Текст книги "Кристалл огня"

Автор книги: Кэтлин Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Исчерпав последние силы, Брейс застонал и потерял сознание.

Глава 2

Горючее в глайдере закончилось на подлете к горам. Брейса пробудили от глубокого сна яростные проклятия, а не внезапно стихшие двигатели. Он с трудом приоткрыл заплывшие глаза и в лучах заходящего солнца увидел возле глайдера Мариссу.

Новый поток проклятий не произвел на машину никакого впечатления. Марисса повернулась к Брейсу:

– Нам придется идти пешком. Ты сможешь?

Он устало улыбнулся:

– Постараюсь. Хорошо, что глайдер унес нас так далеко…

Его взгляд задержался на висящей у Мариссы на плече фляжке.

– Глоток воды мне бы не повредил.

Марисса молча протянула ему фляжку и наблюдала, как он пьет. Странный тип, подумала она. Если о нем рассказывают правду, то он обладает незаурядным мужеством, раз уж пожертвовал свободой во имя каких-то абстрактных принципов чести. Она считала это совершенно непрактичной тратой времени и энергии – особенно в их Империи. Смысл имело только самосохранение. И лишь глупец мог рассуждать иначе.

Марисса окинула его взглядом с ног до головы. Даже столь долгое заключение не слишком испортило его прекрасную внешность. Он, конечно, сильно исхудал, но высокий рост и широкие плечи свидетельствовали о былой силе и мужественности. Тело воина – именно то, что ей нужно. Разумеется, потребуется время – а именно временем она сейчас особенно дорожила, – чтобы к Брейсу вернулись силы, но тут уж Марисса ничего не могла поделать.

Она прищурилась. Интересно, как он будет выглядеть, если привести его в порядок? Марисса тут же выбросила из головы эту мысль. Красивый или уродливый, он все равно должен служить ее целям. Вопрос заключается только в том, захочет ли Фирокс обменять его на ее сестру.

Помимо воли она ощутила жалость к Ардейну. Уж лучше бы не втягивать его в эту историю. Все было бы гораздо проще без него. Но выбора нет. Главное – спасти Кандру, даже если для этого придется пожертвовать его жизнью.

Сделав несколько глотков, Брейс опустил фляжку. Заметив, что она внимательно наблюдает за ним, он вопросительно приподнял брови:

– Со мной что-то не так?

– Нет. Ничего. – Марисса протянула руку за фляжкой. – Пора в путь, но сначала нужно закопать глайдер в песок. Нельзя оставлять следы.

Он с трудом поднялся. Заметив, как трудно дается ему даже такое незначительное усилие, Марисса вздохнула. Она не заставила бы Брейса расходовать последние силы, если бы не настоятельная необходимость укрыться в глубине гор.

– Посиди и отдохни, пока я спрячу глайдер. – Она указала рукой на место в нескольких метрах от них.

– Я… я хотел бы помочь.

– Ты только еще больше выдохнешься. Кроме того, я и сама справлюсь, так что геройствовать незачем.

Его губы изогнулись в болезненной усмешке.

– Я понял, милая леди.

– Я тебе не милая леди! Между нами только деловые отношения, и ничего больше!

Он пристально взглянул на нее:

– Ты не любишь мужчин, верно?

– Не люблю.

Брейс пожал плечами и направился к месту, указанному Мариссой.

– Что ж, думаю, – бросил он через плечо, – страсть необязательна… для деловых отношений.

Она фыркнула и подошла к глайдеру. Перегнувшись через борт, нажала небольшую голубую кнопку на панели управления и не сразу отпустила ее.

– Стой на месте, – приказала Марисса. – Это займет всего несколько секунд.

С этими словами она отпустила кнопку и отпрянула назад. Сначала ничего не произошло. Затем с высоким, едва слышным жужжанием глайдер завибрировал и начал медленно погружаться в песок. Брейс криво усмехнулся:

– Вижу, тебе удалось украсть военный глайдер. Только такие модели оснащены механизмом самозакапывания.

