Текст книги "Беовульф"

Автор книги: Кэтлин Кирнан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Вальхтеов показалось, что все в зале замерло. И не было больше ни звука, ни движения. Вот занесен над нею тяжелый дубовый стол, разинута страшная пасть чудища. И сама королева замерла, не в силах пошевелиться, ждала удара, который освободит ее от этого ужасного мира, где из ночи выныривают демоны.

– Сразись со мной, сучье вымя! – Хродгар нанес удар, но меч отскочил, не причинив чудопшцу никакого вреда, – Сразись со мной, не трогай женщину, ублюдок!

Вальхтеов увидела слезы, текущие по щекам Хродгара. Монстр всем телом развернулся и сторону короля. И вдруг… разразился стенаниями. Его тело скорчилось от невыносимой боли, суставы затрещали, как ветви дерева в лютую стужу Мерсугура[21]21
  Мерсугур – месяц зимнего солнцестояния в древнескандинавском календаре, соответствует периоду с середины декабря до середины января в современном календаре.


[Закрыть].

– Да! – завопил король. – Со мной! Поганка!

Существо попятилось, отступая от старого пьяного толстяка, путающегося в своей простыне. Чудище остановилось как раз над Вальхтеов, которая оказалась в арке, образованной его широко расставленными ногами. Монстр тихо скулил, из пасти его сочилась напоминающая гной слюна, падала к ногам Вальхтеов, растекалась грязной лужей.

– Со мной! – С поднятым мечом Хродгар наступал на монстра, приближался к чудовищу и к леди Вальхтеов.

– НННЬИе-э-э-э-ттхх! – Это единственное слово монстр выкрикнул с такой силой, что гнилое дыхание его сорвало с короля простыню и отбросило владыку к трону, Хродгар плюхнулся на пол голой задницей, меч брякнулся на ступени трона. Захватив правой лапою два трупа павших танов, чудовище подпрыгнуло и исчезло в дымовой дыре потолка над костром. Воздух устремился за ним, костры вспыхнули ярче – и тут же погасли. Зал погрузился во тьму, зимняя ночь ворвалась в помещение, заполнив возникшую пустоту.

Тьма принесла тишину, которую нарушали стоны умирающих, всхлипывания рыдающих, шаги уцелевших. Кто-то зажег факел, вот вспыхнул еще один. Перед взором Вальхтеов предстал разгромленный зал. Из мрака появился Унферт. Вид у него был мудрый и мужественный, он сжимал меч и всем своим видом показывал, что ему неведома трусость. На шее поблескивал золотой обруч. Вальхтеов подошла к дрожащему, плачущему мужу, прикрыла его простыней. Ей не верилось, что ужас позади, что она жива.

– Что это было? – спросила она Хродгара. Тот затряс головой и посмотрел на дыру дымохода.

– Грендель. Это был Грендель.

2 Духи-пришельцы

Покрытый вязкой пастой из высыхающей крови и сажи, Грендель вернулся в свою пещеру за лесами. Входя, он ощутил спиной взгляд лунного диска, внимательно следившего за его возвращением. Грендель повернул голову, взглянул в небо. Мани уже опускался к западному горизонту, готовый нырнуть за верхушки деревьев.

– Ты думал, что я не смогу справиться сам? – спросил Грендель. – Думал, у меня не получится?

Но лунный диск ничего не ответил. Да Грендель и не ожидал ответа. Ведь сын Мундильфари нем. Во всяком случае, никто не слышал от него ни слова за всю его долгую жизнь. Молча бродит он по небу. Грендель вздохнул, перевел взгляд на трупы, принесенные из Хеорота, и скользнул в знакомую тьму пещеры.

Время, когда пещера еще не была домом чудища, не сохранилось в его памяти. Иногда казалось ему, что здесь он и появился на свет. Рядом со входом затаилось небольшое озерцо с прохладной прозрачной водой. Вокруг него росли пни сталагмитов, над ними нависали иглы сталактитов – зубастая пасть земли, которая извергла озеро, как что-то непригодное для поглощения.

Грендель бросил убитых танов на кучу костей в одном из углов пещеры, недалеко от водоема. Чего только не было в этой куче! Человеческие, медвежьи скелеты, кости волков, кабанов, тюленей, черепа оленей с ветвистыми рогами. Даже кости пещерных мышей, гнездившихся в выгнивших черепах крупных животных. Здесь мыши рождались, в этой трупной горе проводили всю жизнь свою и умирали тут же. Все, что чудовищу доводилось изловить и прикончить, попадало в эту кучу. А за всю свою жизнь Грендель еще не встречался с чем-либо, что не мог прикончить. Освободившись от ноши, он вернулся к воде, присел, всмотрелся в свое отражение. Глаза его заблестели, радужка подернулась золотыми искорками.

– Гррренделлль…. – Это мать обратилась к нему. – Гррренделлль… Шшшто…

Застигнутый врасплох ее голосом, Грендель резко обернулся, чуть не потеряв равновесие.

– Что ты натворил, Грендель?

– Мать… Мать, где ты? – Грендель задрал голову, ему показалось, что голос доносился откуда-то сверху.

– Люди, Грендель! Люди… Мы ведь договорились насчет людей! Ты забыл?

Да, она где-то у потолка… в потолке… смотрела на него, следила за ним. Но вдруг сзади, из пруда его окатило водой.

– Рыба, Грендель. Рыба. Волки. Медведи. Иногда одна-две овцы. Но люди – никогда.

Он медленно повернулся к воде. Мать смотрела на него из озера, ждала ответа.

– Ты любишь людей, – проурчал он еле слышно. – Вот… – Он вернулся к куче, подобрал менее ободранный труп и принес к озерцу. – Тебе…

– Нет, – голос ее был суров. – Нет, дорогой. Не смей их трогать, этих хрупких, непрочных тварей. Всегда помни, что они несут зло. Они убили многих из нас… Из нашего рода… Гигантов, драконов… Они перебили почти всех. И тебя погубят, если не прекратишь на них охотиться.

– Но, мать, от этих мерзких тварей столько мерзкого шума! Их веселье… такая гадость… У меня голова болит. Я думать не могу из-за шума и боли. Возьми, мать, – Грендель снова протянул вперед мертвого тана. – Он хорош. Я все жесткое с него счистил.

– Брось его, Грендель.

Грендель уронил тана в воду. Тело погрузилось, снова вынырнуло. Вода помутнела от крови и грязи. Из глаз Гренделя сами собой потекли слезы, ему захотелось отвернуться, выбежать из пещеры, остаться наедине с лунным диском.

– Хродгар там был? – спросила мать голосом напряженным, обеспокоенным.

– Я его не трогал.

– Ты видел его? Он видел тебя?

– Да, но я его не тронул.

Мять пристально посмотрела на Гренделя широко раскрытыми немигающими глазами, и он понял, что мать пыталась определить, не врет ли он. Убедившись в том, что Грендель говорит правду, мать грациозно взмыла над водою, легко, как вода обтекает камень или кровь брызжет из-под острия топора. Она прикоснулась к его лицу, стерла грязь со лба и щек.

– Я его не тронул, мать, – заверил Грендель.

– Верю. Ты хороший мальчик.

– Я не мог терпеть дольше.

– Бедняжка… Чувствительный ты у меня, – промурлыкала она. – Обещай, что это не повторится.

Грендель закрыл глаза и попытался не вспоминать о сломанных деревьях и разорванных телах, старался забыть об отвратительном шуме, неотделимом от мягкотелых, о златовласой женщине, которую он убил бы, если бы не вмешательство старого дурака Хродгара.

3 Ночьные рейдеры

Грендель так и не дал матери требуемого обещания. И не раз еще вернулся к Хеороту. Слишком глубока была его ненависть, чтобы усмирить ее одной ночью ужаса и опустошения. Снова и снова приходил он к данам, чтобы предотвратить шум, не допустить повторения той жуткой ночи. «Они замолчат навсегда! – твердо решил Грендель. – Хватит, повеселились». Зима сжимала землю, сковывала ее морозной коркой, и ужас объял сердца обитателей побережья. Дар Хродгара подданным, его торжественный зал, превратился в символ смертного страха. Но Грендель не ограничился посещениями Хеорота, он рыскал по лесам и болотам, по фермам и хуторам, не упуская никого из встреченных на пути.

И слово понеслось над страною, в песнях скальдов, в разговорах путешественников, купцов, в сплетнях соседей. Слово об ужасе, нависшем над королевством Хродгара.

Однажды морозным утром, когда ночной холод еще не уступил землю солнцу, король лежал с королевой на мягком матрасе из соломы, обтянутой шерстяной тканью и оленьими шкурами. Хродгар открыл глаза, пытаясь сообразить, проснулся ли он, но тут заметил возникшего подле ложа Унферта.

– Государь! – просипел советник еле слышно, чтобы не обеспокоить королеву. – Государь, это случилось снова.

Хродгар сжал веки, чтобы ускользнуть в теплый солнечный край снов, где нет никаких монстров, но когда он снова открыл глаза, Унферт все так же нависал над ложем. Король осторожно, чтобы не разбудить Вальхтеов, встал, оделся и махнул Унферту рукой, приказывая следовать за ним в Хеорот. Они остановились перед новыми дверьми, вдвое толще прежних, разрушенных Гренделем. Новые двери были укреплены железными полосами. Тут же находились Вульфгар и несколько танов.

– Сколько в этот раз? – спросил Хродгар.

Унферт вздохнул, мороз превратил его выдох туманное облако.

– Даже не могу точно сказать. В клочья разорвал. Человек пять, а то и десять. Свадьба дочери Никвеста.

– Зачастил он в последнее время, – Хродгар озабоченно почесал бороду. – Полюбился ему Хеорот, нет бы по болотам бродить…

Хродгар покосился на красное пятно, виднеющееся из-под двери.

– А дверь даже не тронул. – Король сердито ударил кулаком по дверному полотну.

– Да, – подтвердил Унферт и указал рукой вверх. – Через дымоход влез и вылез.

Хродгар посмотрел на крышу. От дымоходного отверстия по соломе вела к карнизу к ровавая тропа, тянувшаяся далее по белому снегу и исчезающая в тумане.

Хродгар вздохнул, выпуская облако пара, и протер поблекшие глаза.

– В молодости я победил дракона в Северных болотах, – промолвил он, и Унферт услышал в его голосе печаль. – Но теперь я старик. Слишком стар и дряхл для такого демона. Нам нужен молодой герой. Могучий, лихой, отважный и хитроумный…

– Хотел бы я, чтобы у тебя был сын, государь, – сказал Вульфгар, отступая на шаг от двери, оттесняемый растущим красным пятном. Сапоги его заскрипели кожей и снегом под подошвами.

Хродгар скептически посмотрел на него.

– Желанием кубок не наполнишь, Вульфгар.

Король обратился к собравшейся толпе.

– Сложите костер. За конюшнями – сухое топливо. Устройте мертвым огненное погребение. И закройте Хеорот, забейте двери и окна. Указ короля: никаких больше песен, праздников, веселья. – Он отвернулся и, уходя, пробормотал себе под нос: – Это место пропиталось духом смерти.

Унферт и Вульфгар последовали за ним.

– Барды поют о сраме Хеорота, – продолжил король все так же тихо, глядя себе под ноги. – От Срединного моря до Ледяных земель. Коровы больше не телятся, поля не плодоносят, даже рыба бежит от наших сетей, зная, что мы прокляты. Я объявлю, что тот, кто освободит нас от Гренделя, получит половину золота из казны королевства.

Унферт посмотрел на Вульфгара, затем перевел взгляд на Хродгара.

– Государь, народ наш жертвует коз и овец Одину и Хеймдаллю[22]22
  Хеймдалль – страж богов и Мирового Древа.


[Закрыть]. Не дашь ли ты позволение молиться новому римскому богу Христу Иисусу? Может быть, он принесет нам избавление.

– Молись, сколько душе угодно, сын Эгглафа. Молись, кому хочешь. Но знай: боги не сделают за нас то, что мы должны сделать сами. Нам нужен не бог, Унферт. Нам нужен человек, муж, герой.

– Но вреда молитва не принесет, – настаивал Унферт.

– То, что не принесет вреда, не обязательно поможет. Где они были оба, как Один, так и Христос, бог римлян? Где они были, когда демон уволок бедную дочь Никвеста? Если не можешь ответить, не приставай ко мне с разговорами о молитвах и жертвах.

– Слушаю, государь, – вздохнул Унферт и далее шел не раскрывая рта.

4 Прибытие Беовульфа

Штормовой ветер Иотландсхафа[23]23
  Йотландсхаф – пролив Скагеррак между Норвегией, Швецией и Данией, соединяющий Северное и Балтийское моря.


[Закрыть] яростно набрасывался на крохотный кораблик, нос которого украшала высоко воздетая голова дракона. Казалось, снова девяти дочерям Эгира[24]24
  Эгир («море») – великан, властелин моря. Дочери Эгира – волны.


[Закрыть] приказано создать из соли морской горную цепь вокруг моря. Громадные волны подкидывали суденышко так, что оно скребло мачтою провисшее брюхо неба, и тут же швыряли в бездну столь глубокую, что дно касалось колец свернувшегося в гигантский клубок на дне морском Мирового Змея. Тяжкие черные облака обрушивались вниз водными массами, грохотали копьями молний.

Четырнадцать танов на веслах боролись со стихией, напрягая все силы, стирая в кровь заледеневшие ладони.

Еще один воин стоял, вцепившись в дубовую мачту; дикий ветер рвал с него отяжелевший от воды плащ из черной шерсти и звериных шкур, ледяной дождь хлестал в лицо. Судно бросало вперед, назад, вверх и вниз, воин едва удерживался на ногах. Он напряженно вглядывался в хаос из воды и воздуха, но не мог оторвать руку от мачты, чтобы прикрыть ладонью глаза. Шторм проглотил горизонт, небо смешалось с морем, и порою, когда судно падало в бездну или взлетало под небеса, невозможно было определить, где верх, где низ.

Улучив момент, один из танов оторвался от весла и пробрался к мачте.

– Так берега и не видел? Костры данов?

Судно резко легло на бок, затем медленно выпрямилось.

– Вообще ничего не видел, Виглаф. Только вода, дождь и ветер.

– Ни костров, ни звезд, ни солнца… Пропали мы, Беовульф. Пойдем на дно, к ундинам[25]25
  Ундина – дух воды в образе женщины, заманивающий путников.


[Закрыть].

Беовульф засмеялся, но рот его мгновенно заполнился смесью дождя и соленых морских брызг. Он сплюнул, не переставая ухмыляться. Оторвав правую руку от мачты, Беовульф ударил себя в грудь, в кожаную броню, усиленную железными заклепками.

Море – мать моя, Виглаф. Оно выплюнуло меня и не возьмет обратно в свое темное чрево.

Виглаф тоже сплюнул, отфыркиваясь.

– Тебя, может, и не возьмет. Но моя мать – рыбачка в Упланде[26]26
  Упланд (Upland) – шведская провинция, северо-восточная часть Швеции, ограниченная на юге озером Медар, на востоке – Балтийским морем.


[Закрыть], и я хотел бы умереть, как положено, в бою, а не…

Судно вновь резко подпрыгнуло на волне, Виглаф завершил фразу проклятием и схватился за Беовульфа, чтобы не улететь в море.

– Беовульф, ребята беспокоятся из-за шторма.

Беовульф кивнул и обнял Виглафа за плечи, чтобы поддержать его.

– Этот шторм не ветра дело, я уверен. Темные силы подняли его. Но демонам не удастся зедержать нас. Нет, Виглаф, нас ничто не удержит, если мы твердо решились. Нет под Мидгардом силы, способной меня удержать.

– Но если боги… – начал Виглаф.

– Тогда пусть они утонут и провалятся в ад! – крикнул Беовульф, стараясь перекричать шторм. – Если боги не соображают, что меня не испугать ветром и водой, то они просто мелкие недоумки, воистину.

Виглаф хотел спросить, не сошел ли Беовульф с ума, – этот вопрос ему просился на язык уже не в первый раз. Но он знал, что ответ вряд ли имел значение. Все равно он последует за Беовульфом куда угодно, уж безумен его вождь или нет… Виглаф освободился от объятия своего командира и родича, хлопнул его по плечу и пробрался обратно, встретив встревоженные взгляды утомленных борьбой со стихией товарищей.

– Кто-нибудь жить хочет? – проорал им Виглаф во всю глотку. Поскольку никто не заявил, что хочет умереть, он продолжил: – Вот и отлично. Сегодня не помрем!

Он обернулся на Беовульфа, вызывающе вглядывающегося в шторм.

– Держимся! Держимся за Беовульфа! За золото! За славу! Вперед!

* * *

На голом гранитном утесе одинокий постовой бился за жизнь костра, стараясь спасти его огонь от ветра и дождя. За борьбой постового с интересом наблюдала лошадь, единственный товарищ по вахте, если не считать полевую мышь, которую постовой, изловив случайно и насадив на толстый кривой прут, без особого успеха пытался поджарить себе на ужин.

– Хотел бы я узнать, кого старый Хродгар поджидает к себе с моря в такую погоду, – обратился постовой к своему коню. – Как ты думаешь?

Конь только дернул ушами, ничего не ответил. Костер не желал разгораться, и постовой уже собирался съесть мышь недожаренной, как вдруг вспытика молнии дала ему возможность различить в море движение какого-то предмета.

– Ты видел? – спросил он коня. Тот утвердительно заржал. Еще вспышка – вне всякого сомнения, береговой прибой трепал крохотнoe суденышко с яркими щитами по бортам.

Часовой вскочил, позабыв про костер и про свой пустой желудок, вспрыгнул в седло и поспешил спуститься на берег по крутой горной тропе.

* * *

Беовульф и его таны благополучно выволокли, наконец, судно на песок. Виглаф испустил облегченный вздох и послал в воду презрительный плевок.

– Старый Эгир сегодня поклацает зубами, – засмеялся он и повернулся к Беовульфу. – Ты уверен, что это Дания?

