Текст книги "Цвет любви"
Автор книги: Кэтрин Тейлор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Я произношу это очень тихо, потому что сама не совсем уверена в том, что, собственно говоря, предлагаю ему. Он ведь не сообщал мне, куда поедет, однако шанс на то, что он направится именно в тот клуб, кажется мне весьма высоким.
Похоже, он совершенно точно понимает, что я хочу этим сказать. Я вижу это по выражению его глаз, в которых что-то вспыхивает. Но оно исчезает так же быстро, как и появилось, и на лбу у него возникает вертикальная морщинка. Он наклоняется к моему лицу.
– Поосторожнее со своими желаниями, Грейс. Они могут исполниться. И, возможно, иначе, чем ты себе представляешь.
Несмотря на то что я слышу его слова, мой мозг сосредоточен исключительно на чувствах. Еще несколько сантиметров – и его губы коснутся моих, и это все, на чем я могу сконцентрироваться.
– А может быть, и нет, – с трудом переводя дух, шепчу я.
Какое-то мгновение он молчит, а затем снова улыбается этой головокружительно обаятельной улыбкой, заставляющей мое сердце пропускать удары.
– Да, Грейс. Это будет иначе. – Он еще немного наклоняет голову. – Поэтому лучше тебе перестать меня искушать…
Дверь подъезда распахивается, в дверном проеме появляется Маркус. Джонатан тут же отступает на шаг, и это мгновение между нами заканчивается. Черт.
– Грейс? – Маркус недоверчиво переводит взгляд с меня на Джонатана. – Все в порядке?
– Она ключи забыла, – поясняет Джонатан прежде, чем я успеваю что-либо сказать. Какой-то миг он кажется удивленным внезапным появлением Маркуса, а затем глаза его закрываются. Я вижу это. Словно кто-то опустил занавес. – Но теперь-то ты сможешь попасть домой, – говорит он, обращаясь ко мне. Его улыбка кажется холодной. Отстраненной. Чужой. – Тогда до завтра.
Он кивает Маркусу, а затем широким шагом возвращается к автомобилю. Как только он захлопывает за собой дверь, лимузин трогается с места, мягко разворачивается и исчезает за поворотом улицы.
Маркус с такой враждебностью смотрит вслед большому автомобилю, что я едва сдерживаю смех. Я бы и не сдержала, не будь я в тот момент так занята своими чувствами.
– Кто это был? – В тоне его голоса сквозит недовольство.
– Джонатан Хантингтон, – отвечаю я, едва сдерживая вздох. Но успеваю взять себя в руки.
Похоже, это озадачивает его.
– Твой босс собственной персоной? – Это имя ему знакомо по нашим с Энни рассказам, но личная встреча ему, похоже, не доставила удовольствия.
– Именно. – Вообще-то мне не хочется говорить с Маркусом о Джонатане, поэтому я подталкиваю его в подъезд. – Давай войдем, хорошо? Я так рада, что ты оказался дома. Дурацкие ключи. И почему я так ужасно забывчива, когда дело касается их?
Маркус не спешит идти за мной, он снова оборачивается, глядя на улицу, как будто желая удостовериться, что Джонатан действительно уехал, а затем закрывает дверь подъезда.
– Он от тебя чего-то хочет? – Очевидно, от него не укрылось, что мы с Джонатаном стояли слишком близко друг к другу. Ближе, чем предполагается протоколом рабочих отношений.
– Нет, – подавленно отвечаю я. – Он просто подвез меня до дома.
«Но между нами что-то есть», – думаю я, поднимаясь вместе с Маркусом по лестнице. Джонатан Хантингтон, этот невероятно привлекательный мужчина, не может устоять передо мной. Лучше тебе перестать меня искушать. Так он сказал. Значит, я могу искушать его. Он размышлял над этим так же, как и я. И если бы не появился Маркус…
Что тогда, Грейс? Что случилось бы, если бы он действительно взял тебя с собой? К себе или в клуб? К сожалению, я понятия не имею и проклинаю свою неопытность.
– Заварить чай? – спрашивает Маркус, когда мы оказываемся наверху. Я уже хотела отказаться, однако, спохватившись, что это было бы невежливо, киваю.
– Да, с удовольствием. И мне нужно что-нибудь съесть. Я умираю от голода.
– Я только что готовил себе омлет. Хочешь, тебе тоже сделаю?
