Текст книги "Сара Дейн"

Автор книги: Кэтрин Гаскин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 35 страниц)

Он потрогал ее волосы, убрал их с виска, прикоснулся к нежной коже у нее на лбу.

– Ты обладаешь колдовскими чарами, Сара! Я боролся с собой годами, но больше бороться не стану. Я пытался забыть тебя через других женщин – я со многими флиртовал, с некоторыми был близок, но твой образ всегда вставал передо мной. Когда я заводил любовницу, мне казалось, что я тебе изменяю. Боже, как смеялись бы люди, узнав об этом, – вернее, если бы могли этому поверить!

Она медленно подняла к нему свое лицо.

– Они не поверят этому, Ричард, потому что никогда не услышат. Я для тебя так же мертва и потеряна, как и раньше.

– Не потеряна, любовь моя, – нежно проговорил он. – Я тебя вижу, я могу говорить с тобой. Я наконец обрету покой, потому что прекращу искать тебя.

– Но Эндрю… – начала она.

– Эндрю! Ты думаешь, мне есть дело до Эндрю? – сказал он грубо. – Я могу боготворить землю, по которой ты ступаешь, и он об этом не узнает. Он никогда этого не узнает – я тебе обещаю.

Она замотала головой:

– Но я люблю Эндрю!

– Когда-то ты любила меня.

– Когда-то – да! Но я тогда была ребенком. Конечно, даже ты, Ричард, способен увидеть, что мы с Эндрю создали здесь все друг для друга. Наши жизни переплетены так тесно, что ничто не способно нас разделить. Мы необходимы друг другу.

– Да, – сказал он. – Но ты любишь Эндрю просто потому, что он копия тебя самой. Все твои чаяния и надежды – его чаяния и надежды. Только человек, подобный Эндрю Маклею, может быть для тебе парой по силе духа и энергии. Только он способен был достичь для тебя того, чего достиг. – Он снова склонился к ней. – Я не Эндрю. Я не мог бы построить для тебя мира на облаках. Но я первый, кого ты полюбила в своей жизни. Мои права на тебя стары и сильны. Ты мне нужна!

– Нет, Ричард, – она тяжело дышала, испуганная и напряженная. – У тебя нет на меня прав. Я тебе ничего не должна. Я люблю Эндрю, говорю тебе! Он…

– Ты мне нужна, – повторил он.

– Эндрю я тоже нужна.

– Ты можешь любить нас обоих, Сара. Ты нужна мне не в качестве любовницы, и ничего я у Эндрю не отнимаю. Ты можешь по-прежнему оставаться для него тем, чем была все эти годы, но для себя я хочу тебя такой, какой ты была в Брэмфильде. Это та Сара, которой он никогда не видел и не знал.

– Я не могу позволить тебе прийти и разрушать то, что построила, – прошептала она. – Ты нарушишь мой душевный покой, всю мою жизнь. Я люблю Эндрю, а его не одурачишь.

Он схватил ее и сжал в объятиях, бессвязно повторяя:

– Сара… О, Сара! Разве ты можешь отрицать, что ты тоже любишь меня? Скажи, что это так… только скажи! Если бы только я был в этом уверен, я бы оставил тебя в покое, зная это.

Руки ее обвились вокруг его шеи.

– Господь да простит мне! Я все еще тебя люблю.

Он поднялся и потянул ее за собой, обняв одной рукой и склоняясь над ее поднятым кверху лицом. Последний раз он целовал ее в классной комнате в Брэмфильде. Теперь он целовал ее у этого безмолвного пустынного залива со страстью и желанием всех минувших с того момента лет. Ее губы – теплые сладостные губы женщины – ожили под его губами. Он смутно ощущал, что они пытаются высказать какой-то протест, в то же самое время отдаваясь ему. Когда он целовал ее, ему казалось, что его отчаяние и одиночество уходят прочь. Годы уже не имели значения – только бешеная радость и возбуждение в сердце.

– Сара! Сара! Я снова обрел тебя!

II

В комнате над лавкой, которую когда-то Маклеи использовали как гостиную, Сара сидела на корточках перед низкой полкой, набитой рулонами тканей. Она бормотала себе под нос во время работы, что-то записывая в блокнот, лежавший на коленях.