– Ну и что из этого?

– Кража беллаторского военного транспорта любого рода влечет за собой смертный приговор. Лучше бы ты стащила гражданский глайдер. За это отрубают лишь три пальца правой руки.

– Довольно слабое утешение. Ты хочешь сказать еще что-нибудь приятное, или я могу продолжать?

– Пока ничего, милая дама.

Она поджала губы и повернулась к глайдеру. Через полчаса они уже очень медленно брели к горам. Виной тому были глубокий песок и слабость Брейса. Когда он несколько раз споткнулся, Марисса предложила ему помощь:

– Обопрись на меня.

Он посмотрел на протянутую к нему руку:

– Неужели ты готова прикоснуться ко мне? Я грязен, и от меня ужасно несет. Кроме того, я отвратителен уж одним тем, что мужчина.

Марисса бросила на него ледяной взгляд:

– Постараюсь закрыть глаза на твои недостатки. А теперь лучше помолчи.

– Как угодно, милая… – Он замолчал, ощутив ее ненависть. – Как хочешь, домина.

Она подставила ему плечо и обняла его за талию. Они снова двинулись вперед.

Через несколько часов изнурительно тяжелого перехода они приблизились к предгорьям. Марисса уже почти тащила на себе выбившегося из сил Брейса. Только непреклонная воля, как отметила она, позволила ему совершить такой долгий путь. Осознав это, Марисса почему-то почувствовала неуверенность.

Внимание Мариссы привлекла пещера в ближайшем к ним склоне холма. Усадив Брейса возле валуна, она отправилась разведать, нет ли там какого-нибудь зверя.

Вернувшись, Марисса присела на корточки рядом с Брейсом. Он так обессилел, что у нее не поднималась рука тащить его дальше. Она тихонько тронула его за плечо.

Он открыл глаза:

– Да, домина?

– Похоже, в пещере никого нет. – Марисса выпрямилась. – Пошли, еще несколько секунд, и ты сможешь как следует отдохнуть.

Брейс встал на четвереньки. Мариссе казалось, что ему не подняться. Потом, покачиваясь, он выпрямился и протянул ей руку:

– Помоги мне.

От этой простой просьбы Мариссу охватила странная дрожь. Она потянула Брейса за руку, и он поднялся, но, когда они вошли в пещеру, у него подкосились ноги. Марисса помогла ему опуститься на пол.

– И-извини, – вздохнул он. – Я… я больше не в силах идти.

– Ничего. – Она сняла с пояса флягу и положила рядом с ним. – В полусутках ходьбы отсюда, в горах, у меня спрятаны припасы. Когда ты окрепнешь, мы двинемся туда. А пока – здесь поблизости есть деревня. Отдохни до моего возвращения.

– Но не опасно ли там появляться? Не забывай, это же Беллатор. И мы легко можем оказаться вдвоем там, откуда ты меня вытащила.

– Я прекрасно представляю себе здешнюю обстановку. Попробую только раздобыть немного еды и что-нибудь, на чем можно переночевать.

– Тогда буду тебя ждать. Желаю удачи.

Марисса поднялась:

– Да, удача мне нужна.

Удача! Какое странное понятие, думала Марисса, выходя из пещеры. Жизнь не слишком щедро одаряла их земными благами и везением. И вот теперь загадочный поступок преступника с другой планеты подвергает их новым испытаниям.

Не желая того, им придется объединить силы в этой борьбе. Направляясь к горной деревеньке, Марисса напряженно размышляла о сложившейся ситуации, заставляющей двух противников стать союзниками и участвовать в опасном и непонятном предприятии.

Пока Марисса отсутствовала, Брейс едва не окоченел от холода. Ее появление он скорее почувствовал, чем услышал. Даже когда знакомый свет вечного энергетического светильника озарил пещеру, Брейс не шевельнулся.

