Текст книги "Невероятные создания"

Автор книги: Кэтрин Ранделл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Знаешь, парень, вломиться в здание суда – не лучшая идея.

* * *

Пять минут спустя Мэл и Кристофер стояли у входа в здание Сената под надзором стражников. Тот, который выводил мальчика, с силой вцепился пальцами в его плечо. Перед детьми возникла фигура мужчины в плотно облегавшем грудь мундире. Без толики тепла в голосе он бросил:

– Гардан Карр, глава службы охраны Сената. – А затем отдал стражникам приказ: – Отведите их в камеры Павильона и заприте там, пока не найдутся их родители.

– Долго вам придется искать, – пробормотала Мэл.

Карр уставился на девочку, недовольно поджав тонкие губы. Прежде чем он успел что-то сказать, слева от них раздался шум. Огромные двери Сената распахнулись. Кристофер обернулся и увидел, как еще один стражник выводит из здания сопротивляющуюся Ириан Гвинн.

– Дай мне терпения, Бессмертье! Так, эту тоже прихватите, – скомандовал Карр. – Предъявите ей обвинение в нарушении порядка в зале суда и найдите тех, кто отвечает за детей. Должны же у них быть хоть какие-нибудь родственники.

Вдруг, когда день показался Кристоферу окончательно испорченным, а земля под его ногами словно превратилась в зыбучий песок, с другого конца площади донесся такой громкий рев, что с оружающих деревьев взлетели испуганные птицы:

– Господа! Прошу минуту вашего внимания!

К зданию Сената шел Найтхэнд, который почему-то останавливался у каждого встречного фонарного столба и взмахивал рукой. Сердце Кристофера подпрыгнуло, и он услышал, как Мэл облегченно выдохнула. Похоже, девочка поняла, что сейчас будет, и ее губы расплылись в улыбке.

Найтхэнд остановился у ближайшего к охранникам фонарного столба. Оказалось, что в руке моряк сжимал кинжал с коротким, не больше шести дюймов в длину, лезвием, которым и подсекал столбы.

Найтхэнд выставил перед собой указательный палец, словно ствол пистолета, и слегка толкнул столб. Тот с громким металлическим скрежетом накренился и рухнул на стоящий поодаль фонарь. Сработал эффект домино: столбы наваливались один на другой и падали с таким страшным грохотом и скрипом, будто целый оркестр играл на ржавых трубах и старых литаврах.

Потрясенные стражники застыли, разинув от удивления рты.

Найтхэнд повернулся к ним.

– Кажется, – начал он, – я обнаружил дефект в конструкции ваших фонарных столбов.

Карр пришел в себя первым:

– Взять его немедленно!

Найтхэнд повернулся к Кристоферу и Мэл:

– Думаю, самое время бежать. – Увидев, что дети изумленно уставились на воцарившийся вокруг хаос, он добавил более резким тоном: – Живо!

Любимое питейное заведение Фиденса Найтхэнда

Они побежали.

Оставив далеко позади Найтхэнда и стражников, Кристофер, Мэл и Ириан Гвинн неслись по боковой улочке прочь от площади. Из-за газетного киоска выскочила стайка аль-мираджей и присоединилась к ним, оставляя за собой зеленую дорожку из пробивающейся сквозь брусчатку травы.

Вскоре, тяжело дыша, их догнал Найтхэнд.

– Не тормозите, – пропыхтел он. – Я, конечно, задержал стражников, но калечить их не особенно хотелось. Они могут позвать подмогу, так что быстрее сюда, вниз.

Он вывел их на извилистую узкую улочку и наконец заметил Ириан:

– А это еще кто в башмаках как у библиотекарши?

– Я океанолог, – сказала Ириан.

Голос женщины был тихий, но к ней почему-то хотелось прислушаться. Найтхэнд даже моргнул, когда она заговорила.

– И почему они тебя арестовали?

Она быстро объяснила, и моряк хмыкнул.

– А я сразу сказал детишкам, что Сенат не поможет. Идите быстрее и смотрите в оба: если убийца видел, как вы прыгнули на мою лодку, он наверняка уже знает, где она пришвартована.

На лице Мэл промелькнул страх.

– Но откуда он мог узнать это?

– Из отчетов береговой охраны. Оказалось, что нужно зарегистрироваться по прибытии в порт. Я пытался избежать этого, но тогда пришлось бы поднять еще больше шума, а я и так не в настроении.

– В самом деле? – удивилась Ириан. – Когда я последний раз была здесь, частные лодки никто не регистрировал.

– Новый указ. Слишком много нападений в море, вот они и решили вести более тщательный учет. – Найтхэнд оглянулся и повел их по темной боковой улочке, мощенной булыжником. – Морские чудовища нападают на корабли. Гаргульи, а кое-где и бриджи.

Увидев удивленное лицо Кристофера, моряк объяснил:

– Это чудища, похожие на акул. Они тащат корабли на самое дно. Раньше бриджи редко попадались, один или два за год, а теперь их стало в разы больше. Нам сюда.

Ириан быстро шагала рядом с Кристофером. На плече у нее висел мешок, явно тяжелый, но, несмотря на это, она передвигалась легко. У нее были очень темные глаза, и только в карих радужках поблескивали серебристые искорки.

– Что собираетесь делать? – спросил мальчик.

– Хороший вопрос, – отозвалась она. – Если бы мне удалось убедить Сенат, я бы отправилась на исследовательский пост вечерним паромом. Теперь даже и не знаю, что делать. Что толку от анализов и наблюдений, если меня никто не слушает?

Найтхэнд повернулся и взглянул на нее.

– Эти ботинки, – произнес он без малейшего намека на издевку. – Объясни, чего ты их носишь? Пари проиграла?

Ириан рассмеялась. Кристофер не мог понять, обиделась она или нет. Но даже если и так, ей отлично удалось это скрыть.

– Дома я обычно хожу босиком, – ответила женщина. – А эти ботинки довольно удобные и недорогие. Еще они не привлекают лишнего внимания, что мне в них особенно нравится.

– Почему?

– Легче думается, когда никто на меня не смотрит. А свободой для размышлений я особенно дорожу.

Чем дальше Найтхэнд уводил их, тем у́же и мрачнее становились улицы. Наконец моряк толкнул дверь в стене.

– Сюда, детишки. И ты тоже, – обратился он к Ириан. – «Хвост наяды», моя любимая дыра.

Кристофер понял, что дыра – это что-то вроде паба в его родном мире. Внутри оказалось вполне уютно: стены были обшиты деревянными панелями, а свет горел не слишком ярко. Почти все столики были заняты любителями выпить, в основном рыбаками – и мужчинами, и женщинами. За пианино сидел какой-то человек и, не глядя на клавиши, негромко наигрывал какую-то мелодию. Вместо нот перед ним лежала раскрытая книга. Время от времени музыкант смачивал палец слюной и переворачивал страницу.

Найтхэнд жестом подозвал хозяйку, которая приветливо ему кивнула.

– Как обычно, Фелия, будь лапочкой.

В глубине зала был свободный столик, и, пока они шли к нему, люди оборачивались и провожали их взглядами. Кристофер услышал шепот: «Это что, грифон?» – и Мэл обеспокоенно сжала лапу Гелифена, пока сам грифон даже и не думал высовывать мордочку из-под ее подмышки.

Когда они уселись, к ним подбежало маленькое существо – размером с мышь, но похожее скорее на лису. У него была гладкая рыже-коричневая шерсть и длинный раздвоенный хвост. Зверек нырнул под стойку, потом снова выскочил и принялся обнюхивать лодыжки Кристофера.

– Это же канко! – сказала Мэл. Впервые после встречи с Сенатом она расслабилась и улыбнулась. – Светящаяся лиса. Говорят, они приносят удачу. Не помню подробностей, но это так.

– Осторожно, Кристофер, – предупредил Найтхэнд. – Они любят гнездиться прямо на живых существах. Могут в шерсть кабану забраться или даже человеку в волосы.

Ириан улыбнулась:

– Как-то моя кузина проснулась оттого, что канко пытался забраться ей в ухо и вырыть там норку, так что береги уши!

Канко, поднявшись на задние лапки, вцепился коготками в штанину Кристофера, забрался по ней и запрыгнул на стол. Он лизнул мальчику запястье, и след от слюны засиял, как светлячок. Кристоферу показалось, что от прикосновения крохотного существа его слегка ударило током.

– Хороший, – только и сказал Кристофер.

Найтхэнд осмотрел комнату, достал небольшой кинжал в ножнах и положил его на стол рядом с собой.

– Можно взглянуть? – спросила Ириан.

Ее мягкий голос мелодично разнесся по пабу, в котором было довольно тихо. Выпивохи за соседним столиком повернулись и прислушались, но Найтхэнд бросил на них предупреждающий взгляд. Казалось, от звука голоса Ириан даже ветер в дымоходе затих.

Найтхэнд кивнул, и она взяла кинжал.

– Как у вас получилось повалить фонари?

– Это гримурный клинок. Мне его Мореход продал. Может разрезать что угодно на Архипелаге. Осторожнее! – предупредил он, когда Ириан вытащила кинжал из ножен. Найтхэнд показал перебинтованный палец. – Попробовал провести острием по коже, так рассек до кости.

Кристофер рассматривал клинок, который держала Ириан. Его лезвие было таким тонким, что казалось, при повороте оно растворяется в воздухе.

– Вам наложили швы? – спросил мальчик.

– Сам все сделал, – ответил Найтхэнд. – У меня всегда с собой нитки и иголка.

Фелия принесла ему бутылку вина.

– Больно было? – с живым интересом спросила Мэл.

Он пожал плечами:

– Я берсерк.

Он произнес это так, будто в этом не было ничего особенного.

Мэл потрясенно моргнула:

– Настоящий? Правда?

Ириан чуть наклонилась вперед. Она казалась спокойной и выглядела как человек, готовый внимательно выслушать любого.

– Никогда не встречала берсерков. Думала, их уже и не осталось.

Найтхэнд нахмурился. Он наполнил два стакана вином, причем так щедро, что часть напитка вылилась через края.

– Как видите, это не так. – Он повернулся к Кристоферу и пояснил: – Берсерки – это лучшие воины, которых только видел этот мир.

– И они не чувствуют боли, – добавила Мэл.

– Не совсем так. Мы чувствуем боль, но не испытываем страха. Так что боль – не проблема, если только она не становится настолько сильной, что тело отказывается работать.

– Когда вы говорите, что не испытываете страха, – уточнил Кристофер, – имеете в виду, что физически не можете его испытывать?

– Понятия не имею. Никогда не сталкивался с этим чувством.

– Поэтому ваше судно называется «Бесстрашный»? – спросила Мэл.

Моряк пожал плечами и сделал большой глоток.

– Наверное. Это не я придумал, а Рэтвин. Я хотел назвать его просто «Лодка», но она не согласилась.

Ириан вернула ему клинок:

– Отличное оружие. В нем чувствуется гримур. Он действительно может разрезать что угодно?

Найтхэнд налил еще вина и тут же осушил стакан до дна. Он кивнул Ириан. Похоже, что-то в выражении ее лица пробудило в нем безрассудство.

– Хочешь поглядеть на него в действии?

Он покрутил кинжал между пальцами и вдруг одним движением располосовал стакан надвое. Вино хлынуло на стол. Движение моряка было совершенно бесшумным, а срез оказался идеальным.

– Тебе лучше заплатить за посуду, Найтхэнд! – крикнула хозяйка. – А то ведь и вышвырнуть тебя могу.

Найтхэнд усмехнулся:

– На твоем месте я бы вел себя вежливо с гостем, у которого есть гримурный клинок.

– Гримурный он там или еще какой, – фыркнула женщина, подходя к ним и протирая стол, – а мою посуду никто портить не будет.

– А ты знаешь, что разговариваешь с берсерком?

– Знаю, знаю, – сказала хозяйка ворчливо, но без неприязни. – Хорошо, что ты ничего не боишься и все такое. Вот только если бы ты не грубил каждому, с кем говоришь, глядишь, и не выглядел бы таким разбойником.

– Берсеркам манеры ни к чему.

– Я знаю о берсерках все, спасибо. – Хозяйка выплеснула остатки вина, поставила на стол новый стакан, тарелку с сыром и банку с чем-то маринованным. – Только вот Бессмертье, которое ты должен защищать, уже лет сто как никто не видел, так что ты, уважаемый, в моих глазах всего лишь безработный пьяница-переросток. Теперь ты еще и безработный пьяница-переросток, которому лучше найти деньги, чтобы заплатить за мой стакан.

Канко принюхался к тарелке. Кристофер взял кусочек сыра и разломил его пополам. Одну часть он отдал крохотной лисичке, а вторую съел сам. Закуска оказалась твердой, соленой и вкусной.

– Эй! Не смей все скармливать канко, – сказала Мэл. – Я голодная, и Гелифен тоже.

– Там еще много, – отмахнулся Кристофер. – А грифону вообще сыр можно?

– Можно, если захочет, – ответила девочка.

Гелифен, конечно, захотел. Он залез на стол и жадно слопал половину, пока Мэл пыталась размять уставшее, не желающее двигаться тело и дотянуться до тарелки. Но когда она справилась, Гелифену пришлось остановиться, хоть он и сопротивлялся. В итоге Мэл съела больше всех и так выразительно подняла бровь, глядя на Кристофера, что тот не решился возражать.

– Ну, что дальше? – спросил Найтхэнд. – Раз уж я спас вас от тюрьмы, что собираетесь делать?

– Мы не сдадимся, – решительно заявила Мэл. – Надо идти дальше. Найти того, кто понимает, что здесь творится.

– Еще есть сфинксы, – подсказала Ириан.

Мэл нахмурилась.

– Моя бабушка говорит… то есть говорила, – девочка остановилась и несколько раз еле слышно прошептала: «Говорила, говорила, говорила», после чего продолжила: – Она говорила, что их невозможно найти.

– Вполне возможно, – ответила Ириан. – Только путь по морю может оказаться опасным, а после предстоит еще и забраться на гору. Они защищают себя.

– А еще, – вмешался Найтхэнд, снова осушив стакан и заглянув в горлышко пустой бутылки, – они жрут гостей.

– Крайне редко, – возразила Ириан. – Не стоит преувеличивать, мистер Найтхэнд.

– Насколько редко? – спросила Мэл.

– Один раз из ста, – пожала плечами Ириан.

– Если бы книга сжирала каждого сотого своего читателя, люди явно стали бы читать меньше, – заметил Найтхэнд. – Именно поэтому многие предпочитают держаться от сфинксов подальше.

– Сфинксы не нападают на людей при первой же возможности, – усмехнулась Ириан. – Они не такие. Им несвойственно импульсивное поведение, поэтому они и загадывают сперва загадки. Это древние благородные создания, придерживающиеся правил и исполняющие ритуалы, понять которые нам не под силу. Если кто-то и знает, что случилось с гримуром, то это сфинксы. Может, еще драконы в курсе, но они далеки от науки.

– Мы можем отправиться туда? – спросил Кристофер. – К сфинксам?

– Мне надо доставить сотню ящиков с огненным вином на восточный берег и жемчуг – на Арк, – рыгнув, ответил Найтхэнд.

– Вино и жемчуг не испортятся… – неуверенно произнес мальчик.

– Нет уж. Мне нельзя держать их на борту слишком долго. Того гляди заявятся законники с бумагами.

– Но раз вы торговец, – проговорила Мэл, – почему хозяйка называет вас безработным?

Прежде чем моряк успел ответить, Гелифена стошнило сыром прямо ему на ботинки.

– Ради Бессмертья! Вот почему я не люблю детей. Они либо блюют, либо задают глупые вопросы!

– Так что хозяйка имела в виду, когда… – начала было Мэл, но Найтхэнд взглянул на нее, насупив брови, и она сразу замолчала.

– Полагаю, она имела в виду, – мягко произнесла Ириан, пригубив вино, – что исторически работой берсерков считалась охрана Бессмертья. А вот все остальное – мореходство, кораблестроение и даже служба в войсках – не считается их истинным призванием.

Найтхэнд хмыкнул и подал знак принести еще бутылку вина.

– Вы уверены? – спросила Ириан. – Не лучше ли проявить сдержанность?

– Зачем? Мир становится куда лучше, когда я напиваюсь. Уж точно расстраивает меня меньше.

Мэл постаралась вернуть беседу в нужное русло.

– Кристофер ничего не знает о Бессмертье, – сказала она. – Ириан, вы же ученый, да? Расскажите ему об этом.

Женщина кивнула.

– Бессмертье – это душа, появившаяся из первого яблока, что выросло на самом первом дереве этого мира. Оно называется Гримурным Древом. Именно от него произошла вся магия. Из яблока душа перешла в рыбу. Когда рыба умерла, душа переродилась в ястреба, затем – в воробья, волка, тысячу других существ и, наконец, в человека – в женщину.

– И после каждой смерти, – подхватила Мэл, – Бессмертье рождается заново. Оно может появиться в семье крестьянина, политика, принца, козопаса, воина. Это бессмертная душа, находящаяся в теле человека.

– Именно так, – подтвердила Ириан. – Бессмертье существует с того дня, когда жизнь только появилась на Земле, и оно будет существовать до самого ее конца, а может, и дольше. И Бессмертье ничего не забывает.

– А берсерки всегда охраняли Бессмертье, – сказал Найтхэнд. – И я – один из последних живых берсерков.

Хозяйка поставила на стол новую бутылку.

– То есть сначала было… яблоко? – спросил Кристофер.

– Слушай, не я это придумал, – поморщился Найтхэнд. – Уже целую вечность считается именно так.

– Настоящее яблоко? – уточнил Кристофер. – Или это какая-то метафора?

– Настоящее, – отрезала Мэл.

– Бессмертье помнит все, что видело, оно – живая память и живое знание, – сказала Ирэн. – Оно видело все, что происходило на Земле, а значит, может предсказать катастрофу до того, как она случится, предотвратить любую ошибку. Оно помнит, что делалось для спасения всего живого и что – для его уничтожения. Оно может давать советы правителям и ученым.

– А еще, – Найтхэнд поднес ко рту бутылку и отхлебнул прямо из горлышка, – оно знает нас. Оно оберегает нас. Бессмертье знает то, что мы давным-давно забыли и даже и не думали вспоминать. Люди в Иноземье, то есть в твоем мире, тоже знали о Бессмертье. Один старый поэт, Джон Донн[6]6
  Джон Донн (1572–1631) – английский поэт и проповедник.


[Закрыть], писал о нем. Да и в древних песнях о нем поется. Все это правда, мальчик.

Только вот Кристоферу показалось, что все это крайне неправдоподобно. Яблоко, волк, птица, и все это – бессмертная душа.

– Но если ты – защитник Бессмертья, почему не оберегаешь его сейчас?

Найтхэнд не выглядел как человек, который наконец-то мог отправиться в отпуск.

– Потому что Бессмертье исчезло, – мрачно произнес берсерк. – Его не видели вот уже сто лет. Это произошло, когда мой прапра…

Вдруг каждый дюйм его массивного тела напрягся. Найтхэнд проследил за тем, куда уставился канко. Зверек, встав на задние лапки, глядел на вход в паб. Шерсть на загривке крохотной лисицы вздыбилась. Видимо, в этом и заключалась удача, которую приносил канко: зверек обращал на что-то внимание в крайне удачное время.

Абсолютно трезвым голосом моряк скомандовал:

– Мэл, Кристофер, Ириан. Сзади есть выход на боковую улицу. Пошли. Немедленно.

– Почему?

– Вы упоминали мужчину со светлыми волосами и следом от укуса на подбородке?

Кристофер почувствовал, как его сердце ушло в пятки.

За окном промелькнула тень. Кто-то явно хотел войти в паб.

– Адам Кэвил. Убийца. Он уже за дверью.

Огонь в небе

Найтхэнд высыпал на стол монеты, после чего компания тут же кинулась прочь, оставив после себя винные лужицы и несколько перьев грифона. Они выскочили через заднюю дверь на улицу, и Найтхэнд быстро огляделся.

– На судно. Скорей.

– Но почему мы убегаем? – спросила Мэл. – Вы же можете убить его гримурным кинжалом!

– Я и голыми руками могу его убить. – Мужчина вел их по переулку под навесами из рифленого железа прямо к причалу. – Только вот нельзя это делать в городе, при дюжине свидетелей и без повода. Я попаду прямиком в тюрьму, а вы – в сиротский приют. И что помешает тому, кто его нанял, сразу нанять кого-то еще? Нет, просто убить – не выход.

– Но как… как он нашел нас? – выдохнула Мэл.

Кристоферу в голову пришла догадка, от которой он вздрогнул.

– Это аль-мираджи. За ними протянулся травяной след, и он шел по нему, как по дорожке из хлебных крошек в сказке.

Они оказались на улице, по которой прогуливались люди в вечерних нарядах. Им пришлось замедлиться, чтобы не привлекать лишнее внимание. Вчетвером они шли в тени настолько быстро, насколько могли.

Наконец в ровном свете уличного фонаря – Кристофер присмотрелся и убедился, что это настоящее пламя, языки которого почему-то не шевелились, – показался «Бесстрашный». Набережная выглядела пустынной, лодки покачивались на воде, готовые провести в порту ночь, и только неподалеку стояла группка мужчин, потягивающих кофе из термоса.

Уоррен с перочинным ножиком и точильным камнем в руках сидел на ящике. Он удивленно поднял голову, когда они подошли.

– Что случилось? – спросил он. – Я думал, мы отплываем завтра. А эти что здесь забыли?

– План изменился, – буркнул Найтхэнд и, повернувшись к детям, добавил: – Поднимайтесь на борт.

Мэл взбежала по трапу, за ней последовал Кристофер.

Найтхэнд взглянул на Ириан:

– Отправишься с нами?

– К сфинксам? Так вы… ты их отвезешь? Я не думаю, что…

– Было бы неплохо иметь под рукой ученого, – сказал Найтхэнд. – Кто-то же должен разгадывать загадки. Я далеко не философ, но предпочел бы, чтобы сфинксы меня не сожрали, – такое у меня видение идеального мира. Да и ты должна мне, ну, за тот фокус с фонарными столбами.

– Но я… Я совершенно не готова. У меня и вещей с собой никаких нет.

– У нас тоже ничего нет. Мы даже и не думали готовиться к такому повороту. В этом и есть вся соль приключений, знаешь ли. Авантюристы обходятся даже без смены белья. Думаю, от великих событий всегда изрядно несло по́том, но историки, как водится, все преуменьшают.

Ириан колебалась лишь мгновение. За эту короткую секунду в ее взгляде промелькнули сомнение, страх и необузданное любопытство. Она кивнула.

– Как по мне, звучит разумно, – сказала Ириан и уверенно поднялась на борт.

Найтхэнд последовал за ней, и любой, кто присмотрелся бы к нему, мог бы разглядеть, как его шею и щеки заливает легкий румянец.

Он спросил Уоррена:

– Где Рэтвин?

– Должна вот-вот вернуться, – ответил тот.

– Нельзя отплывать без нее, – сказал Найтхэнд. – Готовься, двинемся в путь, как только она появится.

Внезапно у Кристофера заурчало в животе. Он схватил Мэл за руку и заставил ее пригнуться.

– Ай! Ты чего?

– Он там! – прошептал мальчик. – Убийца. Кэвил.

Кристофер осторожно выглянул из-за борта лодки. Кэвил стоял в конце одной из улиц, ведущих к набережной, и смотрел по сторонам. Его кожа в свете фонарей казалась серой, а под глазами залегли темные тени.

– Найтхэнд! – окликнул берсерка мальчик. – Нам пора.

– Нельзя без Рэтвин, – покачал головой Найтхэнд. – Она лучший навигатор, который у меня был.

– Вон она! – сказал Уоррен. – Рэтвин, быстрее! Нет, не надо останавливаться, чтобы почистить усы!

Рататоска забралась по трапу с картой в зубах, и, когда она оказалась на палубе, Найтхэнд сразу же его поднял.

– Отчаливаем! – крикнул он.

Судно отошло от берега и направилось в темноту залива.

Рэтвин выплюнула карту на палубу. Она оглядела Кристофера с ног до головы и принюхалась:

– Вы снова здесь?

– Да, – вздохнул он. – Как видишь. Что это за карта?

– Карта Архипелага с отмеченными кораллами, которые растут под водой, как высокие деревья. Они могут разодрать дно судна в щепки, если мы проплывем над ними.

– Правда? – спросил Кристофер. – Коралловые леса?

– Я всегда говорю правду, – заявила Рэтвин, – когда речь заходит о навигации.

На следующее утро Кристофер открыл глаза и понял, что ничего не видит. Он рывком вскочил на ноги и закашлялся. Оказывается, Гелифен спал, пристроившись у него на лице. Мэл лежала рядом и потягивалась, пытаясь окончательно проснуться.

Гелифен поклевал пальцы Кристофера в знак приветствия, а потом вырвал перо из крыла и выжидающе смотрел на мальчика.

– Предлагает воспользоваться им вместо зубной щетки. Раз уж мы не успели собрать вещи в дорогу, – пояснила Мэл, убирая челку с глаз. Она улыбнулась, села и принялась заплетать волосы в косу, добавив в прическу золотистую нить.

В нескольких шагах от них на борту сидела Рэтвин и обсуждала что-то с Найтхэндом.

– У нас с Уорреном не было времени запастись в Брин-Торе, – говорил берсерк. – Так что придется причалить в следующем порту, чтобы набрать воду и закупить провиант. Что у нас есть поблизости?

Рэтвин взглянула на море, затем на карту, принюхалась к ветру.

– С такой погодой и ветром? Остров Вистая – наш лучший вариант.

– Годится, – кивнул Найтхэнд. – Не бывал на Вистае уже много лет, но там живет мой хороший друг – торговец саламандровым огнем. – Заметив, что Кристофер прислушивается к беседе, берсерк пояснил: – Умирая, саламандра выдыхает пламя. Если успеть зажечь от него что-то – бумажку, ветку, солому, то огонь никогда не погаснет. Его используют в лампах и фонарях на причалах.

Мэл убрала челку с глаз и поднялась.

– А завтрак будет? – спросила она.

Пять человек, грифон и рататоска сидели на палубе под лучами восходящего солнца и завтракали лепешками, которые они обмакивали в оливковое масло. Еще нашелся кусок вяленой рыбы, вкусной и ужасно соленой. Гелифену досталась львиная доля закуски, или, как сказала Мэл, «грифоновая доля». Он поблагодарил каждого вежливым клевком.

– Мне кажется или он… подрос? – спросил Кристофер.

Грифон, усевшийся к нему на колени, казался явно тяжелее, чем раньше.

– Так и есть, – ответила Мэл. – Они растут скачками. Сейчас ему всего шесть месяцев. Когда он станет взрослым, будет больше меня.

Кристофер скормил Гелифену последний кусок рыбы и почувствовал, как тот урчит от удовольствия. На палубу приземлилась большая серо-голубая бабочка, и Гелифен бросился за ней.

– Грифоны – чудесные создания, – улыбнулась Ириан. – Жизнелюбивые.

Рэтвин сидела на канатах и чистила свои маленькие зеленые уши.

– Сильные у них крылья, – сказала она. – Знавала я одного грифона. Утром он долетал до Луны, отгрызал от нее кусок и к вечеру возвращался обратно.

– Это правда? – спросил Кристофер.

Она потрясла лапой, чтобы стряхнуть с когтя комочек ушной серы.

– Нет.

Мэл с напряженным выражением лица наблюдала за Гелифеном.

– Боюсь… – слова явно давались ей с трудом, – что он последний.

Кристофер понял, что она никогда не произносила этого вслух. Все вокруг молча наблюдали за тем, как Гелифен безуспешно пытается поймать бабочку.

Рэтвин нарушила молчание.

– Прими немного на запад! – скомандовала она.

Ириан взялась за румпель и легко изменила курс судна. Оно спокойно шло по голубой глади океана.

– Вообще это упрямая посудина, – удивился Найтхэнд. – И она никого, кроме меня, не слушается.

– Я провожу много времени в море, изучая гримур воды, – тихо произнесла Ириан. – Хожу на парусниках, рыбацких лодках, кораблях. Я чувствую себя счастливейшим человеком, когда нахожусь на судах и в библиотеках. Для меня эти места подобны дому.

Уоррен смотрел на нее с нескрываемым восхищением в покрасневших глазах.

– А где ты не чувствуешь себя как дома?

Ириан замолчала. Кристофер уж было решил, что она не ответит, но женщина качнула головой.

– На вечеринках, – призналась она и улыбнулась. – Я довольно неплохо говорю на четырех языках, но стоит мне оказаться в комнате, полной незнакомых людей, как я теряюсь и не могу подобрать ни одного подходящего слова. – Она передвинула румпель. – Однажды я запаниковала и спросила мужчину, есть ли у него любимый вид барсука.

Найтхэнд выглядел озадаченным.

– В жизни не паниковал и всегда находил нужное слово.

– А то, – хмыкнула Рэтвин. – Отсутствие страха из любого сделает блестящего собеседника. А еще он дерется, как гром и молния в ботинках и шапке, вот только из-за него мы раз восемь теряли работу. Причем вполне неплохую, скажу я вам, работу.

– В феврале прошлого года, когда разразился шторм, он оседлал морскую корову и переплыл пролив Семпера, только чтобы спасти жеребенка единорога, которого унесло в море, – сказал Уоррен. – Звучит благородно, конечно; вот только он был пьян и покинул судно, которым должен был управлять, без предупреждения. Так что мы сели на мель, а владельцы товара потеряли не меньше тысячи золотых монет.

Найтхэнд оскалился и махнул рукой в сторону сложенных ящиков, которые тут же с грохотом рассыпались по палубе.

– Надо было дать жеребенку утонуть?

Рэтвин фыркнула и вернулась на наблюдательный пост, расположенный в середине мачты.

– Еще немного на восток, и мы войдем в бухту Рыболовного Крюка! – крикнула она сверху.

Ее зрение было намного острее, чем у обычного человека: Кристофер мог разглядеть лишь зеленое пятно на фоне сияющей голубизны моря.

– Это один из самых красивых островов, – сообщила Ириан Мэл и Кристоферу. – Там водится редкий вид морских ежей, который не встречается больше нигде на Архипелаге. Их шипы достигают фута в длину и становятся красными, если поблизости оказывается хищник. – Взгляд женщины постепенно теплел. – Но что действительно восхищает, так это экскременты, которые эти ежи производят. От них исходит запах кошачьей мочи, и некоторые кентавры используют этих ежей для изготовления зелий по старинным рецептам. Их химический состав говорит о том, что… – Увидев лицо Мэл, Ириан осеклась и рассмеялась. – Простите меня. Иногда я забываю, что разговоры о ежах не так уж и увлекательны.

Найтхэнд наблюдал за ней с другого конца судна. Он явно не имел ничего против разговоров о ежах.

Судно неслось по волнам, и Кристофер перебрался на другую сторону палубы, чтобы лучше разглядеть остров. Мимо прошел Уоррен с мотком веревки в руке.

– Славные люди здесь, – сказал он. – Знаешь, как говорят: «Светлые воды – светлые души».

Кристофер повернулся к нему, надеясь услышать больше.

– Расскажите еще что-нибудь.

Уоррена удивило его любопытство.

– Ну… На Драконьих островах тоже живут интересные люди. Они растут в окружении огня и хаоса. Дети там не ходят в школу, а некоторые делят пещеры с драконами, пока не достигнут совершеннолетия. На севере народ более суровый и выносливый, а на западе и воды ласковые, и речь людей плавная. Но мне пора. Причалим через минуту или две.

Теперь они подошли достаточно близко, чтобы рассмотреть порт. У самой воды стояло несколько квадратных каменных зданий с провалившимися крышами. Они почернели от сажи. Козы – их здесь было немного – паслись на сгоревшей траве. Их коричневые шкуры стали серыми от угольной пыли. Не было слышно ничего: ни музыки, ни детских криков.

Сначала они не поняли, что здесь произошло. Первой опомнилась Мэл.

– Быстрее! – закричала она. – Разворачиваемся! Он сейчас вернется!

– Кто вернется? – спросил Уоррен.

Над головой раздался грохот. У Кристофера отвисла челюсть.

– Вниз! Вы, двое! Спускайтесь в каюту! – крикнул Найтхэнд, поднимая парус.

Ириан с усилием поворачивала румпель, ее сильные руки напряглись.

Кристофер пригнулся, но так и не смог отвести взгляд от неба, по которому скользило огромное существо, лениво взмахивая крыльями. Его туловище было черного цвета, а нижняя часть крыльев отливала алым. Существо, как и описывалось в «Бестиарии», было размером с готический собор.

– Не смотри ему в глаза, Кристофер! – крикнула Мэл и толкнула мальчика так, что тот упал.

– Но я должен его увидеть! – ответил Кристофер и пополз вдоль борта так, чтобы оказаться ближе к острову. Из-за края судна виднелись только его макушка и глаза.

Мэл сначала не решалась, но потом все-таки поползла за ним.

Они смотрели, как дракон проносится над стадом, вытянув перед собой лапы. Козы кинулись врассыпную, дико блея, а дракон опускался все ниже и ниже, пока наконец не схватил одну.

Ловким движением дракон подбросил добычу в воздух, дыхнул на нее пламенем, подхватил на лету зубами и сожрал целиком, пока она еще горела.

Ириан сказала:

– Насколько я знаю, драконы не улетают так далеко от логова.