Текст книги "Святой Камбер (Легенда о Камбере Кулдском - 2)"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

– Возможно, – с сомнением отозвался Йорам. – Однако будет нелегко.

– Ничто не бывает слишком легким, – прошелестел Энском. – Особенно если дело касается Камбера Мак-Рори. Как хорошо, Камбер, что я неплохо тебя изучил.

Неприятности были впереди, но не в самом ближайшем будущем. В своих апартаментах Камбер уже не застал Гьюэра. Несколько дней осторожных расспросов обогатили знанием того, что неверный слуга вышел из Валорета в одиночестве и направился на юго-восток. Отец и сын не сомневались: он еще объявится.

Предупредив о случившемся Эвайн и Риса, Камбер отбыл в Грекоту с ранее намеченным визитом, решив не беспокоиться, раз от беспокойства ничто не может измениться к лучшему.

Он нашел свою епархию в образцовом порядке и утвердился в подозрении, что Вилловин Треширский может отлично управляться и без него. Зима выдалась холодная и снежная, но во владениях епископа не было недостатка ни в чем. Обильный, хотя и поздний урожай при распорядительности Вилловина позволил больше чем наполовину заполнить амбары. Продажа части зерна и муки обеспечила доход, достаточный для пополнения соборной сокровищницы. Коровы и овцы дали немалый приплод.

Окончательная отделка епископской резиденции была закончена месяц назад. Несколько дыр в соборной кровле заделали свинцовыми листами с заброшенной часовни капитула. В соборе были заново отделаны хоры, статуи отмыты и позолочены. Когда епископ вошел внутрь, чтобы отслужить первую после своего возвращения мессу, неф буквально сверкал.

Особый интерес был у Камбера к разборке епархиальных архивов. Вилловин договорился с варнаритским ректором о взаимном обмене содержимым библиотек. Холодной и темной зимой десяток писцов варнаритского и соборного капитулов проводили в библиотеке другой стороны все время бодрствования. Восстанавливались хроники, переписывались недостающие части важных документов и хроник, представляющих интерес для каждой из сторон. Прилежание монахов способствовало восполнению белых пятен истории, окружавших религиозный раскол.

Вилловин даже обнаружил сундучок, полный манускриптов на древнем языке, который разбирал только епископ. Он приберег их до приезда Камбера, а тот отнес документы к себе в комнаты и в свободные минуты неспешно переводил их.

Удовлетворенный состоянием дел в епархии, Камбер вернулся в Валорет к намеченному сроку, обнаружив двор в хлопотах по случаю приезда графа Сайхира. Теперь все говорили о завоевании им княжества Хелдор. Бароны Торквилл и Адаут привезли согласие Сайхира на весенний визит. Но дата приезда близилась, а от могущественного графа вестей не было; донесения о его действиях и намерениях делались все более пространными и неопределенными.

Сайхир вроде бы шел к Валорету в сопровождении армии. Нет, он не намеревался воевать. Лично графа сопровождал небольшой отряд и только, но войско тоже приближалось, двигаясь другой дорогой. Армия Сайхира превратилась во внушительную силу – ее почти удвоили люди из Хелдора. Среди войск были замечены отряды наемников-торентцев. При дворе Синила распространились панические настроения. Камбер их не разделял, советовал избегать поспешных выводов и предостерегал от необдуманных решений, навеянных воинственным прошлым Гвинедда.

Солнечным утром 15 марта Камбер сам себе показался излишне легковерным, хотя Сайхир выполнил обещание.

Граф появился в срок и в сопровождении эскорта из пятидесяти рыцарей, впрочем, державшихся весьма воинственно. Перед воротами столицы были воины в полном вооружении, даже кони несли боевые доспехи из железа и кожи. Предводитель отряда довольно зловещего впечатления не скрашивал. Молчаливый и замкнутый, он ехал в шлеме с опущенным забралом, графскую корону почти скрывал пышный султан черных страусовых перьев. Две головы дракона, изображенные на его щите, тоже особенно не воодушевляли.