Он сидел, сгорбившись и обхватив руками колени, в надежде удержать тепло. Брейс сосредоточил все силы, чтобы преодолеть озноб, но ничего не достиг. Его застывшие мышцы были сведены судорогой. Взор Брейса, устремленный в одну точку, казалось, вопрошал: разве можно перенести еще и эту муку?

Толстое одеяло легло ему на плечи, потом рядом с ним на колени опустилась Марисса, плотно укутывая его. Но Брейса била дрожь.

Марисса посмотрела на своего спутника. В горах холод пробирал особенно сильно, а на Брейсе были только башмаки и легкие брюки. Черт бы побрал его слабость! Будь он в форме, они еще ночью легко добрались бы до ее тайника с вещами, куда она положила и две теплые куртки на меху.

Но сейчас об этом нечего и думать. Полуодетый и избитый, Брейс был на грани жизни и смерти. Она должна немедленно согреть его.

Ее маленькие руки скользнули под одеяло и принялись массировать его плечи. От ее прикосновений он застонал.

Марисса понимала, что причиняет ему боль, но не прекращала своих усилий. Он закрыл глаза и стиснул зубы, но не останавливал ее. Тем не менее она, казалось, ничего не достигла. Брейса по-прежнему бил озноб, он бессильно клонился вперед и едва держал голову.

Это тронуло какие-то струны в душе Мариссы. Она погладила спутанные волосы Брейса, повинуясь бессознательному желанию утешить его. Сейчас Марисса видела перед собой человеческое существо, нуждающееся в помощи.

Она осторожно потрясла Брейса за плечо:

– Ложись на одеяло.

– Зачем? З-зачем мне ложиться? – Его зубы выбивали дробь.

– Тебе нужно согреться. Я лягу рядом с тобой, и мы завернемся еще в одно одеяло, – нетерпеливо ответила Марисса. – Ладно, хватит болтать, ложись.

Брейс тут же лег на спину, а затем перевернулся на бок и раскрыл объятия, чтобы принять в них гибкое юное тело Мариссы. Она пристроила второе одеяло и опустилась рядом с ним. Ее лицо оказалось на уровне его груди, покрытой короткими жесткими волосами. Уловив запах пота и крови, Марисса закашлялась и отвернула голову.

– Ох! – воскликнула она. – Как только такое возможно! Ты пахнешь хуже, чем мокрый пес!

– М-могу себе п-представить, – трясясь, согласился Брейс. – Н-но постарайся не выносить преждевременных суждений. Когда я помоюсь, ты, возможно, сочтешь меня более симпатичным!

– Скорее Хрустальные Огни замерзнут еще до конца сегодняшнего дня! Я уже говорила тебе, что ты отвратителен…

Подоткнув край одеяла, он осторожно и нежно, но твердо притянул ее голову к себе на грудь. Тепло ее юного тела уже начало согревать его.

– Да, я помню. Ты считаешь отвратительными всех мужчин. Не сомневаюсь, для такой ненависти есть весомые причины…

– Эти причины касаются только меня.

Брейс улыбнулся и поудобнее устроил Мариссу рядом с собой: даже такому избитому и обессиленному, как сейчас, ему было приятно ощущать в своих объятиях женщину. Впервые за много месяцев на него снизошли мир и покой. Брейс закрыл глаза.

– Расскажи о себе, Марисса, – попросил он. – Партнеры лучше работают, если понимают друг друга.

– Я бы не хотела говорить об этом. Все это слишком личное, тебе не понять. Ни один мужчина никогда не поймет горечь незаслуженного изгнания.

Брейс вопросительно приподнял брови.

«Это я-то не пойму? – казалось, говорил его взгляд. – Неужели ты не видишь, какие страдания принесло мне несправедливое заключение? И почему утверждаешь, что я не пойму этого?»

Усталая Марисса тесно прижалась к Брейсу и закрыла глаза, чувствуя, что не в силах смотреть на него. Ее смущала его близость.

– Расскажи о себе, Марисса, – повторил он низким чарующим голосом. – Я хочу знать.

