Текст книги "Невероятные создания"

Автор книги: Кэтрин Ранделл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

«Бесстрашный»

Если вы думаете, что можно свалиться человеку практически на голову и остаться незамеченным, вы здорово ошибаетесь. Хозяин парусника заметил непрошеных гостей и испытал чувства, максимально далекие от радости.

– И что это, храни вас Бессмертье, такое?

Мужчина, возвышавшийся над ними, был таким огромным, что на его фоне кто угодно выглядел бы миниатюрной и изящной балериной. У него была темная щетина, по золотой серьге в каждом ухе и след от ожога на левой половине шеи. Лицо изрезали глубокие морщины – свидетельства жизни, проведенной в море.

– Это что еще за дождь из детей? Не знал, что, отправляясь в плавание, попаду в шторм из младенцев!

Кристофер вскочил на ноги, а Гелифен, явно ошеломленный, вцепился когтями в плащ Мэл и спрятался в его складках. Ребята огляделись. Они оказались на небольшом паруснике из красного дерева, почерневшего от времени. Латунь на оснастке позеленела, но судно уверенно держалось на воде. С палубы можно было попасть в расположенную внизу каюту. Еще один моряк, плотный седобородый мужчина лет шестидесяти, смотрел на них с открытым ртом, держа в руке отвертку.

– Мы просим прощения, – начала Мэл. – За нами…

– Прощения? – Огромный мужчина задышал тяжело и сердито, от него несло виски. – Прощения просят, если испортили воздух ненароком. А вы свалились с неба, как пара бескрылых птенцов! Вы могли повредить груз, порвать паруса! Мне это могло обойтись в кругленькую сумму!

Мэл густо покраснела:

– Ну я не знаю, что еще сказать! И…

– Это не наш выбор, – произнес Кристофер. Его все еще мутило, поэтому он запинался. – Был бы выбор, мы бы ни за что не прыгнули со скалы. – Мужчина перевел на него налитые кровью глаза, и мальчик почувствовал, как под этим взглядом ему становится очень жарко. – Но нам пришлось, потому что…

– Нас пытались убить! – выпалила Мэл. – Человек вон там, наверху.

Кристофер задрал голову, но убийца на утесе исчез.

– А я вот никого не вижу, – сказал мужчина, махнув рукой вверх.

Кристофер заметил пропитанную кровью повязку на его огромной, покрытой шрамами руке. Рана явно не делала мужчину более приветливым.

– Так с чего мне вам верить?

Мэл уставилась на мужчину, в ее глазах что-то промелькнуло.

– Я вас помню! – сказала она. – Вы были сегодня на «Мореходе». Я тоже там была!

– И что с того? – ответил мужчина. – Лайонел Голбайн – преступник и обманщик. Его словам грош цена, и я бы ни за что не стал ему доверять. И вы небось недалеко от него ушли. Объясните, откуда вы взялись. Немедленно.

Кристофер и Мэл переглянулись. Девочка еле заметно кивнула. Уже через минуту они, перебивая друг друга и ничего не скрывая, рассказывали, что пережили за день.

Мужчина слушал, прикладываясь время от времени к фляге. Наконец он опустошил ее в три больших глотка и громко рыгнул.

– И этот человек – ваш убийца – как он выглядел?

– Высокий, бледный, со светлыми волосами, – сказала Мэл. – В коричневых ботинках.

– Коричневые ботинки мало чем помогут. Что-нибудь еще?

– Нет… Хотя погодите! – нахмурилась девочка. – У него большая родинка на шее, вот здесь, сбоку. А еще точно будет шрам на подбородке от моего укуса!

У нее тоже хватает шрамов, отметил про себя Кристофер. И скоро появятся еще три: как только подживут царапины на скуле, которые оставил Гелифен, когда она слишком крепко его обняла. Но это ничуть не портило Мэл, в этом скрывалась какая-то особенная, дикая красота.

Мужчина задумчиво пошевелил губами.

– Родинка? Может, это Адам Кэвил. Или Рикардо Милл. Оба потеряли всякий интерес к жизни и занимаются грязными делишками ради денег. К смерти они как-то больше тяготеют. Надеюсь, это все-таки Кэвил – он не слишком быстрый, в отличие от Милла.

Моряк слегка наклонил голову и посмотрел куда-то вдаль, словно раздумывая, стоит оставить опасных пассажиров на борту или сразу выбросить их в море.

