Текст книги "Великое таинство любви"

Автор книги: Кэтти Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Глава девятая

Мэтти не была бы Мэтти, если бы не рассмеялась. Она подошла к старой узкой кровати, превращенной с помощью трех подушек и покрывала в софу, и села на нее.

– Поженимся? Нелепость какая! Если ты еще не знаешь, сейчас на дворе двадцать первый век. Многие женщины беременеют, рожают и воспитывают детей, будучи не замужем. – Мэтти подтянула колени и обхватила их руками.

– Рад за них, – равнодушно бросил Доминик. – К счастью, их жизни никак меня не касаются. – Он предвидел ее возражения и был готов парировать их. Главное, она все равно выйдет за него замуж, и эта мысль нравилась Доминику все больше и больше. Судьба дала ему в руки козырную карту, и он намеревался разыграть ее наилучшим образом. – А вот твоя, наоборот, очень даже касается.

– Я не могу выйти за тебя замуж, понимаешь? Я не могу жить с человеком без любви! Как ты думаешь, почему я так и не вышла замуж за Фрэнки? Впрочем, ты и так знаешь. Мы уже когда-то говорили об этом. Да, я долгое время оставалась с ним, заботилась о нем, убеждая себя, что это и есть любовь, но глубоко внутри я знала, что никогда не стану его женой, потому что чувствую к нему не ту любовь, которая ведет к браку.

Доминик резко и кротко рассмеялся.

– А какая любовь тебе нужна для брака, Мэтти? С розовой сахарной глазурью?

– Не будь циничным. Мне нужна такая любовь, которая вот уже много лет удерживает вместе моих родителей. И твоих, между прочим!

Доминик передернул плечами.

– Они принадлежат к другому поколению, – заметил он. – Это сегодня развод не проблема: сегодня поженились, завтра развелись. – Он засунул руки в карманы и продолжал задумчиво смотреть на нее издалека. – А теперь выслушай мое мнение на этот счет. Мы – два взрослых человека, которых влечет друг к другу. У нас была связь, в результате которой ты забеременела и теперь носишь моего ребенка. Да, не стану отрицать, что в моей жизни теперь так или иначе все изменится. С другой стороны, мне уже тридцать четыре. Да, у меня еще много лет впереди, чтобы быть физически в состоянии стать отцом, но намного меньше, чтобы иметь силы вырастить ребенка. Кроме того, я не намерен уходить от ответственности.

– Я и не говорю, что ты должен от чего-то уходить, – в отчаянии возразила Мэтти. – Когда ребенок родится, ты сможешь навещать его в любой момент…

– Когда ребенок родится, в этом не будет необходимости, потому что ты будешь жить со мной, под моей крышей, в качестве моей жены. Ни один мой ребенок не будет незаконнорожденным. – Мэтти снова хотела возразить, но Доминик предостерегающе поднял руку. – И не надо мне рассказывать, что можно или нельзя в двадцать первом веке! Там, откуда я родом, дети рождаются в браке!

– Счастливом браке, – нашла в себе силы заметить ошеломленная Мэтти.

– Счастливый брак – это удачный брак, и у нас есть все предпосылки, чтобы сделать наш таковым. – Он стал загибать пальцы. – Во-первых, мы нравимся друг другу. Во-вторых, нам хорошо в постели. В-третьих, у нас будет ребенок и ему нужны оба родителя. В-четвертых, у нашего союза намного больше шансов выстоять, не будучи замутненным этой розовой любовной чушью.

Доминик знал, что это единственный способ убедить ее – быть сдержанным и логичным, как при заключении делового соглашения.

– А когда в постели перестанет быть хорошо? Что тогда?

Доминик отвел глаза. Перестанет? Им? С ума она сошла, что ли?

– К чему переживать заранее? Твой вопрос слишком гипотетический. И вообще, откуда он взялся? Кто заронил в тебя эту мысль? Родители? Друзья?

Мэтти пожала плечами. Ее родители с трудом мирились с тем, что она живет с Фрэнки «в грехе», но беременность от мужчины, о существовании которого они не знают, и перспектива стать матерью-одиночкой… Как они воспримут это?