Странно, но девушку ничуть не разозлило, что он произнес ее имя, хотя в иной ситуации она не снесла бы подобной дерзости. А восхитительное ощущение его рук, легонько поглаживающих ее плечи, проникало не только в ее тело, но и в душу. Необходимо положить этому конец! Может, если рассказать ему о себе и удовлетворить его любопытство, он оставит ее в покое? Вероятно, тогда он угомонится и наконец заснет.

Марисса глубоко вздохнула.

– Я содалитка, – начала она.

– Содалитка, – повторил он. – Теперь я понимаю. Так ты, стало быть, принадлежишь к тем изгнанницам-мораканкам, которые поклялись ненавидеть мужчин. Сообщество недовольных, давших обет безбрачия? Остается только удивляться, что при таких взглядах вам удается воспроизводить себе подобных.

Его слова подействовали на нее, как пощечина. А собственно, чего же еще ждать от мужчины?

– Содалитки вовсе не дают обет безбрачия! – гневно воскликнула Марисса. – У нас есть определенные потребности, и мы, разумеется, производим себе подобных, но лишь тогда, когда хотим этого. Мужчины же просто помогают нам в этом. Но мы не позволяем им поработить нас – ни физически, ни эмоционально. И мы вовсе не сообщество недовольных, – сердито добавила она. – А как бы ты отнесся к тому, что тебя вынудили бы на законном основании всю жизнь подчиняться другому человеку?

– Даже в моем нынешнем неприглядном состоянии мысль о том, что прекрасная женщина подчиняется мне, кажется весьма привлекательной. Но разве жизнь с любимым мужчиной не прельщает тебя?

– Нет!

Расслышав ужас в голосе Мариссы, Брейс замолчал.

– Неужели ты никогда не любила, Марисса?

– Любить мужчину? Отказаться от независимости ради дурацких эмоций, ради того, чье единственное желание управлять мною? – Она покачала головой. – Нет, это явное отклонение от нормы, а я не безумная.

– Замечу, что это сладкое безумие, – пробормотал Брейс, – но только если его испытывают оба партнера. К тому же женщина подчиняется мужчине добровольно и от чистого сердца. Любовь нельзя навязать силой, ей неведомы иерархические законы. Это чувство равных.

– Еще бы, – возразила Марисса, – мужчина ничего не теряет, но много выигрывает.

Она попыталась высвободиться из его объятий.

– Хватит об этом. Ты уже согрелся, и я больше не нужна тебе. Позволь мне встать.

Брейс посмотрел в ее серо-зеленые глаза, блестящие, как драгоценные камни. Неужели Марисса действительно думает, что ему, проведшему в заключении без женщин целых два цикла, она не нужна? Если бы он не был так слаб и не страдал от невыносимой боли, он убедил бы ее в обратном. Нет, он, конечно, никогда бы не посягнул на Мариссу помимо ее воли, но испытать несколько сладчайших мгновений…

Глубоко вздохнув, Брейс выпустил ее из объятий. Марисса принялась развязывать большой вещевой мешок, старательно избегая его взгляда. Затем начала перебирать содержимое мешка.

Брейс покачал головой и улыбнулся:

– Плоды набега на деревеньку?

– Да.

– У тебя явная склонность к мошенничеству. Это врожденное качество или ты приобрела его в своем сообществе?

Марисса подняла голову и холодно взглянула на Брейса:

– Пожалуй, нам лучше не рассказывать друг другу о нашем прошлом. Разговор о личном явно не состоялся, и я не хочу прекращать действие нашего… соглашения.

«О боги!» – подумал Брейс.

Какой же он идиот, что осмелился возражать этой маленькой содалитке, да еще такой беспомощный и во всем зависящий от нее! Да, сейчас он не в тюрьме, но безопасность еще очень далека. Что за бес вселился в него?

Не дрогнув, Брейс выдержал ее взгляд.

– Извини меня, Марисса. Я поступил глупо. Мне тоже не хочется обрывать то, что нас связывает.

