Текст книги "Миллиардер в подарок (ЛП)"
Автор книги: Кэтрин Вилтчер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Переводчик: Лаура
Редакция и обложка: Dark Owl
Вычитка: Маралекс
Глава 1
Джонас
Настоящее
У каждого города есть бьющееся сердце, по крайней мере, так мне говорили. Я никогда не остаюсь на одном месте достаточно долго, чтобы это выяснить. Последние два года мир был моей шахматной доской – каждый ход диктовался жадностью и вожделением.
Новая сделка на миллион долларов как наркотик для меня.
А еще один бессмысленный трах закрепляет кайф.
Я даже больше не понимаю, как работает мое собственное сердце. Оно существует исключительно ради выживания, а все остальное – роскошь, которую я не желаю. Однако я мастер по их разбиванию… учился у лучших.
Каждый город излучает надежду и оптимизм.
Видимо…
Я не могу подчиняться таким слащавым чувствам. Их очень мало течет по моим венам, за исключением скуки и недовольства. Не тогда, когда она все еще жива и дышит тем же кислородом, что и я. Не тогда, когда она чиркнула спичкой о мою душу и зажгла чертов погребальный костер моих эмоций.
Грейс Паркер.
Милая, невинная, ни черта не благодарная Грейс Паркер.
В наши дни мои деньги и общественное положение как магнит притягивают всех хорошеньких женщин в округе. Однако, похоже, я не могу унять этот зуд. Она проникла слишком глубоко, и ситуация становится только хуже…
Я выхожу из своего черного «Линкольна», за рулем которого водитель, и направляюсь к застекленному входу в «Фарли Индастриз». Уже канун Рождества – о чем свидетельствуют дешевые дерьмовые гирлянды, висящие на витринах близлежащих магазинов и окаймляющих тротуары деревьях. Последние оставшиеся листья на ветвях, отливающие полированным золотом, напоминают мне о бликах в ее волосах.
Я всегда возвращаюсь в этот город на Рождество. Узы, которые связывают меня с Нью-Йорком, кажется, усиливают свою хватку в это время года.
Мой родной город.
Ее родной город.
Нью-Йорк способен укусить меня.
Я поднимаюсь на лифте на верхний этаж. Моя секретарша уже ожидает меня, когда двери распахиваются.
– Добро пожаловать обратно в Нью-Йорк, мистер Фарли, – ее приветствие осторожное – она просто стесняется меня. Презирающие женщины – не единственные, кто может подтвердить мою репутацию. – Вот файлы, которые вы запрашивали.
Не поблагодарив, я беру папки и проскальзываю мимо в свой кабинет, позволяя двери захлопнуться у нее перед носом. Она сможет поблагодарить меня за мою незаинтересованность позже.
Бросив их на свой стол, я останавливаюсь у панорамных окон. Горизонт снаружи – это зияющая пасть промышленности, где каждое здание приобретает остроконечную форму нового многомиллионного зуба.
Зима не бывает белой. Она серая. Облака здесь, наверху, такие же грязные, как и тротуары внизу. Я не позволяю себе вспоминать то время, когда моя жизнь разыгрывалась в ярких красках, но знаю, что она где-то там, существует среди безликих людей: девушка с большими мечтами и лживыми глазами.
К черту тебя, Грейс Паркер.
Зарычав от разочарования, я опираюсь о свой стол и просматриваю файлы. Если я не могу заполучить эту женщину в свою постель, то удовлетворю себя следующей лучшей вещью: разрушу компании других людей и их средства к существованию. Их неудачи…
Я останавливаюсь на предпоследнем профиле.
Этого не может быть.
Издательство «Паркер энд Фиск Паблишинг».
Это компания ее отца… та, которую она унаследовала. Казалось, Грейс так же плоха в ведении гребаного бизнеса, как и в том, чтобы быть преданной мне.
Неужели судьба дает очко в мою пользу?
Я знаю, как много эта компания значит для нее. Это последняя сохранившаяся в этом мире частичка ее отца, но сейчас представляет собой лишь очередную жертву на дороге в свете моих фар. Самое время заставить ее заплатить за то, что она сделала со мной.
Будет ли Грейс молить меня о снисхождении? Упадет ли она на колени, если я спасу ее от худшего, если вежливо отступлю и отзову своих стервятников?