– Если не Дания, то ад. Скоро узнаем.

Все еще хлестал дождь, сверкали молнии, но худшее осталось позади.

– Пожалуй, все-таки ад, – указал Виглаф на мчащегося по берегу всадника. Копье тот держал наизготове, как будто собирался насадить на него всех высадившихся на берег. Беовульф кивнул и отделился от спутников, пошел навстречу всаднику.

– Ежели он тебя продырявит, я сапоги возьму, ладно? – крикнул ему вдогонку Виглаф.

– Ладно, – откликнулся Беовульф. – И лодку заодно.

– А он, кажись, с серьезными намерениями. – Виглаф нахмурился, потянулся к мечу, но Беовульф только отмахнулся. Всадник, наконец, затормозил, и острие копья замерло в нескольких вершках от лица Беовульфа.

– Ты кто? – крикнул всадник. – Вижу я, вы воины.

– Дело в том, что мы… – начал Виглаф.

– Ты говори! – гаркнул всадник Беовульфу. – Не то проткну на месте. Кто ты? Откуда? Зачем пожаловал?

– Мы гауты[27]27
  Гауты – северогерманское племя, жившее в южной части нынешней Швеции.


[Закрыть], – спокойно ответил Беовульф, не обращая внимания на нацеленное ему в лицо копье. – Я Беовульф, сын Эггтеова. Пришли мы с дружбой к вашему господину, Хродгару. Молва идет, что у вас тут монстр появился. Говорят, что земля ваша проклята.

Человек на коне чуть расслабился, перевел глаза на спутников Беовульфа, но копья не опустил.

– Так и говорят? – спросил он неизвестно кого.

– И хуже говорят, – вступил Виглаф. – Барды от Ледяной земли[28]28
  Ледяная земля – Исландия («ледяная страна»).


[Закрыть] до берегов Винланда[29]29
  Винланд («страна винограда») – название, данное норманнами (варягами) части северо-восточного побережья Северной Америки.


[Закрыть] поют о сраме Хродгара.

Страж приосанился в седле и с вызовом посмотрел на Виглафа.

– Нет срама в том, что ты проклят демонами.

Виглаф приблизился к Беовульфу.

– И нет срама в том, чтобы принять помощь от друга.

Беовульф глянул на Виглафа, потом на часового и его лошадь.

– Я Беовульф. И я прибыл, чтобы убить вашего монстра.

– Ну разве что вы не хотите, – добавил Виглаф, и Беовульф недовольно на него покосился.

– Не слушай его, друг, – сказал Беовульф часовому. – Его укачало сегодня в море, и он выблевал за борт умишко.

Часовой опустил копье, разглядывая всех пришельцев по очереди.

– Вам лошади нужны, – подумал он вслух.

* * *

Отшумел шторм, затихла в отдалении гроза. Гнев Хресвельга[30]30
  Хресвельг («пожирающий трупы») – великан в обличье орла, сидящий на краю мира, вызывает шторм взмахами своих крыльев.


[Закрыть], гигантского орла, крылья которого рождают все ветры, веющие над земным шаром, нашел другую цель. Небо, однако, не просветлело, темные тучи не пропускали солнечных лучей, над землей навис сизый полумрак. Беовульф и его люди следовали за часовым-скильдингом на некрупных, но крепких косматых лошадках. Они оставили скалы и двигались по узкой дороге, вымощенной темным сланцем По обе стороны от дороги возвышались грубо обработанные памятные камни-менгиры[31]31
  Менгиры – доисторические памятники эпохи неолита в виде отдельно поставленных вертикальных камней или столбов.


[Закрыть] с вытесанными на них руническими знаками[32]32
  Рунические знаки, руны («тайна») – древние письмена скандинавских германцев, линейные знаки, сохранившиеся в надписях на надгробных камнях, оружии, кубках, драгоценностях и других предметах; часто использовались для магических целей, вытеснены христианством. Рунический алфавит является самым ранним алфавитом Северной Европы (применялся германцами с III века до н. э.).


[Закрыть]. Проводив гостей до деревянного моста через глубокий провал, постовой повернулся к Беовульфу.

– Дальше я вас не провожаю. Море нельзя оставить без наблюдения, вернусь на скалы. Следуйте по этой каменной дороге, она приведет вас к Хеороту. Там встретитесь с королем. – Он улыбнулся. – Это королевская дорога, она построена в лучшие времена.

– Спасибо тебе за помощь, друг, – сказал Беовульф.

– Гаут, знай, что монстр наш скор и силен.

– И я скор и силен.

– Да, но и другие скорые и сильные брались его победить. И все они погибли. Все. А были они добрые воины. Я не думал, что найдется еще герой, готовый рискнуть жизнью за королевское золото.

Беовульф глянул через плечо на Виглафа, потом снова на постового.

– Если мы умрем, то не за злато, а за славу.

Страж тронул поводья своего коня и проскакал мимо гаутов в обратном направлении. Но вдруг развернулся и крикнул Беовульфу:

– Чудовище убило моего брата. Убей его за меня.

– Мы отомстим за твоего брата. Клянусь.

И скильдинг галопом понесся обратно на свой пост. Его лошадь застучала одетыми в железо копытами по каменному мощению дороги, а лошадки Беовульфа и его попутчиков – по дереву моста.

* * *

«Могильно-серый день», – подумал король Хродгар, хмуро вглядываясь в сердитое море и представляя себе серые одеяния Хель[33]33
  Хель – дочь Локи, хозяйка подземнего мира, царства мертвых (также называемое Хель), в которое попадают те, кто не погиб в бою; обитатели Хель обречены на медленное мучительное исчезновение.


[Закрыть], правительницы нижнего мира, ее серые всасывающие глаза, которые доведется увидеть всем, не погибшим в бою или во время иного славного подвига, всем, кто позволил себе слабость угаснуть в каменной крепости. Ибо даже храбрец, в дни молодые победивший дракона, может умереть старцем и оказаться в Эльюднире, промозглом чертоге Хель. Хродгар погрузился в свои мрачные мысли, он не глядел на Унферта, считающего за столом золотые монеты и иные ценные изделия и предметы. Какой закоулок Нифльхейма уготован им обоим? Врата царства Хель виделись ему в ночных кошмарах, в которых он преследовал монстра Гренделя, снова и снова догонял его, и всякий раз чудовище отказывалось с ним драться, не давало умереть смертью героя.

Безрадостные мысли короля прервали шаги и голос Вульфгара. Король отвернулся от окна.

– Государь мой, прибыли воины. Гауты. Славные воины, не какие-нибудь оборванцы, а вождь их Беовульф…

– Беовульф? – перебил герольда Хродгар. – Малыш Эггтеова?

Услышав имя Беовульфа, Унферт перестал считать монеты и повернулся к Вульфгару.

– Ну, сейчас-то он, знамо дело, уже не малыш, – продолжил Хродгар, пытаясь осмыслить новость. – Но я его малышом видел. Уже тогда силен был. Да! Беовульф! Давайте его сюда! Зови, Вульфгар.

* * *

Беовульф и его группа ждали внутри частокола хродгаровских укреплений, все еще верхом, ибо не было команды спешиться. Лошадки их перетаптывались на месте, месили вязкую жижу из грязи, сена, конского и людского навоза. Беспокоились лошадки, неспокойны были и всадники. Они бросали взгляды па собирающуюся толпу. Зрители перешептывались, глазели на странных людей с востока, воинов Гаутланда, пересекших бурное море.

– Слушай, Беовульф, – наклонился к вождю Виглаф. – Сдается мне, что не очень им нужно, чтобы мы с этим чудищем разделались.

Слева от Виглафа стоял тан по имени Хандскио, ужасающего вида тип, почти такой же здоровенный, как и сам Беовульф. За спиной у него висел громадный меч в ножнах. В подпитии он похвалялся, что украл этот меч у заснувшего крепким сном гиганта в Тивенденских лесах. Гигант иногда превращался в его воспоминаниях в простого тролля, а то и в пьяного свиона[34]34
  Свионы (др. назв. – свей) – северогерманское племя, древнейшие обитатели Скандинавии, жили на территории современной Швеции.


[Закрыть] в зависимости от количества выпитого.

– А может, – пробормотал Хандскио, – эти даны так проявляют гостеприимство. – Взгляд его пал на девицу, грызущую спелый красный фрукт. Одновременно с фруктом она поедала взглядом Хандскио, и при следующем укусе зубы ее так смачно вгрызлись в плод, что сок потек по подбородку и закапал на обширную грудь. Девица, звать которую Ирса, улыбнулась Хандскио.

– Или, может, – осклабился ей Хандскио, – нам самим надо проявить гостеприимство к этим бедным, обиженным судьбою данам. – Хандскио облизнулся, а Ирса снова впилась в плод, и сок брызнул в стороны.

Но вот появился королевский герольд на большой серой кобыле, за ним пешком следовали двое воинов Хродгара. Герольд внимательно оглядел Беовульфа и его танов, откашлялся для солидности и произнес торжественно:

– Хродгар, повелитель битв, господин северных данов, повелел мне передать, что он знает тебя, Беовульф, сын Эггтеова, знает предков твоих и рад тебя приветствовать. Ты и люди твои, следуйте за мною. В шлемах и броне идите, а щиты и оружие оставьте здесь.

Виглаф покосился на Беовульфа.

– Заверяю вас, никто к вашему оружию не прикоснется, – добавил Вульфгар.

Беовульф обернулся, оглядел усталые лица своих людей, руки которых готовы были лечь на рукояти мечей. Затем он швырнул свое копье в руку одного из сопровождающих Вульфгара стражей.

– Мы гости короля Хродгара, – сказал он, глядя в глаза герольда. – Он наш хозяин, мы желаем сослужить ему службу. И строптивости не проявим. – Беовульф вытащил из ножен кинжал, передал его Вульфгару, затем меч. – Пусть даны видят, что воины князя Хигелака доверяют им.

Таны Беовульфа последовали примеру вождя, неохотно расстались с оружием, вручили его сопровождающим Вульфгара воинам. Последним вытащил свой громадный меч Хандскио. Он уронил оружие острием вниз, меч вонзился в грязь.

– Боги, какой у тебя большой! – удивилась Ирса и снова откусила от фрукта.

– Этот кроха? – кивнул на меч Хандскио. – Запасной. А вот погоди, когда мы уладим дела с вашим недругом…

– Хандскио, – перебил его Беовульф, не отворачиваясь от Вульфгара, – ты забыл, зачем мы пересекли море?

– Но я же сказал «когда уладим»… – принялся оправдываться Хандскио.

Ирса молча посмотрела на тана Беовульфа, сняла мизинцем с левой груди каплю сока и медленно облизала палец.

– Женщина! – рявкнул Вульфгар. – Тебе нечем заняться? Не надо дразнить мужчин, которые уже много дней и ночей не видели женской плоти. Удались немедленно!

– Пошли, Виглаф! – кивнул Беовульф, и они все вместе последовали за Вульфгаром к башне Хродгара по узким дымным улочкам.

Перед Хеоротом уже собрался двор короля. Из рваных облаков высунулось любопытное солнце, рассмотрело королеву, придворных, воинов. Поблескивали каменные ступени, тут и там сверкали лужи и лужицы. Беовульф и его таны спешились, поднялись на ступени, с любопытством озирая толпу и окружающие строения.

– Беовульф! – воскликнул король Хродгар, нетвердым шагом спускаясь по каменной лестнице, чтобы обнять гаута. – Что отец твой, Эггтеов?

– Отец погиб в бою с морскими разбойниками. Уж две зимы прошло.

– О, отец твой бравый воин! Он пирует за столом Одина. Могу я спросить о цели твоего прибытия?

Беовульф кивнул на заколоченный Хеорот.

– Я прибыл, чтобы убить твоего монстра, государь.

По толпе прошел ропот удивления и недоверия. Даже Хродгар поежился от такого нежданного ответа.

– Они уверены, что ты сумасшедший, – шепнул Виглаф.

Действительно, Беовульф увидел на лицах выражение сомнения, печать печали. Он улыбнулся настолько весело, насколько можно себе позволить у входа в место скорби, каким стал Хеорот.

– И, конечно, чтобы отведать твоего знаменитого меда, государь.

Хродгар облегченно улыбнулся, затем громко, зычно засмеялся громовым хохотом.

– Непременно отведаешь, мальчик мой, и безотлагательно!

Толпа на ступенях ободрилась смехом короля, напряжение спало.

Но королева Вальхтеов выступила вперед, спустилась по ступеням. Солнце играло золотом ее волос.

– Многие храбрецы приходили к нам, – сказала она Беовульфу. – Все они отведали меда моего государя, все клялись избавить этот зал от ночного кошмара.

Хродгар нахмурился и перевел взгляд с Беовульфа на жену, но промолчал.

– А на следующее утро, – продолжила Вальхтеов, – ничего от них не оставалось, кроме крови на полу, на скамьях и на стенах.

Глаза их встретились, и Беовульф увидел в ее глазах шторм не менее опасный, чем тот, который ему пришлось пережить в море. Он увидел в ее глазах страх, печаль, горечь.

– Государыня, я еще не выпил ни капли меда, – сказал, наконец, Беовульф. – Пока еще не выпил. Но я убью чудовище.

Снова засмеялся Хродгар, но смех его на этот раз звучал невесело, неискренне.

– Слышишь? Он сказал, что убьет, значит, убьет. Демон Грендель погибнет от руки этого молодого человека.

– Грендель? – спросил Беовульф, не сводя взгляда с королевы.

– Как? Ты не знаешь, что у нашего чудовища есть имя? – удивилась Вальхтеов. – Скальды, певшие о нашем горе и позоре, не назвали его имени?

– Да, – намного тише, чем прежде, сказал Хродгар. – Да, да, его зовут Грендель.

– Я убыо вашего Гренделя, – пообещал Беовульф, глядя в глаза королевы. – Не так уж он и страшен. Я перебил гигантов на Оркнеях[35]35
  Оркнеи – Оркнейские острова, архипелаг в составе Британских островов у северной оконечности Шотландии.


[Закрыть] целое племя. Я сокрушил черепа могучих морских змеев. Что для меня один тролль? Скоро, государыня, он перестанет беспокоить вас.

Королева открыла рот, чтобы ответить, и Беовульф уже почувствовал вес ее непроизнесенных слов, но Хродгар с напускной бодростью обратился к двору:

– Герой! Море принесло к нам героя! Унферт, разве не говорил я, что с моря следует ждать нам спасения?

Окружающие встретили обращение короля не слишком уверенными приветственными криками, а Унферт и вовсе промолчал, исподлобья глядя на самоуверенного молодого человека.

– Вы пойдете через леса и болота и убьете чудовище в его логове? – с надеждой в голосе спросил Хродгар.

– Со мною четырнадцать храбрецов, – ответил Беовульф. – Море измотало нас, государь, так что пора открыть твой золотой мед, по всему миру знаменитый, и устроить пир в твоем легендарном зале.

При этих словах Беовульфа Унферт выступил вперед, заслонил собою королеву Вальхтеов и обратился к пришельцу:

– Разве не знаешь ты, великий Беовульф, князь гаутов и сын Эггтеова, что зал наш закрыт по приказу короля? Веселье в Хеороте всегда вызывает демона Гренделя.

– Но ведь закрытие зала не прекратило бесчинств чудовища, – возразил Беовульф.

– Нет, не прекратило, – покачал головой Хродгар. – Двух недель не прошло, как демон убил на конюшне трех лошадей и раба.

Беовульф перевел взгляд на заколоченные двери пиршественного зала.

– Что ж, если все равно толку нет, если, несмотря на мудрую предосторожность, зверь продолжает бесчинствовать, есть ли смысл отказываться от такого прекрасного зала? Жаль ведь, такое место пропадает.

– О, это верно, верно, – сразу согласился король. – Ужасная потеря, ужасная.

Унферт переглянулся с Вальхтеов, затем обратился к Хродгару:

– Но, государь, по твоему указу…

– Точно, – кивнул Хродгар. – По моему указу. Я его и отменю, этот указ, верный мой Унферт. Открыть зал! Немедленно!

И вот двери Хеорота снова открыты. Открыты и окна, свежий воздух хлынул в помещение. Пол покрыт слоем новой соломы, убрана грязь, старухи сняли паутину со стен и из углов, уже тлели угли, готовые вспыхнуть кострами, на которых зажарят оленей, свиней и птицу. В одном из углов зала за круглым столом восседали воины Беовульфа. Вульфгар сдержал слово» вернул им оружие без потерь, и теперь они чистили и точили сталь клинков, подтягивали ремни, смазывали кожаные ножны. Беовульф прохаживался по залу, оценивал его стены, балки, что-то обдумывал, о чем-то размышлял. Часто глаз его находил следы бесчинств чудовища: глубокие царапины от когтей в столах и стенных панелях, кровь, въевшуюся настолько глубоко, что смыть ее невозможно. Вот он остановился у двери, проверил засов.

Хандскио оторвался от своего меча и следил за Ирсой, которая скоблила стол неподалеку.

– Вот зверь, которого я бы хотел свалить, – он встал и ткнул мечом в ее направлении. – Не этим клинком, нет, более подходящим для такой дичи.

Виглаф пихнул его в бок так сильно, что Хандскио едва удержался на ногах.

– Слушайте все, – грозно сказал Виглаф. – Нам не нужны дрязги с местными, не забывайте. Без драк и без иных глупостей. Все поняли?

Хандскио потер бок, но не отвел взгляда от Ирсы, которая повернулась к нему и высунула язык. Худощавый мускулистый тан Олаф, левую щеку которого украшал белый шрам, засунул кинжал в ножны.

– Я и н… н… не думал о г… г… глупостях.

Хандскио снова сел к столу и передразнил Олафа:

– А я т… т… только о них и д… д… думаю.

Виглаф нахмурился, стараясь не замечать распирающих платье грудей Ирсы, их колыхания, когда она склонялась над столом.