– Ладно, это не имеет значения, – хмуро ответила она, продолжая возиться с мешком. – Тебе лучше поспать. А я пока займусь едой.

Еда! Спокойно спать, зная, что к моменту пробуждения будет готово жаркое с хрустящей корочкой! Ах, как хорошо, когда тебя окружают такой заботой!

Только на минуту он закрыл глаза. Только на одно мгновение, о котором просила каждая клеточка его истерзанного тела. И тут же заснул глубоким сном.

Брейс пошевелился, когда до него донесся чудесный аромат пищи, пробормотал несколько невнятных слов и снова погрузился в сон.

Но этот запах не давал ему покоя, дразнил и разжигал аппетит, хотя он только что вырвался из лап смерти. Брейс повернулся и открыл глаза.

В двух метрах от него уютно потрескивало пламя костра, над которым на деревянном шесте висел небольшой закопченный горшок. Марисса, стоя на коленях у огня, помешивала в горшке. Брейс как завороженный смотрел на эту картину.

Должно быть, пока он спал, Марисса нашла какое-нибудь озеро и искупалась, потому что ее распущенные волосы влажными волнами падали на спину. Мокрые, они казались чуть более темными, напоминая насыщенный красный цвет дерева робур. Брейс подумал, что, высохнув, ее волосы станут мягкими, пышными и темной блестящей волной цвета бронзы проскользнут между его пальцами…

Брейс сдержал проклятие, уже готовое сорваться с его губ. Он, видимо, спятил, позволив этой смазливой девчонке втянуть его в какое-то чудовищно трудное предприятие, явно противоречащее его собственным интересам. Да, сейчас ему очень нужна женщина, но нельзя же позволить этому чувству полностью овладеть им. В прошлом у него не было ничего подобного – тогда женщины толпами ходили за ним. Будут ходить и впредь – когда ему удастся отделаться от этой своенравной злоязычной маленькой дьяволицы и обрести покой и безопасность.

Поклялся он или нет, Марисса должна понимать: в его положении можно пообещать все, лишь бы вырваться из лап смерти. И все-таки нарушить слово…

Брейс устыдился. О боги, неужели ему суждено пасть так низко и стать клятвопреступником? Однако положение его все так же безнадежно.

О возможности снова угодить в крепость он не желал и думать. Это привело бы его к смерти. Что значат его обещания перед лицом жестокой реальности? Но маленькой содалитке незачем знать об этом.

Ему необходимо придумать, как ускользнуть от нее и двинуться своим путем. Но прежде всего нужно время, чтобы залечить раны и обрести прежнюю мощь. Главное для этого – пища и отдых. Значит, Марисса должна выходить его, не заручившись никакими обещаниями. Брейс подавил чувство вины.

Он не обязан хранить верность ни мужчине, ни женщине. По крайней мере сейчас. Каждый месяц его заключения в грязной душной камере, каждый новый удар, наносимый ему, лишал Брейса человеческого достоинства. Теперь в нем не осталось почти ничего, кроме примитивного стремления выжить. Только это имело значение. Да, нет ничего важнее элементарного биологического выживания.

В сущности, предательство не должно удивить ее. Марисса ненавидит мужчин, не способных, по ее мнению, ни на что другое. Разве он должен разрушать это давно сложившееся убеждение? Пусть лучше оно послужит и его, и ее целям.

Брейс мрачно улыбнулся. Удивительно, сознание готово извратить любую мысль, лишь бы успокоить совесть! Застонав от боли, он приподнялся на локте и кашлянул:

– Что же ты сварила в этом горшке? Может, потушила мясо?

Уловив нотку надежды в его голосе, Марисса усмехнулась:

– Там вегетарианская похлебка.

Брейс нахмурился:

– Без мяса?

– Да. Я вегетарианка.

– Но я отнюдь не вегетарианец!

Она пожала плечами:

– Боюсь, в эту ночь тебе придется смириться с этим.

