Текст книги "В ночи"
Автор книги: Кэтрин Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
– Даже с очаровательной леди Осборн?
Он должен был предвидеть такой поворот. Если бы он не был настолько занят самим собой, то был бы готов к подобному вопросу.
– Учитывая, что она леди и вряд ли захочет поехать без сопровождения, я не уверен, что затея имеет смысл.
Хорошо зная Норта, он понимал, что это только начало.
– В последние дни вы много времени проводили вместе. – Уинтроп снова глядел в потолок, потом закрыл глаза.
– Да. И что с того?
– Люди судачат.
– Догадываюсь. – На этом их разговор закончится? Он слышал, как Норт зашевелился в кресле.
– Она близкий друг Ви, ты ведь знаешь.
Ага. Вот, кажется, начинается самое главное. Настолько, что брат даже не предупредил о своем приходе.
– Да, знаю.
– Я тоже о ней высокого мнения. – Уинтроп приподнял брови, не открывая глаз.
– Не сомневаюсь.
– В любом случае нам с Октавией никак не хотелось бы видеть ее… разочарованной.
– Могу представить, вы же ее друзья. – Как холодно это прозвучало, словно он уже наперед знал свое будущее. Мойра в любом случае обманется в нем.
– Господи помилуй, Уин, ты можешь посмотреть на меня?
Еще один вздох, он открыл глаза и скосил их на брата.
– Что ты хочешь от меня, Норт?
Брат сверлил его взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
– Я хочу знать, каковы твои намерения в отношении Мойры.
– Пока ничего определенного. Наверное, хочу познакомиться с ней ближе. – Лжец. Странно, он не подивился этими словами.
– Она заслуживает большего, чем заурядная связь.
Брат был прав. Она достойна много большего, чем он мог ей дать при всем своем желании.
– Ты уверен, что я рассчитываю на это? Норт пристально глядел на него, губы вытянулись в жесткую линию.
– Понятия не имею. Так каковы же твои намерения? – Проклятие! Норт отлично знал, как выпотрошить его.
Поэтому, стараясь выглядеть как можно естественнее, Уинтроп ответил с показным безразличием:
– Конечно, она заслуживает большего. Для утех можно найти сколько угодно и где угодно, и с гораздо меньшими усилиями, которых мне стоит очаровательная вдова Осборн.
– Так, значит, она для тебя – усилие?
Что-то щелкнуло внутри его, и он вскочил, свесив ноги с софы.
– Что она значит для меня, не твое дело.
Норт с удивлением разглядывал его. Уинтроп рассмеялся бы, если бы не был так зол на себя за то, что не удержал себя в руках.
Он пригладил волосы и глубоко вздохнул, прежде чем заговорить снова. Он уже пришел в себя.
– Что это за расспросы, Норт? Вы с Октавией думаете, что я наношу ущерб Мойре, что я играю с ней? – Он сам так и думал, но не это было главным.
Норт пожал плечами. Наконец он позволил себе выглядеть несколько сконфуженным. Его светло-голубые глаза старались избегать взгляда Уинтропа.
– Ты никогда не проводишь около одной женщины больше недели, в крайнем случае – двух.
– Мы видимся с Мойрой в течение почти четырех недель. – Господи Боже, это длится уже так долго? Точно. Он встретился с ней в самом начале месяца. Сегодня – 29 декабря.
– Именно поэтому мы обеспокоены. Вряд ли Мойра может быть обычным приключением.
Уинтроп откинулся на спинку софы. Господи, как он устал!
– Если вы так уверены, что она не заурядная авантюра, к чему тогда эти расспросы?
– Потому что мы с Октавией беспокоимся, что она станет рассчитывать на нечто большее, чем ты приготовил для нее. – Брат приподнял бровь, словно подчеркивая самое важное в своих словах.
– На женитьбу? – Как язвительно и горько прозвучало это слово.
Норт утвердительно кивнул.
– Ты первый мужчина, к которому она проявила интерес после смерти мужа. Она так не уверена в себе до сих пор!
– Она совсем не выглядела неуверенной, когда тискала мой болт пару дней назад. – Слова сорвались с языка, и он тут же пожалел, что невозможно вернуть их назад. Они не имели к Мойре никакого отношения. Вдобавок у него не было права пачкать ее имя. Получалось, что таким образом он обесценивает случившееся той ночью, сводит до ординарного физиологического отправления. Но чувствовал он по-другому.
– Я предпочту забыть только что сказанное тобой, – поставил в известность Норт ледяным тоном, отчужденно глядя на него.
Уинтроп потер глаза.
– Отлично, может, мне тоже это удастся. – Однако брат пока не собирался откланиваться.
– Как я понял, здесь что-то одно из двух.
Когда Уинтроп приоткрыл глаза, брат показался ему темным пятном. Он глядел на него, желая, чтобы тот провалился сию же минуту.
– Что именно?
Норт скрестил руки на своей широченной груди. Уинтроп всегда завидовал его телосложению.
– Либо ты почему-то хочешь уничтожить Мойру, либо влюблен в нее.
Сердце Уинтропа бешено заколотилось. Какой из вариантов наименее вероятен?
– Может, то и другое одновременно – я хочу разрушить, полюбив ее.
Норт еще сильнее нахмурился. При желании он мог выглядеть просто пугающе.
– И что, черт возьми, это означает?
Хрипло хохотнув, Уинтроп покрутил головой, сложив руки на коленях.
– Не знаю.
Норт и не думал сдаваться.
– Ты все отлично знаешь, иначе так бы не говорил.
Очень тонкое наблюдение.
– Я не собираюсь уничтожать Мойру, Норт. Я слишком много думаю о ней, чтобы желать причинить ей вред, но не уверен, что смогу принести ей что-нибудь еще, кроме этого.
Их с Нортом разделяли всего лишь несколько месяцев в возрасте, но сейчас Уинтроп чувствовал себя глубоким стариком по сравнению со своим незаконнорожденным братом. Бедняжка Норт, он выглядел таким сконфуженным!
– Ты говоришь такие же глупости, как Девлин, когда он впервые встретил Блайт.
Уинтроп был недоволен.
– Ничего глупого я, кажется, не сказал.
Бедный Девлин! Это сейчас он женатый и счастливый человек, а было время, когда он решил забыть о своих чувствах к Блайт, так как ему показалось, что он недостаточно хорош для нее.
– Прислушайся к словам, которые ты бросаешь. Они звучат так, словно ты недостоин такой женщины, как Мойра. – Голос Норта был полон скепсиса.
Он с ума сошел?
– Неправда!
– Прекрати вести себя как болван. – Если бы слова могли хлестать, как плети, он бы заживо лишился кожи.
– Дело не в этом. Если бы я был монахом и творил только благие дела, я и тогда бы не заслуживал Мойры. – Он глубоко вздохнул и поднял утомленный взгляд на брата. – Но это совсем не означает, что я откажусь покорять вершину, если выпадет шанс.
Видимо, его ответ изумил Норта, хотя он и сам был поражен немало.
– Ты в нее влюбился.
Снова в груди что-то болезненно отозвалось. Может, Норт близко подошел к правде или чувство вины заговорило в нем с такой болью.
– Я не понимаю, что со мной. До твоего прихода я просто старался не думать об этом.
– Если ты боишься влюбиться, то это нормально. Время от времени мы все оказываемся в такой ситуации.
Его слова принесли мало облегчения. Уинтроп понимал, куда клонит брат.
– Благодарю тебя, о мудрейший! – Норт снова смотрел сердито.
– Почему ты всегда хочешь выглядеть таким ослом?
– А отчего ты до сих пор здесь? – ответил Уинтроп выпадом.
Норт тяжело вздохнул, погладив щетину на подбородке.
– Потому что ты мой брат, и я люблю тебя.
Уинтроп безучастно смотрел на него, хотя был тронут до глубины души.
– Я бы тоже любил тебя, но слишком боюсь.
На секунду Норт замер, словно намереваясь стиснуть его в своих объятиях. Это могло обернуться увечьем, вздумай он и в самом деле поступить так. К счастью для Уинтропа, Норт лишь рассмеялся.
– Ты настоящий мерзавец, Уин. Знаешь об этом? – Уинтроп кивнул в ответ и застенчиво улыбнулся:
– Догадываюсь. – Наклонившись, брат рассматривал его.
– Ты уверен, что не хочешь прийти на обед?
