Текст книги "Краткая история смерти"

Автор книги: Кевин Брокмейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

4
МИЛИ

Первые два дня путешествия на снегоходе прошли без проблем. Лори неуклонно держала направление на северо-запад, при помощи навигатора и прочего оборудования планируя маршрут до станции. Раньше она никогда не управляла снегоходом, но это оказалось на удивление просто. Погода стояла ясная, воздух был прозрачен как стекло, так что если и приходилось останавливаться, то всего на несколько минут. Полозья снегохода, снабженные обогревом, чтобы уменьшить трение об лед, могли преодолеть почти любое препятствие, кроме самых крупных трещин и разломов, и Лори единственный раз пришлось отклониться с прямого пути, когда из-под земли высунулся не то валун, не то ледяная глыба, вынудив ее свернуть. Она ехала, пока наступал долгий осенний рассвет, и остановилась на отдых, лишь когда солнце поднялось достаточно высоко и отразилось ото льда – сверкание сбивало с толку. Потом Лори продолжала путь до самого вечера, пока с небес не спустились сумерки.

На закате, когда она сделала привал, пришлось распаковать вещи. Палатку было несложно установить, у нее имелся вытяжной шнур, который заставлял ее выскальзывать из чехла и разворачиваться, как спасательный плот. Потом Лори ходила вокруг, вбивая колышки в землю, закрепляла тросы, втаскивала внутрь спальник и приспособления для готовки и устраивалась на ночлег. Вот и все, процедура занимала меньше пятнадцати минут. Утром, собираясь в путь, нужно было лишь потянуть за шнур опять, чтобы палатка свернулась сама собой и превратилась в идеальный маленький цилиндр, который с шипением съеживался на глазах. Ярлычок над входом гласил: «Осторожно! Всегда оставляйте вход открытым, когда собираете палатку»; каждый раз, замечая эту надпись, Лори представляла, как палатка обтягивает запертый внутри пузырь воздуха и взрывается, словно надувной шарик, и розовая ткань усеивает лед тысячами клочков. Именно такие палатки покупают богатые директора компаний, которые мечтают однажды отправиться «дикарями» в Скалистые горы или Аппалачи, но так ни разу в жизни и не выезжают из города. В конце концов дети разбивают палатку посреди гостиной, между кушеткой и камином, и играют в покорителей Запада.

В общем, так и есть.

С самого детства Лори чувствовала себя пионером Дикого Запада и пробиралась через глушь, которую представляла собой ее жизнь. Помнится, в тот день, когда Лори исполнилось двенадцать, она лежала под кроватью, рассматривала пружины, похожие на садовые шпалеры, и думала: как странно, что она понятия не имеет, где окажется ровно через год, когда ей стукнет тринадцать, и что год назад, когда ей исполнилось одиннадцать, она не знала, где окажется сегодня. Разумеется, она бы в жизни не додумалась, что будет лежать под кроватью, рассматривать пружины и размышлять о времени. Почему то, что случилось в прошлом, казалось таким ясным, но, стоило взглянуть в будущее, все тускнело и превращалось в ничто? Может быть, это и значит жить – шаг за шагом перемещаться из ярко освещенного коридора в темную комнату? Иногда Лори именно так и казалось.

В палатке по ночам было тепло – по крайней мере не менее, чем она ожидала. Гудение спирали в обогревателе казалось странно успокаивающим, точь-в-точь шуршание автомобильных колес по асфальту – звук, который Лори всегда ассоциировала с миллионом дождливых осенних ночей, которые она провела, прислушиваясь к шуму машин за окном спальни. Но несомненно, система обогрева не была предназначена для использования в полярных условиях. Жар от спирали просачивался через низ, растапливая лед, вода подтекала к краям и вновь замерзала, припечатывая палатку к земле. Когда Лори просыпалась, под полом всегда собиралась небольшая лужа, которая плескалась туда-сюда от каждого движения, как будто она спала на водяном матрасе.

