Текст книги "Цвет любви"
Автор книги: Кэтрин Тейлор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Идете?
Мы вместе выходим из кабинета, и я снова примиряюсь со своей судьбой.
5
Мы садимся на Северную линию и через двадцать минут выходим на станции с красивым названием «Энджел».
– Отсюда нужно еще немного пройти пешком, – объявляет мне Энни, и я вздыхаю про себя, потому что чемодан сильно тормозит движение.
Однако, идя по улице, я забываю о весе, который тащу за собой, и восторженно оглядываюсь по сторонам. Айлингтон – по-настоящему красивый квартал. Плотный ряд двухэтажных домов, современных и старых, но красиво отреставрированных, тянется вдоль обрамленной деревьями улицы; здесь полно маленьких магазинчиков и бутиков с роскошными витринами: винтажные шмотки, произведения искусства, мебель, деликатесы и выпечка. Сердце подпрыгивает, когда я понимаю, что непременно хочу завоевать эту часть Лондона.
Энни замечает мой жадный взгляд и смеется.
– Хочешь при случае пройтись по магазинам с жительницей Лондона?
Я восхищенно киваю.
– Обязательно. – Возможно, мне удастся раскрыть секрет стильного облика своей новой соседки.
Мы проходим еще немного, затем Энни сворачивает налево, в улочку, заканчивающуюся тупиком. Здесь почти все дома одинаковые: двухэтажные, из коричневого кирпича, с красивыми белыми сводчатыми окнами. Совсем немного полностью белых, один коричневый трехэтажный. Перед ним Энни останавливается.
– Это здесь, – объявляет она и указывает на дверь на первом этаже.
Встав напротив нее, она несколько раз нажимает на верхний звонок, в то время как я с любопытством оглядываю свой новый дом, стоя на тротуаре. Усталость как рукой сняло. «Вообще-то мне даже повезло, что ничего не получилось с квартирой в Уайтчепел, – думаю я. – Это, наверное, даже намного лучше».
– У тебя нет ключа? – озадаченно спрашиваю я Энни, когда вижу, что она продолжает звонить.
Та усмехается.
– Есть, конечно. Но у меня нет ни малейшего желания волочить эту штуку наверх. – Она кивает на моего чемоданного монстра.
– А на каком этаже вы живете? – с ужасом спрашиваю я, когда до меня начинает доходить, что, вполне возможно, я не сумею втащить свой багаж по лестнице. Нелегко будет.
– На самом верху, но, как я уже говорила, носильщик, скорее всего, уже идет.
И действительно, в тот же миг дверь открывается и на пороге показывается молодой человек. У него светло-каштановые волосы, он производит впечатление спортивного, натренированного парня. Он испуганно глядит на Энни.
– Что случилось? Забыла ключи? – У него однозначно американский акцент, что немедленно делает его еще симпатичнее в моих глазах. Соотечественник, ура!
Энни поднимает вверх большую связку ключей и звенит ими на манер колокольчика.
– Нет, не забыла.
Молодой человек поднимает брови.
– И ты не могла открыть, потому что…
– …в этом не было смысла. Потому что нам нужен ты. Это экстренный случай. – Она оборачивается и указывает на меня повернутой вверх ладонью. – Маркус, разреши представить тебе Грейс Лоусон из Чикаго. Грейс, это Маркус, приехал из Мэна поучиться в нашем славном Лондоне два семестра. Грейс – новая практикантка у нас на фирме и в настоящий момент, к сожалению, оказалась без крыши над головой – это долгая история, расскажем позже, – поэтому сегодня она переночует у нас, в свободной комнате.
Похоже, Маркус лишь сейчас заметил меня и смотрит с таким же любопытством, с каким только что изучала его я. Затем его взгляд падает на стоящий рядом со мной чемодан.
– Понял, Маркус – швейцар, да? – произносит он, улыбаясь при этом. Очевидно, он так же мало может сердиться на Энни, как и я. Он пружинящим шагом спускается по ступенькам и, приблизившись ко мне, протягивает руку.
– Привет, Грейс.
– Здравствуй, Маркус. – Я пожимаю его руку и поражаюсь крепкой хватке.