– Уверен. Я уже перекусил хлебом с сыром.
– И не нужно будет защищать тебя от моей жены, когда ты разобьешь сердце её подруги?
Улыбка увяла на лице Уинтропа.
– Трудно обещать, Норт, ты же понимаешь. – Выпрямляясь, Норт пожал плечами и направился к дверям.
– Полагаю, я узнал все, что нужно.
Уинтроп вновь опустился на софу, закрыв лицо руками. Повисла тишина, и он остался один на один со своими демонами.
До него донесся голос брата:
– Все будет в порядке, если останешься один? – Он скривился:
– Разумеется.
Но когда он услышал осторожный щелчок закрывшейся двери, и молчаливая темнота окружила его снова, Уинтроп понял: какой уж тут порядок? С ним ничего хорошего не будет вообще.
Глава 9
Мойра волновалась, словно невеста перед венчанием, когда приехал Уинтроп, чтобы забрать ее с собой на бал.
Наступала новогодняя ночь, а они не виделись с самого Рождества. Они еще не расставались так надолго со времени начала их знакомства. Все эти дни и вечера она старалась занять себя чем-нибудь, чтобы заполнить каждую свободную минуту, однако все равно не могла избавиться от тревоги и сомнений, терзавших ее. Она понимала, что должна больше доверять и ему, и себе, но иногда ничего не могла поделать с собой и начинала думать, что он потерял к ней интерес.
– Я уже начала сомневаться, что когда-нибудь снова увижу тебя, – сообщила она ему, когда они расположились напротив друг друга в карете. В дорогом, с отличной отделкой и мягким освещением экипаже было тепло в эту морозную ночь.
Ей показалось, что он почувствовал себя неудобно, и она пожалела, что начала разговор. Наверное, было бы лучше, если бы она сделала вид, что ей все равно, что не тоскует о нем. Но Мойра уже переросла возраст, когда интересны подобные игры. Если он не хотел видеть ее или был намерен удержать дистанцию между ними, это его право. Однако она предпочла бы, чтобы он прямо сказал об этом и избавил ее от унижений медленного охлаждения отношений. В полумраке его лицо оставалось бесстрастным.
– Я подумал, тебе нужно побыть в одиночестве после того, что случилось в рождественскую ночь.
Поразмышлять об этом день – вполне возможно, но она не видела его пять дней.
– Почему ты так подумал?
На его глаза падала глубокая тень, и прочитать в них что-либо было невозможно.
– Мне самому требовалось время.
– О… – Что еще она могла сказать? Она не ожидала настолько честного ответа. Но что это значит?
– Ты мне нравишься, Мойра.
Она смотрела на него в колеблющемся свете ламп. Он произнес это так, словно посвящал ее в тайну.
– Спасибо, ты тоже мне приятен, хотя, по-моему, это и без того очевидно.
– В самом деле? – Мойра вспыхнула.
– Обычно я не лезу руками в штаны к мужчинам, которые мне безразличны. – С ней в жизни такого ни разу не было. Но к чему ему об этом знать.
Он хмыкнул.
– А еще обвиняешь меня в непристойном поведении.
Она улыбнулась в ответ, ее замешательства как не бывало. Всегда, когда он был рядом, она чувствовала себя намного спокойнее.
– Полагаю, ты на меня очень плохо влияешь.
– Так и есть, – сказал он серьезно, словно присущее ему чувство юмора испарилось у нее на глазах.
Он был в каком-то странном состоянии, которое нервировало ее. Может, он пытается что-то ей сказать? Все это сбивало с толку. Стоило ей только поверить, что их отношения вошли в определенное русло, как он делает нечто приводящее ее в полное смятение.
– Ты не хочешь больше меня видеть, Уинтроп? – Она напряглась, оттого что карету тряхнуло на выбоине, а главное – в ожидании ответа.
Он резко засмеялся, отвернувшись к окну. Занавеска была опущена, поэтому Мойра не могла понять, что он там мог разглядеть.
– Я хочу видеть тебя ежесекундно. – Это правда? Она не знала, что ответить.
– Мне нравится проводить время с тобой. – Сколько скрытого смысла было в этих ее словах!
Кивнув в ответ, он посмотрел на нее так, будто она ни слова не поняла из того, что он сказал.
– В самом деле? В твое отсутствие эти несколько последних дней показались пустыми. Скажи, ты думала обо мне?
Она прямо и открыто посмотрела ему в глаза.
– Каждый день, каждый час и даже во сне.
Было заметно, что ее признание вызвало в нем радость и боль одновременно. Он глядел в сторону, потом поднял глаза и посмотрел на нее серьезно и напряженно.
– Мойра, я…
Карета замедлила ход, они приехали.
– Ты – что? – Она торопилась. Ей нужно было получить ответ до того, как дверцы экипажа распахнутся.
– Мне не хватало тебя, – проронил он.
Совсем не это он собирался сказать, она была уверена. Но услышать такое все равно приятно. Она ответила улыбкой.
– Мне тоже тебя недоставало.
Дверцы открылись, Уинтроп вышел первым и повернулся, чтобы помочь ей. Поддерживая юбки и подбитую горностаем накидку с капюшоном, Мойра оперлась на его руку, ступив на землю. Они стояли перед элегантным зданием на Кииг-стрит.
– Где мы?
– Это «Эдем», – ответил он, подставляя руку. – Ты, разумеется, уже бывала здесь?
Мойра отрицательно покачала головой. Она, конечно, слышала о популярном клубе, но никогда не входила в эти двери со дня его открытия. Она была в трауре по Энтони.
– Еще ни разу, но много слышала о нем и давно хотела побывать.
– Мне будет приятно посмотреть, как ты воспримешь все в первый раз. – Он говорил, не глядя на нее. – Надеюсь, твои ожидания оправдаются.
Она искоса посматривала на него, пока они поднимались по лестнице. Он будто намекает на что-то, или ей это чудится в каждом его слове?
– Разве первый раз всегда оправдывает чьи-то ожидания? – Его рука дернулась. Она застала его врасплох!
– Моя дорогая леди Осборн, что вы имеете в виду?
– Не притворяйтесь наивным, Уинтроп. – Стоило большого труда удержаться от смеха. – Вам это не идет.
Он заулыбался.
– Вы со мной. Поэтому я позабочусь, чтобы в первый раз все, о чем вы только могли мечтать, стало явью.
Мурашки просто ринулись вниз по спине Мойры. Если бы он только знал, как ей хотелось проверить на практике эту теорию!
– А вдруг мои ожидания не оправдаются?
Стоя перед дверью, он помолчал и бросил на нее взгляд, способный испепелить ее вместе с туфлями.
– Тогда я буду пытаться сделать это до тех пор, пока ты не останешься довольна. А теперь прекрати вот так смотреть на меня, иначе мне придется набить снегом свои штаны.
Мойра не знала, как поступить, посмеяться его словам или сделать вид, что не слышала их. Мысль о том, что она обладает такой силой воздействия на него, показалась ей интригующей.
Внутри их встретил высокий мажордом, который забрал верхнюю одежду и проводил в бальный зал, где проходила закрытая вечеринка. Клуб принадлежал лорду и леди Энджелвуд, которые занимались этим бизнесом как партнеры, к величайшей досаде защитников светских условностей. Однако большая часть людей из общества посещала клуб.
Сегодняшней ночью в клуб можно было попасть только по приглашению. Уинтроп получил его благодаря многолетнему знакомству с лордом Энджелвудом. Кроме того, дружба Октавии с леди Энджелвуд позволяла супругам часто встречаться с Райлендами во время светских мероприятий.
Бальный зал с колоннами и полом из мрамора напоминал сказочную пещеру. Сияли люстры. Итальянский мрамор мерцал нежным персиковым цветом. Стулья, расставленные вдоль внешней стены, позволяли гостям сидеть, болтать и наблюдать за танцующими. Французские двери в стене слева были открыты в расположенный рядом зал, где Мойра увидела небольшую группу мужчин, окруживших стол с прохладительными напитками. Похоже, они готовили пунш своим дамам.
Музыкантов скрывала ширма из слоновой кости с золотом. Возникала иллюзия, что музыка волшебным образом рождалась сама по себе. Несколько пар уже танцевали, большинство прогуливались по кругу.
Да, для частного приема в середине зимы здесь было очень многолюдно.
Мойра почувствовала на себе пристальные взгляды, когда они направились в сторону Девлина и Блайт, стоя беседовавших с какой-то парой. Уинтроп был известен тем, что никогда не сопровождал дам на светские мероприятия, а она еще ни разу не появилась в обществе в сопровождении мужчины. Именно из-за отсутствия провожатого она становилась мишенью для мужской мстительности.
О чем они могут сплетничать? Удивляются, что он нашел в ней? Или почему такая женщина, как она, идет рука об руку со столь интересным мужчиной? Или думают, что их связь чисто плотская? Хватит ли хотя бы одному или двум из них ума и благородства, чтобы сообразить, что им доставляет удовольствие быть в обществе друг друга?
Разве могут они знать, какое счастье для нее увидеть его снова, станцевать с ним джигу? Разве могли они видеть, какая радость охватила все ее существо, когда она услышала, что он скучал по ней? Главное, не опускать руки. Если бы он не был таким глупым и просто откликнулся на ее зов, ему не пришлось бы тосковать никогда.
И почему ему потребовалось пять дней на размышления после того, что случилось в ту ночь? Даже она не мучилась по этому поводу так долго.
– Мойра! – воскликнула Блайт, заключая ее в бурные объятия. – Как чудесно, что ты приехала!
Мойра тоже была рада ей, хотя от таких объятий трещали ребра.
– Так приятно увидеть дружеское лицо, – призналась она, когда великанша наконец отпустила ее. – Я не знакома с большинством гостей.
– Сейчас мы это исправим.
Взяв ее за руку, Блайт извинилась перед мужчинами и потянула Мойру за собой. Та не сопротивлялась. Вздумай она упираться, ухватившись за кого-нибудь из гостей, ей все равно не удалось бы преодолеть силу по имени Блайт. В следующие двадцать минут Мойра познакомилась с Лилит – самой леди Энджелвуд – и с ее подругами – леди Брейвен и леди Уэлфрам. Она была в восторге от них и приняла три приглашения как-нибудь выпить вместе чаю.
Потом Блайт представила ее виконтессе Прейд, бизнесмену с фамилией Данлоп и его очаровательной жене и массе других людей, чьи имена она не смогла удержать в памяти. В ее голове кружились безымянные лица, которые она надеялась увидеть еще раз и запомнить.
– О нет, – вдруг простонала Блайт, увидев трех дам, приближающихся к ним. – Прости, Мойра, но, я думаю, мы не сможем избежать их.
Мойра вопросительно подняла брови в ответ на извинения подруги. Кто они, эти три леди, от вида которых так сжалась Блайт?
Нет сомнений, это были леди Дюмон, Пеннингтон и Брайтстоун.
– Леди Брайтстоун – отъявленная сплетница, – торопливо шептала Блайт, пока дамы приближались. – Пеннингтон – просто гадина. Она попыталась сделать невыносимой жизнь Вари, когда та только приехала в Лондон. А Дюмон… – Выражение лица Блайт стало почти сочувственным. – Леди Дюмон – бывшая приятельница Уинтропа.
– О! – Краска бросилась в лицо Мойры. Она прекрасно понимала, что имела в виду Блайт. Она также догадывалась, если у этой женщины остались чувства к Уинтропу, она будет воспринимать Мойру как свою конкурентку.
Дамы подошли почти, вплотную, избежать их было, невозможно. Они, словно три гарпии, высматривали беспомощную жертву. Одетые самым изысканным образом, с перьями в волосах, с косметикой, подчеркивающей особенности лица, они больше походили на манекены из модной лавки, чем на живых людей.
– Леди Блайт! – приветствовала самая старшая дама. – О нет, сейчас просто миссис Райленд, не так ли?
Блайт улыбнулась ангельски безмятежно:
– На самом деле – леди Райленд, Моего мужа уже посвятили в рыцарское достоинство, вы, наверное, знаете, леди Пеннингтон.
– Ах да. – Тучная женщина с фальшивым дружелюбием обратилась к Мойре: – А это, должно быть, леди Осборн.
Блайт представила их, и Мойра изо всех сил постаралась быть искренне сердечной с каждой из них, хотя пышногрудая леди Дюмон была явно готова выцарапать ей глаза. Но Мойра не могла думать о пухлой блондинке как о сопернице. Конечно, у нее пышная фигура, но вокруг такая порочная аура, которая, как понимала Мойра, не могла удержать Уинтропа надолго.
– Вы приехали вместе с Уинтропом Райлендом, леди Осборн? – задала вопрос леди Пеннингтон.
Они торопились сразу перейти к главному. Мойра постаралась сохранить бесстрастное выражение лица.
– Совершенно верно.
Узенькие глазки леди Пеннингтон заблестели.
– Он очень красивый мужчина.
Мойра кивнула в ответ:
– Думаю, большинство женщин согласятся с вами. – Нельзя позволить им заклевать себя.
Хотя леди Пеннингтон явно надеялась на обратное.
– Он по-настоящему замечательный образец вида, называемого «мужчины».
Леди Брайтстоун озадаченно посмотрела на нее:
– Вы говорите о нем, как будто он насекомое или животное.
Леди Дюмон улыбнулась собеседницам:
– Ну разумеется. У него все как у коня.
О Господи, неужели они заранее расписали весь разговор ради этой единственной фразы? Мойра изобразила гримасу. Она понимала, что леди Дюмон преувеличивает специально.
– Просто нелепость какая-то. Никто из мужчин не может быть так уродливо огромен. – Надо же, она, кажется, сказала это слишком громко.
Дамы тоже заметно удивились ее вспышке, а Блайт скрыла улыбку ладонью.
Леди Дюмон разглядывала ее из-под ресниц.
– Уверяю вас, леди Осборн, я знаю все, что там есть у Уинтропа.
Эта женщина обдуманно пыталась уязвить ее, выставить дурочкой, заставить разозлиться. Мойра расправила плечи, чувствуя, как ее раздражение передалось Блайт, стоящей за ее спиной.
– А я уверяю вас, леди Дюмон, что знаю – он не похож на жеребца в этом смысле. Вероятно, вы совершенно не знакомы с тем, что там у него есть, как бы вам этого ни хотелось.
О, кто ее тянул за язык! Четыре женщины уставились на нее, широко открыв глаза и распахнув рты. Блайт была в ужасе, три другие поражены не меньше. Вряд ли они могли хоть на секунду предположить, что она – чопорная виконтесса – может изъясняться настолько скандально. Уинтроп Райленд и в самом деле оказывает на нее плохое влияние.
– А сейчас, дамы, прошу меня простить, мне нужно на свежий воздух.
Ей не удалось отойти далеко, как ее перехватила Блайт:
– Это было грандиозно. Теперь ты – моя любимица. – Мойра остановилась и смущенно взглянула на нее. Весь пыл и гнев ушли.
– Как ты думаешь, что скажет Уинтроп, когда узнает? – Она не сомневалась, ему все обязательно станет известно.
Блайт отмахнулась:
– Он посмеется, особенно когда услышит, что ты ответила.
О да, он будет в ужасе, проведав, как она заявила одной из знаменитых лондонских кумушек, что его мужское достоинство не так уж и велико. Мужчины ведь очень щепетильны в этих делах.
– Тебя это всерьез беспокоит, не так ли? – Сказано было с таким искренним сочувствием, что Мойра, которая до этого момента относилась к Блайт без особой теплоты, прониклась к ней настоящим обожанием.
Мойра кивнула в ответ:
– Я не привыкла сталкиваться с подобными ситуациями. Наверное, я слишком долго оставалась без кавалера, стоя у стенки.
Столько лет она была образцовой виконтессой и теперь разрушила этот образ, заявив нечто неподобающее и постыдное. Она как будто запачкала имя Тони. И свое тоже.
Рыжая великанша улыбнулась ей, подбадривая:
– Ты отстояла свои владения. Не позволяй им испортить тебе вечер.
Мойра благодарно пожала руку Блайт:
– Пусть и не надеются. Но мне нужен укромный уголок, чтобы немного побыть одной. Ты меня извинишь?
– Конечно, я укажу такое местечко, где тебя никто не побеспокоит.
Следуя объяснениям Блайт, она вышла из бального зала через боковую дверь и оказалась в слабо освещенном коридоре. Подойдя ко второй двери справа, она скользнула внутрь. Здесь не горели лампы, но занавеси на окнах были раздвинуты. Свет луны и фонарей снаружи зыбким серебром струился по комнате, освещая роспись стен и ковер с оригинальным орнаментом на полу. Направляясь к окну, Мойра пересекла комнату, обойдя низкий столик и диван, и прижалась лбом к холодному стеклу.
С какой стати она опустилась до уровня леди Дюмон? Зачем вообще нужно было открывать рот? Ну почему она не такая, как те элегантные дамы, которых ничто не волнует и с которых все скатывается как с гуся вода? Вместо этого она ведет себя как девчонка – ровесница Минни.
– Говорят, ты оспаривала мои мужские достоинства.
О Господи! Неужели ему уже рассказали? Каким образом он нашел ее? Как она не услышала, что дверь открылась? Уинтроп стоял, застыв как привидение.
Мойра в смятении даже не посмотрела на него.
– Ничего не могла с собой поделать.
– В самом деле? – Его голос, полный иронии, приблизился и стал громче. – Не могла сказать что-нибудь более лестное?
Нахмурившись, она повернулась к нему:
– Что, например? Что у тебя, в самом деле, член как у жеребца?
Он усмехнулся:
– По крайней мере как у быка. Возможно, как у барана.
Напряжение отпустило, когда она вдруг поняла, что он совершенно не сердится на нее и откровенно веселится, как и предсказала Блайт.
– Мне так жаль.
– Тебе жаль, и ты злишься. – Его улыбка стала самодовольной.
– Ничего подобного! – Она снова нахмурилась.
Он подошел ближе, почти вплотную, так что она ощутила тепло его кожи и терпкий запах мыла.
– Нет, я прав. Ей бы не удалось уязвить тебя, если бы ты не чувствовала угрозу с ее стороны.
– Мне дела нет до угроз этой грудастой бабищи, – продолжала она настаивать. Потом вдруг добавила: – Ты знаешь, она ведь не настоящая блондинка.
Его улыбка стала шире.
– Знаю.
– Откуда? – Тут же она все поняла и вспыхнула. Они, делили постель, и ему, конечно, известно, насколько естествен у нее цвет волос. Наверняка осведомлен и обо всех интимных секретах леди Дюмон. – Так вот где ты был эти пять дней! – О Господи, теперь она точно разозлилась.
Уинтроп внезапно стал абсолютно серьезным. Его руки обхватили ее за плечи.
– С момента, когда я повстречал тебя, у меня не было другой женщины. Сомневаюсь, что будет и впредь. Ни одна из них не сравнится с тобой – моей черной королевой.
Мойра открыла было рот, чтобы сказать, что это самые чудесные слова, которые она когда-либо слышала, но тут же лишилась такой возможности. Он своим ртом закрыл ее в долгом поцелуе. И продолжал целовать, пока не стало сил, и она не забыла, где находится.
Перестало волновать, где он был эти пять дней. Главное, он скучал по ней и у нее есть власть над ним, которой нет у других женщин. Кто захочет больше?
Сразу после встречи Нового, 1819 года Уинтроп решил, что с него достаточно и им с Мойрой надо побыть вдвоем. Здравый смысл подсказывал ему, что так лучше не поступать, потому что в дальнейшем это может вызвать серьезные осложнения. Но пока его не беспокоило, что будет потом. Сегодня ночью он думал только о том, что есть сейчас. Он жаждал наслаждаться временем, проведенным с ней, не важно, как долго оно бы длилось. Хотелось упиваться ею, потому что ему еще никогда не встречалась такая женщина, как его черная королева.
– Тебе понравился вечер? – спросил он, как только карета тронулась, и они отправились домой.
Сидя напротив, она кивнула:
– Понравился. Спасибо. А тебе? – Он засмеялся:
– Да, за исключением шуток о моих мужских достоинствах.
Она застенчиво усмехнулась.
– Жаль, что так вышло.
Внезапно она, пошатываясь, шагнула к нему. К счастью, расстояние было невелико. Ее ноги запутались в накидке, и она со всего размаха уселась ему на колени. Только его острая реакция не позволила ей свалиться на ковер.
Она снова засмеялась, пока он устраивал ее удобнее.
– Я выпила слишком много шампанского сегодня, – Ее глаза блестели и немного косили в свете фонарей. – Ты замечательный образец вида, называемого «мужчины», ты ведь знаешь.
Прикусив губу, чтобы не рассмеяться, Уинтроп лишь кивнул в ответ.
– В самом деле. Жаль, что до жеребца недотянул.
Она закатила глаза. Это легкое движение сделало таким юным ее лицо, зато полностью нарушило равновесие. Она закачалась у него на коленях.
– Зачем тебе нужно быть как жеребец? Во всем мире не найдется женщины, которой хотелось бы заниматься любовью с конем.
Господи, до чего же она наивна в некоторых отношениях!
– А как насчет быка или барана?
Она наморщила нос, ерзая и прижимаясь к нему. Даже совершенно пьяная, она возбуждала его больше, чем кто-либо.
– И с ними тоже. Почему вам нужно, чтобы вас сравнивали с этими животными?
– Потому что каждому мужчине хочется, чтобы его мужское естество было самым большим и массивным, какого женщина еще не видела.
Еще одна расхожая истина. Она усмехнулась, давая понять, что относится к этому как к полной белиберде, и он с ней заодно. Но когда для них придет время заниматься любовью, он будет стараться стать самым лучшим любовником, какого у нее еще никогда не было.
– Естество… – повторила она. – Это звучит как название головного убора.
Уинтроп кивнул, соглашаясь:
– Весьма похоже.
Она прижалась к его груди. Он почти не ощутил ее веса, так легка и изящна она была.
– Зачем нужно, чтобы женщина думала, что больше, чем у тебя, ни у кого нет?
Неужели муж ничему не научил ее? Так много слышишь о том, каким чудесным Энтони Тиндейл был, но как мужчина он словно и не существовал, по крайней мере, в том смысле, как это понимал Уинтроп.
– Потому что уверенность мужчины в самом себе основывается на том, что у него находится ниже пояса.
Ее веки отяжелели от выпитого.
– Это так странно. Женщины ценят мужчин за их характер, а не за то, что у них в штанах.
Значит, она еще не понимает того, что уже знали многие женщины, которые у него были, и это его устраивало.
– Мы часто сами оцениваем себя как раз по этому самому.
Конечно, глупо, однако очень мало мужчин не забеспокоились бы, если их оснастка дала бы сбой в работе. Она обняла его за шею.
– Ну и пусть, а я буду ценить тебя за твой характер.
Он вдохнул сладковатый аромат ее духов, и его пронзило острое и безысходное желание.
– Нет, только не за мой характер.
– Может, вот за это? – Она поерзала и теснее прижалась к его бедрам.
Сердце замерло и пошло трещинами в ответ на ее шутку. Как все-таки она изменилась с того момента, когда они встретились впервые! Так забавна, откровенна, а временами и дерзка.
Он пальцами дотронулся до ее щеки, нежной и шелковистой.
– И не за это.
Она отстранилась и попыталась посмотреть на него серьезно, хотя, когда глаза не в фокусе от выпитого, сделать это чрезвычайно трудно.
– Тогда на основании чего я могу делать выводы?
– Оценивай меня по поцелуям, – предложил он первое, что пришло на ум.
– О, это мне по вкусу, – заулыбалась она. – Мне нравится, как ты целуешься. – Он притянул ее к себе.
– Мне тоже целоваться с тобой – одно удовольствие. Она наклонилась к нему:
– Тогда поцелуй меня.
Второго приглашения не потребовалось. Здесь, в размягченном полумраке, он поднял к ней лицо и приник к ее губам. На них был вкус шампанского и неуловимый запах огурцов от сандвича. Он усмехнулся про себя по поводу такой странной комбинации. Сегодня она ела безудержно много, но, вероятно, нет смысла оценивать ее по аппетиту.
На его взгляд, она немного набрала в весе и стала еще более притягательной. Ей не к чему худеть, чтобы подстраиваться под чьи-то представления об идеале. Даже если она располнеет, он все равно будет обожать ее. Она роскошна такая, какая есть. А как выглядит – не важно. Она всегда будет прекрасной для него.
Она прервала поцелуй и поглядела на него сверху вниз широко открытыми глазами.
– Давай займемся любовью.
Он откинул голову на спинку сиденья.
– Что? – Господи Боже, наверное, он неправильно расслышал, что она сказала.
