355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кэтрин Гаскин » Сара Дейн » Текст книги (страница 19)
Сара Дейн
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 22:17

Текст книги "Сара Дейн"


Автор книги: Кэтрин Гаскин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 35 страниц)

II

Несколько лет назад, когда Джозеф Прист только еще расчищал и огораживал свою землю, у него были мечты о том, каким станет его владение в будущем. Невзирая на время и усилия, которых это потребовало, он отыскал и пересадил сорок молодых мимоз, высадив их на одинаковом расстоянии между эвкалиптами, по двадцать с каждой стороны дороги, ведущей к дому. Одним из первых среди прибывших в колонию он сумел оценить необычную красоту жесткого и строгого ландшафта этой страны и со свойственной поэтической душе непрактичностью воздал ей должное подобным образом. Прист сильно пил. Ферма все больше ветшала, хозяин ее растерял батраков, и некогда многообещающее хозяйство вскоре пришло в упадок. Но деревца мимозы подрастали, аллея делалась ярко-золотой на фоне темной зелени, и Джозеф Прист улыбался каждый раз, глядя на нее. Он находил утешение в том, что, хотя и слыл неудачником, ему удалось создать творение непреходящей красоты – сотворить это из нетронутой дикой природы. Помешавшийся от алкоголя и подмятый безнадежными долгами, в конце концов он не смог дождаться нового цветения мимозы и повесился на самом высоком и крепком из своих деревьев.

Мимозы стояли в своем золотом уборе, когда Сара проезжала по аллее в первый раз. Что-то во вдохновенном порыве Джозефа Приста тронуло ее. Она вдруг поняла его стремление создать из хаоса окружающей дикой природы произведение, подчиняющее эту неприрученную красоту своему замыслу. Это как раз то, чего ей хотелось достичь в Кинтайре. Но там, при всем его процветании и налаженном порядке, никогда не хватало ни времени, ни усилий на то, на что нашел их этот безумец. Она мысленно поблагодарила его за все это прекрасное безумие.

Сам дом представлял собой некрашеную развалину. Солома на крыше провалилась, веранды, окружавшие его с трех сторон, подгнили и покосились. Когда-то была предпринята попытка разбить цветник и посадить фруктовые деревья возле дома, но сад зарос и выродился, и опытный глаз Сары увидел, что деревья уже несколько лет не плодоносят, хотя и представляют собой сейчас захватывающее дух зрелище – каждая ветка осыпана редкими хрупкими цветками.

Она увидела, что Джереми вышел из-за дома, прежде чем тарантас остановился. Шляпка, которую она сняла, как только они отъехали от Касл Хилл, лежала рядом на сиденье. Она подняла ее и возбужденно замахала. Он приостановился, а потом почти побежал навстречу. Тарантас слегка накренился и остановился. Джереми распахнул дверцу.

– Сара! Что привело тебя сюда? Ой, как здорово! Подожди, вот Эндрю…

Она рассмеялась, оперлась на его руку и вышла из повозки.

– Я, может быть, некстати, Джереми? Может быть, это неподходящий момент для женского вмешательства?

На миг его пальцы сжали ее руку.

– Вечно ты дразнишься, Сара! Ты же знаешь, что Эндрю будет в восторге. Мы и не думали, ни он, ни я…

Он замолчал, увидев, как расцвела ее улыбка, и проследив ее взгляд через его плечо. Эндрю бежал с веранды, перепрыгивая через три ступеньки. Сара отпустила руку Джереми и бросилась мужу на шею. Они прижались друг к другу, не обращая внимания ни на присутствие Джереми, ни на сардоническую ухмылку Эдвардса на козлах.

Наконец Эндрю разжал объятия и слегка отстранил Сару от себя.

– Как славно, что ты приехала! – сказал он.

Она восторженно рассмеялась.

– Как мне было удержаться? Мне стало так завидно от твоих писем. Вы оба здесь, а меня держите в стороне!