– Ну что ж, давай поселим тебя. – Он усмехается. – Мы, американцы, должны держаться вместе.
За его спиной Энни закатывает глаза, а он поднимает чемодан и несет его по ступенькам, ведущим в дом, а затем исчезает внутри.
– Очень мило с твоей стороны, – кричу я ему вслед. – Спасибо.
– Считай, что мы оказываем тебе услугу, великан. Тебе ведь нужно тренироваться, – присоединяется ко мне Энни, а заметив мой недоуменный взгляд, поясняет: – Маркус – студент института физкультуры, ему летом предстоит принять участие в нескольких соревнованиях по легкой атлетике.
– И что, таскать тяжести ему полезно? – скептически переспрашиваю я.
– Ему нравится, поверь мне. Он всегда готов помочь, – успокаивает она меня, пока мы поднимаемся по множеству ступеней на верхний этаж.
– Вопрос в том, сколько это продлится, если ты будешь так его эксплуатировать, – отвечаю я, потому что ситуация все же немного неприятна.
Маркус ждет нас у открытой двери в квартиру. Чемодана рядом с ним нет, вероятно, он уже занес его внутрь. Он тяжело дышит, и совесть снова начинает мучить меня. Наверное, он ненавидит меня уже сейчас. Нехорошее начало для ночевки в квартире.
– Спасибо, – еще раз тихо повторяю я. – Это было действительно здорово.
– Не за что.
Он улыбается и впускает нас в квартиру. Коридор, начинающийся за дверью, длинный, с высокими стенами и старыми деревянными дверями, ведущими во все стороны. На стенах висят яркие картины и плакаты, а на узких полках между дверями стоят книги, что добавляет квартире уюта. Над дверной рамой закреплен оранжевый платок; во всей квартире так приятно пахнет смесью азиатских приправ, что у меня тут же просыпается зверский аппетит. Неудивительно, ведь за весь день я ничего толком не съела, всего пару печений, лежавших в вазе на столе, за которым проходило совещание.
– Судя по всему, сегодня все мужчины Лондона любезны с тобой, – шепчет мне Энни, пока мы вешаем куртки на вешалку за дверью, настолько заполненную одеждой, что кажется, будто она вот-вот рухнет.
Она шутливо толкает меня локтем, а осознав, что девушка намекает на наш разговор о Джонатане Хантингтоне, я снова заливаюсь краской. Но прежде чем я успеваю что-либо ответить, она уже убегает к двери в самом конце коридора:
– Посмотрю, не нужна ли Йену помощь в готовке. Покажешь ей комнату, да, Маркус?
В некотором смущении я остаюсь в коридоре с Маркусом. Должно быть, он примерно одного возраста со мной, может, немного старше, на нем белая футболка, под которой играют заметные мускулы, и узкие джинсы. У него милая улыбка, и он привлекателен, этого отрицать нельзя. Но если бы мне было дозволено выбирать, кто из лондонских мужчин должен быть особенно любезным со мной с этого самого момента, мой выбор пал бы на Джонатана Хантингтона…
– О’кей, сюда, – говорит Маркус, отрывая меня от размышлений.
Он проводит меня немного дальше по коридору к двери рядом с той, над которой висит платок, и распахивает ее. Я заглядываю мимо него в довольно просторную комнату с кроватью, письменным столом под окнами, шкафом и несколькими книжными полками, которые, однако, все пусты. Комната кажется очень чистой и, очевидно, нежилой. Мой чемодан одиноко стоит на ковре возле кровати.
– Значит, на сегодня это будет твоя комната, – объявляет он, хотя я, конечно, так и поняла.
Я нерешительно вхожу и оглядываюсь по сторонам. Здесь как-то пусто и не так интересно, как в коридоре с плакатами и книгами, но это и неудивительно.
– А давно эта комната пустует? – спрашиваю я.
– Почти месяц, – отвечает Маркус. – Клэр, которая жила здесь раньше, вернулась обратно в Эдинбург. Она тоже работала в «Хантингтон венчурс», в отделе печати. Работа вообще-то была хорошей, но она нашла себе что-то другое. Довольно неожиданно. За комнату за этот месяц она заплатила, и мы просто еще не успели подыскать себе нового соседа.