– Можно мы переночуем здесь, на судне? Нам не нужны кровати – мы могли бы устроиться прямо здесь, – сказал Кристофер, указывая на свободный кусок палубы рядом с кучей свернутых канатов. Что-то подсказывало ему, что Мэл уснет и на склоне горы. – А завтра вы нас высадите где захотите.

Мальчик слишком устал. Он и так забрался слишком далеко: сначала пересек половину известного ему мира, а теперь направлялся вглубь неизвестного.

– Нет, – отрезал мужчина. – Вы привлечете внимание властей, грифон в особенности. А я не люблю людей в мундирах. – Он покачал головой. – Высажу вас на ближайшей скале. Будете ждать на ней другую лодку.

– Пожалуйста, – сказала Мэл, умоляюще глядя на мужчину. – Ради Бессмертья, позвольте нам остаться!

Что-то в ее словах заставило мужчину вздрогнуть. По лбу, щекам и выпирающей челюсти словно пробежала рябь.

– Следовало бы выбросить вас за борт на растерзание нереидам. Но сегодня – только сегодня! – спите на палубе.

Он спустился в каюту.

Кристофер и Мэл одновременно выдохнули.

– Похоже, пока мы в безопасности, – сказал мальчик. – По крайней мере на одну ночь.

– Не знаю, – ответила девочка. – Вдруг он захочет нас съесть?

Она сказала это громче, чем собиралась, и мужчина, вернувшийся с охапкой одеял, услышал ее слова.

– Я не ем детей, – усмехнулся он. – Они безвкусные. Держите. – Он кинул им одеяла, а потом протянул по сухарю с корицей и имбирем. – Это последние, так что даже не просите дать вам еще. И не вздумайте будить меня ночью.

Моряки, насколько знал Кристофер, неохотно делятся припасами, так что этот поступок многое значил.

Мэл набралась смелости и посмотрела мужчине прямо в глаза.

– Спасибо, – сказала она.

Он вздохнул:

– Меня зовут Фиденс Найтхэнд. Лучше просто Найтхэнд, я не откликаюсь на имя. А вас? – Они представились, и он кивнул. – Остальные члены экипажа – Уоррен и Рэтвин. Будьте с ними вежливы, иначе Рэтвин покусает вас ночью.

Уоррен, мужчина с отверткой, уже закрыл рот и вовсю работал. Больше на палубе никого не было видно.

Мэл и Кристофер даже не стали умываться. Они просто легли на палубе и накрылись одеялами. Гелифен уткнулся в подбородок девочке. Она что-то шепнула ему на ухо, так тихо, что Кристофер ничего не расслышал. Гелифен издал тихий писк, и от него начал исходить сильный жар, как от радиатора.

Через несколько мгновений Мэл прошептала:

– Ты жалеешь, что пошел со мной? Злишься?

Кристофер посмотрел на небо. Звезды были такими яркими, что при их свете можно было читать. Мальчик все еще был голоден, его одежда не до конца просохла, а тело ныло от усталости. Но он видел единорогов и почувствовал прикосновение их теплых губ к своей ладони.

– Нет. Не жалею.

По правде говоря, то, что он ощущал, было полной противоположностью сожалению.

– Хорошо.

Вымотанная до предела, Мэл почти мгновенно заснула, ее дыхание стало медленным и ритмичным. Кристофер же некоторое время лежал, глядя в ночное небо. Высоко над головой пролетело что-то огромное, с широкими крыльями. Его силуэт был хорошо виден на фоне луны.

Мэл вскрикнула во сне. Он повернулся к ней, но девочка не проснулась.

Последним воспоминанием Кристофера было то, что на него с любопытством уставилось какое-то существо – большое, зеленое, с коротким рогом, покрытым мехом. После этого он окончательно провалился в глубокий беспокойный сон.

Судно медленно шло по морю, а мальчику снился отец. У него было измученное и очень сердитое лицо. Он искал Кристофера.

Сияющий голубой

Проснувшись, Кристофер взглянул на ярко-голубое небо. Его цвет был таким насыщенным, будто небесный художник так долго подбирал нужный оттенок, что, когда у него это наконец получилось, опрокинул в небо целую бочку краски.

