Текст книги "Камбер – Еретик"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)

Глава 8.

Еще скажу: наследник, доколе в детстве, ничем не отличается от раба, хотя и господин всего:

Он подчинен попечителям и домоправителям до срока, отцем назначенного.

Послание к Галатам 4:1-2

Волшебство кончилось. Тело Камбера напомнило о себе и о том, что ему нужно дышать. Наполнив свои легкие воздухом, он содрогнулся и открыл глаза. Его встретил вопросительный взгляд Йорама. Эвайн тщетно искала остатки магического круга. Рис следил за своими юными подопечными, но было очевидно, что и он понял – только что произошло нечто совершенно невероятное, даже по меркам дерини. Больше всего его волновали Камбер и король.

– Отец? – нарушила молчание Эвайн.

– Что случилось? Как ты? – требовательно спросил Рис.

– Он умер? – спросил Йорам, положил меч и приблизился к отцу.

– После того, чему я был свидетелем, все это праздные вопросы, – пробормотал Камбер, освобождая ладонь из руки Синила и, прежде чем скрестить руки покойного на груди, успокаивающе погладил Йорама. – Однако я думаю, что не все видели одно и то, же. Эвайн?

Эвайн медленно поднялась и, вытянув руки, шагнула туда, где раньше проходила граница круга, как будто надеялась получить осязаемое подтверждение тому, о чем говорили другие чувства.

– Это было непередаваемо. Ничего подобного я раньше не видела, – в ее голосе слышалось замешательство. – Это выглядело так, словно круг был сделан из стекла и что-то ударило По нему сразу отовсюду. Но он не упал на пол сразу. Он стал будто сворачиваться от вершины к низу.

– Это все, что ты видела?

– А разве было что-то еще?

– Я видел. А ты, Рис?

Рис покачал головой.

– Только то, о чем рассказала Эвайн. Это ты разрушил круг?

Камбер вздохнул и тоже покачал головой.

– Нет. А если я расскажу вам то, что видел сам, вы можете не поверить мне. Вероятно, вы подумаете, что я пил из той же чаши, что и дети, и у меня начались видения. Нет, не прерывайте меня. – Он поднял руку, увидел их желание возразить. – Сейчас у нас нет времени на дискуссии – работы хватает. Король умер, и должно провозгласить нового короля. Прежде чем о кончине станет известно, нам следует устранить все следы совершенного обряда.

– Понятно, – сказал Рис и поднял спящего Элроя вместе с меховым покрывалом, на котором тот лежал. – Мы трое вернем мальчиков в спальню, вы с Джебедия справитесь с остальным.

Камбер кивнул, одобрительно погладив руку дочери.

– Я справлюсь. Эвайн, когда поможешь Рису отнести мальчиков, возвращайся в свои комнаты и оставайся там, пока шум в холле не станет достаточно сильным, чтобы разбудить спящего. Йорам и Рис, у вас были причины оставаться с Синилом до конца, возвращайтесь сюда, когда уложите принцев.

Ни один из них не задавал вопросов. Рис понес спящего Элроя к проему, открывшемуся в стене часовни, Эвайн поцеловала отца в щеку, подняла Риса Майкла и последовала за мужем.

Йорам не двигался с места. Склонив голову на грудь, он смотрел на мертвого короля. Однако в конце концов укутал Джавана в меховое покрывало и взял на руки.

– У меня есть только один вопрос, – буркнул он, остановившись в самом начале секретного коридора, и через плечо взглянул в лицо Камберу.

– Хорошо. Один вопрос.

– Перед смертью он узнал правду о тебе и Алистере? Камбер отвел затуманенный слезами взгляд. Он смотрел на тело Синила и видел живого короля.

– Да, узнал.

– И как он принял это? – продолжал Йорам.

– Ты же сказал, один вопрос, – Камбер мягко улыбнулся. – Ну ладно, сын. Он принял это. Готов поклясться, что до нынешней ночи он ничего не знал, но мы втроем – он, я и Алистер – решили все мирным путем. Мне очень хотелось, чтобы и ты присутствовал при этом.

– Очень важно, что вы оба были при этом, – прошептал Йорам, стараясь сдержать себя, – Это оправдывает многолетнюю ложь. – Он глотал слезы, качая головой. – Я лучше пойду.

Камбер, не вставая с колен, смотрел вслед сыну, потом напомнил себе о неотложных делах. Вздохнув, он взялся за дароносицу, чтобы с поклоном убрать ее на алтарь, как вдруг едва не вскрикнул – в его памяти ожила картина разрушения купола.

О, Господи! Как смог он выдержать это? Камбер вспомнил огромную силу энергии, освобожденной в рассыпающемся круге, и удивился, каким чудом ему удалось остаться в живых.

Его охватила дрожь, которую помог унять холод металла дарохранительницы, обжигавшей руки. В изумлении он посмотрел на маленький рубиновый крест на крышке и внезапно понял, что его левая рука, сжимавшая священный сосуд, не чувствует ничего, кроме холода.

Камбер снова опустился на колени, поднял крышку и отложил в сторону. В сверкавшей чаше лежал хлеб причастия, точно такой совсем недавно он подавал Синилу. Камбер наугад вынул один из полудюжины кусочков и внимательно разглядел его.

Непосвященный назвал бы его простым куском хлеба. Мука и вода, и в этой простой пище было заключено самое великое таинство его религии, нечто, чего не мог постичь и чему не находил объяснения его мозг, но он верил воплощению в хлебе тела Христова всем сердцем и душой.

Плоть Господа защитила его сегодня ночью? Может, в самом деле так. Синил увел его за грань дозволенного, даже своим возвышенным сознанием не поняв, как близко трепетали крылья ангела смерти.

Или еще просто не, пришло время Камбера? Есть ли у Всевышнего, у Господа, что присутствует и в этом священном хлебе, зажатом в его руке, есть ли у Господа земная работа для него?

Камбер не надеялся получить ответы на свои вопросы этой ночью. Прочел горячую молитву и встряхнулся, словно сбрасывая думы. Потом накрыл дарохранительницу крышкой и вернул на привычное место, не забыв прибрать и коробочку со священными маслами.

Затем запер уже Остывшую кадильницу и серебряный кинжал Эвайн в шкафу у северной стены, туда же убрал и глиняную чашу. Прежде он поднес ее к алтарю и вынул из влажного пепла на дне гранатовое королевское кольцо. Тщательно обтерев его полой сутаны, Камбер надел кольцо на палец Синила, вложил меч в ножны и отнес его вместе с лекарской сумкой Риса в королевскую спальню. Оружие повесил в изголовье постели, а сумку бросил на ковер возле кровати. Наконец он вернулся за Синилом.

Подняв его, подивился легкости – тело было почти невесомо, как паутина или пух. Опустив Синила на кровать, он заботливо прикрыл его до пояса и сложил руки крестом на груди. Покончив с этим, Камбер устало подошел к двери, взялся за запертый засов и прижался лбом к холодной и гладкой дубовой двери.

Джебедия снаружи уловил его присутствие и ожидал самого худшего. Он проскользнул в едва приоткрывшуюся дверь и поглядел на Камбера.

– Он умер, – беззвучно вымолвил Джебедия и прочел подтверждение своим словам на усталом лице Камбера.

– Да, его миссия завершена, и он обрел покой, – ответил Камбер тихо.

Джебедия перекрестился мгновенно потяжелевшей рукой.

– Да упокой, Господь, его душу. Я надеялся, что вы с Рисом ошибаетесь, и у него осталось еще немного времени.

– Мы все надеялись. Только бы его труды не пропали даром. Я не завидую нашей жизни в ближайшие годы.

– Да, – Джебедия тяжело вздохнул, печально свесив седую голову. – Полагаю, нам пора известить других регентов, – наконец произнес он, поднимая глаза, – Принцев привести немедленно или подождать до утра?

– Сейчас. И если Мердок или кто другой попытается отказаться, напомни, что ты пока еще глава геральдической палаты. – Он пожал плечами. – По крайней мере до первого заседания Регентского совета. А после него, подозреваю, многие наши останутся без работы.

– Не беспокойтесь, – горячо прошептал Джебедия, обняв Камбера за плечи, в то время как его мозг повторял: не беспокойся, Камбер. – Я попридержу наших друзей регентов по крайней мере некоторое время. А пока я здесь, надо ли чем-нибудь помочь?

Камберу не было нужды отвечать словами. Устало улыбнувшись, он окунулся в волну живительных сил, которыми от души делился его друг. Наконец он глубоко вздохнул и взял руки Джебедия в свои.

– Да, Джеб. Для тебя тоже найдется работа. Откладывать больше нельзя.

Кивнув в ответ, Джебедия направился к винтовой лестнице. Когда он вышел, Камбер закрыл дверь и вернулся в часовню. Прежде чем вернуться к размышлениям над тем, чему он стал свидетелем этой ночью, ему предстоит еще многое сделать.

* * *

В другом крыле замка трое усталых дерини с принцами Халдейнами на руках стояли в конце узкого холодного коридора. Один из них через потайной глазок заглянул в детскую. Полный покой. Даже напрягая все способности дерини, они не обнаружили ни одного признака бодрствования.

Открыв доступ в стенной шкаф при помощи специального механизма, Рис через плечо обернулся к жене и шурину.

– Все тихо, но двигаться будем быстро и бесшумно. Прежде чем уйти, надо позаботиться о трех слугах и Тависе.

Рис потушил маленький зеленый фонарь, освещавший до этого их путь, и открыл дверцу шкафа, маскировавшую выход в коридор, Они вошли и направились к пустым постелям под легкое посапывание одного из слуг.

– Поспи еще немного, маленький король, – шепнул Рис, укладывая Элроя в постель, и пригладил его темные волосы.

Мальчик заплакал во сне и повернулся на бок, а Рис плотно закутал его в мех. Пока Эвайн и Йорам укладывали двух других принцев и проверяли невинность их теперешних воспоминаний о событиях нынешней ночи, Рис переходил от одного слуги к другому, касаясь их и корректируя их память.

Возле Тависа О'Нейлла он задержался чуть дольше, проверив все с большей тщательностью, – Тавис был не ребенок и не просто человек. Рис в последний раз оглядел комнату, убедился, что все в порядке, а затем быстро подошел к наружной двери, напрягая все свои возможности на поиск опасности извне.

Путь был свободен, и Рис жестом и поцелуем отправил Эвайн в ее комнаты и отворил дверь. Когда он вышел из спальни, Йорам уже ждал в коридоре, увидев, что дверь вновь аккуратно закрыта, шурин зажег фонарь. Более не задерживаясь, они двинулись к апартаментам Синила.

Рис и Йорам обнаружили, что часовня вновь приняла свой обычный вид. Камбер стоял на коленях над телом Синила, распростертым на огромной кровати. На Камбере был богато расшитый короткий плащ из темно-красного бархата. По всей спальне горели свечи, в камине потрескивал огонь.

– Все сделано, – тихо заверил Рис и встал по другую сторону кровати, глядя на Камбера. – О сегодняшней ночи они ничего не вспомнят, а нетвердость в ногах объяснится внезапным горем и поздним часом. Ты послал Джебедия?

Камбер кивнул.

– Скоро он приведет их всех. И да поможет нам Бог, Рис. Испытания только начинаются. Надеюсь, мы правильно поступили, позволив ему передать магические способности детям.

– Я тоже на это надеюсь, – прошептал Йорам.

* * *

Прежде чем все собрались, прошло около четверти часа, хотя казалось, будто время тянется вдвое медленнее. Трое мужчин стояли на коленях, каждый наедине со своими мыслями, когда ночную тишину нарушил все возрастающий шум. Сначала в большом холле внизу послышались приглушенные шаги, потом раздался стук копыт в замковом дворе, Ударили кафедральные колокола за стенами замка.

Первым явился бывший слуга Синила Сорл, недавно посвященный в рыцари, за ним – духовник короля из людей, отец Альфред. Обиженный, что его не позвали раньше, он опустился на колени и стал читать молитвы по усопшему.

Внизу, у винтовой лестницы, собралась замковая челядь, получившая повод к множеству новых страхов, сплетен и слухов и жаждущая поглазеть на появление нового короля. Прежде чем гофмейстер, как было предписано ритуалом, трижды постучал в закрытую дверь, шум среди челяди известил собравшихся в спальне о приближении нового владыки Гвинедда.

– Лорды регенты с Его Высочеством наследным принцем Элроем и Их Высочествами принцами Джаваном и Рисом Майклом. Дорогу принцам. – Голос гофмейстера прорезал холод наступающего утра.

Мердок с лукавым и почти хищным лицом возглавлял процессию, его рука покровительственно лежала на плече ссутулившегося, сонного Элроя. Мальчик, казалось, был только удивлен, хлопал глазами и зевал.

По другую руку принца Рун Хортнесский, облаченный в длинную мантию из шерсти и меха, всегда такой уравновешенный и безразличный, с трудом сохранял спокойствие. Граф Таммарон, самый старший после Камбера регент, огромной невыразительной тенью следовал за Руном, возвышаясь над ним на целую голову.

Тучный епископ Хуберт, четвертый регент, кружил позади Элроя, его голубые глаза и обрамленное светлыми волосами ангелоподобное лицо скрывали лицемерную душу под красной сутаной духовной особы. Предупредительно внимательный к детским капризам и чудачествам, Хуберт сумел расположить к себе принцев. Пожалуй, они любили его больше, чем остальных регентов, и это было крупной неудачей – Хуберт Мак-Иннис вовсе не был тем прекрасным человеком, каким умел казаться.

Джебедия замыкал процессию, он шел, обнимая двух других мальчиков за плечи. Яркие глаза принца Риса Майкла с любопытством разглядывали окружающих, недавнее испытание не оставило на нем своих следов, но лицо Джавана было заплаканным, он с угрюмым видом цеплялся за руку бледного и обескураженного Тависа О'Нейлла.

Когда Камбер выступил вперед, чтобы приветствовать нового короля, Рис послал ему сообщение о том, как он вынужден, был поступить с Тависом. Камбера занимала сейчас одна, самая главная задача – провозглашение нового короля, Он не позволит регентам сразу же захватить власть.

Процессия вступила в комнату, а слуги стеснились у входа снаружи. Камбер шагнул к Элрою и опустился на колени.

– Король умер. Да здравствует король Элрой! – провозгласил он.

– Да здравствует король Элрой! – отозвались Рис, Йорам, Джебедия, так же опускаясь на колени.

Регенты последовали их примеру с некоторым опозданием. Элрой замер, потом стал оглядывать спальню. Когда он наконец заставил себя посмотреть на неподвижное тело, которое раньше было его отцом, нижняя губа задрожала. Его глаза встретили взгляд Камбера. Епископ поднялся и поклонился, затем, взяв маленькую холодную руку мальчика и согревая ее своими руками, повел наследника к высокой кровати.

– Ваша милость, мне очень тяжело сообщать вам о том, что ваш возлюбленный отец с миром почил. Перед смертью он получил последнее причастие. Но до этого на пороге смерти он просил, чтобы вы приняли его дар – дар, который, как венец и трон, достается вам по праву рождения.

Мальчик раскрыл рот, но прежде чем он вымолвил хотя бы слово, Камбер заставил его сделать последние шаги к постели. Склонившись над телом, он снял огненное кольцо с пальца Синила, взял принца за левую руку и надел кольцо. Разумеется, кольцо было велико, но когда оно скользнуло на свое новое место, мальчик задрожал, хотя никак не мог догадываться о могучих силах и своей власти над ними, Заключенными, в огненном кольце.

– Это подарок моего отца? – робко спросил Элрой, смущенно любуясь сверканием камней. Он не знал, что блеску им добавила его собственная кровь.

– Да, это дар вашего отца, мой принц, – сказал Камбер. – Я знаю, оно велико вам, – продолжал он, снял кольцо и Вложил в руку Элроя. Магический перстень оказывал свое Действие, по крайней мере, на этого юного Халдейна. – Но вы вырастете, или, если хотите, его размер можно уменьшить. Думаю, ваш отец хотел сделать свой дар одним из державных символов Гвинедда. Чтобы и ваш сын надел его в день своей коронации.

Элрой робко улыбнулся и сжал кольцо в руке.

– Мне бы хотелось этого, – пробормотал он. Его лицо стало более серьезным. – Вы думаете, епископ Каллен, что у меня будет сын?

– Конечно же, будет, – начал было Камбер, но был прерван Мердоком, который подошел к мальчику, взял за руку и почти отдернул от Камбера.

– Для праздных разговоров время найдется позже, епископ Каллен. Сейчас поздно; и принцам нужно отдохнуть.

– Разумеется, милорд, – ответил Камбер с легким поклоном. – Я просто подумал, что подарок отца утешит Его Высочество. Не очень-то легко мальчиком лишиться отца.

– Их отец считал, что Регентский совет будет решать, что лучше для мальчиков, а не один человек, – сказал Мердок, смягчив тон. – Запомните это, пожалуйста. Он легонько подтолкнул растерявшегося Элроя к Руну, который решительно положил руки на плечи принца.

– Далее, – продолжил Мердок, – довожу до вашего сведения, что первое заседание Регентского совета состоится завтра. О точном времени и месте вам сообщат позже. Я бы посоветовал вам хорошенько обдумать ту роль, которую вы хотите играть в новой администрации. Я уверен, что вы останетесь верны закону и, обычаю, как делали это до сих пор.

– Моя единственная цель – служить короне, – ответил Камбер спокойно, хотя никак не мог, понять, почему Мердок вдруг заговорил об этом. В глубине души шевельнулось беспокойство.

На сухощавом лице графа возникло некое подобие улыбки.

– Вот и прекрасно. В таком случае мы поладим. Спокойной ночи, епископ.

Повернувшись на каблуках, он вывел процессию из комнаты. Те, кто остался в спальне, обменялись невеселыми взглядами и тоже направились к дверям – Джебедия велел замковой челяди расходиться и вспомнить о своих обязанностях; Йорам и Рис стояли в коридоре. Сорл исчез в соседней туалетной комнате, готовясь отдать последний долг умершему хозяину, и даже отец Альфред прервал на минуту свою литанию по усопшему, чтобы оставить епископа наедине с мертвым королем.

Печальный Камбер подошел к изголовью кровати, посмотрел на знакомое лицо и положил руку на холодные, скрещенные на остывшей груди руки Синила.

– Спокойной ночи, мой Государь, – прошептал он. – Ради ваших сыновей я постараюсь сделать все возможное, как делал прежде ради вас.

У Камбера не было сил продолжать, и ему пришлось ограничиться прощальным поклоном, в ледяных глазах Алистера стояли слезы. Он не помнил, как добрался до своих покоев. В постель его уложил Йорам.

* * *

Закрепляя свою власть над новым королем, регенты не теряли времени. К полудню колокола на соборе и церкви отзвонили по покойному королю, гроб с его телом уже три часа стоял в главной часовне замка, расположенной неподалеку от главного холла, где обычно собирался Совет Синила. После дневной мессы, которую архиепископ Джеффрэй служил в той же часовне, юные пажи разнесли приглашения на заседание Регентского совета. Камбер задержался после службы и несколько минут молился, прося Бога указать молодому королю верную дорогу, потом, сопровождаемый Йорамом, отправился в зал Совета.

Другие регенты были уже там. Мердок, Таммарон, Рун и епископ Хуберт собрались справа от места короля и разговаривали с графом Эваном, сыном заболевшего герцога Сайхира. Другие члены регулярного Совета тоже были здесь:

Уот, констебль, архиепископ Орисс и барон Торквилл де ля Марч. Ни один из этих троих не был новичком в политике – Уот и Орисс входили в состав первого Совета Синила, а Торквилл даже был членом Совета у Имра. Скорее всего Уоту и Ориссу реорганизация, которая, без сомнения, предстоит, ничем не угрожала, а вот Торквилл вряд ли ее переживет – в отличие от Уота и Орисса, он – дерини. Члены Регентского совета назначались по особому уставу, равно как и тот, кто занимал резиденцию примаса Гвинедда (теперь им был Джёффрэй Кэрберийский, дерини). Все остальные назначались по выбору этой шестерки. В ней только двое – Камбер и Джёффрэй – были дерини. Грустные эти вычисления не приносили успокоения.

Элрой сидел во главе стола на резном, с высокой спинкой отцовском стуле, выглядел он несчастным и подавленным. На стул предусмотрительно положили подушку, но иллюзия высокого роста не добавила внушительности новому королю – он оставался всего лишь испуганным мальчиком неполных двенадцати лет. Серые глаза Халдейнов двумя тенями выделялись на бледном лице, а черная туника только подчеркивала его немощь и следы недавней болезни. Единственными украшениями Элроя были серебряный обруч на голове и огненное кольцо отца, подвешенное на изящной цепочке. «Глаз цыгана» был скрыт за спускавшимися до плеч волосами, но был на месте – Камбер точно знал. Если кто-нибудь заметит рубин в ухе и спросит о причине его появления, Элрой «вспомнит», как несколько дней назад умирающий отец дал каждому мальчику по серьге. На столе перед Элроем лежал королевский меч в ножнах. В свете дня он выглядел обычным дорогим оружием, не похожим на инструмент волшебства в магическом круге.

Камбер подавил улыбку, спрашивая себя, могут ли другие дерини, находящиеся в комнате, почувствовать излучаемое мечом могущество, узнать в священном мече Халдейнов орудие волшебства. С достоинством регента, канцлера и епископа Камбер, войдя в зал, занял место у кресла с противоположной от Элроя стороны стола. Мысль о том, что регенты будут произносить клятву верности над магическим мечом, позабавила его и сгладила впечатление от недружелюбных взглядов, которыми его встретили. Он почтительно поклонился.

– Мой господин. Милорды. Мальчик нервно дернул головой, а Мердок одарил коротким надменным кивком, плохо скрывая свою неприязнь к противнику.

– Будьте любезны подождать, пока придут остальные, милорд канцлер, – сказал он.

И с этими словами повернулся к Таммарону, что-то тихо сказав ему. Камбер не мог расслышать слов, но по лицу Таммарона и усмешке Руна понял, что замечание было нелицеприятным.

Когда Камбер, обменявшись обеспокоенными взглядами с Торквиллом и Йорамом, занял свой стул, в комнату вошел Джебедия с епископом Каем, третьим гвинеддским епископом-дерини. Отрывисто кивнув Элрою и остальным регентам, Джебедия уселся на место справа от Камбера и положил на стол перед собой свой маршальский жезл. Епископ Кай сел справа от него. После паузы Джебедия нагнулся к Камберу и, прикрыв рот рукой, шепнул:

– Мне все это не нравится. Мердок слишком самодоволен. А что здесь делает Эван? Я думал, что он ухаживает за отцом.

Камбер положил локти на стол и сцепил пальцы.

– Раз он сейчас здесь, то, подозреваю, его поставят на твое место, Джеб.

– На мое место?

– А зачем же еще он пришел? Сначала я думал, что выберут герцога Сайхира, но кто может поручиться, что он выздоровеет. Значит, наиболее логичный выбор – это его старший сын и наследник.

– Эх, Эван, – покорно вздохнул Джебедия. – Что ж, могло быть и хуже. На этом месте мог оказаться Рун. Камбер покачал головой.

– Слишком молод. Даже сам Рун понимает это.

– Но регентом быть не молод, – заметил Джебедия.

– Я не говорю, что понимаю принципы, по которым Синил подбирал регентов, – ответил Камбер. – О, вот идет Джёффрэй. Думаю, все, чего они хотят от первого заседания – это отставки и назначения. Подозреваю, что Совет будет недолгим.

Когда архиепископ подошел к столу и поклонился Элрою, все привстали. Но даже появление духовного главы Гвинедда не взбодрило мальчика, хотя Джёффрэй был своим человеком в покоях его отца.

Неужели они настроили его против Джеффрэя? подумал Камбер, раскланявшись с архиепископом. Если остальные регенты затеяли большую чистку, а именно об этом подозревал Камбер, то, возможно, они с Джеффрэем останутся единственными дерини в Совете. Архиепископу не позавидуешь.

– Милорды, я прошу тишины, – сказал Мердок, постучав по столу костяшками пальцев. – Милорд маршал, не изволите ли открыть заседание?

Все, кроме Элроя, встали. Джебедия отсалютовал королю своим жезлом.

– Милорды, я объявляю первое заседание Совета короля Элроя Бэрэнда Бриона Халдейна открытым. Пусть правосудие и милосердие диктуют нам решения.

– Да будет так, – отозвался Мердок почти дерзко. Когда все снова расселись, Мердок перебрал пергаментные листы, лежавшие на столе перед ним, потом выложил из них аккуратную стопочку. Все это представление было разыграно для привлечения внимания к его персоне.

– Итак, вначале будет оглашен список регентов, – произнес Мердок, не в силах более скрывать самодовольную улыбку. – Волей короля Синила до совершеннолетия короля Элроя регентами при нем назначаются: граф Таммарон Фиц-Артур, епископ Алистер Каллен, епископ Хуберт Мак-Иннис, барон Рун Хортнесский и я, граф Мердок Картанский.

Он накрыл стопку бумаг обеими руками и оглядел собравшихся. Камбера кольнуло дурное предчувствие, он никак не мог понять, что задумал Мердок. Имена будущих регентов были давно известны. На этом заседании они принесут клятву верности и вступят в должность. В какую же игру пытается играть Мердок?

– Следуя обычаю, – продолжал тот, – вышеупомянутые регенты должны принести клятву верности. Однако согласно подписанному недавно нашим возлюбленным королем Синилом указу установлена следующая процедура дальнейшего проведения заседания Регентского совета… – Камбер с тревогой подался вперед. Он ничего не знал об этом – четверо регентов обладают правом сместить пятого, если единогласно выскажут недоверие ему.

В устремленном на Камбера взгляде графа Картанского светился открытый вызов.

– К сожалению, должен сообщить, что граф Таммарон, епископ Хуберт, барон Рун и я сочли епископа Алистера Каллена не способным достойно исполнять обязанности регента в Совете нашего возлюбленного короля Элроя, вследствие чего епископ Каллен, вы исключаетесь из состава Совета.

Ропот удивления, выражения одобрения и недовольства сменили чопорную тишину собрания, но Мердок поднял руку, требуя тишины, и продолжил речь.

– А также, руководствуясь желанием нашего покойного короля Синила, и с согласия нашего возлюбленного короля Элроя, мы объявляем герцога Сайхира Клайборнского пятым членом Регентского совета до той поры, пока здоровье герцога позволит либо по его собственному усмотрению, и назначаем его сына и наследника графа Эвана его преемником. Епископ Каллен, если я правильно понимаю выражение вашего лица, вы не согласны?

Камбер не удостоил ответом, а просто заглянул своими ледяными глазами в глаза человека. Он чувствовал, как сидящие вокруг люди и дерини в растерянности цепенеют, но что это меняло? Мердок ни за что не решился бы на столь отчаянный шаг, если бы в его руках не было документа. Камбер никак не мог понять, почему Синил согласился подписать такой документ, наверняка зная о последствиях.

– Граф Картанский всегда был проницательным, – Камбер говорил спокойно. – Он заметил мое несогласие с неизвестным мне документом и использованием его против меня, это делает ему честь. И конечно же, он сможет представить нам упомянутый подписанный документ и достойных свидетелей, заверивших подпись?

– Конечно, сможет, – отозвался Мердок надменно, – И если кому-нибудь придет в голову мысль уничтожить документ, должен сообщить, что это один из трех оригиналов, подписанных королем Синилом и свидетелями: лордом Уотом и архиепископом Ориссом. Они, как известно канцлеру, не являются регентами.

Со снисходительной и ядовитой улыбкой, которая уже не покидала его лица, расплываясь все шире, Мердок передал верхний лист из стопки Ориссу и Уоту. Только взглянув на него, оба виновато кивнули Камберу и передали бумагу дальше – Джебедия, который только вздохнул, и Камберу. Тот внимательно изучал текст, решая, как мог истолковать эти написанные убористым почерком строки Синил, если вообще задумывался над ними. Указ могли подсунуть в кипу повседневных бумаг, он наверняка прочел текст невнимательно. Документ подписан, когда болезнь обострилась, это подтверждала дата на печатях свидетелей.

Окончив чтение документа, Камбер не знал, что произойдет дальше. Сейчас он был уверен только в одном: король собственноручно подписал бумагу. Он скорее всего не понимал, что делает, но теперь, когда Синила не стало, никто уже не сможет узнать его намерения. Мердок выиграл на этот раз. Оставалось только узнать, как он использует свой выигрыш.

Вздохнув, Камбер передал документ Торквиллу, взглянувшему на документ. Затем лист перешел к Джеффрэю, сидевшему с лицом каменной статуи, и через Руна и Таммарона вернулся к Мердоку. Человек, говорящий от имени всех регентов, снова положил пергамент в стопку документов и аккуратно сцепил свои паучьи пальцы.

– Думаю, документ не вызывает у вас сомнений,! канцлер? – вкрадчиво спросил он.

– Вызывает не сомнение, а смирение, – холодно отвечал Камбер. – На нем подпись нашего покойного монарха. Как преданный слуга короны я обязан повиноваться.

– Хорошо сказано, – произнес Мердок. – А теперь без отлагательства регенты Гвинедда принесут клятву верности королю Элрою. Архиепископ Джеффрэй, вы готовы?

Ничего не оставалось делать. Притихший Джеффрэй, извиняясь, взглянул на Камбера, поднялся, поклонился Элрою и дожидался, пока регенты встанут и возложат руки на лежащий перед наследником меч. Камбер не слушал клятву Джеффрэя. Когда регенты вновь заняли свои места, он не сомневался – дальше будет еще хуже, чем они могли предполагать.

– Наша следующая задача – пересмотреть состав старого Совета, – важно произнес Мердок. – В сложившихся обстоятельствах регенты порекомендовали Его Величеству вывести из него лорда-канцлера, барона Торквилла де ля Марч, господина маршала и епископа Кая Дескантора. Остальные члены Совета, по желанию Его Величества, сохраняют свои посты.

Великодушно, не правда ли? – прозвучала мысль Йорама в мозгу его отца, лицо секретаря епископа Каллена по-прежнему было непроницаемо. – Вот и все дерини, кроме архиепископа, но против Джеффрэя у них ничего нет. Что собираешься делать?

Делать? А что я могу сделать? – ответил Камбер. – Лучшее – это сделать последнее предостережение прежде, чем уйду. Свою стратегию мы разработаем потом.

Трое получивших отставку дерини оставались на своих местах и смотрели на четвертого – своего наставника, ожидая его реакции. А Камбер, для которого время словно остановилось, просто смотрел на Мердока, не мигая, не выказывая своих чувств, намеренно создавая впечатление, будто он вот-вот бросит вызов.

Все взгляды были устремлены на него, а напряжение стало почти осязаемым даже для человека. Тогда он снял с шеи золотую цепь – знак власти канцлера – и поднял над головой.

И вот его цепь с монограммой династии Халдейнов – литыми буквами «X» – лежит перед ним на столе. Пальцы Камбера тронули подвесную печать. По залу пронесся вздох огромного облегчения. Он стремительно поднялся.

– Ваше Величество, ваша мать, королева Меган, преподнесла мне эту цепь спустя несколько месяцев после вашего рождения, – мягко произнес он. – Теперь я возвращаю ее вам, как того требуют ваши регенты и обычай. Для меня было честью служить вашему покойному отцу, и я с радостью служил бы вам.

Смущенный мальчик опустил глаза, а Мердок и другие регенты, кроме Эвана, уставились в стол перед Камбером, но ни один не решался прерывать его. Они давали ему выговориться и уйти с честью.

– Но регенты Вашего Величества…

– Осторожнее, – тут же предупредил Таммарон.

– Регенты Вашего Величества решили по-иному, – продолжал Камбер, не повышая голоса, – возможно, они сочли меня слишком старым, а нынче время молодых. Все возможно. Я только хочу сказать, что мы преданно служили вашему отцу, и я надеюсь, что слуги Вашего Величества будут так же блюсти интересы короны и не требовать ничего взамен.