Услышав эту новость, я пугаюсь. Значит, та женщина из отдела печати, о которой говорила Энни, была не просто ее коллегой, а еще и подругой? Может быть, поэтому она так настойчиво советовала мне не лезть к Джонатану Хантингтону? Что она знает о нем такое, о чем не хочет говорить мне?
– Что-то не так? – спрашивает Маркус. Он выглядит обеспокоенным, и я поспешно улыбаюсь, делая вид, что все в порядке.
– Нет-нет, – заверяю я его и возвращаюсь обратно в коридор.
Маркус показывает еще три двери, не открывая их и не демонстрируя остальные комнаты.
– Это мое царство, чуть дальше живет Йен, а там – резиденция нашей шефини. – Он говорит это с нежностью, и чувствуется, что они хорошо понимают друг друга. – А здесь, – он открывает дверь рядом с моей комнатой, – ванная.
Она не очень велика, и ей срочно требуется ремонт, но здесь есть все необходимое, да и чисто: ванна с кранами, которые нужно откручивать, выглядящими как предметы антиквариата, довольно потертая занавеска, унитаз и различные шкафчики. Часть из них открыта и демонстрирует приличную коллекцию всяческих женских и мужских туалетных принадлежностей, а также несколько стопок полотенец разных цветов, когда-то принадлежавших, очевидно, разным людям. Пестрое пляжное полотенце, еще влажное, сушится на бортике ванны. На стене напротив ванны висит большая картина с изображением пляжа и моря на закате.
– А теперь мы приближаемся к центру нашего царства, к кухне, – продолжает Маркус и идет дальше, к концу коридора, ведущего к большой светлой комнате с кухонной мебелью.
Это не дизайнерская кухня, здесь нет даже нормальной рабочей поверхности, ее обстановка состоит из нескольких старых шкафов, совсем старой плиты, большого серебристого холодильника, выглядящего очень современно и совершенно не вписывающегося в интерьер, и деревянного стола со стульями и скамейкой у окна.
У плиты стоит Энни с другим молодым человеком. Они обнимаются, и он что-то шепчет ей на ухо, заставляя смеяться. Я смущаюсь. Энни не говорила, что встречается с одним из «ребят», с которыми живет, но по их влюбленным взглядам становится ясно, что это, скорее всего, так.
Увидев нас, они отодвигаются друг от друга, и молодой человек с улыбкой оборачивается ко мне. Я с любопытством рассматриваю его повнимательнее. Он ниже, чем Маркус, но кажется жилистым. У него длинные светлые волосы, завязанные сзади в хвостик. На левом ухе у него красуется несколько колечек пирсинга, кожа рук в тех местах, которые видны из-под футболки, покрыта татуировками, равно как и часть шеи.
– Привет, я Йен, – здоровается он со мной, вытирая руки о полотенце, чтобы затем протянуть мне. Рукопожатие у него крепкое. – Энни сказала мне, что ты переночуешь сегодня у нас. – У него шотландский акцент, который кажется мне забавным. Он вообще классный парень, совершенно неповторимый.
– Пахнет вкусно, – говорю я и указываю на кастрюли, в которых он что-то помешивает.
– Мое фирменное блюдо: карри а ля Йен. Присаживайся, скоро будет готово. Маркус, откроешь вино? Бутылка стоит там.
Маркус принимает поручение и начинает возиться с бутылкой красного вина, стоящей на буфете, а я сажусь рядом с Энни, которая устроилась на скамейке за столом и листает журнал.
– Ну что, нравится тебе комната? – интересуется она.
Я киваю, но снова задумываюсь над вопросом, который не дает мне покоя.
– Энни, почему ты не сказала мне, что та женщина из печатного отдела, о которой ты говорила сегодня утром, была твоей подругой?
Энни откладывает газету в сторону.
– Потому что она ею не была, вот почему. Мы жили вместе, и она была милой, но я ее никогда толком не понимала.
– Потому что она влюбилась в Джонатана Хантингтона?
– Да, в том числе.
– Сколько ей было лет?
– Двадцать семь. Знакомая Йена. Приехала из Эдинбурга, куда и вернулась. У нее была такая классная работа, настоящий шанс сделать карьеру. А она от него отказалась, потому что… – Она не договорила.
– «Потому что» что?
– Потому что не могла получить этого парня. Потому что он… ах, да откуда мне знать! Послушай, она никому не говорила, что именно там произошло, но одно я знаю точно: с Джонатаном Хантингтоном что-то не так. Так что предупреждаю последний раз: даже не думай!
– А я и не думаю, – поспешно оправдываюсь я.
– А почему ты не перестаешь об этом говорить?
Она права. Но эти вопросы просто не дают мне покоя.
– Ты считаешь, это имеет какое-то отношение к тому, что он благородного происхождения?
Теперь смеется Энни.
– Потому что все англичане из высшего света несколько эксцентричны? Грейс, ты смотришь слишком много фильмов. Это здесь совершенно ни при чем. Кроме того, он еще не совсем в высшем свете. Он будет следующим графом Локвудом, когда умрет его отец, который является графом на данный момент и живет в роскоши в поместье Локвуд, в расположенной к югу от города резиденции, на побережье. Все это перейдет по наследству к нашему боссу, даже место в Палате лордов, но по-настоящему частью аристократии он станет, когда старый граф прикажет долго жить. Виконт – лишь вежливый титул, принадлежащий старшему сыну, на самом деле Джонатан Хантингтон пока еще просто обыватель – и, как и ты, принадлежит к числу обычных людей. По крайней мере, пока что.
– Я не знала. – Я с ужасом вспоминаю слово «сэр», с которым я обратилась к нему в аэропорту. Боже мой, как же смешно я себя вела!
Энни усмехается.
– Можешь сразу забыть об этом. Ведь если ты обратишься к нему как к лорду Хантингтону – а ты можешь сделать это, это будет правильно, – в лучшем случае, получишь в ответ сердитый взгляд. Он имеет право так называться, но не ценит это. Но я не хочу больше говорить о Джонатане Хантингтоне, ладно? Наша бывшая соседка была на нем помешана – хоть ты не начинай. – Она толкает меня в бок и улыбается. – Лучше наслаждайся восхитительной кулинарией Йена. У него студия татуажа чуть ниже по улице, и он так занят, что почти не приходит готовить.
Мы обе принимаем из рук Маркуса бокалы вина, и, когда вскоре после этого Йен ставит на стол восхитительно ароматную тарелку, мне действительно на некоторое время удается забыть о человеке, выбившем меня из состояния душевного равновесия. Я наслаждаюсь приятной атмосферой, царящей в кухне. Йен рассказывает веселые истории, случившиеся в его студии татуажа, а Маркус, конечно же, хочет знать точно, откуда я родом. Мне нравится быть не единственной иностранкой среди англичан, я наслаждаюсь его знакомым акцентом. И чем чаще я пересказываю казус со своим арендодателем – остальные никак не могут наслушаться и веселятся снова и снова, – тем больше он смешит меня саму.
В какой-то момент я чувствую, что наелась, немного пьяна и так устала, что едва могу держать глаза открытыми. Я быстро набираю телефон Хоуп, как ей обещала, и рассказываю о своей неудаче и счастливом разрешении ситуации. Затем прощаюсь с остальными, которые еще сидят в кухне, и иду спать. Выйдя из ванной, я обнаруживаю, что Энни застелила мою постель, и я так благодарна ей, что начинаю любить ее еще сильнее, чем прежде. Мне хватает сил только на то, чтобы достать из чемодана ночную сорочку, натянуть ее и нырнуть под одеяло.
Вообще-то я думала, что усну сразу же, но, несмотря на то что мое тело очень устало, голова продолжает работать, пролистывая картинки сегодняшнего дня. И то и дело подсовывает мне одну и ту же картинку. Проклятье! Энни права, я должна наконец перестать постоянно думать о Джонатане Хантингтоне. Я увижу его самое большее еще пару раз, издалека. Он не имеет никакого отношения к моей жизни. Так что забудь о нем, Грейс!