Она старательно сбивала лед с ткани, прежде чем выдернуть колышки из земли, но ей никогда не удавалось полностью от него избавиться; когда Лори приводила в действие вытяжной шнур и палатка складывалась, кусочки льда неизменно трескались и брызгали в воздух, разлетаясь метров на двадцать. Обычно Лори успевала нагрузить снегоход и отправиться дальше, прежде чем солнце поднималось слишком высоко. Она подсчитала, что в первый день пути проделала шестьдесят миль, а во второй – восемьдесят. Наверное, она двигалась быстрее, чем Пакетт и Джойс. Ветер и снег давно замели их следы, но теперь погода стояла солнечная и тихая. Было приятно ехать вперед. Приступы плача, которые накатывали на Лори в хижине, казалось, совершенно прошли. Она чувствовала себя сильнее, чем раньше.

Вскоре она спустится по леднику, выйдет на побережье, пересечет массив суши и окажется на шельфе Росса. А потом – наверное, через несколько дней – доберется до станции. Какое это будет облегчение – вновь заговорить с людьми.

Но на третий день пути температура упала, небо опять затянули облака, ветер начал вздымать столбы снега и льдинок. Не успев спохватиться, Лори оказалась в эпицентре бури. Она по-прежнему ехала вперед, но ветер теперь дул с северо-запада, в лицо, вынуждая двигаться медленнее. Куски льда стучали по защитному стеклу снегохода, и издаваемый ими звук был похож на треск горевших в костре листьев. Фары прорезали узкий туннель в метели, но снег заслонял обзор, окрашивая в белый цвет все вокруг. Лори старалась не смотреть в одну точку, вглядываясь в буран, но снег отвлекал ее внимание, то и дело заставляя переводить взгляд на ветровое стекло, чередой постоянно меняющихся образов. Не прошло и часа, как глаза разболелись, хотя Лори знала, что не может расслабиться. Густо летела снежная пыль, скрывая предательские гребни застругов и углубления, под которыми таились трещины. Приходилось тщательно рассматривать дорогу впереди, чтобы избежать опасности.

Полозья снегохода были снабжены круглыми и плоскими металлическими лопастями, Лори называла их «плавниками», которые шлепали по снегу, когда сани двигались вперед, а потом автоматически убирались под днище. «Плавники» придумали в целях безопасности – нечто вроде импровизированной консоли, предназначенной для того, чтобы перенести пассажира через любую трещину, какую доведется встретить, ну или по крайней мере через трещину не шире шести футов. Несколько раз Лори чувствовала, как снегоход резко нырял носом, а затем поднимался, выправлялся и ехал дальше, и понимала, что миновала очередной разлом. Она чувствовала себя за рулем машины на разбитой дороге. Ледники разрушались десятилетиями, и буквально за считанные часы открывались трещины глубиной с туннель метро, которые так же быстро захлопывались. Если она поскользнется и свалится, ее найдут, лишь когда лед наконец стает, – приблизительно в середине следующего века. Но годы городского вождения приучили Лори смотреть на каждый выступ и трещину как на очередной изъян дороги. Если ее бросало вперед и она всем телом ощущала характерный крен, то инстинктивно предполагала, что наехала на выбоину. Это была своего рода мышечная память.

Мышечная память. Мышечная память. Жива, жива, ура!

Буря продолжалась еще несколько дней. Чтобы не сбиться с дороги, Лори приходилось полагаться на компас и немногочисленные мерцающие сигналы на экране навигатора. По изменившемуся ландшафту она поняла, что достигла ледяного потока, который соединял массив суши с заливом, но Лори совершенно не представляла, сколько понадобится времени для преодоления прохода.

Густой снег снижал видимость. Иногда она замечала препятствия впереди, лишь когда они оказывались в нескольких футах от снегохода. Нужно было ехать очень медленно, чтобы избежать столкновения. Хорошо, если удавалось сделать пару миль в час, десять-пятнадцать в день. Полозья снегохода ныряли, поднимались, снова ныряли, пока Лори пробиралась между сугробов, и снежные хлопья, похожие на звезды, плотно покрывали ветровое стекло. Лежа с закрытыми глазами в спальнике, Лори чувствовала, как ее тело само собой покачивается туда-сюда, и видела потоки белого света, бившего в глаза. Даже во сне казалось, что она едет по льду, в темноте.