Кристофер перегнулся через борт и всмотрелся в море. Оно словно потемнело за ночь. Вокруг ни намека на сушу. Пока он наблюдал за движением волн, из глубины поднялся табун лошадей с плавниками и длинными хвостами. На их сине-зеленых боках искрились серебряные всполохи. Волшебные создания резвились в воде, как дельфины.

Кристофера накрыла волна возбуждения, страха и сильнейшего, жгучего изумления. Он произнес вслух, на выдохе, словно пробуя слова на вкус:

– Гримур. Архипелаг.

Капли соленой воды летели ему в лицо. Кристофер ловил их, растирал по щекам, лбу, запястьям – неплохая замена утреннему душу. Ему понравился вкус моря.

Когда он вернулся, Мэл уже проснулась. Отдых явно пошел ей на пользу, стерев с лица испуг и болезненность. Девочка улыбнулась Кристоферу, отчего в уголках ее глаз появились мелкие морщинки. Она погладила грифона по перьям, и тот выпустил когти от удовольствия.

– Гелифен! Ради Бессмертья, мне же больно! Возьми его, пожалуйста.

Она передала малыша Кристоферу и слизнула выступившую на руке кровь. Грифон забрался ему на плечо и принялся жевать волосы. Его клюв был острым, и совсем скоро он набил ими полную пасть.

– Если решил сделать мне новую прическу, – сказал Кристофер грифону, – пусть везде будет одинаковая длина.

– Выглядишь так, будто подрался с парикмахером, – хмыкнула Мэл.

– Моя прическа и вполовину не так плоха, как твоя, – ответил он. – Давай, Гелифен, выщипи ей брови.

Девочка, увернувшись, фыркнула от смеха. Вылетевшая из ее носа сопля упала на рукав кофты, и Гелифен тут же ее слизнул.

В этот момент появился Найтхэнд.

– Завтрак, – сказал он, потирая налитые кровью глаза. – Голова раскалывается. Но будь она хоть с остров размером, я не допущу, чтобы кто-то там вякал, будто я не кормлю своих безбилетников.

Из каюты вышел первый помощник Найтхэнда, Уоррен, и осмотрел палубу.

– Куда делась Рэтвин? – спросил он.

– Она на рыбалке, – ответил Найтхэнд.

Кристофер огляделся. Он высматривал женщину с удочкой, как вдруг из-за борта судна выскочила белка размером с кошку, на лбу которой торчал короткий тупой рог. Из ее пасти свисала большая рыбина, и она бросила ее к ногам Найтхэнда.

– Это Рэтвин. Она – наш навигатор. Рэтвин, это Кристофер и Мэл – наши безбилетники.

Рататоска посмотрела на них ясными карими глазами.

– Если он вас примет в команду, то и я приму, – сказала она. У нее был высокий голос, слова вылетали с невероятной скоростью. – А если нет, то покусаю. – Она перевела взгляд на Найтхэнда. – Так что делаем?

– Ни то ни другое.

– Но других вариантов нет, – выпалила рататоска. – Может, мне их частично покусать?

В густой седой бороде Уоррена мелькнула улыбка.

– Пойдем в каюту, Рэтвин, – позвал он волшебное создание. – Я пожарю и эту рыбу.

– Она в картах разбирается, – сказал Найтхэнд, когда они спустились вниз. – Обычно рататоски собирают сплетни, но Рэтвин узнаёт о корабельных маршрутах. Как обойти местность, где обитают кракены, в каких водах плавают нереиды – она разбирается в этом лучше любого моряка, какой мне только встречался. А теперь пошли. Пора завтракать.

Было заметно, что Найтхэнд любит поесть. В каюте находился прикрепленный к стене столик, на котором были расставлены тарелки с поджаренной рыбой, которую чуть раньше выловила Рэтвин, тосты с кусочками тающего масла и пирог, нарезанный на крупные куски и политый вареньем. Он оказался невероятно вкусным. Мэл дочиста выскребла банку из-под варенья и стащила еще немного из тарелки Кристофера, тут же заявив, что ничего такого не делала.

Найтхэнд хватал еду обеими руками и громко чавкал. Гелифен сидел на столе и аккуратно ел рыбу из отдельной тарелки, словно следил за своими манерами. Рэтвин бросала на него косые взгляды.

– Эта недоптица-недолев заняла мое место, Найтхэнд. Да еще и ест мою рыбу!

