Текст книги "Настоящий (ЛП)"

Автор книги: Кэти Эванс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Это самые длинные пять секунд в моей жизни. Когда мое оскорбление выходит за рамки унижения, злость выходит за рамки понимания, и я чувствую себя так же плохо, как тогда, когда увидела видео моего падения на YouTube.

− Ладно, − С широкой отвратительной улыбкой, когда я отступила, удивляясь земле под ногами, он вытягивает свою огромную руку в сторону Норы, и я, шатаясь от ненависти к себе, держу спину ровно, поворачиваю голову к Норе, борясь с желанием пойти на кухню и вычистить свой рот. Он чувствуется грязным и дешевым. Нет, не так. Я. Я чувствую себя грязно и дешево, и от мысли поцеловать моего прекрасного Реми этим самым ртом, на глаза наворачиваются слезы, и сжимается горло.

Я чувствую себя полностью истощенной, когда прохожу к столику сестры. Вокруг нас свободные столы с поднятыми стульями, кроме нашего маленького столика с электрической свечой по центру и с палочками на четырех.

− Нора. − Мой голос обманчиво мягкий, но внутри у меня масса противоречивых эмоций, даже обида на мою сестру за то, что она сидела здесь и наблюдала за тем, как я должна была поцеловать тату ее мерзкого парня. Но увидев безжизненное выражение ее лица, я просто осознаю, что девушка напротив меня, стройная и хрупкая, бледная на самом деле не счастлива, это не моя сестра.

Достигнув ее руки на столе, я опечаливаюсь тем, что она не позволяет мне держать ее, и вместо этого она засовывает ее под стол, слегка шмыгая носом. Мгновение мы смотрим, друг на друга в тишине, и мне кажется, что вид черного скорпиона, ползущего в глаз моей сестры − это наиболее тревожная вещь, что я когда-либо видела в жизни.

− Ты не должна находиться здесь, Брук, − говорит она, не сводя глаз с мужчины, Райли и Мелани, тихо поджидающих у двери. Когда наши глаза опять встречаются, я потрясена от враждебности в ее взгляде, открыто направленной на меня.

Внезапная злость охватывает меня тоже, и я сузила глаза.

− Мама хочет узнать, понравились ли тебе крокодилы в Австралии, Нора. Ей понравилась открытка, которую ты прислала, и она не может дождаться увидеть, куда еще ты направилась. Ну? Как тебе крокодилы, сестренка?

Ее голос пропитан горечью, когда она отвечает.

− Очевидно, я не знаю. − Она вытирает тыльной стороной ладони нос и смотрит в сторону, хмурясь от упоминания о маме.

− Нора… − Понизив голос, я указываю на пустой японский ресторан, включая Скорпиона и трех громил, которые наблюдают за нами из суши-бара. − Это то, чего ты честно желаешь для себя? У тебя вся жизнь впереди.

− И я хочу прожить ее собственным путем, Брук.

В ее голосе слышится защитительный тон, и я стараюсь не звучать агрессивно.

− Но почему здесь, Нора? Почему? Мама и папа были бы убиты горем, если бы узнали, во что ты впуталась.

− Я хотя бы уберегла их от правды! − отрезала она, и это первая искорка жизни, которую я реально увидела в ее золотых глазах.

− Но зачем тебе делать это с ними? Зачем бросать колледж из-за этого?

− Потому что я устала от их сравнения меня с тобой. − Пристально смотрит она, и затем говорит таким насмешливым голосом, что напоминает нашу мать, когда она жалуется. − "Почему ты не делаешь это, как Брук?" "Почему бы тебе не заняться чем-то значимым в жизни, как Брук?" Они просто хотят, чтобы я была похожа на тебя! А я не хочу. Какой в этом смысл? Взрослея, ты пропустила все самое интересное, пытаясь, стать золотым медалистом, и теперь ты не только не Олимпийский претендент, тебе даже нельзя больше заниматься бегом.

− Я больше не могу заниматься бегом, но я все еще могу надрать тебе задницу прямо сейчас, − сердито говорю я, чувствуя боль от тех слов, что она мне сказала.

− Ну и что? − продолжает она. − Ты была самым лучшим атлетом в колледже. Все только и говорили о том, какой талантливой ты была, и как ты собиралась использовать это. Это все, что ты делала, и о чем ты говорила, а теперь посмотри на себя! Ты даже не можешь заниматься тем, что так любила и в конечном итоге закончишь, как мама и папа, будешь жить в прошлом, со своими глупыми старыми медалями, которые до сих пор висят в твоей спальне!

− К твоему сведению, именно сейчас я намного счастливее, чем когда-либо была, Нора! Если бы ты была хоть немного внимательнее, ты бы поняла, что моя жизнь продолжается, и в таких местах, в которых я даже не представляла себе побывать. Ты хочешь быть независимой? Мы поняли это. Вперед! Только будь независимой самостоятельно, а не с каким-то мужчиной, который заставляет меня лизать его грязную татуировку, чтобы увидеться со своей сестрой!

− Мне нравится, что он защищает меня, − выпаливает она. − Он борется за меня.

− Борись сама за себя, Нора. Я обещаю, это предоставит тебе намного больше удовольствия.

Нора сердито шмыгает носом, и проводит по нему рукой, глядя на свечу, между нами возникает тишина. Я еще раз нарушаю ее своим голосом.

− Нора, ты принимаешь кокаин?

Моя сестра, кажется, отказывается отвечать и не реагирует, что лишь удваивает мое беспокойство и разочарование.

− Возвращайся домой, Нора. Пожалуйста, − умоляю я шепотом так, чтобы только она могла услышать.

Она дотрагивается пальцем к своему носу, затем поднимает свой взгляд на меня, продолжая вытираться. Всхлипывая.

− Ради чего мне возвращаться домой? Чтобы стать человеком, потерявшим свои возможности в двадцать два, как ты?

− Лучше потерять свои возможности, чем вообще ничего не достичь. Что ты сейчас творишь? Разве ты не хочешь закончить колледж?

− Нет, это то, чего хотела ты, Брук. А я хочу весело проводить время.

− Серьезно? И тебе было очень весело? Потому что я больше даже не вижу признаков улыбки на твоем лице. Тебе может, не понравится тот факт, что я не смогла достичь своей мечты, как хотела, но меня это больше не волнует. Оказывается, мне нравится, куда меня занесло, Нора. Я этого не планировала, правда, но у меня случилось столько других событий. Лучших событий. У меня отличная работа, я работаю с восхитительными людьми, и у меня завязались первые отношения в моей жизни.

− С Разрывным? − с иронией говорит она. − Разрывной не завязывает отношений, сестренка. Женщины везде бросаются на него. Он обходится с ними, как со своими противниками, трахает всех их, едва спрашивая об имени. Я видела его до того, как ты сюда попала. Не забывай, я нахожусь в этом окружении дольше. Однажды его взгляд упадет на кого-то другого, и ты также станешь его бывшей девушкой!

− А твой дорогой Скорпион будет хотеть тебя всю вечность, тоже? Нора, мужчина, с которым ты связалась, не выглядит верным, − шиплю я, взглянув на него через плечо. Он улыбается дьявольской улыбкой, как будто он слышит каждое слово, и вдруг меня поглощает тяга к своему мужчине, чтобы он встретился на ринге с этим придурком и убил его. И у меня нет сомнений, что Реми так сделает. Набьет его до полусмерти. Может тогда Нора оставит этого сосунка.

− Бенни добр ко мне, − объясняет Нора, слегка пожимая плечами. − Он заботится обо мне. Он дает мне то, что мне нужно.

− Ты имеешь в виду кокс? − резко говорю я в чистой ярости.

Она морщится, и я сразу жалею, что опять заставила ее занять оборонную позицию.

Между нами возникает напряженная тишина, и я сжимаю руки у себя на коленях, пока мои ногти не впиваются в ладони. Таким образом я пытаюсь успокоиться и продолжаю осторожно уговаривать ее.

− Пожалуйста, Нора. Ты заслуживаешь гораздо большего.

− Время вышло! − Издается предупреждающий громкий хлопок, и Нора вздрагивает, что только подтверждает мои подозрения. Она не хочет возвращаться домой, но она также и не хочет находиться здесь. Она думает, что ей некуда деться, и она не может уйти потому, что приняла так много кокаина, что я не могу себе даже представить. Черт.

− Если не хочешь снова поцеловать скорпиона, попрощайся с ней сейчас. − Скорпион грозно стоит с моей стороны, его глаза блестят тем змеиным желто-зеленым цветом, который говорит мне, как бы ему хотелось снова унизить меня.

Нора встает, и сквозь меня проходит паника, что возможно, я ее больше не увижу. Я вскакиваю на ноги, испытывая гамму непонятных эмоций. Я хочу обнять свою сестру и сказать ей, что все будет хорошо, и в то же время мне хочется ударить ее за то, что она такая упрямая и глупая.

Вместо этого, я обхожу стол, чтобы обнять ее, не обращая внимания на то, как она становится более ожесточённой. Я направляю губы к ее уху и говорю нежным, как хлопок тоном.

− Пожалуйста, позволь мне забрать тебя в Сиэтл. В конце боя в Нью-Йорке, встретимся в дамской комнате, у меня будут два билета домой. Ты не должна здесь оставаться, но тебе нужно время, чтобы подумать об этом. Пожалуйста. − Отстраняясь, я многозначительно смотрю на ее лицо.

В ее выражении мелькает тень тревоги, затем она кивает, шмыгая носом, и оборачивается, чтобы уйти. Вид ее удаляющейся спины, направляющейся к черному входу заставляет меня чувствовать себя так, как будто я только что потеряла что-то очень дорогое для меня.

Мой желудок замирает, и я чувствую на себе круглые зеленые глаза Скорпиона, когда направляюсь к Райли с Мелани и ухожу. И я не могу избавиться от ощущения полной и абсолютной грязи в себе.

− У кого-нибудь есть жидкость для полоскания рта с собой? Мне кажется, у меня будет сыпь, − спрашиваю я, когда Райли везет нас в Эскаладе назад.

Мел задумчиво хмурится.

− Не могу понять, почему ты чувствуешь себя настолько отвратительно, здесь же нет ничего страшного. Я имею в виду, что я целовала более грубых мужчин в более неприличные места тела, понимаешь? В том, что сделала ты, нет большой проблемы.

− Это чертовски большая проблема! − Кричит Райли за рулем. − Брук, не хочу тебя огорчать, но Ремингтон все узнает об этом, и тогда он станет очень, ОЧЕНЬ ТЕМНЫМ!

У меня сжимается желудок, и я качаю головой, изо всех сил стараясь быть спокойной. Я совершенно не хочу вспоминать о том, как я целовала эту отвратительную татуировку. Никогда.

− Он не узнает, если ты ему не скажешь, Райли. Почему бы нам не расслабится?

− О чем он говорит? − спрашивает Мел в недоумении. − Что значит "темный"?

− Эти люди сделают так, чтобы он узнал, Би. И это будет больно, − утверждает Райли.

Я нахмурила лицо, раздумывая, намеревались ли они это сделать, когда я приехала. Было ли это все спланировано, чтобы узнал Реми? Качая головой, я смотрю в осуждающие светлые глаза Райли в зеркале заднего вида.

− А чего ты от меня ожидал, Райли? У меня нет таких кулаков, как у этого ублюдка, и я должна использовать другие средства, чтобы получить то, чего хочу. А я хочу освободить свою бедную сестру от этого дерьма!

− Иисус, дай Бог, чтобы она того стоила.

− Она стоит, Райли. Стоит. Она появится после финального боя в Нью-Йорке. Она моя сестра. Я готова поцеловать тротуар и лизнуть унитаз, лишь бы с ней было все в порядке, ты должен понять!

− Это так отвратительно, Брук, − визжит Мел, смеясь.

− Рем мне как брат, Би. Это будет… − Райли качает головой и, кажется, направляет всю свою злость на свои волосы, взлохмачивая их пальцами. − Давай просто будем надеяться, что он не узнает о том, что ты… − Он снова качает головой, зажав волосы другой рукой. − Он много сделал для меня. Для моей семьи, когда мои родители заболели. Реми хороший. Охренительный. Человек. Он не заслуживает…

− Райли, я люблю его. − Слова просто вырываются из меня из-за той боли и разочарования, что я поцеловала его врага. − Ты действительно веришь в то, что я намерена причинить ему боль? Я не хочу ввязывать его в это, потому что я люблю его. Разве ты не видишь? Я не хочу, чтобы он становился темным из-за меня. Боже!

Райли останавливается на красный свет светофора, и снова смотрит в мои глаза через зеркало заднего вида. Поджав губы, он кивает.

− Я понял это, Би.

Я мгновенно почувствовала себя открытой и уязвимой. Я заерзала на сидении.

− Пожалуйста, не говори ему. Не только о сегодняшней неудаче. О другом тоже.

Он молча кивает, и когда мы направляемся к нашему номеру, я добавляю, − Райли, спасибо, что пошел с нами. − Он кивает, и когда он уходит, игнорируя Мелани, она глазами кидает в его сторону кучу невидимых ножей.

− Этот парень действует мне на нервы.

− Думаю, ты также действуешь на его.

− Думаешь? − Она хмурится на меня, затем ее глаза расширяются в недоверии. − Ты имеешь в виду, что я ему не нравлюсь?

Со стоном от ее тупости, я толкаю ее в его сторону. − Мел, просто иди и займись им.

− Он мне даже не нравится, − утверждает она, но я уже развернулась к лифту, чтобы подняться в номер. Я открываю дверь комнаты с диким ожиданием увидеть его.

Он сидит за столом с открытым ноутбуком с наушниками в ушах. Он поднимает голову, когда я подхожу, и когда его мужественное красивое лицо с этими душераздирающими глазами смотрит на меня, мои внутренности бросает в дрожь, и я не могу ее унять.

Его колючие черные волосы отблескивают в мягком освещении номера, в этих удобных тренировочных брюках и облегающей футболке он излучает чистую грубую мужественность. От вида, как у него открывается рот, внутри меня зарождается сильный голод, и мне становится просто физически больно от желания почувствовать этот рот на мне. Его руки на мне. Его голос, который говорит, что все будет хорошо. Потому что с каждой проходящей секундой, я ненавижу себя все больше и больше за то, что я сделала.

Но Реми защитил меня от своих поклонников, и я бы хотела тоже его защитить от этого. От чего угодно. Особенно от Скорпиона. И я уберегу его так, чтобы единственным местом, где он должен с ним столкнуться, был ринг, где я с удовольствием буду наблюдать за тем, как он заставит того ублюдка желать смерти.

Чуть не разрываясь от всех своих эмоций, я запрыгиваю к нему на колени, затем снимаю его наушники и на миг надеваю их себе, чтобы послушать, что он слушал. Сумасшедшая дикая рок-песня стучит в моих ушах, и я хмурюсь в замешательстве.

Он наблюдает за мной своими потемневшими голубыми глазами. Приспуская веки, он наклоняется, чтобы поцеловать мой нос. Удерживая мой подбородок, он чувственно проводит пальцем по моему рту. У меня в желудке все переворачивается, и я боюсь, что Реми реально может увидеть мой страх и отвращение к себе, которые я затаптываю внутри.

Отбрасывая наушники на стол, я быстро встаю на ноги и спешу в ванную. Чувствуя в себе какую-то измену, я чищу зубы и добавляю полный рот ополаскивателя. Едва я выхожу из ванной комнаты, как вдруг мне нужно вернуться и повторить это еще раз. У меня такое ужасное ощущение на коже. Клянусь, что кажется, будто по щеке ползал живой скорпион, и это ощущение мучает меня.

Наконец я выхожу. Мой рот мятный и свежий, и даже губы онемели от чистоты.

Реми отставил наушники в сторону. Все его внимание направлено на меня, он приподнимает брови, наблюдая, как я возвращаюсь. Он кажется сбитым с толку и слегка подозрительным.

Его вид заставляет меня заволноваться, и боюсь, что в любую секунду я потеряю самообладание. Ненавижу чувство, будто я его больше не заслуживаю, даже, когда все чего я хочу − это держать его в безопасности и в стороне.

В своей жизни я никогда ни о ком не хотела так заботиться, как хочу любить и заботиться о нем.

У меня встает болезненный ком в горле.

− Реми, − неразборчиво говорю я, мое сердце колотится потому, что не знаю, как я справлюсь, если он спросит меня о сегодняшнем дне. − Подержишь меня немного?

Я отчаянно хочу побыть в своем особенном месте − в его руках − месте, которое мне подходит, как ничто другое. Он всегда делает идеальный уголок для меня, поглощающий меня, как гнездо, теплее чего-угодно. Я настолько сильно этого хочу, до боли в груди.

Я жду, немного покачиваясь. Думаю, он замечает это и смягчается.

− Иди сюда, − мягко говорит он, смещая свой стул назад, он протягивает свою руку, и я нетерпеливо прижимаюсь к нему, меня охватывают его мужские объятия. Он усмехается, когда я пытаясь стать к нему еще ближе. И я веду себя такой нуждающейся, но кажется, его это радует, так как у него появляются ямочки.

− Ты соскучилась по мне? − У него оживились глаза, когда он берет мое лицо в свои руки так, что я чувствую все его мозоли на своих щеках, и утешительное ощущение того, что только Реми может возбудить меня.

− Да, − задыхаюсь я.

Он придвигает меня ближе, приятно прижимает меня к своей груди и опускает свои губы к моим. Наши губы сначала нежно касаются, затем поцелуй углубляется и, когда он открывает их, мягкое дыхание овладевает моим ртом. Его язык заставляет дрожь желания проноситься сквозь меня.

Его пальцы двигаются по моей груди, когда он проходит ртом по моему подбородку и опускает нос возле моего уха, вдыхая мой запах. Я тихо стону от удовольствия, в голове стучит кровь, оживленно поступившая от сердца. − Реми… − умоляю я, хватая его футболку и поднимая ее вверх.

Он хватает ткань в кулак и сильным рывком снимает ее через голову, и мои руки быстро скользят по его груди, а я целую каждую доступную часть.

− Я так скучала по тебе, − я задыхаюсь от возбуждения, целуя его ключицу, его скулу. Хватая его волосы, я прижимаюсь лицом к его шее, делаю все, чтобы стать ближе к этому мужчине.

Он охватывает меня в объятиях и гладит меня по спине, затем поднимает мое лицо и шепчет, − Я тоже по тебе скучал, − целуя меня в губы, затем в кончик носа, и в лоб.

Я дрожу от его признания. − Но я скучала по твоему голосу. По твоим рукам. По твоему рту… по тому, чтобы быть с тобой… наблюдать за тобой… пахнуть тобой… − я замираю. Он так хорошо пахнет, как всегда чистый и мужественный. Я более отчаянно льну к его губам.

Он отвечает на мой поцелуй, сначала медленно, затем более напористо, расстегивая мою рубашку и раздевая меня быстрыми руками.

Я знаю, что он не выражается словесно, как я, но я чувствую его жгучую потребность, когда он хватает меня за бедра и сажает к себе на колени, как будто ему нужно быть внутри меня так, как я нуждаюсь, чтобы он наполнил меня. Я обнаженная, а он все еще в спортивных штанах, но я умираю от любви и необходимости выразить ему себя физически.

Все мое тело сжимается, когда его эрекция располагается и пульсирует между моих бедер, и во мне бушует дикая потребность дать ему то, что я никогда не давала ни одному мужчине.

Неудержимо дрожа, я проскальзываю между его сильных ног, в то время, как он снимает свои штаны, приспустив их почти к бедрам. Я вижу его звездную татуировку, затем появляется его эрекция, и в этот момент я стаю коленями на ковер, мои пальцы и руки покрывают все его тепло, его твердость, его тяжелые яички, заголенные для меня.

− Я хочу поцеловать тебя здесь… − Мой голос дрожит от желания, когда я смотрю на его возбужденное лицо глазами, которые я едва ли держу открытыми от жажды, − Я хочу утонуть в тебе, Ремингтон. Я хочу ощутить твой вкус… в себе…

Издается горловой звук абсолютного удовольствия голодного мужчины, когда я беру его в рот, своими пальцами он убирает мои волосы. Он покачивает бедрами, медленно приближаясь к моему рту, осторожно давая мне то, чего я просила, и, принимая то, что я отчаянно хочу дать.

Мое влажное влагалище пылает от каждой отведанной капли спермы, и я так опьянена от этого мужчины, я не могу перестать наслаждаться грубым взглядом на его лице, когда я двигаю языком вдоль всей его твердой длины.

Он также на пределе, как и я, когда я действую зубами, посасываю его кончик, затем беру его глубоко к горлу пока не приходится подавить в себе рвотный рефлекс, и мне все еще мало, мне никогда не будет достаточно этого мужчины. И когда он бесконтрольно вливается в мой рот, держа мои волосы в кулаке, и его мышцы натягиваются от оргазма, я вдруг замечаю, что его глаза чуть менее синие, когда он смотрит на меня.

Он определенно быстрый.

Супер. Совершенно. Быстрый.

С медицинской точки зрения, Пит говорит, что это называется "маниакальный".

И он предполагает, что это случилось из-за ночи, когда я пошла с Мелани и Райли, во время их встречи по поводу доходов. Реми, по всей видимости, задал только три вопроса Питу, и ни один из них не имел никакого отношения к деньгам, о которых объяснял тот.

"В какое время она сказала, что вернется?"

"Ты уверен, что Райли привезет ее?"

"Какого черта они так долго?"

Пит говорит, он закрыл тему о деньгах и отправил Ремингтона в свою комнату, как только Райли написал, что мы на пути назад. И именно тогда я обнаружила его, как он слушал самую громкую рок-песню в моей жизни с мрачным, задумчивым выражением лица. Неужели он думал, что я не вернусь?

И является ли это тем, чем он занимается, когда внутри у него все переворачивается? Слушает хард-рок?

Я не знаю. Я знаю только то, что у нас было четыре раза той ночью, как будто ему нужно было утвердитбся на мне еще больше. И сейчас из Реми полностью исчезли признаки злобы, но, кажется, будто он принял Red Bull 24/7.

Он как будто полностью заряжен.

Его обычная самоуверенность в десятой степени.

Сегодня утром он нападает на меня в постели, как лев.

− Ты выглядишь особенно хорошо, Брук Дюма. Хорошая, и теплая, и влажная, и я бы не отказался от тебя на блюдце для завтрака. − Он проделывает языком влажную линию между моей груди, затем облизывает мою ключицу так, как всегда делает мой лев. − Все, чего не хватает, это вишенки сверху, но я уверен, что у нас найдется парочка.

Я таю от озорства в его глазах, когда он показывает в руке вишню, и я понимаю, что он наверняка принес ее из кухни ночью, и ждал момента, когда я проснусь, чтобы набросится на меня.

Господи, он действительно хищник.

Сонно застонав, я переворачиваюсь на спину и смотрю на его останавливающее-сердце красивое лицо. Щетина. Темные мерцающие глаза. Улыбка с ямочками.

Боже, я обречена.

− Кто твой мужчина? − хрипло спрашивает он, целуя меня, и потирая вишней клитор. − Кто твой мужчина, детка?

− Ты, − стону я.

− Кого ты любишь?

Мои ноги сотрясаются от того, как он мучает мой клитор вишней и в то же время проникает внутрь одним длинным пальцем, а я с изумлением смотрю в его глаза. Я вижу маленькие крупинки синего в их таинственных глубинах, и о, я отчаянно хочу сказать ему, "Тебя, я всегда любила только тебя", но не могу. Не так, не тогда, когда он может не вспомнить.

− Ты сводишь меня с ума, Реми, − шепчу я, и нагло хватаю его член и с нетерпением направляю его к себе так, чтобы он смог заполнить меня, и сделать так, чтобы на мне был его запах снова.

* * *

Всю неделю он проводит на высоком режиме обслуживания, и я едва в состоянии угнаться за ним, но я действительно люблю это. Я нахожусь в состоянии эйфории вместе с ним. Его улыбки сияют. Теперь во время тренировок ему нужно делать перерывы на секс. Он не может видеть меня, не желая трахнуть меня. Когда я иду работать над его растяжкой, он хочет меня от одного моего касания к нему.

Теперь я замечаю, когда он темный, его глаза на самом деле не черные, но действительно темно-синие, с серыми и синими крапинками. Но его настроение… так или иначе, является мрачным. Не всегда, но порой да. Он либо бодрый в вышей степени, либо просто невыносим. Иногда его ничего не радует. Диана кормит его дерьмом. Тренер недостаточно сильно его тренирует. А я слишком много смотрю на Пита. Ради Бога.

И как бы нелепо это не звучало, но это становится большой проблемой для Реми, и сейчас кажется, что его энергия и выносливость поглощает весь мой день, а я просто стараюсь не отставать.

− Ради кого все эти люди здесь? − спрашиваю я, когда мы приземляемся в Нью-Йорке и обнаруживаем толпу зрителей, что выстроились в очередь возле FBO [5]5
  FBO − Fixed base operator, − сервисный центр для обслуживания пассажиров и проведения технического обслуживания и ремонта.


[Закрыть], где он расположил свой реактивный самолёт, и их едва сдерживают желтые ленты и охрана аэропорта.

− Ради меня, кого же еще, − заявляет он.

Он звучит так нахально, что даже Пит, хмыкает и говорит, − Хватит, Реми.

Он заманчиво хватает меня к себе.

− Иди сюда, детка. Я хочу, чтобы эти ребята знали, что ты со мной. − Огромные руки хватают мои ягодицы, когда вспышки прекращаются.

− Ремингтон!

Он смеется и заводит меня в лимузин Хаммер, прежде чем все остальные заберутся внутрь, он прижимает меня к себе, и целует меня так, как будто это наша последняя ночь в живых, его голод дикий и высвобожденный.

− Я хочу увезти тебя куда-то сегодня, − говорит он хрипло в мой рот. − Поехали в Париж.

− Почему Париж?

− А почему бы и нет, черт возьми?

− Потому что у тебя бой через три дня! − Мне становится смешно, когда он такой. Я хватаю его и целую в ответ, глубоко и быстро, пока никто не зашел, и шепчу, − Идем куда угодно, где есть кровать.

− Давай сделаем это во время поездки.

− Ремингтон!

− Сделаем это в лифте, − настаивает он.

Смеясь, я погрозила указательным пальцем на своего большого, плохого, непослушного мальчика.

− Я никогда не буду делать этого в лифте, так что тебе придется найти для этого кого-то другого.

− Я хочу тебя. В лифте.

− И я хочу тебя. В постели. Как нормальные люди.

Его взгляд опускается ниже моей талии, и его выражение сменяется с игривого улыбающегося секс-бога в темного, жаждущего секс-бога.

− Я хочу тебя в этих брюках, что на тебе.

Чувствуя тепло и желание, я киваю, ухмыляюсь, и переплетаю свои пальцы с его, целуя каждый ушиб на его костяшках пальцев.

Он с любопытством наклоняет голову, и его ямочки медленно исчезают. Похоже, что ему никогда не придавали таких знаков внимания, до меня. Вдруг от этого мне захотелось дать ему больше.

Так я и делаю.

Приближаясь ближе к нему, я беру в руки его подбородок и целую его жесткую щеку, запускаю руки в его волосы, наблюдая за тем, как его взгляд становится тяжелым от желания и чего-то еще. Чего-то, что заставляет его глаза выглядеть загадочно темными и чистыми.

Двери машины открываются.

Тренер сидит спереди лимузина, а Пит, Райли и Диана сидят на сидениях напротив нас. Реми сжимает мои пальцы, когда я пытаюсь ослабить, − этим жестом он говорит мне не делать этого, − затем он сползает на край своего сидения, и опускает свои большие плечи, как будто пытаясь, стать менее громоздким. Когда это оказывается невозможным из-за его роста и мышц, он хватает меня ближе к себе и устанавливает свою голову на моей груди, мягко ворча и затем вздыхая.

От удивления я не двигаюсь.

Пит поднимает бровь, наблюдая за тем, как Ремингтон еще крепче охватывает руками мои бедра, и привлекает меня ближе к себе, пока его голова не лежит идеально на моей груди. Он снова ворчит и вздыхает. У Райли поднялись брови. Диана ласково улыбается, как будто она просто таяла.

А я не только таю. Я становлюсь под ним жидкостью.

Мои родители, тренер и учитель, замечательные люди, но они не сторонники объятий и поцелуев как, например, моя подруга Мелани, которая была засыпана любовью, и теперь она распространяет это по всему миру, как будто это ее долг. Но то, как Ремингтон смотрит на меня, как не скрывает свое влечения ко мне даже своей публике во время его боев, и то, как он просто обнимал меня, как большой медведь в спячке, который только что нашел пещеру, заставляет меня чувствовать боль непостижимо глубоко.

Тихо, со всей нежностью в мире, я запускаю ногти в его темные волосы, затем провожу одним по его уху. Он надежно держит обе руки вокруг моей талии, каким-то образом удерживая меня ближе к себе, как будто бы он держал подушку.

− Ребята, вы хотите взять тайм-аут, когда мы доберемся до отеля? − спрашивает нас Пит, и его тембр так вибрирует, как будто его тронуло какое-то глубокое чувство.

Я поглощена погружением пальцев в его волосы, когда чувствую, как Ремингтон кивает на моей груди, даже не пытаясь поднять свою тяжелую голову.

Я никогда не видела его таким тихим, когда он является маниакальным.

Или, чтобы он сидел совершенно неподвижно.

Ошеломленные выражения Пита и Райли полностью подтверждают, что у них также это впервые.

Когда мы попадаем в номера, нам приносят чемоданы в нашу комнату, и затем я делаю то, что всегда. Распаковываю свой и с самого начала устанавливаю свою маленькую косметичку скрыто под раковиной.

Реми смотрит на меня из двери с таким сильным желанием, что я перестаю чистить зубы, мой рот полон пены, когда я замечаю его взгляд. Он смотрит голодно. Дико. Почти в отчаянии. Я быстро умываюсь, поскольку он приближается и забирает с моих рук полотенце. Он не улыбается. Его темные глаза поглощают меня своей глубиной. Он легко поднимает меня на руки и несет обратно в комнату.

Я ничего не могу поделать с трепетом внутри меня, когда я прижимаюсь к его шее и дышу в нее, в то время как он опускает меня на кровать. Я думаю, что знаю, чего он хочет, но я не уверена. Так что мгновение я жду и смотрю на него.

Он снимает мою обувь и бросает в сторону, затем я слышу, как он сам опускается на пол.

− Я хочу чувствовать твои руки у себя на голове.

Я киваю и перемещаюсь назад, чтобы освободить место для него.

− Это успокаивает твой вихрь мыслей?

Он качает головой, затем берет мою руку и раскрытую ставит ее на свою широкую грудь, его голос хриплый, когда наши взгляды встречаются.

− Это успокаивает меня здесь.

Меня поражает комок эмоций, когда я чувствую биение его сердца под моей ладонью, медленное и мощное, так могут биться только сердца великих спортсменов. Я смотрю в его глаза и вижу в них то же самое сильное желание, которое видела только что. И я так сильно его люблю, что клянусь, мое сердце взяло его ритм.

Он ложится рядом со мной, мы оба, одетые, лежим на кровати. Он опускает свою голову мне на грудь и прижимает каждую часть своих огромных мышц ко мне, вдыхая запах моей шеи. Я опускаю свое лицо и целую его в макушку, начинаю работать кончиками пальцев на его голове.

Он не спал на протяжении долгих, бесконечных, беспокойных, сумасшедших дней.

Дней, когда я чувствовала, как он гладил мои волосы и спину ночью. Когда я слышала приглушенный шум музыки, которую он слушал. Я слышала, как он ел на кухне в полночь, принимал холодный душ, и когда казалось, что этого душа недостаточно, я просыпалась, и он был готов заниматься со мной любовью.

Но я так долго не слышала, чтобы он спал…

Поэтому, когда его дыхание выравнивается, и я понимаю, что он заснул у меня на руках, посреди дня, посреди маниакального эпизода, я не знаю, как сдержать эмоции, набухшие у меня в груди.

Тихо, я вытираю слезу со своей щеки, и еще одну. Я никогда не представляла себе, что такой человек существует. Или того, что когда-то что-то вроде этого будет у меня самой. Эти моменты. Эта… связь. Я никогда не думала, что это отчаяние, почти болезненное желание, что я чувствую к нему, может быть взаимным от него по отношению ко мне.

Плача от счастья впервые в своей жизни, я глажу его волосы, его подбородок, его шею, его руки, смотря на его совершенные полные губы, его жесткий сильный подбородок и лоб, его безупречный нос, тихо любя каждую его часть.