По левую руку графа невооруженный герольд вез личный штандарт Сайхира, боевое знамя колыхалось позади. Это уже успокаивало. Кроме того, Сайхир согласился оставить сорок своих рыцарей за стенами города, если остальные десять войдут с оружием, составив эскорт, подобающий королю.

Веря в добрые намерения Сайхира более своих подданных, Синил согласился на это и призвал двор встречать графа. Ради такого события даже Меган стояла рядом с супругом, хотя с началом беременности она сделалась бледна и нездорова.

По праву главнокомандующего Джебедия стоял на верхней ступени помоста, справа от короля. Вся его одежда, кроме шлема, представляла собой военное облачение михайлинца. Рука Джебедия, обтянутая перчаткой, покоилась на эфесе меча. Коннетабль Адаут, ездивший на переговоры с Сайхиром и до сих пор не чувствовавший уверенности относительно намерений графа, стоял между королем и Джебедия, тоже вооруженный и в доспехах, с мечом Гвинедда в руках.

В подаренных Синилом ризе и митре, с канцлерской цепью на плечах, Камбер расположился справа от короля, занимая место церковного и мирского советника, так как архиепископ Энском лежал сейчас в постели, мучимый желудочными болями, участившимися в последнее время.

Синил восседал на троне в длинной мантии из пурпурного бархата с вышитым золотом львом на груди. Рукава и воротник были оторочены белоснежным мехом того же оттенка, что и королевский пояс. На голове Синила была корона Гвинедда – золотое переплетение крестов и листьев с драгоценными камнями. Желтый металл резко оттенял посеребренную черноту волос и бороды. Каждый раз, когда король поворачивал голову, рубин Глаз Цыгана в его правом ухе отражал свет и вспыхивал в длинных, до плеч волосах.

Торжественно грянули трубы, в противоположном конце тронного зала распахнулись двери, и взгляды присутствующих устремились туда.

Вошла стража Синила, частично разоружившаяся, но готовая к отпору сбоям грозным гостям. За ними попарно вступали в зал рыцари Сайхира в полном боевом вооружении, внося с собой ощущение неясной угрозы.

Восемь воинов предшествовали своему господину. Глаза обшаривали все вокруг, воинственно блестя под забралами шлемов; они приблизились к помосту и поклонились. Шеи резко согнулись и тут же гордо выпрямились – минимальный долг вежливости был отдан. Когда приблизился Сайхир с герольдом, капитаном гвардии и под боевым знаменем, рыцари расступились и снова поклонились с привычной четкостью; глубиной второго поклона показав, кого они признают сюзереном.

Дойдя до ступеней помоста, Сайхир остановился и снял шлем одним ловким движением воина, способного подчинить своей железной воле не только гордый Хелдор. Под шлемом оказался капюшон кольчуги, однако, передав шлем своему капитану, граф не обнажил головы перед королем. Лицо в овале из металлических колец было бесстрастно, глаза смотрели тле мигая, а мозг оценивал человека, увенчанного короной Гвинедда.

Герольд Сайхира поставил штандарт своего хозяина на нижнюю ступень помоста и отвесил поклон.

– Сайхир, граф Истмарчский и командор Хелдорский приветствует вас, Государь Синил Донал Ифор Халдейн, король Гвинедда и властелин Меары, Мурина и Перплмарча, – провозгласил герольд.

Сайхир поклонился (напряженно сложился в поясе), но было что-то в изгибе его губ, что-то скрытое в буйной огненной бороде, казавшееся улыбкой, превращавшей торжественную строгость в игру. Мол, нельзя же, чтобы при таком стечении народа все было запросто. Камберу вдруг пришла уверенность, что Сайхир готов предложить союз, его остается только согласовать. Он взглянул на Синила, желая проверить, отгадал ли король намерения гостя, но ответное приветствие короля ничего не говорило – обычный вежливый кивок.