– С удовольствием, – отвечаю я, но останавливаюсь у двери в свою комнату, в то время как он направляется на кухню. – Я сейчас приду, хорошо?
Негромко вздохнув, я вешаю куртку на вешалку, отношу сумку в свою комнату и сажусь на кровать. Мой взгляд падает на ночной столик, я вижу, что ключ лежит на нем, и невольно улыбаюсь.
«Какой день!» – думаю я, предчувствуя, что ночью мне вряд ли удастся толком поспать. Поскольку Джонатан Хантингтон просто-напросто не отпускает меня. И поскольку я с практически сомнамбулической уверенностью понимаю, что возврата для меня больше нет, мне непременно хочется выяснить, что случится, если я введу его в искушение. Обязательно. И плевать, что все пытаются меня от этого отговорить. Что он сам против. Может забыть о том, чтобы забыть.
И я с мрачной улыбкой на губах поднимаюсь и направляюсь на кухню к Маркусу.
12
Я выпила слишком много. Слишком быстро и слишком много. Особенно игристого вина. Нет, шампанского. Это очень шикарный ресторан, и мы сидим здесь уже два часа – в каком-то храме гурманов в Ковент-гарден, фешенебельном и, наверное, страшно дорогом. Бизнес-ланч, вообще-то, ничего особенного. Мне следовало бы уже привыкнуть. Но постепенно я теряю выдержку.
Джонатан сидит рядом со мной и разговаривает с графом Дейвенпортом, мужчиной лет шестидесяти, который еще в самом начале встречи, когда мы только пришли, великодушно предложил мне называть его Ричардом. У него красное лицо со множеством лопнувших прожилок, что заставляет заподозрить его в обильном употреблении алкоголя, но в своем сшитом на заказ костюме он выглядит скорее надутым. Зато его спутница, миловидная блондинка в коротком дизайнерском платье, которую зовут Тиффани Хастингс, примерно моего возраста, самое большее лет двадцати пяти, – она стройна, красива и, к сожалению, довольно ограниченна, что отнюдь не упрощает ситуацию. Потому что оба мужчины почему-то ждут от меня, что я буду поддерживать с ней беседу. Но я не хочу. Ведь я ужасно расстроена.
Сейчас вечер пятницы, а значит, заканчивается моя вторая неделя практики в Лондоне. Девять дней из двенадцати, которые я нахожусь здесь, я провела рядом с Джонатаном, ездила по Лондону, принимала участие в заседаниях, деловых обедах, переговорах и других встречах. Но зря я надеялась, что после того потрясающего поцелуя в лифте, который снится мне чуть ли не каждую ночь, и почти поцелуя у двери моего дома между нами что-то изменится, что мы станем ближе друг другу: все это, к сожалению, оказалось иллюзией. Потому что, хоть он часто ездит с нами, когда по вечерам Стивен везет меня домой, с того дня он ни разу не проводил меня до двери. Он ждет в машине – или выходит еще раньше у того пресловутого клуба, о смысле и цели времяпровождения в котором я не осмеливаюсь спросить.
Я по-настоящему пыталась флиртовать с ним. К сожалению, в этих вопросах я не то чтобы профи. Скорее, новичок. И мои усилия не увенчались успехом, что довольно-таки сильно терзает меня. Потому что мое состояние в том, что касается Джонатана, скорее ухудшилось.
Поначалу – не считая того факта, что он принадлежит к числу самых привлекательных мужчин на этой планете, – меня восхищали его успешность и ум. Его умение превращать в золото все, к чему он прикоснется. И на этом бы все и закончилось, если бы он не подпустил меня к себе так близко. Тогда я наверняка была бы сейчас одной из тех многих женщин, относительно судьбы которых меня с самого начала предупреждала Энни: те, кто смотрят на него издалека сверкающими глазами и задаются вопросом, как завоевать этого привлекательного, потрясающего мужчину. Эту стадию я давно переросла. Мне гораздо хуже, поскольку я подошла к нему ближе, чем большинство остальных, и увидела в нем сторону, которую он обычно не проявляет. Темную сторону. Он что-то скрывает от глаз других, тайну, настолько же покрытую мраком, как и он сам. И именно эта загадка меня и привлекает, волшебным образом притягивает к себе.
