Текст книги "Камбер – Еретик"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

Глава 30.

Для дерева есть надежда, что оно, если и будет срублено, снова оживет, и отрасли от него выходить не перестанут.

Книга Иова 14:7

Так же, как и, для его детей, новый год для Камбера начался неудачно, принес с собой дурные вести из Валорета. Как обычно со времени их побега в Дассу, Камбер и епископ Дермот помогали Найэллану служить дневную мессу. Они стояли по бокам от него и, сложив ладони, слушали последний отрывок из Евангелия.

«In principio erat Verbum, et Verbum erat apud Deum, et Deus erat Verbum. Hoc erat in principio apud Deum. Omnia per ipsum facta sunt; et sine ipso factum est nihil, quod factum est…»

«Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово был Бог…»

Когда Найэллан читал, над Порталом появилось сияние, превратившееся в изящную, облаченную в черный плащ фигуру, окруженную пурпурным сиянием, свидетельствовавшим о том, что этот Портал был по-прежнему ловушкой. Найэллан тяжело поднял глаза. Месса подходила к концу, и лучшие воины Джебедия и Найэллана окружили мозаичные границы Портала. Камбер тихо присоединился к ним. Вряд ли закутанная в черное фигура была знакома большинству находившихся в храме братьев, но у него самого не было никаких сомнений – это был Тавис, причем, один, без Джавана.

Кивком головы попросив Джебедия и его стражников загородить только прибывшего от тех, кто преклонил колени, чтобы получить благословение, он осторожно вступил в пурпурный туман. Ловушка сделала его, как и пленника, полуслепым до тех пор, пока не подал помощь Найэллан. Но к тому времени Камбер уже переговорил с Тависом.

– Что случилось? Где Джаван? – прошептал он, беря Тависа за плечи и заглядывая в его светлые аквамариновые глаза.

Целитель вздохнул.

– Он сидит со своими братьями в Совете и слушает, как регенты подтверждают законность рамосских решений.

– Рамосских решений? Сегодня? Всех?

– И даже больше.

Тут к ним приблизился Найэллан, рассеял туман ловушки и положил руку на руку Тависа. Дермот по-прежнему находился у алтаря, задувая свечи. Джебедия и его воины пошли провожать последних утренних посетителей часовни. Пока комната пустела, Камбер поблагодарил Найэллана и полностью обратил свое внимание на Тависа, предпочитая мысленный контакт словам. Значимость той информации, которая в следующее мгновение мощным потоком потекла в его сознание, было трудно переоценить.

Ночью Джаван узнал, что скоро будут обнародованы новые законы. Следом за этим должно начаться массовое истребление дерини, потому что сохранение хоть некоторых избранных не входит в планы регентов, Регенты утвердили все предложения епископов, а потом внесли собственные дополнения.

Джавану после того, как он сообщил все это Тавису, волей-неволей пришлось приказать своему Целителю скрыться в безопасном месте. Остаток ночи и раннее утро Джаван и Тавис провели в разговорах, размышлениях и обсуждениях планов и даже придумали способ связи после бегства Тависа.

Этот момент наступил, Джаван взял себя в руки и, как подобало принцу, предстал перед двором. Тавис, разрывавшийся между своими желаниями и необходимостью, пробрался к потайному Порталу в арсенале без происшествий. А остальное Алистер знает.

– Что ж, могло быть и хуже, – прошептал Камбер, когда их с Тависом соединяла только тонкая нить контакта, затем поделился тем, что узнал, с двумя остальными дерини. – По крайней мере у тебя было время поговорить с Джаваном. Ну а то, что ты ушел в день обнародования планов регентов, позволит тебе заручиться поддержкой во всем, что бы ты не решил предпринять дальше. Законы вступают в силу немедленно?

Тавис устало покачал головой.

