Текст книги "Тяжкий грех"

Автор книги: Кэтрин Каски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Айви неуверенно потянулась к нему, и, когда их языки соприкоснулись, он негромко застонал, а по ее телу прокатилась волна искрящегося возбуждения.

И еще она ощутила непреодолимое желание сдаться. Полностью и без остатка подчиниться страсти, которую он пробудил в ней.

Он как будто почувствовал, о чем она думает и какие чувства испытывает, и внезапно отстранился от нее.

Айви томно взглянула на него сквозь ресницы.

– Боюсь, миледи, вы принимаете меня за кого-то другого! – заявил мужчина. При этом он отнюдь не выглядел шокированным или разочарованным тем, как она повела себя.

– Нет, – ответила Айви, – никакой ошибки быть не может. – Она пошевелилась и села. – Вы именно тот, кто мне нужен.

– Прошу прощения, но мы незнакомы. Я совершенно уверен, что запомнил бы встречу с вами на всю жизнь.

Айви улыбнулась. Нет, определенно перед ней сидел идеальный мужчина. Тот, кого она искала и надеялась встретить.

– Меня зовут леди Айви Синклер.

Он невозмутимо смотрел на нее, словно ожидая продолжения.

Очень любопытно.Он никак не отреагировал на имя «Синклер». Значит ли это, что он и не подозревает о том, что она – одна из скандальных Семи Смертных Грехов?

– А я… – начал он, но Айви властным жестом остановила его.

Он вопросительно приподнял бровь. Она выпрямилась и заглянула ему в глаза.

– Вы – маркиз Каунтертон, точнее, станете им, если примете мое предложение.

Глава вторая

Тот, кто не верит в себя, обычно завидует другим.

Уильям Хэзлитт

Резиденция мистера Феликса Дюпре

Номер 23, Дэвис-стрит

Очень поздно тем же вечером.

Ник откинулся на высокую спинку старого, но по прежнему очень уютного и удобного кресла, и поднес к губам стакан с бренди. Но даже дымный запах торфяников, которым отдавал благородный напиток, не смог заглушить медовый привкус поцелуя красавицы с огненно-рыжими волосами. Он провел языком по нижней губе, наслаждаясь полнотой и сладостью этого ощущения.

Губы у него, кстати сказать, болели до сих пор, и Ник отстраненно подумал, что, проснувшись утром, рискует обнаружить их посиневшими и распухшими. Ничего удивительного, учитывая, с какой силой девушка привлекла его к себе и впилась в них поцелуем.

Нет, сегодняшний вечер выдался просто невероятным! Он задумчиво почесал висок и взъерошил густые волосы. Он пребывал в полной растерянности, не зная, что и думать о событиях, ставших для него полной неожиданностью. Не успел он покинуть сонное деревенское захолустье и окунуться в бурную жизнь столицы, как уже на второй день пребывания в Лондоне его пылко целует женщина, которую он до этого не встречал, и предлагает ему – господи помилуй! – сыграть роль маркиза Каунтертона. Вот так, не больше и не меньше.

Проклятье! Если она не сошла сума, чего, положа руку на сердце, нельзя было исключить, то действовала, следовало признать, с исключительной смелостью и даже нахальством. Хотя, немного поразмыслив, Ник заключил, что и в этом он до конца не уверен. Да и кто бы на его месте взялся утверждать это со всей определенностью? В конце концов, это Лондон, а не Эверли.

Черт возьми, вполне вероятно, что поступок, который бы заклеймили как неприличный и безнравственный в небольшой деревушке, где он провел почти всю свою сознательную жизнь, здесь, на ступеньках Королевского театра на Друри-лейн, считается вполне обычным. Все может быть.

А вот поцелуй… От прикосновения губ незнакомой девушки душа у него запела, а голова пошла кругом, чего с ним не случалось еще никогда. Словом, поцелуй был дьявольски хорош. Быть может, еще и оттого, что стал для него полной неожиданностью. Или потому что впервые в жизни инициативу проявила женщина и соблазнила его, а не наоборот.

Но чем бы ни была вызвана его бурная реакция на прикосновение ее губ, даже слабой надежды на повторение оказалось достаточно, чтобы молодой человек согласился встретиться с красавицей шотландкой вновь, дабы обсудить ее поистине невероятное и столь же противозаконное деловое предложение.

Лязг ключей за входной дверью, глухой удар и последовавшие за ним живописные проклятия заставили Ника с недовольным ворчанием подняться и покинуть уют библиотеки. Подойдя к двери, он отодвинул засов и повернул латунную ручку.

Его кузен, мистер Феликс Дюпре, стоявший снаружи привалившись к двери и, очевидно, целившийся ключом в замочную скважину, упал ему в объятия.

– А-а, это ты, Никки… – заплетающимся языком пробормотал Феликс. От кузена страшно разило виски, и этот дивный аромат моментально заполнил собой всю прихожую. – Какая жалость, что тебя не было на праздничном вечере. Ты пропустил чертовски славную вечеринку! А я еще хотел познакомить тебя со всеми. Видишь ли, мои друзья здорово удивились бы, узнай они, что мы с тобой приходимся друг другу… – Феликс хлопнул себя рукой по лбу. – Кем, кстати, мы приходимся друг другу?

– Наши матери были сестрами.

Феликс тупо уставился на него стеклянными от выпитого глазами.

– Значит, мы… Напомни мне, будь любезен!

– Мы с тобой двоюродные братья.

Ник привалился к стене и взглянул на Феликса. Откровенно говоря, он считал его больше чем братом. Ведь его мать вырастила Феликса как родного сына, когда ее сестра умерла.

Феликс был самым младшим и уж определенно самым оригинальным из троих отпрысков семейства Дюпре. Если его отец бесконечно гордился двумя своими старшими сыновьями – Фредериком и Филиппом, один из которых посвятил себя управлению поместьем вкупе с арендаторами, а второй занялся развитием торговых операций семейства (при этом оба как-то ухитрились выкроить время, чтобы жениться и обзавестись потомством), то Феликс продемонстрировал несвойственную им живость характера. Еще ребенком он, в отличие от Филиппа, безнадежно пугался в цифрах и не проявлял ни малейшей склонности к занятиям спортом и физическому труду, что делал Фредерик. Но если мать с умилением и восторгом смотрела на младшего сына, а на смертном одре заклинала его посвятить себя пению, танцам, поэзии и вообще всему драматическому, то отец относился к своему непутевому отпрыску с явным отвращением.

В сущности, если бы Феликс вовремя не удрал на почтовом дилижансе в Лондон, то его, по общему мнению членов семьи, неизбежно отправили бы в дальний глухой церковный приход в Инвернессе под крылышко к престарелому дяде, который сделал бы из него монаха.

– Прошу прощения, что не встретил тебя после спектакля, – сказал Ник, – но у меня… появилось более заманчивое предложение. Извини, кузен.

Несколько мгновений Феликс недоуменно таращился на Ника, потом вздохнул, подошел к покрытому пылью столу под большим зеркалом в прихожей и швырнул на него шляпу, перчатки и ключ.

– Более заманчивое предложение… Да, понимаю.

С усталым видом он извлек из кармана носовой платок, решительным шагом подошел к Нику и вытер ему рот, прежде чем тот успел запротестовать.

– У тебя осталась помада на губах, – пояснил он и сунул перепачканный лоскут батиста брату в руку.

Тот поднял взгляд на Феликса, и уголки его губ дрогнули в лукавой улыбке. Протянув руку, он, в свою очередь, с силой провел платком по губам актера.

– Как и у тебя.

Вопросительно приподняв бровь, он ухмыльнулся и с преувеличенным тщанием засунул платочек Феликсу в карман жилета.

– В самом деле? – Феликс поспешил к настенному зеркалу и, учитывая полумрак, подошел к нему почти вплотную, чтобы разглядеть предательские следы помады. – Это совсем не то, что ты думаешь, кузен. Подумаешь, сценический грим… Я небрежно стер его, только и всего.

Ник коротко рассмеялся.

– Неужели? Впрочем, не буду настаивать. Феликс отпрянул от зеркала и повернулся к нему.

– Не могу поверить, что друзья выпустили меня в таком виде на улицу! А ведь я еще и участвовал в вечеринке.

– Уверен, они попросту ничего не заметили. Да и замечать-то особенно нечего, если на то пошло.

Ник лениво оттолкнулся от стены и, зацепив плечом притолоку, направился в библиотеку – точнее, в комнату, которую можно было с полным правом считать таковой, если бы на запыленных полках стояли книги, а не валялись груды старых газет.

Феликс еще раз внимательно посмотрел на себя в зеркало, стер мазок помады возле уха, швырнул скомканный платок на стол и поспешил за двоюродным братом.

Ник вольготно устроился в старом кресле, откинул голову на высокую спинку и вздохнул.

– Знаешь, а ведь я был уверен, что Лондон мне не понравится.

Рука Феликса нерешительно замерла над открытым графином с бренди, но потом он все-таки ухватил за горлышко темную бутылку, стоявшую рядом, и налил себе шерри. Усевшись на подлокотник кресла напротив Ника, он осторожно пристроил бокал на колене, стараясь не запачкать свои ярко-желтые шелковые панталоны.

Ник уже не удивлялся тому, что, несмотря на полное отсутствие уюта или хотя бы некоторого порядка в доме, Феликс всегда одевался безупречно, хотя и несколько вызывающе, на его провинциальный взгляд.

– Я знаю, ты испытываешь предубеждение к столице. – Феликс шумно выдохнул, наполнив парами виски теперь и библиотеку. – Не успев приехать, что, кстати, случилось только вчера, ты уже раз двадцать, не меньше, сказал мне об этом. Тебе больше по душе торфяные болота и вересковые пустоши. Твой мир сосредоточен в деревне, а для меня он заключен в Лондоне. – Но тут Феликсу в голову, похоже, пришла какая-то мысль, поскольку он сжал губы, сдерживая всхлип. Подбородок у него задрожал. – Ник, я не могу выразить, как благодарен тебе за то, что ты приехал на спектакль, чтобы поддержать меня. Я прекрасно понимаю, что поездка оказалась долгой и утомительной. Но я искренне тебе благодарен, дорогой кузен. Спасибо! – Он шмыгнул носом.

– Эй, перестань, братишка! Ни к чему рассыпаться передо мной в благодарностях. Мне это было совсем нетрудно. Тем более что рано или поздно мне бы все равно пришлось ехать в Лондон. – Ник одарил расчувствовавшегося кузена теплой улыбкой. – Знаешь, я бы ни за что не упустил возможности посмотреть на тебя в главной роли.

Феликс глубоко вздохнул, стараясь успокоиться.

– Я знаю, Никки, знаю. Ты всегда был рядом, когда я в тебе нуждался. – Его большие темные глаза стали похожи на два колодца и подозрительно заблестели. – Всего лишь один вечер… последний вечер летнего репертуара… но я был звездой… понимаешь, мне досталась главная роль,и я справился с ней блестяще! На вечеринке мне все говорили об этом, а я не настолько дурно воспитан, чтобы не согласиться с мнением общественности.

– Твоя игра была поистине замечательной, Феликс! Я надолго ее запомню. А аплодисменты меня едва не оглушили. – Уголки губ Ника приподнялись в улыбке. – Твоя мать могла бы гордиться тобой.

– Я знаю, – негромко отозвался Феликс. – Да упокоит Господь ее душу!

– И если бы отец стал свидетелем признания твоего таланта, то он бы тоже…

Свет в глазах Феликса погас, и Ник понял, что допустил бестактность, высказав вслух то, чего оба они желали, но чего не могло быть в действительности. Отец его двоюродного брата давно и недвусмысленно дал понять, что никогда не смирится с тем, что его сын увлекся лицедейством. Феликс задумчиво потягивал шерри. Но молчание длилось недолго. Напустив на себя деланно безразличный вид, он продолжил:

– Словом, я бесконечно благодарен своему любимому кузену за то, что сегодня вечером он присутствовал в зрительном зале. К сожалению, двоюродный брату меня всего один. Тем не менее и это для меня очень много значит.

При упоминании о кончине своего брата Ник поперхнулся и закашлялся – виски, что называется, попало ему не в то горло.

– О боже, Ник, извини меня! Я не хотел сказать ничего т-такого… – Феликс пристыженно умолк.

Ник откашлялся и сделал большой глоток бренди. Взглянув на Феликса, он заметил в его глазах отчаяние.

– Это было давно. Не стоит извиняться.

– Ну да, в общем-то… – Феликс подался вперед и похлопал Ника по колену. – По крайней мере позволь мне выразить сожаление, что твой саквояж не перенес путешествия. Должен честно признаться, не знаю, что я делал бы без своих нарядов.

– А я не понимаю, откровенно говоря, как такое вообще могло случиться. Я и на ночь-то останавливался всего один раз. При этом я совершенно уверен, что кучер занес мой саквояж, когда я приехал в гостиницу, но оказалось, что у меня остались лишь те бумаги, что я держал при себе.

Феликс пожал плечами и сочувственно вздохнул.

– Видимо, никто не удосужился вернуть мой саквояж на крышу дилижанса после того, как я переночевал там. – Ник пренебрежительно махнул рукой, показывая, что довольно переливать из пустого в порожнее. – Я отправил письмо в гостиницу и уверен, что багаж благополучно прибудет сюда через день-другой.

Феликс замахал руками, призывая Ника умолкнуть и выслушать его.

– Я поделюсь с тобой гардеробом. Тебе этого вполне хватит до следующего понедельника, а там ты уедешь. Не вижу решительно никаких проблем. К тому же твои костюмы деревенского эсквайра совершенно не годятся для столицы. Говорю тебе, Никки, ни одна женщина даже не взглянет в твою сторону, если ты намерен одеваться так, как привык.

Ник задумчиво провел пальцем по губам и посмотрел на него. На подушечке остался едва заметный след восковой помады.

– В самом деле? Хм, никогда бы не подумал! Пожалуй, в твоих словах есть рациональное зерно. Поскольку в речи леди Айви я уловил мелодичный северный акцент, она наверняка родом из Шотландии, а не из Лондона, и, очевидно, именно поэтому сегодня ночью не обратила особого внимания на несообразность моего внешнего вида.

Феликс вскочил на ноги, с ловкостью циркового фокусника подхватив свой бокал и умудрившись не пролить при этом ни капли шерри.

– Леди Айви? – Глаза у него от удивления готовы были вылезти на лоб. – Синклер?Ты говоришь о леди Айви из семейства Синклеров? Нет, это решительно н-невозможно.

– Синклер… По-моему, именно так. Да, теперь припоминаю, что она называла эту фамилию. Признаюсь, однако, что я не имею чести быть знакомым с этим семейством, что, похоже, изрядно удивило и позабавило ее.

Ник рассеянно взбалтывал бренди в стакане, глядя на образовавшуюся янтарную воронку. Кузен молча смотрел на него, и в глазах Феликса явственно отражалась усиленная работа мысли. Очевидно, одна из них заставила его вскочить с кресла.

– Ну-ка, подожди здесь. Не вздумай шевелиться! – Он выскочил из библиотеки и тут же вернулся, держа в руках злополучный носовой платочек. – Только не говори мне, что эта помада принадлежит леди Айви!

Он вытянул руку и поднес батистовый лоскуток к самому лицу Ника.

Тот выразительно приподнял брови и внимательно оглядел измятый носовой платочек.

– Ну, во-первых, некоторая ее часть принадлежит тебе… Феликс даже застонал от отчаяния и ткнул указательным пальцем в крохотное пятнышко в нижнем углу.

– Вот розовая помада.

Ник окинул пятнышко небрежным взглядом.

– Должен заметить, что внутри экипажа было довольно темно, так что я не возьмусь с уверенностью утверждать, какого именно цвета она была на самом деле. – Он немного помолчал и заключил: – Впрочем, да, губы леди Айви были как раз такого оттенка. В конце концов, сегодня я целовался всего лишь с одной женщиной.

Феликс с размаху бросился в кресло. Он по-прежнему не сводил широко раскрытых от изумления глаз с Ника.

– Боже всемогущий! Ты действительно поцеловал ее… и экипаже… в темноте…

– Если быть точным, это онапоцеловала меня. А мне оставалось лишь ответить ей взаимностью.

Феликс приглушенно ахнул.

«Будь я проклят! С чего это он так разнервничался?»

– Мне не хотелось показаться грубияном, ведь я только недавно прибыл в Лондон и не знаю здешних нравов. – И Ник лукаво подмигнул Феликсу.

– Черт возьми, это совсем не смешно, Никки! Сейчас ты поймешь, насколько все серьезно. Можешь считать себя покойником! – мимоходом, как о чем-то само собой разумеющемся, заявил Феликс. – Покойником, точно тебе говорю!

Ник изумленно выгнул бровь, отказываясь верить собственным ушам. Как всегда, кузен немного переигрывал.

– Что ты имеешь в виду?

– Ч-что я имею в виду? Только то, что она принадлежит к семейству Синклеров и является одним из Семи Смертных Грехов,только и всего.

Ник снова ограничился тем, что изобразил на лице вежливое удивление и покачал головой.

– Господи, Ник, да неужели ты не слыхал о них? Или ты совсем не читаешь газет? В Лондоне только и разговоров что об этом благородном семействе, – и так было с того самого дня, как они появились здесь. Семь братьев и сестер, настолько капризных и своенравных, что их изгнал из Шотландии… собственный отец, герцог, не больше и не меньше, повелев им не показываться ему на глаза, пока они не исправятся.

– Что ты говоришь? – Ник изумленно приподнял бровь в ожидании очередной невероятной истории.

Но тут Феликсу пришла в голову какая-то идея. Он вскочил с кресла и подошел к кипе газет, лежавшей на одной из полок.

– Это должно быть где-то здесь. Они появились в городе в начале весны…

Феликс принялся перебирать газеты, открывая каждую на второй странице и бегло проглядывая, прежде чем перейти к следующей. Спустя несколько минут он помахал в воздухе экземпляром «Беллз уикли мессенджер».

– Вот оно, первое упоминание о наших дорогих Синклерах в колонке светской хроники! – Перегнув газету пополам и поднеся ее к пламени свечи, он стал читать вслух: – «Хотя о представителях семейства С, недавно прибывших в наш город, известно совсем немного, эта семерка пользуется дурной славой в высшем обществе Эдинбурга, причем с самого детства. Говорят, что после внезапной кончины их матери отец позволил им окончательно отбиться от рук, вследствие чего за ними намертво закрепилось очень меткое и удачное прозвище – Семь Смертных Грехов. Любопытно, какие же именно грехи олицетворяет собой каждый из семерых шотландцев? Только время покажет, поскольку сезон едва успел открыться».

– И леди Айви принадлежит к одному из Семи Смертных Грехов? – Ник обворожительно улыбнулся. – И какой же именно грех ей приписывают? Просвети меня на этот счет. Только не говори, что это вожделение.

Внезапно Феликс, как показалось Нику, даже протрезвел. Во всяком случае, игривость слетела с него в мгновение ока.

– Это не имеет значения. Главное, что леди Айви – одна из них, и этого должно быть для тебя достаточно.

– Ох, пожалуйста, Феликс, не говори ерунды!

Ник не удержался и расхохотался. Феликс вел себя как опасающаяся за свое целомудрие старая дева в присутствии молодого симпатичного мужчины.

– Пожалуйста, прошу тебя, не шути такими вещами! – взмолился Феликс. – Я нисколько не преувеличиваю, говоря, что это не та женщина, с которой можно играть безнаказанно.

Нику не хотелось признаваться в этом самому себе, но чем больше Феликс настраивал его против леди Айви, тем больший интерес он испытывал. Что же она все-таки задумала?

А Феликс выглядел не на шутку встревоженным.

– Выслушай меня хорошенько. Леди Айви ничуть не похожа на женщин, с которыми ты до сих пор имел дело, Ник. Синклеры отличаются тем, что ведут себя совсем не так, как можно ожидать.

– Да, но она очень красива.

И Ник на мгновение зажмурился, вспоминая, каким таинственным огнем сверкали ее глаза, когда она привлекла его к себе и поцеловала.

– Да-да, конечно, я уверен, что она очень красива… как, по слухам, и вся семерка, но ты должен держаться от нее подальше. Хотя бы по той простой причине, что ее братья – мускулистые здоровяки огромного роста, а о лорде Киллиане так вообще говорят, что он убил человека только за то, что бедняга неподобающим, на его взгляд, образом посмотрел на его сестер-близняшек.

Ник расхохотался. Он не поверил ни единому слову из этих живописных сплетен, хотя и не сомневался в том, что Феликс уверен в обратном. Его кузен всегда отличался излишней доверчивостью, как и склонностью делиться самыми невероятными сплетнями с любым, кто готов был его слушать.

– Феликс, уверяю тебя, леди Айви совсем не так страшна, как ее малюют. – Ник в отчаянии всплеснул руками. – Тем не менее обещаю, что приму твои слова во внимание… но чуть погодя.

– Ты должен…

Ник нетерпеливо прервал его.

– Завтра вечером у меня с леди Айви назначена встреча, в ходе которой мы обсудим одно очень необычноеделовое предложение, которое она намерена мне сделать. Должен признаться, мой дорогой кузен, что ни за что не упущу такую великолепную возможность.

Феликс наморщил нос.

– Деловое предложение? Какого рода?

Ник медленно выдохнул, и это явственно свидетельствовало о его нежелании отвечать на вопрос кузена.

– Значит, леди Айви сделала тебе некое деловое предложение, которое ты намерен обсудить с ней. Оно случайно не предполагает продления сроков твоего пребывания в Лондоне?

Ник понимал, что Феликс лишь забрасывает наживку, надеясь выудить у него побольше сведений. Ничего у него не выйдет.

– Нет-нет, Феликс. Мои планы относительно отъезда ничуть не изменились. В понедельник, после того как удостоверюсь, что мое доверенное лицо сделает все как надо здесь, в Лондоне, я отсюда уеду. – Ник обнял Феликса за плечи. – А до тех пор я рассчитываю пожить у тебя, мой дорогой кузен. – Он встал с кресла и потянулся. – Но я ловлю тебя на слове и готов воспользоваться твоим гардеробом, пока не прибудет мой собственный багаж. Мы ведь с тобой почти одного роста и телосложения, верно?

Феликс окинул Ника критическим взглядом.

– Мы похожи, согласен, но ты чуточку шире в плечах. Кроме того, руки и ноги у тебя значительно больше моих. – Феликс опять забавно сморщил нос. – Но, согласись, самое меньшее, что мы можем сделать, – это восполнить временную скудность твоего гардероба. Так что начать придется с перчаток и туфель. Завтра утром, идет? – Ник неуверенно кивнул в знак согласия, и Феликс радостно потер руки. – Жду не дождусь, пока мы приоденем тебя… как подобает человеку твоего положения, а не какому-нибудь фермеру.

Ника передернуло при виде такого энтузиазма.

– Мне понадобится что-нибудь приличное для завтрашнего ужина. И желательно, подходящее по размеру.

– О да, да, конечно! – Феликс чуть не прыгал на месте от нетерпения. – А куда мы идем?

– Не мы,Феликс, а леди Айви и я.

– Если ты не отказываешься иметь с ней дело, то хотя бы представь меня. О Синклерах мне известно все. – По губам Феликса скользнула довольная улыбка, и он мечтательно посмотрел вдаль. – Только представь себе, мистер Феликс Дюпре знакомится с настоящей Синклер! – Но потом вновь уперся взглядом в Ника. – Мои приятели позеленеют от зависти.

Было уже довольно поздно, и Ник понял, что Феликс готов разглагольствовать о Синклерах до самого утра, если только он проявит готовность слушать. В данный момент это было совершенно ни к чему. Он взял со стола свечу и зажег небольшую лампу.

– Боюсь, тебе придется подождать, Феликс, – обронил он, направляясь к выходу из библиотеки и далее к лестнице, ведущей на второй этаж. – Как-нибудь в другой раз.

Феликс поспешил за ним и положил руку на перила.

– Должно быть, это был не просто поцелуй, а нечто совершенно невероятное.

Ник улыбнулся про себя, поднимаясь по ступенькам.

– Да, предложение получилось заманчивое. Феликс одним махом опрокинул в рот остатки шерри.

– Последний шанс. Не поделишься подробностями? Ник шагнул в темноту лестничной площадки второго этажа.

– Настоящий джентльмен никогда не сплетничает о леди, с которой целуется.