– Это ненадолго, Рэтвин. Мы высадим их, как только увидим землю, и больше никогда не увидим.

– Говоришь ты одно, а вот выражение твоего лица рассказывает мне совсем другую историю. Сосредоточься: мы прибываем на Арк, продаем там жемчуг, забираем парусину и идем на Параспару. Я уже проложила курс!

Мэл сделала надменное лицо:

– Нам не нужна ваша помощь.

Кристофер кинул в нее рыбную кость:

– Очень даже нужна.

– Последнего, кто просил о помощи, – начала Рэтвин, – мы бросили на съедение каппам. Сначала его сожрали они, а потом их сожрал кракен. Получается, бедолага дважды оказался в чужом желудке, так что имейте это в виду.

– Это правда? – спросил Кристофер.

– Нет, – призналась рататоска и посмотрела на него внимательно, без тени неприязни. – Хотя вполне могло быть.

Наконец Найтхэнд доел и отставил кружку в сторону. Она тут же упала и разбилась, но это его, похоже, не расстроило. Повернувшись к детям, моряк принял серьезный вид.

– Ну что, маленькие надоеды, – произнес он, – рассказывайте, что надумали.

– Как я уже говорила вчера, – начала Мэл, – кто-то пытается меня убить. – Подбородок девочки был вымазан вареньем, что тем не менее не помешало ей высоко его задрать.

– И это как-то связано с тем, – продолжил Кристофер, – что магические существа умирают.

– Умирают… Я тоже это заметил, – сказал Найтхэнд. – В последнее время я видел много странных смертей. Да и море стало пахнуть по-другому. Оно какое-то… слабое.

– В прошлом месяце мы проходили мимо Литии и видели целое стадо дохлых гиппокампов, – добавил Уоррен.

– Но каким образом это связано с тобой? – Найтхэнд посмотрел на Мэл, и она сжала губы в тонкую линию.

– Я не знаю, не знаю! В этом-то и дело! Он только сказал, что связано, а как – не сказал.

– И чего ты его не заставила?

На лице Мэл отразилась такая мука, что Кристофер вздрогнул.

– Он хотел ее убить! – вмешался мальчик. – Как-то не представилось возможности поговорить с ним за чашечкой чая.

– А теперь у меня никого и ничего нет. – Голос Мэл, хотя она старалась говорить по-деловому, дрогнул. – Так что мне надо выяснить, почему умирают существа, и тогда я пойму, почему меня хотят убить.

– Итак, какой у вас план, люди? – спросила Рэтвин. – Все, что вы сказали, и близко на него не похоже.

– Мы встретимся с Сенатом Азуриала, – сказала Мэл.

– Зачем? – спросил Найтхэнд.

– Они знают, что делать.

– Думаешь, они вообще все знают?

– Может, не все, – ответила Мэл. – Но если в принципе кто-то что-то знает, то это они.

– А что это за Сенат? Он далеко? – спросил Кристофер.

Похоже, девочку поразила его неосведомленность.

– Вообще-то он не стоит на одном месте.

Уоррен, вытирая рот платком, хмыкнул в знак согласия.

– Каждым островом управляют его обитатели – существа, люди или и те и другие сразу. А Сенат Азуриала кочует с острова на остров. Его решения признают все живущие на Архипелаге создания. Он принимает законы, разрешает разногласия, рассматривает претензии. Так было на протяжении сотен лет.

– Под «кочует», – добавил Найтхэнд, – Уоррен имеет в виду то, что здание Сената перемещается с одного острова на другой по воздуху: его переносят лунмы. Сенат останавливается в каждом городе по очереди, и для него даже выделили специальные площади.

– Разве не проще, чтобы люди шли к зданию, а не здание – к людям?

– Так было всегда, – ответил Уоррен. – Такова традиция. Она гласит: «Истина всегда в пути, готовая откликнуться на зов».

– К тому же камни, из которых построено здание Сената, привезли со своих гор сфинксы. Поэтому стены буквально впитали часть их мудрости, – добавил Найтхэнд.

– И я готова все рассказать Сенату, если вы меня туда отвезете, – сказала Мэл. – Пусть они сами решают, что делать.

– Я на милю к Сенату не подойду, – заявил Найтхэнд.

– Некоторые торговые операции Найтхэнда могут вызвать вопросы, – объяснил Уоррен.