– Джаван не знал этого. Однако скорее всего – да. Он видел неподписанные указы о том, что все земли, находящиеся в собственности у дерини, поступают в распоряжение короны, а также список объявляемых вне закона дворян. Там было несколько специально оговоренных исключений – для тех нескольких наследниц-дерини, которые выйдут замуж за высокопоставленных людей. И тем не менее, мне кажется, каждый дерини, независимо от ранга, попал в их списки. Послушайте, мы можем где-нибудь присесть? Я не спал всю ночь, едва стою на ногах от последних новостей.

– Мы можем пойти в мою комнату наверху, – предложил Найэллан, подталкивая их к двери. Пока они шли по коридорам, Камбер засыпал Целителя вопросами.

– А как насчет обучения дерини? За это будут карать смертной казнью?

– По сути дела, да. Состоялся разговор по поводу того, что для дерини следует запретить любое обучение. Но Джаван говорит, что в конце концов это приостановили – слишком трудно привести в жизнь. Но самим дерини не позволят обучать ничему, регенты боятся, что они смогут учить и магии. – Он вздохнул. – По крайней мере, нашему народу не придется оставаться неграмотным.

Усевшись за столом в комнате Найэллана, они обсудили последствия рамосских решений, мрачно заключив, что новые законы могли бы оказаться еще хуже. Далее обсуждались детали связи между Тависом и Джаваном. Мальчик находился среди враждебно настроенных людей, поэтому требовалась тщательная разработка способов обмена информацией и, если положение Джавана станет совершенно невыносимым, возможного побега. Камбер и его собеседники решили встречаться с принцем каждые пять дней у Портала в арсенале. Но Тавис должен предупредить Джавана, что один из четверых дерини будет его связным, и, если мальчик захочет поговорить с кем-то лично, а не оставить сообщение, он должен прийти к Порталу сразу после вечерней мессы в один из установленных дней. Его присутствие будет указывать на то, что можно без опасений появиться в зоне и забрать его для личной встречи, однако не следует встречаться слишком часто – его могут выследить или заметить его отсутствие.

– По крайней мере до тех пор, пока он играет роль трусливого простачка, сохранится его относительная безопасность, – сказал Найэллан. – А как вы, Тавис?

Тавис пожал плечами, а Камбер слегка улыбнулся ему.

– Во многом это зависит от Джавана, не так ли, друг мой? Мы не ожидали тебя так скоро, но раз уж ты здесь, мы используем это с выгодой. Ты исполнишь то, о чем мы говорили раньше, и присоединишься к Ревану?

– В этом я согласен с точкой зрения Риса, Алистер, – ответил Целитель. – Если никого другого не найдется, я сделаю это. Я бы солгал, сказав, что хочу этого. Меня будут узнавать. – Он поднял покалеченную руку. – Даже смена облика не поможет мне вернуть кисть.

– Нет, но когда мы обеспечим тебе прикрытие, твоя внешность и явное увечье станут вполне подходящими, – ответил Камбер. – Все знают, что это сделали с тобой дерини. Ты уже покинул двор. А если Джаван будет играть свою роль хорошо, показывая злость и обиду на тебя за то, что ты бросил его, то к весне ты сможешь найти Ревана. Разумеется, попытаемся найти другого Целителя, но тебе придется посетить несколько крупных городов и подготовить почву. К марту, когда ты «наткнешься» на Ревана, ты должен быть готов дать убедительный спектакль.

Камбер положил руку на плечо Тависа.

– Я знаю, что будет нелегко, сын мой. Если тебя это немного успокоит, ты будешь не один. Найэллан, вы не поможете нашему юному другу? Нам хотелось бы переселиться в старый михайлинский храм как можно скорее. Но, возможно, нам с Джебедия придется сначала отправиться в монастырь святой Марии, если возвести там новый Портал не удастся без нашей помощи. В ближайшие дни мы ожидаем сообщения от Йорама по этому поводу.

– Я позабочусь о нем, – согласился епископ. – Кроме того, пока я буду работать с Тависом, у Дермота появится прекрасная возможность узнать о нас побольше. – Он взглянул на епископа-человека. – Вы согласны, Дермот? Вы готовы сотрудничать с еретическими и проклятыми Богом дерини?

Дермот ответил на, улыбку Найэллана, смущенно улыбнувшись.