Лори приходилось тяжелее, чем когда бы то ни было в жизни, она вымоталась. Ей уже доводилось рубить дрова, смешивать цемент, когда она принимала участие в проекте «Кока-колы» «Дом для соседа» и вместе с другими строила дома на склоне холма, расчищала землю от пней и кустарника, закладывала фундамент и так далее. Но все это не шло ни в какое сравнение с попытками управлять снегоходом весом в две тонны в разгар снежной бури. Всякий раз, останавливаясь отдохнуть хотя бы на несколько минут, Лори чувствовала пронизывающую боль, которая буквально раздирала мышцы голеней и предплечий и от которой перехватывало дыхание. Дело было не столько в количестве усилий, которые приходилось прикладывать, сколько в том, что тело слишком долго находилось в напряжении. Требовалось не меньше часа абсолютного покоя, чтобы мускулы расслабились и их охватило приятное онемение, и тогда Лори хотелось поскорее заснуть.

Она слишком измучилась, чтобы готовить еду вечером, и всякий раз испытывала сильный соблазн оставить металлические кастрюли и плитку в багаже, но все-таки забирала их в палатку, чтобы сварить кофе поутру. Температура порой опускалась до сорока-пятидесяти градусов ниже нуля, и Лори, в куртке и перчатках, долго дрожала, прежде чем палатка наконец согревалась. Она проглатывала две-три мультивитаминные таблетки и съедала пригоршню обезвоженного печенья, иногда еще – овсяный батончик и кусочек шоколада, растапливала на языке несколько кусочков льда, потом раздевалась до белья, затягивала тесемки спальника и слушала, как стенка палатки то натягивается, то провисает, как парус на ветру.

На восьмой день метели Лори спускалась по склону холма, когда вдруг впереди вынырнул огромный камень, заслонив весь обзор. У нее замерло сердце. Она резко крутанула руль, чтобы избежать столкновения, но опоздала.

Она врезалась в выступ камня и услышала громкий треск. Снегоход дважды повернулся вокруг своей оси и медленно остановился. Лори выпустила руль. Тело покрылось потом, внутри все опустилось. Жужжание мотора постепенно затихло, полозья погрузились в снег. Лори ощупала себя в поисках повреждений, но ничего не обнаружила – ни крови, ни сломанных костей. Зато снегоход вряд ли отделался так легко. Она перелезла через полдесятка камней и кусков льда, разлетевшихся при ударе, и подобралась к задней части снегохода, держась за поручень затянутыми в перчатки руками. Снег носился вокруг сплошной пеленой. Лори слышала истории о том, как люди сбивались с пути в метель и окончательно утрачивали ориентацию всего лишь в нескольких шагах от собственной двери, – они, шатаясь и спотыкаясь, брели под снегом, вытянув руки вперед словно зомби. Поэтому она не собиралась выпускать поручень. Лори нашла место, которым снегоход ударился о камень. В корпусе зияла длинная трещина, обнажившая внутренность багажного отсека. В дыре застряла одна из сумок, так что для доступа воздуха оставалась лишь тонкая щель, загороженная острыми деревянными «зубами». Лори слышала, как ветер со свистом врывается в щель.

Она опустилась на колени и ощупала снег вокруг полозьев, чтобы убедиться, что ничего не выпало, но сумка, казалось, прочно перегородила собой дыру в отсеке. Лори рискнула и немного прошла вверх по холму, по направлению к валуну, но нашла лишь конический кусок дерева и небольшой, размером с ладонь, обломок черного камня. Удовлетворившись результатами, Лори зашагала обратно. Она развернула снегоход и поехала дальше, по туннелю, образованному ледяным потоком.

Минуло не меньше месяца, прежде чем она поняла, что́ потеряла на склоне, и до нее в полной мере дошли последствия случившегося.

