Текст книги "Болотный Тигр"

Автор книги: Кэтрин Куксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Значит, Мэгги уже служила здесь – тринадцатилетней девочкой. Вот почему она на днях обмолвилась, что вынянчила мистера Майкла. Должно быть, в трудную минуту он повез ребенка к ней на родину, в Ирландию. Поднимаясь на второй этаж, Розамунда живо представила себе, как он мечется по свету, из одной страны в другую, в поисках… чего? Покоя? Решения своей проблемы? Утешения? Кто знает…

Он поджидал ее в дверях.

– Как только уснет, сразу уходите. Не задерживайтесь ни одной лишней минуты. Вы и так валитесь с ног.

На губах Розамунды проступила слабая улыбка.

– Не беспокойтесь, мне ни капельки не трудно. Устану – скажу.

Брэдшоу окинул взглядом голую лестничную площадку.

– Если бы я верил в Бога, сказал бы сейчас: Господь ниспосылает человеку тяжкие испытания, но и дарует утешение.

Потупившись, Розамунда прошла мимо него в детскую и наткнулась на бдительный взгляд сидевшей на кровати Сюзи.

К горлу Розамунды подступили слезы. Как всегда в минуты волнения, ей захотелось бежать – как можно дальше от хозяина этого дома.

Она поставила на ящик кувшин и присела на край кровати. Сюзи, моментально успокоившись, опустилась на подушку и, повернувшись на бочок, принялась жадно сосать большой палец.

Примерно через полчаса Розамунда осторожно встала.

Девочка хрипло дышала во сне. Розамунда подошла к окну и поглядела вниз, на некогда бывшие садом джунгли. Справа, довольно далеко от дома, ритмично мелькали серебряные вспышки: это солнце отражалось от стального лезвия – мистер Брэдшоу орудовал мотыгой. Розамунда обвела взглядом его обширные владения. Разве тут справишься вручную? От пруда до границы с Эндрю – добрая сотня акров. А наступит зима – что он будет делать? Что будут делать трое обитателей Торнби-Хауза в неуютных, сырых комнатах с голыми стенами и высокими потолками? И почему она так переживает, словно это касается ее самое?

Внезапно внимание Розамунды привлек быстро бегущий вдоль опушки леса человек. Глаза девушки расширились. Отец! Что он здесь делает? Неужели с Дженнифер…

Розамунда на цыпочках вышла из детской, сбежала вниз по лестнице и открыла дверь как раз в тот момент, когда Генри Морли достиг каменной ограды. Розамунда бросилась бежать по аллее к сломанным воротам, крича:

– Папа, что случилось?

– Ничего, ничего, не волнуйся, – он, прерывисто дыша, приблизился к дочери. – Вот, пришло авиапочтой. Мистер Браун был в деревне, зашел на почту, и его попросили передать: вдруг что-то срочное? Письмо – из Америки.

Да, из Америки: Розамунда узнала почерк Клиффорда. Он уже в Штатах…

Обычно она уходила читать его письма на мельницу, но сегодня ей не хотелось следовать ритуалу. Да и папа ждет, волнуется. Словно подтверждая ее мысли, Генри Морли заискивающе улыбнулся.

– Может, он приглашает тебя приехать?

– Ох, папа…

Откровенно говоря, у нее самой мелькнула подобная мысль, но почему-то не обрадовала. Розамунда надорвала конверт, вытащила письмо и начала читать, но одолела всего три строки и вскинула голову.

– Ох, папа! Нет! Дядя Эдвард!..

– Что? Что такое?

Розамунда снова опустила глаза.

– Скончался от сердечного приступа… Прямо в аэропорту…

Она, всхлипывая, дочитала короткое послание до конца и, передав листок отцу, схоронила лицо в ладонях. Генри Морли положил руку ей на плечо.

– Боже милостивый! Он был еще совсем молод. Прекрасной души человек. Не плачь, дочка, не терзайся так. Ну-ну, успокойся. Я знаю, ты любила дядю Эдварда. Он был единственным, кто протянул мне руку помощи. Рози, попытайся взять себя в руки.

Он обнял дочь и погладил по голове.

– Не нужно так убиваться. Интересно, привезут ли его в Англию – похоронить на родине? Конечно, нас не пригласят – всем распоряжается его жена… Теперь все изменится, Рози. Идем домой.

