Текст книги "Работа над ошибками"

Автор книги: Кэтрин Полански

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

А потом, уже на шоссе, Дженна задумалась, почему она чувствует себя такой виноватой.

Потому что ты цепляешься за тайны и старые раны, от которых должна наконец освободиться, подсказал здравый смысл. Если ты не сделаешь этого сейчас, то не сделаешь никогда. Вернуться в родной город – значит быть готовой столкнуться лицом к лицу со всеми своими страхами. И ей предстояло самое ужасное – встреча с Тайреном. В его доме.

Она усмехнулась, вспомнив ту маленькую комнатку, которую занимал Тайрен у Фарсонов. Он и Кири жили в пристройке к конюшне. Дженна любила наблюдать за Тайреном, сидящим на крыльце и сосредоточенно что-то читающим. Почти все свое свободное время он тратил на занятия. Он заочно учился в Оклендском университете, читал множество серьезных книг. Казалось, его интересовало все на свете. Его целеустремленность поражала. Тайрен готов был расшибиться в лепешку, чтобы получить образование и выбиться в люди. После смерти матери Кири взяла внука к себе, и они вернулись в племя, но простая жизнь не прельщала Тайрена. Ему нужно было больше. Он мечтал принести пользу своему народу – и для этого ему пришлось уйти от них, наняться на ферму Фарсонов. Такой дотошный, серьезный и такой терпеливый и добрый, когда ситуация требовала того. Он слегка хмурился, будто чтение вызывало у него неудовольствие, и, бывало, в задумчивости покусывал кончик шариковой ручки… В такие моменты Дженна раздумывала, как бы это было – жить с ним. Ждать, когда он придет домой после работы, следить за их общим домом, уставать – но не зло уставать, а сладко. Вечером Тайрен всегда будет приветствовать ее поцелуем, и уж точно это будет не просто быстрое соприкосновение губ. О нет. На это потребуется время даже после двадцати лет супружества. Она будет прислоняться к стене, а он будет жадно целовать ее, обнимая так крепко, что дыхание замрет в груди.

В окна машины залетал горячий ветер и не приносил никакой прохлады. Можно подумать, ей недостаточно жарко от мыслей о Тайрене. Дженна притормозила, сворачивая направо у дома Ламба.

Но от этих мыслей она не могла избавиться и принялась в который раз сочинять будни фантастических миссис и мистера Те Ароа дальше: после того, как они вволю нацелуются возле двери, она возьмет его за руку и поведет в столовую. Там она наполнит его тарелку тем, что она для него приготовила, а он будет есть и без конца повторять, как это вкусно, и еще – какая вкусная она сама. И подмигивать ей задорно. А потом из столовой они направятся в спальню, если, конечно, им удастся так долго не прикасаться друг к другу… И приступят к работе над их большим семейным проектом.

Дженна заглянула в зеркальце заднего вида и грустно улыбнулась. Братики и сестрички Синди…

– Смотри, мамочка!

Машина остановилась перед высокими деревянными воротами, обитыми железными полосами. Одна огромная створка открыта, вторая закрыта. На обоих в центре – бронзовая буква «А». Те Ароа. Дженнины ладони стали влажными. Это от жары, строго сказала она себе.

Она слышала, что Тайрен теперь не бедствует, обзавелся домом и куском земли. Но слова «не бедствует» слабо подходили таким владениям. По обеим сторонам подъездной дороги тянулись бесконечные роскошные зеленые пастбища. Их хозяин определенно очень богат.

– Смотри, мамочка, лошадки! – восторженно воскликнула Синди и показала на трех темно-гнедых красавиц, которые паслись вдалеке.

– Очень красивые, правда? На какой бы тебе хотелось покататься?

– На всех, – тоненько засмеялась Синди. – Как в цирке!

Но, приближаясь к дому, обе притихли прямо-таки благоговейно.