– Мне кажется, я уже сотрудничаю.

* * *

Весь остаток дня и большую часть следующего они провели в обсуждении плана действий. Вечером третьего дня, извинившись, Камбер удалился готовиться к контакту с Йорамом. Джебедия последовал за ним до спальни, где он должен был стоять на страже, пока Камбер находится в состоянии полного расслабления, необходимого для контактов на расстоянии. Контакт был обычным, однако Камбер узнал нечто совершенно необыкновенное.

Он принял сообщение Йорама и оцепенел в бездействии, совершенно потрясенный жестокостью изуверов в Трурилле. Инстинкт подсказывал ему привлечь к контакту Джебедия, чтобы ужас не разрушил мозг, Джебедия мог поддержать и смягчить удар.

Камбер с трудом осознавал реальность этой чудовищной катастрофы. Он никогда не был особенно близок со своей сестрой Айслин и ее детьми. Эйдриана он встречал всего несколько раз, но что это меняло, здравому человеку не понять тех, кто мог заставить живые существа пройти через такое. Убийства, пытки, надругательства… И боль от смерти Риса, чуть забывшаяся в вихре последних событий, вспыхнула с новой силой при известии о смерти его первенца. За последние полгода Камбер терял уже второго внука, но гибель Эйдана не была быстрой и безболезненной, как смерть Дэвина. Даже чудо спасения из ужасов Трурилла блекло перед дьявольским всесилием и беспощадностью палачей.

Вскоре они с Джебедия передали новость Йорама тем, кто собрался к ужину. После вспышки гнева за столом было решено, что Алистеру и Джебедия следует, не теряя времени, отправляться в аббатство святой Марии, закончить строительство Портала, чтобы все могли скрыться в безопасном месте. В полночь двое одетых в черные дорожные костюмы из кожи и отделанные мехом плащи ступили на круг Портала в часовне Найэллана. К их поясам были пристегнуты простые солдатские мечи, а меховые шляпы надвинуты на глаза. Кольчуги, надетые под кожаные куртки, постепенно нагрелись. Кроме архиепископского кольца, скрытого перчаткой, и небольшого золотого креста на груди, у Камбера не было никаких признаков его сана.

Перед уходом Камбер и Джебедия опустились на колени перед алтарем часовни, чтобы получить благословение и напутствие Найэллана. Оно было немногословным. Старые друзья вошли в пурпурную дымку Портала, чувствуя, как она рассеивается по мысленному приказу Найэллана. В молчании Камбер вошел в контакт с Джебедия, и они исчезли, появившись в темноте руин под Грекотой.

Они не решились открыто выйти из Портала в башне Алистера и взять лошадей в епископских конюшнях. В прежние времена это было бы законным правом бывшего епископа Грекотского. Но Камбер и Джебедия не знали, вступил Эдвард Мак-Иннис во владение своей новой епархией или нет. Кроме того, Хуберт мог послать войска к своему племяннику, предвидя появление дерини Каллена в своей бывшей резиденции. А Камберу и Джебедия совсем не хотелось оказаться лицом к лицу с многочисленными врагами.

Поэтому они решили использовать Портал в руинах и большую часть ночи провели, расчищая завалы в коридорах в свете огня, зажженного от рук. Пришлось немало попотеть, прежде чем перед рассветом они наконец выбрались на воздух. Затем они замаскировали свои следы и дождались, пока проснется город. Лошадей два бывалых солдата похитили точно в момент открытия городских ворот и под прикрытием шумной и пестрой толпы, спешившей на рынок и отвлекавшей внимание стражи, безопасно покинули город.

Скоро выяснилось, что их никто не преследует. От Грекоты до монастыря оставалось не более трех дней пути. Они несколько раз меняли лошадей и выбирали глухие дороги и тропы, когда пришлось пересекать Хортнесс и Картан – земли своих главных и опаснейших врагов, нынешних хозяев Валорета. Встречаться с конными патрулями им приходилось по несколько раз на дню, но внимания Камбер и Джебедия к себе не привлекли. В своих черных кожаных костюмах, угрожающе надвинутых шляпах, с простыми мечами они мало чем отличались от воинов, спешивших с поручением.

Только при ближайшем рассмотрении могло выясниться, что один из них был явно стар для военной службы, да и другой лишь немногим моложе.

Путники миновали Пурпурную Поход и поднялись к холмам, лежавшим ниже аббатства святой Марии, не встретив никаких осложнений. Действуя достаточно осторожно, постарались объехать стороной Кор Кулди и руины Трурилла. Лишь необходимость переждать буран вынудила их остановиться в маленькой гостинице в Кулди. Это была единственная ошибка. Камбер и Джеб очутились в одной комнате со множеством людей, среди которых выделялись четверо рыцарей грубого вида в форме и со знаками отличия графа Кулдского – нового графа Кулдского, разумеется. Когда Камбер и Джебедия устраивались перекусить в дальнем углу, из-под откинутой полы плаща сверкнул нагрудный крест Камбера. Служанка принесла и поставила перед гостями кружки с пивом, Камбер машинально спрятал крест под плащ и думать забыл о нем. Это была не ошибка, а так, нелепое стечение обстоятельств.

Вероятно, крест не вызвал бы у рыцарей особенного интереса. Хотя украшение было слишком дорогим, и большинство солдат не могли позволить себе иметь такое, но его нынешний обладатель, вполне вероятно, мог украсть его у незадачливого священника, скорее всего аббата. Один из рыцарей, например, несколько дней назад снял дорогое кольцо с пальца убитого.

Однако во время еды двое одетых в черное незнакомцев не сняли свои отороченные мехом шляпы, и это удивило рыцарей. Вполне возможно, странники не снимали шляп просто от холода. Но, с другой стороны, головные уборы могли скрывать, например, тонзуры. А зачем священникам путешествовать переодетыми в воинов?

Это так заинтриговало рыцарей, что они решили поближе рассмотреть странную пару. Не находилось никакого логического объяснения причин, заставивших двух священников путешествовать зимой в этой части страны, скрывая свой сан, если только эти двое не были дерини! На прошлой неделе граф Манфред говорил, что все епископы по-прежнему в Рамосе – разрабатывают план действий против проклятых дерини. Он как следует растолковал все, прежде чем послать их в Трурилл.

Трурилл. Там было действительно весело! И они послужили церкви! Брат графа Манфреда, нынешний архиепископ и примас Гвинедда, благословил каждого, кто принимал участие в набеге на Трурилл. А юный епископ Эдвард, сын графа, также обещал молиться за них.

Некоторое время они по-прежнему сидели над своими кружками, вспоминая подробности удачного дня, но потом, не имея лучшего занятия до окончания бурана, приступили к выяснению того, кто все-таки сидит в дальнем углу. Солдаты или священники? Люди или дерини? Оба были намного старше, чем поначалу каралось рыцарям, может быть, около пятидесяти. И почему они не сняли шляпы? В корчме было вовсе не холодно!

В течение следующего получаса каждый рыцарь нашел предлог разглядеть незнакомцев поближе: один подходил к стойке, чтобы снова наполнить кружки пенистым играющим элем, другой шел во двор, третий – на кухню, чтобы заказать себе еще мяса (рыцари на службе у графа Кулдского на безденежье не жаловались). Затем они снова собрались за столом, чтобы высказать свои мнения.

Обменявшись впечатлениями, они заключили, что младший из двоих скорее всего был, как и они, солдатом, возможно, благородного происхождения и, вне всяких сомнений, настоящим воином. Огонек решимости, сверкавший в его темных глазах, был хорошо знаком всем четверым, а его, подвижные, в шрамах пальцы всегда находились около рукоятки меч или кинжала.

Тот, что был постарше, оказался более интересным объектом наблюдения, хотя и в его глазах светился тот же огонек. Черты лица старика показались очень знакомыми одному из рыцарей, подвизавшемуся при дворе пару лет назад. А когда он понял, что предмет, казавшийся обыкновенной золотой полоской, был на самом деле изысканным перстнем с повернутым внутрь камнем, картина начала выстраиваться.