Брейс разочарованно вздохнул:

– Чтобы восстановить силы, мне нужно мясо, а не… какой-то жидкий овощной супчик.

– А когда ты ел в последний раз?

– Не помню, – буркнул он. – Может, два-три дня назад.

– И думаешь, твой желудок справится с куском жирного мяса? Да тебя вывернет наизнанку через пять минут после того, как ты его съешь. Сейчас тебе нужна только вегетарианская похлебка. Если ты ее одолеешь, завтра я позволю тебе съесть немного фруктов.

– Позволишь? – Брейс снова приподнялся на локте и посмотрел на нее. – Но ведь ты мне не нянька!

– Сейчас я для тебя именно нянька, упрямец, – сердито оборвала его Марисса. – Ты не годишься для моих целей, пока не выздоровеешь. Когда почувствуешь себя лучше, можешь пойти на охоту, убить любое животное на этой презренной планете и съесть его целиком! А пока разреши мне заботиться о тебе так, как я считаю нужным.

Брейс застонал:

– Клянусь пятью лунами, еще ни одна женщина не приводила меня в такую ярость!

– Еще бы, ведь ты единственный свет в окне для всей Империи!

Марисса сняла горшок с огня, поставила его между ними и протянула Брейсу ложку:

– Поднимайся и поешь моего супа. Раз уж ты так не хочешь, чтобы я опекала тебя, не стану кормить тебя с ложки.

Он с усилием сел и взял ложку. Несколько секунд Брейс смотрел, как ест Марисса. Гордость боролась в нем с отчаянным голодом, но наконец он не выдержал. Ладно, сказал себе Брейс, вернув себе былую силу, он сможет отправиться на охоту и добыть настоящую пищу. Он потянулся к горшку с супом.

Несколько минут спустя, с удовольствием съев удивительно вкусный овощной суп, Брейс, вздохнув, опустился на одеяло:

– Хотя мне не хочется признаваться в этом, но твой суп совсем не плох, принимая во внимание весьма ограниченные возможности. Ты великолепная кулинарка.

– Это далеко не шедевр, – смущенно ответила Марисса. – Это от голода он показался тебе таким вкусным.

Брейс не спускал с нее глаз.

– Почему ты так смотришь на меня?

– А почему ты отвергаешь мою искреннюю похвалу? – тихо спросил он. – Почему судишь обо мне не по моим поступкам, а по чьим-то рассказам?

– С чего ты взял, что это так?

– Потому что ничем пока не заслужил твоего презрения. Ты согласилась бы с этим, если бы была честна с собой.

Противоречивые чувства охватили Мариссу. Он прав, черт побери! Брейс раздражен, порой даже высокомерен, но его нельзя обвинить в том, что он не обращается с ней как с равной.

За исключением того момента, когда он изо всех сил прижимал ее к себе.

При этом воспоминании краска залила ее щеки. Никогда еще Марисса не испытывала ничего подобного, и осознание этого разгневало ее. Здесь проявилось мужское стремление повелевать в своем худшем виде, и она не должна была поддаваться ему.

– Ты обманываешься, полагая, что тебе удастся сыграть на моем сочувствии, – возразила она. – Я сужу о тебе только по твоим действиям. Ты всего-навсего надменный мужчина, требующий постоянной заботы и невероятно усложняющий мое предприятие. А уж твои вопросы! – Марисса раздраженно махнула рукой. – Думай лучше о том, чтобы поскорее восстановить силы, только тогда мы сможем заняться спасением моей сестры. Это устроит меня более всего.

– Да, но это не устроит меня.

Удивленная Марисса умолкла и посмотрела ему в лицо. Глаза его пылали от гнева.

Раздражение охватило ее. Ну почему все начинается сначала? Почему этот невыносимый мужчина никак не угомонится?

– Так что же тебе надо? – спросила она. – Каковы твои планы?

«В самом деле, каковы мои планы?» – спросил себя Брейс. Зачем подгонять ее, требовать каких-то признаний, а потом с особой силой ощущать жестокость ее предательства. Нет, лучше уж считать Мариссу хитрой, коварной и вероломной, какой она и хотела предстать перед ним. Не стоит копаться в ее душе, ибо она скрывает ранимость и делает вид, будто озабочена лишь предстоящим делом. Так будет лучше для них обоих.

– Мне нужно подробнее узнать обо всех деталях этой операции, – сказал он.

Держись за это, как за соломинку, в этом твое спасение, твердил себе Брейс. Твои вопросы не должны иметь отношения к ее внутреннему миру. Пусть она считает, что ты готов помогать ей. Только при этом условии удастся выиграть время.

– А что ты хотел бы знать?

– Ну, для начала, почему похитили твою сестру?

Она рассмеялась и покачала головой:

– Ты задал самый трудный вопрос. Я не знаю, почему Кандру похитили. Хотя охотились именно за ней, поскольку мужчины не взяли ни одной другой женщины.

Брейс нахмурился:

– Неужели ничто не указывает на причину похищения?

Щеки Мариссы порозовели. Она понимала, что должна рассказать ему все. Интересно, верит ли он в бесконечность превращений, как верит в это ее народ?

Она решила рассеять его сомнения:

– Мы с Кандрой близнецы, при этом она – Странница. Это единственная причина ее похищения.

Он удовлетворенно кивнул:

– Значит, Странница? Мне приходилось слышать об их странной силе. Таким даром наделены только женщины-близнецы. – Брейс помолчал. – Но мне рассказывали, что на Мораке одну из близняшек всегда изгоняют. – Его взгляд стал непроницаемым. – Так вот почему ты стала содалиткой, верно, Марисса? Ты оказалась близнецом, лишенным этой силы, той, кто обречен на изгнание.

Она не могла отвести взгляда от Брейса. Что же выражают его глаза? Сожаление? Отвращение? Насмешку?

– Да, – ответила Марисса, – я та, удел которой – изгнание. Меня принесли в жертву во имя стабильности наших законов и спокойствия тех, кто их создал.

Она посмотрела Брейсу в глаза, не пытаясь скрыть правду или приукрасить безжалостную реальность. Уже давно Марисса смирилась со своей судьбой и никогда не позволит мужчине снова заставить почувствовать себя ущербной.

– А создали эти законы мужчины, – тихо завершил ее мысль Брейс. – Поэтому ты так ненавидишь нас, да?

Ее глаза сверкнули.

– Да, это так. Теперь ты удовлетворен?

– Нет, Марисса.

Его глубокий низкий голос возбуждал Мариссу. По ее спине побежали мурашки, в ушах раздался звон, а тело охватила жаркая истома. Она яростно затрясла головой, пытаясь избавиться от этих незнакомых ей чувств и опасаясь попасть в их власть.

Во имя Хрустальных Огней, неужели именно так мужчины и действуют на женщин? Горячими взглядами, глубокими низкими голосами, завораживающими словами? Нет, она не из таких женщин!

– Что еще ты хочешь узнать? – спросила Марисса. – Я уже устала от этого допроса!

Он посмотрел на нее оценивающим взглядом:

– Ты сказала, что не понимаешь, почему похитили твою сестру. Но может, ты знаешь, кто ее похитил и где прячет? Если нет, боюсь, твое предприятие обречено на неудачу.

– Имя похитителя мне известно, хотя еще предстоит узнать, куда он спрятал Кандру.

– И кто же он?

Марисса колебалась. Ну вот и настал этот момент, подумала она. Если это не повергнет Брейса в ужас, не заставит отказаться от своих обещаний, уже ничто не остановит его. Она облизнула губы и несколько секунд молчала.

Брейса охватило беспокойство.

– Марисса?

Она вздохнула и подняла глаза:

– Человека, похитившего мою сестру, знают все. Он гнусный негодяй, который странствует по Империи, сея на своем пути ужас и разрушения. – Она сделала паузу и с усилием добавила: – Его зовут Фирокс.