– Контрабанда? – уточнил Кристофер.

– Конечно нет! Не неси чепуху! – отмахнулся Найтхэнд. – Всего лишь покупка и продажа некоторых товаров без уведомления властей. Не хотел беспокоить их лишний раз.

– Контрабанда, – добавила Рэтвин, – слово, которое мы не используем на этом судне. Потрудись это запомнить.

– Значит, мы с Кристофером сами туда пойдем, – сказала Мэл.

– Правда? А какое отношение имеешь к этому ты, мальчик из Иноземья?

– Начнем с того, что он – мой друг. – Мэл не смотрела на Кристофера, но он заметил, как покраснели кончики ее ушей. – А еще он – страж. Призван охранять проход между мирами.

Именно этот момент выбрал Гелифен, чтобы устроить диверсию: малыш помочился прямо на пол. Мэл вскочила на ноги:

– И не смейте его ругать, он еще маленький!

Она унесла грифона на палубу. Рэтвин, демонстрируя высшую степень отвращения, удалилась.

Найтхэнд нарушил тишину, обратившись к Уоррену:

– Есть что-то в девчонке такое… Не пойму. И дело не в том, что она выжила, несмотря на нападение наемного убийцы. Когда она рядом, возникает такое странное чувство, будто… – На лице Найтхэнда появилось выражение, которое Кристофер не смог до конца понять. – Ты чувствуешь?

Уоррен уставился в пустоту.

– Я присматриваю за судном, Найтхэнд. Без понятия, о чем ты говоришь.

Найтхэнд повернулся к Кристоферу:

– Она ж тебе чужая, верно? И ты ее знать не знал до вчерашнего дня?

Кристофер кивнул.

– Но она говорит, что вы – друзья?

– Я спас ей жизнь. Вроде того.

– Я многим спас жизнь и никого из них не считаю другом. По правде говоря, некоторым из них хотелось бы и дальше меня не знать.

Чтобы не встретиться взглядом с Найтхэндом, Кристофер поспешно отхлебнул кофе. Напиток был таким же отвратительным, как и тот, который готовил дедушка.

– Она привела меня сюда, на Архипелаг, и…

Жаль, но он не смог подобрать слова, чтобы объяснить главное: иногда, если очень повезет, между двумя счастливчиками вспыхивает искра взаимопонимания, пробивающаяся сквозь толщу времени и пространства. Она как дефибриллятор для сердца. Закаляет. Питает. И лучшее слово, описывающее это явление (оно же указывает на то, что в вашей жизни наступил крутой поворот, благодаря которому вы вот-вот попадете в невероятное и прекрасное место), – «дружба».

(Достаточно подружиться всего с одним человеком, чтобы понять, на что способно ваше сердце.)

Так что мальчик просто сказал:

– И да. Она – мой друг.

Он выглядел очень упрямым и искренним, а еще грязным – его одежда была перепачкана кровью клудде. Найтхэнд едва заметно улыбнулся, почувствовав себя очень старым. Он поспешно добавил в кофе бо́льшую часть содержимого бутылки бренди.

– Ну и что собираешься делать, Кристофер?

– Я пойду вместе с Мэл. Мы отправимся в этот Сенат.

– А как именно, – произнес Найтхэнд, прикончив одним глотком напиток, – вы собираетесь попасть туда, с учетом того, что в твоей подружке не больше пяти футов роста, а сам ты никогда не бывал на островах?

– Что-нибудь придумаем. Если вы, конечно, нам не поможете.

Найтхэнд вздохнул:

– Высажу вас на Литии, в порту Брин-Тор. Туда как раз должен прибыть Сенат. Нам не по пути, но крюк не слишком-то уж и большой придется сделать. И на этом все, ясно? У меня полно дел. Куча людей мечтает со мной увидеться, а вы и без того успели мне до смерти надоесть.

И хотя голос моряка звучал сурово, в его покрасневших глазах горел теплый свет.

Летающий Сенат

К огда они причалили к Брин-Тору на следующий день, время уже перевалило за полдень. Кристофер стоял на палубе, Гелифен сидел на его плече и внимательно наблюдал за происходящим. Уоррен, вооружившийся ведерком со смолой и широкой кистью, и Рэтвин остались на судне, а Найтхэнд отправился с незваными пассажирами в город. Они шли по мощенным булыжником улицам, на которых стояли дома, покрытые белесым налетом от морской воды. Казалось, они мерцали в свете уходящего дня. Всюду раздавался гул множества голосов.