– Ваше Королевское Величество, мой господин просит меня передать следующее: Ваша королевская милость, без сомнения, помнит, как армии Гвинедда и Истмарча сражались бок о бок и победили общего врага в прошлогодней войне. После той великой битвы наши пути разошлись. Вы восстанавливали разоренные войной земли и утверждали порядок в стране, освобожденной от тиранства Фестилов.

Пока Ваше Королевское Величество укрепляло мир, мне и моим людям приходилось сражаться с врагами, угрожавшими Истмарчу с севера. Теперь Хелдор надежно охраняется моим сыном Званом и нашими войсками, но непокорна еще его столица Рорау. Если со стороны Торента или мятежного Рэндалла, чьи горы скрывают многое, придет помощь противнику, мы будем повержены и утратим не только наши Хелдишские владения, но и Истмарч. Тогда Гвинедд утратит безопасность своих границ, обретенную такими тяжкими трудами в прошлом году.

Посему я, Сайхир Истмарчский, предлагаю следующий союз между нами. Вы являетесь правителем могущественного королевства, а я, хотя и не подвластен никому, всего лишь князь перед лицом Вашей милости, и я готов стать вассалом Вашей милости.

Если Ваша милость согласна принять мой меч как знак верности, принять покоренный Хелдор под руку Гвинедда и защищать его от посягательств, то я, Сайхир, буду предан вам душой и телом и готов служить всем, чем могу. Взамен я прошу Вашу милость даровать мне и моим наследникам те титулы и земли, которые Ваша милость сочтет достойной наградой за мои услуги короне Гвинедда. Как представитель Вашей милости в Хелдоре я буду править от вашего имени, во имя справедливости и блага для всех народов Гвинедда.

Когда герольд закончил речь, Сайхир вынул меч из ножен, поцеловал его, потом опустился на колени и положил его на верхнюю ступень помоста рукоятью к трону. Склонив голову, он оставался на коленях, пока Синил спрашивал совета у своего канцлера и Джебедия. Рыцари Сайхира последовали примеру своего господина, и Синил задумчиво их оглядывал.

– Как всегда хвастает, но как ты смотришь на это с военной точки зрения, шепнул он. Джебедия едва заметно кивнул.

– Принять предложение – значит провести летнюю кампанию по крайней мере в Рэндалле, кроме того, остаются неясные детали, но само по себе предложение заманчиво. Совместными усилиями мы сможем удержать завоеванное , им и укрепить восточную границу. Кроме того, у нас появится возможность испытать новую военную систему в летней кампании, а не перед лицом более серьезной угрозы.

– Так я и думал, – пробормотал Синил. – Алистер? Камбер тоже кивнул.

– Предложение действительно превосходно, Государь. Несмотря на всю внешнюю мишуру, в нем нет ничего худого. Если Сайхир дает слово, значит, чтобы ни случилось, он с вами. Думаю, в ваших владениях не так много вассалов, подобных Сайхиру Истмарчскому.

Кивнув, Синил выпрямился на троне, дал Джебедия подняться, потом встал сам, обвел взглядом опустившихся на колени рыцарей Сайхира и задержался на самом графе. Тот флегматично изучал ступени королевского помоста.

– Милорд Сайхир, – произнес Синил, и его голос донесся до самых дальних уголков залы, – мы тронуты этим благородным предложением и намерены принять его на указанных условиях. Но прошу вас, возьмите меч. От вас не требуется никаких клятв и уж тем более сдачи оружия. Теперь мы должны оговорить детали вашего предложения.

Сайхир уже было взялся за меч, как просил Синил, но заколебался и встал.

– Ваше Величество, – произнес он искательно тоном, который трудно было ожидать от такого большого и могучего человека. – Я не хочу осложнять наши отношения так сразу... – По рядам рыцарей Синила пронесся шепот. – Прошу вас, позвольте мне связать себя клятвой.

Рыцари отреагировали общим вздохов.

