Текст книги "Невеста-наследница"
Автор книги: Кэтрин Коултер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Синджен кивнула и тихонько спросила:
– Вы правда считаете, что у меня красивое тело?
Он выругался, помог ей сесть на ее лошадь и сам тоже вскочил в седло.
– Нет, – буркнул он в полном изнеможении. – Нет, не считаю, только замолчите.
Синджен не торопилась назад домой, Колин же, напротив, желал доехать до дома Шербруков как можно быстрее. Когда они наконец добрались туда, она, не заботясь о том, едет ли он следом, направила Фанни к конюшням, которые располагались за домом. Он был вынужден последовать за ней.
– Генри, пожалуйста, присмотри за лошадьми. Это его милость лорд Эшбернхем.
В качестве приветствия Генри дернул себя за огненно-рыжую прядь, свисающую ему на лоб. В глазах его отразился явный интерес, чему Колин немало подивился. Надо полагать, вокруг этой сумасбродной девицы теснятся толпы воздыхателей хотя бы ради того, чтобы услышать, что она вздумает сказать в следующий раз. Господи Иисусе, наверное, ее брату приходится предупреждать всякого, кто входит через парадную дверь, что она страдает чрезмерной прямотой.
Синджен вприпрыжку взбежала по парадной лестнице, отворила дверь и, посторонившись, махнула ему рукой, приглашая зайти. Вестибюль лондонского дома был не так огромен, как отделанный черным и белым мрамором вестибюль Нортклифф-Холла, однако и он производил внушительное впечатление. Пол и стены здесь были выложены белым мрамором с голубыми прожилками, и большая часть стен была увешана портретами Шербруков ушедших времен.
Синджен закрыла дверь и огляделась по сторонам, проверяя, нет ли поблизости дворецкого Дриннена или кого-нибудь из его приспешников. Вестибюль был пуст. Она обернулась к Колину с видом заговорщицы и одарила его сияющей улыбкой. Он нахмурился. Она сделала два шага и остановилась.
– Я рада, что вы зашли. Теперь вы убедились, что я именно та, за кого себя выдавала. Это хорошо, хотя мысль стать вашей любовницей меня заинтересовала. В этой идее что-то есть. Вы поговорите с моим братом?
– Мне не следовало заходить. Я думал об этом всю дорогу из парка и хочу сказать, что дальше так продолжаться не может. Я не привык, чтобы какая-то девушка охотилась за мной, загоняя, словно лисицу, это ненормально, это не…
Синджен только улыбнулась, глядя на него снизу вверх, обвила руками его шею и притянула его лицо к своим губам.
– Я открою рот, но не так широко, как в прошлый раз. Так лучше?
Получилось как нельзя лучше. Мгновение Колин смотрел на эти мягкие раскрытые губы, затем крепко прижал ее к себе. Он забыл, что находится в вестибюле лондонского дома Шербруков. Он забыл, что вокруг, должно быть, полно слуг, прячущихся в закоулках. Он забыл, что на него взирают с портретов многочисленные предки Шербруков.
Он целовал ее. Сначала его язык легко прошелся по ее губам, потом медленно вошел в ее рот. Это было чудесно, и, почувствовав, как она тотчас прильнула к нему, он понял, что для нее это тоже чудо. Его поцелуй стал еще глубже, она ответила ему тем же, и он забыл обо всем. Он уже месяц как не ложился с женщиной, но то, что он чувствовал сейчас с ней, нельзя было объяснить только этим. Его руки скользнули вниз по ее спине, изучая ее тело, и, приподняв за ягодицы, он с силой прижал ее к своему животу.
Она тихо застонала, не прерывая поцелуя.
– О, черт! Что здесь происходит?
Эти слова пробились сквозь густой туман в мозг Колина, одновременно кто-то оттащил его от нее, рывком развернул и с бешеной яростью саданул в челюсть. Он грохнулся на мраморный пол, схватился за челюсть, потряс головой и увидел человека, который ударил его и, судя по его разъяренному виду, был готов убить на месте.
– Дуглас, не смей! Это Колин Кинросс, мы с ним поженимся!
– Черта с два! Нет, вы видели… подумать только, он даже не соизволил поговорить со мной, как положено порядочному человеку, и нате вам – уже тискает тебя в вестибюле! И его треклятые лапы только что щупали твой зад! Господи, Синджен, как ты могла позволить вытворять с тобой такое? Иди наверх, сударыня, слышишь, что я сказал? Сперва я разберусь с этим ублюдком, а потом – с тобой.
Синджен никогда еще не видела брата таким рассерженным, но пусть бы он в порыве ярости даже запрыгнул на люстру и обратно – ей это было решительно все равно. Она невозмутимо шагнула вперед и встала на его пути, не давая ему опять накинуться на Колина.
– Перестань, Дуглас, сейчас же перестань! Ведь Колин не может дать тебе сдачи, потому что находится в твоем доме, да еще и по моему приглашению. Я не позволю тебе ударить его еще раз. Это было бы нечестно!
– Черта с два! – взревел Дуглас.
Синджен лишь тогда осознала, что Колин встал на ноги и стоит у нее за спиной, когда услышала его голос:
– Он прав, Джоан. Мне не следовало так терять голову, да еще здесь, в его доме. Я приношу свои извинения. Но при всем том, милорд, я не могу позволить вам ударить меня еще раз.
Дуглас был вне себя.
– Ты заслужил знатную трепку, окаянный ублюдок, и ты ее получишь!
Он отшвырнул Синджен в сторону и ринулся на Колина. Они сцепились, пытаясь свалить друг друга, толкаясь и пыхтя. Похоже, они были равны по силе, так что схватка могла бы продлиться долго. Синджен услышала, как один из них охнул от удара кулаком в живот, и решила, что с нее хватит. Между тем по лестнице, громко крича, уже неслась Алике. Слуги тоже сбежались на шум и с разинутыми ртами таращились на потасовку, теснясь под лестницей и в дверях, что вели в столовую.
– Перестаньте!
Но призыв Синджен не возымел ни малейшего действия. Кажется, они даже стали дубасить друг друга еще сильнее. Синджен рассвирепела. Право же, мужчины невыносимы! Разве нельзя все объяснить друг другу словами? Что за ребячество, зачем затевать драку, точно глупые мальчишки? Она крикнула Алике:
– Погоди, не вмешивайся, я управлюсь с ними сама. И притом с большим удовольствием.
Схватив с подставки в углу вестибюля длинную увесистую трость, она с размаху обрушила ее на плечо Дугласа, а потом с той же силой опустила на правую руку Колина.
– Да хватит же вам, олухи несчастные!
Они отпустили друг друга и уставились на нее, тяжело дыша. Дуглас схватился за свое плечо, Колин – за свою правую руку.
– Как ты посмела, Синджен?
Впрочем, дожидаться ответа Дуглас не стал, вместо этого он воинственно зарычал и вновь кинулся на этого распроклятого невежу, который имел наглость ласкать попку его младшей сестренки прямо в вестибюле. И еще запустил свой язык ей в рот, чертов ублюдок! Делать такое с его сестрой!..
Синджен опять размахнулась, не очень сильно, но достаточно, чтобы привлечь их внимание. До ее ушей донесся вопль Алике:
– Сейчас же прекрати, Дуглас!
После чего Алике тоже взмахнула тростью и крепко хватила мужа по спине.
Внезапно Дуглас осознал всю нелепость положения и застыл как вкопанный. Его хрупкая малютка жена и раскрасневшаяся сестрица стояли перед ним и грозно махали палками, словно два одержимых дервиша.
Он глубоко вздохнул, оглянулся на треклятого шотландского насильника и сказал:
– Они нас убьют. Придется либо перейти в зал для бокса, либо убрать кулаки в карманы.
Колин не сводил взгляда с высокой молодой англичанки, которая предложила ему жениться на ней. Чтобы защитить его, она ударила собственного брата. Теперь она стояла между ними, по-прежнему держа в своих крепких руках трость. Это не только ошеломляло, но еще и унижало.
– Если вы не против, милорд, уберем кулаки в карманы.
– Отлично, – подвела итог Синджен. – Алике, как ты думаешь, можно ли поставить трости на место или лучше повременить на тот случай, если эти джентльмены опять забудут хороших манерах?
Алике не ответила. Свирепо хмурясь, она бросила на пол свою палку и стукнула мужа кулачком в живот. Ошарашенный Дуглас только крякнул, взглянул на свою жену, потом перевел взгляд на Синджен и вздохнул:
– Ладно, уберем кулаки в карманы.
– Цивилизация – весьма полезная вещь, – заметила Синджен. – Чтобы скрепить перемирие, давайте выпьем чаю. Но сначала, Колин, пойдемте на минутку со мной. У вас на губе кровь. Я ее смою.
– У тебя, Дуглас, тоже ужасный вид, – сказала Алике. – Ты сбил костяшки пальцев и разорвал рубашку, которую я сшила тебе в подарок на день рождения. Но ты об этом даже и не вспомнил, когда затеял это глупое побоище! О Боже, у тебя на воротнике кровь Колина. Боюсь, это уже ничем не выведешь, здесь не помогут даже самые лучшие пятновыводящие средства миссис Джарвис. Синджен, мы встречаемся в гостиной через десять минут.
Она огляделась по сторонам, увидела бледного, потрясенного Дриннена и спокойно сказала:
– Дриннен, будьте любезны, распустите слуг. И принесите в гостиную чай с ячменными лепешками. Его милость граф Эшбернхем – шотландец, и у него, несомненно, весьма требовательный вкус. Постарайтесь, чтобы лепешки были на высоте.
На том дело и завершилось – с ним справились две женщины. Колин без единого слова последовал за Джоан Шербрук. Краешком глаза он успел заметить, что граф Нортклифф так же покорно бредет за своей крошечной женой, а та шествует, горделиво расправив плечи и вздернув подбородок, – ни дать ни взять генерал.
Колин Кинросс, седьмой граф Эшбернхем, чувствовал себя так, будто ему снится какой-то причудливый сон, от которого он никак не может пробудиться. Не сказать, чтобы этот сон был кошмарным, но он был неимоверно странным. Он посмотрел на гриву русых волос, рассыпавшихся по спине Синджен. Должно быть, шпильки выпали из них во время потасовки. Но куда делась ее шляпка? А волосы у нее густые и действительно красивые. Она в самом деле хороша, что и говорить, и целовать ее было так сладко – ничего похожего он и припомнить не мог.
Но такого ее вмешательства в мужские дела он больше не потерпит. Они, двое мужчин, должны были разобраться между собой сами, а дамы не имели права вторгаться в то, что их не касалось. Нет, он ни за что не потерпит подобного вмешательства еще раз.
Глава 3
– Хватит, Джоан. Я не желаю, чтобы меня водили на веревочке, как безмозглого козла.
Услышав раздраженный голос мужчины, за которого она бесповоротно решила выйти замуж, Синджен обернулась и улыбнулась. Потом она погладила его по руке.
– Мне и самой не нравится, когда меня так водят, особенно в незнакомом доме. Не люблю идти сзади. Но это легко исправить: вы можете идти рядом со мной.
– При чем здесь незнакомый дом? Мало ли что мне незнакомо!
Тем не менее он подстроился к ее шагу, чувствуя себя как круглый идиот.
Она вела его куда-то в глубь дома. Пройдя по коридору, они вошли в необъятных размеров кухню, уютную, теплую, благоухающую корицей, мускатным орехом и сдобным хлебом, пекущимся в старомодных каменных печах. Колин уловил аромат ячменных лепешек, и у него потекли слюнки. Как же давно он не был дома…
– Присядьте к столу, милорд.
Он бросил на нее сердитый взгляд.
– Ради всего святого, после всего того, что произошло с нами со вчерашнего вечера, вы могли бы называть меня Колином.
Она одарила его ослепительной улыбкой. Не будь он так сердит, он бы, наверное, опять сгреб ее в объятия и поцеловал. Однако вместо этого он безропотно сидел на этом чертовом стуле с твердым деревянным сиденьем и позволял ей прикладывать к его разбитой губе мокрую тряпицу. Губу чертовски щипало, но он не подавал виду.
– Я бы предпочла отвести вас в мою спальню, – сказала Синджен, прерывая свои труды, чтобы посмотреть на результат, – но тогда Дуглас, я думаю, незамедлительно нарушил бы перемирие. По временам он ведет себя странно.
Колин буркнул что-то нечленораздельное.
– Впрочем, нет худа без добра. Здесь вы можете познакомиться с нашей кухаркой. Ее зовут миссис Поттер, и она печет лучшие ячменные лепешки во всей Англии. Дорогая миссис Поттер, это граф Эшбернхем.
Колин кивнул необъятной женщине, одетой во все белое, включая передник, и сжимающей в руке длинную лопатку, которой она доставала из печи готовый хлеб. Та ответила ему подозрительным взглядом, и его собственный взгляд невольно задержался на увесистой лопатке и мощной длани, которая ее держала.
– А кто была та маленькая леди?
– Это Александра, жена Дугласа. Она его очень любит и готова отдать за него жизнь.
Колин замер. Что за чудные у них тут понятия – как можно в такое верить? Он схватил ее запястье и потянул вниз, пока ее лицо не оказалось в трех дюймах от его лица.
– Вы в самом деле верите в подобную преданность? – Да.
– Вы ударили своего брата, что было, то было, но потом вы повернулись и ударили меня еще сильнее, чем его.
– Я старалась соблюсти справедливость, но в пылу битвы, если можно так выразиться, трудно бить всех совершенно одинаково.
Он не смог сдержать улыбку.
– Если вы меня не отпустите, миссис Поттер, пожалуй, огреет вас своей хлебной лопаткой.
Он отпустил ее запястье. Синджен закончила обрабатывать ссадину на его губе и сказала:
– От горячего чая будет немного щипать, но все равно будет достаточно вкусно. А теперь вперед, в гостиную. Вы должны уладить дело с Дугласом, поскольку он глава семьи.
«Не могу поверить, что все это действительно происходит со мной», – думал Колин, шагая рядом с Синджен. Она вдруг принялась насвистывать, совсем как мальчишка. Колин вздрогнул и вслух сказал:
– Для меня все это очень неожиданно. До вчерашнего вечера я и не подозревал о вашем существовании, и вот нынче утром я уже явился к вам в дом, ваш брат успел наброситься на меня с кулаками, и я даже побывал у вас на кухне.
– Дуглас был твердо убежден, что вы заслужили побои. Ведь он вас тогда не знал. Он просто увидел, как некий очень красивый мужчина приподнимает его сестру.
– Я вас не только приподнял.
Вместо того чтобы покраснеть, как полагалось бы богатой английской девице, она устремила взгляд на его губы и печально ответила:
– Я знаю. Это было очень мило, хотя и ошеломляюще. Раньше со мной никто еще этого не делал. Мне понравилось.
– Вам не следует давать волю языку, Джоан. Лукавство, о котором я вам толковал, – это штука весьма полезная. Вы должны уметь пользоваться им, чтобы защитить себя.
– Я и так умею, но в этом редко бывает нужда. А сколько вам лет, Колин?
Он вздохнул и сдался.
– Двадцать семь. День рождения у меня в августе.
– Я так и думала, что вы примерно одного возраста с Райдером. Это еще один мой брат, скоро вы с ним познакомитесь. Он ужасный сумасброд, смешной и очаровательный, и большой филантроп. Раньше он терпеть не мог, когда кто-нибудь вдруг узнавал, какой он на самом деле добрый, потому что ему нравилось иметь репутацию беспутного повесы. Что до самого младшего из моих братьев, Тайсона, то мы прозвали его «ваше святейшество». Я защищу вас от его бесконечных проповедей о благих деяниях и о том, сколь многие пути ведут в ад, и о всем таком прочем. Но он мой брат, и я его люблю, несмотря на всю узость его взглядов. Да, вот еще: у него есть жена, Мелинда Беатрис. Райдер говорит, что два имени для нее слишком много, и к тому же у нее совсем нет груди.
Колин слушал эти излияния, не зная что и думать.
– В жизни не видывал ни одной семьи, подобной вашей.
– Да, – безмятежно подтвердила Синджен. – Само собой. Мои братья и невестки просто чудо. Все, кроме Мелинды Беатрис, она такая зануда, что от нее хочется сбежать на край света. Представляете, они с Тайсоном женаты четыре года, а у них уже трое детей! Дуглас и Райдер все время поддразнивают Тайсона, говоря, что священнику не подобает иметь такую потенцию, что он не умеет властвовать собой и того и гляди перегрузит Ноев ковчег своим потомством.
Когда они дошли до гостиной, Колин повернулся к ней и с улыбкой сказал:
– Обещаю, что не наброшусь на вашего брата и буду держать руки в карманах.
– Благодарю вас. Надеюсь также, что моя матушка не почтит нас своим присутствием, пока вы не откланяетесь. С ней надо будет поговорить мягко, но твердо, а для такого разговора нужно вначале заручиться поддержкой Дугласа.
Не дождавшись ответной реплики, Синджен повернула к нему голову и осведомилась:
– Так вы хотите на мне жениться, Колин? Он принял задумчивый вид.
– Прежде чем решить, я хотел бы познакомиться с вашей матушкой. Считается, что с годами дочь становится точной копией своей матери.
Изобразив на лице крайний ужас, Синджен легонько стукнула его кулачком по руке.
– О Боже, – простонала она. – О Боже!
Когда он рассмеялся, она стукнула его еще раз и втащила в гостиную.
Представ перед сурово хмурящимся Дугласом и улыбающейся Алике, Синджен объявила:
– А теперь сделаем все как положено. Позвольте представить вам Колина Кинросса, графа Эшбернхема. Ему двадцать семь лет, и он подумывает о женитьбе на мне, так что сам видишь, Дуглас, у него были основания позволить себе по отношению ко мне некоторые, скажем так, вольности.
– Он щупал твой зад, черт побери! Мужчина делает такие вещи только со своей женой.
– Дуглас!
– Но, Алике, дорогая, он в самом деле ее щупал. Не мог же я стоять и смотреть, как этот прохвост соблазняет мою младшую сестренку!
– Ну, разумеется, не мог. Ты просто обязан был его поколотить, этого требовали приличия. Ах, вот и Дриннен с чаем. Входите, Дриннен, входите. Синджен и вы, Колин, сядьте, пожалуйста, на диван.
Колин Кинросс взглянул на графа Нортклиффа. Он видел перед собой человека четырьмя или пятью годами старше его самого, атлетически сложенного и нисколько не походящего на тех расфранченных хлыщей, которых так много развелось в последнее время.
– Я приношу свои извинения за то, что позволил себе столь фамильярно обращаться с Джоан. Полагаю, что, раз уж это произошло, я, как честный человек, обязан на ней жениться.
– Я так не считаю, – сказал Дуглас. – И с чего это вам вздумалось называть ее Джоан? Только наша матушка зовет ее этим именем. Оно омерзительно.
– Мне не по душе ее прозвище. Оно подходит только мужчине.
Дуглас молча воззрился на него.
– Уверяю тебя, Дуглас, мне это все равно, – вмешалась Синджен и снисходительно улыбнулась. – Он может называть меня любым именем, каким только пожелает. Я рассудила, что, если отнестись к делу серьезно, вся эта канитель с ухаживанием и женитьбой окажется не такой уж трудной. И как видишь, я была права. Как замечательно, когда все начинает идти как должно. Что положить вам в чай, Колин?
– Минуточку! – не выдержал Дуглас. – Все совсем не так просто, как ты воображаешь, Синджен. Я хочу, чтобы ты выслушала меня. – Однако вместо сестры он обратился к Колину: – Мне удалось выяснить, сэр, что вы подыскиваете себе в жены богатую наследницу. Вы этого нисколько не скрывали. И вам наверняка известно, что, когда Синджен выйдет замуж, у нее будет весьма внушительное приданое.
– Она мне об этом сказала. Подошла и объявила, что она богатая наследница. Она попросила меня поговорить с вами и узнать, в какой сумме выражается ее приданое.
– Что-о?
Синджен ласково улыбнулась брату:
– Это чистая правда, Дуглас. Я знала, что ему нужна жена с деньгами, и сказала, что я подхожу ему по всем статьям. Богатство и приятная наружность в одном лице. К тому же в придачу ко мне он приобретет таких великолепных родственников, как семейство Шербруков.
Алике расхохоталась, не в силах сдержаться.
– Надеюсь, Колин, что вы сумеете справиться с этой озорницей. Помню, однажды на лестничной площадке в Нортклифф-Холле она при всех кинулась на меня, повалила на пол и не дала подняться, пока Дугласа не освободили из комнаты, где я его заперла. Вам придется быть осторожным, потому что, когда она ставит перед собой цель, то становится очень упорной в ее достижении.
Алике снова залилась смехом. Синджен усмехнулась. У Дугласа Шербрука лицо было деревянное, как церковная скамья. Колин чувствовал себя так, будто он и впрямь попал в сумасшедший дом и его обитатели набросились на него все скопом.
– Эту историю я расскажу вам позже, – с улыбкой сказала Синджен и легко погладила рукав его светло-коричневого сюртука. Потом, не подумав о последствиях, она снова вперила взгляд в его лицо и тут же поплатилась: ее собственное лицо жарко вспыхнуло под воздействием некоторых весьма интригующих мыслей.
– Прекратите, Джоан, – прошептал он сквозь зубы. – Вы опасны для самой себя. Да прекратите же! Или вы хотите, чтобы ваш брат опять на меня набросился?
– Слушайте, я требую, чтобы вы все замолчали хотя бы на минуту!
С этими словами Дуглас встал и принялся мерить шагами гостиную. При этом он продолжал держать чайную чашку, и вскоре горячий чай пролился ему на руку. Он поморщился, поставил чашку на стол и снова пустился ходить взад и вперед.
– Синджен, ты впервые увидела его всего лишь пять дней назад. Пять дней! Ты не можешь знать, будешь ли ты с ним счастлива, потому что он тебе совсем чужой.
– Он сказал, что не станет меня бить. Он сказал, что у него доброе сердце и он чувствует себя в ответе за тех, кто от него зависит. Когда бывает по-настоящему холодно, он позволяет своим кошкам спать в его постели. Что еще мне следует, по-твоему, знать, Дуглас?
– Тебе не мешало бы узнать, питает ли он хоть какие-то нежные чувства к тебе или же только к твоим деньгам.
– Если сейчас и не питает, то потом будет питать, ведь человек я неплохой. Например, тебе, Дуглас, я нравлюсь.
Колин поднялся со стула и встал в полный рост.
– Джоан, перестаньте отвечать вместо меня, как будто я слабоумный или вообще нахожусь в другом месте.
– Хорошо, – кротко сказала Синджен и чинно сложила руки на коленях.
– Черт меня побери, милорд, мне нечего вам сказать! Это, это… – Дуглас не находил слов. Гневно протопав к двери, он обернулся и объявил через плечо: – Я поговорю с вами, Колин Кинросс, но не сейчас, а ровно через неделю. Через семь дней! И эти семь дней вы будете держаться подальше от моей сестры, ясно? Неделю – и ни днем меньше! А пока вы еще здесь – вы покинете этот дом через десять минут, – не смейте прикасаться к моей сестре.
Он с грохотом захлопнул за собой дверь. Алике встала и сказала с усмешкой:
– Думаю, придется прибегнуть к розовой воде, дабы омочить его разгоряченное чело. Это его успокоит.
Она хихикнула и удалилась вслед за мужем. У двери она, не оборачиваясь, проговорила:
– Не вздумай трогать его руками, Синджен, тебе ясно? В любовных делах мужчины теряют всякое самообладание. Не доводи его до этого, потому что за десять минут джентльмен способен напрочь забыть обо всех приличиях.
О Господи, неужто все Шербруки, включая и тех, кто не был рожден Шербруком, абсолютно сумасшедшие!
– Я рад, что мне удалось так позабавить вашу невестку, – выдавил из себя Колин, причем досады в его голосе было куда больше, нежели чаю в его чашке. – Если вы хотите, чтобы я не трогал вас руками, то перестаньте пялить глаза на мои губы.
– Не могу. Ведь вы такой прекрасный. О Боже, ведь у нас с вами есть только десять минут!
Колин вскочил на ноги и по примеру Дугласа начал ходить по гостиной.
– Что за невероятная ситуация! – воскликнул он, поворачиваясь к облицованному мрамором камину. – Послушайте, Джоан, впредь я буду говорить за себя сам.
Ну и что же он тогда скажет? Вот дьявольщина! Он остановился и посмотрел на пустой камин. Тот был выложен бледно-розовым итальянским мрамором – дорогостоящее украшение и выполнено истинными мастерами. Ему вспомнился громадный, почерневший от сажи очаг в главном зале замка Вир, в котором легко можно было бы поджарить целую корову. Какой же он старый, грязный, с потрескавшимися кирпичами и вываливающимися кусками раствора. Иисусе Христе, даже картина с пасторальной сценой, висящая над этой мраморной каминной полкой, и та, по всему видно, старинная, от нее веет давним, многолетним богатством и высоким общественным положением. Богатством и высоким положением, которые были у этой семьи на протяжении многих поколений. Он подумал об узкой винтовой лестнице, ведущей на третий этаж северной башни; эта лестница стала теперь опасной, оттого что деревянные ступеньки подгнили под действием холодного ветра, задувающего сквозь щели в наружных стенах… Он глубоко вздохнул. Он может спасти замок Вир. Он может спасти своих людей. Может пополнить стада и даже засеять свои пахотные земли наилучшими культурами, ведь он знает все о севообороте. Он может закупить зерно для посева и для еды. Он обернулся к своей будущей жене и сказал:
– Я не стану оспаривать ваше утверждение о том, что я будто бы прекрасен. В конце концов, любому мужчине хочется, чтобы женщина, на которой он женится, считала, что он достаточно привлекателен.
– Привлекателен – это не то слово, – выпалила Синджен и почувствовала, как сердце у нее в груди бешено забилось. Он все-таки согласился взять ее в жены! Наконец-то! От радости ей хотелось броситься навзничь на диван и дрыгать ногами.
Он снова вздохнул и так взъерошил пальцами свои волосы, что они стали торчком, потом замер, услышав ее мечтательный голос:
– Я никогда не думала, что влюблюсь. Ни один мужчина никогда не внушал мне таких мыслей. Некоторых из них я находила занятными, но не более того. Другие были грубияны и тупицы, и у них были безвольные подбородки. Кое-кто из них считал меня синим чулком, и все из-за того, что я не невежда. Я даже представить себе не могла, как кто-то из них меня целует. Бог ты мой, да если бы один из них хотя бы дотронулся до моего зада, я бы завопила во все горло и убила его на месте. Но с вами… с вами все по-другому. Я прекрасно сознаю, что вы не любите меня. Но поверьте, это не имеет значения. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы ко мне привязались. Последнее, что мне остается сказать, это то, что я постараюсь стать вам хорошей женой. Что вы предпочитаете: съесть ячменную лепешку миссис Поттер или пойти к себе и без помех поразмыслить?
– Поразмыслить, – ответил он. – Но вы многого обо мне не знаете. Может статься, вы еще передумаете.
Она окинула его задумчивым взглядом, потом спокойно, словно речь шла о деле уже решенном, спросила:
– Ведь вы будете обо мне заботиться, не так ли?
– Я буду защищать вас даже ценой собственной жизни. Это будет мой долг.
– Вы будете меня уважать?
– Да, если вы это заслужите.
– Что ж, хорошо. Вы расскажете мне о себе все, что сочтете нужным, но только после свадьбы. До того я ничего не хочу слышать. И имейте в виду: что бы вы мне ни рассказали, это нисколько не изменит моих чувств. Просто я не хочу, чтобы какие-нибудь неподходящие и малозначащие подробности дошли до ушей Дугласа, прежде чем мы станем мужем и женой.
Ей-богу, он женится на ней. Ему отчаянно нужны деньги, и она ему нравится, несмотря на всю ее странность. Эта открытость, эта не знающая границ правдивость просто ужасают, но ничего, он научит ее сдерживать язык. Он знал, что ему будет совсем не трудно лечь с ней в постель. Да, он непременно женится на ней. Однако вначале он подождет неделю, столько, сколько потребовал ее брат. Но потом надо будет все закончить быстро. Дела дома с каждым днем идут все хуже и хуже. Эта англичанка – как раз то, что ему нужно. И она к тому же преподнесла ему себя на серебряном блюдечке. Только дурак стал бы смотреть в зубы такой замечательной дареной кобылке. А Колин Кинросс дураком не был.
Он быстро подошел к ней, поднял ее на ноги и молча, посмотрел ей в лицо, а потом легонько чмокнул ее в сомкнутые губы. Он бы с удовольствием пошел дальше, но заставил себя остановиться, хотя ему казалось, что он мог бы хоть сейчас уложить ее на ковер и овладеть ею, не встретив ни малейших препятствий. Однако он этого не сделал. Он будет держать себя в границах приличий.
– Я хотел бы опять увидеться с вами, невзирая на запрет вашего брата, – сказал он. – Не поехать ли нам завтра в парк? Мы будем осторожны.
– С удовольствием. А Дуглас ничего не узнает. Колин… Он обернулся.
– Вы научите меня говорить по-шотландски?
– Да, – ответил он, перейдя на свое родное наречие, – с удовольствием. – Его голос был весел и сладок, как мед. – Ты будешь моей милой, разве ты не знала?
– Я еще никогда не была ничьей милой. Звучит заманчиво. Он только покачал головой.
Дуглас сказал жене:
– Я навел справки об Эшбернхеме и не узнал ничего плохого. Его любят и уважают. Он учился в Итоне и Оксфорде. В обществе у него много друзей. Единственный его недостаток – это то, что ему необходимо жениться на богатой наследнице.
Дуглас в очередной раз запустил пальцы себе в волосы, что в последнее время стало входить у него в привычку. Он ходил взад и вперед по спальне, а жена наблюдала за ним, сидя за туалетным столиком. Был ранний вечер. Миновало уже три дня из того недельного перерыва в свиданиях, который Дуглас предписал Колину Кинроссу и Синджен. И Дуглас, и Алике знали, что Синджен все же встретилась с шотландцем на следующий день после исторической драки в вестибюле, но ни один из супругов не желал делать из этого проблему. Насколько Дугласу было известно, больше Синджен не встречалась с этим молодцом. Но можно ли что-либо знать наверняка, когда речь идет о Синджен? Она чертовски изобретательна.
– Как давно он стал графом Эшбернхемом?
– Всего шесть месяцев назад. Его старший брат был мот, и отец тоже. Их усилиями поместье было доведено до полного разорения. Там имеется громадный неуклюжий старый замок, настоящий сарай, на который нужно потратить кучу денег, чтобы вернуть ему приличный вид. Кроме того, нужны деньги на посев, на овец, на поддержку арендаторов с их убогими домишками.
– Стало быть, – медленно произнесла Алике, – когда он унаследовал титул и выяснил истинное состояние дел, то принял решение, единственное, которое мог принять. Дуглас, ты ведь не питаешь к нему из-за этого неприязни? – Нет. Но…
– Но что?
– Синджен совсем его не знает. Он просто вскружил ей голову. В конце концов, она очутится в Шотландии, где ее некому будет защитить, и что, если…
– Колин Кинросс благородный человек: как ты считаешь?
– Понятия не имею. С виду он кажется порядочным. Но что у него на уме? Что в сердце?
– Синджен все равно приведет его к алтарю, Дуглас. Нам только остается надеяться, что она не соблазнит его до того, как они будут женаты.
Он вздохнул:
– Я тоже на это надеюсь. А сейчас придется пойти и поговорить с мамой. Она опять мечет громы и молнии, сводя с ума свою камеристку, и требует, чтобы этого молодого человека немедленно доставили к ней. Она грозится отослать Синджен в Италию, чтобы та забыла об этом шотландском прохвосте. Вся странность заключается в том, что ее вовсе не возмущает, что он хочет жениться на ее дочери из-за денег. Что ее возмущает, так это то, что он шотландец. Она говорит, что все шотландцы бессердечны и скаредны, а в довершение всего они еще и пресвитериане (Последователи протестантского вероучения, которые в отличие от приверженцев англиканской церкви не признают власти епископов. Если в Англии государственной религией являлось англиканство, то в Шотландии – пресвитерианство.).
