... в общем... Я кое-что слышал... Да всякое у нас тут болтают... Короче, поговаривали, что Мисси вроде как и не дочка Лауры вовсе. Своя у нее в роддоме померла, и Лаура украла чужую. Так я по крайней мере понял изо всех разговоров.
Каллен увидел, как сидевшая до этого момента рыжая вдруг заерзала, вскинула голову и уставилась на него своими зелеными пронизывающими глазищами. Он посмотрел в них, и его тут же осенило. «Так вот почему ты здесь околачиваешься! Ну, теперь все понятно».
Руппе почувствовал, как учащается его пульс. Ему понадобилось все его самообладание, чтобы оставаться внешне спокойным.
– Ты уверен? – Спросила рыжая дрогнувшим голосом. – В том, что Лаура украла Мисси.
– Абсолютно! – отрезал он.
– Мисси ни разу словом не обмолвилась, что Лаура не ее мать, – сказал федерал.
Каллен заставил себя изобразить безразличие.
– Ей было годика два, когда Лаура украла ее, – пожал он плечами. – К тому времени, когда ты тем летом приехал, она успела все забыть.
Брови федерала полезли вверх.
– Так ты меня помнишь?
– А как же? Конечно, помню. Ты на всех наших лошадях перекатался, даже на самых норовистых. Много времени проводил на конюшне. Помогал нам – кормил и мыл лошадей. Не то, что остальные цацы. Ты сам вроде коновода в компании был. – Губы Руппе сложились в некое подобие улыбки. – Только зря ты Мисси так часто одну оставлял.
Он подозревал, что бьет в самую больную точку, и не ошибся. Федерал вздрогнул и посмотрел на него такими глазами, словно хотел задушить. Каллен решил окончательно вывести его из себя расчетливым замечанием. Он деланно вздохнул и как бы между прочим произнес:
– Да, за лошадками она ходить не любила. Потому я все и думал – чего ты с ней возишься?
– Меня другое интересует, – заговорил Макдэниэл громким голосом. Он старался оставаться безучастным к происходящему, но даже и ему было трудно сдерживаться. – Почему во время следствия по делу об убийстве Мисси ты не сообщил, что Лаура украла ее у настоящих родителей? Тебе не кажется, что ты скрыл от нас важную информацию? Каллен спокойно, с некоторым недоумением взглянул на него:
– Как это скрыл? Я все тогда рассказал вам. Самому начальнику полиции. Рассказал, написал, подпись и число поставил. Все как положено. В полиции знали, что Лаура украла Мисси.
Только в начале двенадцатого ночи звонки наконец прекратились и Нат смог облегченно вздохнуть.
– Фу черт. Устал, – покачал он головой и повернулся к Квентину. – Шеф мной недоволен. Естественно, кому понравится вставать ночью.
– Как он вообще может спать? – возмущенно произнесла Стефания. Она появилась в гостиной сразу после того, как оттуда ушел Руппе. Небольшая комната оказалась для четверых тесноватой.
– Да легко, – ответил Нат. – Ему полгода до пенсии осталось.
Квентин не хотел отклоняться от разговора:
– Ну и как твое мнение относительно заявления Руппе?
– Шеф отрицает разговор с ним. – Нат тяжело вздохнул. – Не знаю, но то ли ты меня заразил своими теориями заговоров и я все нафантазировал, либо я прав в том, что Руппе здорово перепугался моего вопроса относительно его посещения могилы Мисси.
– И к какому выводу ты склоняешься? Что тебе говорит интуиция?
– Она подсказывает мне, что наш конюх сильно сдрейфил. Но в то же время я уверен, что он не соврал. Скорее всего он действительно говорил кому-то из полицейских про кражу Мисси. Но все документы, связанные с его признанием, исчезли. Протокол допроса, копии, записи в журнале – все исчезло.
– Интересно, кому понадобилось их уничтожать? – изумилась Стефания.
– Сплошные тайны, – задумчиво произнесла Дайана, пересаживаясь с кресла на диван. – Кто-то очень хотел скрыть факт похищения Мисси.
– Думаю, этим человеком мог быть только тот, кто связан с Пансионом, – отозвалась Стефания. – В смысле, если Лаура Тернер была настолько неуравновешенной, что пошла на кражу ребенка, то ее пребывание здесь все те годы явно было не безоблачным. О ее поступке тут знали. Но пойти на уничтожение документов... хотя и не имеющих никакого отношения к убийству Мисси, но тем не менее важных... Думаю, твоему шефу либо неплохо заплатили, либо на него здорово поднажали.
– Это вполне мог сделать мой отец.