– Я ведь только-только нашла себя! Ты знаешь это лучше всех! И дернул же меня черт признаться тебе…

– Тебе лучше даже не представлять, что было бы, не сделай ты этого. – Голос Доминика звучал зловеще. – Рано или поздно я бы все равно узнал, но тогда бы я не дал за твою жизнь и гроша ломаного.

– Если ты решил, что это еще один аргумент в пользу брака, ты ошибся.

– Как ты думаешь, Мэтти, как бы я… как бы любой нормальный мужчина отреагировал, выясни он, что у него есть ребенок, о котором он не знает? Если бы случайно встретился со своей бывшей возлюбленной, которая вела бы за руку ребенка, как две капли похожего на него?

– Большинство так называемых нормальных мужчин вздохнули бы с облегчением, узнав, что на них не навесили бремя ответственности за ребенка, которого они не собирались иметь, – не сдавалась Мэтти.

– Все, хватит разговоров, пора собираться.

И прежде, чем Мэтти успела вскочить с кровати, Доминик подошел к комоду, выдвинул ящики и стал вынимать ее одежду и швырять ее на кровать.

– Ну-ка, положи мои вещи обратно. Сейчас же!

– Будешь кричать – разбудишь соседей, – спокойно заметил Доминик. – Где чемодан? – Не дожидаясь ответа, он присел на корточки и пошарил под софой. Он не мог ошибиться, поскольку это было единственное место, куда она могла его положить. С невозмутимым видом он извлек его, отбросил крышку и стал запихивать ее пожитки.

– Я не собираюсь выходить за тебя замуж, Доминик Дрекос! Положи вещи на место и не смей распоряжаться моей жизнью!

– Могу и уже делаю это. Это что, вся еда, которая у тебя есть?! – Со зловещим видом он указал на пустые полки кухонных шкафчиков. Там сиротливо стояли банка кофе, немного сахара, бобы, макароны и пара банок консервированного тунца. – Ты вообще-то ешь что-нибудь? – Он сгреб содержимое шкафчика в ящик, а затем с видом обвинителя повернулся к ней.

– Конечно, ем! – Чувство вины, как всегда, заставило ее немедленно ощетиниться и с вызывающим видом встретить его гневный взгляд. В ту минуту, когда этот мужчина появился в ее жизни, все в ней перевернулось. Их… связь, ее работа, ее обида, когда она узнала о его маневрах с целью заполучить ее в свою постель, беременность, а вот теперь еще и это.

– Ты сегодня едва притронулась к еде.

– Ничего удивительного, я очень нервничала перед нашей встречей.

– Понятно. Помимо всего прочего, придется контролировать, чтобы ты нормально ела. И ты будешь жить в моей квартире. Завтра мы первым делом отправимся в ювелирный магазин за кольцами, а затем договоримся о регистрации. После этого ты позвонишь своим родителям и все им расскажешь, а я позвоню своим.

– Я даже Фрэнки еще не сказала, – вдруг вспомнила Мэтти.

Внезапная мысль, пришедшая Доминику в голову, была как удар под дых. А вдруг после длительных размышлений Мэтти, сравнив его и чертова Фрэнки, пришла к выводу, что то, что она испытывала к Фрэнки, и есть любовь? Настоящая розовая сахарная глазурь, о которой она мечтает? Доминик самокритично признавал, что он бывает высокомерен и, что греха таить, эгоистичен. Вдруг Мэтти решила, что ленивый и безответственный пьянчужка предпочтительнее Доминика, превратившегося в монстра в тот момент, когда решил помочь ей наладить свою жизнь и получить то, к чему она так упорно стремилась? Ведь именно так она теперь о нем думает.

Боль и обида острым клинком пронзили сердце Доминика. Он, считавший себя хладнокровным, сдержанным, всегда владеющим ситуацией, чувствовал себя сейчас неуверенным и даже испуганным. Но это же придало ему злой решимости.

– Так, – произнес он, поднимаясь, – нет смысла сидеть здесь. Едем домой.

Мэтти поежилась под его мрачным, холодным взглядом. Она встала, но губы ее были упрямо сжаты в тонкую линию.

– Хорошо, Доминик. Я поеду с тобой, но никаких колец и никакой свадьбы.

– Будет видно. – Он направился к двери, легко подхватив ее чемодан.