Она жестом указала на развалившийся дом, на запущенный сад.

Эндрю потрепал ее по плечу.

– Ты нам здесь очень нужна, правда, Джереми? Мы убьем друг друга нашими кулинарными произведениями.

Брови Сары взлетели вверх. Она сказала с притворной обидой:

– Если вам просто кухарка нужна, так их полно в Касл Хилл.

Через ее голову Эндрю подмигнул Джереми.

– Это уж точно! Нет сомнения, что нашлась бы, и не одна, которая бы с радостью поселилась в доме с таким красивым холостым мужчиной, как Джереми.

Они все рассмеялись, и Эндрю повел Сару к крыльцу, слегка обняв за плечи. Джереми шел с другой стороны, неся ее брошенную шляпку и прислушиваясь к их разговору.

– Сначала пойдем посмотрим дом, – говорил Эндрю. – Там еще очень много работы, конечно, но здесь будет достаточно мило, когда все закончим. А ферма… – Он пожал плечами. – Прист ничего не делал и ни копейки не тратил на нее в последние годы. Но мы ее скоро приведем в порядок. Думаю, через несколько недель мы сможем пригнать сюда первое стадо…

Эндрю с Сарой вошли в дом, Джереми остался на веранде. Ему были слышны их голоса, обсуждавшие планы на будущее. Они радуются, подумал он без горечи, но с грустью. Он перебирал ленты ее шляпки, тянул и отпускал их. Он думал о том, как они завязываются у нее под подбородком, и кровь быстрее бежала в его жилах. Он пытался вспомнить, когда же впервые почувствовал любовь к ней: может, в ту ночь в буше, после их свадьбы с Эндрю, а может, в тот вечер, когда ссыльные взбунтовались в Кинтайре. А может быть, он всегда знал и любил именно Сару – не она ли была в его любовных мечтах? Он не знал.

Он прислонился к столбу веранды, любуясь золотым цветением мимозы.

III

Эндрю стоял у подножья широкой лестницы Гленбарра, глядя на верхнюю площадку. Он второй раз за последние пять минут без надобности взглянул на часы, зачем-то стряхнул несуществующие пылинки с рукава, все время прислушиваясь к звуку голосов в главной спальне. Вдруг, потеряв терпенье, он рванул наверх через три ступеньки.

– Сара! – крикнул он. – Ты готова?

Голоса смолкли. В ответ ему раздался шелест парчи и шаги Сары. Когда она показалась на верху лестницы, он быстрым взглядом окинул бледно-голубое с серебром платье из роскошной ткани, привезенной им из Индии. Спускаясь, она разглаживала перчатки. На лице ее был след улыбки, как будто она только что услыхала что-то приятное.

Позади нее, негнущаяся и тонкая в своем накрахмаленном переднике, шла Энни Стоукс. Она несла палантин своей хозяйки, а ее морщинистое лицо выражало необычную гордость и удовольствие.

Беннет раскрыл перед Сарой дверь. Она стояла на пороге, ожидая, когда Энни накинет ей на плечи палантин, и вдыхая аромат вечерней росы. Вечер был темным, но позже должна была появиться луна. Фонари поджидавшей кареты посылали теплый свет, одна из лошадей скребла копытом гравий.

Беннет не отошел от дверцы кареты, пока Сара и Эндрю не уселись, потом подал знак Эдвардсу, сидевшему на козлах.

Эдварде подобрал вожжи. Перед ним горели огни Сиднея. Он расправил плечи и, просто ради удовольствия произнести эти слова, огласил громким голосом:

– Правительственная резиденция, сэр! Есть!

Имя Маклеев отозвалось эхом по всей длинной гостиной правительственной резиденции, и многие головы повернулись с интересом, чтобы взглянуть на новых гостей. Они посмотрели на поклон Эндрю и на реверанс Сары, отметив глазами, привыкшими различать степень благоволения вице-губернатора, что он благосклонен и что миссис Кинг наградила их приветливой и милостивой улыбкой. Глаза быстро отвернулись, чтобы не быть уличенными в пристальном разглядывании, и гул голосов стал громче прежнего.