Перстень скорее всего, был символом власти. Аметистовое кольцо – знак епископства. У этого еще и нагрудный крест. А тонзура под шляпой! А вдруг это Алистер Каллен, бывший канцлер Гвинеддский и епископ Грекотский? До назначения в епархию Грекотскую Каллен был михайлинцем. Поэтому и роль солдата дается ему легко. Если так, перед ними дерини, укрывающийся от правосудия.

Но для чего этот вероотступник выбрал именно Кирни и взял себе в спутники только одного? Теперь они догадались, что и второй незнакомец был михайлинец, но кто конкретно? Не Йорам Мак-Рори, сын Камбера-еретика и бессменный секретарь Каллена. Мак-Рори светлее и моложе.

Тогда кто?

– Может, Джебедия Алкарский? – догадался один из рыцарей. Граф Манфред говорил что-то насчет того, что Алкара сбежал на Рождество вместе с Калленом и Мак-Рори. Неужели это действительно был бесславный граф Джебедия, наставник объявленных вне закона михайлинцев?

Настойчивые не в меру изыскания поставили прохвостов в трудное положение. Вооруженное столкновение с двумя дерини, да еще михайлинцами – это никого из четверых не вдохновляло. Можно без особых хлопот усилить отряд, но тогда придется делиться вознаграждением, а денежки дадут немалые, в особенности если Каллена удастся взять живым. Кроме того, один из рыцарей вовремя вспомнил, что обитатели Трурилла не слишком сопротивлялись. Они умерли так же, как люди, не выказывая признаков своего волшебства. Если эти дерини не отличаются от тех, стоит ли бояться? Разве благословения архиепископа Хуберта и епископа Эдварда не оберегают их по-прежнему?

А то, что они михайлинцы, тоже не беда. Они старики, и их только двое. Им не устоять против четверых отличных рыцарей.

Расхрабрившись, негодяи занялись разработкой стратегии. Если эти двое действительно были Калленом и Алкарой, один вопрос оставался невыясненным: зачем они приехали в Кирни? Вне всякого сомнения, хозяину будет очень любопытно узнать ответ. Может, это часть заговора, о котором графа Манфреда предупреждал его брат неделю назад, когда в Кор Кулди получили известие об объявлении Каллена вне закона.

Вероятность того, что эти двое направлялись на встречу с сообщниками, еще больше распалила жадность рыцарей. Указав графу Кулдскому дорогу к деринийскому гнезду, они получат большее вознаграждение, чем за поимку Каллена и Алкары. А если удастся взять их живыми, какое наслаждение получит их хозяин, пытая дерини перед казнью. В то же время, если им удастся проследить за передвижением этой пары после бури и выяснить их намерения, то они смогут управиться и сами. Так что награду не придется делить ни с кем.

Итак, бравая четверка решила до поры не нападать на путников. Они только следили по очереди, чтобы парочка не ускользнула без их ведома, когда буря утихнет.

И Камбер, и Джебедия, ничего не подозревавшие о тайном заговоре против себя, приближались к цели своего путешествия, не заподозрив ничего злонамеренного в том, что незадолго до рассвета следующим утром на дорогу вместе с ними выехали четверо рыцарей.

Около полудня они остановились у небольшого придорожного храма над закованными льдом ручьем и прудом. Пока Джебедия поил лошадей, пробив каблуком корку льда у берега, Камбер отправился по выпавшему за ночь снегу к храму, оставляя за собой глубокие следы. От монастыря святой Марии их отделяло всего несколько часов езды. Стоило попытаться установить контакт с Эвайн и Йорамом, в гостинице не было такой возможности.

Храм – собственно, миниатюрная часовенка с остроконечной крышей, защищающей от непогоды деревянную фигуру Богоматери, и открытая с одной стороны. У подножия фигуры намело небольшие сугробы, и прежде чем склонить голову в короткой молитве, Камбер разгреб их затянутыми в перчатки руками. Стояла молитвенная тишина, лишь изредка нарушаемая пофыркиванием лошадей, звяканьем уздечки.

Камбер услышал приближение всадников, когда они подъехали совсем близко, – он пребывал в глубоком трансе, а свежевыпавший снег заглушал стук копыт. Даже Джебедия не удостоил верховых особым вниманием, когда они выехали из-за поворота и свернули к пруду. Норовистый жеребец Камбера издали почуял чужих коней и разволновался. Джеб приглядывал за ним, но конь так резко развернулся с намерением лягнуть, что старый воин едва избежал удара. Камбер обернулся на шум, прервав контакт, когда только что коснулся мозга дочери, Джебедия был поглощен усмирением жеребца и не заметил, что четверка взялась за мечи.

Камбер слишком поздно узнал прибывших и понял их намерения. Должно быть, его и Джебедия узнали, проследили за ними и дождались, пока обстоятельства обернутся им на руку. Вряд ли эти четверо могли застать двоих дерини в более невыгодном для последних положении.

Камбер предостерегающе закричал и, на бегу вынимая меч, ринулся к пруду. Четверка окружила Джебедия, и один из рыцарей едва не нанес смертельный удар по голове, Джебедия вовремя увернулся.

Лошадь упала, едва не сбив Джебедия с ног, но он успел ухватиться за поводья второго коня, спрятаться за ним и выиграть время, чтобы обнажить меч. Он выскочил с другой стороны и рубанул по ноге нападавшего. Кровь умирающей лошади и раненого человека смешалась на снегу, и всадник, изрыгая проклятья, попятился назад, но его место уже занял следующий и атаковал. Пока Джебедия расправлялся с ним, третий рыцарь подкрался к нему сзади и нанес удар в левое плечо. Прорезав кожу и кольчугу, меч вошел в мясо.

Джебедия вскрикнул, выпуская поводья, которые все еще держал, и в тот же момент тяжелое копыто ударило его в грудь с силой, способной переломать ребра. Его спасла кольчуга, однако, широко разевая рот, он не мог вдохнуть. Джебедия оказался перед четвертым всадником, обманул его ложным выпадом и сдернул его на примятый снег, затем развернулся, чтобы парировать выпад своего второго противника. Раненые лошади ржали и лягались, представляя не меньшую опасность, чем мечи нападавших.

Тут подоспел Камбер, ослепил лошадь одного из атакующих, бросив в морду свой плащ, и вонзил меч в другого. Ослепленная лошадь попятилась назад, сбросив своего седока на другого и внеся еще большую сумятицу. В это время Камбер обменивался ударами с одним из рыцарей, оставшихся в седле. Он не видел, как Джебедия ранили во второй раз, но слышал его вскрик и ругательство, когда он отступил. Сам Камбер не без труда уходил от меча собственного противника. Ему удалось избежать еще одного удара и принять следующий. Меч рыцаря оставил кровавый след от бедра до колена, но в пылу битвы он не обратил внимания. Он должен был добраться к Джебедия и защитить его!

Теперь двое нападавших остались без лошадей, один из них был недвижим. Но Камбер понимал, что если они с Джебедия хотят получить шанс выиграть, им нужно стащить на землю двоих оставшихся. Джебедия отбивался от всадника и пешего рыцаря, а конный противник Камбера строго выдерживал дистанцию, на которой его было не достать мечом. При сближении приходилось помнить и о подкованных сталью копытах его коня, Камбер их уже хорошенько рассмотрел. Он отчаянно бросился к лошадиной морде, схватил за поводья и что было сил дернул, конь не устоял и рухнул, сначала на колени, а потом и на бок.

Однако ее седок оказался искусным, может быть, слишком искусным для Камбера с его раной. Всаднику удалось соскочить, прежде чем лошадь упала; очутившись на земле, он перепрыгнул через своего упавшего друга и оказался перед Камбером. Камбер почувствовал опасную вялость начавших уставать мышц, подчинявшихся куда менее охотно, чем когда-то. Он вскрикнул, когда противник рассек ему руку и поразил бедро как раз там, где заканчивалась кольчуга.

