Текст книги "Ночной огонь"
Автор книги: Кэтрин Коултер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
Глава 18
– Берк?
Такой тихий, милый и нерешительный голос… Пытаясь отдышаться, Берк ухитрился промычать что-то неразборчивое.
– Что со мной случилось?
Берк приподнялся на локтях, чтобы не раздавить жену своей тяжестью, и взглянул на нее. Медно-золотистые волосы разметались по плечам, чуть затуманенные глаза широко открыты, а припухший рот казался таким прелестным, что он не выдержал и, наклонившись, поцеловал ее, стараясь сохранить равновесие и полностью игнорировать тот вполне реальный факт, что он по-прежнему находился глубоко в ней и снова хотел ее.
Но тут Берк заметил, что Ариель слегка нахмурилась.
– Что случилось? Ты попросту соблазнила меня. Ариель улыбнулась и слегка шевельнула бедрами, чтобы теснее прижаться к нему.
– Не надо! – Он затаил дыхание и вновь стиснул зубы. – Не двигайся так, Ариель! Иначе я за себя не ручаюсь.
Она чуть сильнее прижала его к себе:
– И это означает, что все начнется сначала?
– Совершенно верно.
– Пожалуйста, объясни, что произошло со мной. Странные ощущения… похоже на боль, только это вовсе не боль, и я хотела еще и еще, и чувствовала, как внутри сейчас что-то взорвется, и это уже была не я, но ты оставался тут и рядом и стал частью меня, и все было…было чудесно и великолепно.
Несколько минут он был не в силах вымолвить ни слова. Наконец, откинув с ее лба непокорный локон, Берк выговорил:
– Именно таким должно быть взаимное обладание. Но тут же, подумав о длинной веренице женщин, в чьих постелях лежал и телами которых наслаждался без настоящих искренних чувств, покачал головой:
– Нет, все это редко бывает столь сильно и остро и оглушительно-прекрасно, но между нами так будет всегда, Ариель, потому что мы любим. Это любовь, не боль, не унижение и не господство мужа над женой, а только любовь и блаженство, безмерное, безбрежное блаженство, снова и снова, словно волшебное кольцо, без конца и начала. Ну а теперь я не хочу окончательно вдавить тебя в землю.
Берк осторожно поднялся, почувствовав, как Ариель слегка сжалась. Но она тут же подняла руку и положила ему на грудь.
– Даже потный ты великолепен. И, глубоко вдохнув, добавила:
– И запахи. Запах мужчины, запах Берка…
– И аромат Ариель, сладостей и лаванды, потный и земной, и все перекрывает мой запах.
– Да, – согласилась Ариель. Ей уже снова не хватало его, ощущения заполненности внутри, тяжести тела. Но тут она почувствовала что-то мокрое и липкое между бедер и невольно стиснула ноги.
– Лежи смирно, милая.
Дотянувшись до кармана куртки, он вынул платок и вытер ее, призвав на помощь всю оставшуюся силу воли, чтобы сдержаться и окончательно не потерять голову. Нужно подождать, он должен дать ей время отдохнуть. Она отдавалась так самозабвенно, и Берк не ожидал этого, по крайней мере пока не начал ее целовать, а потом попросту перестал думать и соображать, и это оказалось к лучшему, иначе боязнь обидеть Ариель, причинить ей ненужную боль превратила бы Берка в нерешительное, связанное страхом создание.
Но оба они были естественными и раскованными. Берк вспомнил о фантазиях, все три долгих года не дававших покоя, фантазиях, в которых образы девушки переплетались с грезами о жгучем наслаждении, которое она когда-нибудь подарит, и вот теперь все произошло на самом деле, и она принадлежит ему. Но он и понятия не имел о палящей, почти безумной потребности, таившейся глубоко в душе, в самой сердцевине, о бездонной пустоте, которую смогла заполнить лишь Ариель, ее реальная суть, а не девушка из мечты и грез, помогавших Берку выжить все это время.
– Теперь ты останешься со мной? – тихо и нежно, так нежно, что сердце Ариель наполнилось теплом, спросил Берк.
Ариель отвела взгляд, посмотрела поверх его головы на сверкающие иголочки солнечных лучей и сказала правду, которую ни один из них не был в силах отрицать:
– Мне больше некуда идти. Неста и Алек вернулись из Бостона.
– Верно, но они вскоре отправятся в Нортамберленд, в Каррик Грейндж.
– Нет, я не поеду с ними. Не хочется становиться бедной родственницей, а поскольку у меня нет денег, никем другим меня не будут считать.
Берк выжидал. Наконец Ариель подняла глаза, окинув его вопросительным взглядом. Что она хотела узнать? О себе или о нем?
– Думаю, – сказала она серьезно, – думаю, что хочу остаться с тобой.
Берк протянул руку, осторожно коснувшись ее груди, мягкой, шелковистой, и, медленно наклонив голову, прильнул губами к ее соску, лаская, посасывая его, пока не почувствовал ответный трепет. Улыбнувшись, он осторожно подул на ее разгоряченную кожу, пристально глядя на тугой камешек соска, сжавшийся от наслаждения, которое дает ей он, Берк.
– Знаешь, Ариель, если бы я взял тебя тогда, пятнадцатилетней, женился бы против воли твоего отца – причем ты, конечно, долго терзалась бы угрызениями совести, – а потом забрал бы с собой на континент, мы отличались бы друг от друга как небо и земля. Ты была бы открытой, любящей и нежной, очень-очень молодой, а я, возможно, вел бы себя, как любящий, снисходительный отец, считающий себя ответственным за твое воспитание, но обращался бы с тобой скорее как с ребенком, нежели с женой и женщиной. Вряд ли ты смогла бы долго это выносить и наверняка вскоре покинула бы меня, взяла бы мою лошадь и ускакала, оставив хозяйство и палатку на попечение Джошуа.
Ариель рассмеялась, звонко, весело, вновь оценив способность мужа говорить с улыбкой о самых серьезных вещах.
– Нет, – возразила она, сияя глазами, – я ни за что не бросила бы тебя. Дебора – это наша маленькая дочка, – ты и я жили бы в офицерской палатке, и я готовила бы и чинила твою одежду и отгоняла бы метлой других офицеров, которые, конечно, влюбились бы в меня, все до одного.
– Вполне возможно. А я сделался бы отвратительным ревнивцем и собственником, и ты огрела бы меня чем-нибудь тяжелым по голове, швырнула бы в лицо тарелку с едой и, без сомнения, не стала бы штопать мои рубашки и пришивать пуговицы.
– Как жаль, что ты чаще всего оказываешься прав! Действительно, она долго терзалась бы собственной, виной из-за того, что покинула отца.
Расслышав нотки горечи в ее голосе, Берк удивленно спросил:
– Она?
– Иногда я думаю о той глупой, наивной, доверчивой дурочке.
– Нет! Черт возьми, Ариель, она – это ты, часть тебя, и когда ты смеешься, это ее смех, твой смех. Та очень невинная молоденькая девушка все еще жива, но ты теперь, став женщиной, смогла закалить ее, заставить стать взрослой, и именно тем необыкновенным созданием, которое я люблю всем своим существом.
Нагнув голову, он снова поцеловал Ариель. Берк хотел целовать ее, пока не прогонит воспоминания о пережитой боли, горечь и обиду, пока не исцелит нанесенные жизнью раны.
– Ты моя жена, – сказал он. – Ты моя.
– Да, – шепнула она, сжимая ладонями его щеки. Он снова поцеловал Ариель, ощущая тепло солнечных лучей, греющих спину, и жар ее тела, прижатого к его груди.
Берк пристально наблюдал за Ариель с того момента, как она вошла в гостиную. Ему никак не удавалось согнать с лица ехидную улыбку. По-видимому, удача сегодня была не на стороне Ариель, поскольку в этот час в комнате, кроме него, сидели лишь Неста и Алек. Берк понимал, что жене не по себе. Но она умудрилась улыбнуться Несте и достаточно весело приветствовать зятя, хотя явно старалась не встречаться с ним глазами.
Но Алек, со своей стороны, отнюдь не страдал от смущения и даже заявил самым наивежливейшим тоном, когда-либо слышанным Берком:
– Прекрасная погода, не так ли, Ариель?
– Да, – пробормотала та, упорно уставившись на сапоги Берка.
– И прелестное, незабываемое утро, не так ли, сестричка?
Ариель мгновенно вскинула голову и открыла рот только затем, чтобы тут же сжать губы при виде издевательской ухмылки на невероятно красивом лице Алека.
– О чем речь? – осведомился Перси, входя в гостиную под руку с Ленни. – Гроза в этом раю влюбленных?
– Алек – просто невоспитанный грубиян, – пожаловалась Неста. – Ничего необычного.
– Довольно типичное недомогание среди джентльменов, – добавила Ариель.
– Поскольку Перси еще не мой муж. – хихикнула Ленни, – я не имею права поставить его на место, как полагалось бы.
– А я-то собирался упасть к вашим изящным ножкам, – застонал Перси, – и предложить свои руку, дом и экипаж. Теперь я что-то не так уверен, хочется ли мне этого. Что ты думаешь, Берк? Женился бы ты на Ариель еще раз?
– Несправедливо, – вмешался Алек, прежде чем Берк успел ответить. – Он надел на себя эти кандалы совсем недавно и все еще пребывает в тумане брачного и сексуа… впрочем, неважно. Тебе следовало бы спросить старого женатого узника вроде меня. Милосердные небеса! Почти пять лет! Я уже на краю могилы! Сегодня утром я нашел у себя седой волос, а ведь мне и двадцати семи нет!
– Как я уже объясняла, – заявила Неста, ни к кому в особенности не обращаясь, – невоспитанный грубиян.
– Но ты все еще существуешь в… – выпалила Ариель, – то есть женат довольно давно, а туман все не рассеялся, по крайней мере у тебя и Несты, и…
Ариель поспешно прикрыла рот рукой и очутилась в объятиях смеющегося мужа.
– Время целомудрия грядет, – провозгласил Алек, скорбно качая головой.
– Что тут творится? – спросил Найт с порога. – Он выглядел, как всегда, великолепно, и, как подумал Берк, присмотревшись к другу, невероятно довольным собой.
– Ничего особенного, обычная супружеская перепалка, – заверил Берк. – А вот что с тобой, Найт? Ты выглядишь, словно кот, добравшийся до горшков со сливками.
– Рад сообщить, старина, что приглашаю джентльменов на бокс в пятницу утром в маленький городишко Чиддинстоун. Я заказал комнаты на постоялом дворе «Гусиная шея». Случайно встретил сегодня Рафаэля Карстейрса и Лайона Эштона, и мы решили немного повеселиться.
Найт одарил присутствующих сияющей улыбкой. Берк уже хотел покачать головой, но остановился, когда Ариель спросила:
– Бокс – это драка? Между двумя мужчинами? На кулаках?
– Да, мадам, – ответил Перси. – Ну, Найт, ты просто молодец!
– Фи! – сморщила нос Ленни.
– Тебе это нравится, Берк?
– Да, в общем, да. Но я не хочу расставаться с тобой.
– Не могу же я привязать тебя к своей юбке, – улыбнулась Ариель. – И к тому же я не инвалид, Берк.
– Нет, но мы совсем недавно поженились и… Услыхав за спиной смех Алека, Ариель кончиками пальцев быстро прикрыла рот мужу.
– Уверена, вы переживете это, милорд, точно так же, как и я, а кроме того, дамы составят мне компанию. Не беспокойся, мы прекрасно проведем время.
Берк нежно сжал ее руки:
– Ты уверена?
– Еще один симптом, – провозгласил Алек. – Туман настолько густ, что он не может видеть ничего за стенами спаль…
– Довольно! – строго велела Неста.
– А кто дерется? – поинтересовался Берк.
– Чемпион Крибб и Молине. Я слышал, Молине тяжелее, а его руки на два добрых дюйма длиннее, чем у Крибба, но один из них не весит больше четырнадцати стоунов[6]6
Стоун – мера веса, 6, 34 кг .
[Закрыть]. Я, конечно, за Крибба, но и Молине не следует легко сбрасывать со счетов.
– Почему же вы за Крибба, если у Молине руки длиннее, и он может ударить Крибба, а тот его не достанет? – недоумевала Ариель.
– Серьезный вопрос, и наука сложная, – кивнул Найт.
– Дело опыта, и хитрости и, пожалуй, коварства.
– Лучше не скажешь, – подтвердил Берк. Ленни, шутливо подмигнув Ариель и Несте, нарочито тяжело вздохнула:
– Представляете, что случилось бы займись женщины боксом?
– Не знаю, – задумчиво протянула Ариель, – но, думаю, природа в большей степени одарила нас теми свойствами, о которых говорил Найт.
Появившийся на пороге Монтегю вежливо откашлялся:
– Ужин подан, миледи.
– Важная часть науки – есть хорошо и регулярно, – объявил Перси, предлагая руку Ленни.
– А самое главное – нежный поцелуй перед завтраком, обедом и ужином, – добавил Берк, целуя жену.
– Незаменимо для хорошего пищеварения.
– И последний, заключительный принцип, – терпеливо-веселым тоном воскликнул Найт, – способность сохранять здравый рассудок в окружении влюбленных безумцев.
– Твой час настанет, старина, – пообещал Алек.
– Никогда! – яростно отрекся Найт. – Только не я.
Ни малейшего шанса. Даже через миллион лет. И потом, я умираю от голода.
– Наконец-то в постели, где нам и полагается быть. Представляешь, я еще ни разу не любил тебя в постели!
Ариель подумала о благоухании листьев, травы и мха, о робких солнечных лучах, пробивавшихся сквозь густые кроны, плясавших на обнаженной коже, о тяжести его тела и поняла, что будет помнить это день до тех пор, пока не умрут чувства, зажженные в ней Берком в этот самый первый раз.
– В кленовой роще, – пролепетала она, не зная, как выразить то, что испытала, – было так хорошо…
– О да, – согласился Берк тихо и медленно стянул с нее простыню, обнажив груди.
– Берк, я не ожидала, что так будет.
Берк разглядывал ее груди, но тут поднял глаза:
– Ты имеешь в виду наслаждение со мной, с мужчиной?
– И это, и то, как прекрасно просто быть собой и больше никогда не бояться.
И сердце Берка сноха мучительно сжалось властным, почти убийственным ощущением, сводившим его с ума от любви и желания. Он медленно провел ладонью по розовым холмикам, вверх и вниз, и сказал, решившись быть с ней абсолютно честным;
– Но все же это еще очень хрупкое чувство, не так ли?
– Не знаю.
Дыхание ее стало слегка прерывистым, и Берк улыбнулся, зная, что она испытывает в этот момент.
– Ты такая мягкая, – шепнул он и, наклонив голову, вобрал ртом ее грудь.
Тонкие пальцы запутались в его волосах, привлекая его ближе.
– Мило. Очень мило, – заметил он, легко касаясь затвердевшего соска.
– Ты лучше, – убежденно заявила она, дернув его за ухо. Берк поцеловал пухлые губы, как она хотела, крепко и страстно, отдавая и отдавая, предлагая всего себя, заставляя принять и понять его.
Ариель ощутила, как его палец скользнул в нее как раз в тот момент, когда его язык проник сквозь преграду зубов, и закричала от наплыва чувств, вызванных ласками, и образов, теснящихся в ее мозгу. Ее руки лихорадочно блуждали по его телу, прижимая, притягивая, гладя, стискивая изо всех сил.
Берк горячо дышал ей в рот, и она отвечала короткими стонущими вздохами.
Он почувствовал, как она открылась ему, слегка раздвинув ноги, и этот молчаливый знак безграничного доверия заставил его задрожать. Теперь Берк был не в силах остановиться, даже если бы захотел. Он лежал между ее бедер, глядя в раскрасневшееся лицо, нежно, настойчиво теребя тугой бутон плоти, и наконец вошел в нее, одним глубоким, сильным рывком, и Ариель невольно вскрикнула.
Берк обезумел от желания, потерял рассудок и, ощутив, как взрывается в ней, выкрикнул ее имя и провалился в бездонную пропасть, падая неизвестно куда, не сознавая, что делает, пока не понял, что Ариель летит вместе с ним, обнимает, прижимается и шепотом просит о чем-то, и наконец небытие окутало его, и лучше этого он в жизни ничего не испытал.
Когда Ариель, спустя долгое время, открыла глаза, Берк по-прежнему был глубоко в ней, тяжело дыша, положив голову на подушку рядом с ее головой. Ариель улыбнулась, нежно провела кончиками пальцев по влажной щеке. И тут же замерла.
«Нет, – подумала она, – о Боже, нет!» Берк почувствовал, как напряглась жена, и мгновенно откатился от нее:
– Что случилось? Я слишком тяжел для… Но Ариель качала головой, пытаясь подняться:
– Доркас!
Доркас? Берк попытался сообразить, в чем дело. Что здесь творится, черт побери?!
– Она стояла вон там в полумраке, у двери. Она наблюдала за нами, Берк! Наблюдала! Берк вскочил с кровати.
– Оставайся здесь. Пожалуйста, – попросил он, накидывая халат и потуже завязывая пояс. Потом, как был босой, шагнул к смежной двери, открыл ее и вошел в соседнюю спальню.
Ариель непонимающе нахмурилась. Возможно ли, что Доркас слышала их и подумала, что Берк издевается над ней? Да-да, именно так и есть, единственная причина, по которой старая женщина решила бы войти в комнату среди ночи. О Господи, как долго она следила за ними?!
Она услыхала шаги Берка, потом он окликнул кого-то, но Ариель не смогла разобрать слов. Наконец он вошел и сел на край кровати.
– Я так и не смог найти ее, – вздохнул он.
– Понятно, почему она сюда явилась, – воскликнула Ариель. – Должно быть, посчитала, что ты бьешь меня. Это единственно возможное объяснение.
Берк выглядел сердитым и встревоженным. Ариель услыхала, как он выругался, очень тихо, и некоторые слова были настолько непристойными, что она рассмеялась.
Берк пристыженно ухмыльнулся:
– Прости, но это уж слишком! Ну а теперь. дорогая жена, позволь мне обтереть тебя. Лежи смирно, сейчас принесу мокрую салфетку.
Пока он водил по ее разгоряченной коже влажным теплым полотенцем, Ариель почувствовала себя немного спокойнее.
– Тебе не больно? – спросил Берк.
– Только немного саднит, вот и все.
– Я слишком забылся. Ну вот, теперь лучше? Он слишком сильно прижимал к ней полотенце, и Ариель неожиданно смутилась. Как глупо: в конце концов, Берк ее муж и знаком с ее телом так же хорошо, как она сама, но все же…
– Д-да, – с трудом выговорила она. Берк вытер ее насухо, и прежде чем она успела пошевелиться, нагнулся, раздвинул нежные створки, отыскал набухший бугорок и поцеловал.
– Берк!
– Тише…
Он продолжал ласкать ее, язык гладил и проникал все глубже, и Ариель стало так стыдно, что она судорожно дернулась, пытаясь отстраниться. Берк поглядел в ее разгоряченное лицо и улыбнулся.
– Ты прекрасна, – просто сказал он, и Ариель поняла, что он говорит этот совершенно искренне.
– Мое лицо?
– Это тоже.
– О…
– Снова вернулись к междометиям, дорогая? Это я виноват?
– Не знаю… не уверена, что ты должен делать это… О, милый!
Берк рассмеялся, снова поцеловал ее, нежно погладил густые рыжие локоны и лег рядом.
– Ну а теперь давай поговорим. Думаю, удастся собрать силы на пятиминутную беседу.
Ариель уткнулась лицом в плечо мужа. Она действительно не представляла, что мужчина способен на такое. Все это так странно, тревожно и настолько смущает… Но тут перед глазами встала постыдная сцена: она обнаженная, на коленях, ласкает ртом мужскую плоть… Ариель подавила рыдание.
– Что с тобой? – немедленно встревожился Берк. Он ожидал, что она может смутиться, но такое?!
– Ну же, милая, скажи, в чем дело?
– Я как раз вспоминала, как должна была стоять на коленях и…
Она не успела договорить: Берк прижал ее к себе.
– Знаю. Знаю. Все хорошо. Тише. Тише… Он глубоко вздохнул и поцеловал ее в макушку.
– Ты сама хочешь поговорить с Доркас завтра или лучше я?
Он почувствовал, как Ариель мгновенно встрепенулась.
– Я сама поговорю с ней. Берк.
– Может, она появилась, потому что услыхала, как ты стонешь от наслаждения, и не могла этому поверить.
– Да, – мрачно подтвердила Ариель. – вероятно.
Берк погасил свечи.
– Давай спать поскорее, а то меня снова одолевают вожделение и ненасытная похоть.
Он услыхал ее тихий смех в темноте и улыбнулся. Стоял тот ранний предрассветный час. неясный серый свет только начал пробиваться в спальню. Берк повернулся во сне, чуть отодвинувшись от Ариель, и. почувствовав холодное дуновение ветерка, проснулся. Подняв веки, он уставился в лицо Доркас.
Глава 19
Именно ее глаза, невидящие, словно затянутые дымкой – суженные зрачки светятся, словно у кошки в полутемной комнате, – заставили Берка мгновенно очнуться. Он успел заметить поднятую руку, блеск клинка, направленного прямо в сердце Ариель. Берк закричал, ударил Доркас по руке, пытаясь выбить нож и одновременно прикрывая Ариель собой, тут же почувствовал, как входит в тело острие, и вздрогнул от смертельного холода, но почти сразу же пришло благословенное онемение. Он уже испытал нечто подобное раньше и знал, что это означает.
Ариель пробудилась от тяжести обмякшего тела Берка и его вопля и медленно подняла голову:
– Доркас! Нет!
Она увидела кинжал, с кончика которого падали кровавые капли, заметила, как старуха снова подняла руку, готовясь ударить. Берк отчаянно пытался закрыть ее, и Ариель, ощутив, как пальцы коснулись чего-то липкого, поняла, что муж ранен. С силой, которую она в себе не подозревала, Ариель отпрянула от него и подняла перед собой подушку; нож вонзился в нее по самую рукоятку, на какой-то дюйм не дойдя до горла Ариель. Она не боялась за себя, но была смертельно испугана, что Берк может умереть. Вопль бешенства вырвался из горла Ариель, когда Доркас вытащила нож из подушки. Она ринулась на старуху, с силой ударила ее о ночной столик. Кинжал вылетел из пальцев Доркас и, звеня, покатился по деревянному полу. Безумная что-то орала, выплевывая грязные злобные ругательства, тяжело дыша, пытаясь наброситься на Ариель с кулаками.
Ариель слышала, как Берк кричит что-то за спиной, но, не обращая на него внимания, подняла ногу, и ее колено с размаху врезалось в живот старухи. Доркас пронзительно взвыла и согнулась, обняв себя руками. Ариель влепила кулак ей в челюсть, и Доркас мешком свалилась на пол.
Ариель постояла над ней несколько мгновений, пытаясь отдышаться; нечеловеческая энергия и страх все еще держали ее в своих тисках.
– Ариель!
Развернувшись, она увидела стоявшего у постели Берка. Одной рукой он вцепился в столбик кровати, другой – держался за раненое плечо. Сквозь растопыренные пальцы сочилась кровь, капала по груди. Ариель уставилась на мужа, не в силах осознать происходящее. Немного придя в себя, она быстро схватила халат, сунула руки в рукава и метнулась в коридор, вопя что есть сил:
– Алек! Найт! Перси!
Она повторяла их имена снова и снова, пока в коридор не выскочил Алек, натягивая на ходу халат.
– Какого дьявола! Ариель!
– Скорее! Это Берк!
Ариель вбежала обратно в спальню. Берк обессиленно прислонился к кроватному столбику. Грудь и руки окрасились в ярко-алый цвет. На полу лужа крови. Даже ноги в багровых пятнах. Все это Ариель видела словно сквозь дымку.
– О Господи! что здесь творится?
Ариель почувствовала, как некое странное спокойствие снизошло на нее. Сама она не понимала, что это шок, но Алек опытным глазом распознал симптомы и, взяв ее за руки, начал растирать ладони. Ариель медленно, раздельно выговаривая слова, словно ребенок, отвечающий урок взрослому, произнесла:
– Доркас пыталась убить меня. Берк спас мою жизнь. Он ранен. А, Найт, вот и вы наконец. Пожалуйста, немедленно пошлите кого-нибудь из слуг за доктором Броуди. Спасибо.
Ариель повернулась, переступив через Доркас, все еще лежавшую без сознания, и подошла к мужу.
– Садись, – велела она и, намочив в тазике полотенце, сложила его и прижала к ране.
– Позволь мне сделать это, Ариель, – очень мягко попросил Алек. – Я сильнее, и кроме того. нужно остановить кровотечение.
Он не добавил, что Ариель держит полотенце не в том месте. Но она взглянула на него, и Алек почувствовал, что внутри у него все перевернулось при виде этого растерянного, почти детского личика.
– Все будет хорошо, сестричка. Не так-то легко его одолеть, он парень крепкий. Почему бы тебе тоже не сесть? Ты нужна Берку крепкой и здоровой.
Она послушно и безмолвно подчинилась. Берк притянул ее к себе здоровой рукой, надеясь, что его близость немного ослабит потрясение.
В комнату ворвались Неста, Ленни и Перси и встали как вкопанные, молча глядя на лежавшую на полу Доркас и на собравшихся у постели людей. Никто ничего не сказал по поводу наготы графа.
– Что случилось, Ариель? – встревоженно спросила Неста. Ариель старательно повторила все, уже сказанное Алеку. Перси нерешительно поднял окровавленный кинжал:
– Небо, она что, лишилась рассудка?
– Похоже, именно так, – сказал Берк, отчаянно пытаясь сосредоточиться на чем-то еще, кроме себя и своей боли, неожиданно ожившей и теперь грызущей плечо. Онемение прошло, и теперь ледяной холод сменился пульсирующим, палящим жаром. Берк знал, что последует за этим, и заранее готовился к худшему. Какая жестокая ирония – выжить в кровавой войне и едва не получить смертельную рану в собственном доме! Да, ситуация совсем не забавная!
Вернувшийся Найт сообщил, что послал Джорди за доктором, а в коридоре собрались Джошуа и все остальные слуги, ожидающие известий о раненом хозяине.
Берк пытался собраться с мыслями, прийти в себя, не потерять рассудка. Нужно держаться, необходимо сказать им, что следует сделать. Но проклятая боль терзала его словно голодный волк. И тут, к собственному безмерному удивлению, он услышал властный голос Ариель:
– Пожалуйста, Найт, позовите Джошуа и унесите Доркас. Ее можно запереть в комнате, где днем работают швеи, в конце восточного коридора. Передайте Монтегю, чтобы он велел миссис Пепперолл присматривать за ней. Что же касается других слуг, пусть оденутся и приступают к своим обязанностям. Сомневаюсь, что кто-то из них захочет вернуться в постель. Да, и пусть в камине немедленно разведут огонь.
«Господи, – подумал Берк, пытаясь не дать боли затуманить мозг, – она отдает приказания, словно настоящая хозяйка!» Как чудесно!
И в этот момент услышал голос Алека:
– А теперь, Берк, я хочу, чтобы ты лег на спину. Ариель тебя уложит. Я буду по-прежнему прижимать полотенце к ране. Перси, подойдите и помогите мне.
Берк, не в силах сдержаться, застонал.
– Ариель, – прошептал он, потянувшись к ее руке.
– Я здесь, – кивнула она, стискивая его пальцы. – С тобой все будет хорошо. Берк, обещаю. Ленни, пожалуйста, прикажите повару сварить кофе, сделать чай для гостей и подать все, что вы сочтете нужным. Спасибо. А ты, Берк. постарайся дышать неглубоко. Вот так. Превосходно.
Алек, подняв полотенце, заметил, что кровотечение почти остановилось.
– Пожалуйста, продолжай, Алек, – велела Ариель, осмотрев рану. – Кровь течет совсем медленно.
Алек улыбнулся. Такая молодая, еще недавно была девочкой, но какое замечательное самообладание! Ей оно пригодится. И Берку тоже. Кроме того, Алек начинал верить, что всему Рейвнсуорт Эбби понадобится присутствие духа.
Ариель осторожно прикрыла Берка до пояса простыней, аккуратно разгладив ее, не зная, что еще сделать, как помочь. Он спас ее жизнь. Любил достаточно сильно, чтобы умереть за нее. И Ариель неожиданно почувствовала, как в душе рухнула какая-то мрачная стена, выстроенная из мучительных воспоминаний, страшных воспоминаний, горьких воспоминаний. На какое-то кратчайшее мгновение в мозгу промелькнула странная картина – зажженная свеча на ветру. Пламя колеблется, но не гаснет. Легкое дуновение превращается в ураган, но огонек горит ровно и не затухает. И ветер внезапно уносится, умирает, а пламя сияет все ярче и ярче. В этот момент Ариель почувствовала в себе несгибаемую силу. Приветливое тепло охватило ее, и она, слегка улыбаясь, сказала Несте:
– Пожалуйста, зажги свечи, иначе доктор Броуди ничего не увидит в полумраке. И вели принести горячей воды, Неста, полотенца и бинты.
Неста поспешно отправилась выполнять просьбу.
– Я горжусь тобой, – объявил Берк, пытаясь не раздавить ее пальцы, когда волна боли вновь накрыла его и заставила замолчать. Ариель не поняла, о чем он говорит, но это не имело значения. Она просто обвела пальцем контуры его лица.
– Тебе нужно побриться, – заметила она, и Берк улыбнулся, хотя и почти незаметно.
– Ну вот, – облегченно вздохнул Алек. – кровотечение прекратилось. Теперь, старина, постарайся не двигаться. Броуди, так ведь его зовут?
Дождавшись кивка Ариель, он продолжал:
– Когда этот парень придет, желаю, чтобы наше рукоделие произвело на него неизгладимое впечатление. А ты, Берк, должен всячески мне в этом содействовать, так что не шевелись.
– Произведет, – заверил Берк, но тут же стиснул зубы, чтобы заглушить стон. Послышался голос Ариель, такой мягкий и успокаивающий, что-то шепчущий, и Берк обнаружил, что если сосредоточиться на этом голосе, сразу становится легче. Он вспомнил тот апрельский вечер после тулузской битвы, когда он лежал на поле брани, придавленный трупом коня. Тогда Берк старался думать о ней, воскресить в памяти каждую проведенную вместе минуту, чтобы не видеть окружающего ужаса.
– Спасибо, Ариель, – пробормотал он и увидел ее ласковую улыбку. Ариель наклонилась и нежно поцеловала его.
– Ты скоро поправишься, даю слово. Ты мой муж, и я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Муж Ариель. Ему понравилось, как звучат эти два слова, действительно понравилось.
К тому времени как приехал доктор Броуди, все приказания Ариель были выполнены. Найт успел рассказать ему о том, что произошло, пока провожал наверх. Берк спокойно лежал в постели, его жена сидела рядом. Раненый даже смог выдавить некое подобие улыбки:
– Я нуждаюсь в штопке, Марк.
– Давайте посмотрим.
Доктор поднял полотенце, осторожно ощупал рану.
– Прекрасно помню тот сабельный удар в бок. Тогда вы поправились удивительно быстро. И на этот раз, слава Богу, нож, кажется, не проник глубоко. Вам повезло. Жизненно важные органы не задеты. Единственное, что нужно сделать, – хорошенько промыть рану и наложить несколько швов. Хорошо время от времени прикладывать порошок базилика. Вы поняли, Ариель?
Увидев, что она кивнула, доктор обратился к Берку:
– Я осмотрю старуху, когда перевяжу вас, но, сознаюсь, я не очень-то разбираюсь в такого рода болезнях. Правда могу давать ей опиум, чтобы она не буйствовала и все время спала. Считаете, она потеряла рассудок?
– Все это очень сложно, доктор, – ответила Ариель.
– Я много думала и поняла, что она все это время сходила с ума, очень медленно. Не буду объяснять, что явилось последней каплей, заставившей ее наброситься на меня с ножом.
Она немного помедлила, и Берк снова был потрясен, заметив, какая боль светится в этих огромных глазах.
– Берк и я все обсудим, – добавила она, – как только он почувствует себя лучше.
Доктор кивнул и молча обработал рану, наложил швы и перед тем, как перевязать, посыпал порошком базилика. Закончив, он сказал:
– Дам-ка я вам настойки опия. Отдых и сон – вот самое лучшее лекарство. Не вставайте, иначе кровотечение начнется снова. Можете вы удержать его в постели, Ариель?
– Конечно. Он же не глуп и знает, что со мной лучше не спорить.
Алек ехидно хмыкнул, а Берк жалобно застонал.
– Готов заключить пари и ставлю на Ариель, – объявил Найт.
День клонился к вечеру. Небо затянули тучи, накрапывал мелкий дождь. В спальне было так же полутемно и мрачно, как на улице. Найт сидел в мягком кресле с высокой спинкой у постели больного. Прошло два дня после покушения и Берк быстро поправлялся.
– Ну вот, наконец-то ты проснулся. Поскорей приводи мозги в порядок и расскажи, как себя чувствуешь. Впрочем, если не расположен к беседе, закрывай глаза и можешь снова задремать.
Голова немного кружилась, мозг был словно окутан туманом. «Проклятый опиум», – подумал он, пытаясь немного повернуться. Резкое движение вызвало кинжальный удар боли в плечо, и Берк, мгновенно затаив дыхание, неподвижно застыл.
