Текст книги "Сладкая месть"

Автор книги: Кэт Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 8

Домой они вернулись в сумерках.

– С этой ночи спать будем в моей комнате, – сказал Рейн, провожая Джоселин вверх по лестнице. – Там кровать шире, окна больше и вид в сад гораздо лучше.

Джоселин опустила глаза и посмотрела на свои сплетенные на животе руки. Она была все еще одета в розовое муслиновое платье. Ей хотелось развернуться и убежать, сказать, что она передумала, что она не хочет заниматься любовью, что она не хочет быть еще одной его победой. Несправедливо, что ее жизнь и жизни тех, кто ей дороже всего, снова зависят от виконта и его капризов.

Но приходилось думать и о Броуни с Такером: им же нужно где-то жить и чем-то питаться.

– А мы… это будет сегодня? – спросила она, глядя ему в глаза.

– Нет, не сегодня, как мне ни жаль. Сегодня я вернусь к тому, на чем мы остановились утром. Ведь тебе это понравилось, правда?

Она покраснела. Какой смысл отрицать?

– Я… это было очень приятно.

– Прекрасно. Сегодня я буду использовать не только руки, но и губы, посмотрим, как тебе понравится это.

Джоселин издала странный гортанный звук.

– Губы?

Он кивнул.

– Я уже давно мечтаю поцеловать твои прелестные груди.

Джоселин глотнула.

– Простите, ваше сиятельство, но, по-моему, здесь очень жарко. Я думаю, мне пора переодеться во что-нибудь более подходящее.

Не очень уверенно держась на ногах, Джоселин направилась к двери. Низкий голос Рейна заставил ее замереть на месте.

– Прелестная мысль. Рубашки, по-моему, будет достаточно. Отдохни немного, искупайся, если хочешь. Я разбужу тебя к ужину.

Отдохнуть, повторила она. Как она может отдыхать, если она думает только о красивых губах виконта, смыкающихся на ее груди? И о его языке. Господи, каким будет ощущение от прикосновения его языка? Она боялась, но уже не так сильно. Она выбрала свой путь, она уже не в силах изменить что-либо, и с каждым днем ей все меньше хотелось перемен.

Джоселин пересекла комнату, ее ноги готовы были бежать, словно эти мысли заставляли ее взлетать.

Рейн посмотрел ей вслед, его губы изогнулись. Вечер был прохладным, а вовсе не жарким. И он широко улыбнулся. Джоселин не бесчувственна – вовсе нет.

Весь день он то и дело дотрагивался до нее – легко, конечно, так, легкое прикосновение время от времени. И несколько раз он слышал, что ее дыхание ускоряется, а сердце стучит быстрее. Джоселин откликалась – ожидание оправдывает себя.

Рейн послал за ванной – он никак не мог пресытиться купанием с тех пор, как вернулся из армии. Джоселин тоже часто моется, интересно, не из-за тех ли лет, что она провела на грязных лондонских улицах? Лакей, человек по имени Барбедж, Доставшийся ему вместе с домом, принес льняное полотенце и, пока виконт вытирался, раскладывал его одежду.

– Все готово, милорд, – сказал лысоватый чопорный слуга.

– Спасибо, Барбедж, – Рейн окинул взглядом брюки, белую полотняную рубашку, парчовый жилет и галстук, аккуратно разложенные на кровати. – Оставьте только панталоны. Остальное не понадобится.

Лакей странно посмотрел на него, но покорно отложил в сторону лишние вещи и вышел из комнаты. За окном стемнело, сад внизу освещал только мягкий свет ламп. Жаровня с пылающими углями согревала комнату.

Голый по пояс, Рейн постучал в дверь комнаты Джоселин и раскрыл ее. Девушка сидела возле окна, одетая только в короткую рубашку, и листала книгу.

– Что ты читаешь? – мягко спросил он, его взгляд был прикован к изгибам под тонкой тканью.

Жар горел в низу его живота, тело напряглось.

Джо оторвалась от книги и посмотрела на его обнаженную грудь, оценивая ее ширину, мощные холмы и долины, покров курчавых коричневых волос. – В-вордсворт и Колридж[5]5
  Уильям Вордсворт (Уордсуорт) и Сэмюэл Тейлор Колридж – английские поэты-романтики. Их совместный сборник «Лирические баллады» появился в 1798 году.


[Закрыть].

– А, «Лирические баллады». А где ты их нашла?

– Внизу, в библиотеке. Ты любишь читать?

– Временами. Обычно я предпочитаю более активное времяпрепровождение. Охоту, верховую езду, стрельбу. Особенно люблю бокс. Но ты уже знаешь насчет моего бокс-клуба и о наших собраниях у лорда Дорринга… именно там мы имели счастье встретиться.

Ее глаза опустились на то место, где выпирал его член, выдаваясь на обтягивающих панталонах. Ее беспокойный взгляд выдал ее сомнения.

– Не все женщины производят на меня такое впечатление, Джоселин, уверяю тебя. Прежде чем ты организуешь оборону, почему бы нам не поужинать?

Это был самый эротичный ужин в жизни Рейна: они сидели рядом на диванчике, на Джоселин была только тоненькая рубашка, а он был обнажен до пояса и почти все время невероятно возбужден.

– Ты ничего не ешь, – сказал он, заметив, что девушка наблюдает за ним из-под густых ресниц. – Я не хочу, чтобы ты умерла с голоду лишь из-за твоего страха, что я овладею тобой.

На блюде, полном холодного мяса, сыров, устриц и больших бараньих котлеток, он выбрал кусочек холодной куропатки, оторвал его и поднес к губам Джоселин.

– Попробуй-ка.

Она открыла рот, и ее полные нежные губы скользнули по его пальцам. Они были влажными и теплыми, и боль у него в чреслах стала еще более жестокой. Джо откусила еще один кусочек у него из рук, потом еще.

– Ну, а теперь твоя очередь, – сказал он хрипло. – Угости меня устрицей.

Джоселин улыбнулась, начав понемногу расслабляться и получать удовольствие от игры. Хотя Рейн сидел рядом с ней полуобнаженный, ее нервозность улетучилась, и решимость заняла место прежних страхов. Решимость… и теплое, пульсирующее ощущение, от которого все тело пронизывал жар.

Рейн поймал устрицу языком, откинув голову. Джоселин не сводила глаз с его рта, пока он глотал, и заметила чувственное движение его губ.

– Еще? – спросила она, встретив его откровенный взгляд. Она обратила внимание на огонь, блеснувший в его золотистых глазах.

– Да… – ответил он, – почему бы и нет?

То, как он это сказал, заставило ее вдруг ощутить жар, заполнивший комнату. Она не могла не восхищаться этим мужчиной. Она никогда не видела такого могучего тела, с такими мышцами на груди, на животе и на талии.

Рейн открыл рот и медленно взял устрицу у нее из рук. Его теплый язык коснулся ее пальцев, и от нового ощущения она задрожала. И прежде, чем она успела отодвинуться, он обнял ее за талию и опустил ее ладонь к себе на шею. Джо ощутила, как движется его гортань, когда он глотает.

Потом он выпустил ее из своих объятий, но, вместо того, чтобы отодвинуться, Джо, преодолевая дрожь, опустила руку ниже и провела ею по волосам на его груди, не спуская глаз с его лица.

Рейн дотянулся до завязок ее рубашки и спустил ее с плеча. Джоселин вздрогнула от прикосновения его рук к своей коже, но теперь уже не от страха. Она приняла решение принять его в постели. В ответ он пообещал не торопить ее и попросил о доверии. Джоселин была готова дать это.

Упала и вторая бретелька, Джо осталась обнаженной до пояса.

– Понимаешь ли ты, как мне приятно на тебя смотреть?

Она слышала его сильное сердцебиение.

– И мне приятно смотреть на тебя. Взгляд Рейна стал еще жарче.

– Если бы я так не хотел прикоснуться к тебе, я мог бы быть счастлив от одного взгляда на тебя. А так… – он протянул руку, и его ладонь обхватила ее грудь.

Он приподнял ее, нажал. Его пальцы жестко касались ее кожи. Сердце у Джоселин безумно забилось. Краем большого пальца Рейн дотронулся до ее соска, заставляя его напрячься. У нее закружилась голова, в комнате снова стало очень жарко. Рейн нежно поцеловал Джо, гладя ее тело, массируя его, заставляя ее дрожать. Ее грудь стала тяжелой, болезненной. Каждый его палец жег как огонь.

Когда он опустил голову и обхватил губами маленький узелок, у Джоселин перехватило дыхание и она откинулась на спинку дивана. Просунув пальцы в его волосы, она изогнулась, а Рейн начал нежно сосать. Он провел языком вокруг ее соска, лизнул его, прикусил зубами, и Джо ощутила ответное напряжение в низу своего живота.

Он нажимал, покусывал, целовал. Господи, ее тело горело! Она то пылала, как в огне, то дрожала, как в лихорадке. И она, наверное, отдалась бы ему в этот момент, если бы в дверь некстати не постучали.

Темноволосая голова Рейна поднялась.

– Какого черта?..

– Простите, милорд, – раздался из-за двери приглушенный голос Барбеджа. – Ваша сестра, сэр. Боюсь, что произошел несчастный случай.

– О, Рейн, – Джоселин выпрямилась и поправила рубашку.

– Мне придется его впустить, – сказал Стоунли. – Завернись во что-нибудь.

Когда она торопливо выбежала из комнаты, Рейн открыл дверь.

– Что случилось? С Алекс все в порядке?

– Кажется да, сэр. Но она сломала колено. С ней врач. По-видимому, он передал эту информацию через поверенного.

Черт, он был так занят погоней за Джо, что даже не оставил записки с адресом. Но, конечно, его поверенный, Фредерик Нельсон, всегда знал, где его найти.

– Как это случилось?

– Верховая езда, сэр. Боюсь, что это все, что мне известно.

Завернувшись в голубой шелковый капот, Джоселин поспешно присоединилась к Рейну.

– Что случилось?

– С Александрой несчастье. Боюсь, мне придется уехать.

– С ней все в порядке?

– По-видимому, она сломала колено, – устало вздохнул Рейн. – Она доставляет много хлопот. Один Бог знает, как это вышло. Отцу следовало выпороть ее, а не потакать ее безобразному поведению. А теперь мне нужно ехать.

Джо схватила его за руку.

– Она слишком взрослая для порки. Особенно, если этим займешься ты.

Он мрачно усмехнулся.

– Женщину никогда не поздно выдрать. Если это пойдет ей на пользу. Помни об этом.

Джоселин задрала подбородок.

– А тебе не следует забывать, что твоя сестра – леди. И с ней нужно обходиться соответственно.

Рейн только заворчал и направился к шкафу, чтобы надеть белую рубашку. Через несколько минут он уже был у двери, едва Броуни сообщил, что экипаж готов.

– Если все пойдет хорошо, я вернусь послезавтра.

Он привлек ее к себе и поцеловал так, словно уезжал на неделю. Джоселин обнаружила, что цепляется за его шею, прижимаясь к нему всем телом.

Рейн хитро улыбнулся.

– Не забывай, на чем мы остановились. Уверяю, что я не забуду.

Когда он уехал и цокот копыт его лошадей затих, Джоселин высунулась из окна и помахала, как обычно, Броуни и Такеру, сообщая, что все в порядке.

Они помахали в ответ. Если бы она меньше устала, она бы спустилась к ним. Но сейчас ей хотелось только свернуться калачиком в постели. К тому же ее тело все еще дрожало от прикосновений Рейна. Теперь, когда она знала, как это может быть восхитительно, ей хотелось насладиться этим, снова пережить этот вечер и все, что произошло между ними.

И наконец, ей не хотелось говорить ничего, что бы обеспокоило ее друзей, например, о своей ненарушенной девственности. Ей не хотелось, чтобы Броуни стал волноваться еще больше. Ведь, честно говоря, с теми чувствами, которые Рейн пробудил сегодня, она недолго останется девушкой. Виконт овладеет ею, когда сочтет, что она готова.

Вспоминая об огне, полыхавшем в ее крови, Джоселин с удивлением обнаружила, что мечтает об этом.

– Господи, Рейн, ты меня до смерти напугал, – будь она в состоянии, Александра вскочила бы на ноги. – Я не ожидала, что ты так скоро вернешься.

Он стоял в дверях салона, похожий на разъяренного быка.

– Ты не подумала, что едва я получу сообщение о том, что ты сломала колено, я возьму на себя труд приехать и убедиться, что с тобой все в порядке?

Она облизнула вдруг пересохшие губы.

– Кто… кто сказал, что я сломала колено? – Она бросила взгляд на молодого человека, сидевшего рядом с ней на диване и нервно сплетавшего и расплетавшего пальцы. Это случалось не впервые, когда Питер Мелфорд сидел, застыв, глядя на гневное лицо Рейна, не в силах произнести ни слова.

– Я получил сообщение через поверенного. По-видимому, он узнал об этом от врача. Его сообщение было таким тревожным, что я, честно говоря, был вынужден бросить очень приятное общество, чтобы ринуться к твоей постели, – он резко взглянул на юношу, второго сына покойного лорда Таунсенда, сидевшего рядом с Александрой. – И что я обнаруживаю? Ты коротаешь время в салоне в обществе мужчины. Не поздновато ли для визитеров, моя дорогая сестричка?

Она попыталась рассмеяться, но выражение лица брата остановило этот порыв.

– Лорд Питер был со мной, когда я упала с лошади.

– И когда, скажи на милость, это произошло?

– Вчера. А сегодня он просто зашел справиться о моем здоровье.

– В такой час?

Питер Мелфорд вскочил.

– Я возвращался домой, ваше сиятельство. Я беспокоился. Я не хотел быть невежливым.

Рейн не обратил на него внимания.

– А где твоя дорогостоящая компаньонка мисс Парсонс?

– Здесь, милорд, – мисс Парсонс стояла в дверях, прямая как палка, ее губы были неодобрительно сжаты. – К несчастью, у меня болела голова. Я ушла спать прежде, чем приехал этот молодой человек, иначе он бы здесь не сидел.

Рейн перевел взгляд на Александру.

– А как твоя коленка?

– Сообщение, наверное, немного исказилось. Мы только поначалу думали, что она сломана, но оказалось, что это всего лишь растяжение.

Рейн перенес свое внимание на светловолосого юношу, нервно стоявшего перед ним.

– Полагаю, что для всех будет лучше, если вы удалитесь, лорд Питер.

– Да, ваше сиятельство.

– Вы тоже можете идти, мисс Парсонс. Я присмотрю за сестрой.

Компаньонка удовлетворенно кивнула, словно они в кои-то веки поняли друг друга, и удалилась. После ухода лорда Питера Рейн кивнул дворецкому, тот закрыл массивные двери гостиной и оставил их одних.

– Извини, Рейн. Я не хотела тебя волновать.

– Расскажи мне, что произошло.

Он с непроницаемым лицом стоял перед ней.

– Я… я поехала кататься верхом. То есть, мы с лордом Питером. И, конечно, с его сестрой Мелиссой.

– Конечно, – с обманчивым спокойствием согласился Рейн, но его сестру это не ввело в заблуждение.

– Мы скакали. А изгородь оказалась немного выше, чем я думала. Саша справился с прыжком, но я вылетела из седла. Глупо, правда? Все должно было бы пройти без проблем.

– Твои проблемы, сестричка, не с изгородью, а со мной. Я тебя последний раз предупреждаю. Или ты начинаешь вести себя как леди, как тебе положено по воспитанию, или я отведу тебя в твою комнату, перекину через колено и выпорю, как невоспитанного ребенка, в которого ты превратилась.

Не будь ее нога перевязана, Александра бы встала.

– Как ты смеешь мне угрожать, Рейн Гэррик, я взрослая женщина и не позволю обращаться со мной как с ребенком.

– Если ты хочешь, чтобы с тобой обращались как со взрослой, веди себя соответственно. А это, безусловно, не предусматривает встреч с молодыми людьми посреди ночи.

– Еще не середина ночи. К тому же Питер просто друг.

– Питер – похотливая свинья, как и все мужчины. Клянусь, Александра, в один прекрасный день все твое безрассудство сыграет против тебя.

– А как насчет тебя, мой взрослый брат? Почему это я должна вести себя как образец добродетели, когда ты, черт возьми, поступаешь, как твоя левая нога захочет?

– Потому что я мужчина, вот почему. А ты, черт возьми, лучше прекратила бы ругаться, – Рейн склонился над ней, взгляд его темных глаз пригвоздил ее к дивану.

Губы Алекс изогнулись в улыбке; она ничего не могла с этим поделать. Он повторил то же ругательство, которое произнесла она. Он, должно быть, и сам это заметил, потому что его губы тоже изогнулись, и они оба рассмеялись. Смех Рейна был ниже тоном, но смеялись они очень похоже.

– Прости, Рейн. Я не знала, что врач послал за тобой. Я бы посоветовала ему этого не делать.

– Он все равно бы послал, Алекс, потому что знает, что если он этого не сделает, я оторву ему голову, – он наклонился, просунул руку под ее колени и поднял.

– Я не хочу быть суровым с тобой, Алекс. Я просто хочу, чтобы тебе было лучше. Любители сплетен только и ждут, когда молодая леди оступится. Они могут погубить тебя, Алекс. А ты ведь этого не хочешь, правда?

Она покачала головой.

– Обещаю, что буду осторожнее.

– Умница.

Он остановился у дверей, распахнул их, вышел в холл и поднялся по лестнице.

– А как поживает твоя любовница? – спросила Алекс, и Рейн замер.

– А что именно ты знаешь о любовницах?

– Только то, что их у тебя было больше, чем нужно нормальному человеку.

Рейн вздохнул.

– Клянусь, Александра, я буду рад, когда ты выйдешь замуж. Тогда с тобой придется иметь дело твоему бедному супругу. Может, он придумает, Kaк заставить тебя вести себя прилично.

Алекс не стала говорить ему, что собирается подождать несколько лет прежде, чем это произойдет. Она только улыбнулась и позволила брату отнести себя наверх.

Джоселин стояла на коленях в саду позади городской усадьбы. Садик был маленьким и излишне аккуратным, с самшитовыми изгородями, тюльпанами и геранями в красивых горшочках. В одном углу цвела, наполняя воздух ароматом, лаванда, а здесь, среди роз, мягкая земля влажно касалась рук девушки.

Джоселин нравилось возиться в саду. Она ухаживала за двориком перед их коттеджем на Мичем-лейн, он, конечно, был не таким элегантным, как этот, но цвел почти круглый год. С тех пор она скучала по нему. И только теперь поняла, насколько.

– Привет, Джоли, – поздоровался, опускаясь на колени рядом с ней, Такер.

– Доброе утро, Так.

– Чевой-то ты делаешь?

Ветер задул пряди его волос на глаза, и мальчик тыльной стороной ладони откинул их прочь.

– Пересаживаю цветы. Корням стало тесно. А я хочу, чтобы им было где расти.

Розы она любила особенно. Нежные атласные лепестки, алые, белоснежные, нежно-розовые. В некоторых словно горел огонь.

– Его сиятельство хочут, чтобы ты ухаживала за его садом? Я скажу, грей его чертову постель, и с него довольно.

Джо покраснела.

– Он не требовал этого. Я люблю возиться в саду. С детства.

Ее научила мама. А потом они работали в саду вместе с отцом.

– Он с тобой нормально обращается? Она кивнула.

– Я не ожидала такой заботы. Он возил меня по магазинам – его сиятельство накупил мне сотни замечательных вещей. А ты как? Тебе здесь хорошо?

– Мы с Броуни работаем на конюшне. Нам было бы трудно сидеть взаперти в доме.

– Думаю, что Рейн это понял.

– Может. А может, ему просто хотелось, чтобы мы были от тебя подале.

– Вам всегда рады в доме. И ты это знаешь, Так.

Он помолчал с минуту.

– Как же нам такое вытерпеть, Джо? Его чертовы лапы на тебе? Я просто захожусь от мысли о том, как он тебя лапает. Жаль, я сам не застрелил этого ублюдка той ночью. Тогда тебе бы не пришлось лизать ему пятки.

Джоселин вскочила, Такер тоже.

– Не говори так, Так! Виконт же рисковал ради нас своей жизнью. Он заботился о нас, кормил, одевал, дал нам красивый дом.

– А ты за это платишь – как шлюха, вот. Джо смотрела на него так, словно впервые увидела. Слезы потекли по ее щекам.

– В чем-то ты прав, но только отчасти…

Как объяснить ему, какие чувства пробудил в ней Рейн. Она и сама этого не понимала.

– Виконт заключил сделку. Он был добр, очень добр… и терпелив, – она подняла глаза. – Честно говоря, его сиятельство даже не дотронулся до меня.

Такер рассмеялся.

– Он что, считает, что ты не годишься?

Потому что он хочет, чтобы я желала его, и, прости Господи, это так.

– Потому что он хочет, чтобы между нами все было хорошо. Он хороший человек, Такер. Ты и сам это должен понимать.

Он пробормотал что-то неразборчивое, разглядывая свои ботинки. Джо не стала напоминать ему, что это первые новые ботинки в его жизни.

– Он говорит, что найдет мне место. Говорит, устроит меня учиться ремеслу.

Такое место стоило денег. Но она уже поняла, каким щедрым может быть Рейн.

– А ты бы чем хотел заняться?

Они без слов понимали, что с его покалеченными руками он мало что мог заработать.

– Ты что, веришь ему?

– Верю.

Такер пожал плечами.

– Мой папаша был пекарем. Если уж говорить об этом, то я бы тоже хотел стать пекарем.

Его отец. Человек, продавший своего сына.

– Я не очень-то помню родню, – сказал Такер, – но я все еще чую запах печенья из печки. А свежий хлеб напоминает мне маму.

– Думаю, из тебя выйдет прекрасный пекарь.

– Ну, конечно, это не так просто… даже если его чертово сиятельство сдержит слово.

– Я уверена, что сдержит. Виконт всегда делает то, что обещает.

И Джо поняла, что это правда. Еще несколько недель назад она бы не поверила, что виконт – человек чести. Порадовавшись такому определению, Джо снова склонилась над грядкой.

– Он скоро вернется? – спросил Так.

Джо ощутила тепло в животе.

– Сегодня, – тихо ответила она. – Он написал, что вернется поздно вечером.

Такер кивнул, а Джоселин вновь принялась за работу. Но ее руки немного дрожали. Рейн вернется сегодня вечером. С той минуты, как он уехал, она с нетерпением ждала его возвращения.

Ее нутро дрожало при мысли о том, что может принести этот вечер.