Вечером, заделав дыру в багажном отсеке при помощи куска фанеры, Лори поймала себя на том, что вспоминает случай из своего детства. Она подумала о нем, когда ставила палатку; воспоминание кружилось в ее памяти, как крошечная, сбившаяся с орбиты планетка, и постепенно обретало очертания. Когда Лори укрепила дверь, оно встало перед ней во всех подробностях. Случай ни с чем не был связан и не имел никакой подлинной значимости. Впрочем, большинство вещей, о которых она вспоминала – и о которых вспоминают все, – не имели особой важности, что не мешало им выступать на первый план.

Лори было семь лет, и мать забрала ее из школы, чтобы отвезти к зубному врачу. Не далее чем утром мать сказала: «Напомни мне, что нам нужно быть у зубного в полтретьего. Когда нам нужно быть у зубного?» Лори ответила: «В полтретьего часа́». Мама поправила: «Просто в полтретьего», именно поэтому девочка и запомнила, на какое время назначен визит.

Она сама пристегнулась и стала ждать маму, которая разговаривала с женщиной в оранжевом жилете, стоявшей на крыльце. Лори с друзьями развлекались: кто насчитает больше оранжевых жилетов, тот выиграл. Она заметила, что жилетов всегда было больше в те дни, когда слышались сирены, и наоборот.

Лишь недавно она вытянулась настолько, чтобы смотреть в окно машины, не вставая коленями на сиденье. Как только мать села на свое место и завела мотор, который всегда пыхтел и кашлял, когда его включали, девочка заметила нечто странное. На крыше дома напротив появилось нечто, чего она никогда раньше не замечала. Оно походило на вращающуюся серебряную тыкву, запертую в металлической клетке.

– Что это? – спросила она.

– Где?

– Вон. – Лори ткнула пальцем. – Серебряный шар на крыше.

– А, там такие везде. Это…

Лори увидела на материнском лице тень сомнения, как будто женщина начала отвечать на вопрос, а потом поняла, что слов недостает.

– Честно говоря, не знаю, как оно называется. В общем, это часть системы жизнеобеспечения.

Несколько дней назад Лори смотрела по телевизору программу о жизнеобеспечивающих системах человеческого организма. Она вспомнила изображение человека с ободранной кожей, на примере которого показывали, как течет кровь. Зрители видели хаотическое переплетение красных и синих сосудов, окружающих огромное пульсирующее сердце. Сравнение показалось девочке неясным. Она собиралась уточнить: «Это как течет кровь?», но тут из-за угла парковки задом наперед вылетела машина и стукнула их в передний бампер.

Машина ободрала боковую дверцу со стороны водителя и остановилась, лишь оказавшись вровень, окно в окно, зеркало против зеркала, вплотную, как будто женщина, сидевшая за рулем, пыталась припарковаться на том же месте. Лори увидела, что она помедлила и покачала головой, прежде чем нажать аварийный тормоз.

Негромко, как будто речь шла всего лишь о погоде, мать произнесла:

– Черт возьми…

Когда она сидела за рулем, на лице у нее обычно сохранялось странное, почти суровое выражение, но сейчас как минимум на мгновение оно совершенно опустело. Мать была из тех людей, которые становятся по-настоящему красивы, лишь когда на их лицах не отражается ни мыслей, ни чувств – точь-в-точь прекрасные цветы, подставляющие лепестки солнцу. Когда Лори выросла и уехала, именно такой она и вспоминала мать – погруженной в очаровательное бездумье.

– Ты в порядке? – спросила мама.

Лори сказала, что все нормально.

Мать опустила стекло и жестом велела нарушительнице сделать то же самое. Окно опустилось, и вместе с ним исчезло тусклое отражение Лори. Женщина в другой машине сказала:

– Сегодня у меня отвратительный день.

– У меня тоже, – ответила мать. – По крайней мере с этой минуты.

– Вы не поверите…

Мать напряглась, но почти сразу вновь расслабилась.

– Слушайте. Подайте вперед, и я открою дверь.

– Не получится, – сказала женщина. – В этом одна из проблем.

– Что значит – одна из проблем?