Он будущий граф, с местом в Палате лордов. Выросший в усадьбе. Как будто мало того, что он богат и ему принадлежит фирма. Между нами миры. Поэтому с завтрашнего дня я наконец возьмусь за ум, перестану о нем думать и сосредоточусь на работе. Это была моя последняя мысль, а затем я провалилась в сон.
6
– Вы серьезно?
Я смотрю на Энни, когда поезд метро, которое называют здесь «трубой», проносится по стрелке и нас встряхивает. Половина восьмого утра, в вагоне полно людей, и всем им, как и нам, нужно в Сити, чтобы вовремя быть на работе, поэтому нам приходится стоять и крепко держаться за поручни.
– Иначе зачем бы я предлагала, – усмехается Энни. – Когда ты пошла спать, мы с ребятами обсудили это, и все были за. – Девушка подмигивает мне. – Особенно Маркус. Думаю, ты произвела на него особенно неизгладимое впечатление.
– Как мило с вашей стороны. – Я все еще не помню себя от счастья: я могу остаться в этой квартире на весь период практики! Энни только что предложила это, и мне хочется ущипнуть ее от радости и восхищения. Проснувшись сегодня утром, я ужаснулась предстоящим мне поискам пристанища. – Конечно же, я немедленно внесу свою долю квартплаты, – решительно заявляю я.
Энни отмахивается.
– Там видно будет. Тебе ведь нужно для начала пережить потерю трехсот фунтов. Кстати: можем сегодня после работы зайти в полицию и написать заявление, если хочешь. Кто знает, возможно, они поймают того парня.
– Да, давай, – отвечаю я, но втайне я уже совсем не огорчена тем, что у меня не сложилось с квартирой в Уайтчепел. Альтернатива-то намного лучше! Мне не придется сидеть вечерами одной в квартире, я смогу проводить время с тремя по-настоящему милыми людьми. У меня появился настоящий дом в этом чужом городе, и это потрясающее чувство. Все могло сложиться совсем иначе.
От станции метро «Мургейт» мы добегаем до здания компании «Хантингтон» у Лондонской стены. День снова обещает быть чудесным, небо голубое, безоблачное и отражает состояние моей души. Поднимаясь в лифте наверх, Энни рассказывает мне, на каких этажах находятся различные отделы.
– А где административный этаж? – Вопрос вырывается у меня прежде, чем я успеваю подумать.
Она поднимает брови.
– Ты опять начинаешь?
– Просто спросила, – оправдываюсь я, и Энни сдается. Она указывает на верхнюю кнопку на панели.
– На самом верху. Оттуда открывается фантастический вид на Сити.
Лифт останавливается на четвертом этаже, и мы снова оказываемся в холле отдела. Но мы не успели дойти до своих кабинетов: когда мы поравнялись с секретариатом, нас окликнула Вероника Хетчфилд.
– Минутку, мисс Лоусон. Только что звонил босс. Он хочет поговорить с вами.
Я застываю на месте. Босс? Затем я понимаю, что она наверняка имеет в виду начальника отдела.
– Спасибо, – отвечаю я и направляюсь к офису Клайва Реншоу. Но женщина останавливает меня.
– Не туда. Кабинет мистера Хантингтона наверху.
Я так судорожно сглатываю, что мне становится больно.
– Мистера Хантингтона? – хриплым голосом повторяю я. – Вы имеете в виду, что босс – мистер Хантингтон?
Она смотрит на меня, высоко подняв брови.
– Мистер Хантингтон – босс, именно, – повторяет она, и до меня доходит, насколько глупым был мой вопрос.
– То есть именно он хочет со мной поговорить?
– Так он сказал, когда только что звонил. – Она нетерпеливо машет рукой. – Так что вперед, не заставляйте его ждать. Он такого терпеть не может.
Стоящая рядом со мной Энни широко открывает глаза, да и Вероника, похоже, считает необычным, что меня уже на второй день практики вызывают на административный этаж, потому что внимательно приглядывается ко мне. И это нервирует меня еще сильнее.
– Ну, я пошла. – Я отдаю Энни свою сумочку и тонкий летний плащ, затем снова направляюсь к лифту, из которого мы только что вышли. Сердце выскакивает из груди.