Боже, этот человек был слишком быстр!

Камберу удавалось держаться на ногах, но сколько осталось сил, он не знал. Меч врага снова достал его, теперь правую руку, он сумел перебросить оружие в другую руку и отразить выпад. И даже ранил своего противника. Похоже, рыцарь никак не ожидал, что этот старик опасен и с мечом в левой руке.

Возраст все-таки был отнюдь не преимуществом – Камбер и Джебедия это все больше ощущали. Джебедия выглядел худо, надежды у него уже не осталось, он, весь в крови, защищался от пешего воина и, казалось, забыл о коннике, заезжавшем ему за спину. Оставшиеся без седоков лошади метались и ржали, возбужденные запахом крови и лязгом металла. Каждый раз, когда Камбер пытался подобраться поближе к Джебедия, его противник все сильнее прижимал его.

У них в самом деле почти не осталось шансов. Сбив врага с ног движением, которому Алистер не мог научиться ни в одной из рыцарских школ михайлинцев, он развернулся к последнему всаднику и, собирая последние силы, обратился к самому острому моменту в земной жизни Алистера Каллена.

Внезапно вспышка света полыхнула перед Камбером, озарила поляну, и он упал на колени.

Больше не повинуясь себе, метнулся к всаднику и перерезал ему горло прежде, чем тот успел понять, что произошло. Отбросив еще продолжавшее сражаться, но уже мертвое тело, Камбер вдруг понял, что наступила тишина. Он слышал, как лошади пробираются через кусты, окружающие поляну, и испуганно фыркают, но вокруг не было ни звуков, ни движения. Спустя несколько секунд глаза стали привыкать к обычному свету.

Потрясение последних мгновений было чересчур велико, чтобы точно определить, насколько тяжело он ранен. Джебедия скорчился, зарывшись в снег, меч, зажатый в его окровавленном кулаке, странно поблескивал. Его жертва пала рядом. Чуть дальше лежал рыцарь, убитый с помощью заклинания, с мечом Камбера в груди. Рукоять почернела, меч поворачивался, ему случалось видеть такое только раз – на поляне при Йомейре.

Камбер подумал было, не могло ли заклинание подействовать и на Джебедия, но другая часть сознания возразила:

Джебедия все еще жив. Бездыханным лежал прежний противник Камбера, хотя серьезных ран видно не было. Его глаза застыли в удивлении и ужасе. Протянув к убитому трясущуюся окровавленную руку, Камбер уловил остатки заклинания и внезапно понял, откуда они. Потрясенный, он тряхнул головой и, пошатываясь, направился к едва шевелившемуся Джебедия.

– Что ты сделал? – пробормотал он, подхватывая его седеющую голову.

Дымясь на морозе, кровь толчками выбрасывалась из раны в бедре. Камбер в отчаянии сжал рану руками.

– Боже, Джебедия! Ты слышишь меня?

Джебедия едва слышно застонал, а Камбер одной рукой стянул с себя пояс для меча и дважды перетянул бедро выше раны. Это ему далось непросто – дыхание стало шумным и прерывистым. Черная кожа костюма побагровела, а из бедра его друга кровь струилась по-прежнему.

– Отвечай, Джеб! – умолял Камбер, поднимая слабеющего друга, и с болью в сердце нащупал рукой еще одну рану в спине. Меч Джебедия погрузился в снег, подтаявший вокруг лезвия. Он и сейчас наверняка еще не остыл.

– Боже мой, что ты сделал? – прошептал Камбер.

Джебедия вдохнул, не разжимая зубов, и, собрав последние силы, улыбнулся, взглянув на Камбера.

– Только не говорите, что мое волшебство вам не знакомо, – пробормотал он. – Боюсь, получилось небезупречно, но в противном случае ваш дружок убил бы вас.

– Небезупречно? Что ты сделал?

– Небольшое перемещение энергии. Беспокоиться не о чем. Важно, что вы живы. Если одному из нас суждено было… О, Боже, как неприятно умирать! – воскликнул он, когда волна боли прокатилась по нему.

– Нет! Не говори так! – приказывал Камбер, теснее обнимая раненого. – Ты не умрешь! Я не позволю!

Джебедия закрыл глаза, облизнул губы и выдавил сардоническую улыбку.

– Вы не часто ошибаетесь, мой друг, но на этот раз… Он вздохнул и обмяк на руках Камбера, хотя сознания не потерял. Камбер хотел было положить руку на лоб Джебедия, но, взглянув на нее, вытер о куртку, еще больше испачкался, теперь в собственной крови, и воспользовался полой плаща. Погладил лоб Джебедия, перерезанный морщинами боли, и вошел в давно знакомый контакт, свойственный только им.

Запал боя понемногу проходил, и Камбер почувствовал, как тают силы, но это не имело значения – у него на руках лежал умирающий друг. Он уловил мысленное присутствие Эвайн и Йорама, но закрыл доступ для них. Сейчас на это не было времени. Джебедия умирал, и только Камбер мог облегчить его муки.

– Алистер, – после мгновений молчания удалось прошептать Джебедия. – Алистер, нет, Камбер, выслушай.., моя исповедь.., пожалуйста…

– О, Господи, Джеб, не заставляй меня делать этого…

– И умереть, не исповедавшись? – Михайлинец слегка вздрогнул, то ли от боли, то ли от ужаса, доверчиво посмотрел на Камбера и сжал его золотой крест, снова выбившийся наружу. Слабеющей рукой он поднес крест к губам, поцеловал его и решительно взглянул на Камбера.

– Благословите меня, святой отец, я совершил грех. Со времени своей последней исповеди ненависть скопилась в моем сердце, и я убил человека, использовав магию. Я молю о прощении.

От застилавших глаза слез и головокружения Камбер ничего уже не видел, но чтобы совершить с Джебедия церковное таинство, ему и не нужно было видеть. Перекрестив лоб, Камбер отпустил грехи. Затем закрыл глаза и углубил контакт.

У него снова появилось легкое чувство необъяснимого. Серебряная ниточка развязывалась, и связывавшие с землей узы стали слабеть. Сейчас не было магического круга, но внутренним зрением Камбер увидел едва различимый, бесплотный образ молодого Джебедия, поднимающегося над телом, обмякшим в его руках, – образ доброго, полного жизни юноши.

Михайлинец не смотрел на него. Его взгляд был устремлен к часовне за поляной. Оттуда брызнул холодный серебряный свет. Сверкающая искорка превратилась в фигуру кого-то очень знакомого, облаченную в голубые одежды Ордена святого Михаила, фигура медленно плыла к ним, едва касаясь ногами недавно выпавшего снега. На лице, которое столько лет смотрело на Камбера из зеркала, светилась широкая молодая улыбка, навстречу Джебедия распахнулись объятия.

Затаив дыхание, Камбер смотрел, как молодой Джебедия поднялся с земли и шагнул к призраку. Они обнялись, как давно разлученные братья, их радость ощущал даже Камбер. Они обернулись и посмотрели на Камбера, сначала Джебедия, а потом призрак, и раскрыли объятья для него, приглашая присоединиться. Как он желал этого! И согласно помахал рукой… Но приступ боли застлал слезами глаза, возвращая в телесный мир. Он снова обратился к зрению и ничего больше не увидел.

На руках лежало мертвое тело Джебедия. Он одновременно скорбел и ликовал. Казалось, время остановилось, давая ему шанс обдумать свою собственную судьбу. Камбер чувствовал, что тоже умирает, кровь сочилась из его ран и застывала на притоптанном снегу, но это было неважно. Другое занимало его, он только не вполне понимал, что именно.

Тело Джебедия выскользнуло из его рук, и он лег, положив голову на плечо мертвого друга. Солнце уже миновало зенит и теперь клонилось к горизонту. Он повелел вернуться своему прежнему облику, ощущая странное чувство обратного перевоплощения после стольких лет. Но это было необходимо, особенно после того, как он увидел призрак, встречавший Джебедия.