Вновь прибывшие прошли в комнату, чтобы присоединиться к Райдерам; они моментально почувствовали, что все разговоры касаются их. Положение Сары в сиднейском обществе все еще было двусмысленным, хотя, благодаря заверениям Эли сон в дружбе, ее уже более или менее приняли и обращались с ней в соответствии с тем, как того требовало положение Эндрю, но общество не позволило себе выказать сколь-нибудь заметного великодушия, пока печать официального одобрения и признания не будет ею получена. И вот сегодня Сару впервые пригласили в правительственную резиденцию.

Но Кинги были новыми людьми, поставленными во главе колонии, и от них ожидали поначалу большей осторожности. По всей гостиной повторялся один и тот же вопрос: почему Сару Маклей принимают, а остальных бывших ссыльных – нет. Один из присутствующих имел этому объяснение из неопровержимого источника и не видел причины держать свои знания при себе. Он наклонился к уху своего собеседника и прошептал ему; затем, прикрытая веерами, эта версия распространилась по залу, так что больше ни у кого не осталось причины недоумевать.

Миссис Кинг, знакомясь с Сиднеем, решила основать дом для девочек-сироток, незаконнорожденных потомков сотен случайных совокуплений – детей, которые бродяжничали на улицах города и уже научились нищенствовать и избегать властей. Их следовало выловить и поместить в заведение: для этой цели миссис Кинг нужны были деньги. В гостиной распространился слух, что приглашение Сары Маклей в резиденцию – милостивый жест со стороны миссис Кинг – последовало после получения пожертвования в тысячу фунтов от Эндрю, а также обещания дальнейшей помощи.

Глаза вновь с интересом обратились к человеку, который стал на тысячу фунтов беднее ради этого вечернего развлечения.

Голоса зазвучали резче, чтобы быть услышанными за общим шумом, непрерывный поток разговоров продолжался, почти заглушая объявления о прибытии новых гостей. Мягкий плеск воды о скалы под правительственной резиденцией был неслышен; группы гостей вышли через стеклянные двери на веранду, но пока лишь немногие заметили, что взошедшая луна зажгла яркую дорожку на воде гавани. Для большинства из них будет впереди еще много ночей, когда они смогут полюбоваться луной, сейчас же они заняты делом.

Сколько раз Эндрю задерживали люди, желавшие поговорить с ним, пока он пробирался в сопровождении Сары к тому уголку, где Джулия Райдер нашла уютный диванчик. Макартур остановил их: на лице его была неискренняя улыбка, ставшая шире, когда он получил от Эндрю приглашение посетить Гленбарр на следующее утро. Он тут же отвесил поклон Саре. Роберт Кемпбелл также претендовал на внимание Эндрю, досадуя, что его не остановить. Обычно эти люди были деловыми партнерами Эндрю, представителями деловых кругов колонии, – те самые, чье слово имело вес. В любое другое время Эндрю проговорил бы с ними полночи, но, под любопытными взглядами окружающих, он, казалось, стремился доказать, что когда рядом жена, он не готов замечать никого другого.

– Моя дорогая Сара, как ты хороша сегодня! – На виду у всех Джулия подставила ей для поцелуя щеку.

Джеймс Райдер с искренним удовольствием улыбался ей. Его чувству юмора импонировало то, как потряс бы нынешнее собрание вид Сары, когда Эндрю впервые вытащил ее из зловонного трюма «Джоржетты». Она и тогда была красива, но это тряпье! Он кашлянул в накрахмаленные рюши у запястья, чтобы скрыть подступавший смех. Джулия повернула к нему голову и подозрительно взглянула на него. Потом лицо ее расслабилось, как будто она угадала его мысли.

– Сара нам делает честь, не правда ли, Джеймс?

