Текст книги "Паутина игры"

Автор книги: Кэтрин Азаро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Эскорт оставил его в пустом кабинете, отделанном панелями темного дерева. Кресла стояли на бронзовых подставках, а в глубине комнаты письменный стол соседствовал с громадным окном от пола до потолка. Стены прятались за книжными полками. На подставке медленно вращался глобус Коубей, поблескивая огромными шапками льда на полюсах.

Позади него отворилась дверь, он оглянулся и увидел входящую Халь, такую непривычную в темных брюках и рубашке. Волосы, заплетенные в косу, свисали ниже спины. По вечерам она расплетала косу и нежилась в халате.

Халь закрыла дверь и подошла к нему. Стоя перед ней, он остро ощутил разницу в их росте. И еще она выглядела усталой, словно не спала ночь.

– Что-то случилось? – спросил он.

Она не стала тратить время зря.

– Я знаю, что ты причинил вред моей Цитадели по невежеству. Но пойми, Джеремия, наказанием коубейскому калани за такое преступление была бы тюрьма.

Он уставился на нее.

– О чем ты говоришь?

– О твоей Клятве. И Эйзе.

Значит, так! Кто-то узнал, что в последние дни во время пробежек он разговаривал со стражницей.

– Мне жаль, что ты огорчена, но ведь Клятвы по своей воле я не давал. Кроме того, мы с Эйзой просто несколько раз дружески поболтали.

– Дружески? – ее голос стал ледяным.

Он моментально понял причину ее гнева. Видимо, не только Эйза неверно истолковала его естественное желание поговорить.

– Мы разговаривали, и ничего больше.

Она откинула со лба выбившиеся пряди.

– Правда?

– Конечно. Неужели ты так плохо меня знаешь, что сомневаешься в моих словах?

Облегчение, которое взяло верх над сдержанностью, озарило ее лицо и сказало ему больше любых слов. Почти обычным голосом она произнесла:

– Кев и Сейвин уже несколько дней назад заподозрили, что вы общаетесь, но не решались высказать свои догадки вслух. Ведь это очень серьезное обвинение, – она покачала головой. – У меня были все основания доверять Эйзе. Несколько лет назад она разоблачила намерение Бавии внедрить шпиона в мою Каланию. Но теперь я понимаю: все было подстроено, чтобы Эйза втерлась ко мне в доверие.

Ему не верилось. Эйза использовала его! Хотя охранница казалась ему колючей, он надеялся, что она поможет ему бежать. И ей как будто нравилось болтать с ним. В обществе сдержанных калани Вьясы (а по вечерам – его еще более сдержанной жены) он истосковался по непринужденному общению. В конце концов он сказал:

– Клятва калани обрекает на одиночество.

Она вглядывалась в его лицо.

– Я думала… ты казался счастливым.

– Иногда так и было. – Ему хотелось обнять ее, сказать, как дороги ему их ночи, однако он удержался, памятуя о ее холодной натуре. – Но затворничество, ограничения… к ним я никогда не привыкну.

Она глубоко вздохнула, всколыхнув прядь, вившуюся у ее щеки.

– Джеремия, я понимаю. Но если ты не в силах соблюдать Клятву, тебе нельзя будет жить в Калании, играть в Игру с остальными. Тебя придется перевести в изолированные апартаменты. Любое воздействие со стороны меняет твои построения. Как калани ты властвуешь над костями. Все, что воздействует на тебя, воздействует на Игру, а тем самым на Вьясу.

Он помотал головой.

– Я просто не могу понять, каким образом мои разговоры с Эйзой повлияют на порядок вещей.

– Потому-то она и нацелилась на тебя.

Халь коснулась его плеча. Но тут же к ней вернулась сдержанность, и она отдернула руку, вновь воздвигнув невидимую стену, которая разделяла их почти всегда.