– Поезжай на самый верх, там еще одна приемная. Секретарша проведет тебя к нему, – кричит мне вслед Энни, и я киваю, с неуверенной улыбкой оборачиваясь через плечо, прежде чем нажать на кнопку.
Лифт поднимается наверх с пугающей быстротой, а когда двери открываются, я с удивлением вхожу в средоточие власти «Хантингтон венчурс». Ух ты! Холл грандиозен, внешние стены, как и повсюду в здании, представляют собой огромные окна, и отсюда действительно открывается захватывающий вид на город. Здесь тихо, поскольку мягкое ковровое покрытие, кажется, поглощает все звуки. Мои тоже, когда я ступаю на него, проходя мимо двух благородных дизайнерских кресел, предназначенных, очевидно, для ожидающих посетителей, и направляюсь к темному письменному столу, стоящему между четырьмя дверями. Они, впрочем, не стеклянные, как внизу, и не позволяют увидеть, что находится за ними.
Привлекательная черноволосая женщина поднимает голову, когда я подхожу к ней. И приветливо улыбается.
– А, мисс Лоусон, – произносит она, как будто я бывала здесь уже сотню раз, и встает. – Мистер Хантингтон ожидает вас.
Она обходит письменный стол и направляется к двери справа. Ее синий, цвета сапфира, костюм выглядит дорого и элегантно, и я вдруг осознаю, что в плане модной одежды мне за ней не угнаться. Вчерашний черный наряд я сменила на светлую юбку и бледно-зеленую блузку. Стоя сегодня перед еще не распакованным чемоданом, я вспомнила слова Хоуп и подобрала то, что казалось мне наиболее весенним.
Я нервно поправляю узкую юбку, тут же пожалев об этом. Ее зеленый цвет далеко не так ярок, как синий цвет костюма секретарши, наоборот. Теперь он мне кажется очень скучным. Я поспешно оглядываю себя и расстегиваю еще одну пуговицу на блузке. Теперь в вырезе видны кружева сорочки, и я чувствую себя немного привлекательнее.
Женщина открывает дверь и сообщает, что я пришла. Кивнув мне, она приглашает меня войти в комнату, и я нерешительно повинуюсь. Как только я переступаю порог, дверь тут же закрывается снова, и я остаюсь наедине с боссом.
Джонатан Хантингтон сидит за широким элегантным столом из благородной древесины в конце длинной комнаты размером с конференц-зал на нашем этаже, где мы сидели вчера. Нет, она даже больше, с уголком из кожаных диванов коньячного цвета справа от меня и светлыми шкафами вдоль стен, очень гармонирующими с простой, но наверняка весьма дорогой обстановкой. Стена за письменным столом полностью стеклянная, а за ней раскинулась грандиозная панорама лондонского Сити.
«Какой вид», – думаю я, точно не зная, что производит на меня большее впечатление: город или мужчина, вставший из-за стола и направляющийся ко мне.
– Мисс Лоусон. – У него низкий и мягкий голос, и по спине у меня пробегает холодок из-за того, что он кажется мне таким приятным. С бьющимся сердцем я иду ему навстречу по толстому ковру. Я понятия не имею, что ему может быть от меня нужно, и страшно нервничаю.
Чем ближе мы подходим друг к другу, тем лучше я могу разглядеть его черты: угловатый подбородок, высокие скулы, полные губы. Я вижу его голубые глаза, особенно сильно выделяющиеся на загорелом лице, и эту легкую улыбку, которая так смутила меня еще вчера. Он снова во всем черном, и волосы спадают на лоб, однако сегодня он чисто выбрит.
Мы останавливаемся друг напротив друга, и я чувствую запах его лосьона, от которого у меня также подгибаются колени. Он протягивает мне руку, я ему тоже. Его рукопожатие теплое и крепкое, но длится всего секунду, он тут же выпускает мою руку и указывает на место для посетителей – стоящее напротив письменного стола обтянутое кожей кресло, гармонирующее с его собственным, расположенным с другой стороны стола.
– Присаживайтесь же.
Я нерешительно опускаюсь на широкое сиденье, в то время как он обходит стол и тоже садится.
– Сегодня не в черном? – спрашивает он, указывая на мою одежду.