– Да уж конечно! – ответил он, уже не сдерживая улыбки и глядя на Сару. – Гораздо приятнее смотреть на Сару, чем на нашу напыщенную дочь. – Он преувеличенно вздохнул. – Эллен – хорошая девушка, но такая зануда. Кажется невероятным, чтобы дочь Джулии, выросшая в таком месте, получилась такой жеманницей. Но Эллен это как-то удалось.

– Англия ее изменит, – утешила Сара.

– Эта Академия для избранных леди в Бате? – Джеймс безнадежно пожал плечами. – Боюсь, она так и останется ханжой, а мой единственный сын отправился вручить свое сердце лорду Нельсону!

По лицу Джулии пронеслась тень страха, но она заговорила вполне твердо:

– Чарльз вернется, как только ему наскучит море. Он вернется, потому что любит эти места больше, чем решается признать. Что же до Эллен…

Сара дальше не слышала. На другом конце зала объявили прибытие капитана и миссис Барвелл, и она встала за спину Джеймса, чтобы лучше видеть дверь. Элисон склонилась в реверансе. На ней было белое платье, которое делало ее похожей на изысканно наряженную куклу. Вмиг простота ее одеяния сделала всех остальных женщин в комнате неуместно разряженными, хотя ни у кого не было сомнений насчет его цены. Держа Ричарда под руку, она стала пробираться сквозь толпу. Сара быстро отвернулась, потому что Ричард смотрел по сторонам в знакомой ей манере. Его взгляд скоро отыщет ее, она это знала, и поэтому спряталась за спину Джеймса.

– Мистер Уильям Купер!

– Месье Луи де Бурже!

Сара снова повернулась к двери. Голоса стали заметно громче после объявления этого последнего имени, и все задвигались и стали вытягивать шеи, чтобы лучше видеть.

– Де Бурже… де Бурже?

Сара слышала, как проносится этот шепот, когда он кланялся губернатору и его жене, и почувствовала, что на оставшуюся часть вечера собрание имеет более захватывающую тему для разговоров, чем она сама. Она медленно обмахивалась веером, наблюдая за происходящим. Француза и Купера задержал разговором губернатор, и она подумала, что сейчас, среди английских лиц его галльская внешность более заметна, чем в салоне Нелл Финниган. Великолепие его одеяния было еще одной характерной чертой. Темно-красный фрак и туфли с золотыми пряжками были слишком шикарны для этого скучного и незначительного увеселения; однако на лице миссис Кинг читалось удовольствие, из чего Сара заключила, что француз был достаточно искушен в искусстве тонкой лести.

Она снова взмахнула веером и обратилась к Эндрю.

– Это тот самый человек, – сказала она, – о котором я тебе говорила. Тот француз, с которым я разговаривала у Нелл Финниган.

Джулия взглянула на нее, высоко подняв брови.

– Так ты с ним действительно знакома? Тогда это гораздо больше, чем может похвастать любой из нас, кроме Уильяма Купера.

Сара пожала плечами.

– Я заехала к Финниган по пути на ферму Приста; там оказался де Бурже, который, в свою очередь, был на пути к Куперу. Они, видимо, познакомились, когда их корабли одновременно стояли в Кейптауне некоторое время назад.

Джеймс снова усмехнулся.

– Значит, я зря потратил полдня, собирая о нем сведения. Мне нужно было просто обратиться к Саре.

Сара захлопнула веер.

– Вряд ли я могла бы тебе помочь. Мы приехали с фермы только сегодня утром, и я о нем вообще ничего не знаю, кроме имени. Он француз, а что он здесь делает… – Она пожала плечами. – Мне кажется, кроме своей национальности, он ничем не примечателен.

Эндрю рассмеялся.

– Не притворяйся, дорогая, что ты единственная женщина здесь, которая не заметила ткани на его фраке и не нашла интересным число колец у него на пальцах! Что касается меня, так я совершенно очарован его видом преуспевающего человека. Мне этот незнакомый джентльмен кажется чрезвычайно привлекательным.