Записывая, она рассеянно прислушивалась к шагам, раздававшимся на лестнице, и замерла, осознав, что они не принадлежат ни одному из продавцов, работавших в магазине. Держа в руке список, она выжидательно взглянула на дверь.

Постучался в дверь и открыл ее Джереми Хоган. Он приветствовал ее без улыбки. Когда он вошел, она сразу заметила, что он насквозь промок. Капли дождя стекали с полей шляпы, которую он держал в руке. Сапоги были забрызганы грязью.

– Джереми! – Сара вскочила на ноги, обрадованная этим неожиданным визитом. – Я рада видеть тебя, Джереми! Ты прямо из Кинтайра? Что тебя привело к нам?

– Я получил записку от Эндрю, – кратко объяснил он. – В Парраматте идет распродажа скота. По одному ему ведомой причине он решил мне польстить, испрашивая моего мнения, хотя в конце-то концов он все равно, как всегда, купит то, что ему понравится.

Она протянула руку и коснулась его плеча.

– Ты же насквозь промок и наверняка голоден. Ты заходил в дом?

– Зашел, конечно, – сказал он, пожав плечами. – Но мне сказали, что хозяина нет – не иначе как пьет где-нибудь, делая вид, что работает, а хозяйка проводит переучет в магазине. Энни Стоукс своим тоном дала понять, что заниматься делами утром еще куда ни шло, но ни одна порядочная леди не станет работать в это время дня, а будет разнаряженная сидеть в своей гостиной.

Сара рассмеялась.

– Мне никак не научиться быть той настоящей леди, которой Энни мечтает прислуживать. Может быть, я и доживу до того времени…

Джереми прервал ее, бросив шляпу на ящик и обратив к ней взор, который, она вдруг поняла это, был исполнен гнева.

– Ты проживешь достаточно долго, Сара… если молва не получит раньше твоей крови, которой жаждет.

Она отступила назад, нахмурясь.

– Джереми! Что ты имеешь в виду? О чем ты говоришь?

Он неуклюже сунул руки в карманы.

– Я иногда поощряю сплетни, Сара, – такая у нас, ирландцев, привычка. Кроме того, я уже несколько месяцев сижу в Хоксбери, а новости туда доходят медленно. Поэтому, как только я выбрался в город…

– Ой, Джереми, перестань! – оборвала она его.

– Я сделал два визита после того, как побывал в Гленбарре: один – чтобы поставить лошадь в конюшню Джо Магвайра, а затем зашел к Кастелло, чтобы выпить эля и закусить сыром. И повсюду мне рассказывали одно и то же.

– Да что рассказывали? Бога ради, скажи мне!

Он смотрел ей прямо в лицо.

– Да все рассказывали так, как будто ничего особенного, но смысл был совершенно определенный: слышал ли я о приезде больших друзей жены Эндрю Маклея на «Быстром»? И не замечательно ли, что миссис Маклей опять воссоединилась со своими друзьями, особенно с такими знатными? – Джереми так хорошо передавал интонации Пэта Кастелло, когда тот цедит эль и одновременно рассказывает свои байки. – И тут, дорогая моя Сара, следовало отступление, в ходе которого меня знакомили с биографией сэра Джеффри Уотсона и его сестры-графини. Что касается биографии капитана Барвелла, то она более смутная. Но рассказчики тут же возвращались к первоначальной теме. Ну не замечательно ли, что у миссис Маклей есть такие превосходные друзья с прежних времен, с которыми она теперь может проводить время? И не здорово ли, что теперь вы вместе можете болтать о старых добрых временах? Хотя, впрочем, что касается миссис Барвелл, то она была только раз в Гленбарре на обеде, ну а капитан Барвелл, тот… Ну, он – совсем иное дело. Он-то уж протоптал дорожку к дверям. Так, позвольте… на прошлой неделе было, вроде, четыре раза, да два – на этой? Ну конечно, все понимают, что миссис Барвелл слаба здоровьем и не может так часто совершать утомительное путешествие в Гленбарр. – Он прервался, голос его утратил подвывающие интонации Пэта Кастелло. – Я скажу тебе, Сара, что мне было тошно слушать все это. – Он мерил комнату огромными злыми шагами, потом остановился перед ней. – И мне стало еще тошнее, когда я понял, что тот высокий красавчик-офицер, которого я обогнал почти на пороге твоего дома, и был капитан Барвелл!