Ей потребовалось несколько минут, чтобы обрести дар речи.

– Нужно предупредить мистера Брэдшоу.

– Иди, конечно, я подожду здесь.

Майкл Брэдшоу издалека заметил Розамунду и, выпрямившись, какое-то время стоял и ждал. Потом не вытерпел – бросил мотыгу и поспешил навстречу.

– Что она натворила?

Розамунда закрыла глаза и мотнула головой.

– Ничего. С ней все в порядке. Папа только что принес письмо… – у нее брызнули слезы из глаз. – Мой дядя умер… едва только они прилетели в Америку.

С минуту Майкл Брздшоу молчал, а когда заговорил, не стал тратить время на соболезнования.

– Тот, что купил мельницу?

Она кивнула.

– По закону она принадлежит вашему отцу?

Розамунда подняла заплаканное лицо.

– Что?.. Что вы сказали?

– В прошлый раз вы упомянули, что, пока ваш отец жив, вы можете распоряжаться мельницей. Есть соответствующий документ?

– Наверное. Думаю, дядя позаботился об этом… но… неважно. Он был еще совсем молодой… и такой добрый…

– Вам нужно… – Брэдшоу резко оборвал фразу. – Идете домой?

– Да, папа ждет.

– Вам придется ехать на похороны? Они привезут тело в Англию?

– Нет, не думаю.

– Завтра сможете прийти?

– Да, непременно.

Она не осуждала Брздшоу за вопрос, придет ли она, чтобы ухаживать за его дочерью. Он не знал ее дядю… Однако в тот момент Розамунда не могла думать ни о Майкле Брэдшоу, ни о Сюзи, ни о ком-то еще. Сердце щемило от утраты человека, который долгие годы был ее земным богом.

– До свидания.

– До свидания.

Брэдшоу не пошел провожать ее, но и не сразу приступил к работе. Просто стоял и смотрел вслед.

* * *

Вечером они все трое сидели в гостиной. Общая беда сблизила, сплотила членов семьи Морли, тем более что они предчувствовали: это первый, но далеко не последний удар судьбы. Искренне горюя о дяде, Розамунда подспудно ощущала, что от былой защищенности не осталось и следа. Даже если дядя успел юридически оформить передачу им Герон-Милл, есть еще один животрепещущий вопрос. Пособие…

Вот что было у всех на уме, и Дженнифер первая облекла свою тревогу в слова:

– Как ты думаешь, Рози, теперь деньги перестанут приходить?

Розамунда коротко вздохнула.

– Почти наверняка.

Генри Морли патетически покачал головой.

– Да, как ты выразилась, почти наверняка. Не сомневаюсь, он делал это втайне от жены – вот почему деньги шли не через банк, а заказным письмом. Эдварду тоже приходилось нелегко – бедняга, он не привык обманывать. А теперь… – он беспомощно развел руки в стороны и бросил вопросительный взгляд на Розамунду.

Дженнифер тоже с надеждой смотрела на младшую сестру. Розамунде хотелось бросить им обоим в лицо: "Что уставились?" Господи, как ей осточертело отвечать за всю семью! Не будь Дженнифер дурой, давно бы уже вышла за Эндрю, а отец, если бы хоть чуточку постарался держать себя в руках, мог бы найти приличную работу. Она устала думать за троих. Ощущение своей молодости снова испарилось, и Розамунда превратилась в старуху. Дядя Эдвард был ее единственной поддержкой финансовой и моральной. А теперь его нет. Она в еще большей степени станет опорой для близких – тогда как ей страстно хочется самой на кого-нибудь опереться. Господи, как все надоело!

Розамунда поднялась и нарочито будничным голосом произнесла:

– Я пошла спать.

– Да-да. Мы тоже.

И они потянулись за ней, точно овцы за пастухом, стараясь держаться поближе. Розамунда – сильная, справится с любыми трудностями! Ей же хотелось только одного – бежать. Однако на этот раз – через реку и лес, в направлении Торнби, к… Она резко оборвала эту мысль и стремительно взбежала по лестнице. А очутившись в своей спальне, бросилась на кровать и зарылась лицом в подушку.