Джеймс прокашлялся.

– Тогда дозвольте мне иметь удовольствие рассказать вам все сплетни, которые я так тщательно собрал воедино из отрывков, которые подбирал по всему городу. Ни одна женщина не могла бы сделать этого тщательнее, уверяю вас. Хотя я должен предупредить, источник не слишком надежен. Рассказы об этом де Бурже начались с капитана «Джейн Генри», который привез его сюда из Франции. А он заявляет, что эти истории там всем известны.

Джулия похлопала его веером по руке.

– Ради Бога, Джеймс, рассказывай же! Я умираю от любопытства!

– Ну, в таком случае… Ходят слухи, что месье де Бурже является родственником маркиза де Л. Имя называют лишь шепотом, моя дорогая Джулия, чтобы не ошибиться. Де Бурже жил в его доме – помогал ему в управлении поместьями или что-то в этом роде. У нашего молодого француза не было собственных денег, но он имел значительное влияние на маркиза. По слухам, он был хорошо известен и в другой части Парижа. В сущности, он пользовался своим правом вращаться среди людей гораздо более низкого происхождения, чем его высокородный кузен. Он принадлежал, таким образом, двум мирам, как часто бывает с молодыми джентльменами без состояния. Он был бы полным дураком, если бы иногда не обращал в материальную выгоду свое влияние на маркиза.

Джеймсу нравилось, что его слушают, и он продолжил:

– Семья неосмотрительно долго задержалась во Франции после революции. Сентябрьские массовые убийства коснулись и их, и маркиз понял, что ему не выбраться из Парижа. Он часто подозревал, что его нищий кузен имеет друзей среди якобинцев, и умолил его взять свое единственное дитя – дочь – в Лондон. Де Бурже удалось вывезти ее из Франции – и с ними отправились фамильные драгоценности.

Джулия затаила дыхание.

– Ребенок… что стало с девочкой?

– Девочка была больна еще до того, как они покинули Париж. Она умерла в Лондоне через год. Вероятно, де Бурже преданно ухаживал за ней.

– А драгоценности?.. – Эндрю озабоченно нахмурился.

Джеймс слегка приподнял плечи.

– Драгоценности? Что ты думаешь? Всю семью поголовно вырезали – даже племянников и кузенов. В живых остались лишь девочка и де Бурже.

Эндрю недоверчиво смотрел на него.

– Насколько ты всему этому веришь?

Тот широко развел руками, выражая неуверенность.

– В том-то и дело, – сказал он. – Эта история обошла полмира и, без сомнения, с каждым разом все больше искажалась. Говорят, самого де Бурже бесполезно спрашивать об этом. Он и не подтверждает, и не отрицает этого; он не выражает ни роялистских, ни якобинских симпатий. Все, что известно определенно, так это то, что у него много денег и что последние пять лет он непрерывно путешествует. Франция была в полном хаосе, когда маркиз отослал свою дочь. Поэтому, кто может быть уверен, что де Бурже не является просто его доверенным секретарем? Он вообще мог не состоять в кровном родстве с маркизом.

– Разве это возможно? – с сомнением спросил Эндрю. – Несомненно, кто-нибудь из лондонских эмигрантов смог бы опознать родственника маркиза. Вряд ли самозванцу удалось бы жить среди них.

– Мне это, конечно, тоже пришло в голову, – признался Джеймс. – В лондонских эмигрантских кругах эта история должна быть хорошо известна. Может быть, только на этом конце света ее можно рассказывать, потому то мы так далеки от первоисточника. Как бы то ни было, смерть ребенка оставляет состояние в руках де Бурже, и никто на него пока не претендует.

– У него есть жена? – спросила Джулия.

Джеймс кивнул.

– Ну, такое состояние не может избежать женских рук надолго. Он женился на дочери мелкого глостерского помещика. Они прожили вместе всего год. Она поехала навестить родителей и больше не вернулась к де Бурже. Там, по-моему, есть ребенок… девочка.