Должна быть причина тому, что он окружает себя такой толстой стеной и никого за нее не пускает. Почему он сначала так безумно страстно поцеловал меня, а теперь не хочет и слышать об этом? Почему он, как кажется, боится любых отношений, не считая дружбы с Александром Нортоном и загадочным Юуто Нагако, и этой странной договоренности со мной, смысла которой я до сих пор не понимаю?
Энни по-прежнему удивляется тому, что Джонатан забрал меня к себе. Она все еще уверена в том, что у него какая-то задняя мысль, и продолжает меня предостерегать. Кроме того, она постоянно расспрашивает меня, чем мы занимались, как будто боится, что Джонатан съест меня с потрохами, если я не буду настороже. Я еще не рассказывала ей о том, что произошло у нас на второй день в лифте, но она уже на следующее утро за завтраком почувствовала, как что-то пошло иначе, и я с трудом выдержала перекрестный допрос.
А вот своей сестре я рассказала. Хоуп далеко и относится ко всему не настолько критически.
– Джонатан Хантингтон поцеловал тебя, правда? Как волнительно! – От восхищения она едва не попискивала. – Рассказывай, Грейси, я хочу знать все, каждую деталь.
Думаю, она была в таком восторге, поскольку давно уже оставила надежду на то, что хоть кто-нибудь из мужчин заставит меня вспыхнуть. При этом она, похоже, смирилась с тем, что обсуждаемый человек слишком англичанин и слишком высокомерен. Кроме того, она понимает, почему мне так плохо удается ему противостоять, ведь на той фотографии в журнале он тоже показался ей привлекательным. Вот только она, к сожалению, не может дать мне совет, как заставить его перестать мне сопротивляться.
Может быть, я просто себя переоцениваю. Эта мысль пришла мне в голову еще несколько дней назад и постепенно распространяется по моему телу, словно яд. Может быть, наш поцелуй показался ему не таким классным, как мне. Может быть, он сразу понял, насколько я неопытна, и теперь у него просто нет желания повторять это.
Я поспешно делаю еще один большой глоток шампанского. Джонатан замечает это и прерывает свой разговор с Ричардом, надутым графом… как его там, только что ведь помнила! – и наклоняется ко мне.
– Грейс, тебе не следует столько пить, – негромко произносит он тоном моей бабушки, каким она выражалась, когда ей казалось, что мы с Хоуп сворачиваем со стези добродетели. Но ведь именно этого я и хочу. Причем очень. Если бы он только позволил мне…
– Я уже большая, – объявляю я ему, и мне уже довольно трудно произносить слова отчетливо. Но вроде получилось. – Хотя ты, похоже, не хочешь это осознавать.
Я упрямо продолжаю пить, осушаю бокал до дна. Когда рядом со мной тут же появляется очень спокойный официант, чтобы спросить, не налить ли еще, я киваю и вызывающе смотрю на Джонатана, провоцируя его на запрет. Но он, конечно же, не делает этого, в конце концов, мы не одни. Его британская вежливость мешает ему, и я этим пользуюсь.
Кстати, это я тоже заметила. Он может быть невероятно надменным, но он очень ценит протокол. Публичные ссоры ему, как, очевидно, и многим британцам, противны до глубины души, поэтому я практически уверена в том, что он не станет распекать меня в присутствии покрытого сетью красноватых прожилок графа и его глупенькой Тиффани. Точно так же, как не сделал этого в аэропорту.
При этом мне почти хочется, чтобы он сделал это. Чтобы он сорвался и обругал меня. Или утащил прочь. Все, что угодно, только не эта холодная сдержанность. Я хочу назад того Джонатана, который набросился на меня в лифте. Тогда из него вырвалось что-то, заставившее треснуть этот фасад.
Мы по-прежнему глядим друг на друга, и я вижу, что мое поведение действительно не оставляет его равнодушным. В глубине его голубых глаз вспыхивает ярость. Хорошо. Я поспешно делаю еще один глоток и улыбаюсь Тиффани, произнесшей ничего не значащую фразу. Кажется, речь идет о кольце, которое она носит, полученном в подарок от невероятно щедрого Ричарда.
Я наклоняюсь к Джонатану и притягиваю его к себе, поскольку хочу сказать ему нечто такое, что не должны слышать остальные. Он поступил точно так же, однако блеск в его глазах подсказывает мне: он считает, что мне с ним так обращаться не полагается. Ну и пусть. Ударивший в голову алкоголь подстегивает мое мужество. Мне тепло, и я чувствую, как горят мои щеки, а когда я прикасаюсь к нему, они вспыхивают еще сильнее.