Сара побледнела, как полотно, глаза ее, казавшиеся твердыми зелеными камнями, вдруг вспыхнули гневом. Она стояла достаточно близко к нему, чтобы поднять руку и хлестнуть его изо всех сил по лицу. Он не шевельнулся, но продолжал смотреть прямо на нее, как бы не веря случившемуся. След ее руки четко отпечатался на его щеке.

– Вранье! – вскричала она. – Сплетни! Кухонные разговоры, до которых ты опустился, Джереми Хоган!

– Тут ничего не поделаешь, – ответил он ядовито. – Весь Сидней это слушает.

– Неправда! – сказала она, отступая в сторону. – Ты знаешь, что обо мне всегда сплетничали. Они что угодно мне пришьют.

– Да, я это знаю, Сара, мне ли не знать? Но на этот раз ты впервые дала им реальный повод.

– В этом нет ни слова правды! – сказала она горячо. – Все эти сплетники делают из меня дурочку!

Он криво усмехнулся.

– Нет, Сара, не сплетники, а Ричард Барвелл делает из тебя дурочку.

– Джереми! – Она резко отвернулась от него.

Она долго молчала. Он смотрел, как подымаются и опускаются ее плечи в такт затрудненному дыханию, а потом произнес очень тихо:

– Я говорю вам прямо и откровенно, дорогая моя миссис Маклей, что я без сожаления сверну вам вашу расчетливую шейку, если вы позволите этому продолжаться. Ведь это все ерунда, правда? – Его прямые темные брови вопросительно взлетели вверх. – Это всего лишь сплетня? Тут нет ни капли правды?

Этот мягкий намек в его голосе заставил ее снова повернуться к нему. Несколько мгновений она стояла, глядя ему в глаза. Наконец она сказала:

– Ричард Барвелл приходит к нам в дом, потому что ему нужен совет, что делать в колонии. – Голос ее стал несколько громче. – У меня как раз полно советов, Джереми! В его посещениях нет ничего больше. Ничего, говорю тебе! Если сплетники хотят вложить какой-то иной смысл, что я могу поделать?

– Что поделать? – рявкнул он. – Скажи ему, чтобы убирался к черту! Если ты этого не сделаешь, это сделаю я!

У нее было такое потрясенное выражение лица, как будто ее тоже ударили по лицу. Она невольно провела рукой по лбу.

– Я прошу невозможного? – спросил он.

Она медленно покачала головой.

– Тогда чего же ты ждешь? Он сейчас в доме.

Она не двинулась с места. В ее выражении были одновременно вызов и страх.

– Сара, послушай меня, – голос Джереми стал тише и мягче, но глаза его были как кремень. Они приказывали, в то время как слова лишь предлагали. – Все говорят об этих посещениях Барвелла. Эндрю не может долго оставаться слепым и глухим.

Губы ее дрожали, она сжимала руки, чтобы успокоиться, унять волнение.

– Джереми, – проговорила она, – ты вернешься со мной в дом. Я сейчас схожу за плащом.

– Что ты собираешься сделать, Сара?

– Сделать? Ну… – она помолчала, облизнув губы. – Ее ли он все еще ждет, я ему скажу… скажу именно то, что ты велел мне.

Сара вошла в гостиную и застала Ричарда стоящим у камина. Одной ногой в элегантном сапоге для верховой езды он опирался на низкую скамеечку. Он повернулся к ней и выпрямился.

Она закрыла дверь и стояла, прижавшись к ней спиной На улице был ливень. Он глухо барабанил по крыше веранды; за окнами недоделанная лужайка казалась темным морем грязи, поверхность которого рябило от дождевых капель. В конце запланированного сада, там где начинался спуск, десятки маленьких ручейков проделали себе русла. Эвкалипты под темными небесами утратили свои краски и казались грязно-зеленой массой.