ГЛАВА 7

С момента получения известия о смерти дяди Розамунде ни разу не удалось избавиться от тягостной близости отца и Дженнифер. Их зависимость от нее была столь велика, что даже за рекой, выхаживая больную девочку, она, вопреки своему желанию, ежеминутно ощущала их незримое присутствие.

С недавних пор они развили бурную деятельность в мастерской и настаивали на том, чтобы она разделила их хлопоты, хотя ее успехи в этой сфере были более чем скромными и они вполне могли обойтись без нее. Розамунда постоянно видела их склоненными над самодельным станком, который папа соорудил по образцу того, на котором работал в фирме, – с двумя отверстиями в форме полукруга и специальными прокладками для сбора золотых и серебряных опилок. В сущности, эти прокладки выполняли чисто декоративную функцию, так как отцу не приходилось иметь дела с настоящим серебром.

Все пространство между рабочими местами его и Дженнифер было завалено проволочками разной толщины и так называемыми камешками – от рубинов до изумрудов. Разумеется, все это были обыкновенные стекляшки. Здесь также расположились ножовка, ножницы – простые и для резки металлических пластинок, кусачки, клещи и плоскогубцы – словом, все необходимые инструменты и металлические пластинки любых конфигураций, изготовленные методом ковки и штамповки. Однако не было ни металлического чана, ни газового паяльника, ни современной электродрели. Для обжига приходилось пользоваться допотопной печкой.

Но даже в этих условиях, не имея современного оборудования, Генри Морли ухитрился бы производить восхитительные вещицы, имей он в своем распоряжении благородные металлы и достаточно времени для изготовления серебряных изделий. По своему характеру он не мог халтурить и торопиться, даже когда трудился над «мусором», как он называл бижутерию. Розамунда знала это и сочувствовала ему.

Ее участие в трудовом процессе сводилось к отбору и закреплению камешков, а также окончательной доводке изделия перед тем, как уложить его на ватную подушечку внутри маленькой позолоченной коробочки.

И теперь, обозревая целый ряд таких коробочек перед собой на столе, она испытывала сильнейшее желание смахнуть их на пол. Сегодня, как и во все предыдущие утра, мысли ее пребывали в расстройстве. Ей предстояло принять решение. Кто-то из них должен устроиться на работу – скорее всего, она. Их настоящее занятие не приносило дохода.

Розамунда защелкнула очередную коробочку. Такие вещи окупаются лишь в условиях серийного производства. Или нужно найти хорошие рынки сбыта, а это им не под силу. Вчера она еле удержалась, чтобы не крикнуть отцу и Дженнифер: "Хватит заниматься ерундой! Это все равно, что погонять дохлую кобылу! На полях требуются рабочие руки!…" В том-то и загвоздка. Фермеры действительно нуждались в сезонных рабочих, но разве Дженнифер, с ее хромотой, сможет целыми днями гнуть спину над грядками свеклы, картошки или сельдерея? А папа, с его сверхчувствительными пальцами художника? Нет, остается только она сама, и работа ждет ее. С этой мыслью Розамунда резко встала со стула – отец и Дженнифер изумленно подняли головы.

Облизнув сухие губы, она сказала:

– С меня довольно. Все без толку. Я устраиваюсь на работу.

– На работу? – отец болезненно скривил рот.

– Да, на работу.

– Но как же ты будешь каждый день топать по три мили до автобуса? – возразила Дженнифер. – Разве что этот… позволит тебе ходить через его владения.

– Мне не нужен никакой автобус. Мистер Брэдшоу ищет няню для своей дочки. Он предлагает три фунта в неделю. Как раз вчера он должен был встретиться с одной женщиной из Хокуолда. Если их переговоры закончились безрезультатно, я приму его предложение.

– Розамунда! За три фунта в неделю?!

– Да. Я сама знаю, что это – почти что ноль, но вы можете предложить что-либо другое? Толку от этого!.. – она-таки осуществила свое желание, отшвырнув коробки в сторону. – В последнее время нам не хватает даже на хлеб с молоком, не говоря уже об остальном. Ты можешь придумать что-либо получше? А ты, папа?

Она обвиняюще посмотрела на отца. Тот понурился, и Розамунда сказала себе: хватит. Пора кончать разговор.

– Чем вам не нравится такая работа? Что в ней зазорного? По крайней мере, принесу пользу. И потом, это неполный рабочий день.