* * *

В субботу они занялись покупками. Вместо ювелирных, они прошлись по магазинам одежды. Доминик с видом знатока убеждал ее, что ей требуется более просторная одежда, и его забота, несомненно, тронула бы ее, не будь она так озабочена тем, чтобы не попасться в его сети.

Его заботливость не была притворной. Доминик даже удивился, насколько легко – как только прошел первый шок – он приспособился к мысли о том, что скоро станет отцом. Отцом и мужем. Он ни секунды не сомневался, что Мэтти станет его женой, но понял, что следует сменить тактику и отказаться от принуждения и угроз. Как он мог забыть, какой вспыльчивый и неукротимый у нее нрав? И что она может быть упрямой, как мул. Ошибкой было думать, что она спокойно выслушает его доводы и станет послушно выполнять его приказания только потому, что он так решил, и потому, что отчаянно желает этого.

Доминик хотел предложить ей вместе поехать в Котсуолдс, но потом решил, что одного дня им будет явно недостаточно, а дольше задержаться он не мог, поскольку должен был ехать в зарубежную командировку.

Мэтти испытала смешанное чувство облегчения и разочарования, когда узнала, что он будет отсутствовать почти всю следующую неделю. С одной стороны, она сможет спокойно обдумать, как ей жить дальше. С другой, вольно или невольно, в течение двух прошедших дней она от души наслаждалась его вниманием и заботой.

Доминик был олицетворением идеального будущего отца, к его чести, ни словом, ни жестом не дал ей понять, какую сумятицу она внесла в его жизнь. Мэтти, конечно, заподозрила, что он решил продемонстрировать ей, каким замечательным мужем и отцом он может стать. Но даже если и так, то он все равно не преуспел, потому что любая женщина, намереваясь вступить в брак, мечтает о любви, а это слово не было произнесено ни разу.

– Надеюсь, в четверг, когда я вернусь из командировки, я найду тебя здесь, – сказал Доминик тоном, который Мэтти сочла предостерегающим и даже угрожающим.

Может быть, она надоела ему? Может быть, мысль о ребенке в ее животе кажется ему отталкивающей? Как будто прочитав ее мысли, Доминик наклонился и прижался губами к ее рту в нежном и легком поцелуе, который тут же стал жадным, глубоким, неистовым.

Мэтти лихорадочно вцепилась в лацканы его пиджака и стоном приветствовала вторжение его языка в глубины своего рта. Когда он наконец оторвался от нее, Мэтти дрожала как осиновый лист. Она отвернулась, и Доминик еле удержался, чтобы не схватить ее и не заняться любовью, но вовремя вспомнил, что он сменил наступательную тактику на выжидательную. Мэтти сама должна прийти к нему.

Но боже, как же он хотел коснуться ее! Он не мог не заметить, что с беременностью ее груди стали полнее и как соблазнительно обтягивает их тонкий серый шерстяной свитер, в котором она ходила на работу.

Провести две ночи под одной крышей с ней, знать, что она спит в соседней комнате, было огромным испытанием для самообладания Доминика. Стоило ему закрыть глаза, как его голова немедленно наполнялась самыми эротическими образами.

Решено! В четверг он вернется из командировки и положит конец этой затянувшейся неопределенности. Он проявил достаточно терпения и не сомневался в том, что Мэтти так же страстно желает его, как и он ее, что бы она ни говорила. И недавний поцелуй – неопровержимое тому доказательство. Да, она считает, что он манипулировал ею, и ее обостренное чувство независимости не могло не отреагировать на это; да, она ясно дала понять, что то чувство, которое она к нему испытывает, – не любовь, но она носит его ребенка, и он женится на ней. А Доминик был не из тех людей, которые отступают, тем более когда вожделенная цель уже видна. Он отвел ей два дня на размышление, в течение которых, он надеялся, она увидит логику в его аргументах и без дальнейшего принуждения и шантажа согласится, что брак – наилучший выход для них обоих.

Но, похоже, и эта тактика не годится. Мэтти продолжала спать в комнате для гостей, а Доминик все сильнее злился из-за нелепости ситуации, если учесть, сколько раз они занимались любовью в этих стенах и что она носит его ребенка. Раздираемый противоречивыми желаниями, Доминик размышлял над тем, сколько же еще продлится эта ситуация. Не рискует ли он, давая ей время на размышление? Вдруг, поразмыслив, она соберет свои вещи и уйдет со словами, что подобные отношения могут существовать между ними и в том случае, если она будет жить в своей собственной квартире? Нет, пора прекращать этот рискованный эксперимент. Брак, общая постель, жизнь под одной крышей – это основное, остальное как-нибудь утрясется после того, как будут решены принципиальные вопросы.