Все это Сара увидела, стоя спиной к двери, и поняла, что это все каким-то необъяснимым образом гармонирует со свободной небрежной позой Ричарда, на лице которого было непривычно серьезное выражение. Он направился к ней, протягивая руку. Она приняла ее и позволила ему проводить себя к камину. Он нежно расстегнул пряжку ее плаща, снял его с плеч и перебросил через спинку стула. Он все еще некрепко сжимал ее пальцы, потом потянулся за другой рукой и сжал их в своих.

– Ты замерзла, Сара. И волосы твои промокли. Ты похожа на девочку. Помнишь, как?..

Она тряхнула головой.

– Молчи, Ричард, – больше ни слова! Сейчас не время вспоминать, как и что мы когда-то делали. – Она отдернула руки. – Не время сжимать мои руки и мечтать о том времени, когда это было возможно. Все это давно кончилось.

– Сара… – он неуверенно нахмурился. – Хоть на то краткое время, что мы вместе, мы могли бы притвориться…

– Притвориться? Какой в этом толк, если мы оба знаем, что притворству должен прийти конец?

– Разве обязательно должен? – спросил он тихо.

Без колебаний она сказала:

– Конец уже пришел, Ричард. Притворство никогда не продолжается долго. Мне следовало помнить об этом – только на этот раз его прекратили, не дав ему даже начаться.

– Кто прекратил?

– Острые глаза, болтливые языки. Я предупреждала тебя, что Сидней всего лишь большая деревня. Здесь все друг за другом следят… ежедневно… неустанно. Так легко сосчитать, сколько раз ты здесь был, а потом приукрасить. О нас уже сплетничают. Скоро это дойдет до Эндрю… и Элисон.

Его глаза подозрительно сузились.

– С кем ты говорила, Сара? Кто вбил это тебе в голову?

Ей было непросто последовать совету Джереми – отправить Ричарда прочь и сказать почему. Она пожала плечами, как будто объяснить это все очень просто.

– Разве это так важно! Я бы сама заметила эти сплетни, если бы не была временно ослеплена.

– Сара, скажи мне! – потребовал он. – Кто это сказал?

– Джереми Хоган, если тебе непременно нужно знать, – сказала она. – Я только что виделась с ним.

– Джереми Хоган? А кто такой этот Джереми Хоган, что ему жалована честь так разговаривать с тобой? Она предостерегающе подняла руку.

– Тише, Ричард! Ты не должен так кричать! Я не Элисон, чтобы на меня кричать или чтобы принимать близко к сердцу твои настроения.

Он сжал губы.

– Я хочу знать, кто этот Джереми Хоган. Кто он такой?

– Ну, – сказана она терпеливо, – Джереми Хоган политзаключенный…

– Ссыльный?!

– Это ты называешь его ссыльным, а для Эндрю и для меня он как брат, как друг – и он управляющий в Кинтайре. До сих пор я безоговорочно доверяла ему. И когда он приходит ко мне и сообщает, что о нас говорят, Ричард, то я и в этом вполне доверяю ему.

Он посмотрел на нее, нахмурившись, как рассерженный ребенок.

– Как же вы иногда глупы – ты и твой Эндрю. Этот Хоган какой-то чертов ссыльный, которому вы оба потакаете и льстите, пока он не вообразил себя божеством. И ты слушаешь его совета, да? Ты мне заявляешь, что между нами все кончено, потому что подобный наглый выскочка велит тебе это сделать?

Саре так захотелось в этот момент разгладить его сердитые морщинки, поцеловать его и сказать, что она совсем не имела в виду того, что сказала. Но она подумала о Джереми и поняла, что боится сцены, которую он может устроить Ричарду, если она расскажет ему, что не выполнила его приказания.

Она слегка отстранилась.

– Между нами все должно быть кончено! – произнесла она холодно. – Ничего и не случилось такого, что нужно было бы кончать. Я тебя один раз поцеловала – это было безумием, и я в этом честно сознаюсь. И за последнюю неделю ты нанес мне больше визитов, чем допускают приличия. Между нами нет ничего, чего нельзя было бы так просто прекратить! – Она щелкнула пальцами, чтобы показать, как просто. – Ничего, Ричард!

Его брови сошлись в гримасе неверия и разочарования.

– Сара, ты же говорила, что любишь меня! В тот день на берегу – ты же сама это сказала!

Лицо ее вспыхнуло.

– Я сказала, что люблю и Эндрю.

– Но ты же меня первого полюбила.

– А Эндрю я полюбила тогда, когда стала достаточно зрелой, чтобы понять, что такое любовь!

Он парировал победоносно:

– Но я был первым! И ты не смеешь отрицать, что до сих пор любишь меня!

Она посмотрела на него долгим взглядом: на его красивое лицо, разгоревшееся от своевольной страсти. И вдруг она разозлилась на Ричарда так, как никогда раньше не злилась. Он так мало изменился, подумала она возмущенно, за все эти годы он так и не понял, что в мире есть вещи, которых невозможно добиться просто проявлением яростного темперамента. Элисон и леди Линтон вдвоем лишили его того единственного шанса измениться, который, может быть, в нем был. Вместе они потакали ему и баловали его, и сейчас он стоит перед ней с искаженным от злости лицом, потому что она посмела перечить ему.

– Нет, я этого не отрицаю, Ричард, – сказала она твердо. – Это было бы бесполезно. Но я хочу тебе сказать, что то, что мы с Эндрю создали, – нерушимо. И тебе этого не разрушить. – Она запрокинула голову. – Я сейчас тебе говорю и говорю всерьез: ты здесь не должен появляться без Элисон.

Она держалась очень чопорно, боясь смягчиться.

– Один поцелуй, Ричард, – сказала она. – Больше ничего не было, и не пытайся вообразить, что это не так.

Он засунул руки в карманы и посмотрел на нее почти насмешливо.

– Так я не смею даже спросить, можно ли мне просто навещать тебя? Я не ожидаю ничего такого драгоценного, как твои поцелуи, если тебе их так жалко. Как покорный спаниель, я просто прошу разрешения на местечко в твоей гостиной. Я бы также хотел иногда поговорить с тобой наедине. Но нет, ты предпочитаешь принимать на веру слова ссыльного с его грязными мыслишками, что про нас сплетничают, и посему гонишь меня прочь с видом герцогини.

Сара побледнела, но уже не боялась смягчиться. Она выпрямилась, и ее глаза оказались почти на уровне его глаз, когда она заговорила:

– Я должна просить тебя помнить две вещи, Ричард. Во-первых, в моем присутствии никто не смеет называть Джереми Хогана ссыльным с грязными мыслишками. И второе – хоть я и не герцогиня, я все же хозяйка этого дома. А теперь я хочу, чтобы ты немедленно покинул его. И ты должен пообещать, что один сюда являться не будешь.

Ричард замер, но на лице его гнев боролся с отчаянием. В глазах его была детская мольба.

После нескольких минут молчания он тихо сказал:

– Я не Эндрю, Сара, и никогда не смогу быть на него похожим. Я не мог бы сделать для тебя состояния или завоевать мир, чтобы положить к твоим ногам. Но ты мне нужна, нужна больше, чем ты нужна ему, мне кажется. – Он помедлил, потом его голос снова зазвучал, но уже громче: – И более того – мне кажется, ты во мне тоже нуждаешься! Однако ты сделала свой очень благородный выбор, моя дорогая. Ну что ж, довольствуйся им!

Он медленно повернулся и подошел к одной из дверей, ведущих на террасу. Он широко распахнул ее, впустив струю влажного воздуха. Несколько мгновений он постоял, пристально вглядываясь в темному сада. Рука его придерживала тяжелые складки гардины. Дождь все не унимался. Вид на гавань был скрыт в тумане. Ричард шагнул вперед и застыл в косых потоках дождя. По спине Сары пробежала дрожь: дождь и туман, неподвижная фигура Ричарда как будто набросили чары на комнату. Они как бы замерли, соединенные этим колдовским мгновением. Он обладал странной силой, способной одним своим присутствием здесь заставить ее ощутить боль и отчаяние.

– Ричард! Ричард! – прошептала она про себя.

Ветер шелестел в верхушках деревьев, сад был пуст и одинок. Наконец он снова обернулся к ней.

– Это еще не конец, Сара. Мы еще часто будем видеться: Эндрю позаботился об этом, сделав свое щедрое предложение. Я только надеюсь, что ты будешь страдать не меньше, чем я страдал в прошлом. Я надеюсь, что ты познаешь хоть часть моих мучений. – Он изящно поклонился ей. – У нас впереди еще много времени, у нас с тобой.

Затем он пересек террасу и перемахнул через ограду.

Через несколько минут, услышав стук копыт по дорожке, Джереми Хоган поднялся со своего места в столовой, где он заканчивал ужин, принесенный Энни Стоукс. Он отворил стеклянную дверь и ступил на веранду. Выходя, он заметил, что Сара быстро метнулась назад в гостиную.

Он перегнулся через перила террасы, чтобы уловить последний раз фигуру всадника, увидел, как сверкнула униформа на фоне строгих древесных стволов.

– Да-а… – пробормотал вслух Джереми. – Ну-ну, скачи так, как будто вы с лошадью так и родились вместе, но я не стану плакать, капитан Барвелл, если услышу, что ты свалился и сломал свою чертову шею!

III

Вечером, через три недели после прибытия Барвеллов, Эндрю стоял у одного из окон в гостиной майора Фово, критически рассматривая собравшуюся толпу.

Пока лишь восемь или около того пар собралось здесь, но снаружи отчетливо доносился звук прибывающих экипажей и сердитые выкрики возниц, которым с трудом удавалось удерживать в одном ряду беспокойных лошадей, ожидая очереди подъехать к открытым дверям. Они все приедут, все до одного: даже из далекой Парраматты приедут, потому что любопытство в них так сильно. Ни одна женщина в колонии, дай ей подобный шанс, не откажется от встречи с Элисон Барвелл. И многим среди них было известно, что Кинг, еще не вступивший в должность губернатора, обещал присутствовать на приеме в доме Фово.

Через комнату Эндрю поклонился жене Джона Макартура, стоящей у камина, но внимание его сразу же переключилось на группу у дверей. Там была Элисон в сказочно красивом туалете, а рядом с ней – Ричард. «Красив, дьявол, – подумал Эндрю, – хорошая пара для утонченной Элисон». Фово вилея вокруг них, иногда подавая сигналы слугам, которые обносили прибывших гостей. Справа от Элисон, чуть позади нее стояла Сара. Эндрю с гордость наблюдал за своей женой: высокая, в платье из розового шелка, – только румянец на щеках и непрерывное движение веера выдавали ее волнение.

В зале стоял гул от разговоров. Фово вышел вперед, чтобы приветствовать своих гостей, которым сначала представляли Элисон, потом – Ричарда. Когда очередной гость собирался отойти, Элисон поворачивалась и с чарующей улыбкой представляла Сару: «Вы, конечно, знакомы с моей подругой – миссис Маклей…»

У некоторых женщин это вызывало откровенно враждебную реакцию: поднятые брови, чопорный поклон. Менее уверенные в себе одаривали ее застенчивыми, несколько испуганными улыбками, а затем на виду у всех отходили, чтобы обсудить неожиданный поворот событий. На лицах же мужчин, почти без исключения, Эндрю читал восхищение, а в некоторых случаях – удовольствие от сознания, что можно наконец встретиться и поговорить с миссис Маклей не через прилавок.

Вошли Джеймс и Джулия Райдер. Комната начала быстро заполняться, и вскоре народу набралось так много, что Эндрю стало труднее увидеть маленькую церемонию, неизменно повторявшуюся у дверей. Он двигался меж гостей, тут и там кланяясь знакомым, но не останавливаясь, чтобы не быть втянутым в беседу и чтобы не потерять общую направленность разговора. До него донесся голос одной известной сплетницы:

– Хотела бы я знать, как эта Сара Маклей оказалась подругой миссис Барвелл. Просто возмутительно, что ее пригласили сюда знакомиться с порядочными людьми…

Ей мягко ответил мужской голос:

– Но Барвеллы говорят, что оба знают ее с детских лет.