– Зачем мы здесь вообще? – негромко спрашиваю я у него. По крайней мере мне кажется, что я говорю тихо. По-настоящему я свой голос контролировать не могу. – Ты ведь не заключаешь никаких сделок с этим графом… – Я снова забываю имя, но мне все равно. – Или заключаешь?
Я действительно не понимаю, зачем Джонатан встречается с этим отвратительным типом. Хоть это и деловой ужин, но в разговоре, насколько я могла судить, пока была в состоянии слушать, речь не шла о совместном проекте. И у меня даже не получается представить себе, чтобы двум этим людям удалось договориться о сотрудничестве. Поскольку между ними стоит какое-то подспудное напряжение. Нарочито вежливые фразы, которыми они обменивались на протяжении всего вечера, наводили меня на ассоциации с настороженностью двух охотников. Но, может быть, я уже просто слишком пьяна, чтобы верно оценивать ситуацию.
Похоже, Джонатану не понравился мой вопрос, потому что, прежде чем ответить мне, он поджал губы.
– Ричард – друг моего отца. Они вместе ходят на охоту, – сдавленным голосом произносит он и кладет руку мне на плечо, не сводя при этом взгляда с Ричарда, откинувшегося на спинку стула и заинтересованно наблюдающего за нами.
Рука Джонатана вцепляется в мое плечо, что совершенно очевидно является предостережением. Значит, я все же говорила недостаточно тихо. Но я наслаждаюсь прикосновением и невинно улыбаюсь, из-за чего выражение его лица делается еще более мрачным.
Он сильно наклоняется ко мне, я чувствую его дыхание у своего уха, и по спине у меня пробегают мурашки.
– Возьми себя в руки, Грейс, – снова шепчет он, но на этот раз его голос звучит настолько резко, что проникает в мой затуманенный рассудок. – Ты пьяна.
Его слова подобны холодному душу. Действие которого, впрочем, оказывается весьма кратковременным. Я не просто слегка навеселе, все гораздо хуже. Меня по-настоящему развезло. Голова словно обложена ватой, все вокруг я воспринимаю с некоторым запозданием, мне требуется время, чтобы сфокусировать взгляд.
– Возможно, – признаю я и замечаю, насколько сильно растягиваю слова. – Но совсем чуть-чуть.
Похоже, Джонатан не верит мне, поскольку руку не убирает, а вместо этого лишь крепче сжимает мое плечо. И хорошо, потому что внезапно мне начинает казаться, что без него я не сумею удержаться на стуле. Вздохнув, я склоняю голову ему на плечо, внезапно почувствовав слабость и радуясь тому, что он здесь. Будь я трезва, этого наверняка бы не случилось. «Но, к счастью, я отнюдь не трезва», – думаю я с довольной беззаботной улыбкой, глубоко вдыхая его знакомый аромат. Больше всего на свете мне хочется зарыться носом в его рубашку.
– Грейс, – шипит он, обращаясь ко мне, но я не могу подняться, сесть ровно и отцепиться от него.
Я хочу остаться здесь. А потом я вдруг чувствую, как он под столом кладет руку мне на бедро. Поскольку погода сегодня теплая и на мне платье до колен, а еще я без чулок, я чувствую его руку на своей обнаженной коже. Это не нежное прикосновение, а очередное предупреждение о том, что я должна взять себя в руки. И оно работает. Однако не так, как он предполагал.
Потому что теперь я уж точно не могу думать ни о чем, кроме него, и меня окатывает волна жара – не из-за алкоголя. Я поднимаю свои внезапно отяжелевшие веки и гляжу на него. Но он снова смотрит на Ричарда и Тиффани.
– Грейс сегодня весь день чувствовала себя нехорошо, – произносит он, а моя голова в это время лежит у него на плече, я слышу, как от его низкого голоса вибрирует грудная клетка. Я себя нехорошо чувствовала? Да мне никогда в жизни не было лучше! – Похоже, она не переносит алкоголь. Думаю, мне лучше отвезти ее домой, – поясняет он.
«Домой», – думаю я, толком не понимая, что он говорит. У меня снова закрываются глаза, и я слышу, как смеется сидящий по ту сторону стола Ричард. Смех звучит несколько язвительно, но, возможно, мне это только кажется.
– А я думал, она твоя ассистентка.
Я качаю головой, не открывая глаз.
– Я не его ассистентка, – со вздохом бормочу я и прижимаюсь еще ближе к Джонатану. – Я никто. Не имею никакого значения.
А мне так хотелось бы иметь значение. По крайней мере хоть в этот украденный миг я могу позволить себе взять то, чего хочу в последнее время. Я ведь пьяна. Он сам так сказал.
– Твой отец будет в восторге, Джонатан. Артур так долго этого ждал.
Я снова открываю глаза, потому что перестаю понимать, о чем речь.
– Чего? – спрашиваю я и гляжу на Джонатана, моля о помощи. Теперь мне вдруг хочется, чтобы мой мозг работал не так ужасающе медленно, ведь мне кажется, что речь идет обо мне, и очень важно понять, о чем они говорят.
Ричард самодовольно улыбается.
– Чтобы Джонатан наконец женился и произвел на свет наследника, – заявляет он и улыбается Тиффани, которая кивает, тоже улыбаясь. Но она всегда так поступает, когда он что-то говорит.
– Не дождется, – рычит Джонатан, негромко, но с неприкрытой яростью в голосе. Если Ричард действительно рассчитывал его спровоцировать, то, очевидно, ему это удалось.
– Вы такая красивая пара, – щебечет Тиффани, и ее слова окончательно выводят меня из транса. Пара? Я почти с испугом смотрю через стол на этих двоих. И наконец понимаю, что они видят и о чем идет речь. Джонатан обнимает меня за плечи. И поэтому они решили, что мы вместе.
Сначала мне хочется испуганно возразить, а потом я чувствую, что слишком слаба для этого. И не желаю отказываться от близости к Джонатану, которой мне так хотелось. Пусть думают, что им угодно. Ведь было бы здорово. Действительно хорошая идея.
Но Джонатан перестает обнимать меня. По крайней мере, на время.
– Нам пора, – произносит он и отпускает меня только для того, чтобы тут же подхватить под руку и помочь подняться.
Теперь весь масштаб последствий потребления алкоголя становится очевидным, поскольку я действительно весьма нетвердо стою на ногах и не падаю только потому, что он кладет руку мне на плечо и поддерживает меня. Тиффани тоже встает, берет мою сумочку, лежавшую на стуле рядом со мной, и протягивает ее, но не мне, а Джонатану. Он кивает ей:
– Извините нас. Вопрос со счетом я улажу с официантом.
– Нет нужды, – великодушно объявляет Ричард. – Я позабочусь об этом. А ты позаботься лучше о своей… ассистентке.
– Ричард, Тиффани. – Джонатан прощается с обоими. В его голосе слышится напряжение. – Еще увидимся. – И я чувствую, что на самом деле ему этого не хочется.
– Увидимся в усадьбе Локвуд, – отвечает Ричард.
Джонатан резко разворачивается и ведет меня между столиками к дверям. Мы шагаем, он крепко сжимает мои плечи, и это действует лучше, чем ожидалось, поскольку я предоставляю ему возможность вести.
– Он обязательно сделает это! – кричу я, оборачиваясь через плечо, когда мы находимся уже почти у самого выхода, поскольку до моих извилин только дошло замечание Ричарда, и я чувствую необходимость защитить Джонатана. – Он очень хорошо обо мне заботится. Он даже…
«…вернул мне залог, на что я и не надеялась!» – хочу крикнуть я. Потому что именно так и случилось, после заявления от Джонатана мнимого Уилла Скарлетта поймали очень быстро, и мне действительно вернули деньги. Для меня это всего лишь один из многих его героических поступков, которые приходят на ум и о которых обязательно должен узнать злорадствующий Ричард. Но у меня больше нет возможности что-либо сказать, потому что Джонатан буквально проносит меня последние метры, и мы оказываемся за дверью. Очевидно, ему не терпится убраться из заведения, неоновые рекламы которого отражаются в луже на тротуаре. Должно быть, пока мы ужинали, прошел дождь, и сейчас на улице значительно прохладнее. Внезапно я начинаю мерзнуть, несмотря на свое тонкое вязаное болеро.
– Где Стивен? – спрашиваю я, оглядываясь в поисках лимузина, но его нигде не видно. Обычно большой автомобиль всегда стоит у дверей, когда мы выходим откуда-нибудь, и я почти привыкла к тому, что могу сразу сесть в машину.