Покидая квартиру, Доминик чувствовал, как к нему возвращаются обычная уверенность и решительность. Впервые за прошедшие недели он был доволен жизнью. Почти доволен.

Закрыв за Домиником дверь, Мэтти, наоборот, не была ни уверена, ни довольна. Она негодовала. Все ее существо восставало против того, как запросто, без особых усилий он подчинил ее своим решениям и, похоже, не сомневался в полном ее повиновении.

* * *

Чтобы забыться хоть на время, Мэтти попросила поручить ей самую сложную и трудоемкую работу, но мысли ее то и дело возвращались к наболевшей проблеме, которую требовалось решить до возвращения Доминика.

Бежать, но куда? Доминик все равно найдет ее, и гнев его будет ужасен. К тому же, как ни крути, он отец ее ребенка и она на всю жизнь связана с ним моральными обязательствами.

Но уйти из его квартиры она должна. До четверга у нее достаточно времени, чтобы собрать свои вещи и… Ни в снятую ею, ни в служебную квартиру вернуться она не может. Остается только дом Фрэнки.

В шесть тридцать, приняв душ и переодевшись, Мэтти набрала номер Фрэнки, чувствуя себя преступницей. Но, услышав его голос на другом конце провода, она со всей ясностью поняла, что и туда вернуться не может. Фрэнки, его дом и все, что они там пережили, принадлежало теперь прошлому. К счастью или нет, но с тех пор она прошла большой путь, и к прошлому, как оказалось, возврата нет.

И все же ей было очень приятно услышать голос Фрэнки, особенно в ее нынешнем смятенном состоянии. Поддавшись импульсивному желанию, она пригласила его в гости, чтобы повидаться и заодно рассказать о своей беременности. Вряд ли он поможет ей найти выход из положения, но наверняка выслушает и ободрит. Фрэнки всегда воспринимал жизнь такой, как она есть, и его прямолинейность и грубоватая простота были ей сейчас просто необходимы, чтобы разобраться со смутой, охватившей ее душу.

Сорок минут спустя в дверь позвонили. Увидев Фрэнки, Мэтти улыбнулась, и на нее нахлынуло чувство теплой и нежной привязанности, сестринской любви к этому парню, неуклюже протягивающему ей букетик чуть привядших цветов.

– Здорово выглядишь, Мэт. – Фрэнки усмехнулся и обвел взглядом роскошные апартаменты. – Новая жизнь явно пошла тебе на пользу. – Он еще раз восхищенным взглядом окинул квартиру.

Мэтти предложила ему выпить.

– Завязал, малышка.

– Ты бросил пить?

Фрэнки пожал плечами, но было видно, что он очень горд собой. Бросив на стул кожаную куртку, он прошел вслед за Мэтти на кухню.

– А куда мне было деваться? Иначе я бы не нашел работу. Ты же сбежала и оставила меня один на один со всеми счетами. – При этих словах Мэтти резко обернулась, но увидела, что Фрэнки улыбается. – Старый Билл, хозяин бара, свел меня с одним из своих поставщиков, и тот взял меня на работу. Так что, Мэт, я теперь не пью, а продаю выпивку.

– Не пьешь, нашел работу… Позволь тебя спросить, почему ты не сделал этого, пока мы жили вместе? – Ему тоже пошла на пользу новая жизнь. Он стал лучше выглядеть, немного поправился и, похоже, был доволен жизнью.

И хотя она была рада за Фрэнки, чья жизнь, похоже, налаживалась, ей все-таки было немного обидно оттого, что это произошло тогда, когда они расстались, а ведь она столько усилий приложила к тому, чтобы помочь ему. Сварив кофе, Мэтти разлила его по чашкам, села напротив Фрэнки и… излила ему душу.

Она рассказала все, ничего не утаив. Ей требовалось выговориться перед кем-то, и было немного странно, что этим кем-то оказался Фрэнки, все разговоры с которым в последнее время сводились к ссорам или выяснению отношений. Теперь же он внимательно слушал ее исповедь, кивал, хмыкал…

– И что мне теперь делать? – спросила Мэтти устало.

– Выходи замуж за этого парня. Ты всегда была упряма, как мул, Мэт. Если тебе что-то втемяшится в башку, тебя уже не переубедить. И все-таки послушай моего совета – выходи за него.

– Нет, Фрэнки, ты не понимаешь. Я должна уехать. – Мэтти налила себе воды и уставилась в стакан, как будто надеялась на дне найти ответы на все вопросы.

– Зачем? И куда ты пойдешь?

Мэтти пожала плечами и вздохнула.

– Будь реалисткой, Мэт, – продолжал убеждать ее Фрэнки. – В ту квартиру, которую ты снимала, ты вернуться не можешь. Такой парень, как этот твой Доминик, не позволит тебе жить в какой-то дыре, когда ты ждешь от него ребенка.

– В том-то все и дело. Он пытается купить меня, а мне нужна любовь. А раз он меня не любит, я должна уйти.

– Ты ошибаешься, Мэт. – Фрэнки вздохнул. – Вспомни, как мы жили. Ты такой судьбы хочешь своему малышу в то время, как у тебя есть возможность дать ему намного больше?

– Не преувеличивай. Кроме того, моя работа…

– А как долго ты сможешь работать? – Он посмотрел на нее задумчивым взглядом, затем опустил глаза в явном смущении. – Тебе некуда деваться, Мэт, разве что вернуться в мой дом… Я бы и рад тебе помочь, но тут такое дело…

– Фрэнки, жалуясь тебе, я вовсе не имела это в виду… – Но тут любопытство одолело Мэтти. – А в чем дело?

– Твой Доминик – не единственный, кто собирается стать отцом. – У Фрэнки был смущенный и одновременно радостный вид. – Понимаешь, Мэт, еще до того, как мы расстались, я начал встречаться кое с кем. Ее зовут Шэнон. Я ненавидел себя за то, что приходится обманывать тебя, но и сказать не мог, зная, что тебе некуда уйти. Прости меня, малышка… – Он виновато вздохнул и взъерошил пятерней свои волосы. – Теперь она переехала ко мне и вряд ли обрадуется, если я предложу пожить у нас своей бывшей девушке.

Удивление, запоздалая обида и радость за Фрэнки, который был определенно счастлив, – все смешалось в душе Мэтти. Радость победила, и, подойдя к нему, она обвила его шею руками.

Фрэнки тоже обнял ее, и в этот момент входная дверь распахнулась. В квартиру стремительно вошел Доминик.

Глава десятая

– Что, черт побери, здесь происходит?!

Мэтти и Фрэнки отпрянули друг от друга, как застигнутые врасплох любовники. Но, несмотря на испуг и на то, что гневное выражение лица Доминика не сулило ничего хорошего, Мэтти охватило чувство огромной радости оттого, что он вернулся.

Фрэнки вскочил с высокого табурета и воинственно уставился на Доминика с тем упрямым, бычьим выражением, которое она хорошо помнила. Он ни разу не поднял на нее руку, но поучаствовал во множестве уличных потасовок, поэтому Мэтти сразу узнала его решимость вступить в кулачный бой.

Но она знала также, что у него нет ни единого шанса победить мужчину, который сейчас гневно взирал на них, поэтому поспешила встать между ними.

– Ничего не происходит, Доминик, – холодно ответила она, хотя была очень напугана. Еще ни разу она не видела его в такой ярости – было видно, что он жаждет крови.

– Ты Фрэнки, не так ли? Если ты хочешь остаться целым, убирайся из моего дома, или я спущу тебя с лестницы.

– Рискни, парень. – Но голос выдал его неуверенность. – Между прочим, я как раз собирался уходить, когда ты вломился.

– Ты сама его позвала? – Пылающий взгляд Доминика впился в бледное лицо Мэтти.

Она кивнула.

Доминик снова перевел взгляд на Фрэнки, а затем на его кожаную куртку, небрежно брошенную на стул.

– Убирайся. Сейчас же. И не смей больше показываться здесь. Еще одного приглашения тебе не дождаться. Не так ли, Мэтти?

Мэтти сначала даже не осознала, что кивает, а когда пришла в себя, Фрэнки уже ушел, а Доминик сверлил ее взглядом черных глаз с другого конца гостиной. Она немедленно очнулась от столбняка и пришла в ярость.

– Тебе обязательно надо было вести себя таким образом? – Ей не стоило говорить таких слов и злить его еще больше. В мгновение ока Доминик оказался рядом с ней.

– Он должен быть благодарен, что я вообще не свернул ему шею! – рявкнул он, взбешенный. – О чем ты только думала, приглашая сюда своего бывшего любовника? Кот из дому, мыши в пляс? Только я за порог, ты схватила трубку и позвала его?

От этих яростных нападок Мэтти онемела и в замешательстве смотрела на Доминика. Бросив ей в лицо последнее обвинение, он резко отвернулся и ушел в свою спальню.

После минутного раздумья Мэтти поняла, что не в силах оставить все как есть и ринулась вслед за ним. Она ворвалась в спальню в тот момент, когда Доминик с треском срывал с себя рубашку.

– Я думала, что ты уехал… – начала она.

– Извини, что сорвал твои планы, дорогая.

– Доминик, я знаю, что ты подумал…

– Я не слепой! – Доминик расстегнул пояс брюк, резко выдернул его из петель и швырнул к рубашке.

– Вот поэтому мы и не можем пожениться!

– Потому что ты не можешь и дня прожить без своего бывшего?

– Потому что ты – высокомерная свинья!

– Я вправе был рассчитывать, что ты не станешь приглашать в мой дом бывшего любовника, и высокомерие здесь ни при чем.

– Мне нужно было… поговорить с кем-то.

– Тогда почему не со мной? Поговорила бы со мной! – продолжал бушевать Доминик. Он сам понимал, что каждое слово, вылетающее из его рта, – ошибка, но справиться с собой не мог. Мэтти никогда не узнает, чего ему стоило не кинуться на ее жалкого неудачника и не избить его до потери сознания. Ему будто нож всадили в сердце, когда он увидел их в объятиях друг друга.

Доминик направился в ванную, но на пороге резко повернулся и снова рявкнул:

– Ты хотела поговорить? Говори!

– Только не сейчас, когда ты в таком настроении. – Мэтти отвернулась, и Доминик едва не застонал, заметив слезы в ее глазах. Если он сейчас уйдет в ванную – конец всему. Он знал это точно так же, как и то, что конец их отношений означает его собственный конец. Глубоко вздохнув, он подошел к Мэтти, готовый к тому, что она оттолкнет его, что не позволит прикоснуться к себе.

Вместо этого она повернулась и с всхлипом приникла к его обнаженной груди. Она слышала, как гулко стучит его сердце, а когда прижала ладонь – почувствовала его биение.

– Да, я не в настроении. – Он запустил пальцы в ее волосы и еще крепче прижал ее голову к своей груди. – Вернее, в отвратительном настроении. Я не могу выносить, когда ты думаешь о нем, говоришь о нем, видишься с ним, а уж вынести зрелище, когда вы с ним обнимаетесь…

– Ты ревнуешь? – ошеломленно спросила Мэтти. Доминик коротко хохотнул.

– Я?! Ревную?! К Фрэнки?! Ты видела, как он начал пятиться, когда я пригрозил ему? Видела? Он знал, что я его за секунду разорву на части. – Он помолчал, затем сердито добавил: – Да, я ревную.

Сердце Мэтти растаяло, как льдинка на солнце. Она не могла не понимать, что означает для такого мужчины, как Доминик, признать свою слабость. Впрочем, для нее это не было слабостью. Ее душа воспарила в небеса и никак не реагировала на призывы здравого смысла вернуться на землю.

Мэтти пошевелилась в его объятиях и запрокинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Что ты пытаешься сказать, Доминик?

– Ничего, – буркнул он, покраснев, и отвернулся.

– Понятно… Просто я надеялась… Ладно, неважно. – Мэтти отошла и села на краешек кровати.

– Надеялась? На что? – быстро спросил Доминик. Он подошел к кровати, но не сел, а остался стоять, нависая над Мэтти. – Ты сказала…

Мэтти поняла, что он не отстанет.

– Я не люблю Фрэнки, если это тебя беспокоит.

Губы Доминика стали помимо воли расползаться в улыбку облегчения. Он быстро отвернулся, чтобы Мэтти не заметила ее, затем снова посмотрел на нее.

– Конечно, нет, – с таким важным видом произнес он, что теперь уже Мэтти захотелось улыбнуться.

– Но это не означает, что я одобряю твое поведение… Впрочем, могу тебя понять. Мне не стоило приглашать его сюда. Это было глупо с моей стороны. – Мэтти прилегла поверх пухового одеяла, сердце ее было готово петь от радости.

– Это он не должен был приходить. Полагаю, он был убит известием, что ты ждешь от меня ребенка.

– Наоборот. Он был рад, тем более что и сам скоро станет отцом. – Мэтти запрокинула руки за голову и стала смотреть в потолок, но краем глаза все равно следила за реакцией Доминика. – Еще когда мы жили вместе, у него появилась девушка…

– Вот ублюдок! – выругался в сердцах Доминик. Он не представлял себе, как мужчина в здравом уме может завести интрижку на стороне, если ему выпало счастье иметь рядом такую женщину, как Мэтти. – А как ты восприняла эту новость? – Он присел на кровать рядом с ней.

– Ты хочешь спросить, не стало ли мне обидно, что он мне изменял? Нет. Жаль только, что у него не хватило мужества признаться в этом раньше. А сейчас я искренне рада, что у него кто-то есть, что он не цепляется за наши отношения.

– Правда? Ты уверена, Мэтти?

Мэтти приподнялась и села, облокотившись спиной о подушки, скрестила ноги и с улыбкой посмотрела на Доминика.

Ей надоела эта игра. Пусть она испугает его до смерти, но рискнет выложить карты на стол, потому что теперь точно знает, что Доминик испытывает к ней не просто физическое влечение. Она ему действительно нравится, иначе он никогда бы не признался, что ревнует. Кто знает, вдруг его нынешнее чувство перерастет в любовь? Вдруг чудеса все-таки случаются?

– Я хочу кое-что сказать тебе, Доминик. – Почувствовав, как напряглось его тело, увидев, как пристально он смотрит, Мэтти не совладала с голосом, и он дрогнул.

– Что? – От волнения Доминик произнес это хриплым шепотом.

– Когда мы встретились впервые… Когда ты стал преследовать меня… Нет, я не это хочу сказать…

– Не говори вообще ничего, – резко прервал ее Доминик, боясь услышать то, что ему не хочется слышать. – Просто… просто выходи за меня. Мы потом обо всем поговорим.

– Хорошо.

Повисшая тишина потрескивала электрическими разрядами. Но как только Доминик собрался прервать ее, Мэтти жестом остановила его.

– Я выйду за тебя замуж, Доминик, но не потому, что у меня нет выбора. Что бы ты ни говорил, мы можем иметь ребенка и не будучи женатыми. Нет, Доминик, я согласилась, потому что… – И тут ее решимость стала стремительно таять.

– Потому что…

– Потому что в любом браке, я уверена в этом, должна быть любовь, а я люблю тебя. Не знаю, когда и как это случилось, но тебе удалось сломать стену, которой я окружила себя, и я… влюбилась. Я очень сильно люблю тебя, Доминик, и моей любви хватит на двоих. И если моему сердцу суждено быть разбитым, что ж – так тому и быть. Я больше не могу бороться с собой. – Мэтти закрыла глаза и снова легла. Она почувствовала, как Доминик склонился над ней, но боялась открыть глаза и взглянуть на него. – Впрочем, я пойму тебя, если ты решишь пересмотреть свое предложение, – дрогнувшим голосом, не открывая глаз, добавила она.

– Повтори то, что ты сейчас сказала!

– Ты можешь пересмотреть свое предложение о браке…

– Я не об этом, – проникновенным голосом произнес Доминик.

Мэтти приоткрыла глаза и увидела, что он улыбается.

– Это не смешно, – с подозрением заметила она, боясь поверить тому, что подсказывало ей сердце.

– Нет, это смешно. Это очень смешно, потому что… – Доминик не мог сдержать идиотской улыбки, когда нежно коснулся пальцем ее щеки. – Потому что я отменил командировку и вернулся домой, чтобы сказать тебе то же самое.

Мэтти боялась, что ослышалась.