– Э… нет, – отвечаю я, снова злясь из-за того, что послушалась Хоуп. Но откуда мне было знать, что сегодня я еще раз встречусь с человеком, которому понравился мой черный наряд?
Он откидывается на спинку кресла.
– Как прошел первый день у нас, мисс Лоусон? Вы довольны?
Я удивленно гляжу на него. Он хочет узнать, как у меня дела? Это какая-то проверка?
– Я… спасибо, мне все нравится. Коллеги очень милы, особенно Энни… Энни Френч. Она мне очень помогла.
– Да, я об этом слышал. Были какие-то трудности с квартирой?
Вот теперь я растерялась по-настоящему. Он знает об этом? Откуда? Клайву Реншоу я об этом не рассказывала. Но Вероника слышала наш разговор с Энни, когда мы вчера уходили. Может быть, Джонатан Хантингтон спрашивал ее об этом? И почему его вообще это интересует?
– К сожалению, я напоролась на мошенника, – говорю я ему, когда понимаю, что он ждет ответа. – Мнимый арендодатель взял залог за несуществующую квартиру. Но я смогла переночевать у Энни Френч, так что не осталась на улице.
Он склоняется вперед.
– Мы ни в коем случае не хотим, чтобы одна из наших практиканток была вынуждена спать на улице, – говорит он, и мне почти кажется, что его голос ласкает меня. Я с трудом сосредотачиваюсь на его словах. Возьми себя в руки, Грейс!
А он тем временем продолжает:
– Наш правовой отдел позаботится об этом деле. Мы немедленно составим заявление, и, надеюсь, полиции удастся задержать этого парня, чтобы вы смогли получить деньги обратно. Я полагаю, что существуют квитанции о произведенном вами переводе?
– Нет… я имею в виду, что да, документы есть. Но вам действительно нет необходимости что-либо предпринимать. Я и сама могу пойти в полицию.
От одной мысли о том, что он сейчас может спросить, как звали мнимого арендодателя, меня бросает в пот. Я наверняка умру от стыда, если придется признаться Джонатану Хантингтону в том, что я не знаю одну из самых известных английских легенд. Это и без того достаточно неприятно.
– Вы можете воспользоваться такой возможностью. Я на этом настаиваю, – не отступает он. – И решение вашей жилищной проблемы я уже тоже нашел. На время практики вы можете поселиться в одной из принадлежащих фирме квартир неподалеку. Мой шофер Стивен, которого вы уже знаете, отвезет вас туда позже и все покажет.
Меня словно водой облили, я смотрю на него, пытаясь понять, что должна думать о его предложении. Он организовал для меня квартиру. О’кей, это мило. Ух ты! Даже очень мило. Но ведь он мог бы и спросить меня, хочу ли я этого. Или нужно ли мне это. Почему-то меня злит то, что он снова все за меня решает. Как будто люди должны делать только то, что он говорит. Может быть, так и есть, напоминаю я себе. Поэтому он и добился такого успеха. Но даже если в прошлый раз ему удалось убедить меня принять его предложение, теперь мое решение твердо.
Я улыбаюсь.
– Большое спасибо, мистер Хантингтон, но я уже сама решила свою жилищную проблему. В квартире, которую мисс Френч снимает совместно с другими людьми, одна комната свободна, и сегодня утром она предложила мне переехать туда на время практики.
Он хмурит лоб.
– Комната в квартире совместного пользования не сравнится с квартирой, которую я предлагаю. Это пентхаус, который мы обычно предоставляем деловым партнерам, когда они приезжают в город. – Совершенно очевидно, что мое решение для него не имеет значения.
Но как бы круто это ни выглядело и каким бы интересным ни казалось, я вовсе не обязана соглашаться. И ни за что на свете я не откажусь от своей комнаты в Айлингтоне.
– Возможно, все так и есть, и я очень благодарна вам за предложение, – отвечаю я ему, – но в квартире, которую снимает мисс Френч, я чувствую себя очень комфортно, и мне хотелось бы там остаться.
– Ага. – Он с трудом скрывает свое удивление – и раздражение. – Что ж, это ваше решение. – Тон его голоса совершенно однозначно дает понять, что лично он обо всем этом думает, и на миг меня начинают терзать муки совести.
Наверное, он уже считает меня довольно-таки упрямой, раз я не хочу позволить ему помочь мне. Но я действительно не желаю сидеть в одиночестве в пентхаусе, если вместо этого могу развлекаться с Энни и ее друзьями.
Он хмурит лоб, очевидно, все еще озадаченный моим ответом, и, чтобы не видеть его критического взгляда, я опускаю глаза на его грудь. На его довольно широкую грудь. Как и вчера, на нем нет галстука, а воротник облегающей рубашки слегка расстегнут. Мой взгляд, словно завороженный, останавливается на загорелой коже, виднеющейся там, и во рту внезапно становится сухо. Я поспешно поднимаю глаза и встречаюсь с его взглядом.
– Это все? – спрашиваю я, беспокойно ерзая в кресле. Должно быть, это все. А что ему еще может быть от меня нужно?
– Нет, это еще не все, – решительно объявляет он, и я снова застываю в ожидании.
Я понятия не имею, что сейчас будет, но этот визит становится для меня почти мучительным. Почему он наконец не сжалится надо мной и не отпустит? Я имею в виду – ничто ведь не изменилось. Он босс, а я никто, просто девушка, которая может немного набраться опыта в его фирме. Благодаря нелепой случайности мне удалось привлечь к себе его внимание, но это продлится недолго. Пропасть между нами слишком широка. Сейчас все закончится, и, если мне очень повезет, я не опозорюсь в очередной раз.
Он снова откидывается на спинку кресла в этой своей совершенно расслабленной манере, источающей самоуверенность. Волосы падают ему на лоб, и он мимоходом откидывает их рукой. Жест не тщеславный, совершенно неосознанный, и поэтому кажется небрежным. Я снова задумываюсь о том, что его длинные волосы кажутся мне довольно красивыми. Это подходит не всякому, но ему – да. На миг я задаюсь вопросом, какие у него на ощупь волосы, настолько ли мягкие, как кажется, а потом замечаю, что он что-то говорит, и снова сосредотачиваюсь на его словах.
– Клайв доложил мне, что во время первого совещания вы произвели хорошее впечатление. Похоже, вы очень активны и заинтересованны, обладаете хорошим чутьем на проекты, на которых специализируется этот отдел «Хантингтон венчурс», – кстати, это сердце нашего предприятия, которое так дорого мне и моему компаньону.
– Я знаю… в смысле, не то, что я произвела хорошее впечатление, этого я не знала, а то, что вложение инвестиций вам очень небезразлично. Это ведь… философия вашей фирмы.
Что я несу? Говорю же, нужно выбираться отсюда, причем срочно.
Он улыбается, и я снова напрягаюсь. Если бы его зубы были идеальны, то Джонатан Хантингтон по-прежнему оставался бы очень привлекательным. Но этот маленький отколотый уголок придает его улыбке нечто совершенно неповторимое, и я не могу наглядеться на нее. Это делает его каким-то более настоящим и – ранимым. «Интересно, как это случилось?» – спрашиваю я себя.
– Вы хорошо информированы, – произносит он своим низким ласкающим голосом. – И можете радоваться, мисс Лоусон. С настоящего момента вы будете работать на меня.
– Э… я думала, что это уже так и есть, – озадаченно отвечаю я.
Его улыбка становится еще шире.
– Думаю, я неверно выразился. Конечно, наменя вы и так работаете, но с настоящего момента вы будете работать сомной.
Что? У меня замирает сердце.
– С вами? Я не понимаю…
– Я дам вам возможность заглянуть в управление этим предприятием. Вы станете сопровождать меня в качестве ассистентки. Будут и исключения, но вам предстоит присутствовать на большинстве моих переговоров, вы можете спрашивать меня обо всем, что вас интересует. В процессе принятия решений вы, конечно же, не будете принимать участия, но я буду рад выслушать ваше мнение, если у вас найдется что сказать.
Тон его голоса не вопросительный, он не предлагает мне, как будто у меня есть выбор, это распоряжение. Но я все равно колеблюсь.