– Я согласен, что необходимы дальнейшие переговоры, – продолжал Сайхир, но ваша помощь теперь очень нужна в Хелдоре. Я бы не хотел из-за формальностей потерять не только время. Слова Синила Халдейна будет достаточно, чтобы скрепить союз.

Последние слова вызвали ропот одобрения, и Синил подозвал Камбера. Канцлер видел, что король доволен и скорее всего предвидел такой итог переговоров, втайне от всех рассчитал... Возможно, они недооценивают Синила.

– Милорд епископ, вы готовы засвидетельствовать клятву Сайхира, раз он того желает?

Поклонившись, Камбер подозвал молодого помощника диакона, державшего украшенное драгоценными камнями евангелие.

– Я готов, Государь.

Кивнув, король снова повернулся к графу.

– Сайхир, граф Истмарчский, вы можете приблизиться к нам. Милорд маршал, подайте, пожалуйста, его меч.

Пока Сайхир медленно всходил по ступеням, наконец-то сняв капюшон, Джебедия подошел сзади и взял его меч. Опустившись на колени, Сайхир простер руки к монарху, сложив ладони. Синил сжал запястья графа и устремил взгляд в его карие глаза, а Джебедия опустился на одно колено с мечом Сайхира в руках.

– Я, Сайхир, предаюсь тебе душой и телом, – тихо, но твердо сказал стоящий на коленях мужчина. – Верой и правдой обязуюсь служить тебе до самой смерти, и да поможет мне Бог.

С этими словами он наклонился и коснулся лбом соединенных рук.

Синил, до глубины души растроганный этим жестом, вздохнул, успокаиваясь, прежде чем ответить.

– Принимаю твою клятву, Сайхир Истмарчский, и со своей стороны обещаю защиту тебе и твоим людям от всякого, насколько это будет в моей власти. Даю слово Синила Донала Ифора Халдейна, короля Гвинедда и Хелдора, властелина Меары, Мурина и Перплмарча, господина Истмарча. Да поможет мне Бог.

С этими словами Синил выпустил руки Сайхира и наклонился, чтобы поцеловать евангелие, с поклоном протянутое ему Камбером. Затем книга была поднесена Сайхиру, который благоговейно коснулся ее губами. Камбер убрал евангелие, Синил принял у Джебедия меч и поднял его острием вверх, знаком оставляя графа на коленях.

– Сайхир Истмарчский, – сказал Синил, – в знак клятв, которыми мы только что обменялись, я верну тебе твой меч, но не раньше, чем он станет символом наших уз.

Он искусно опустил меч на правое плечо Сайхира. Краска удовольствия залила лицо графа, и, поняв, что делал Синил, он опустил голову.

– Сайхир Истмарчский, я подтверждаю твои нынешние звания и титулы... – Он переложил меч на левое плечо. – Утверждаю, что большее еще впереди.

Он слегка коснулся мечом головы Сайхира, потом положил его на раскрытые ладони и преподнес графу. Тот принял оружие с поклоном, поцеловал его и со звоном вложил в ножны...

По этому звуку зал разразился шумными приветствиями, король поднял графа Сайхира Истмарчского и повел к своим знатнейшим вассалам – его новым товарищам.

Глава 21

Делая добро, да не унываем; ибо в свое время пожнем, если не ослабеем.

Послание к Галатам 6:9

Заключение союза с Сайхиром изменило планы Синила на лето. Вместо того, чтобы оставаться в Валорете и продолжать реформы, король во главе войск отправился в Хелдор, со все возрастающим интересом наблюдая, как Джебедия и Сайхир отвоевывают для него новые земли.

Своего канцлера он оставил в столице при королеве Меган, правившей в его отсутствие. К возвращению из похода Алистер должен был подготовить новое судебное уложение, Синил хотел обнародовать его на первом же зимнем приеме. Рис и Йорам тоже остались в Валорете. Рис – возле королевы, Йорам – на службе канцлера-епископа.

Вовремя спохватившись, Синил послал часть своей армии во главе с графами Фэнтаном и Таммароном к границе между Истмарчем и Торентом для патрулирования. После этого из Торента уже не могли неожиданно проникнуть войска и блокировать основные силы в Хелдоре. Теперь, даже если Нимур и замышлял недоброе против Гвинедда со своими выкупленными рыцарями, благоприятный момент для нападения был упущен. Как бы там ни было, летом 906 года на восточной границе Гвинедда было спокойно. Синил не мог понять, пригодились его методы устрашения или нет.

На севере королевская армия была встречена разрозненными силами. Большая часть Хелдора еще прошлой осенью приняла Сайхира как освободителя и теперь приветствовала почти легендарного короля Синила – давно ожидаемого сильного друга. С Рэндаллом вышло сложнее, в этой гористой местности было полным полно укромных мест, где скрывались остатки армии Фестилов. Однако к концу августа своего убежища лишились последние в Хелдоре Фестилы – племянник и племянницы убитого Термода в конце концов сдали свою крепость в Рорау.

Синил не позволил казнить этих совсем еще детей, хотя Сайхир так и горел желанием, а Джебедия советовал. Но он не мог и отпустить их, чтобы в будущем не было еще одной угрозы трону. Пока хватало и опасности со стороны Торента. Синил неохотно передал подростков под опеку старшего сына Сайхира Эвана, которого объявил владельцем Рэндалла. До конца своих дней Фестилы получали у Эвана почетный плен – участь, безусловно, безрадостная, но это был предел королевского милосердия.

Объединение земель было завершено к исходу летней кампании. Рорик, средний сын Сайхира, так отличился в боях, что получил большую часть бывших владений своего отца в Истмарче. Младший сын графа, тоже Сайхир, был наделен графством Марли, севернее прежних границ Истмарча, потому что и он обнаружил немалую храбрость и преданность. Сам Синил был в восторге оттого, что у него на службе три сына Сайхира, он и мечтать не мог о таких надежных и могущественных союзниках, способных водворить порядок в его владениях.

Наибольшие почести достались самому Сайхиру: впервые в истории Гвинедда ему жаловался титул герцога и право последнего владения землями Клейборн новое герцогство получило название по имени главного города в северо-западной части Хелдора. Герцог Сайхир становился наместником короля в Хелдишских владениях. Должность предоставлялась и всем потомкам герцога Клейборнского, покуда род его не прервется. Рэндалл, управляемый теперь Званом, добавлялся к титулу клейборнских герцогов. При жизни герцога Рэндалл был во власти его старшего сына, фактически являясь самостоятельным графством. После смерти Сайхира Эван становился герцогом Клейборнским и графом Рэндаллским, объединяя земли и титулы окончательно. Словом, к концу лета у Сайхира появились немалые поводы порадоваться.

А в Валорете для Камбера недели и месяцы бежали так же быстро, как и для Синила в Хелдоре, хотя и не наполненные военной горячкой. К концу лета положение королевы Меган сделалось очевидным, ее радостным оживлением любовались все, кто любил обычно такую грустную королеву. У Эвайн тоже проступали признаки приближавшегося материнства. Ребенок должен был родиться вскоре после Рождества. Рис, ходивший за обеими, не мог припомнить, когда еще был так доволен – здоровьем и настроением Меган и развитием сына, которого носила под сердцем Эвайн.

Сын Меган станет еще одним принцем Гвинедда, и, видит Бог, он нужен им. Но мысль о собственном ребенке каждый раз просто будоражила. В этом они с будущей матерью были полной противоположностью: он горячо радовался, а Эвайн делалась все более спокойной и ровной, наполнялась неземным умиротворением. Черты лица и линии тела приобретали мягкость и плавность, прежде Рис не видел своей жены такой... Даже Йорам – большой любитель пикировки с сестрой – оставил свои колкости.