– Сказать что?.. Что ты любишь меня? Что любишь… или что я тебе просто сильно нравлюсь?

– Люблю, Мэтти. Люблю всем сердцем. – Он склонился и приник к ее губам в долгом, томительном поцелуе. – Я приехал в аэропорт и понял, что просто не могу сесть в самолет и уехать на четыре дня. Я боялся, что, вернувшись, не застану тебя и потеряю единственную женщину, с которой хочу прожить всю оставшуюся жизнь.

– Правда? – Она хотела, чтобы он продолжал говорить. Взяв в ладони его прекрасное, такое любимое лицо и заглянув в глаза, она притянула его к себе и повторила: – Это правда?

Доминик почти лежал на ней. Насмешливо изогнув бровь, он заметил:

– Не думаю, что тебе хочется слушать, как я дошел до жизни такой… – пробормотал он, покрывая легкими поцелуями ее лицо.

– Еще как хочется! Я так долго жила с уверенностью, что все, что тебе от меня надо, – мое тело…

– И оно тоже, скрывать не стану. – Доминик улыбнулся ей. – Довольна, да? Тебе нравится знать, что я в твоей власти?

Мэтти кивнула и лукаво улыбнулась.

– Взаимно. Потому что я тоже в твоей власти.

– Ну, это не секрет, – поддразнил он и стал снимать с нее мешковатый джемпер, который она надела к приходу Фрэнки. – Ммм… Без бюстгальтера. – Он накрыл рукой одну грудь, а вторую руку положил Мэтти на живот. – Хорошо, что я не знал об этом в тот момент, когда увидел тебя в объятиях твоего экс-дружка. Тогда бы я точно спустил его с лестницы.

– Он не заслужил этого. – Мэтти обвила шею Доминика руками и выгнула спину так, чтобы ее напрягшиеся соски коснулись его груди. – Думаю, он был несколько огорошен моими эмоциональными излияниями…

– Что ты ему говорила? Ты сказала, что любишь меня? – У Доминика был до смешного самодовольный вид, и Мэтти не могла не рассмеяться. – Что он ничего для тебя не значит? Что я – единственный мужчина, которого ты когда-либо любила по-настоящему?

– Что-то вроде того. Скажи, ты не расстроен из-за ребенка?

– Расстроен? – Доминик даже засмеялся оттого, что она может так сильно заблуждаться. – Да я вне себя от радости! Ты забеременела и дала мне в руки главный козырь. Теперь тебе было от меня не избавиться. Я решил – пусть она меня не любит, но, когда мы поженимся, я докажу ей, что она не ошиблась, и сделаю все, чтобы она не пожалела.

– Я и надеяться не могла… Я думала, тобой движет долг, и не хотела быть тягостным бременем.

– Дурочка.

Мэтти не заметила, в какой момент они оба избавились от остатков одежды. Она только знала, что на этот раз их занятия любовью были преисполнены не только страсти, но и нежности, и чувства всеобъемлющего счастья.

– Мэтти, – вдруг встревожено произнес он, – а мы можем… заниматься этим? Мы не повредим ребенку?

– Нет, мы можем заниматься любовью так часто, как захотим. – От возбуждения она дышала быстро и прерывисто. – Наш малыш родится в доме, наполненном любовью, разве это не прекрасно?

* * *

Александр Доминик Дрекос был зачат и рожден в любви. Должно быть, он чувствовал это и был самым прекрасным ребенком на свете. С блестящими черными волосами и темными глазами, он был точной копией своего гордого отца, и в восемь месяцев очень энергично ползал по своей просторной детской.

Доминик и Мэтти поженились тихо, без помпы. Слава богу, их родители нашли общий язык, и беременность Мэтти не вызвала кривотолков и напряженности между двумя семьями. Наоборот, все с энтузиазмом принялись строить планы насчет предстоящего крещения, которое решено было провести в Греции. С согласия Доминика, Мэтти пригласила Фрэнки и его новую подругу, а также Гарри и несколько девушек из ночного клуба, с которыми она продолжала поддерживать отношения. Дом Доминика в Котсуолдсе, где они теперь жили, был достаточно большим, чтобы родители Мэтти могли приезжать, когда захотят. Когда они гостили, Мэтти и Доминик часто сбегали в Лондон, чтобы в городской квартире устроить себе «распутный» уикенд.