С легкой улыбкой Эндрю двинулся дальше.

Он приостановился, чтобы послушать сказанное новобрачной, прибывшей недавно из Англии:

– Вы полагаете, после этого миссис Маклей будут принимать? – Она нервно усмехнулась. – Я думаю… я бы хотела познакомиться с ней, хотя она меня немного пугает. Ну, посмотрим сначала, как отнесется к ней мистер Кинг…

А молодой лейтенант сказал восхищенно приятелю-офицеру:

– Говорят, она убила сбежавшего ссыльного. Вот это да!

Эндрю пробрался к группе у дверей, но не присоединился к ней. «Элисон законченная актриса, – подумал он, – или ее так вышколил Ричард». Каждую минуту она оборачивалась к Саре, чтобы спросить ее о чем-то, тихонько похлопывала ее по руке веером, смеясь, наклонялась, чтобы выслушать ответ. Было впечатление идеальной пары старых подруг, близких и непосредственных в общении. Она держала Сару рядом, вынуждая каждого, кто подходил, включать ее в разговор. Все это осуществлялось в полном соответствии с правилами хорошего тона: ни разу в манере Элисон не проскользнуло, что ей известно отношение всех этих поджавших губы женщин к жене Эндрю Маклея. На Эндрю Элисон Барвелл произвела в тот вечер незабываемое впечатление: ее чарующая живость не иссякала, ни разу, даже на миг, не изменила ей. Она прекрасно справлялась со всем, с чем ей надлежало справиться. Он улыбнулся про себя. Она была леди, и такой леди, которая никогда не отступит от предписанных ей положением правил, даже если мир перевернется вверх тормашками, а именно таким он и должен был ей представляться в этот миг.

Внезапно все присутствующие невольно замолчали. Никто не объявил прибытия нового губернатора и его жены, но шепот волной пронесся по залу. Головы повернулись, шеи вытянулись, разговоры велись по инерции, в то время как глаза говорящего были устремлены на дверь.

Филипп Гидли Кинг и Жозефа Энн, его темноволосая жена, вошли в зал. Пока еще было преждевременно оказывать им все причитающиеся губернаторской чете почести, тем не менее они завладели вниманием всех присутствующих. За ними следовали капитан Эббот с женой, в доме которых они остановились.

Эндрю с напряженным интересом наблюдал за сдержанной церемонией приветствий и поклонов. Было известно, что Элисон – любимица Жозефы Энн, да и сам Кинг смотрел на нее с благосклонной улыбкой. Ее представили Эбботам, а затем она изящно протянула руку в сторону Сары.

Тишина в комнате стала напряженной. Одна из женщин в толпе привстала на цыпочки и чуть не упала. Ее невольный вскрик был ясно слышен в тишине.

До всех в зале донесся четкий голос Элисон:

– Сэр, могу я представить вам своего дорогого друга, миссис Маклей? Мы очень давно знаем друг друга – почти с самого детства.

Кинг поклонился.

– Счастлив познакомиться с вами, мадам. Каждый, кто является другом нашей очаровательной миссис Барвелл, конечно…

Эндрю полуприкрытыми глазами наблюдал, как переливался розовый шелк платья Сары, когда она присела в глубоком реверансе. Он нисколько не сомневался, что до сведения Кинга уже довели полную биографию Сары. Колония была слишком мала, чтобы оставить нового губернатора на протяжении четырех недель в неведении относительно домашних и финансовых дел всех значительных граждан. Эндрю знал, что Кингу известно и то, что муж этой бывшей ссыльной имеет определенную власть – власть своего несомненного богатства и того веса, который у него есть среди монопольных торговцев. Основной же целью Кинга было разрушение монополии этого кружка, будь то путем мирных уговоров или открытыми боевыми действиями. Как бы ни повернулись события, ему полезно заручиться дружбой людей, которых он собирается подчинить. И вот этот, пока неофициальный, губернатор Нового Южного Уэльса улыбнулся высокой молодой жене Эндрю Маклея, которую ему представила дама безупречной репутации. Всегда лояльная по отношению к действиям мужа, Жозефа Энн поспешила последовать его примеру.