Камбер тоже заметил перемену в дочери и в отношении к ней Риса и Йорама. От их неуклюжего внимания он старался оберегать Эвайн, помогал ей приспособиться к своему положению и старался не утруждать. Подолгу бывая вместе, они и теперь иногда занимались переводами, раздумывали над таинственными фигурами преград и их предназначением, но чаще просто отдыхали в контакте сознания освобождали от напряжения мозг.

Отец и дочь не забывали и о сложностях двойной жизни Камбера и более всего размышляли над последствиями возможного объявления его святым. Для племени дерини и даже для будущего страны канонизация скорее всего была благотворна. В этом мог сомневаться разве что щепетильный Йорам.

Кощунственность причисления живого к лику святых, да еще священника, божьего слуги – вот что страшило и не давало покоя. Что произойдет с живым Камбером в тот момент, когда его объявят святым? Это не дано знать смертным. Он надеялся, что и не придется узнать.

Отсутствие Синила предоставило его канцлеру значительную свободу. Она была употреблена на то, чтобы выяснить как можно больше о камберианцах и попытаться что-то предпринять. Новости, донесения из провинции и дворцовые слухи понемногу складывались воедино.

Случайно встретив гавриллитского аббата отца Эмриса, явившегося ко двору с жалобой о посягательствах на земли Ордена неподалеку от аббатства святого Неота. Камбер узнал, что Кверон Кайневан покинул Орден еще в апреле. Эмрис до сих пор недоумевал, почему. Священник-Целитель имел безупречную репутацию как в самом Ордене, так и в миру. Эмрис не мог объяснить, ни почему Кверон ушел, ни куда он подевался.

Из другого источника Рису стало известно, что Кверон участвовал в покупке частично укрепленного и сильно разрушенного замка под названием Долбан, стоявшего у дороги из Валорета на северо-восток к Кэррори. Дальнейшее расследование показало, что отца Кверона пару раз видели в том районе уже не в белом облачении своего бывшего Ордена и что за отремонтированными стенами Долбанского замка энергично ведутся строительные работы.

Последнее обстоятельство немало удивляло. Откуда у Кверона взялись деньги на покупку особняка, ведь, как и каждый священник, он дал обет бедности? Однако дворцовые события помешали Камберу завершить расследование. Несмотря на то, что Синил по-прежнему находился в Хелдоре и должен был вернуться не раньше середины сентября, Совет (вернее, та его часть, что пребывала во дворце) собирался дважды в неделю, разбирал текущие дела и отправлял подробные отчеты королю. Королева-правительница с немалым трудом заставляла себя высиживать на заседаниях. Энском, всегда радевший о заботах церкви, все лето переносил приступы болезни и чаще отсутствовал, чем присутствовал.

Чем хуже становилось архиепископу, тем больше времени проводил Камбер у его постели, повинуясь не долгу, а глубокой симпатии и привязанности. Многолетняя болезнь желудка одолевала состарившегося архиепископа. Даже такой умелый Целитель, как Рис, был в состоянии лишь облегчить страдания, а это умел делать и Камбер. Его Энском и предпочитал видеть около себя.

По настоянию архиепископа, Риса и Йорама отрядили съездить в Кэррори, а на самом деле проведать Долбан и выяснить тамошнее положение дел. Разведчики появились неподалеку от замка в середине августа и провели там почти неделю. Представились купцами-путешественниками, наблюдали за сновавшими туда-сюда рабочими и расспрашивали некоторых.

Выяснилось, что особняк куплен через посредника по имени Джон, расплатившегося золотом. Теперь с работниками расплачивается бейлиф Томас, он же имел дело и с жителями деревень, приносившими съестные припасы. За золото и серебро бейлифа от крестьян требовалось помалкивать о том, что они видели внутри. Пользуясь деринийскими способностями, Рис и Йорам узнали, что большинство строений похожи на монастырские. Старая часовня Долбана была восстановлена и, как утверждали некоторые, значительно расширена. Через долбанские ворота проследовало огромное количество прекрасной древесины и камня, а один старый плотник рассказал о большой статуе человека в плаще, под капюшоном, поставленной возле нового алтаря из розового мрамора.

Если хозяин этого места был тут, без сомнения, им являлся маленький сухощавый человек в серой одежде, время от времени прогуливавшийся по крепостным стенам в ночные часы. Его облик как нельзя более точно совпадал с описанием Кверона вплоть до толстой рыжевато-каштановой гавриллитской косы длиной до пояса. Рис и Йорам не видели его собственными глазами, но человек, по которому они считывали мысли, не мог солгать. Сомнений не оставалось: Кверон был в Долбане.

Для окончательного выяснения ситуации они перед отъездом нанесли ночной визит в Кэррори. Элинор не было – вместе со своим новым мужем и сыновьями она отправилась проведать родню супруга; но Умфрид, старый бейлиф Кэррори, охотно впустил молодых людей.

– Да, посетители продолжают молиться у могилы покойного хозяина, рассказывал Умфрид. – Многие оставляют цветы. Могила осталась прежней, к хозяйке никто не обращался с предложениями по постройке храма. А что, отец Йорам и лорд Рис тоже считают покойного святым?

Потайным ходом, соединявшим жилые комнаты и фамильную часовню, бейлиф привел их к цели путешествия.

В сопровождении Умфрида они не стали убеждаться в неприкосновенности надгробия, поверили старику на слово. На обратном пути в Валорет они повстречали камберианские часовенки, очевидно, поставленные поселянами без постороннего наущения, а просто в память о добром графе. С собой Рис и Йорам везли записки из часовни с молитвами и просьбами к святому заступнику.

Разведка не позволяла заключить, разрозненные это проявления стихийных человеческих чувств или проявления набирающего силы, организованного движения. Рассматривая записки с могилы, Камбер заметил, что почерк некоторых напоминает руку Гьюэра. Впрочем, совершенной уверенности не было – слишком много бумаг приходилось ему просматривать, а почерк бывшего секретаря ничем особым не выделялся.

Серьезного расследования не состоялось – в ночь на первое сентября Энском Тревасский умер на руках Камбера. Участившиеся колики и приступы тошноты, от которых архиепископ таял на глазах, завершились кровавой рвотой на пороге кончины. Умирающий не чувствовал боли – руки друзей избавили его от страданий, но и вся деринийская мудрость уже не могла спасти Энскома.

Камбер как епископ Грекотский отслужил погребальную мессу, показавшуюся ему едва ли не самым сложным из того, что ему приходилось делать. Жаркая и влажная погода не позволила отсрочить похороны до возвращения короля заклинание против тлена не могло действовать так долго. Энском был погребен в склепе под собором через два дня после смерти.

Он был еще жив, а в Гвинедде, зная об ухудшении здоровья архиепископа, гадали о преемнике. В конце концов, при нескольких воздержавшихся все голоса были отданы Джеффрэю Кэрберийскому.

Некоторое время Джеффрэй, один из шести странствующих епископов Гвинедда и бывший член гавриллитского Ордена, был кандидатом на получение епархии. Епископ-дерини, умеренный, он пользовался доверием многих людей, был известен всему Перплмарчу, где обитал в последнее время. Казалось, он обладал умением соединять совершенно несоединимое (талант, очень полезный стране в будущем).

Энском, правда, сначала не думал назначать Джеффрэя в Валорет, зная, что умрет раньше Камбера, он не хотел оставлять друга один на один со Слугами святого Камбера. На кафедре столичного собора должен был поэтому воцариться надежный преемник, который будет посвящен в тайну и воспрепятствует канонизации.

Но претенденты не отвечали ни этому требованию, ни прочим достоинствам, чтобы занять такой ответственный пост, а времени у Энскома оставалось все меньше. Единственное требование к преемнику архиепископ ни за что не согласился бы изменить – он должен быть дерини. Человеку нельзя доверять пост главы церкви. Только такой могущественный заступник может оградить племя дерини от нападок и преследований.