– Ты и так приносишь пользу, – чуть ли не шепотом возразил отец, и у нее защемило сердце.

Отец и Дженнифер снова приступили к работе.

– Вот увидите, все будет хорошо, – с этими словами Розамунда оставила их одних.

Поднявшись к себе, она переоделась, причесалась, слегка подкрасилась и устремила критический взор на свое отражение в зеркале.

– Кошмар. Ты стала внешне такой же старухой, как в душе. Дальше некуда.

Она выдвинула ящик комода, чтобы достать носовой платок, однако, наткнувшись на аккуратную стопку писем, немедленно задвинула. В эти минуты она ненавидела Клиффорда. После того авиаписьма – ни единой весточки. Даже не сообщил, где похоронили дядю Эдварда.

Розамунда написала тете на ее адрес в Букингемском графстве, и отец тоже – но ни ответа, ни привета. Это молчание действовало на нервы. Страхи росли с каждым днем. Тетя наверняка каким-нибудь образом расторгнет соглашение насчет мельницы.

Утро выдалось пасмурное, хотя и теплое. Погода соответствовала настроению. Только Розамунда ступила на паром, как увидела выходящего из леса Майкла Брэдшоу.

– Что случилось? – прокричала она издали. – Что-нибудь с Сюзи?

Он энергично замотал головой.

Розамунда достигла противоположного берега и выпрыгнула из лодки.

– О! – вырвалось у нее.

У Майкла Брэдшоу был совсем другой вид. Розамунда окинула его взглядом и поняла, откуда такое впечатление. Он надел пиджачную пару и белую рубашку с темным галстуком. Это его совершенно преобразило: перед ней стоял элегантный городской щеголь.

– Вы к нам? – спросил Майкл Брэдшоу.

– Да. – Розамунда потупилась. – Хотела вас спросить… насчет работы, – у нее пересохло в горле, но она пересилила себя и вскинула голову. – Вам подошла та женщина?

– Какая женщина? Ах, да, – Брэдшоу покачал головой – Ничего не вышло: она испугалась. То ли меня, то ли ребенка, то ли еще чего-то.

Розамунда собралась с духом.

– Если место еще не занято, могу я на него претендовать? – Ей почудилась насмешка в глазах Брэдшоу, и она запальчиво добавила: – В этом нет ничего смешного!

– Абсолютно.

– Мы в безысходном положении, иначе я не стала бы просить. Мне самой неприятно брать плату за уход за девочкой, но…

– Рози, – мягко, но настойчиво, словно преодолевая невидимую преграду, произнес он. – Рози… Разумеется, работа за вами. Вы меня понимаете?

Это был первый раз, когда он назвал ее по имени. Ею овладело дикое желание убежать, и в то же время… Розамунда устремила на Брэдшоу внимательный взгляд.

Сегодня он какой-то другой. Дело не только в городском костюме, но и во всей его повадке.

– Мне побыть с Сюзи до вашего возвращения?

Брэдшоу кивнул.

– Да. Отчасти я шел за этим, но не только. Рози, у меня кое-какие новости, я хотел вам сказать… Я получил письмо. Боги наконец-то сжалились надо мной.

Он расправил плечи и снова стал походить на себя прежнего.

– Похоже, человек может выиграть только за счет другого. Чьи-то желания исполняются, а кто-то несет потери… И тем не менее… – он едва заметно улыбнулся. – Не хочу кривить душой, Рози. Я его почти не знал… видел только раз в жизни.

Он вдруг спохватился и рассмеялся.

– Не понимаете, в чем дело? Идемте!

Он бесцеремонно схватил ее за руку и потащил за собой.

– Совсем забыл. Я должен за час добраться до Или и сесть на поезд. Успею?

Розамунда на время лишилась дара речи. Поведение Брэдшоу сбило ее с толку.

– В общем, слушайте. Буду краток, если понадобится, Мэгги дообъяснит – еще и прибавит от себя… У моего отца был старший брат, с которым они жили как кошка с собакой, что неудивительно: отец ни с кем не мог ужиться. Иногда мне кажется, что я унаследовал некоторые его черты.

Он вперил взгляд в Розамунду, словно ожидая подтверждения. Она кивнула, в глазах вспыхнули озорные искры. Он понял и рассмеялся. Они быстро шли в сторону Торнби-Хауза; Брэдшоу не выпускал ее руку.

– Я лишь однажды видел дядю и не вызвал в нем особой симпатии. Откровенно говоря, я и сам-то вспоминал о нем крайне редко, даже не знал, что он женился и обзавелся троими ребятишками, в том числе двумя мальчиками. Поэтому понятно, что ему и в голову не пришло включить меня в свое завещание. Кто мог подумать – он в последнюю очередь, – что вся семья погибнет в одночасье?

Розамунда застыла, как вкопанная.

– Их всех убили?

– Не то чтобы убили. Кажется, у него была своя яхта… Я еще не знаю всех подробностей. Вроде бы, жену и старшего сына нашли в спасательной шлюпке совершенно истощенными… вскоре они скончались.

– Боже, какой ужас!

– Да, разумеется, – они снова тронулись в путь. – Подумаешь, так и впрямь – ужас! Наверное, я должен облачиться в траур и посыпать главу пеплом. Но лицемерие – не в моем характере. Мне очень жаль – но и только.

– Когда это произошло?

– Пять-шесть недель тому назад. Все это время велись поиски тетушкиной родни, но таковой не оказалось. Похоже, она была сиротой и дядиной воспитанницей – я не до конца разобрался.

Возле сломанных ворот Брэдшоу остановился.

– Я должен бежать. Идите, поговорите с Мэгги, она лучше меня знает историю семьи. Ах, Рози…

Он сгреб ее могучими ручищами и прошептал:

– Вы прелестнее всех в этом благословенном уголке. Напомните, чтобы я развил эту мысль по возвращении.

Он озорным, даже игривым движением приподнял пальцами ее подбородок – и убежал.

Розамунда долго смотрела вслед – ошеломленная, слыша отдающийся в ушах стук собственного сердца. Повернувшись лицом к дому, она заметила, что прижимает пальцы обеих рук к губам.

Неужели он имел в виду… но ведь между ними ничего не было! Разве что он благодарен ей за уход за ребенком.

Не сходи с ума, уговаривала она себя. Ему ударило в голову нежданное богатство. На месте Брэдшоу ты и сама ошалела бы от радости. Не смей придавать этому значения. "Вы прелестнее всех в этом благословенном уголке"… Должно быть, это просто словесная формула, смысл которой сводится к тому, что она часто слышала от окружающих: "Рози, та самая добрая девушка в мире!"; "Рози, ты все понимаешь!"; "Ты очень славная, Рози"… Но разве кто-нибудь хоть раз сказал: "Рози, ты красавица!"; "Я люблю тебя, Рози!"; "Рози, ты станешь моей женой?" Нет – предпочитали сбежать в Америку и оттуда слали жалкие оправдания. Но ведь Майкл Брэдшоу – не Клиффорд Монктон. Он не трус и отвечает за свои слова.

Однако… Столько всяких "однако"!.. Майкл Брэдшоу – тоже человек и не чужд слабостей. Ему вскружило голову неожиданно свалившееся наследство.

Она все медлила войти в дом. Стояла на крыльце, обводя глазами знакомый пейзаж. Справа, на участке примерно в акр, чернела свежевспаханная полоса. Он трудился над ней больше месяца. Внезапно Розамунде захотелось, чтобы ничего не менялось, чтобы он продолжал расчистку земли своими руками, и не нужно манны небесной… На память пришли слова Дженнифер: "Этот здесь не задержится. Его потянет путешествовать – в дальние, дальние края…"

Да. Так и будет. Как только у него окажется много денег, он сразу уедет. Сам сказал, что не может терпеть болота. Сердце Розамунды наполнилось великой скорбью. Никогда, никогда ей не прилепиться душой к другому уголку земли. Здесь ее родные места. Она привязалась к ним с тем же страстным постоянством, с каким бесплодная женщина привязывается к приемышу. Он ненавидит болота, а она не представляет себе жизни без них. Значит, он уедет, а она останется.

* * *

Девочка играла себе спокойно – все время на глазах у Розамунды – до двух часов, а потом уснула. Розамунда решила воспользоваться передышкой, чтобы сбегать домой и предупредить родных, что задержится до возвращения Майкла Брэдшоу из города. Она и словом не обмолвилась о том новом, что он ей сообщил, – из-за Дженнифер. Узнай она, что Болотный Тигр вот-вот станет человеком со средствами, ее неприязнь к нему только усилится, благодаря ощущению, что судьба лишила ее еще одного шанса. Поэтому Розамунда сказала лишь, что он нашел работу. Реакции не последовало.

Вечером, когда Розамунда собралась укладывать Сюзи, та вдруг раскричалась во дворе, где до этого играла. Розамунда выбежала на крыльцо и увидела девочку за воротами – она напряженно вглядывалась в темнеющий невдалеке лесок и не переставала оглашать округу дикими воплями.

– Сюзи! Сюзи! Перестань! Слышишь? Прекрати сейчас же! – Розамунда схватила девочку за плечи и увидела у нее на лбу бисеринки пота. – В чем дело, дорогая?

Розамунда тоже вгляделась в лес и снова перевела взгляд на несчастного ребенка.

– Там никого нет.

Со стороны дома к ним спешила Мэгги.

– Ну, прямо кровь стынет в жилах. Третий раз на этой неделе. В чем дело, маленькая? Что ты такого увидела? Никого же нет! Благодарение Богу, здесь на много миль вокруг – ни одной живой души. Одни деревья.

Обхватив бедра Розамунды, девочка уткнулась головенкой ей в живот.

– Что-то ее испугало, – сказала Розамунда. – Может, скотина отбилась от стада? Как она, боится животных?

– Ни Боже мой! Сколько раз отдыхала в окружении коров. Но, говорю вам, это уже третий раз на неделе. И кричит-то она по-другому, не так, как раньше.

– В прошлый раз она тоже смотрела в сторону леса?

– Да нет. Однажды это случилось на кухне, во время ужина, примерно в это самое время. Такой был рев – я думала, у меня сердце остановится.

– Ну-ну, все прошло. – Розамунда высвободилась из цепких объятий ребенка и повела его домой. На этот раз потребовалось гораздо больше времени, чтобы Сюзи успокоилась и уснула. Со стороны леса доносился крик козодоя; низко над полем с тихим свистом носились ласточки. Розамунда спустилась в полутемный холл и зашла на кухню.

– И достается же вам! – посочувствовала Мэгги. – Хотя вы справляетесь с ней лучше всех – даже лучше мастера Майкла. Что ж он не взял с собой фонарик – когда будет возвращаться, станет совсем темно. Не приведи Господь, еще свалится в какую-нибудь яму – сроду не видала таких страшных, как здесь, а ведь я всю жизнь прожила на болотах. Однажды – я еще была молоденькой – буквально на моих глазах засосало парня.

– Я тоже боюсь даек, Мэгги. Хотя вообще-то мне нравится жить на болотах. Если бы не эти трещины в земле… но без них не было бы и самих болот. Но мне кажется, мистеру Брэдшоу ничего не угрожает.

– Конечно, конечно. Однако же он припозднился! Может, решил завернуть к мистеру Джеральду, похвастаться? Вам нравится мистер Джеральд? – она скосила на Розамунду глаза.

– Он очень приятный молодой человек.

– Так вот – уж не знаю, это для вас новость или нет, но он думает о вас то же самое, а может, и не только – судя по разговору… Вы купались вместе?

Розамунда резко повернулась к старухе.

– Нет. Просто я плавала, а он проходил мимо. Я вышла на берег, и мы немного поболтали.

– А… значит, я неправильно поняла. Он несколько раз ходил в ту сторону; я думала – может, к вам?

– Нет, Мэгги, не ко мне.

За несколько недель Розамунда неоднократно встречалась с Джеральдом Гибсоном, и они весело болтали о разных пустяках, но по какой-то неясной причине она старалась ходить купаться, когда была точно уверена, что его не окажется поблизости. После второй встречи у нее создалось впечатление, что мистер Джеральд, как его именовала старая ирландка, не прочь пофлиртовать на досуге. Так что она по-прежнему симпатизировала ему – и, только.

Мэгги зажгла лампу. Розамунда сказала:

– Наверное, теперь мистер Брэдшоу уже скоро придет. Сюзи, вроде бы, крепко спит – пойду домой.

– Подождите маленько – он вас проводит. Я бы в жизни не стала в такую темень разгуливать по болотам.

– Ну, какая же темень? Еще довольно светло.

– Сходите-ка на крыльцо, гляньте – может, он уже идет? А то я не успокоюсь до самого его возвращения.

– Хорошо.

Розамунда задернула за собой зеленую суконную занавеску и вдруг обеими руками схватилась за горло, сдерживая крик. В тусклом свете сумерек она разглядела за большим незанавешенным окном холла женскую фигуру. Она моргнула – фигура исчезла.

Продолжая одной рукой держаться за горло, а другой подобрав подол платья, Розамунда двинулась к входной двери. Страх сменился в ее душе праведным гневом. Почему Дженнифер не позвонила у двери, а стала подглядывать в окно? Розамунда распахнула дверь и ступила на крыльцо. Никого.

– Дженнифер! – позвала она.

Никто не откликнулся.

Она обошла особняк и остановилась у двери черного хода. Мэгги крикнула из кухни:

– Это вы, мисс Рози?

– Я, Мэгги. Захотелось размяться…

– Его не видать?

– Нет, посмотрю еще разок.

Розамунда обежала ряды сараев и несколько раз негромко позвала: "Дженнифер!" Никто не ответил.

Поднявшись на крыльцо, она еще раз обернулась и увидела смутные очертания женской фигуры, быстро направлявшейся к лесу.

– Что она здесь вынюхивает? – пробормотала Розамунда себе под нос. Ее бесило поведение сестры.

И вдруг она вспомнила: Дженнифер отчаянно боится темноты! Сроду не выходила на болота в такую пору.

Но Розамунда видела ее собственными глазами! Лицо, прильнувшее к оконному стеклу, явно принадлежало Дженнифер – уж Розамунда-то ее знала! Выходит, разговоры о страхе темноты были сплошным притворством? Ну, дайте только до нее добраться!

Девушка вернулась на кухню и, сняв с крючка пальто, заявила:

– Все, Мэгги, мне пора. Завтра увидимся.

– Остались бы до прихода мистера Майкла – узнать новости.

– Я узнаю их завтра утром.

– Конечно, конечно. Вы очень добры, что согласились присматривать за бедняжкой.

– Спасибо, Мэгги. Спокойной ночи.

– Доброй ночи, дорогая. Да хранит вас Господь, когда пойдете через болота.

* * *

– Ты просто спятила! Говорю тебе, я и не думала шляться возле его дома!

– Не лги, Дженнифер. Посмотри на свои туфли: они все в грязи. Значит, ты ходила на реку.

– Ну, так и что? Прогулялась, посмотрела на воду. Розамунда зло прищурилась.

– Лодка должна была находиться на другой стороне – я сама ее там оставила. А когда я возвращалась, она оказалась на этой. Пришлось подтягивать ее к тому берегу.

– Ладно. Я действительно переправлялась через реку, если тебе так хочется знать. Но я не подходила к Торнби-Хаузу. Просто… – Дженнифер отвернулась, – пошла кратчайшим путем к Эндрю.

– Ты его видела?

– Нет. Я не решилась. Дошла до пруда и повернула обратно.

– И подкралась к дому мистера Брэдшоу, чтобы подсмотреть, что там творится?

– Нет! Я не подкрадывалась! Говорю тебе, меня там не было!

– Не верю. Я видела, как ты пялилась в окно.

– Ты просто ненормальная! Что я там забыла?

– Вот это-то мне и хотелось бы знать. Впрочем, и так ясно. В последнее время я ничего не рассказывала о мистере Брэдшоу, и тебя заело любопытство. Не так ли?

В это время в гостиную заглянул отец.

– Ну, что еще случилось?

– Папа, Розамунда спятила. Обвиняет меня в том, что я шпионю за ней… и мистером Брэдшоу.

– Я видела, как она заглянула в окно.

– Ты не могла этого видеть. Я не подходила к дому.

– Но ты была за рекой, Дженнифер? – спросил Генри. Девушка опустила голову.

– Да, да, да! Я ей только что все объяснила. Дошла до пруда и вернулась. Я хотела навестить Эндрю… но передумала.

– А! – с облегчением выдохнул Генри. Он сразу поверил Дженнифер и теперь бросил испытующий взгляд на младшую дочь. – Ты обозналась. Наверное, это была старуха.

– Ладно, – решительно произнесла Розамунда. – Не имеет значения.

Но она была слишком возбуждена, чтобы лечь спать. Какой уж тут сон? Только будешь метаться по подушке. Лучше посидеть у окна, успокоиться…

Напряжение немного отпустило, когда она услышала, как папа с Дженнифер расходятся по своим комнатам.

Часы на лестнице пробили одиннадцать. Розамунда поежилась и, сдернув с кровати служивший покрывалом плед, укутала плечи.

Из-за облака выплыла луна, осветив противоположный берег реки и стоявшего там мужчину.

Розамунда вскочила и замерла. Дом находился в тени; он не мог ее заметить. Что же он предпримет? Переберется на этот берег, постучится в дверь и всех перебудит? На мгновение девушке страстно захотелось, чтобы он так и поступил. Но минуты шли, а человек не шевелился.

Розамунда оглянулась на дверь. Если ступать на цыпочках, они наверняка услышат. Зато, если спуститься как ни в чем не бывало, никто не обратит внимания. Может, ей захотелось пить.

Не снимая пледа, Розамунда обычным шагом спустилась вниз, вошла в кухню и, отперев дверь черного хода, выскользнула на улицу. Прошла садом. Спустилась к переправе.

Брэдшоу махнул ей рукой. Розамунда не ответила, а ступила в лодку и, медленно перебирая руками, так что цепь ни разу даже не звякнула, переплыла реку.

Он протянул к ней обе руки и, когда паром ударился о дощатый настил причала, помог выбраться из лодки. Она вся дрожала – даже не смогла пролепетать положенное приветствие.

– Я молил Бога, чтобы вы вышли.

– Только на минуточку. Хотелось узнать, как ваши дела.

– Ничего подобного. Мы идем ко мне. Я должен столько рассказать вам! Но главное – я накупил еды, много-много вкусных вещей: цыплят, ветчины, вина… думал, вы меня дождетесь. Так спешил!

– Но ведь уже очень поздно.

– Разве это поздно? Несколько минут двенадцатого. Да и какое это имеет значение?

Действительно!.. Так же, как утром, Брэдшоу взял Розамунду за руку и повел с собой – чуть ли не понес на руках. Ей передалось его возбуждение.

– Хорошие новости?

– Ах, Рози! Хорошие, даже очень! Я еще не оправился от потрясения, но, должно быть, скоро привыкну. Я – фабрикант, Рози, как вам это нравится? И не какой-нибудь… мне принадлежат кожевенный завод, фабрика по производству сумок, обувная фабрика, доля в химическом производстве и Бог знает что еще. В настоящее время на моем счету в Кембриджском банке двадцать тысяч фунтов. Только подумайте, Рози, – двадцать тысяч!

Он резко остановился. Они только что вошли в лес, и Розамунда не видела выражения его лица, но интонации его голоса заставили ее сердце учащенно биться. Брэдшоу наклонился к ней и спросил:

– Кого, вы думаете, мне не хватало в Лондоне? Она не ответила.

– Когда я вышел от юриста и, точно вкопанный, застыл на тротуаре, моей первой мыслью было: наконец-то я смогу уехать! Найму управляющего, чтобы проследил за ремонтом дома и полевыми работами, а сам буду прожигать жизнь за границей. Мне всегда хотелось иметь достаточно денег, чтобы разъезжать по всему свету, – во всяком случае, хотелось до того, как я вновь поселился в этом гиблом, леденящем душу, сосущем кровь, окаянном краю… И вдруг у меня мелькнуло в голове: жалко, что рядом нет Рози!.. Не пугайтесь!

– Я… вовсе не напугана.

– Тогда не отворачивайтесь.

– Я…

– Идемте, отметим это событие. Давайте руку!

И они снова, как на крыльях, понеслись над залитыми лунным светом полями, мимо сломанных ворот и по аллее, ведущей к его дому. Розамунду начал разбирать смех; она еще никогда в жизни не была так счастлива, просто задыхалась от избытка не испытанных прежде чувств. Однако она покривила душой, сказав Майклу, будто ничего не боится. Она, конечно же, боялась этого человека! Его несокрушимой мощи, его напора, его уверенности. Смеясь и трепеща, она позволила ему втащить себя в открытую настежь дверь, через освещенный лунным светом холл увлечь на кухню. Там горела лампа. Стол был накрыт. Майкл оглянулся по сторонам.