– Машина сломалась. Она не едет вперед. Я могу двигаться только задним ходом. А еще мой ребенок забыл учебники дома, и магазин канцтоваров закрыт…

– Тогда, может быть, отъедете назад, и я открою дверь? – намекнула мать.

– Да. – Женщина отпустила тормоз и откатилась задним ходом, обдирая дверцу машины. Автомобили медленно разомкнулись. Женщина выключила мотор и положила голову на руль, переплетя пальцы обеих рук на затылке. И тогда Лори услышала стон – низкий, негромкий животный звук, который поднимался откуда-то из глубины.

– Она мычит, – сказала Лори.

– Молчи, детка.

Мать открыла дверь. Послышался треск и скрип, когда она повернулась на шарнирах, и тут же начала трезвонить сигнализация. Обычно она срабатывала, когда дверь приоткрывали хотя бы на сантиметр, но иногда нет. Лори казалось, что это невозможно предсказать.

– Подожди здесь, – приказала мать. Она закрыла дверь и подошла к другой машине. Лори слышала, как она спросила через открытое окно: «Сами вызовете полицию, или мне позвонить?» Через несколько секунд мать повторила: «Эй, вы сами вызовете полицию, или это сделаю я?»

– Нельзя трогать человека с переломом. Нужно дождаться «скорую», – ответила женщина.

– Вы что-то сломали?

Та покачала головой:

– Речь о машине.

– Да какого черта… – Мать нахмурилась и вскинула руку. Лори показалось, что сейчас она ударит собеседницу, но жест оборвался в воздухе, и мать лишь слегка шлепнула ладонью по крыше машины. Впрочем, звук получился достаточно громким, чтобы женщина подскочила.

– Если машина сломалась, зачем вы вообще сели за руль?

– Все было в порядке, когда я выехала. А потом… магазин канцтоваров был закрыт, и я отвезла Эрику учебники, а когда вышла – машина могла ехать только задом. – Женщина подняла что-то с пола и выпрямилась, прижимая к уху телефон. Она нажала несколько кнопок. – И в довершение всего, – добавила она, – кажется, у меня сломался мобильник.

– Я позвоню, – сказала мать. – Подождите здесь. Никуда не двигайтесь. Просто ждите.

Она вернулась к машине, села и выудила из сумочки телефон. Лори слушала, как она рассказывает оператору о случившемся. Кто в кого врезался, где они находятся, сколько участников…

– Нет, пострадавших нет. Но другой водитель, кажется, слегка… не в себе.

Лори видела сидевшую в машине женщину. Она по-прежнему прижимала телефон к щеке, и костяшки у нее были белые, как свечной воск.

– Ма, зачем она так крепко держит телефон? – спросила Лори.

А потом женщина начала плакать.

Пока они ждали полицию, площадка перед школой начала заполняться машинами родителей и нянь, ожидавших окончания уроков в четверть четвертого. Солнце отражалось в стеклах, колпаках и бамперах, и в воздухе как будто мелькали ножи.

Спустя некоторое время Лори начала ощущать боль в мышцах – результат столкновения. Она расстегнула ремень безопасности, положила голову к матери на колени и стала смотреть в потолок.

– Похоже, придется перенести визит к зубному, детка, – сказала мать.

– А, да, – ответила Лори. – Я и забыла.

Когда зазвучали сирены, она даже не знала, были ли это патрульные машины, въезжавшие на парковку, или те, другие, сирены, которые предупреждали о том, что сейчас начнут падать бомбы. Сирены, неразрывно связанные с оранжевыми жилетами.

Понадобилось еще шесть дней, чтобы выбраться на ледник Росса. Шесть дней непрерывного снегопада. Снег кружился в воздухе – сетями, клубками, плетьми. Шесть дней крошащегося льда и каменных насыпей, которые поднимались из метели, точь-в-точь снабженные наживкой ловушки. Лори боялась, что из-за метели пропустит очередную трещину, слетит с тропы и врежется в склон горы, но однажды утром она проснулась в неожиданно мертвой тишине. Выйдя из палатки, она обнаружила девственно белую ледяную равнину, которая расстилалась до горизонта. Лори испытала невероятное облегчение. Должно быть, небо расчистилось, пока она спала. Лори обернулась и увидела позади вереницу утесов и язык ледника. Она тут же поняла, что пересекла черту накануне, даже не заметив этого.

Она собрала вещи при свете занимающейся зари и снова пустилась в путь. Если хорошая погода продержится – а в такой близости от побережья оставалось полагаться только на удачу, – Лори надеялась достичь станции, прежде чем усталость наконец возьмет верх. Но погодные условия могли измениться в мгновение ока, а поэтому ей хотелось проехать как можно больше, прежде чем что-нибудь случится.

Вскоре снегоход катил так быстро, что из-под полозьев разлетались двойные волны снега, падая на лед с тихим шлепком. К полудню солнечный свет отражался от снега, как от прессованной фольги. Под снегоходом был лед, а подо льдом океан, и Лори удивлялась, что не чувствует движения воды. Она думала, что непременно почувствует. Но шельфовый лед казался таким же ровным и неподвижным, как и на континенте. Разумеется, континентальный лед не был и вполовину таким непроницаемым, как несколько десятилетий назад, до начала великого таяния. Из основ геологии, изученных в колледже, Лори знала, что даже сама земля далеко не так незыблема, как кажется. В конце концов под ледниками пролегает камень, а под камнем магма, и не важно, в какой точке планеты ты находишься, – ты всегда балансируешь, как пробка на воде. Может быть, она просто привыкла к этому ощущению.

Всякий раз, когда Лори слезала со снегохода, и по утрам, когда она покидала уютное тепло палатки, от лютого мороза у нее перехватывало дух. Как давно она покинула убежище? Две недели назад? Три? Дни стали холоднее, а привязь, удерживавшая солнце на горизонте, – короче. Лори проводила в пути шесть-семь часов, прежде чем лед окутывало темнотой, – иногда восемь, если в небе висели низкие облака, отражающие последние отблески света. Навигатор работал, и при желании Лори могла бы ехать даже ночью, руководствуясь зелеными огоньками на мониторе. Но она устала. А главное, боялась. Боялась, что доедет до станции, но не заметит ее.

Лори постоянно думала о том дне, вскоре после выпуска из колледжа, когда проснулась на лужайке перед домом, в котором жила со своим парнем. Она всю ночь проспала в машине. Горючее закончилось, но фары еще горели, а в окно стучала компания ребятишек.

– На вашем месте я бы отсюда смылся, – сказал мальчуган с шапкой курчавых рыжих волос, когда Лори открыла дверь. – Мужик из этого дома просто зверь.

Впоследствии оказалось, что так оно и было. Следующие несколько недель Лори провела, размышляя о случившемся. Она помнила, что отчаянно пыталась не заснуть за рулем, затем с чувством огромного облегчения свернула на свою улицу… и все. Удивительно, что она не врезалась в дерево или в фонарный столб. Или в грузовик, или в качели, или не въехала в окно чужой гостиной. Можно запросто столкнуться с тем, на что смотришь, но, с другой стороны, ничего не стоит, миновав препятствие, врезаться во что-нибудь похуже. Она сумела затормозить на собственном газоне исключительно благодаря везению.

Иногда, во время путешествия по леднику, небо вновь серело и сыпался снег, но всякий раз недолго. Хотя порой Лори просыпалась поутру и видела, что следы от полозьев засыпаны свежим снегом, столь же часто они бывали ярко освещены солнцем и напоминали бритвенные порезы. Лори видела, как они тянутся далеко-далеко словно черты на восковой табличке.

Однажды, после того как целую ночь дул несильный, но упорный ветер, она вылезла из палатки и обнаружила, что земля усыпана тысячами снежных шариков размером чуть больше горошины. Они лежали вдоль защищенной от ветра стороны гребней и были такими хрупкими, что распадались на кристаллы, стоило их тронуть. Лори никогда не видела ничего подобного. Даже вибрации шагов было достаточно, чтобы они рассыпались, поэтому Лори старалась не подходить слишком близко.

«Не убить их», – вот как думала Лори. За минувшие несколько недель – когда уехали Пакетт и Джойс – все вокруг нее словно обрело душу.

Когда она нагрузила снегоход, направление ветра слегка изменилось, снежные шарики выкатились из-за гребней. Они неслись по сверкающему ледяному полю, как мыши. Лори завела мотор и поехала дальше, на северо-запад.

Она знала, что приближается к кромке ледника. Трещины и расколы во льду появлялись все чаще и чаще. Она замедляла ход всякий раз, когда видела расселину, и осторожно подавалась вперед, пока «плавники» не касались противоположной стороны, – тогда Лори понимала, что можно двигаться дальше. Пару раз она теряла равновесие, и снегоход чуть не переворачивался, – приходилось отъезжать назад и искать место, где трещина сужалась.

На дне одной из расселин она заметила темную ниточку воды. Через несколько минут показалось углубление во льду, и Лори остановилась, чтобы заглянуть туда. Примерно в десяти футах внизу был прудик. Лори видела, как вода поднимается и опускается, всякий раз замирая на несколько секунд, словно грудь спящего великана. Лори не сомневалась, что это океан. Она достигла точки, где шельфовый лед начал превращаться в паковый, разламываясь на куски размером с милю, которые сталкивались друг с другом, когда течения носили их туда-сюда. Станция находилась всего в паре дней пути.

Лори ехала с удвоенной энергией. Немногочисленные облака, висевшие в небе на рассвете, рассеялись, воздух был чист и прозрачен настолько, что подводило чувство расстояния. Вечером вдалеке показалось здание с низкой крышей и квадратными стенами, и сердце у Лори бешено заколотилось. Она прибавила ходу, но станция внезапно исчезла из виду. Лори включила увеличитель на ветровом стекле, но так ничего и не увидела и слезла со снегохода, чтобы оглядеться. В десятке шагов от левого полоза она обнаружила загадочный объект. Это оказалась коробка из-под сока. С низкими стенками и квадратной крышкой. Спереди змеился знакомый красно-белый логотип «Кока-колы», а внизу стоял слоган: «Прекрасный вкус колы… в соке!» Наверное, коробку выбросили по пути через ледник. Кто-нибудь из ученых со станции или Пакетт и Джойс.

На мгновение Лори захотелось подобрать коробку и взять с собой, но потом она ощутила прилив раздражения и немного отступила, чтобы разбежаться. Коробка лопнула от пинка и прочертила на снегу длинную прямую линию.

Лори села на снегоход. Случившееся воскресило в ее памяти некогда слышанную историю о девочке, которую держали в комнате без горизонтальных линий. Она позабыла, осуществили ли этот эксперимент на самом деле, или всё придумали, но стены комнаты, насколько припоминала Лори, были расписаны черными вертикальными полосами, а пол и потолок создавали иллюзию, что полосы продолжаются. Когда девочке исполнился год, ее перевели в другое помещение. Она научилась распознавать вертикальные формы, но не горизонтальные, поэтому, когда малышку сажали на стол или на платформу, она ползла, рискуя свалиться с края, зато ни за что не врезалась бы в угол или в ножку стула. Подобное состояние продолжалось месяц, а потом правильные зрительные ощущения наконец восстановились.

Эксперимент должен был доказать что-то из области человеческого восприятия, но Лори, хоть убей, не могла вспомнить, что именно.

Насколько она могла судить, опыт доказывал лишь одно: ребенка нетрудно одурачить. И кого этим удивишь?

В тот же день, когда последний лучик солнца исчез за нагромождениями льда, Лори снова увидела нечто в ветровом стекле – приземистый объект на самом краю горизонта. Он странно сиял в меркнущем свете, то появляясь, то исчезая, пока снегоход скачками преодолевал гребни. Поначалу Лори решила, что это мираж – или, хуже, еще одна коробка из-под сока.

Но потом она заметила прожектора по бокам – две панели, испускающие ослепительный белый свет. Они освещали здание со всех сторон, и на сей раз сомнений не оставалось: Лори наконец достигла станции.