Поэтому за недостатком других кандидатур Энском выбрал Джеффрэя. По крайней мере, тот был дерини, причем опытным, хотя Камберу не стоило слишком на него полагаться. За неделю до смерти Энском назвал имя своего избранника в письме Синилу в Хелдор. Когда пришло согласие короля, Энском уже был мертв. Архиепископ Орисс Ремутский созвал Совет епископов и представил избранника Энскома. Когда он сказал, что и король одобрил выбор, епископы не стали спорить.

Подобно Энскому, Камбер сомневался в человеке, которого не знал ни как Камбер, ни как Алистер, но других предложений не было, поэтому ему пришлось сказать "да" вслед за остальными. Из-за того, что Джеффрэй не знал и не должен был знать правды об Алистере Каллене (Камбер и Энском остерегались прошлых связей Джеффрэя и Кверона по Ордену), он не станет противником Слуг святого Камбера, когда они поднимут головы.

В течение недели после посвящения Джеффрэя ничего необычного не случилось. Вестей из Долбана не было, и когда вернулся король, чтобы выразить скорбь о кончине Энскома и познакомиться с новым примасом Гвинедда, дворцовая жизнь потекла по привычному руслу. Следующие несколько недель Камбер был занят встречами и совещаниями с Синилом, он почти забыл о своих опасениях.

Сын Меган родился в конце сентября (его назвали Рисом в честь Целителя, помогавшего ему явиться на свет), Синил, обрадованный здоровым телом и духом малыша, объявил неделю торжеств. Меган поправилась значительно быстрее, чем после предыдущих родов, и казалась счастливой уже от присутствия короля в городе. Новорожденный принц рос не по дням, а по часам.

Через месяц после смерти Энскома новый архиепископ созвал консисторию, просив прибыть всех епископов и глав религиозных Орденов. Собрание было назначено в том же зале капитула, где Камбер впервые предстал перед михайлинцами в качестве Алистера Каллена, только теперь Камбер был один из восьми присутствующих епископов; он сидел в крайнем из трех кресел слева от Джеффрэя. В этих стенах он уже не был канцлером Гвинедда, а одним из князей церкви.

Йорам расположился сзади и чуть левее, на табуретке. Каждому епископу полагалось иметь при себе одного помощника, и выбор Алистера Каллена, естественно, пал на Йорама – личного секретаря. Кроме сына, в этом собрании не было ни одного человека, известного Камберу до превращения в Алистера Каллена.

Утреннее заседание было вполне рутинно. В течение первого часа архиепископ Джеффрэй принимал изъявления почтения от аббатов и настоятелей, которые не присутствовали при провозглашении примаса и не успели выразить уважения позже. Затем, после короткого обращения к присутствующим, в котором Джеффрэй обрисовал свои помыслы, он объявил начало дискуссии о возможных кандидатах на место епископа, освобожденного им.

Камбер много слушал и мало говорил. Утро завершилось без происшествий. В полдень Совет удалился на легкий обед.

Ничто не предвещало нарушения заведенного порядка и степенного течения заседаний. После перерыва Камбер возвращался в зал, важно выступая по выложенному узорной плиткой полу. Развлекался разговором с сухопарым епископом Юстасом, своим соседом по месту в синоде, беседа была шуточная. Поодаль следовал Йорам, у него с секретарем Юстаса был свой разговор.

Усевшись в кресло и продолжая улыбаться очередной остроте собрата-епископа, Камбер мельком взглянул в зал. Там негде было яблоку упасть, утром народу было вдвое меньше. Сидели и стояли вплотную представители всех влиятельных монашеских Орденов Гвинедда, лиловые епископские одежды терялись среди белых, красных, синих плащей и сутан. Креван Эллин с михайлинцами занимал места на дальнем ряду скамей, как раз за епископом Дермотом О'Бейрном. Ближе к помосту располагались отец Эмрис и два десятка священников-гавриллитов.