Текст книги "По велению сердца"
Автор книги: Кэт Мартин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
Глава 25
Так же как и Литчфилд, Велвет понимала, что доказательства невиновности Джейсона были спорными: показания служанки, которая в то время была ребенком, заявление наемного убийцы и финансовое соглашение между герцогом Карлайлом и графиней Брукхерст, которое могло значить что угодно – даже цену услуг любовницы.
И все же вместе с нанятым ими адвокатом, досточтимым Уинстоном Парментером, они предстали перед лицом шести судей, членов королевского суда по делам, по которым мог быть вынесен смертный приговор. Они заседали в большой, обшитой дубовыми панелями комнате с высокими окнами. Судьи, одетые в длинные мантии и с белыми париками на головах, сидели за узким деревянным столом, а Джейсон – один за небольшим столиком напротив них. Лицо его было покрыто ссадинами и синяками, один глаз заплыл.
Когда в комнате появилась Велвет, он не взглянул на нее, а сидел, глядя прямо перед собой. Велвет закусила губу, чтобы остановить навернувшиеся на глаза слезы, и едва удержалась, чтобы не окликнуть его. Она знала, как нужна ему сейчас, хотя никто не мог бы сказать этого, глядя на его спокойное лицо. Возможно, он и сам этого не знал.
Она заняла место за другим столом рядом с Литчфилдом и адвокатом. Парментер, высокий и представительный мужчина лет сорока, седеющий шатен с кустистыми бровями, несколько секунд изучал бумаги, а потом взглянул на нее и ободряюще улыбнулся.
После соблюдения обычных формальностей Томас Рэндалл, исполнявший обязанности председателя суда, перешел к сути дела:
– Позвольте мне напомнить всем вам, что настоящее заседание – это только слушание, представление доселе неизвестных свидетельств преступления, совершенного восемь лет назад. Обвинения по этому делу влекут за собой весьма тяжелые последствия. Более того, эти обвинения выдвигаются против герцога Карлайла, что делает их еще более серьезными. Если бы они исходили от другого человека, а не от титулованного лица с незапятнанной репутацией – маркиза Литчфилда, мы даже не посчитали бы нужным принять их к рассмотрению. – Он пошелестел лежащими перед ним бумагами, перебирая их. – С другой стороны, герцог Карлайл выдвинул обвинения против своего брата не только в убийстве отца, в чем заключенный уже был признан виновным, но также и в убийстве графини Брукхерст.
Велвет вздрогнула. Джейсон издал неопределенный звук. Литчфилд весь напрягся.
«Боже милосердный!» Волна негодования, смешанного с яростью, захлестнула Велвет, голова у нее закружилась. Не осмеливаясь посмотреть на Джейсона, она бросила взгляд на сидящего рядом маркиза. Он успокаивающе похлопал ее по руке.
Адвокат встал:
– Обвинения в адрес моего клиента в убийстве леди Брукхерст абсурдны, милорд. Нет никаких оснований считать, что человек, убивший Силию Роллинс, – Джейсон Синклер.
– Герцог считает, что такие основания есть. Есть свидетель, который видел убийцу, выходящего из жилища графини. Обвинитель просит привести леди к присяге, чтобы она могла дать описание человека, которого видела на месте убийства.
«Боже мой, они говорят обо мне!» Велвет почувствовала, что готова упасть в обморок.
– Насколько я понимаю, вы говорите не о жене моего клиента, – произнес адвокат, зная, что присутствие Велвет в день убийства в доме графини запечатлено в обстоятельствах дела.
Из угла зала раздался голос Эвери – до сих пор он молча сидел там с представляющим его адвокатом:
– Я имел в виду жену моего брата, если она и в самом деле его жена.
Смысл сказанного был ясен всем присутствующим. Литчфилд хлопнул ладонью по столу. В зале стал нарастать шум, и председатель постучал по столу своим молоточком:
– Слушайте, слушайте!
– Ваша честь, нет причин злословить о моральном облике миледи, – холодно произнес адвокат, парируя выпад Эвери, и Литчфилд понял, что он заслуживает своего гонорара. – Брак заключен официально. Мы можем представить все необходимые документы, если судьи затребуют их. Я не нахожу связи между браком моего клиента и сутью дела.
– Ваша точка зрения понятна, – произнес Томас Рэндалл. – Мы хотим слышать показания леди.
Велвет покачала головой.
– Нет, – прошептала она. – Мои слова будут неверно истолкованы. Прозвучит так, словно я видела тогда Джейсона. Я не могу…
– Милорды, – встал из-за стола Литчфилд. – Леди явно взволнована, чтобы давать показания. Позвольте напомнить вам, что, как и сказал мистер Парментер, человек, которому предъявлено обвинение, – ее муж. Кроме того, она уже давала показания представителям властей. В процессе расследования преступления она уже дала описание человека, которого видела на месте преступления, констеблю, который вел дело. Полагаю, эти показания удовлетворят высокий суд.
Рэндалл сделал знак одному из секретарей суда.
– Вполне возможно. Думаю, у вас есть это описание, которое нам любезно предоставил констебль Уиллс. Пожалуйста, прочитайте его.
– Слушаюсь, ваша честь.
Невысокий коренастый клерк откашлялся и принялся читать показания Велвет:
– «Это был высокий мужчина, мускулистого сложения. У него темные волосы, без пудры и перевязанные на затылке ленточкой. Лица его я не видела».
– Нет! – вскочила с кресла Велвет. – Это был не Джейсон! Я бы его узнала! Я не могла не узнать его!
Молоточек в руках председателя суда снова воззвал к порядку. Слово взял другой судья:
– Как вы сами заявили в показаниях, миледи, вы не видели его лица. Так вы видели его или нет? Что здесь правда?
Сердце Велвет колотилось так, словно было готово вырваться из груди. Ложь могла только осложнить положение.
– Я… я не видела.
– Благодарю вас. Пожалуйста, присядьте.
Она повиновалась, горло ее пересохло, в ушах все еще стоял стук молотка.
– Я напоминаю всем вам, – произнес Томас Рэндалл, – что настоящее заседание является неофициальным. Заключенный уже был приговорен. Мы собрались здесь только для того, чтобы решить, заслуживают ли открытые обстоятельства нового рассмотрения и достаточно ли их для того, чтобы изменить решение предыдущего суда. Мистер Парментер, вы можете огласить ваши доказательства?
Замерев на краешке кресла, Велвет во все глаза смотрела, как адвокат передал тощую стопочку бумаг шести королевским судьям.
– Если суду будет угодно, – сказал Парментер, – свидетельница Бетси Маккарди прибудет по первому требованию. Ее показания устранят любые сомнения, которые судьи могут испытывать при установлении виновного в этом деле.
– Я хотел бы задать вопрос лорду Литчфилду, – произнес один из судей, вперя в Люсьена вопросительный взгляд. – Мне хотелось бы знать, почему вы не пришли к лорду Рэндаллу со всей этой информацией? Чего вы хотели добиться в присутствии лорда Рэндалла, пригласив герцога Карлайла в пустой склад?
– Мы надеялись добиться признания герцога, милорд. Оно значительно облегчило бы вашу задачу.
– Совершенно верно, как и признание, полученное от заключенного. К сожалению, ни одна из сторон не намерена сделать это. Поэтому нам придется принимать решение, основываясь на полученных нами документах. – Он взглянул на свои пометки на бумагах, потом на Джейсона. – До того как мы примем решение, заключенный останется под стражей в Ньюгейтской тюрьме.
Новый удар молотка.
У Велвет перехватило дыхание. О Ньюгейтской тюрьме говорили, что она немногим отличается от ада. А Джейсону так много пришлось пережить…
Адвокат встал:
– Извините, ваша честь. Исходя из интересов дела, мы хотели бы ходатайствовать о заключении под домашний арест. Когда мой клиент был в тюрьме в прошлый раз, его пытались убить.
Рэндалл вздохнул.
– Извините, но заключенный однажды избежал наказания. Постановление настоящего суда по данному делу остается в силе. Когда мы придем к решению, мы известим вас.
В первый раз за все это время Джейсон взглянул на Велвет. Она рванулась к нему, но адвокат преградил ей дорогу:
– Прошу простить меня, миледи. Вы не можете говорить с ним здесь, но можете получить свидание, как только он будет препровожден туда.
Она поняла, что адвокат имеет в виду тюрьму, и чувствовала себя так, словно ей приснился кошмарный сон.
– Вам придется заплатить некую сумму, чтобы его получше устроили, – продолжал адвокат.
– Да… – чуть слышно прошептала Велвет.
– Я прослежу за этим, Велвет, – мягко произнес Люсьен, беря ее под руку. – Мы сделаем все возможное, чтобы ему было там как можно лучше.
Этого будет недостаточно, подумала она. Им необходимо найти способ спасти его. Видимо, это может сделать только Господь Бог.
Серая каменная стена упиралась ему в спину. Промозглая сырость камеры просочилась сквозь белую рубашку, облепившую его кожу подобно пленке. Робкий солнечный луч упал на пол недалеко от него, но матрац, брошенный на холодный каменный пол, уже скрывался в полумраке.
По камере пробежала крыса, постукивая по полу тонкими лапками с острыми коготками. В воздухе стоял мерзкий запах: смесь потных, немытых тел, грязной одежды, резкая вонь мочи и испражнений, кислый запах болезней. Его бросили в самый нижний, подвальный этаж тюрьмы, хотя Люсьен заплатил кому-то, попросив устроить его не в общих камерах.
Но здесь, в Ньюгейте, деньги смягчали тюремные правила только тогда, когда их сумма устраивала стражников. За те гроши, которые им перепали, они пообещали перевести его через несколько часов в другую, более чистую камеру. А пока что…
А пока что он сидел в темноте, вдыхая густую вонь и стараясь не обращать внимания на пятна плесени под ногами.
Он старался не вспоминать о предыдущем пребывании в этой тюрьме, тогда оно едва не сломило его.
Сознание его заполняла темнота, и память снова и снова бросала в ужасное прошлое.
Чтобы удержать свои чувства в узде, он обращался мыслями к Велвет, перебирая в памяти дни, проведенные с ней, и на какое-то время отодвигал от себя темноту. Но в конце концов мерзкий запах, грязь камеры понемногу лишили его воли, и мысли о Велвет растаяли.
Длинный темный туннель втянул его в себя, оставив наедине с терзающими душу демонами. Злоба и отчаяние навалились на него, и он уже не смог справиться с ними.
Она должна увидеться с ним. Не завтра. Она должна увидеться с ним сегодня вечером. Что бы об этом ни говорили.
Велвет поспешно оделась, натянув на себя коричневую вязаную юбку, белую блузку, грубые башмаки, и завернулась в накидку с капюшоном. Экипаж Хавершемов уже был заложен и ждал ее перед домом. Стараясь не обращать внимания на тревогу на лице Снида, Велвет спустилась по ступенькам лестницы и села в карету. В полутьме напротив нее уже сидел мистер Льюдингтон. Он и мистер Барнстэйбл залечивали свои синяки и ссадины, заработанные в схватке с людьми Эвери.
К ее удивлению, узнав все про Джейсона, оба телохранителя остались при ней, рассудив, вероятно, что человек, который так мужественно старается доказать свою невиновность и защитить людей, которые зависят от него, не может быть виновен в убийстве.
Крупный телохранитель заерзал на своем сиденье, явно чувствуя себя скованно в роскошной, обтянутой изнутри красным бархатом карете.
– Вы уверены, что хотите сделать это, миледи? Было бы спокойнее поехать утром, когда за вами заедет его светлость.
– Я нужна моему мужу. С ним что-то неладно. Я это чувствую. И не могу ждать до утра.
Льюдингтон ничего не ответил. Все пошло наперекосяк – в этом он нисколько не сомневался. Мужа миледи должны были повесить. Он всем сердцем хотел помочь им и поэтому с готовностью согласился сопровождать свою хозяйку в Ньюгейт.
Карета катилась по темным улицам, городской шум становился громче по мере приближения к тюрьме. Улицы и переулки были полны прохожими, старьевщиками и продавцами угля, трубочистами и нищими. Запахи и звуки врывались в экипаж через окна, заставляя пассажиров отворачиваться. Миновав несколько больших болтающихся вывесок винных магазинов и пивных, они подъехали к тюрьме.
Льюдингтон помог Велвет выйти из кареты и был несказанно удивлен, когда она, выйдя, взяла его под руку. Должно быть, он почувствовал ее волнение и понял, что она нуждается в поддержке, поэтому приосанился и покровительственно направился с ней в канцелярию тюрьмы.
Она переговорила с заместителем начальника тюрьмы, передав ему довольно крупную сумму, большую, чем ожидала. Но это не имело значения. Она готова была заплатить любую сумму. И заручилась обещанием заместителя начальника, подкрепленным еще одной пригоршней золотых гиней, что для Джейсона будет приготовлена новая камера, в которую его переведут утром. Потом перед ней и мистером Льюдингтоном раскрылись тяжелые дубовые двери, ведущие внутрь тюрьмы.
Толстый, с большой черной бородой тюремщик с коптящим фонарем в руках показывал им путь. Даже на расстоянии она ощущала запах давно не мытого тела и кислую вонь от его одежды. Когда они спускались по длинному темному проходу, каменные стены которого были покрыты плесенью, сырость проникла сквозь ее накидку, и она поежилась.
В камерах, мимо которых они проходили, находились существа, бывшие когда-то людьми. При виде их похожих на птичьи когти пальцев, которыми они хватались за прутья решеток, при звуках стонов больных и умирающих у Велвет сжалось сердце. Но она лишь покрепче схватилась за мистера Льюдингтона и продолжала шагать, заставляя себя смотреть только вперед и не думать об этих несчастных, живущих в таком страшном месте.
Когда они приблизились к камере Джейсона, она вся дрожала, но не от промозглой сырости помещения.
– Он тут, миссис.
Толстяк сунул длинный стальной ключ в замок, и металл издал отвратительный скрипучий звук. Тюремщик взял небольшой огарок свечи на полочке около двери, зажег его и протянул ей.
– Вы можете провести с заключенным не больше часа, миледи.
Велвет кивнула, взяв свечу дрожащими руками:
– Благодарю вас.
Льюдингтон отошел в сторону.
– Я буду ждать вас здесь, миледи. Буду рядом с дверью. Если вам что-нибудь понадобится, позовите.
Она заставила себя улыбнуться:
– Со мной все будет хорошо.
Это была неправда. Ее всякий раз охватывало отчаяние при мысли о том, что Джейсон томится в таком месте. Только теперь она поняла корни той боли, которая терзала его измученную душу.
«О любимый, если бы я только могла избавить тебя от всего этого!» – подумала она, всем сердцем желая вызволить его отсюда и в который уже раз давая себе слово найти такой способ.
Собрав всю свою волю, она глубоко вздохнула, чтобы набраться смелости, и вошла в темную камеру. За ее спиной снова загремел ключ: тюремщик запирал дверь.
– Джейсон!
Недоумевая, почему он не бросился к ней, она подняла свечу и принялась оглядывать камеру.
– Джейсон, это я, Велвет, где ты?
По-прежнему никакого ответа. Только шаркающий звук, а потом острые коготки простучали по скользкому каменному полу. Велвет едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. Всего лишь крыса. Это должно меньше всего беспокоить ее. Она осветила самый дальний угол камеры. Где же он? Неужели тюремщик ошибся камерой?
Наконец она увидела его, сидящего на полу и прикованного за ногу к стене тяжелой металлической цепью. Глаза его были открыты, но он не видел ее, устремив взгляд в полумрак.
– О Боже мой!
Она всхлипнула, в горле встал тугой ком. Велвет трясущимися руками поставила огарок свечи на пол и медленно подошла к Джейсону. Опустившись на колени, она обвила его руками и прижалась щекой к его щеке.
– Джейсон, любовь моя. Это я, Велвет. Все будет хорошо.
Джейсон ничего не ответил, так же смотря перед собой невидящими глазами.
– Джейсон, пожалуйста… это ведь я, Велвет.
Тело его шевельнулось. Она почувствовала, как он сделал глубокий вздох, потом другой, вбирая все больше и больше воздуха в легкие. Он несколько раз моргнул, затем тряхнул головой, словно прогоняя сон. Она отстранилась и, взглянув ему в лицо, увидела, что зрачки его глаз оживают.
– Велвет?
– Да, любовь моя. Я пришла к тебе. – Она вытерла слезы и нежно поцеловала его. – С тобой все в порядке?
Вслед за тяжелым вздохом отчаяния раздалось лязганье цепи.
– Тебе не следовало приходить сюда, Велвет.
– Где ты был, когда я вошла? Что ты видел?
Он посмотрел на нее, и даже при слабом свете свечи она заметила, что лицо его испещрено глубоко залегшими складками боли.
– Мое прошлое, – ответил он. – И именно поэтому тебе не следовало приходить сюда.
– Я должна была прийти. Должна была увидеться с тобой. Должна была убедиться, что с тобой все в порядке. Ведь ты мой муж, Джейсон. – Она выдержала его взгляд. – И еще я люблю тебя. Я боялась сказать тебе это раньше, но теперь… теперь я хочу, чтобы ты знал это. Я люблю тебя, Джейсон. И уже очень давно.
У него на шее дернулся кадык, но он молчал. Голова его упала на грудь, и при свете свечи она разглядела, что скулы его все в синяках и царапинах, а разбитые губы запеклись и распухли.
Он медленно поднял голову:
– Я не хотел, чтобы ты полюбила меня. Хотел уберечь тебя. Прости меня за ту боль, которую я причинил тебе, за все беспокойство, причиной которого я стал.
– Я люблю тебя, Джейсон. И дорожу каждым моментом, когда мы были вместе. Я буду молиться! Ты станешь свободным, и мы снова будем вместе.
Он только покачал головой:
– Этого никогда не будет, Велвет. Даже если произойдет чудо и я выберусь отсюда живым, между нами все будет кончено.
– Нет! Не говори так. Я…
– Ты не любишь меня. Ты только думаешь, что любишь. Человека, которого ты любишь, больше не существует. Да, может, его и не было.
– Это неправда. Ты – тот человек.
Не слушая ее, он нежно прикоснулся пальцем к ее губам.
– Я был эгоистом, герцогиня. Я не должен был прикасаться к тебе, не должен был жениться на тебе. Мне следовало оставить тебя в покое, и тебе не пришлось бы страдать.
Джейсон обвел взглядом промозглую, населенную крысами камеру, посмотрел на Велвет, и сердце его болезненно сжалось. Ей не следовало появляться в таком месте. Она пришла сюда только ради него. Это снова была его вина.
Он погладил ее щеку, мысленно моля избавить его от признаний. Он не мог больше скрывать от нее правду:
– Так ты хочешь знать, что я видел, пока сидел здесь в темноте? Ты хочешь знать правду? Что ж, я готов рассказать тебе все, Велвет. А потом ты должна будешь уйти из этого проклятого места и никогда больше здесь не появляться.
Глава 26
С тех пор прошло много долгих лет. Но в его памяти события тех дней были так свежи, словно произошли только вчера. Это случилось в конце мая. Он уже провел в Джорджии три мучительных года. Ненависть переполняла и ослепляла его. Он страстно жаждал свободы и готов был на все, чтобы получить ее.
Он несколько раз пытался бежать, но собаки, натасканные на людей, каждый раз находили его по следам. После каждого побега его били, пороли кнутом, но даже это не могло остановить его. Он решил во что бы то ни стало убежать. В четвертый раз ему повезло. В густом сосновом лесу недалеко от лагеря он встретил старого негра, тоже в бегах. Самюэлю нужен был спутник, достаточно сильный, чтобы провести его плоскодонку по болотам Джорджии. Силы у Джейсона оставались даже после трех лет каторжной работы.
– Я был сильным, а он хорошо знал эти болота, – рассказывал Джейсон. – Когда мы ушли от преследователей, Самюэль пошел на север. Я пошел южнее, в Каролину, и стал пробираться к месту, которое, как я слышал, называлось Чарльстон. Мне говорили, что там бывают суда, которые направляются во все гавани мира. Разумеется, Англия для меня была исключена, но я собирался уехать куда-нибудь, где мог быть в безопасности.
Он откинул голову на холодный серый камень и устремился взглядом в полумрак, позволив воспоминаниям овладеть им.
– Оказалось, однако, что все коммерческие и военные суда досматривались перед выходом в море в поисках беглых преступников. И если бы я попытался спрятаться на каком-нибудь законопослушном судне, то его капитан тут же выдал бы меня властям.
Рука Велвет, теплая и нежная, нащупала его руку и утешающе сжала ее. Он спросил себя: в какой момент его рассказа она отдернет руку?
Джейсон продолжил рассказ – как нашел корабль, стоявший на якоре за пределами гавани, корабль приватиров,[8]8
Приватир – судовладелец, на свой страх и риск занимающийся, с официального позволения своего правительства, захватом кораблей враждующей с его государством страны.
[Закрыть] как сказал ему капитан Майлс Дрюри. Джейсон понял, что перед ним отчаянные ребята, для которых не существует понятия «совесть».
«Вэлиент» был английской баркентиной. Уже позже он узнал, что она сама была взята как приз, и ее экипаж состоял из жестоких грабителей. Джейсон хорошо запомнил их всех, забияк и выпивох, головорезов и пиратов. В других обстоятельствах его не было бы на том корабле, но в то время у него не было выбора. Уже три года он провел в обществе таких же подонков и выжил. И надеялся выжить снова.
Когда «Вэлиент» был в шести днях пути от порта, он взял на абордаж бригантину, идущую с грузом на Бермудские острова. Это было первое судно из полудюжины подобных, битком набитых товаром. Джейсон старался не обращать внимания на упреки совести. Он твердил себе, что заслужил свою долю добычи, что использует эти деньги, чтобы вернуться в Англию и доказать свою невиновность. Использует их ради памяти своего отца.
Решив это для себя, он убивал только во время схваток.
Богатство его росло, а со временем завязалась довольно странная дружба между ним и капитаном Дрюри, валлийцем,[9]9
Валлиец – уроженец Уэльса.
[Закрыть] в свое время завербовавшимся в Колонии по контракту в качестве слуги.
– Ты джентльмен, – произнес однажды вечером коренастый седовласый Дрюри, стоя около штурвала и потягивая глиняную трубку. – Ты получил образование в Англии. Вряд ли стоит тебе, друг мой, связываться с моим бизнесом.
Так продолжалось до тех пор, пока в одно майское утро они не встретили пассажирское судно «Старфиш», идущее под всеми парусами на Барбадос.
– Похоже, неплохая нам попалась добыча, а? – спросил, подойдя к нему, Черный Доусон, первый помощник капитана, мощный мускулистый детина.
– Пожалуй, – неуверенно ответил Джейсон. – Хотя, думаю, лучше перехватить корабль, груженный товарами, а не людьми.
Торговые корабли – это было одно дело. И совсем другое – пассажирские суда. Он не выносил жадного восторга головорезов Дрюри, когда те готовились напасть на беззащитных и ни в чем не повинных людей.
Черный Доусон только хмыкнул:
– На борту наверняка окажутся деньги и товары. И больше, чем мы можем себе представить.
Так же думала и вся команда. По мере того как «Вэлиент» нагонял большое судно, Джейсона одолевало беспокойство. Наконец они приблизились на дистанцию выстрела.
– Выстрел из носовой пушки под фортштевень,[10]10
Выстрел по ходу судна – в парусном флоте приказ спустить паруса и лечь в дрейф.
[Закрыть] – приказал капитан. – Посмотрим, крепки ли у них нервы.
Джейсон вздрогнул от звука выстрела. Ядро выбросило столб воды почти у самого борта судна, но «Старфиш» не сбавил хода и продолжал нестись вперед: капитан отчаянно, но безуспешно пытался уйти от приближающейся баркентины.
Потребовалось еще несколько прицельных выстрелов, чтобы «Старфиш» наконец поднял белый флаг, а «Вэлиент» спустил верхние паруса и стал подходить к тому лагом.
– Прикажите пассажирам собраться на палубе, – в рупор приказал Дрюри капитану «Старфиша». – Пусть выстроятся вдоль правого борта.
Черный Доусон, снова оказавшийся рядом с Джейсоном, жадно глядел на суматоху на палубе.
– Только взгляни на это, парень, – сказал он, толкая локтем Джейсона в бок. – Видишь те юбки? Я уже три месяца без женщины. Похоже, теперь можно вспомнить, что это такое.
Джейсон почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Даже с такого расстояния он видел побледневших женщин, стоявших у лееров правого борта. Не говоря ни слова, он отправился на поиски капитана Дрюри.
– Ваши люди готовятся изнасиловать женщин. Вы должны остановить их.
Капитан взглянул на него поверх своей трубки:
– Вы не созданы для нашей жизни, Хокинс. Мне не следовало брать вас на борт.
Он повернулся, чтобы бросить взгляд на своих матросов – готовы ли они пойти на абордаж «Старфиша», когда корабли сойдутся бортами и будут заброшены абордажные крючья.
Вынув трубку изо рта, сказал:
– Извини, парень. Я не могу остановить их, когда добыча у них перед глазами. Да и почти все эти женщины замужем. Немного любви не повредит им. Они уже давно знакомы с такими забавами.
– Но это оказалась далеко не забава, – продолжал рассказывать он Велвет, чувствуя, как при воспоминании о событиях того дня на него снова накатывают волны отвращения и ярости. – Они повалили женщин на палубу и сорвали с них одежду. Мужчин, которые пытались защитить их, пираты буквально изрубили на части абордажными саблями, а потом побросали за борт на корм рыбам.
Велвет простонала. Рука ее задрожала. А он продолжил рассказ, описывая те события, которые он умолял капитана остановить, а потом безуспешно пытался остановить сам. За эти попытки кто-то хватил его по голове, и он свалился в лужу собственной крови на чисто выскобленной палубе судна.
Спустя несколько часов он пришел в себя от звуков грубого смеха и нестройного пения – это пираты пьянствовали на бочках рома, обнаруженных в трюмах «Старфиша».
Голова гудела, перед глазами все плыло, но он заставил себя встать и взглянул на море. «Старфиш» мотало по волнам, словно корабль-призрак, на его палубе не было ни одного человека. Все мужчины были выброшены за борт, все женщины, после того как над ними вволю потешилась команда, последовали за мужчинами.
Джейсон смотрел на залитую кровью палубу «Старфиша», не в силах поверить в то, что произошло. И тут он увидел ее. Маленькая девочка, не старше одиннадцати или двенадцати лет, тонкое хрупкое создание с громадными, полными ужаса зелеными глазами и длинными каштановыми волосами. Черный Доусон обнаружил ее в трюме «Старфиша».
Он торжествующе тащил девочку к своим товарищам, потрясая ее хрупким телом как сочным плодом, которым он хотел насытиться сначала сам, а потом передать на потеху своим подчиненным.
Ослепленный яростью и отвращением, Джейсон рванулся к нему, но на его плечо легла железная рука капитана.
– Ты ничего не сможешь сделать.
Джейсон повернулся к человеку, которого когда-то считал своим другом:
– Вы должны остановить его. Она ведь совсем ребенок.
Капитан покачал головой:
– Поздно. Если это утешит вас, вы были правы. Нам не следовало брать это судно. Я сожалею, но что сделано, то сделано.
– Но девочка…
– Они возьмут ее, как и остальных. Они осатанели от крови. Если вы попробуете остановить их, они убьют вас, а потом займутся ею.
– Нет! Вы не можете допустить, чтобы они убили ее! – Джейсон отчаянно затряс головой. – Ради всего святого, она же ребенок. Ребенок!
Вырвавшись из рук капитана, он бросился бежать по палубе, но сильные руки снова сомкнулись на его теле.
– Ты не сделаешь это, парень. Капитан хочет, чтобы ты остался в живых, и ты будешь жить.
Сердж Баптис был человеком-горой, матросы звали этого громадного португальца Баптистом. Ростом он был под стать Джейсону, но гораздо массивнее его. Вместе с другим признанным силачом, Пэтси Куллинсом, они заломили ему руки за спину и заставили встать коленями на палубу.
– С девочки сорвали одежду, – безжизненным голосом продолжал Джейсон. – Четверо матросов держали ее на палубе, а Черный Доусон встал на колени у нее между ног.
Не в состоянии вынести этого зрелища, он попытался отвести взгляд в сторону и смотреть на морские волны, но тонкий акулий плавник, прорезавший поверхность воды, не принес ему успокоения. Ужасный детский крик заставил его снова взглянуть на девочку.
Джейсон знал: о том, что он сделает в следующие несколько секунд, он будет жалеть до конца своей жизни, – но не мог поступить по-другому. С яростным криком Джейсон вырвался из держащих его рук, выхватил пистолет, который португалец всегда носил за поясом, и прицелился в девочку.
Все, что ему надо было, – это сделать один-единственный выстрел. Не было смысла стрелять в Черного Доусона, хотя ему очень хотелось влепить тому пулю в низкий лоб: десяток других головорезов только и ждали своей очереди. Прицелившись, Джейсон выстрелил в девочку, звук выстрела эхом пронесся над палубой судна.
– Я не промахнулся, – продолжал он едва слышным голосом. – И до сих пор помню, как она медленно закрыла глаза, а ее красивое личико выглядело почти спокойным. – На последних словах его голос дрогнул. – Что бы они теперь с ней ни делали, по крайней мере ее мучения окончились.
– Джейсон… – шепотом произнесла Велвет, но он ее не слышал.
Он вспоминал, как бросил пистолет и отвел взгляд, вспоминал холодок слез, бегущих у него по щекам.
Ему было все равно, что окружающие видят эти слезы. Он не боялся, что его убьют. Он сам хотел смерти. Хотел, чтобы в этой кровавой луже лежал бы он, а не эта красивая маленькая девочка.
Но Черный Доусон только расхохотался хриплым пропитым басом, и его поддержал весь пьяный экипаж. Вскоре все попадали на палубу, корчась в судорогах несмолкающего смеха.
Рука Майлса Дрюри снова легла ему на плечо, но он сбросил ее.
– При первом же случае я ссажу тебя на берег, – сказал Дрюри. – Твоей доли добычи хватит на первое время. А до тех пор придержи язык и постарайся не показываться на палубе. Может быть, тогда я довезу тебя живым до берега.
Джейсон ничего не ответил. Ему не нужны были запятнанные кровью деньги, о которых говорил капитан. Сейчас ему было все равно – жить или умереть. Больше всего на свете он хотел бы перенестись во времени назад, в тот момент, когда он впервые поставил ногу на палубу этого проклятого судна, – видит Бог, теперь он ни за что не сделал бы этого.
Он стал таким же проклятым, как и это судно, так же обречен на адские муки, как и каждый на его борту. Он никогда уже не сможет забыть, что случилось в этот ужасный день, не простит себе своего поступка.
И столь же ясно понимал, что ни один человек, узнавший эту страшную правду, не сможет простить его.
Негромкие всхлипывания, доносящиеся из полумрака, привели его в чувство, да еще прикосновение ее теплой руки, которая продолжала сжимать его руку. Нежный голос произнес его имя, тонкая рука обняла за шею, мокрая щека прижалась к его щеке, и их соленые слезы смешались.
– Джейсон…
– Прости меня, – прошептал он, зная, что она никогда не сможет сделать это, зная, что только Бог может дать ему прощение, но он не смел воззвать к нему, чувствуя, что не заслужил прощения.
Рядом, прижавшись к нему, вздрагивало от рыданий маленькое тело Велвет, грудь ее вздымалась и опадала от судорожных вздохов, но она не произнесла ни слова. Он не должен был просить ее, не должен был молить о том, чего она не может ему дать. Воспоминания только разбередили его раны.
Теплая дрожащая рука легла ему на щеку – ласковое прикосновение, нежная ласка, которую он уже не надеялся испытать.
– Милый мой Джейсон. Тебе не надо моего прощения. И никогда не было надо. Тогда на судне ты сделал то, что было лучшим выходом, как ты считал. Ты рисковал своей жизнью, чтобы помочь ей.