Мой член пульсирует при одной мысли о власти, которую я мог бы получить над ней…
Жужжание интеркома прерывает меня.
– На первой линии у вас мисс Паркер, мистер Фарли. Она говорит, что это срочно.
Как быстро…
Я мрачно улыбаюсь. Может быть, в конце концов, эта поездка в Нью-Йорк не будет такой уж незначительной.
– Соедини нас, – спокойно говорю я.
Собираюсь насладиться тем, как этот прелестный ротик будет умолять.
Глава 2
Грейс
Настоящее
Я в спешке выхожу, когда мой каблук цепляется за щель на полу кабины лифта, и чтобы не упасть, хватаюсь ладонью за двери.
– Дерьмо!
«Если бы только я могла винить Джонаса Фарли и за свою неуклюжесть», – сердито размышляю я. Как и за все хорошее, что разрушается в моей жизни.
Ненависть к нему не угасает во мне уже два года. Болезненные воспоминания подпитывают тлеющие угли. Хрупкие отблески в переполненных барах превратили мое бьющееся сердце в пепел.
После сегодняшнего дня я ничего так не хочу, как подкрепить свою ненависть хладнокровным убийством.
Будь ты проклят, Натан, за то, что поставил меня в такое положение.
Как мой брат может быть таким глупым?
Последние двенадцать месяцев я беспомощно наблюдала, как он соблазнял совет своим никчемным обаянием, что приводило их к одному неверному решению за другим, и, в конце концов, издательство «Паркер энд Фиск Паблишинг» было выставлено на съедение Джонасу Фарли.
Этот человек – граф Дракула из отдела слияний и поглощений. Он вонзает свои клыки в обанкротившиеся компании и вырывает у них душу, прежде чем распродать их по частям, питаясь кровавыми долларами.
Но не в этот раз… нет, если я смогу помочь.
У меня в руках уже почти лежало заключение сделки, которое могло бы остановить нас от сегодняшнего выставления на торги. Я провела последнюю неделю, надрывая задницу, чтобы это произошло – все, что угодно, лишь бы эта компания не разорилась. Но Натан не стал ждать. Он не видит дальше своих собственных чертовых планов… Как и большинство мужчин в семье Паркер, он отказался слушать меня, полагая, что я лучше разбираюсь в выборе помады, чем разумных корпоративных решениях.
Забудьте о полученной степени по бизнесу в Гарварде.
Забудьте, что благодаря моей тяжелой работе наша компания держалась на плаву, когда папа скончался.
Пока все остальные мелкие издательства терпели крах, именно я предложила диверсифицировать наши продажи онлайн. Под моим руководством мы запустили новое издание о моде, которое понравилось как начинающим, так и опытным профессионалам. За первые три месяца мы превзошли трех из пяти наших основных конкурентов, но затем начали происходить странные вещи. Веб-сайт слетел в день публикации, мой главный редактор ушла работать к конкуренту, и мы потеряли два крупных модных события подряд… Это, наряду с глупостью моего брата, забило последний гвоздь в крышку гроба «Паркер энд Фиск».
Папа был единственным, кто верил в меня, и чувство стыда за то, что произошло сегодня, превратило светлый праздник Рождества во что-то мрачное и немыслимое.
Моя единственная надежда – умолять об отсрочке казни единственного человека, который ненавидит меня до глубины души. Того самого человека, который окрасил весь мой мир в голубой цвет.
Я ненавижу себя за то, что собираюсь сделать, но какой у меня есть выбор? Джонас сможет повесить мою гордость в причудливой рамке на стену своего офиса, рядом со стеклянной банкой полного унижения – при условии, что я верну компанию отца.
Спеша по знакомому выцветшему бирюзовому коридору с мобильным телефоном, прижатым к уху, я вижу, что большинство наших сотрудников уже ушли на каникулы. Заведение выглядит затхлым и пустым, и ему ничуть не помогают витающие в воздухе предсмертные флюиды провалившегося бизнеса. Рождественская елка в приемной уже потеряла свой блеск.
Резко останавливаюсь перед дверью своего офиса, когда звонок возобновляется.
– Мисс Паркер? – оживленно и деловито говорит его секретарша.
Он ее трахает? Она одна из «них»? Говорит ли она «Спасибо, мистер Фарли» в той же чопорной манере, когда он кончает ей прямо на лицо?
– Мистер Джонас Фарли на линии и готов поговорить. Сейчас я вас соединю…
– Добро пожаловать в ад, – бормочу я, но она не комментирует.
Наступает пауза, а затем в трубке раздается его голос. Голос, который я так хорошо знаю… тот самый, которым он раньше шептал мне секреты и ложь – таким же медленным, насмешливо растягивающим тембром. Тот самый, который все еще увлажняет местечко между моих ног.
– Грейс. Сколько лет, сколько зим.
Могу сказать, что прямо сейчас он наслаждается этим.
– Джонас, – говорю я, стиснув зубы так сильно, что его имя звучит как шипение.
– Чем я заслужил это, э-э, удовольствие? – он преподносит мне свое последнее слово на серебряном подносе насмешек.
– Думаю, ты прекрасно знаешь, почему я звоню.
Ты разрушаешь наследие моего отца, и, держу пари, при этом на твоем прекрасном лице появляется улыбка.
Могу представить его сейчас: он сидит в своем огромном офисе в пентхаусе, холодные голубые глаза, которым уже наскучило мое вторжение, черные волосы, взъерошенные по его обычным строгим стандартам, намек на щетину на его твердой челюсти после долгого дня, проведенного в истязании компаний.
– Ах, дай-ка угадаю… «Паркер энд Фиск»? – говорит он так, будто компания моего отца – последнее, о чем он думает, но я знаю, что все это чушь собачья. Он ждал этого момента два года. – Какие же плохие решения ты принимала, Грейс, – покровительственно выдает он. – С другой стороны, ты всегда преуспевала в этом.
Худшим, безусловно, было влюбиться в тебя.
– Не заставляй меня умолять, Джонас, – устало говорю я. – Ты знаешь, как много эта компания значит для меня. У меня уже согласована сделка по спасению. Я сделала пару звонков. Знаю, что ты еще не завершил оформление документов о продаже… Порви их и дай мне шанс все исправить.
– И почему, черт возьми, я должен делать что-то подобное?
Кусок… он правда собирается заставить меня умолять.
– Ну? – огрызается он. – Почему я должен терять возможность заработать чертову кучу денег из-за твоей некомпетентности? Я могу заработать сумму вдвое… втрое больше, продав «Паркер энд Фиск» чем ту, которую за нее заплатил.
– Потому что ты один из самых богатых людей в Нью-Йорке, – говорю я, отчаянно пытаясь урезонить его. – Ты делаешь это не ради денег…
– Верно, – признает он, одним словом показывая, как мало он обо мне думает. – Так скажи мне еще раз, Грейс. Почему я должен бросать твоей драгоценной компании спасательный круг? И не говори мне ничего тошнотворно бойкого вроде «общей истории», потому что мы с тобой оба знаем, что это произошло давным-давно.
– П-потому что с-сегодня к-канун Рождества! – я заикаюсь. У него всегда было это умение выводить меня из себя. ― Перестань быть таким мудаком!
Повисает долгая пауза.
Дерьмо.
Я прижимаюсь лбом к прохладному стеклу двери своего офиса и жду, когда он выбросит все мои надежды и мечты в тот же мусорный бак, что и мое сердце.
– Вижу, твоя речь не улучшилась, – бормочет он, в конце концов. – Может, тебе следовало поступить в тот институт благородных девиц в Швейцарии, на котором так настаивала твоя мать. Какой же пустой тратой дорогостоящего гарвардского образования ты оказалась.
– Знаешь что, Джонас? – говорю я, сдерживая слезы. – Это именно та чушь, которую я ожидала услышать из уст твоего отца, а не от тебя.
На линии раздается низкое рычание, когда своим оскорблением я попадаю в цель. Значит, он все еще чувствует что-то под всеми этими слоями льда…
Старик Джонаса был титаном индустрии, но за счет всего остального, включая отношения со своими двумя сыновьями. Отец Ахиллесова пята Джонаса – тип человека, к которому он никогда и ни за что не хотел стремиться – но я слышала все недавние слухи. В наши дни Джонас – точная его копия, хотя и без трофейной жены, но это только вопрос времени.
– Вы ничего не можете сделать, чтобы остановить эту продажу, мисс Паркер, – холодно говорит он, возвращаясь к моей фамилии. Той самой, которую он планирует уничтожить, просто потому, что может. – Я предлагаю тебе перестать ставить себя в неловкое положение и смириться с неизбежным. Ты потерпела неудачу, а я выиграл, – Джонас не может скрыть торжества в своем голосе.
Я ненавижу тебя, Джонас Фарли, каждым вздохом своего тела, но эти чертовы эмоции…
– Это не та битва, в которой любой из нас может победить, Джонас…
Бросаю взгляд на свой стол, точнее, на Эла, мой кактус, который стоит на почетном месте рядом с моим ноутбуком. Это был подарок, который Джонас купил мне на нашу первую годовщину. К нему прилагалась записка: «К моей злючке допускаются только такие придурки». А теперь он ведет себя как самый большой придурок из всех.
– Я позволю себе не согласиться…
– Пожалуйста, – лицо моего отца появляется у меня перед глазами.
– Ты все еще на линии? Разве у тебя нет более важных дел, например, уборки в твоем офисе? Я вешаю трубку…
Не говори этого, Грейс. Не говори. Не попадай снова в запутанную паутину ада и разбитого сердца с этим человеком.
– Я… сохранила твой красный шелковый галстук, – выдаю, крепко зажмурив глаза и отказываясь слушать свой внутренний голос.
Наступает пауза. Помнит ли он?
– Встретимся в моем офисе через час, – все его холодное самообладание исчезло. Похоже, не все в нашей истории превратилось в дым. – Приходи, готовая продать мне свою гребаную душу сегодня вечером, Грейс Паркер, если ты так хочешь сыграть. Если ты действительно хочешь вернуть эту компанию, ты отдашь мне все. И я имею в виду все. Ты без вопросов выполнишь каждый чертов приказ, который я тебе отдам. Поняла?
Я не успеваю ответить, как он уже вешает трубку.
Глава 3
Джонас
Настоящее
Я прекрасно выполнял свою роль первоклассного ублюдка, пока она не упомянула о галстуке. Вел себя холоднее, чем чертов лед. Она страдала, а я поглощал это дерьмо. Возможно, она нанесла удар, заговорив про моего отца, но я оправился как профессионал…
Пока она не упомянула чертов галстук.
Это было похоже на временное путешествие в прошлое. Внезапно я снова оказался с ней в том гостиничном номере. Канун Рождества, четыре года назад… Где я целовал ее, трахал, получал удовольствие от вкуса и запаха ее возбуждения и наблюдал, как ее кожа краснеет под моими прикосновениями.
Завершая разговор резким движением пальца, я падаю назад в свое кресло. Прямо сейчас мой член пульсирует сильнее, чем когда-либо, когда я был с любой из женщин с тех пор.
К черту ее!
Я собираюсь сорвать с нее одежду за то, что она вот так выставила напоказ мою слабость, а потом вытрахаю из нее всю гордость и упрямство.
Сцепляю пальцы, когда мой внутренний садист выходит поиграть, замечая свое отражение в стеклянном шкафу напротив. Я ухмыляюсь, как придурок. От уха до уха. И точно знаю, что делает меня таким… мысль о Грейс, униженной и стоящей на коленях, берущей мой член снова и снова. Ударяя по задней стенке ее горла и заставляя задыхаться, когда слюна будет стекать по нежному подбородку девушки. Счастливого мне гребаного Рождества…
– Мистер Фарли?
Голос секретарши проникает сквозь мои фантазии. Она стоит прямо в моем кабинете и настороженно смотрит на меня – будто она овца, а я голодный волк.
Она все правильно поняла.
– Что такое? – я наклоняюсь вперед, чтобы скрыть огромную выпуклость у себя в штанах.
– Я собираюсь домой и хотела пожелать вам… – она замолкает, увидев выражение моего лица. – Неважно, увидимся через три дня, – она поворачивается, чтобы уйти.
– Два, – говорю в ее удаляющуюся спину.
Она в тревоге оборачивается.
– Но я… я взяла отгул еще несколько месяцев назад. Это мой…
– Неужели я выгляжу так, будто мне не все равно? Я хочу, чтобы ты была здесь. Твое место здесь. Оформление документов по делу «Паркер энд Фиск» должно быть завершено как можно скорее.
Именно так. Я не собираюсь выполнять свою маленькую грязную сделку с мисс Паркер. Эта компания – моя сладкая месть.
– Но…
Я бросаю на нее взгляд, который не оставляет у нее никаких сомнений в том, что произойдет, если она меня ослушается.
– Два дня, – тихо говорит она, ведя себя так, словно я только что сказал ей, что Рождество отменили.
– Верное решение. А теперь убирайся к черту из моего кабинета.
– Да, мистер Фарли, – она начинает пятиться из комнаты. – Вы последний, кто остался в здании… Охрана наготове, на случай, если вам что-нибудь понадобится.
Я машу ей рукой и возвращаюсь к документам, поворачиваясь на стуле, чтобы заявить о том, что разговор окончен. Чувствую, как она машет в мою сторону средним пальцем, но мне наплевать. Люди существуют в этом мире для того, чтобы их использовали, точно так же, как и обанкротившиеся компании.
Когда дверь закрывается, я швыряю папки обратно на стол и подхожу к бару в углу, чтобы налить себе большую порцию «Макаллан».
Первый глоток на вкус как победа.
Второй – как секс.
Хотя ничто и никогда не будет таким вкусным, как она…
– И этого никогда не будет, – раздается гулкий голос.
– Что за черт?
Я оборачиваюсь, а затем замираю. В моем кресле сидит мужчина. В моем кресле. Но он владел этим искореженным троном задолго до того, как я предъявил на него права.
Густые волосы цвета соли с перцем. Жесткие глаза, которые ни разу не сказали правды, даже когда были живы. Жестокая улыбка, которая до сих пор пробирает меня до костей.
– Какого хрена ты здесь делаешь? – шепчу я.
Мой отец просто улыбается мне – той же чертовой ухмылкой, которая была на моем лице минуту назад, прежде чем моя глупая секретарша, которую скоро уволят, прервала меня.
Мой мертвый отец.
Тот, которого я похоронил два года назад и по которому никогда не пролил ни слезинки.
– Я горжусь тобой, сынок, – ревет он, когда мой «Макаллан» начинает рисовать картину на дорогом ковре у моих ног. – И знаешь что, придурок? Это нехорошо… Это совсем нехорошо.
Глава 4
Джонас
Настоящее
Комната начинает трястись и вращаться. У меня сердечный приступ… инсульт… Я, черт возьми, схожу с ума. Либо это, либо какой-то придурок вломился в мой офис и подсыпал что-нибудь в мой «Макаллан». Я в замешательстве опускаю взгляд на расползающееся пятно.
– Ава! – реву я, надеясь, что у моей осажденной секретарши хватило предусмотрительности передумать и хоть раз поработать допоздна. Мне нужно, чтобы полицейские были на связи, и вместе с ними мой личный врач. За эту шутку полетят головы. – Тащи сюда свою задницу сейчас же!
Мой отец только хихикает.
– Здесь никого нет, придурок. Здесь только ты и я. Старое доброе семейное воссоединение…
Я резко поворачиваю голову к нему.
– Это чушь собачья, – взрываюсь я. – Я танцевал на твоей чертовой могиле. Предполагается, что ты должен быть мер…
– Мертв? Говори громче, мальчик. Мой слух уже не тот, что раньше! – он снова хихикает, когда осколок гнева поселяется глубоко в моем мозгу. Я всегда ненавидел, когда он меня так называл. – Конечно, я мертв, придурок. Ты собираешься предложить своему дорогому усопшему отцу выпить или нет?
Этого не происходит, но я снова теряю равновесие. Шатаясь, вхожу спиной в бар и выбрасываю руки вперед. Ряды бутылок позади меня разлетаются в стороны, и одна из них случайно катится в его сторону. Смотрю, как он наклоняется, чтобы поднять ее, и не могу отвести глаз от его обуви. На нем все те же мокасины, в которых его похоронили. Если подумать, он во всей этой кутерьме – серый Армани и серебристый галстук.
Я сам выбрал их для него. Насколько мог судить, выбор был несложным. Это было мое последнее великолепное «пошел ты» мужчине, который поделился со мной своим именем и больше абсолютно ничем другим. В жизни он носил только черное. Его прозвище «Гробовщик» было связано как с выбором одежды, так и с количеством черепов, которые он раздавил на пути к вершине.
В оцепенении я наблюдаю, как он откупоривает крышку и опрокидывает в себя целую бутылку моего «Макаллана», прежде чем причмокнуть губами.
– Не почувствовал ни капли вкуса, – булькает он, – но держу пари, что он все такой же шелковисто-гладкий, как моя любимая киска. Седьмая жена была адской охотницей за деньгами, но она знала, как заставить меня…
– Хватит! Убирайся к черту из моего разума! – кричу я, пару раз ударяя себя кулаком по виску. Сексуальная жизнь моего отца не интересовала меня, когда он был жив, и уж точно не стала интересной сейчас.
Он дергает своей бледной, мертвой головой в мою сторону. Секундой позже, швыряет пустую бутылку прямо в меня. Я пригибаюсь как раз вовремя, и она врезается в стену.
– Боже!
– Молчать! Я здесь, чтобы спасти твою душу, мальчик! – он хлопает ладонями по моему столу.
С меня хватит. Если я скатываюсь в сумасшедший городок, то сделаю это с шиком.
– Ну уж нет, – громыхаю я. – Моя душа прямо сейчас в гребаном огне, старик. Я зарабатываю больше денег, чем ты когда-либо мог.
– Тьфу! Деньги! Эта зелень – хитрая сучка, и она просит больше, чем ты можешь себе позволить. Скажи мне, сынок. Ты хочешь закончить как еще один труп миллиардера, вроде меня, у которого не будет ничего, кроме коллекции пустых ваз и особняков в придачу?
– Какие вазы? О чем, черт возьми, ты говоришь?
Смахиваю осколки стекла, которые теперь украшают мои плечи и лацканы. Я действительно схожу с ума. Спорю с гребаным призраком.
– Грейс не похожа на те другие вазы, сынок. Да, на нее приятно смотреть. О, она просто великолепна. Эта ее маленькая упругая попка и такие задорные сиськи… Но она не пустышка, не такая, как те, что держали твой член в тепле последние несколько лет.
– Закрой свой грязный рот, – кричу я, хватая бутылку в качестве собственного оружия и швыряя ее в его направлении.
Никому, кроме меня, не позволено проявлять неуважение к Грейс Паркер.
Мой отец не уклоняется. Ему и не нужно.
Бутылка водки «Белуга» компании «Золотая линия» пролетает прямо сквозь него и разбивается о раму окна, разбрызгивая жидкость повсюду.
Святое дерьмо.
Я снова спотыкаюсь, отступая назад, и на этот раз даже Бог и хор его гребаных ангелов не могут удержать меня на ногах. Мой отец запрокидывает голову и смеется, когда я с грохотом падаю на пол, а затем его холодные черные глаза снова фокусируются на мне.
– Ты планируешь сломать ее сегодня вечером, сынок?
Да.
Нет.
– Перестань называть меня так! Ты мертв! Ты мне не больше отец, а я не твой чертов сын. Больше нет…
– Ты планируешь сломать ее? – снова ревет он. Он будто не слышал меня. – Ты планируешь вытащить из нее всю эту сладость? Собираешься позволить этому милому огоньку погаснуть в ее глазах?
– Именно так, черт возьми! – говорю я, поднимаясь на ноги и отряхиваясь… снова.
– Неужели вкус твоей мести настолько слаще, чем ее вкус?
– ДА!
Разве?
– Ты отправишься прямиком в ад, парень, – говорит он, заставляя меня замолчать и подчиниться. – Ты несешься на скоростном лифте в самое жаркое место, и позволь мне сказать тебе, что, когда ты туда доберешься, там ни хрена не будет за твоей спиной. Я подвел тебя в этой жизни, но больше нет… Сегодня вечером я выдавлю из тебя всю эту холодность и жестокость, как крем для ягодиц из тюбика. Сегодня вечером я открою тебе глаза на то, каким большим мудаком ты стал.
– Охрана! – кричу я, когда мой мозг наконец-то вырабатывает стратегию выхода. Мне нужен «Ксанакс». Мне нужен целый список их…
– Три призрака, Джонас, – объявляет мой отец, тоже поднимаясь на ноги. – Сегодня тебя посетят три безупречных маленьких сексуальных котенка, с которыми даже тебе не захочется иметь дело.
– Я с нетерпением жду этого, – говорю, медленно продвигаясь к двери. – Это избавит меня от траты денег на коктейли, если они будут предрешены заранее.
– Три призрака, – повторяет мой отец с таким серьезным видом, каким я его еще никогда не видел. – Прошлое, Настоящее и Будущее.
– Броские имена, – бормочу я, когда слышу глухой стук шагов в коридоре снаружи. – Я так понимаю, они ненастоящие? – бросаю взгляд на свой стол, но моего отца уже нет.
Однако я все еще слышу его хихиканье, даже когда два охранника врываются в мой кабинет.
Глава 5
Джонас
Настоящее
– Мистер Фарли, сэр? Все в порядке?
– Вы его видели? – требую я, возвращаясь к своему теперь пустому столу. – Вы видели ублюдка, который сидел здесь?
Было ли все это ночным кошмаром?
Нет, не может быть… Воздух все еще пропитан дерьмовым одеколоном отца, дополненным приторным запахом земли и личинок.
– Э-э, нет, мистер Фарли, – первый охранник медленно качает головой. Я наблюдаю, как он пристально рассматривает мое лицо.
Нет, я не схожу с ума, придурок. Но мой психиатр, возможно, обязан будет сократить свой ежегодный лыжный отпуск в Колорадо.
– Можем ли мы сделать для вас что-нибудь еще, сэр?
– Да. Мне нужна уборщица, прямо сейчас. Это место – гребаный бардак.
Из-за этих разбитых бутылок, разбросанных по полу, в моем кабинете воняет хуже, чем в баре.
Лицо парня бледнеет.
– Но, сэр… Сегодня канун Рождества. Весь персонал по уборке ушел полчаса назад…
– Мне все равно, даже если тебе придется вытащить кого-нибудь из своей задницы, – кричу я, окончательно теряя самообладание. – Я хочу, чтобы кто-нибудь был здесь в течение следующего получаса, или я пинком отправлю вас обратно в каменный век!
– Да, мистер Фарли.
Они из кожи вон лезут, чтобы выйти из моего кабинета прежде, чем я выполню свое обещание, на целых двадцать девять минут раньше.
Схватив последнюю уцелевшую бутылку «Макаллана», я возвращаюсь на свое законное место за столом. Однако кресло чертовски холодное, и сильная дрожь пробегает по моему позвоночнику.
Три призрака.
Мне нужно выпить.
Мне нужна Грейс.
Откуда, черт возьми, взялась эта мысль?
Меня прерывает стук в дверь. Быстро. Может быть, эти два шутника, в конце концов, сохранят свою работу.
– Входите, – говорю я, поднося бутылку к губам.
Дверь с грохотом распахивается, и «Макаллан» со стуком падает обратно на стол. Самая горячая блондинка, которую я когда-либо видел, стоит в дверях моего кабинета, одетая только в белое белье, и улыбается. Ноги от ушей, волосы как золотистый шелк…
Джиджи Хадид, можешь вырвать свое сердечко.
Я все еще подбираю свою челюсть с пола, когда она неторопливо входит в комнату.
– Чем я могу тебе помочь, милая? – растягиваю я слова. Если она гребаная уборщица, то и я тоже. – Ты выглядишь словно мой ранний рождественский подарок.
– Меня прислал ваш отец, – хрипло говорит она, проводя изящным пальчиком по впечатляющей выпуклости своих сисек. Однако я едва бросаю на них взгляд. Я слишком занят тем, что моя ухмылка слетает так быстро, что все еще чувствую дуновение ветерка. – Я Прошлое, – добавляет она, подходя еще ближе на этих туфлях на высоком каблуке так, словно родилась в Лабутенах.
– И я покончил со всем этим безумным дерьмом, – хриплю. – Если ты здесь не для того, чтобы навести порядок в моем кабинете, я предлагаю тебе убраться отсюда ко всем чертям.
Бросаю взгляд на часы на стене. Сейчас девять двадцать. Грейс должна быть здесь через сорок минут. По какой-то причине эта мысль наполняет меня облегчением.
– Вам не удастся умными разговорами выпутаться из этого, мистер Фарли, – говорит она, придвигаясь ближе к моему столу.
– Откуда ты знаешь мое имя? – требовательно произношу я.
– Я знаю о вас все, мистер Фарли, и вы были плохим, очень плохим мальчиком…
У любого другого мужчины потекли бы слюнки от таких слов, слетающих с этих губ, но мой член крепко спит и мечтает о другой.
Она наклоняется над моим столом, ее длинные светлые волосы падают на брошенную папку с файлами, и теребит концы моего красного шелкового галстука. Я всегда ношу только этот цвет и фасон, и за этим стоит причина, которую стараюсь игнорировать.
Секундой позже она дергает меня вперед с такой силой, что я растягиваюсь на своем столе. Пытаюсь вырваться, но она слишком сильна.
Кто эта цыпочка? Двоюродная сестра Арни (прим.: имеется в виду Арнольд Шварценеггер)?
Хихикая, как сумасшедшая, она отпускает меня, сильно толкнув в плечо, и я падаю обратно на свой стул. Он сильно раскачивается, а затем опрокидывается, и я, размахивая руками и ногами, ударяюсь затылком об пол.
– Держитесь крепче, мистер Фарли, – слышу я ее слова, когда перед глазами все плывет как в тумане. – Пришло время для правды, а она кусается и лягается еще больше, чем я…
Глава 6
Джонас
Четыре года назад
Самое худшее в Рождестве – это не восемь миллионов корпоративных мероприятий, которые я должен посетить. Это вынужденная веселость по случаю. Весь этот гребаный фарс. Люди, которые провели последние двенадцать месяцев, стреляя судебными пулями в спины своих соперников, а теперь заигрывали с ними, будто они старые приятели по колледжу из далеких времен.
Насколько я понимаю, никакое праздничное веселье не сможет стереть такого рода пятна дерьма. Верность – это на всю жизнь, а не только на Рождество.
С другой стороны, я предвзят… всегда ненавидел это время года. Моя мать умерла от разбитого сердца в канун Рождества пять лет назад. Спасибо, папа. В прошлом году мой старший брат решил присоединиться к ней, совершив «харакири» с Бруклинского моста. Сегодняшнее мероприятие хорошо в одном и только в одном – я настолько напился, что не могу вспомнить собственное имя, с кучей придурков, которые навсегда останутся для меня безымянными.
Я потягиваю свой «Макаллан» и оглядываю шикарный бар «Манхэттен», демонстративно игнорируя идиота, который вываливает на меня цифры фондового рынка, будто это результаты бейсбольных матчей. От этого места можно блевануть из-за количества хрустальных люстр и серого мрамора. Также оно излучает тепло, дизайнерские костюмы и полные ведра того фальшивого рождественского веселья, о котором я говорил.
Мой отец решил заняться индустрией развлечений. Когда я говорю «заняться», на самом деле имею в виду «найти и уничтожить». Он послал меня сюда как своего шпиона. Развязанные языки губят целые корпорации, особенно после нескольких бокалов «Дом Периньон». Любой намек на ущербный бизнес, и он так быстро внедряется в это дерьмо, что любой генеральный директор подумает, что его показатели продаж исчезли благодаря фокуснику.
По правде говоря, слияния и поглощения нагоняют на меня тупую скуку, но с тех пор, как умерли мои мать и брат, я двигаюсь по жизни как тень, и благодаря этой отрасли у меня появилось много темных углов, где можно спрятаться.
А также избавиться от отца. Недавно он решил, что хочет сделать из меня своего преемника, и я рад подыграть ему, пока что… Как только пристрастие к кокаину укусит отца за зад, я продам его компанию и пожну плоды того, что терпел эгоистичные, придурковатые манеры в течение тридцати лет.
Внезапно дверь позади меня с грохотом распахивается, и налетает порыв ветра. В дверях появляется женщина, встряхивающая зонтиком и явно взволнованная своим опозданием. Ее бледные щеки раскраснелись от холода и смущения, а мягкие каштановые локоны все еще прилипают к лицу из-за зимнего ветра.