– Эйза никогда не посмела бы заговорить с коубейским калани, – продолжала Халь. – Она выбрала единственного, кто был уязвим. Она нарочно внушила тебе, будто мы не умеем пользоваться новыми компьютерами. И все это через твои кости оказалось в Игре Калании, а затем в моей, и поступило дальше в общую «паутину». Ее построения были очень пригашенными, но повторения Снаружи сильно их преувеличили. – Она помолчала. – А еще Эйза выведала у тебя информацию, например, о сколианцах. Все это предательница передала Бавии, обеспечив ей преимущество над Вьясой.

Он только помотал головой, словно получив удар в солнечное сплетение.

Халь сказала тихо:

– Я боялась, что ты решил навредить Вьясе, чтобы нанести удар мне.

– Зачем? – Он был удивлен. – Ведь я же не получил бы свободы.

– Да. Но ты отомстил бы.

Ему стало неуютно при мысли, что, по ее мнению, он способен действовать, подчиняясь злобе. Он всегда руководствовался простейшим принципом – не причинять вреда другим. Это не всегда получалось, да и его побуждения бывали недостаточно ясными, однако он старался следовать ему, как мог.

– Я бы никогда не причинил вреда моей жене. Или Вьясе. Люди здесь ничего плохого мне не делали. Я бы стал нравиться себе еще меньше, причини я им какое-нибудь зло.

Она как будто смягчилась.

– Если бы мы все были такими уравновешенными!

– Я часто жалею, что родился таким, – сказал он с горечью.

– Со временем ты свыкнешься с нашими обычаями.

– Каким образом? – он различил у себя в голосе предательскую тоску. – Как может кто-нибудь свыкнуться с полной изоляцией?

Взгляни на Хевтара. Разве это жизнь для четырнадцатилетнего мальчика?

Халь вся подобралась.

– Хевтар несчастен? Ты замечал что-нибудь?

– Да нет. – Ее растерянность удивила его. – Он выглядит вполне довольным. Пока не видит меня, – сухо добавил Джеремия.

Халь вздохнула.

– Не суди его слишком строго. Он ведь предан своему отцу. Со временем он преодолеет свое предубеждение против тебя.

Джеремия не понял, почему Хевтар видит в нем угрозу для своего отца. В Игре никто не мог сравниться с Кевом, и уж тем более новичок.

– Когда я вижу Кева и Хевтара вместе, то чувствую, как мне не хватает моих родных.

На лице женщины появилось странное выражение, словно чужак вынуждал ее принять решение, которого она предпочла бы избежать.

– В чем дело? – спросил он.

Она откинула волосы со лба, затем отошла к письменому столу и нажала на панель. Из выдвинувшегося ящика она вынула серебряный диск.

– Он прибыл в звездопорт восемь дней назад. Директор Дала переслала его мне.

У Джеремии заколотилось сердце. Не думая о том, как может отнестись к его движению жена, он подбежал к столу и потянулся за диском.

Халь отвела свою руку.

– Твоя Клятва!

Его охватило неистовое желание услышать то, что было на диске. Кто его послал? Его родные? Может, ему удастся вырвать диск? Конечно, она выше и сильнее, но у него есть преимущество в быстроте.

«Остынь!» – приказал он себе. Тут же явятся стражницы и свалят его с ног. А что тогда? Он предпочел вариант, который не настраивал Халь против него.

– Но зачем тогда ты показала его мне?

– Трудно решить, как следует поступить, – сказала она, поколебавшись.

– Если я его прослушаю, это никак не подействует на мои построения. Все равно мое желание вернуться домой запечатлено в каждой сыгранной мной партии.

К его удивлению, она не стала возражать.

– Знаю. Я стараюсь это приглушать, но полностью изъять то, что ты чувствуешь, не могу. И твое желание известно во всех Двенадцати Цитаделях.

– И в результате ослабляет твою Цитадель?

– В результате на Вьясу падает тень варварства, – призналась она и развела руками. – Мы живем в новом веке, и существуют определенные юридические и общественные правила, ограничивающие поиски мужей. Даже Директоры должны считаться с определенными условностями. Я понимала, что подвергнусь осуждению за то, что не оставила тебе выбора. И это случилось. Но ты был мне настолько нужен, что я не посчиталась с мнением других. – Явно смущенно она добавила: – Однако я убедилась… ну, мне кажется, многие наши женщины втайне хотели бы возвращения тех дней, когда женщина-воин могла умыкнуть того, кого выбрала в мужья. Они видят во мне древнюю царицу-воина, а в тебе – пленного принца. И это словно бы укрепило мою репутацию. Люди считают случившееся… ну… легендарным.

Он уставился на нее, потрясенный такими нежданными утверждениями, а главное тем, что они связаны с ним, Джеремией Колменом, объектом насмешек кафедры антропологии. Хотя он избавился от ненавистной полноты, все равно представлял себя совершенно не таким, каким видели его коубейцы. А вернее, те качества, которые отталкивали от него женщин на Земле, здесь производили обратное впечатление. К несчастью, привлекательность может оказаться чрезмерной.

– Твой мир совсем не похож на мой, – сказал он.

– Легко поверить.

– Но раз так, Халь, ты должна понимать, что моя Игра не изменится, услышу я запись или нет.

– Трудно судить о результате, прежде чем узнаешь причину, – сказала она, помолчав.

– Поставь его, – попросил он негромко.

Халь еще раз вгляделась в лицо Джеремии, потом вставила диск в компьютер.

Тишину нарушил голос его отца.

Привет, Джеремия. Если ты услышишь это, то знай: мы делаем все, чтобы тебя освободить. Твоя мать и я, кроме того, стараемся получить от властей разрешение отправиться на Коубей. Мы не сдадимся.

Затем заговорила его мать с мучительным напряжением в голосе.

Все наши мысли с тобой. Твои брат и сестра шлют тебе свою любовь. Мы любим тебя, Джеремия. И мы обязательно увидим тебя, я верю в это. С любовью, мама и папа.

Диск чуть зашелестел и умолк.

Джеремия вцепился в край стола. Их оптимизм его не обманул. Разрешение посетить Коубей обычно не было связано с бюрократическими препонами – если только власти не опасались, что дело не окажется излишне хлопотным. Но даже если его родители и доберутся сюда, коубейцы ни за что не допустят их к сыну. Вполне вероятно, что он больше никогда не увидит своих близких.

– Мне очень грустно, – сказала Халь. – Я должна была бы промолчать.

Он подавил слезы, навертывающиеся на глаза.

– Ты бы поняла, что они сейчас чувствуют, если бы у тебя были дети.

Она замерла.

– Но почему ты полагаешь, что у меня нет детей?

– Так ведь мы женаты всего несколько десятидневок…

Слишком поздно он спохватился. Что, если она была замужем прежде? Что, если она потеряла мужа? Или же у нее есть внебрачные дети? Последнее, впрочем, исключается, учитывая ее консерватизм.

– Как ты мог подумать, что у меня не было мужа прежде? – спросила Халь.

– Но ты никогда о нем не упоминала.

Она прислонилась к письменному столу.

– Не может быть!

– О чем ты? – настороженно спросил Джеремия.

– Как ты мог не знать?

– Не знать – чего?

– У меня был другой акаси. Мы прекратили много лет назад.

– Прекратили? – (Что, собственно, это означало?) – Где он?

– В Калании, здесь.

– Все еще?

Она вздернула голову.

– Я и он больше уже не Директор и акаси. Иначе я не разговаривала бы сейчас здесь с тобой. Но Клятва ведь дается на всю жизнь. Я поклялась поддерживать и защищать его. Наше отчуждение не снимает с меня моих обязательств.

– У нас это называется «алименты», – сухо заметил Джеремия.

– Он говорил мне, что посетил тебя в твой первый вечер.

– Кев?!

– Да. – Она провела пальцами по волосам. – Кев.

– Он даже не обмолвился…

– Но ты же видел его вьясские наплечные браслеты. Такие же, как у тебя.

– Я не понял.

Зато теперь он понял все. Не удивительно, что Кев хотел бы, чтобы Джеремия упал с обрыва. А Хевтар! Как можно быть таким слепцом! Да, мальчик похож на Кева. Но не меньше – на Халь.

Она сказала мягко:

– Я сожалею, что тебе пришлось узнать про это подобным образом. Я полагала, тебе известно. Ты очень глубоко изучил нашу культуру, и я иногда забываю, что ты все-таки не знаешь ее так, как мы.

Он отошел к окну и посмотрел на небо.

– Мне необходимо обдумать все это.

– Ты предпочтешь вернуться к себе?

Он с облегчением кивнул.

Весь оставшийся день он просидел у окна, думая о Кеве и Хевтаре. И сожалел, что постигнуть человеческие отношения гораздо труднее, чем Игру.

* * *

Хевтар вошел в общий зал.

– Это она! – он остановился у стола, за которым играли Джеремия и другие калани. – Я увидел ее ветролет из своего окна.

– Ха! – сказал Сейвин, отрываясь от своих костей и сердито глядя на мальчика. – Успокойся. Я не могу сосредоточиться.

– А я спокоен, – заявил Хевтар.

Ньев улыбнулся ему.

– Величайшее событие, когда она прилетает с визитом.

– Директор Тенсы, – сообщил Хевтар.

Джеремия обрадовался предлогу встать из-за стола. После вчерашнего разговора с Халь Игра его не слишком клеилась.

– Знаменитая Директор Тенсы? Я должен на нее посмотреть.

– Тогда поторопись, – сказал Хевтар. – Ее ветролет уже приземлился.

Джеремию удивило, что Хевтар не пропустил его слова мимо ушей. Гадая о том, какая причина заставила мальчика забыть враждебность, он последовал за ним в его апартаменты. Хевтар подвел его к окну, выходившему на летное поле. Поглядев вниз, Джеремия увидел в отдалении Халь со свитой и группой гостей.

– Которая из них Директор Тенсы? – спросил он.

– Та женщина с черными волосами, – ответил Хевтар.

Джеремия внимательно вгляделся в стройную фигуру.

Женщина… к ней это слово совсем не подходило. Директору Тенсы было никак не больше шестнадцати лет. Каскад черных волос ниспадал на гибкую спину, и в нем играли солнечные блики.

– Она красавица.

– Да, – согласился Хевтар с энтузиазмом и добавил застенчиво: – И вообще она очень хорошая.

Джеремия улыбнулся. А знает ли Халь, какие чувства питает ее сын к Директору Тенсы? И такая удачная партия – сын Директора и Директор другой Цитадели.

Хевтар словно только сейчас заметил, кого привел к себе в комнату. Улыбка исчезла с его губ.

– Я не хотел отвлекать тебя от Игры.

– И не отвлек. Я как раз намеревался встать из-за стола.

– А! – мальчик посмотрел в окно на летное поле.

– Хевтар… – Джеремия замялся. – Я хотел сказать…

Хевтар оглянулся на него.

– Что сказать?

– Мне очень жаль, если тебе неприятно мое присутствие.

– Меня это не касается. – Хевтар переминался с ноги на ногу.

Джеремия не находил нужных слов. Как вообще обсуждают подобное?

– Я раньше ничего не знал о твоих родителях. Боюсь, я показался бесчувственным.

– Я просто не могу… – Мальчик взглянул в сторону залы. – Мне надо упражняться. В Игре.

– Ну, конечно! – Джеремия оставил попытки начать откровенный разговор. Да разве бы он в четырнадцать лет захотел обсуждать такую сложную и двусмысленную ситуацию?

Они направились к двери, но на пороге зала Хевтар остановился и спросил с робкой улыбкой:

– Может быть, ты захочешь послушать нас с Ньевом? Он играет на лайдере, а я пою.

– Спасибо, – сказал Джеремия. – С большим удовольствием.

В зале Хевтар сел к столу, а Джеремия направился в свои апартаменты, но тут же чуть не столкнулся с Кевом, который вышел из общей гостиной. Они оба неловко остановились, смущенные тем, что почти налетели друг на друга. Джеремия дорого дал бы, чтобы телепортироваться. Куда угодно.

После паузы Кев спросил:

– У тебя найдется свободная минута?

Джеремия переступил с ноги на ногу.

– Сколько угодно.

И он впервые вошел в апартаменты Кева. Такой роскошной гостиной он еще не видел. Даже в этой Калании. Все металлические предметы, включая жаровни, были литого золота. Шелковые абажуры торшеров блестели золотой проволокой и золотыми шариками. Изысканность ковров, диванов, окон, столов и стен Свидетельствовала о колоссальном богатстве. Видимо, «алименты» Кева мизерностью не отличались. Джеремия пытался подавить досаду, но не преуспел в этом.

– Не хочешь ли выпить чего-нибудь? – спросил Кев.

– Нет, благодарю. – Почему Кев задал этот вопрос? Из вежливости или у него был какой-то другой мотив? Джеремия не знал, известно ли Кеву, что он не может пить коубейские напитки, кроме некоторых вин, чая и кипяченой воды?

«Прекрати!» – скомандовал он себе. Если придираться к каждому слову Кева, то можно сойти с ума.

Кев указал на кресло, а когда Джеремия опустился в него, сел на стул напротив. Их разделял столик. Кев сказал негромко:

– Халь рассказала мне.

Джеремия заерзал:

– Мне не следовало быть таким тупицей.

– Я должен извиниться перед тобой. Я был… очень невежлив.

– Ничего страшного… – Джеремия не знал, как ответить.

Они сидели, избегая смотреть друг на друга. Потом Кев встал и отошел к окну, занимавшему всю стену от пола до потолка и выходившему на летное поле.

– Ветролет Директора Тенсы заводят в ангар. Значит, она намерена погостить здесь.

Обрадовавшись, что Кев сменил тему, Джеремия подошел к нему. Механики катили ветролет по асфальту. Он походил на гигантскую птицу с алой головой и зеленым оперением, окаймленным черной полоской, с когтями чернее лавы и золотыми глазами.

– Как-то не верится, что Директор Тенсы настолько уж никудышный руководитель, как все говорят.

– Вовсе нет. – Кев продолжал следить за механиками. – Цитадель свалилась на Карьи, когда ей было всего тринадцать лет. Ее предшественница стала жертвой камнепада. С тех пор она прилагает все усилия, чтобы как-то справляться со своими обязанностями. Халь помогает ей. Тенса в нелегком положении еще из-за того, что ее Калания мала – всего шестеро первоуровневиков и ни одного выше.

Джеремия покосился на три наплечных браслета Кева, и у него мелькнула мысль: а не возникало ли у того желания покинуть Вьясу? Это избавило бы его от необходимости каждый день видеть свою бывшую жену и ее нового избранника.

– А каким образом могла бы она приобрести калани более высокого уровня?

Кев обернулся к нему.

– Цитадель, заинтересованная в том или ином калани, обращается к нему с предложением. Если тот откликается, Директор начинает переговоры. Поступают контрпредложения. Могут заинтересоваться и другие Цитадели. Чем выше уровень, тем выше цена контракта – и намного. На практике третий уровень доступен отнюдь не всем Цитаделям.

Вот оно как! Возможно, контракт Кева никому не по карману.

– Но зачем вообще такие сделки? – он вспомнил Эйзу. – Если кто-то из нас отправится в Бавию, это же даст Бавии преимущества перед Вьясой?

– Халь не пойдет с Бавией ни на какие сделки! – презрительно бросил Кев.

– Но заключает их с другими Цитаделями?

– Не часто. Передачи Высоких Уровней случаются очень редко. – Кев погладил браслет Вьясы на плече привычным жестом, которого сам, казалось, не замечал. – Сейвин прибыл сюда из Тенсы два года назад. Когда он покинул Тенсу, Карьи лишилась своего главного специалиста в Игре. Но сумма, которую Вьяса предложила за его контракт, позволила Карьи уплатить большинство долгов Цитадели.

Джеремия легко понял, почему игрок с талантом Сейвина предпочел место в более влиятельной Цитадели. Однако сменить Тенсу на Вьясу было, по сути, переходом из комнаты поменьше в комнату побольше в том же доме. Кев прибыл из Варза, влиятельнейшей Цитадели, союз которой с Вьясой был практически условным. Ему в голову пришла новая мысль:

– Во время войны ты, видимо, был в Варзе?

Кев кивнул:

– Когда-то я был знаком с калани Севтаром.

– Трудно представить себе, что из-за одного человека велась война.

– Не так уж трудно, если бы ты знал Севтара. – Кев чуть улыбнулся. – Он был невероятен, Джеремия. – Могучий великан, азартный, необузданный, а когда хотел, мягкий и добрый. Он выглядел, как бог, а в Игре ему не было равных. Во многих отношениях он был полной противоположностью коубейским мужчинам, но в других – был всем, чего могла бы пожелать женщина. И все это слагалось в харизму.

– Да, очевидно. Это же как будто повлияло и на Карн, и на Варз… – Джеремия помолчал. – Но, правду сказать, я не понимаю коубейких женщин.

– Я перестал пытаться понять их уже давным-давно. – Кев сухо засмеялся.

Джеремия улыбнулся, потом сказал, тщательно выбирая слова:

– Как раз в то время должны были идти переговоры с Вьясой о твоем контракте.

Кев поглядел в окно. Летное поле было безлюдным.

– Четырнадцать лет назад Директор Варза хотела привлечь Вьясу к союзу. А потому она почтила Вьясу Игрой. И выбрала меня сыграть в кости с Халь. – Он помолчал. – Халь и я убедились, что подходим друг другу. Она вступила в переговоры с Директором Варза. Уплата на долгие годы ввергла Вьясу в долги.

Джеремии меньше всего хотелось узнать, что Халь втянула Вьясу в долги ради мужчины.

– И вам не бывает горько, что вас покупают?

– Нет.

– Никогда?

– Никакой другой жизни, кроме как в Калании, я никогда не хотел.

– И тебе не хочется побывать Снаружи? Подняться на гору? Повидать мир?

Кев обернулся к нему.

– Нет.

– О! – Джеремия не нашелся, что сказать.

– Тебе понравился бы Севтар, – Кев улыбнулся. – У него тоже была эта привычка бегать кругами по парку Калании. И он тоже был инопланетником. Сколийцем.

Джеремия вытаращил на собеседника глаза.

– Ты шутишь!

– Вовсе нет. Его звездолет разбился более тридцати лет назад. И теперь Директоры боятся.

– Боятся? Почему?

– Он происходил из влиятельного сколианского рода, – Кев внимательно посмотрел на Джеремию. – Настолько влиятельного, что его близкие могли бы причинить Коубей неисчислимые беды, узнай они, что произошло. Директоры изменили его имя и личность. Севтар – так зовут нашего бога зари. Настоящего имени Сев-тара никто из нас не знал. Мы не сохраняли его историю в тайне, так как это только привлекло бы к ней еще большее внимание. Однако мы избегаем разговоров о нем с инопланетниками.

Джеремия ответил ему только взглядом, но его невысказанные слова разделили их, как несокрушимая стена. «А со мной ты о нем говоришь!» Калани Вьясы знали то, о чем Джеремия упорно старался не думать: он никогда не покинет Коубей.