Это был самый прекрасный дом, какой Дженна когда-либо видела. Три этажа, а по бокам – два импозантных дуба. Зеленый фасад прекрасно вписывался в окрестности. Вокруг множество цветов – красных, желтых, белых, лиловых, и изобилие пышных кустарников. Но самое лучшее – веранда вокруг всего первого этажа. Там стоял огромный диван-качели. Как, должно быть, приятно сидеть на нем вечерами, пить зеленый чай или прохладный морс и разговаривать ни о чем… Крышу веранды поддерживали колонны, богато украшенные резьбой тонкой работы. По обеим сторонам ступеней, ведущих к входу в дом, стояли плетеные корзины невероятных расцветок и узоров – типичные изделия маорийских женщин. Они все были наполнены травами или сушеными ягодами.

Дженна заглушила мотор и вышла из машины, потом помогла выйти Синди. Девочка даже дар речи утратила, созерцая чудесный дом, который будто явился из сказок, что мама рассказывала ей на ночь.

Тут из дома вышла женщина, которая сплела корзины, стоявшие у крыльца. Несмотря на солидный возраст, она двигалась с изяществом газели.

– Хаае, – по-маорийски поздоровалась она с Дженной. – Очень рада видеть тебя.

– Здравствуй, Кири. – К Дженниным глазам подступили слезы, когда старая женщина обняла ее и прижала к себе. Они так давно не виделись! О Кири у Дженны сохранились лишь хорошие воспоминания. Старая женщина всегда была очень добра к ней.

– Тайрен! – закричала Синди, выскочила из машины, понеслась по ступеням, обняла вышедшего из дома Тайрена за ноги и, сияя, сообщила: – У меня есть морковки!

Дженна подняла глаза. Вот он, хозяин дома, красивый до невероятности. А потом он сделал такое, от чего ее сердце заколотилось, как не заколотилось бы ни от чего иного. Он засмеялся и поднял к небу ее ребенка.

В поношенных джинсах, белой футболке и рабочих сапогах – типичный новозеландский фермер-овцевод. Прямой, высокого роста, без единого грамма жира, каждая черточка – сплошное достоинство. Черные волосы гладко зачесаны над смуглым татуированным лицом. Этим его лицом с серыми глазами, в которых жила такая сила.

Дженна почувствовала, что ее колени дрожат. Этот день будет нелегким.

Глава 5

Тайрен изумлялся, как бесстрашно ведет себя Синди с лошадьми.

– Слушай, Дженна, по-моему, она прирожденная лошадница.

Дженна улыбнулась. Похвала дочери всегда радует мать.

– Спасибо, что ты ее пригласил. Она в полном восторге.

– Мне просто приятно ее здесь видеть.

Они стояли в сторонке возле двери конюшни и смотрели, как Кири показывает девочке, как полагается чистить скребницей жеребую кобылу. Тайрен сначала скептически отнесся к тому, чтобы так близко подпустить ребенка к Таюке, потому что в последнее время кобыла капризничала и практически не выносила присутствия людей. Но когда Синди протянула ей морковку и погладила морду, Таюка определенно была очарована ребенком.

– Ты только посмотри на Таюку, – прошептал Тайрен. – Какая спокойная. Такой я не видел ее ни с кем.

– Синди любит животных, – пояснила Дженна. – Она была бы с ними все время, если бы только могла.

– У нее определенно к этому талант, Дженна, – вполголоса сказал Тайрен. – Ей следовало бы побольше общаться с животными. Это пойдет ей только на пользу, не говоря уж о животных.

– Я и сама мечтала бы об этом, – призналась Дженна. – Но мы сейчас не можем позволить себе завести собаку. Чуть позже, когда Синди станет постарше. Однако я вижу, как ее тянет ко всякой живности.

– Так в чем дело? Неужели так сложно обеспечить ребенку постоянное общение с живой природой? – Тайрен постарался смягчить резкость своих слов будто бы извиняющимся тоном. – Радость неизменно превысит все хлопоты.

Дженна посмотрела на него.

– Но мы ведь живем в центре Окленда. Я много работаю, Синди в детском саду. Собаке будет одиноко. К тому же…

Ах да, как он сразу не сообразил. Наверняка есть человек, который тоже вправе принимать решения насчет Синди.

– И ты, естественно, хочешь, чтобы она регулярно общалась со своим отцом.

Взгляд Дженны потемнел.

– Ну… да, наверное.

Тайрен отвернулся и спиной прислонился к двери. Он говорит слишком много, слишком идет ей навстречу. Как бы ему ни нравилась эта маленькая девочка, но она – дочь женщины, которую с завтрашнего дня он не увидит никогда. Дженна не принадлежит его будущему, точно так же как и Синди или какой-нибудь другой ребенок. Дело не в том, что он не хочет детей – трое или четверо как раз по нему, – но нужна семья, чтобы иметь возможность их воспитывать нормально. Однако брак не входит в его планы. Детям нужны только такие родители, которые друг друга любят. А сейчас Тайрен способен жениться лишь по расчету, потому что его сердце не способно откликнуться на чьи-либо чувства. Или не жениться вовсе. Он предпочитал холостяцкую жизнь. Возможно, однажды это изменится.

Руки невольно сжались в кулаки. Если ему когда-нибудь случится стать отцом, черт возьми, он будет лучшим папой в мире. Не таким, как его собственный, который бросил их с матерью, лишь только узнал, что она беременна.

Кири поднялась со своей скамеечки.

– Думаю, пора покормить твоих гостей, Тайрен.

– Нет, спасибо, Кири. – Дженна заторопилась. – Синди, нам пора. Мы перекусим где-нибудь по дороге.

Тайрен положил руку Дженне на плечо. И заметил, как она дрогнула от его прикосновения. Он так ей неприятен? Но руку он не убрал.

– А ты любишь салями и сыр, Синди? – невинным голосом осведомился Тайрен у девочки.

Малышка закивала с восторгом.

– Да, очень-преочень!

Он повернулся к Дженне. Его рука по-прежнему лежала на ее плече, и он пытался не обращать внимания на то, какая нежная у нее кожа, не думать о том, какая она чуткая… Тайрен не собирался отпускать Дженну и Синди так быстро. Он и сам не мог понять, почему тянет время. Впрочем, они с Дженной еще толком ни о чем не поговорили.

– Почему бы нам не пойти в дом и не сделать пару бутербродов? – предложил он.

Дженна нервно глянула на него и высвободилась из-под руки.

– Сходите вдвоем, – сказала Кири. – Мы побудем тут с Синди. Посмотрим других лошадок. Я покажу Синди жеребенка, он вместе с мамой на заднем дворе.

Было заметно, что Дженне трудно сохранять спокойствие.

– Ты в этом, Кири, правда, уверена?

Тайрен пристально посмотрел на Дженну. Точно, она боится остаться с ним вдвоем. За кого она его принимает? Он едва овладел собой, чтобы никто не заметил внезапно вскипевшей в нем злости. Злости на все, что изменилось с тех пор, когда они держали друг друга в объятиях и шептали слова любви. А теперь женщина, с которой он занимался любовью так, как ни с кем более, боится оставаться с ним наедине. Неужели он стал ей настолько неприятен?

Кири кивнула Дженне.

– Конечно. Нам вдвоем очень хорошо. Правда, мое Маленькое Солнышко?

Девчушка просияла и продемонстрировала фирменную улыбку от уха до уха.

– Ну ладно, – сдалась Дженна. – Только будьте осторожны. Мы скоро вернемся.

Маленькое Солнышко? Так бабушка называла меня, когда я был маленьким, подумал Тайрен. Почему она решила подарить девочке его детское имя?

– У тебя очень красивый дом, – сказала Дженна, когда он открыл перед ней дверь.

Беседа. Они будут вести учтивую светскую беседу.

– Спасибо, – сдержанно ответил Тайрен. – Я горжусь им.

– Имеешь полное право. – Она прошла мимо него. – Ты ведь сам его придумал?

Тайрен улыбнулся. Он не мог объяснить себе, почему его так обрадовал ее комплимент.

– В кухню вот здесь, по коридору. – Ну почему она такая красивая? Такая соблазнительная с этими ее белокурыми локонами, которые она высоко подколола, чтобы можно было видеть ее гибкую шею? Ее ноги в шортах кажутся бесконечными. Да еще эта футболка, розовая и в обтяжку… Будто она нарочно решила свести его с ума, чтобы он позабыл, зачем она приглашена. Что ей стоило надеть какую-нибудь бесформенную хламиду, чтобы скрыть все эти прелести? Но Дженна предпочла их подчеркнуть…

Мысли Тайрена обратились к другому. Удивительно, но еще ни одной женщине он не позволил войти в его кухню. Почему он должен ломать эту привычку именно сейчас и именно с Дженной? Почему ему так хочется, чтобы она прошла по этому дому и влюбилась в него без оглядки?

Вот она остановилась, восхищается деревянным сундуком, который очень давно сработал его дед. Ее рука скользит по гладкой крышке и замирает на маленьких царапинах, которые Тайрен нарочно сделал, когда ему было шесть лет.

– Этот сундук был для меня в детстве штаб-квартирой и плацдармом, – сказал он. – Грузовики, солдаты, огромные острые скалы, танки. Я обожал играть в войну. Даже удивительно, что его крышка пострадала так мало. Она видела тысячи сражений доблестных маори с подлыми англичанами.

– Припоминаю, ты мне об этом рассказывал, – мягко произнесла Дженна. – Давать мужчинам по морде, а бедным, беззащитным женщинам портить жизнь – твое хобби.

– Не знаю никаких беззащитных женщин, – приподнял бровь Тайрен.

– Я была одной из них.

Тайрен скосил глаза.

– Да, да.

Усмехаясь, Дженна подошла к нему и больно хлопнула по руке. Но Тайрен был быстрее. Он схватил ее за запястье и так крепко притянул к себе, что она не могла пошелохнуться.

– Ты будешь прилично себя вести? – спросил он.

– А ты?

– Не знаю. Надо?

Мысли в голове Дженны закружились вихрем сорванных листьев. Вдруг из памяти яростно всплыли те безлунные ночи, когда они купались в озере неподалеку от фермы: голые тела, переплетающиеся ноги, губы, жадно искавшие друг друга… Может быть, он чувствует ее тоску, может быть, и нет. Но прежде, чем она успела ответить что-либо, он шагнул в сторону и отпустил ее.

– Да уж, досталось от меня сундуку. – Его голос был спокоен, и загадочен взгляд. – Но ведь все дети делают порой глупости, правда? Готов поспорить, у тебя и Синди тоже таких полно, а у твоего папаши найдется пара историй про Марту и про тебя.

Дженна с мукой улыбнулась. Упоминание об отце подействовало на нее, как ведро холодной воды.

– Конечно… – И опустила глаза. – Надо было попросить рассказать, когда я его сегодня встретила.

Тайрен вздохнул глубоко и спросил только потом:

– Как у него дела? Я слышал, его ферма в жутких долгах.

– Я не знаю, что будет с фермой и о чем там думает мой отец, – созналась Дженна. – Я его не видела и не разговаривала с ним с тех пор, как уехала отсюда, и до сегодняшнего дня.

– Ты четыре года не разговаривала со своим отцом? – Казалось, Тайрен не может этому поверить.

– Да. – Она отвела глаза. – Пришлось нам самим заботиться о пропитании. Синди достойна самого лучшего, и я способна сама ей все лучшее обеспечить.

Конечно же, ему не терпелось получить ответы на все свои вопросы, но он решил пока не дожимать Дженну. И еще – что произошло между ней и ее отцом? Почему она так долго с ним не разговаривала? Тогда получается, что она не знает, что ему сделал Рандольф Фарсон. У того ведь не было возможности рассказать ей. Или знает? Слухами земля полнится. Может, Марта рассказала ей. А может быть, и нет.

И почему она такая нервная и беспокойная? Ее так изменил Окленд? Или этот самый ее муж? Проклятье, он должен знать все, что произошло с тех пор в ее жизни.

Дженна стояла посреди кухни и осматривалась, с любопытством и некоторой нерешительностью. Ее руки опирались о бедра, и, когда она чуть изгибала спину, очертания ее груди становились особенно выразительными. Тайрен на мгновение отбросил все свои размышления. Ему опять ужасно захотелось поцеловать ее. А правда, что произойдет, если он поцелует ее? Сейчас шагнет к ней, заключит в объятия и подарит самый жаркий поцелуй на свете?

Сколько же раз, переехав в этот дом, он представлял себе, как любит ее здесь, вот на этом полу из гладко оструганных, хорошо подогнанных и покрытых цветной морилкой досок… Хотелось так сильно, прямо до боли. Какой же он идиот.

– Итак, что я могу сделать? – спросила Дженна.

Тайрен вернулся с небес на землю. Ах да, она говорит о еде.

– Все в холодильнике, – сказал он. – Я принесу хлеб.

– Я еще никогда не видела такой кухни. – Дженна подошла к огромному холодильнику. – Настоящий камин, удобные кресла, большой круглый стол. Очень впечатляюще и очень-очень уютно. Вроде бы совсем по-английски, но в то же время аутентично-маорийски.

– Совсем не то, что ты ожидала?

– Нет. – Она покачала головой.

– Удивлена, что маори-полукровка больше не ютится в сарае твоего отца?

Она захлопнула дверцу холодильника и обернулась к нему.

– Ничего себе! Я делаю тебе комплимент, а ты выворачиваешь его наизнанку. Злишься на меня или хочешь нарочно понять неправильно?

Небрежно – о да, исключительно небрежено – Тайрен бросил хлеб на кухонный стол.

– По-моему, непонимание между нами началось давно.

– Стало быть, ты на меня злишься. – Она завертела пакет с хлебом в руках. – Ты прекрасно знал, Тайрен, где я. И не побежал за мной сразу.

– Я не бегаю за женщинами, которым не интересен, – отрезал он.

– А я никого не прошу за мной бегать, – парировала Дженна.

Он открыл лоточек с салями и будто бы равнодушно заметил:

– Простого «прощай» хватило бы.

Дженна сглотнула.

– Я вообще удивляюсь, что ты заметил мое отсутствие.

Еще как, подумал Тайрен.

– Не волнуйся, золотце. – Он делал вид, что увлечен раскладыванием салями на бутерброды. – Я быстро справился. Легче всего забыть женщину, когда заводишь себе другую.

Глаза Дженны расширились, как если бы он вдруг ее ударил.

– Поэтому ты не снимал трубку, когда я звонила тебе? – тихо осведомилась она. – Потому что у тебя была… гостья?

Потому что я боялся, что не переживу разговора с тобой, подумал Тайрен и сухо улыбнулся.

– Гостья? – протянул он. – Я бы так ее не назвал.

По лицу Дженны медленно растекался румянец. Смущается? Злится? Хотел бы Тайрен знать наверняка.

– Думаю, мне сейчас лучше уйти.

– Нет уж, черта с два ты теперь не сбежишь! – рявкнул Тайрен.

– Прекрасно! – закричала она. – Так что же ты никак не скажешь, что собрался мне сказать? И покончим с этим!

Он оставил в покое бутерброды, шагнул к ней и встал совсем близко.

– Я хочу знать всю правду, – твердо сказал он. – Всю до последнего слова. Мне кажется, я заслужил хотя бы это – откровенность.

– Я не могу сказать тебе всего, – покачала головой Дженна. – А то, что могу, скорее всего, не удовлетворит тебя.

– Да мне не надо, чтобы ты меня удовлетворяла! – Тайрен скрипнул зубами. Дженна – единственная женщина, которая когда-то его действительно удовлетворяла. Проклятье! Почему именно она должна быть единственной, кто сводит его с ума? Почему это не может быть какая-нибудь другая женщина?

– Я хочу знать, – стараясь усмирить гнев, сказал Тайрен, – почему за все эти годы ты ни разу не пришла ко мне, почему хотя бы не сказала, что уезжаешь?

Дженна снова покачала головой.

– Сожалею. Я не могла.

– Это не ответ!

Они стояли так близко, что он мог видеть крошечные золотые точечки на радужке ее глаз и вдыхать цветочный парфюм, которым она пользовалась еще в школе. Некоторые вещи не меняются…

– Я… я должна была уйти, Тайрен, – запинаясь, проговорила Дженна. – Отец не оставил мне выбора.

– Стало быть, ты винишь своего отца? – усмехнулся он.

– Нет, я виновата сама, – безжалостно и печально сказала Дженна, – я лишь пытаюсь объяснить тебе обстоятельства.

Действительно, встав на ноги, сделав карьеру, устроив свою жизнь, Дженна поняла, что не вправе обвинять отца во всех своих неприятностях. Она была совершеннолетним человеком, она имела образование, у нее был любимый человек. Достаточно было просто довериться Тайрену и поверить в себя. Вот и все.

– Ну и что же это за обстоятельства? – Тайрену не хотелось, чтобы его слова звучали так желчно, но обида и боль непроизвольно прорывались в голосе. Он четыре года ждал ответов, и вот… не может справиться с собой. – Мне казалось, между нами было что-то особенное.

– Оно и было. – Слова упали, как цветочные лепестки.

– А между тобой и тем парнем в Окленде – нет? – Сердце его колотилось как бешеное.

Дженна беспомощно опустила руки и выдохнула:

– Нет.

– К черту, Дженна! – Тайрен повысил голос. – Так что же это было тогда? Настолько важное, что ты должна была исчезнуть просто так.

– Я должна была уйти… Я боялась, что если этого не сделаю…

– Мамочка? – Голосок Синди из столовой.

Дженна перевела дыхание.

– Тайрен…

– Это еще далеко не все, – прошептал он.

– Мамочка?

– Я здесь, Синди.

Малышка появилась в дверях, за ней – Кири.

– У Тайрена есть пони! Я его водила… водила… – Синди беспомощно посмотрела на Кири.

– По загону, Маленькое Солнышко, – подсказала старая женщина.

Дженна улыбнулась.

– Это же здорово, Синди.

– Ты на правильном пути, станешь настоящей наездницей, – сказал Тайрен. И его голос потеплел.

Дженна подошла к дочке и взяла ее за руку.

– А теперь нам уже пора, солнышко. Через полчаса я должна быть на примерке у миссис Уоррен. – Она невольно бросила взгляд на недоделанные бутерброды. – Мы можем быстренько перекусить по дороге.

– Я не очень хочу. – Синди подпрыгнула. – Я ела морковку, и Кири дала мне хлеб. Знаешь, мамочка, какой? Внутри кукурузочные зернышки! – Девочка аккуратно отняла у мамы руку, обняла Кири и после этого подбежала к Тайрену.

Он прижал девчушку к себе и вдруг удивился, как ему грустно оттого, что они уходят. И разговор с Дженной не завершен. Они так и не сказали друг другу чего-то очень важного.

– Она стала очень красивой женщиной, – сказала Кири, когда машина с Дженной и Синди скрылась из виду.

– Да. – Тайрен не испытывал желания обсуждать Дженну.

– Дочка вся в нее.

Он кивнул.

– Но у нее глаза ее отца.

Тайрен изумленно обернулся к бабушке. Как, ради всего святого, она может это знать? Она ведь никогда не видела бывшего мужа Дженны.

– Правда таится в сердце, но ее видно через глаза, – улыбнулась старая женщина. – Ты не видишь того, что прямо перед твоими глазами.

– О чем ты? – непонимающе нахмурился он.

– Синди – твой ребенок, Тайрен.