– Оживленное местечко, – сказал Найтхэнд. – В здешний порт каждый день заходят сотни кораблей. Везут шелк-сырец[5]5
  Шелк-сырец – скрученные шелковые нити, из которых впоследствии создают шелковые ткани.


[Закрыть] из Церетоса, золото из Антиока…

Они прошли мимо уличных торговцев, лавчонок и играющих детей. Один малыш увлеченно бросал мяч кошке со светящимся мехом. Ее лапы были покрыты слоем пыли, но она все равно сияла ярче уличного фонаря.

– Атидинские торговцы привозят замороженных крабов, а доушианские – паруса, изготовленные из подшерстка пегасов, – продолжал Найтхэнд.

Кристофер завороженно уставился на феникса, усевшегося на фонарный столб. Кроме мальчика, никто не обращал на сказочную птицу никакого внимания.

Мэл беспокойно оглядывалась. Их компания выделялась в толпе: Кристофер понимал, что его джинсы не совсем вписываются в стандарты местной моды, но куда большее внимание привлекал Найтхэнд. Его рост и телосложение, а также особенная манера передвигаться по оживленным улицам – моряк врезался в толпу тараном – не оставляли равнодушными ни мужчин, ни женщин. Впрочем, слово «извините» в его словарный запас не входило.

– В сторону! – скомандовал Найтхэнд очередной группке молодежи, оказавшейся на его пути. – Мы пройдем через старую площадь к рынку.

На тенистой площади, окруженной деревьями, расположились кафе. К разочарованию Гелифена, который хотел полакомиться объедками со столиков, Найтхэнд не позволил задержаться. Мэл и Кристоферу пришлось почти бежать, чтобы поспеть за ним, как вдруг их окружила стайка зайцев с золотыми рогами. Кристофер наклонился, чтобы полюбоваться чудесными созданиями:

– Кто это?

Горячая симпатия зверьков была не слишком умилительной: их острые рога упирались в ноги мальчика и кололи ладони.

– Аль-мираджи, – сказала Мэл. – Впервые вижу, чтобы они так себя вели. Обычно они очень застенчивые.

– Оставь их, Кристофер, – скомандовал Найтхэнд.

Зверек приблизился к нему, но моряк тут же отпихнул его носком сапога:

– Сенат вот-вот приземлится.

Мальчик неохотно пошел дальше, но аль-мираджи длинной вереницей последовали за ним. Там, где ступали зверьки, тут же пробивались побеги травы. Молодая рататоска, сидевшая на подоконнике в кафе, заметила это и довольно прищурилась.

Обойдя группу моряков, они вышли на рынок. Аль-мираджи по-прежнему преследовали Кристофера. Мальчик окинул взглядом рынок: здесь стояли десятки фруктовых лавок с высившимися горами плодов – от гигантских слив, размером с арбуз, до крошечных апельсинов, которые были не больше ногтя большого пальца.

– Идите по этой улице и попадете к Сенату. А я пошел, не хочу попасться на глаза какому-нибудь законнику с пачкой таможенных деклараций в руках, – сказал Найтхэнд. – Я пожелал бы вам удачи, но не думаю, что Сенат станет вас слушать. Твоя челка, Мэл, выглядит так, будто ты отрезала ее ржавым ножом для чистки рыбы. А у тебя, Кристофер, грифон сожрал половину свитера, да еще и целое стадо золоторогих кроликов под ногами путается. Вы не то чтобы внушаете доверие. – Он кивнул огромной головой на прощание. – Так что бывайте.

Врезавшись напоследок в прилавок с апельсинами, моряк ушел прежде, чем ребята успели ответить. Кристофер, глядя ему вслед, поежился.

– Что ты им скажешь? – спросил мальчик у Мэл. – В смысле Сенату?

– Правду. Скажу, что несколько месяцев наблюдала за почвой в лесу и волшебными созданиями и заметила, как что-то их губит. Дело не только в убийце, здесь происходит нечто намного более ужасное. Я видела выбросившуюся на берег морскую корову. Она была еще совсем крохой. Обычно они не умирают, пока им не исполнится хотя бы сто лет. Ее тело раздулось, словно она утонула, но как морская корова может утонуть, если она живет в воде? Я все рассказала бабушке, но она велела не лезть, потому что с таким должны разбираться взрослые.

В этот момент послышался бой часов, и Мэл встрепенулась:

– Пошли! Сенат скоро прибудет.

Дети поспешили по указанной моряком улице, аль-мираджи побежали следом. Площадь окружали изящные металлические фонарные столбы с плафонами, напоминающими яблоки. Рядом с ними росло несколько старых деревьев. Мужчины в мундирах теснили людей подальше от того места, куда должно было приземлиться здание Сената. Кристофер смотрел вверх, жмурясь от послеполуденного солнца.

– Вот оно! – раздался крик из толпы.

Сначала здание походило на точку в небе. Затем она приблизилась, и Кристофер увидел, что Сенат – это круглое здание, выстроенное из желтого камня, добытого сфинксами, с большой куполообразной крышей. Яркие расписные ставни надежно закрывали окна.

Над зданием парили двадцать запряженных коней, тела которых покрывала чешуя. Их крылья с шумом били по воздуху. Аль-мираджи, увидев их, испуганно разбежались в стороны и скрылись в толпе.

Здание покачивалось в воздухе. Лунмы удерживали его, пока качка не прекратилась и здание не повисло в тридцати футах над землей. Тогда они очень осторожно, словно младенца, опустили его на площадь. Приземление прошло идеально: ветви растущего на краю дерева оказались в полудюйме от окна. Они словно пытались прикоснуться к стеклу.

Раздалась команда, и тут же от толпы отделилось несколько человек. Парни и девушка взобрались по прикрепленной к стене лестнице и принялись распрягать лунм. Потом они бросили несколько кусков мяса вверх, и крылатые лошади, подхватив угощение, сделали круг над площадью и растворились в небе.

– Когда Сенату надо будет переезжать, лунмы вернутся, – объяснила Мэл.

Ставни здания распахнулись. Мужчины и женщины в мундирах стражников двинулись к нему, чтобы проверить, не пострадало ли строение во время переезда.

Кристофер заглянул в самое большое окно, и ему открылся вид на зал с высоким потолком. На стенах были развешаны картины, изображавшие людей и разных волшебных существ, зачастую сидящих бок о бок. В глубине комнаты стояло двенадцать роскошных кресел, на которых восседали шесть мужчин и шесть женщин. Кто-то был в плаще с накинутым на голову капюшоном, кто-то – с непокрытой головой, а у одной из женщин виднелась татуировка на подбородке. Самое большое кресло занимал мужчина лет пятидесяти, смуглый, в мантии ученого, с грозным и властным взглядом. Большинство членов Сената были седыми, их лица изрезали морщины – следы прожитых лет и постоянных занятий наукой. Каждый из них выглядел величественно.

Неподалеку раздался колокольный звон, и огромная толпа людей хлынула в Сенат.

Мэл и Кристофер пытались протиснуться вместе с толпой. Они опустили головы, спрятали Гелифена под плащ Мэл и старались держаться настолько незаметно, насколько возможно, но их тут же остановил стражник в темном мундире с золотой отделкой.

– Детям вход запрещен.

– Но нам надо войти! – сказала Мэл.

– Надпись видите?

Над дверью на пяти разных языках было написано: «В связи с характером работы Сената несовершеннолетним любого вида запрещено присутствовать во время слушаний».

Мэл так сильно выпятила подбородок, что казалось, будто она вот-вот вывихнет челюсть.

– Мы не несовершеннолетние. Просто ниже ростом, чем обычные взрослые. А еще мы увлажняем кожу как минимум раз в час, поэтому у нас и морщин нет.

Стражника это не убедило и даже не рассмешило. Он лишь подал знак другому, более высокому охраннику, который сказал:

– Отойдите, пожалуйста, или мы будем вынуждены вас арестовать. Здесь не место для баловства.

Дети отступили и пошли вдоль стены круглого здания. Остановившись у одного из окон, Мэл ухватилась за подоконник и привстала на цыпочки, чтобы хоть что-то увидеть. Ряды скамеек в зале были заняты. Первое заседание уже началось.

К сенаторам вышла молодая женщина. На ней была плотная блузка, шерстяная юбка темно-серого цвета и высокие ботинки на шнуровке. Ее кожа была смуглой и сияющей изнутри, коротко стриженные темные волосы блестели в свете фонарей. Она выглядела очень серьезной, когда взошла на деревянный помост, чтобы обратиться к Сенату.

Голос женщины эхом разносился по залу. Прислушавшись, Мэл и Кристофер смогли разобрать ее речь.

– Сенаторы, меня зовут Ириан Гвинн, – начала она глубоким и мелодичным голосом. – Я морской ученый, исследую океан и работаю в Университете Алкуона на западе Антиоки.

Кристофер прошел чуть дальше, к небольшому окну, возле которого росло дерево. Достать до этого окна, расположенного в глубине зала и наполовину прикрытого зеленой бархатной портьерой, было уже легче. Мальчик попробовал приоткрыть створку, и, к его удивлению, она сдвинулась на несколько дюймов.

Женщина тем временем продолжала:

– Воды изменились. Все, кто изучает океан, видели это своими глазами, но мало кто нам верит. Последний год был самым тяжелым. Жизнь в океанах сходит на нет: нереиды, наяды, русалки – они задыхаются в воде. Целые семьи русалок в северных областях, вблизи Таира, были найдены мертвыми. Мы считаем, что гримур ослаб. Существа с севера, которые раньше никогда не мигрировали, перебираются на юг, запад и восток – даже кракены и сибуллы. Экосистема рушится.

– Мэл! – прошептал Кристофер. – Ты только послушай!

Мэл подобралась ближе к нему.

Ириан Гвинн продолжала:

– Нам нужны люди, чтобы следить за изменениями по всему Архипелагу. Сенат должен выделить средства, чтобы мы организовали экспедицию в места обитания грифонов. Нужно выяснить, что именно их погубило.

Глава Сената заговорил:

– Благодарим за ваш доклад. – Его тон был сухим и резким. – Мы поговорим со специалистами и, согласно правилам, сообщим вам о принятом решении в течение шести месяцев.

Дети приподняли створку, и окно открылось, не издав ни звука. Человек в плаще, сидевший на ближайшей к окну скамье, посмотрел в их сторону, и они поспешно пригнулись.

Ириан Гвинн повысила голос:

– Шесть месяцев – это слишком долго!

Кристофер повернулся к Мэл и прошептал:

– Мы можем забраться внутрь.

– Госпожа, держите себя в руках! Нам не следует пугать жителей Архипелага, распространяя мнение, высказанное в рамках предварительного слушания. Возникнет хаос.

Мэл кивнула:

– Давай, ты первый.

– Хаос уже возник, но люди пока его не замечают. У существ, жизни которых зависят от гримура, нет такой роскоши, как шесть месяцев!

Дерево, как он и надеялся, защитило его от посторонних глаз. Кристофер забрался на подоконник и начал медленно, дюйм за дюймом, поднимать створку. Теперь он мог разглядеть лица сенаторов. Одни слушали Ириан с искренним интересом, другие сосредоточенно хмурились. Кто-то явно не любил тревожиться и не был готов к переменам, а кто-то и вовсе смотрел на мир, не скрывая высокомерия.

– Прошу вас! – Ириан Гвинн спрыгнула с помоста и, протиснувшись мимо охраны, направилась непосредственно к креслам. – Позвольте показать вам вот это! Вот, вот оно! – Она что-то достала из заплечного мешка. – Мертвая морская звезда. Они сияют, подобно небесным звездам, не меньше ста лет! А эта даже не успела вырасти! Вот еще, взгляните – кость новорожденного гиппокампа!

– Госпожа! Не приближайтесь к сенаторам!

Ириан встала на колени.

– А если я начну молить вас о помощи?

Кристофер осторожно выглянул из-за портьеры, приготовившись, как только представится возможность, спрыгнуть с подоконника на пол.

– Пожалуйста, уведите эту женщину из зала, – сказал другой сенатор, мужчина с широкими, как у быка, плечами и выступившими на бледной коже каплями пота.

– Я не могу просто так уйти! – возмутилась Ириан. – Вы – наша последняя надежда!

– Госпожа, вас обвинят в неуважении к суду.

К выступавшей подошел стражник. Прежде чем Кристофер успел увидеть больше, он почувствовал, как чья-то рука обхватила его лодыжку. Раздался мужской голос: