Текст книги "Болотный Тигр"

Автор книги: Кэтрин Куксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Девочка потащила Розамунду к амбару. Они услышали голоса. Один несомненно принадлежал Майклу Брэдшоу.

– Конечно, на это уйдет много времени. Что ж. Буду потом зарабатывать на жизнь. Первое время поживем на воде и хлебе. Ничего, я еще наведу здесь порядок – хотя бы назло соседям. Представляешь, нашлись такие, что пытались заполучить ордер на владение моими землями.

– До меня кое-что доходило.

– Какова наглость? Скорее я увижу их в гробу, чем позволю завладеть моей землей!

– Как же ты справишься без наемных рабочих?

– Как-нибудь справлюсь.

– Надо ведь еще обставить дом.

– Обставить – ха! На какие шиши? Да нет, это меня не волнует. У нас есть все необходимое: стол, кровати… Продержимся до лучших времен. Мы – люди неприхотливые. В коттедже Мэгги было не намного уютнее.

– Как же ты выкручивался все это время? Работал?

– Да, я сменил уйму мест. Нынче мускулы ценятся выше мозгов. Мне удалось даже немного скопить.

Второй мужской голос произнес:

– Ты знаешь, Майк, по выходным я свободен. Если понадобится помощь, только позови.

Розамунда остановилась. Как раз в это время мужчины вышли из амбара и впились в нее взглядами. Она страшно смутилась.

– Сюзи… снова ходила к реке. Вот я и… – она осеклась, увидев, что Майкл Брэдшоу поник головой и уронил, не глядя на Розамунду:

– Сегодня я уже шесть раз оттаскивал ее от переправы.

– Я знаю.

– Но ведь она всего минуту назад была здесь, – удивился его собеседник. Брэдшоу был вынужден представить:

– Мой друг, Джеральд Гибсон. Мисс Морли.

– Очень приятно.

Розамунда перевела взгляд на рослого белокурого мужчину – наверное, ровесника Майкла Брэдшоу, но благодаря юношескому блеску в глазах ему нельзя было дать больше тридцати. Первой мыслью Розамунды было:

"Какой элегантный!" – а второй: "Какой приятный молодой человек!"

Он слегка наклонил голову.

– Как поживаете, мисс Морли? Это какие же Морли? С Герон-Милл?

– Да.

– Наслышан. Вы приобрели мельницу у Талфордов? Сто лет там не был. В детстве мне не раз доводилось плавать в тех местах на шлюпке. Вам здесь нравится?

– Очень.

– Странно. Чтобы полюбить этот край, здесь нужно родиться. Сам-то я из Литлпорта, но сейчас моя семья живет в Хокуолде… знаете, за Уилтонским мостом?

– Да, конечно.

– Идемте, – уронил Майкл Брэдшоу и вырвал у Розамунды руку дочери. По дороге через заросший сад Розамунда предложила:

– Может, я присмотрю за ней?

Он немного постоял, раздумывая, и снова двинулся.

– Спасибо, не стоит.

Розамунда не уловила в его голосе благодарности и растерялась. Эпизод и сам по себе был не особенно приятным, а тем более – в присутствии постороннего. Она открыла рот, чтобы попрощаться, и вдруг девочка издала душераздирающий вопль. Она выгибалась дугой, чуть не садилась на траву – только бы помешать отцу двигаться дальше.

– Сюзи! – он слегка тряхнул ее за плечи – Прекрати сейчас же!

Девочка повернулась к Розамунде. Она не плакала, глаза были сухими, но в их темной глубине таился ужас, предвещая новую истерику. Майкл Брэдшоу немедленно отреагировал: не обращая внимания на возобновившиеся вопли, сгреб Сюзи в охапку и ринулся в дом.

– Не расстраивайтесь.

Розамунда оглянулась. У Джеральда Гибсона были добрые глаза и приятный голос.

– Ужасно, – вымолвила она. – Просто кошмар.

– Да, с непривычки тяжело. Майкл уже притерпелся.

– Пойду, пожалуй. До свидания.

– До встречи. И не обращайте внимания. Розамунда заторопилась прочь и немного замедлила шаги, только выйдя из леса, когда ее уже не могли увидеть из Торнби-Хауза. Здесь она остановилась передохнуть. За рекой, на лужайке, Генри Морли и Дженнифер по-прежнему пили чай. Розамунда поймала себя на том, что грызет ноготь большого пальца. Когда она в последний раз была настолько взвинчена, чтобы прибегнуть к этому средству?.. Ах, бедняжка, подумала она – но не о ребенке, а о мужчине.

* * *

Дженнифер не захотела идти купаться. Она переоделась в нарядное, собственноручно сшитое платье и стала дожидаться Эндрю.

Розамунда долго не могла решить, хочется ей купаться или нет. Этим вечером лучше оставаться одной. Пусть бы кто-то отвлек ее от черных мыслей. И так хватит времени – ночью, в постели, когда ни домашние заботы, ни Торнби-Хауз и его обитатели не помогут ей забыть о письме Клиффорда. Розамунде было ясно: как только она останется одна, горечь перестанет рядиться в тогу разочарования, а выльется в бунт против Клиффорда. На протяжении всего дня Розамунда то и дело в мыслях возвращалась к его поступку, чувствуя, как в ней нарастает гнев. Трус! Маменькин сынок! Он нарочно играл ее чувствами! Одурманил поцелуями… Подумаешь, поцелуй! То был импульс, результат приподнятого настроения, благодарность за удачно проведенный день… что угодно, только не намерение жениться.

Итак, она не рискнула остаться наедине со своими мыслями и решила побыть с Дженнифер – хотя бы до прихода Эндрю. Однако когда он не пришел и в восемь часов – свое обычное время, – Розамунда поняла: если она проведет с сестрой еще несколько минут, то не утерпит и откроет ей тайную тактику влюбленного. Пришлось идти купаться.

На пруду никого не было. Даже легчайшее дуновение ветерка не касалось прибрежного камыша. Если какая-нибудь коричневая бархатная головка и начинала вздрагивать, значит, мышь-полевка, стоя на задних лапках, оглядывалась по сторонам, высматривая в зарослях камыша свой будущий ужин. Не было видно лебедей с их выводком – должно быть, уплыли к большой реке, Уисси. И слава Богу: Розамунда не любила их беспокоить и, скорее всего, при них так и не вошла бы в воду.

Она расстегнула платье и сбросила на траву, рядом с широким махровым полотенцем. Потом ступила на твердую, прокаленную солнцем глину, плавно оттолкнулась и поплыла. Вода оказалась исключительно приятной. Доплыв до середины пруда, Розамунда перевернулась на спину и, слегка перебирая руками, отдыхала, глядя в безоблачную ширь. Высоко над ней пролетела стая уток, а затем – маленькая амбарная сова. Потом долго никого не было. В лазурном небе загорелись письмена, воспроизводящие строки из послания Клиффорда. Поймав себя на этой галлюцинации, Розамунда перевернулась на живот и, широко выбрасывая руки, кролем поплыла к дальнему берегу.

– Наслаждаетесь?

Она вскинула голову при звуке голоса Джеральда Гибсона, а почувствовав под ногами дно, побрела к нему.

– Хорошо?

– Восхитительно!

– Я совершенно забыл о том, что здесь можно купаться.

– Вода такая ласковая, прохладная…

– Выходите, погрейтесь на солнышке. Он присел на корточки и похлопал дерн. Розамунда хотела возразить: мол, я оставила платье на том берегу, но спохватилась: что за глупости! Можно подумать, он не видел девушек в купальнике – к тому же таком старомодном, что не вызвал бы нареканий даже в эпоху королевы Виктории.

Гибсон подал ей руку и рывком вытащил на траву. Розамунда со смехом опустилась рядом.

– Помню, мальчишкой я через выходные плавал здесь на шлюпке. Тогда уровень воды был выше. В другие выходные я отправлялся на Железнодорожный мост – знаете, мост через Брендон, прямо за Хокуолдом. Бывали в тех местах?

– Нет.

– Там отличная рыбалка. Достаточно просто сунуть руку в воду, немного пошуровать – и пожалуйста! Вы любите ловить рыбу?

– Нет. Пробовала – не лежит душа. – Розамунда робко улыбнулась. – Не выношу вытаскивать крючок из рта.

– Рыбы не чувствуют боли.

– Это вы так думаете. Вы же не рыба.

Они одновременно расхохотались. Розамунда подумала: какие все-таки люди разные! Она только сегодня познакомилась с этим человеком, обменялась с ним какой-нибудь парой фраз – и вот они уже веселятся, как старинные друзья. Он из тех людей, с которыми сразу чувствуешь себя легко и непринужденно. Легкий характер, не то что у его друга. Розамунда совершенно не стеснялась.

– Хорошо провели день?

– Да. В какой-то мере. Рад был повидаться со стариной Майклом. – Он повернулся к ней лицом. – Каково ему приходится!

Видимо, Джеральд Гибсон считал само собой разумеющимся, что она посвящена в обстоятельства жизни владельца Торнби-Хауза.

– Я почти ничего не знаю. Только о ребенке.

– То-то и оно, что ребенок. Ему следовало бы устроить ее в соответствующее заведение.

Она ответила – не сразу и с известной долей осторожности:

– Вряд ли он на это пойдет. Возможно, это только осложнило бы дело. Кажется, он к ней очень привязан.

– Привязан? Да это просто мания! Она загубила всю его жизнь!

У Розамунды широко распахнулись глаза.

– Это непреложный факт, – продолжал Гибсон.

– Вы давно знакомы?

– О да – с детства. Вместе учились в школе и служили в армии. После чего Майкл поступил в медицинский колледж, а я – в политехнический. Одно время мы снимали комнату на двоих. А потом…

– Что? – тихо спросила Розамунда.

– На втором курсе он познакомился с Камиллой, своей будущей женой. Просто ошалел от страсти. – Джеральд сделал небольшую паузу. Отвернувшись от Розамунды, он смотрел куда-то вдаль – С некоторыми бывает. К счастью, я не из их числа.

Да, подумала Розамунда, Гибсон приятен в обращении, но вряд ли способен на глубокие чувства.

– И что же, он не закончил учебу?

Ей хотелось как можно больше знать об их новом соседе, и Гибсон охотно удовлетворил ее желание.

– Вы угадали, не закончил. Однако не прошло и месяца после свадьбы, как он понял свою ошибку. Камилла была слишком неуравновешенна… непредсказуема… Но, глядя на нее, можно было забыть обо всем на свете.

– Она была очень красива?

– Да, чрезвычайно эффектна, сразу же бросалась в глаза. Золотисто-каштановые волосы… наполовину испанка. Внешностью она пошла в мать, а темпераментом – в отца. Весьма обманчивое сочетание – я бы сказал, чреватое взрывом.

Гибсон покачал головой, словно стряхивая наваждение. Розамунда ждала. Он по-прежнему казался ей словоохотливым субъектом, которому достаточно незначительной подсказки, какого-нибудь наводящего вопроса, чтобы выложить всю подноготную владельца Торнби-Хауза. Трудно было удержаться и не воспользоваться удобным случаем.

– Она умерла? Гибсон печально кивнул.

– Утонула. Но, как ни страшно говорить подобные вещи, оно и к лучшему. Они все равно довели бы друг друга до ручки.

– Когда это случилось?

Он помолчал, прикидывая.

– Около трех лет назад. Я гостил у них в Испании, они поселились в небольшой деревеньке на морском берегу и были довольно бедны… все тогда бедствовали. Сначала их обрадовало рождение ребенка. Это уж потом она стала яблоком раздора. Но, видите ли, в то время Сюзи была не так уж плоха – во всяком случае, не хуже других деревенских карапузов, которые вечно носились по берегу моря. Я путешествовал автостопом и случайно наткнулся на них – чистая удача. Майкл отчаянно нуждался в товарище – ком-то, кто бы его понимал. Я пробыл у них пять недель и тогда только понял, в какой ад превратилась их совместная жизнь. Камилла ненавидела собственную дочь. Готова была убить ее, если бы представился случай. – Он скорбно опустил голову. – Это вынудило Майка пойти на другую крайность. Он испытывал к этому зверенышу огромную жалость.

– Ради Бога! – Розамунда поморщилась и закрыла лицо руками. – Простите, но я не выношу, когда ее так называют.

Гибсон опешил, но тотчас взял себя в руки и улыбнулся.

– Я не хотел никого обидеть. Просто… пообщавшись с ней какое-то время, забываешь, что она – гомо сапиенс.

– Нет!

– Прошу прощения. Очевидно, вы смотрите на нее глазами Майка. Но в его случае главную роль сыграла ненависть к ребенку со стороны Камиллы. Чем яростнее та ополчалась против девочки, тем решительнее Майк защищал ее. И вдруг Камилла утонула. Пошла купаться и не вернулась Ирония судьбы – я должен был сопровождать ее, но поленился и не пошел. Она была прекрасной пловчихой. Должно быть, не смогла справиться с течением и ее затянуло в водоворот… Вскоре после этого я уехал. Мне показалось, что Майку лучше побыть одному. Он вел себя… немного странно. Еще бы – после такой трагедии!

– Ее нашли?

– Да. Сам я при этом не присутствовал, но знаю, что труп прибило к берегу. Ее похоронили на местном кладбище – единственную англичанку.

– Тяжелая история.

– Еще бы… Вы здесь часто купаетесь?

– Да. Если позволяет погода.

– Как-нибудь составлю вам компанию. Вы не против? Розамунда улыбнулась, чуточку приподняв брови.

– Далековато добираться. Возле Уилтонского моста река тоже достаточно широкая.

Но Джеральда было не так-то просто сбить с толку.

– Я пообещал приходить по выходным, чтобы помочь Майку. Представляете, сколько на мне будет грязи?

Розамунда посерьезнела.

– Что он собирается выращивать? Свеклу, овощи?..

– Ну что вы. Это ниже его достоинства. Цветы. Кажется, хризантемы. Майк – большой оригинал. Просто помешан на цветах. Замыслил построить оранжерею.

Да уж, оригинал… Кто бы подумал, что человек его склада… с его манерой себя вести… обожает цветы? Забавно – особенно если вспомнить его изумление, когда она сказала, что отец делает украшения. Пожалуй, его будущее занятие еще более экзотично.

– А вообще-то, – Гибсон покачал головой, – одному Богу известно, что у Майка на уме.

– У него не хватает средств? – спросила Розамунда – впрочем, заранее зная ответ.

– Вот именно, не хватает. Есть кое-какие сбережения, но их недостаточно, чтобы начать дело. Нанять работников, обзавестись техникой… Старик был порядочная свинья. Майк всегда питал отвращение – и к отцу, и к этим местам. А теперь он не может ни продать усадьбу, ни даже сдать в аренду. Все, что он может, это жить здесь. Наверное, ему было тошно возвращаться. Он часто повторял: пусть делают, что хотят. А здесь какие-то молодцы из местных обратились к властям за разрешением забрать землю: мол, пропадает. А он тут как тут. Но хороши же у него соседи! – Это поспешное и, на взгляд Розамунды, несправедливое суждение отрезвило девушку, и она поднялась на ноги, готовая отпустить на прощанье какую-нибудь шутку… и вдруг в поле ее зрения оказался объект их беседы, только что вышедший из леса. Он явно колебался, не зная, подойти к ним или нет. Розамунда была готова провалиться сквозь землю. Или – в буквальном смысле слова – уйти под воду. Однако она быстро взяла себя в руки.

– А вот и мистер Брэдшоу.

– Что-что? – Джеральд обернулся и крикнул: – Майк, привет! Я тут наткнулся на речную фею.

Лицо Брэдшоу было совершенно непроницаемо, однако за бесстрастной оболочкой явно скрывались эмоции – но какие? Розамунде было здорово не по себе. Одно дело – сидеть в купальнике рядом с Джеральдом Гибсоном, а перед Майклом Брэдшоу она почувствовала себя совсем раздетой. И почему она не прихватила с собой платье?

Чтобы сгладить неловкость, она пошутила:

– Я опять незаконно вторглась в чужие владения.

– Вижу.

Господи, у него совсем нет чувства юмора! Неужели ему жалко, что она купается на его территории? Не возражал же он, когда она, нарушив границу, приводила девочку. Это нечестно.

Она храбро посмотрела ему в глаза.

– Ну, я поплыла на свою сторону.

Он не откликнулся. Она перевела взгляд на Джеральда Гибсона и выдавила из себя улыбку.

– До свидания.

– До встречи.

В его приветливый тенорок вкрались нотки смущения, правда, не сравнимого с ее собственным. Она повернулась к ним спиной и вошла в воду. Вода обожгла разгоряченное тело. Розамунду душил гнев, это можно было заметить по энергичным, размашистым гребкам. Добравшись до противоположного берега, она почувствовала себя страшно утомленной. Ее так и подмывало оглянуться – там ли они еще? Вместо этого Розамунда взяла полотенце и хорошенько вытерла волосы. Надела прямо на мокрый купальник платье и сунула ноги в сандалии. И вдруг услышала свое имя – кто-то звал ее с моста. Эндрю!

– Искупалась?

– Да. Я не слышала, как ты подъехал.

– Нет, я на своих двоих.

Дожидаясь, пока он подойдет поближе, Розамунда украдкой бросила взгляд на другой берег. Чувство юмора перевесило обиду – за какие-то несколько минут она успела пообщаться с тремя мужчинами, в том числе двумя чужаками. Такого прежде не случалось. Болота нынче прямо кишат народом.

– Бьюсь об заклад, вон тот здоровяк – Брэдшоу?

– Точно.

– А кто второй?

– Его друг, Гибсон из Хокуолда. Ты с ним знаком?

– С ним – нет, а с папашей доводилось встречаться. Кстати, вы как – обмениваетесь с его светлостью визитами?

– Я бы не сказала. Просто на днях я наткнулась на него в лесу, поздно вечером. Я бежала звать тебя на помощь: папа подпалил свою кровать.

Эндрю резко остановился.

– Что такое?

Розамунда вкратце поведала об оплошности отца и о последствиях своей случайной встречи с Майклом Брэдшоу. Узнав о слабоумном ребенке, Эндрю, добрая душа, произнес:

– Бедняга! Значит, у него связаны руки. Надо будет заглянуть к нему – может, одолжу деньжат. Когда начинаешь на пустом месте, небольшой кредит не помеха.

Розамунда не стала отговаривать Эндрю от посещения Майкла Брэдшоу. Может, мужчины скорее между собой договорятся. И потом, это охотно сделает Дженнифер. Выложит все причины, по которым не следует иметь дело с новым соседом.

– Как там Дженнифер? – задавая этот вопрос, Эндрю смотрел прямо перед собой. Розамунда – тоже.

– Не знаю, как сейчас, а когда я уходила, час назад, она была просто картинка. Надела новое платье – сама шила. Должно быть, кого-то ждет. – Она скосила глаз на Эндрю, и они оба засмеялись.

– Думаешь, разлука смягчила ее сердце?

– Думаю. Но не стоит переоценивать. В последнее время, – на этот раз девушка посмотрела на Эндрю в упор, – Дженнифер часто бывает не в духе.

Он понимающе кивнул.

Взбежав на крыльцо, Розамунда позвала: "Дженнифер! Дженнифер!" Ответа не последовало. Она заглянула в гостиную – никого. Бросив Эндрю: "Посиди, я за ней схожу," – Розамунда побежала на кухню и застала там отца – он пил чай.

– Где Дженнифер?

– Кажется, легла. Она что-то не в настроении.

– Легла?! Но ведь еще только девять часов, и здесь Эндрю. Папа, иди, займи его.

– Конечно, конечно.

Розамунда ринулась в спальню сестры. Та и в самом деле лежала в постели, притворяясь спящей. Розамунда бесцеремонно потрясла ее за плечи.

– Не прикидывайся, ты не спишь. Слушай, Дженнифер, Эндрю пришел.

– Ничего. Найдет обратную дорогу.

– Не будь дурой! – прошипела Розамунда.

Дженнифер резко села на кровати.

– Ах вот как, я дура? Конечно: весь вечер его ждала. И вчера, и позавчера. Должно быть, мисс Хупер сегодня занята, иначе он бы так и не явился.

– Подожди, – увещевала Розамунда, – вставай, Дженнифер, одевайся. Не дай ему уйти, не повидавшись с тобой. Иначе ты пожалеешь.

– Я – пожалею? С чего бы это? Сижу тут, как барышня викторианской эпохи, жду, чтобы он снизошел… Сама подумай: разве он когда-нибудь являлся так поздно?

– У него много работы.

– Раньше тоже была работа, однако же он находил время заскочить к нам. Не выйду – так и передай!

– Ты раскаешься, Дженнифер. Ох, как ты раскаешься! В голосе старшей сестры зазвучал металл.

– Неужели? Ты хочешь сказать, у него есть другая и она его вот-вот заарканит? Совет да любовь! Я не стану бегать за Эндрю Гордоном – ни сейчас, ни после!

У Розамунды лопнуло терпение.

– Да? Однако ты не постеснялась бегать за мистером Брэдшоу! Давай-ка спрячь гордость в карман и сойди вниз – хоть на минутку!

– Свинья! Немедленно убирайся и оставь меня в покое! Розамунда двинулась к двери. Дженнифер пустила вслед еще одну стрелу.

– Иди, успокой своего бесценного Эндрю! Ты давно по нему сохнешь, я знаю!

Вне себя от возмущения Розамунда повернулась и метнула в сестру испепеляющий взгляд, но ничего не сказала.

Когда она вошла в гостиную, Эндрю понял все без слов. Он как раз беседовал с их отцом. На секунду-другую смолк – и снова продолжил разговор. По-видимому, сюда долетали отголоски скандала. Розамунда безмолвно покинула гостиную.

Спустя пять минут Эндрю просунул голову в дверь кухни.

– Я пошел, Рози.

– Подожди, приготовлю чай.

– Спасибо, не хочется.

Она проводила его до входной двери. Говорить было не о чем.

Генри Морли тоже вышел проводить Эндрю. Он сгорал от стыда.

– До свидания, Эндрю. Может, завтра зайдешь?

Вопрос остался без ответа.

– До свидания, Генри. – И – грустно – Розамунде: – Спокойной ночи, Рози.

– Спокойной ночи, Эндрю.

Она не добавила, подобно отцу: "Заходи завтра". Эндрю сам решит, как поступить. Он парень добрый, но самолюбивый.

Дженнифер точно сошла с ума.

ГЛАВА 6

В течение семи долгих, душных дней обитатели Герон-Милл были несчастны – каждый по-своему.

Генри Морли изнывал без дела. Материалы еще не поступили, хотя деньги за них уже отправили. Генри лишний раз убедился единственное, что более или менее удерживало его от запоя, это работа, пусть даже конечный результат – всего лишь имитация настоящего ювелирного изделия.

Если бы Дженнифер раньше сказали, что она будет страдать из-за Эндрю Гордона, она подняла бы такого человека на смех. Вот еще! Кто такой Эндрю Гордон, если не примитивный, копошащийся в земле фермер? Вот уже целую неделю он не кажет глаз, и она не может спать но ночам, постоянно представляя его с Дженис Хупер. Собственная реакция явилась для Дженнифер полной неожиданностью. Как и предсказывала сестра, Дженнифер горько корила себя за то, как обошлась с Эндрю неделю назад – и как третировала его все эти годы.

И, наконец, Розамунда. Отступничество Клиффорда глубоко ее задело; она терзалась смутными опасениями, которых не могла определить, но все они были связаны с нестабильностью их существования. Как будто ничего не изменилось к худшему, но она сердцем чуяла нависшую над ними угрозу. Жизнь казалась пустой и лишенной смысла. Вдобавок ко всему она уже пять дней не видела Сюзи. Перед этим ей дважды пришлось отводить девочку домой и сдавать с рук на руки Мэгги; самого Майкла Брэдшоу не было видно. Ей было трудно представить себе, как ему удается пять дней подряд удерживать девочку дома, но каковы бы ни были принятые им меры, они возымели действие.

Стоя на четвереньках, Розамунда натирала паркет в своей комнате, когда вошла Дженнифер и издевательским тоном возвестила:

– К тебе гость.

– Ко мне?

– Да. Приведи себя в порядок, а то настоящая лахудра. Розамунда провела ладонью по волосам.

– Кто это?

– Наш сосед, мистер Майкл Брэдшоу, – Дженнифер сделала ударение на имени.

– Мистер… Что ему нужно? Он точно сказал, что хочет видеть меня?

– Ну, не меня же.

– Ах… – Розамунда сняла фартук и, снова пригладив волосы, прошмыгнула мимо Дженнифер. Та бросила вдогонку:

– Он в гостиной.

Розамунда едва удержалась, чтобы не спросить: "Как ты думаешь, что ему нужно?" – но передумала и заторопилась вниз.

Майкл Брэдшоу стоял лицом к двери, словно с нетерпением дожидался ее прихода. Розамунда затворила дверь и прислонилась к ней спиной. Она забыла поздороваться, а только издала нервный смешок.

– Я вся измазалась – натирала пол.

Он поглядел на ее руки, и ей отчаянно захотелось спрятать их за спину.

Наконец Розамунда вспомнила о приличиях.

– Садитесь, пожалуйста.

– Нет-нет, мне нельзя задерживаться. Спасибо. Я пришел просить вас об одолжении.

– Что-нибудь с дочкой?

– Да. Она уже несколько дней не встает с постели – заболела корью. Мэгги выбилась из сил – она слишком стара, чтобы бегать взад-вперед по лестнице… а мне нужно прополоть сорняки. Вот я и подумал: может, вы нашли бы несколько часов после обеда… или в любое другое время, чтобы сменить меня? Это временная мера. Скоро я подыщу кого-нибудь присматривать за ней.

Розамунда ни минуты не колебалась.

– Конечно, с удовольствием. После обеда я свободна.

– Это всего на несколько дней – пока не поправится.

– Это меня нисколько не затруднит.

– Нет, я серьезно. Очень не хочется злоупотреблять вашей добротой… Я обязательно найду сиделку. Беда только в том… – он спохватился и, вскинув руку, посмотрел на часы, – что мне не по карману пригласить профессиональную няню… или медсестру… во всяком случае, сейчас я не могу себе этого позволить. Не знаете ли вы поблизости кого-нибудь, кто бы за это взялся? Какую-нибудь женщину – не слишком старую и не слишком молодую – а то испугается.

Розамунда задумалась.

– Сейчас ничего не приходит в голову. Из молоденьких здесь только девочки Браунов – они еще учатся в школе. А в окрестных деревнях я никого не знаю… до них слишком далеко.

– В том-то и дело, что мы здесь изолированы…

– Поговорю с Эндрю Гордоном. Он со многими общается, может, подскажет кого-нибудь.

– Спасибо. Мне хотелось бы сразу договориться об условиях. Я могу предложить три фунта в неделю, за неполный рабочий день… сколько эта женщина согласится работать за такую плату. Не знаю, как долго я смогу выплачивать эту сумму, но в ближайшие несколько недель без няньки не обойтись. Конечно, вряд ли кто польстится на такие деньги. Но все-таки…

Розамунда знала: каждое слово этого монолога далось Брэдшоу с величайшим трудом, но на взгляд постороннего он выглядел абсолютно спокойным, даже высокомерным – как будто собирался сделать одолжение, предлагая столь выгодные условия.

Как ни странно, на этот раз Розамунду не покоробили его манеры. Ей вдруг захотелось пробить его защитную броню словами: "Ну так чего же мы ждем? Бежим скорее!" Вместо этого она сказала:

– Может, вы чуточку задержитесь – в это время мы обычно пьем чай?

– Спасибо, мне пора.

Он дошел до двери и обернулся.

– Я уже говорил вам, что вы очень добры. И сейчас хочу повторить.

Брэдшоу произнес это таким сухим, официальным тоном, что Розамунда подумала: лучше бы он рычал, как в первую встречу. Подобная ледяная вежливость была ему совершенно несвойственна. По-видимому, он из тех людей, которые если смеются, так от души, если ругаются – не думая о приличиях, а если любят, то… страстно. Она несколько раз моргнула.

– Это вы мне делаете одолжение. Мы в настоящее время сидим без работы… просто умираем от скуки.

Он пристально посмотрел на нее и уже своим голосом произнес:

– Если вам хочется, чтобы я этому поверил, будь по-вашему.

– Я приду сразу после ленча, примерно в полвторого. Годится?

– Конечно. – Брэдшоу взялся за ручку двери, но прежде чем открыть ее, окинул взглядом комнату. – У вас здесь немало по-настоящему хороших вещей. Поздравляю. Не сравнить с тем, что было у Талфордов.

– Хорошие-то они хорошие – благодаря им у меня развился вкус… я бы сказала, даже страсть к антиквариату, но… все это не наше.

Как ни странно, Розамунде было приятно признаться – словно это их чуточку сближало.

– Все, что здесь есть, принадлежит моей тете, а дом, подворье, мельница – собственность дяди. Они разрешили нам пользоваться, пока папа жив, – Розамунда кисло улыбнулась. – Не дай Бог, с ним что-нибудь случится – тетя в два счета с нами разделается.

С минуту Майкл Брэдшоу не находил слов. И вдруг его черты начали смягчаться. Нет, он еще не улыбался, но как будто стал менее скованным.

– Выходит, мы с вами, что называется, в одной лодке. Лицо Розамунды озарилось улыбкой.

– Значит, увидимся после ленча?

Они вместе вышли на крыльцо. Брэдшоу поклонился и с неожиданной для его крупного тела легкостью сбежал по ступенькам.

Дженнифер тоже вышла на крыльцо и, наблюдая, как он садится в лодку, спросила:

– Хочет, чтобы ты присмотрела за его дочерью?

– Ты подслушивала?

– Нет. Просто – зачем бы он еще пришел? Когда ему что-то нужно, он умеет пускать пыль в глаза. До чего же мне хотелось хлопнуть дверью у него перед носом! Сама не знаю, как удержалась.

Розамунда не удостоила ее ответом и молча проследовала через прихожую и холл к лестнице. Дженнифер не отставала:

– Что ты собираешься делать?

– Закончу с полами.

– Не притворяйся, ты прекрасно поняла, что я имею в виду.

– Если ты такая догадливая, догадайся и обо всем остальном. Ладно, коли тебе так уж нужно знать – я обещала помочь ему ухаживать за девочкой, по нескольку часов в день, пока она не выздоровеет. У нее корь.

– Не сходи с ума. Ты не болела корью – еще подцепишь.

– Значит, подцеплю.

– Это очень заразная болезнь. Занесешь инфекцию.

– Ну, так я не стану возвращаться домой, пока не минует опасность. Ты сама со всем справишься.

– Рози!

– Хватит, Дженнифер, замолчи – Розамунда остановилась посреди лестницы и сверху вниз посмотрела на сестру:

– У меня уже в печенках твои выверты. Знаешь, чего тебе не хватает? Проглоти свою гордыню и отправляйся повидаться с Эндрю. А меня оставь в покое. Если я решила помогать Брэдшоу, так и поступлю. Здесь в мои обязанности входит уборка да стряпня – это я и утром успею. А теперь, если тебе больше нечего сказать, давай закругляться.

У Дженнифер задрожали губы, и Розамунда тотчас пожалела, что была с ней сурова. Еще секунда – и она попросила бы прощения. Но Дженнифер опрометью бросилась в мастерскую.

Возобновив натирку полов, Розамунда уговаривала себя:

– Что ни делается, все к лучшему. Хоть будет предлог уходить из дома – мы все больше действуем друг другу на нервы.

* * *

Вот уже, наверное, в шестой раз Розамунда пыталась уйти из детской, но Сюзи немедленно оглашала дом душераздирающими воплями.

Розамунда снова уложила горячую голову ребенка на подушку, приговаривая:

– Я скоро приду – только приготовлю тебе попить. – Она сделала жест, будто подносит чашку к губам. – Пить… для Сюзи… – Но опять раздался леденящий душу крик, такой оглушительный, что Розамунда поморщилась и закрыла глаза.

От двери послышался голос Майкла Брэдшоу.

– Извините… Тяжело вам приходится! Даже в поле слышно.

Он быстрыми шагами подошел к кровати и, склонившись над больной, погрозил пальцем и сурово отчеканил.

– Слушай, Сюзи. Она-не-уходит-совсем. Просто-сойдет-на-минутку-вниз.

Он снова повернулся к Розамунде.

– Можете идти. Я с ней побуду.

Девушка захватила пустой кувшин, стоявший на заменяющем стол перевернутом ящике, и заторопилась вниз. На кухне Мэгги встретила ее сочувственным:

– Что, не отпускает? Владыка Небесный, и достается же вам! Уж я-то знаю – натерпелась. Она самого дьявола обратит в бегство, да еще и с бесенятами. Да смилостивится над нею Господь! Хотите лимонной водички? Давайте сюда кувшин. Если хозяину не дать передышки, его ненадолго хватит. Вымрет, как малочисленные народы. Где взять терпение?

Розамунда не реагировала, а лишь наблюдала за тем, как старуха погружает в кипящую воду кусочек лимона. Прежде чем отдать ей кувшин, Мэгги добавила:

– Раньше-то она не была и вполовину так плоха – там, за морем. Я два года ее нянчила. У меня было всего три клетушки, так что дитё постоянно на виду, а коли и выйдет во двор, так все равно знаешь, что рядом. А в этом проклятом доме второй этаж для нее – как другой мир. Помню, когда я сама впервые сюда попала, – тринадцать годков мне было, сопливая девчонка, больше ничего, – так и то рот разинула: сколько же здесь всего: и домина, и земли, и все прочее.

Она передала Розамунде питье в кувшине, и та со словами: "Спасибо, Мэгги," – выскочила из кухни.