Джонатан снимает пиджак и набрасывает мне на плечи. Он слишком велик, однако мне становится тепло и уютно в его аромате. Затем он снова кладет руку мне на плечо. К сожалению, не потому, что ему так хочется, а потому, что в противном случае я бы упала.
– Сейчас приедет. Он должен быть здесь только в десять часов. Но ведь нам пришлось уйти раньше, – ворчит он, и я слышу упрек в его голосе, однако у меня слишком сильно кружится голова, чтобы размышлять об этом.
Холодный ночной воздух слегка развеивает туман, окружающий мой рассудок, впрочем, недостаточно, чтобы полностью прояснить мне голову. Да мне и не хочется приходить в себя. Потому что тогда я останусь одна, ведь Джонатану больше не придется поддерживать меня. Я обхватываю его руками и крепче прижимаюсь к нему, и он не возражает, однако продолжает лишь сжимать мое плечо.
– Намного дольше этого идиота и его дебильную подружку я все равно бы не выдержала, – бормочу я ему в воротник.
Джонатан удивленно глядит на меня сверху вниз, а затем негромко смеется, я слышу рокот в его груди. Мышцы его грудной клетки немного поддаются, и только теперь до меня доходит, насколько они были напряжены.
– Ты невозможная, Грейс. Мне следовало бы тебя уволить. – Он улыбается, и я не могу отвести взгляда от отломившегося уголка зуба, он кажется мне невероятно сексуальным.
– Но не сегодня, – говорю я и поднимаю к нему лицо. – Завтра. Сегодня ты меня лучше еще раз поцелуй.
Он снова становится серьезным, глядит на меня в упор. Его глаза темнеют, и по его лицу пробегает какая-то тень. Однако она улетучивается слишком быстро, чтобы я успела ее истолковать, и я снова вижу то самое неприступное выражение, которое уже научилась ненавидеть.
– Стивен приехал. – Он разворачивает меня в сторону улицы, и мне приходится настроить резкость. У тротуара действительно останавливается лимузин.
Я с трудом проделываю несколько шагов до двери, позволяю Джонатану помочь мне устроиться. Когда он садится рядом, я автоматически придвигаюсь к нему. Сначала он не реагирует, а затем со вздохом кладет руку мне на плечо и позволяет мне использовать его грудь в качестве подушки.
– Грейс, это действительно плохая идея.
– Почему же? – сонно спрашиваю я и закрываю глаза. Моя рука лежит на его груди, я чувствую, как бьется его сердце. – Почему ты так мне сопротивляешься?
Я знаю, что не должна с ним разговаривать подобным образом, но в данный момент мне все равно. Мне просто нужно знать.
– Потому что ты никогда не сможешь играть по моим правилам, – слышу я его голос у самого своего уха.
– А ты попробуй, – шепчу я, не поднимая головы.
Он не отвечает, между нами повисает бесконечное молчание, а автомобиль продолжает ехать сквозь ночь. Легкое покачивание и тепло Джонатана убаюкивают меня, я забываю, о чем спрашивала, постепенно начиная засыпать.
– Где твои ключи, Грейс? – Его голос заставляет меня снова открыть глаза, но лишь на миг, потому что передо мной почему-то все кружится.
– Понятия не имею, – бормочу я.
Разве они не в сумочке? Джонатан отодвигается от меня, и я опускаюсь на сиденье, заворачиваюсь в его пиджак, слышу, как Джонатан разговаривает со Стивеном, а меня снова уносит прочь. На слова я внимания не обращаю.
В какой-то момент открывается дверь, внезапно становится холодно. Я недовольно морщу лоб, когда кто-то хватает меня за руку. Я сопротивляюсь, не хочу просыпаться, но меня держат крепко.
– Идем, Грейс, – слышу я голос Джонатана у самого своего уха и позволяю ему вытащить себя из машины.
Потом у меня под ногами не оказывается земли, потому что он поднимает меня и куда-то несет. Я на миг приоткрываю глаза и вижу ярко освещенный, очень элегантный дом с дверью из благородно поблескивающего темного дерева. Но свет ослепляет меня, все вокруг слишком сильно качается, и поэтому я тут же закрываю их снова. Я понятия не имею, где мы, но мне не страшно, ведь со мной Джонатан. Я спокойно проваливаюсь обратно в сон, который просто-напросто не желает меня отпускать, и погружаюсь в приятную тьму.