– Да, ты много успел за один день, Джеймс, – заметила его жена. – То, что ты разузнал за эти несколько часов, сделало бы честь шестерым кумушкам, вместе взятым.

– О, не все рассказано капитаном «Джейн Генри». Тут еще, наверное, кое-что добавил Уильям Купер.

– Целое состояние в драгоценных камнях… тем не менее жена не выдержала больше года… – Сара задумалась над рассказанным. – Что-то очень уж непонятно. Может быть, он держался вдали от Англии из-за нее… Или появился еще кто-то заявить права на состояние.

Эндрю коснулся ее руки:

– Если осмелишься, дорогая, можешь допросить самого француза. Макартур ведет его и Купера к нам.

С горящими щеками Сара повернулась: Джон Макартур был почти возле них, а де Бурже с Уильямом Купером на шаг или два позади.

– Миссис Маклей… – Макартур с улыбкой указал на француза. – Месье де Бурже заявляет, что уже знаком с вами. Конечно, это игра его воображения?..

Сара заносчиво подняла голову.

– Нет, месье де Бурже прав, мы знакомы.

Луи де Бурже сделал шаг вперед. Он взял руку Сары и низко склонился над ней.

– Мадам, – сказал он, – я окружен незнакомцами. Я надеюсь, что вы и ваш муж простят мне, что я навязываю вам свое общество подобным образом?

Он поднял ее руку для поцелуя, и Сара знала, что в этот момент все глаза в комнате обращены на них.

Глава ПЯТАЯ
I

Что-то в Луи де Бурже отвечало в Эндрю той потребности, которой он до этого времени за собой не замечал. Сначала он не испытывал к французу ничего, кроме простого любопытства, затем он должен был признать, что его забавляет цинизм последнего, то впечатление, что он уже взвесил все, что жизнь способна предложить человеку; то, как он хитро посмеивается над уловками колонистов в их погоне за богатством и при этом умудряется скрывать все это под маской вежливой озабоченности их проблемами. Эндрю беседовал с Луи и нашел в нем то, чего ему так долго не хватало: человека, который был в стороне от неустанной борьбы за наживу, за уступки, за выигрыш. Через два месяца после приема в правительственной резиденции де Бурже вернулся в Сидней и жил в новом доме Уильяма Купера. Эндрю теперь с нетерпением ждал, когда сможет распить с ним бутылочку вина, передавая последние слухи и пересуды и выслушивая едкие, часто сокрушительные комментарии Луи относительно всей панорамы жизни колонии.

– Я их всех презираю! – провозглашал Эндрю. – Спекулянты! Им бы только землю захватить!

– Естественно, ты их презираешь, – отвечал на это Луи с улыбкой. – Многие из них не так опытны в спекуляции, как ты сам, а я уже пришел к выводу, что тебя раздражает все второсортное.

Эндрю привык смеяться подобным колкостям. У этого галльского острословия была свежесть, которая его одновременно и занимала, и раздражала.

– Черт меня подери, если я понимаю, почему ты здесь вообще живешь! – говорил Эндрю. – Мы тебе так неинтересны, мы так буржуазны.

Луи пожимал плечами.

– Буржуа быстро плодятся, а их дети наследуют землю. – Он натужно зевнул и закончил: – Хотя я вынужден признать, что добрый Уильям Купер является слишком ярким тому доказательством.

– Не представляю, почему люди мирятся с твоей грубостью, разве только потому, что твоя вежливость намного хуже. – Эндрю говорил резковато, но с улыбкой. – Если Купер кажется тебе таким утомительным, почему бы тебе не поехать с нами в Кинтайр на несколько недель? Мы собираемся там справить Роджество. Могли бы и поохотиться.

Лицо его собеседника оживилось.

– Вот этого, друг мой, мне бы очень хотелось.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю