Текст книги "Сердцебиение зомби (ЛП)"

Автор книги: Кэт Бэкстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Над переводом работали:

Перевод: Denika

Редактор: Галина

Вычитка: Мария

Русификация обложки: Оксана

Глава 1

Аттикус

Однажды, давным-давно, я умер.

Но все в порядке, потому что я не думаю, что моя история еще не совсем закончена.

Практически говоря, я один из нежити. В популярной культуре мы известны под множеством странных имен, самое распространенное из которых – зомби.

Я знаю, о чем вы думаете. Что я медленно двигающийся, хрюкающий упырь с ввалившимися глазами и частицами мозга, свисающими с моих гнилых зубов.

На самом деле это неправда. Ладно, мои глаза немного ввалились после изменения, и они гораздо более ярко-зеленые, чем раньше. Кто-то мог бы сказать, что это похоже на радиоактивную зелень, но не важно.

Хорошая новость в том, что я не ем людей, мозги или что-то еще.

Я не ворчу, если только я действительно не расстроен, но я всегда так делал. И я ничуть не медленнее «нормального» человека. Я стараюсь оставаться в форме, что для меня означает ходить повсюду пешком. У меня есть машина. На самом деле, несколько. Но я перестал водить машину по… причинам.

Это слишком расплывчато для вас? Как насчет этого: около двадцати лет назад в городе, где я живу, произошел несчастный случай. Я не буду утомлять вас подробностями, но некоторые люди умерли, некоторые бежали, а некоторые изменились. Вот так я и превратился в зомби.

Я не единственный зомби в городе, но есть и много других… монстров тоже. В то время как быть одним из нежити невесело, многим другим людям приходится намного хуже. Сразу после изменения некоторые другие местные жители продолжали меняться. Они стали по-настоящему чудовищными. Стали дикими и опасными.

В то время я перестал водить машину, потому что не был уверен, случится ли это со мной, и я не хотел находиться в автомобиле, если это произойдет. Так что теперь я просто хожу повсюду.

В настоящее время я совершаю свою ежедневную прогулку в «Счастливые Зерна», потому что Роан, владелец, держит для меня запасы бычьих мозгов и изобрел какой-то латте с кофеином для мозга, которое действительно насыщает.

Я не планирую сегодня оставаться и пить в кофейне, а лучше возьму свой напиток на выход. Я не самый общительный парень. Я был ботаником-затворником, даже будучи человеком. Кроме того, что-то витающее в воздухе заставляет меня чувствовать беспокойство. Я подозреваю, что это как-то связано с новыми жилищными льготами, которые они вводят в городе, чтобы попытаться заманить людей обратно.

Люди. Потому что теперь мы – коллективные останки граждан в Кричащих Лесах – другие.

Люди в городе, полном других людей, кажутся плохой идеей. Опасно для всех вовлеченных. Но меня никто не спрашивал.

Человек, которого я раньше считал своим самым близким другом, теперь является генеральным директором моей компании, поскольку я, очевидно, больше не мог быть лицом «Хант Индустрии». Я все еще поддерживаю связь; я просто делаю это через видео-чаты, где я могу манипулировать своим образом. Все думали, что со мной произошел какой-то несчастный случай, который оставил на мне шрамы, и это было причиной, по которой я теперь скрывался от общественности.

Полагаю, у меня здесь есть горстка друзей. Роан, владелец кофейни, но он невидим, так что общаться в лучшем случае неловко. Есть Сайлас, к которому никто не может подойти слишком близко, иначе рискует получить удар током. Еще есть Дрейвен, который мне очень нравится, но он сварливый тип, который никогда не покидает свой замок. Итак, мы ведем наши разговоры строго по телефону. Хотя он разрабатывает видеоигры, и я периодически играю, так что у нас есть общие технологии.

В «Счастливых Зернах» еще не было оживленно.

– Доброе утро, Аттикус, – поприветствовала меня Мел из-за прилавка.

Ее маленький носик, похожий на носик грызуна, дернулся, когда она улыбнулась и допила напиток, который готовила. Теперь она похожа на дикобраза, с иглами и всем прочим; довольно круто.

– Как обычно, пожалуйста.

Я оглядел открытое пространство в поисках фартука из металлической сетки и перчаток, которые Роан носит, чтобы защитить остальных из нас от своей невидимости. Это был дар, который продолжал действовать, учитывая, что, если бы он прикоснулся к тебе или предметам, он мог бы передать невидимость, как чертов вирус. Я никогда по-настоящему не спрашивал его об этом, потому что, честно говоря, Роан не любил говорить об этом. Я не мог винить его.

– Аттикус, – раздался глубокий голос Роана сзади.

Руки в перчатках кое-что делали.

– Мел, ты хочешь, чтобы я приготовил ему напиток?

– Я справлюсь, – сказала она.

– Позже, Аттикус. Я разгружаю кое-что в подсобке.

– Нет проблем, Роан. Хорошего тебе дня. Мел, можно мне напиток на вынос?

Через несколько минут я оставляю «Зерна» вместе с напитком в стаканчике, пригодном для вторичной переработки. Иногда я прохожу пешком весь город, а потом возвращаюсь через лес к своему дому. Сегодня я решаю просто срезать путь прямо в гущу деревьев.

Я знаю по памяти, что погода стоит свежая и прохладная. Идеальный осенний день. Но моя кожа больше не воспринимает разницу в температуре. Итак, я полагаюсь на память и другие подсказки. Как опавшие листья, хрустящие под моими ботинками. То, как меняется освещение в лесу, когда солнечный свет проникает сквозь голые ветви.

Ветерок доносит аромат, и я могу поклясться, что у меня урчит в животе. Это сладкий запах, как будто ваниль, сахар и сливочное масло взбитые вместе. Начало рецепта печенья.

Аромат становится сильнее. На этот раз мой член шевелится. Какого хрена?

Я останавливаюсь и смотрю вниз. Он не реагировал ни на что, кроме прямых раздражителей – моей руки – в течение двух десятилетий, но прямо сейчас это определенно начало эрекции.

Затем тишину нарушает крик.

Женский крик.

Она в опасности. Я определяю ее направление и бегу к ней. Ее крики становятся громче, а затем я слышу рычание. Один из диких.

Я двигаю ногами быстрее, сильнее. Ее запах усиливается, и, черт возьми, это похоже на слышимый щелчок шестеренок внутри моего тела. Что-то сдвигается, а затем успокаивается. И весь я настроен на то, чтобы найти ее, спасти ее. Потому что она важна.

Глава 2

Вивиан

О боже мой, что, черт возьми, это за существо?

Это примерно десятый раз, когда я думаю об этом с тех пор, как приехала в Кричащий Лес.

Согласно последним сообщениям в Интернете, Кричащий лес – это город, населенный монстрами. Поскольку я пишу романы ужасов и в последнее время испытываю некоторый творческий кризис, забронировать домик в лесу недалеко от Кричащего Леса показалось отличной идеей.

Правда, я подозреваю, что мой кризис был вызван не отсутствием вдохновения. Мои последние несколько книг просто ощущались… плоскими для меня. Моя лучшая подруга, Харриет, продолжает говорить мне, что мне нужно сменить жанр.

В конце концов, я люблю читать любовные романы. Это мой конек. Так, может быть, мне стоит написать роман?

Но как я могу это сделать, если я никогда не была влюблена? Более того, у меня даже никогда не было секса. Я даже никогда не встречала мужчину, с которым хотела бы заняться сексом. Так как же я должна писать о любви и сексе, когда все это все еще так… гипотетично для меня?

И, прежде чем вы запаникуете, да, жуткие постапокалиптические книги о зомби, которые я сейчас пишу, тоже гипотетичны. Как будто я провожу свои дни, сражаясь с пожирающими мозг кладами.

Но я чувствую себя меньшим мошенником, когда пишу об этом, потому что, в конце концов, зомби ненастоящие.

Оргазмы, с другой стороны, реальны.

По крайней мере, судя по тому, что я читала.

Но отсутствие у меня непосредственного опыта с оргазмами – это история ужасов иного рода, чем та, которую я сейчас переживаю.

С тех пор как я добралась до окраин Кричащего Леса, я повидала около дюжины странностей. Проблески того, что просто казалось неправильным. Это заставило меня задуматься: «А что это было?»

Но это существо? Это существо кружило над головой, пока я распаковывала свою машину перед арендованным домиком. Сверху он издает какой-то ужасающий шум, затем нацеливается прямо на меня, явно намереваясь бомбить меня с неба. Была ли это птица? Это определенно был не самолет.

Оно приземляется не слишком далеко от меня. Сегментированное тело и жукоподобные черты лица предстают передо мной на существе, которое должно быть не менее семи футов ростом.

– Ты не Супермен, это уж точно, черт возьми.

Оно кричит на меня.

Мне не нравятся мои шансы. У меня не было времени достать ключ от хижины из ящичка рядом с дверью. Что оставляет мою машину.

Если я смогу туда добраться, я буду в безопасности, верно?

Я похлопываю себя по карманам, только чтобы понять, что уронила ключи вместе с мобильным телефоном в сумку для компьютера. Которую я оставила на крыльце, пока возвращалась за очередной партией.

Я делаю шаг назад, к своей машине. И еще один. Гигантский жук следует за мной, его многогранные глаза, кажется, отслеживают каждое мое движение.

Я чувствую машину позади себя и нащупываю ручку двери, но обнаруживаю, что она заперта.

Я плотно сжимаю губы в ироничной гримасе.

– Автоматически запирающиеся двери – это функция безопасности, черт возьми, – бормочу я.

Я смотрю на жука и на расстояние до крыльца. Должна ли я пойти за ключами или мне стоит сбежать и посмотреть, смогу ли я запутать этого гигантского жука.

Почему я настояла на том, чтобы приехать в этот город монстров одна?

Очевидно, потому что я идиотка!

Я бросаюсь бежать, петляя зигзагами, а жук стоит там, наклонив голову, наблюдая за тем, как я убегаю дальше в лес. Может быть, он глуп, и я сбегу от него.

Крылья хлопают у меня за спиной.

Или нет.

Он проносится над головой и приземляется, и я понимаю, что теперь я в ловушке. Я кричу. Он неуклюже приближается ко мне, его антенна колышется при каждом движении, крылья волочатся за ним, как серый плащ.

– Чего ты хочешь? – спрашиваю я.

Я отступаю, а затем врезаюсь прямо в дерево. Кора царапает мои ладони.

Мужчина-жук снова кричит на меня.

Тяжелые шаги гремят по округе, и я не могу дождаться, чтобы увидеть, какой свежий ад мчится к нам. Но затем солнечный свет просачивается сквозь деревья и попадает на человека, бегущего ко мне.

Я ахаю, потому что никогда не видела более красивого мужчину. Его цвет лица еще бледнее, чем у меня, такой белый, что он почти… бледно-лавандовый. То, как бледная кожа подчеркивает острые углы его костной структуры, завораживает: высокие скулы, идеально квадратная линия подбородка. И все эти острые, зазубренные края идеально подходят к его полным губам и ярким, ярко-зеленым глазам. Он великолепен.

Очевидно, что он не человек. Несмотря на это, в нем нет ничего такого, что пугало бы меня, даже то, как он рычит и орет на человека-жука. На самом деле, это чертовски сексуально.

Глава 3

Аттикус

Она – единственная.

Я даже не знаю, что, черт возьми, это значит, но фраза эхом отдается в моем теле, пока я бегу. Затем я вижу их на поляне. Женщина и один из диких. Один из летунов. Может быть, он человек-мотылек; я даже не уверен, потому что никогда не видел его вблизи. По сути, он выглядит как странная помесь богомола и мотылька.

Я бросаюсь на него, не раздумывая больше, потому что он прижал женщину – МОЮ женщину – к дереву. Его коричневато-серые крылья сложены за спиной, подчеркивая тот факт, что он почти на две головы выше нее. Его сегментированное тело изгибается, позволяя его щупальцам исследовать ее тело. Его хоботок тянется к ее лицу, и я, блядь, теряю самообладание.

– Руки прочь, ублюдок! – кричу я, отпихивая его с дороги с силой, о которой и не подозревал.

Он падает на лесную землю. Он вскакивает на ноги, присаживается на корточки и смотрит на нас своими многочисленными глазами-бусинками, прежде чем издать визгливый звук и улететь. Он делает круг, затем приземляется подальше, наблюдая за нами. Очевидно, что он не намерен прекращать свое преследование в ближайшее время.

Я поворачиваюсь обратно к женщине. Я не уверен, но однозначно, что мой рот открывается, когда я смотрю на нее. Она самое красивое создание, которое я когда-либо видел. Она не маленькая и изящная, как многие женщины. Нет, она полная и крепкая, с пышными изгибами во всех нужных местах. Полные сиськи, мягкий живот, и, хотя я не могу этого видеть с того места, где мы стоим, я уверен, что ее попка круглая и пухленькая. Она роскошная, и я хочу касаться ее везде своими руками.

Она тоже смотрит прямо на меня в ответ. Ее бледно-голубые глаза изучают мое лицо, оценивая мои черты. На ней темно-синяя футболка с V-образным вырезом, подчеркивающая ее светлый цвет лица. Ее грудь быстро поднимается и опускается, когда она смотрит на меня снизу-вверх. У нее темные волосы, почти черные, как у меня, и она заплела их в две длинные косы по обе стороны головы.

Я облизываю губы.

– Я хочу сказать тебе спасибо, – говорит она, – но не тогда, когда ты спас меня от него, чтобы съесть меня.

Я действительно хочу съесть ее. Но не так, как зомби обычно едят людей.

Черт, она восхитительно пахнет, и я хочу проглотить ее. Я хочу облизать ее по всему телу. Я хочу найти все места, где от нее так хорошо пахнет, и я хочу погрузить в них свой язык.

– Я не ем людей, – говорю я, потому что озвучивание моих настоящих мыслей привело бы ее в ужас.

Несмотря на это, – несмотря на то, что я знаю, что должен пугать ее; несмотря на то, что моя реакция на нее выбивает меня из колеи, – я не могу полностью сопротивляться ей. Итак, я наклоняюсь ближе, прижимаясь носом почти к мякоти ее шеи. Я закрываю глаза и глубоко вдыхаю. Рокот вибрирует в моем горле. Не раздумывая больше, я облизываю эту восхитительную кожу, и ее сладость разливается у меня на языке. Я стону от первого удовольствия, которое испытал за последние десятилетия.

Потом я замираю, когда она откашливается.

– Думаю, у меня в сумочке есть несколько пакетиков с солью и перцем на крайний случай, – произносит она. – Может быть, тебе больше понравится какой-нибудь соус для тако из фаст-фуда?

Я отскакиваю назад, каждый мускул моего тела напряжен, когда я делаю один глубокий вдох за другим. Я держу себя в руках, готовый сбежать. Оставляя между нами столько пространства, сколько необходимо, если она, кажется, боится.

– Я прошу прощения, – говорю я натянуто. – Ты пахнешь тестом для печенья.

Ее бледно-голубые глаза прищуриваются, разглядывая мое лицо, и я знаю, что она видит. Я знаю, как я выгляжу. Моя серая бледность, почти светло-лавандового оттенка, слишком выраженная структура костей, мои зеленые глаза, которые выглядят так, словно светятся изнутри, они такие зеленые. Но пока она не отшатывается. Тем не менее, я, вероятно, вызываю у нее такое же отвращение, как и человек-мотылек.

– Кто ты? – спрашивает она благоговейным шепотом.

Я понимаю, какой вопрос она задает. Что я за монстр такой? В чем все-таки я не совсем человек? Я мог бы ответить ей. Я потратил два десятилетия на каталогизацию всей своей непохожести, главным образом, потому что это удовлетворяет мое собственное интеллектуальное любопытство. Чтобы я мог ответить на ее вопрос.

Я просто не хочу этого. Я не хочу говорить ей, что я монстр. Я не хочу признавать эту правду. По причинам, которые я пока не понимаю, я хочу, чтобы она видела во мне мужчину, а не существо.

– Меня зовут Аттикус. Нам нужно вытащить тебя отсюда.

Я оглядываюсь вокруг, и человек-мотылек больше не пялится на нас из леса. Я смотрю на небо сквозь деревья. Высоко в воздухе я вижу, как кружит что-то крылатое. Может быть, это просто ястреб или орел, но я в этом сомневаюсь.

– Он вернется, и я подозреваю, что их может быть больше.

Она показывает большим пальцем через плечо.

– Домик, который я снимаю, находится вон там.

Я уже качаю головой, стараясь не пялиться на ее чисто человеческое высокомерие.

– Он не убережет тебя.

Я протягиваю ей руку.

Она смотрит на татуировки, покрывающие мою ставшую бледно-фиолетовой кожу. Все чернила, которые были у меня до изменения, теперь практически подсвечиваются на фоне светлого цвета моей кожи. А еще есть мои глаза.

– Почему ты здесь? Почему ты сняла хижину? – спрашиваю я.

– Я писатель.

– Ты одна? С тобой есть еще кто-нибудь, кого нам нужно будет забрать из хижины?

Она качает головой, но все еще не берет меня за руку.

– Я просто приехала за тишиной и покоем, чтобы закончить работу, – говорит она.

Но есть еще кое-что, чего она не говорит.

– Ни одна хижина позади, не будет для тебя достаточно безопасной, – молвлю я.

Она явно понятия не имеет, во что на самом деле ввязалась. И, несмотря на мои двадцать бесчувственных лет, я начинаю расстраиваться.

Одинокая женщина. В хижине в лесу. Человеческая женщина в лесу рядом с городом, полным монстров и дикарей? Она не переживет эту ночь.

И если мы с ней останемся здесь незащищенными надолго, я, возможно, не смогу защитить ее, если это существо вернется.

– Я просто должна поверить тебе, что с тобой я буду в безопасности? Кто сказал, что ты не приведешь меня к себе домой только для того, чтобы твоя жена могла натереть меня паприкой?

– У меня нет жены, и у меня аллергия на паприку.

Я медленно выдыхаю, эти новые эмоции настолько незнакомы, что это почти причиняет боль.

– Что я могу тебе сказать, так это то, что, если это существо вернется, а я держу пари, что оно вернется теперь, когда почуяло тебя, оно спарится с тобой, а затем съест тебя. У меня дома твои шансы на выживание намного выше. У меня несколько спален, и ты можешь запереть меня, если беспокоишься.

Ее глаза блуждают по моей фигуре, и мой член снова дергается.

– Мне нужно забрать свои вещи, – наконец говорит она.

Ее хижина в самом деле недалеко. Я следую за ней туда, и ей требуется всего несколько мгновений, чтобы собрать свои вещи. У нее с собой не так уж много вещей, в основном сумка для компьютера и небольшой валик. Мне достаточно легко тащить его, пока мы идем остаток пути до моего дома.

– Мы могли бы взять мою машину, – говорит она.

– Знаю. Просто предпочитаю ходить пешком.

– Здесь красиво. Когда гигантские люди-жуки не пытаются меня съесть.

Мы идем в тишине, пока не достигаем поляны, которая ведет к моей собственности.

– Черт побери! Это твой дом?

Мой «дом» на самом деле представляет собой викторианский готический особняк. Еще до перехода, когда «Хант Индустрия» впервые стала публичной, а я за одну ночь заработал сотни миллионов долларов, я представлял, что однажды смогу жениться и завести детей. Я купил это чудовище – без каламбура – в надежде когда-нибудь наполнить его семьей.

Каким бы неуклюжим ботаником я ни был, мне никогда особо не везло с женщинами. У меня не было проблем с привлечением женщин. Мое лицо и тело всегда помогали в этом. Потом, позже, миллионы, успех и относительная слава, которые пришли вместе с этим, помогли еще больше, но я так и не нашел никого, с кем мог бы связаться. Им нравилось смотреть на меня, но никто никогда не хотел слушать, когда я говорил. Я просто никогда не встречал никого, с кем хотел бы провести свою жизнь. Затем произошло обращение, и у меня больше не стало жизни, которую я мог бы разделить.

– Знаю. Он отвратителен. Я же говорил тебе, что у меня достаточно комнат.

Думаю, я должен быть благодарен за комнаты, поскольку я продолжаю управлять «Хант Технологиями» из дома.

– Это чертов особняк.

Она снова поворачивается ко мне.

– Серьезно, кто ты такой?

– Я же сказал тебе, меня зовут Аттикус.

Я веду ее вверх по лестнице к входной двери.

– Ты еще не сказала мне своего имени.

– Вивиан.

– Вивиан, – повторяю я, позволяя согласным и гласным ее имени кружиться у меня во рту.

Как только мы оказываемся внутри дома, я запираю входную дверь, затем провожу девушку через двухэтажное фойе в кабинет и кладу ее вещи на кожаный диван.

– Ты можешь выбрать любую комнату, какую захочешь. У меня есть спальни наверху и на этом этаже. Я даже могу поспать на улице, если тебе так будет удобнее.

Она качает головой и делает шаг ко мне. Ее бледно-голубые глаза изучают мое лицо. Ее губы восхитительно полные, и я борюсь с желанием наклониться и прижаться своим ртом к ее.

– Я тебя не боюсь.

– Может быть, так и должно быть.

– Почему ты не хочешь сказать мне, кто ты такой?

– Мы оба знаем, что ты уже знаешь, кто я.

Одна рука тянется вверх и проводит по ярко выраженному выступу моей скулы.

– Ты не похож ни на одного зомби, которого я когда-либо видела, – произносит Вивиан.

– Я единственный зомби, которого я когда-либо встречал, поэтому не могу говорить о породе в целом, но я могу сказать, что сильно отличаюсь от тех, кого ты, вероятно, видела в кино или по телевизору.

Между ее бровями появляется морщинка.

– Вот именно. Во-первых, ты можешь говорить.

– Могу, – говорю я, кивая.

– Ты не весь «Гр-р-р… гр-р-р… Мозги!».

Мои губы подергиваются, и это почти похоже на улыбку, но это означало бы, по крайней мере, удовольствие или юмор. До сегодняшнего дня самой сильной эмоцией, которую я испытывал за последние два десятилетия, было признание того, что я, вероятно, должен быть раздражен тем, что не испытываю никаких эмоций. Но эта женщина вызывает реакцию в моем теле.

– Позволь мне задать тебе вопрос, – говорю я. – Ты вегетарианка?

– Я никогда не смогла бы. Как бы сильно я ни любила животных, бекон – это жизнь.

Все ее лицо загорается, когда она говорит это, и будь я проклят, если мой член тоже этого не замечает.

– Я не ем людей. Никогда не ел. Никогда не буду. Я действительно ем мозги. Но это не сильно отличается от употребления других мясных субпродуктов, которые очень популярны в других культурах.

– Хорошо, – говорит она. – Где ты их берешь?

– В нескольких местах. Есть местный фермер, у которого я покупаю. Кофейня в городе тоже держит для меня запас и создала для меня вкусный напиток. И я их заказываю. В кладовой моего дворецкого есть промышленный морозильник.

– Значит, ты никогда не хватал чье-то домашнее животное и не нападал на него?

– Черт возьми, нет! Я не монстр…

Я медленно выдыхаю.

– Хорошо, я понимаю, почему меня могут считать монстром или существом, но я могу заверить тебя, что большинство из нас здесь, в Кричащем Лесу, цивилизованны. В конце концов, когда-то мы были такими же, как ты.

Она смотрит на меня, открыв рот.

– Люди не склонны просто так забредать в наш город. Они приходят сюда по очень специфическим причинам. Сейчас в городе появились новые разработки, которые пытаются вернуть людей, чтобы у нас могло быть интегрированное сообщество. Но пока, насколько я понимаю, все идет довольно медленно. Другие пришли на шоу уродов, потому что, давай посмотрим правде в глаза, не каждый день можно прийти в город и увидеть беседующих минотавра и человека-волка. Итак, что это для тебя? Что привело тебя сюда?

Вивиан заметно сглатывает, и мой взгляд цепляется за молочный цвет ее шеи. Ее кожа такая совершенная. Я ничего так не хочу, как наклониться и снова лизнуть ее. Просто еще немного вкусить.

– Исследование, – говорит она.

– Объясни.

– Я писатель.

– Значит, репортер? За эти годы у нас появилось множество таких всплывающих окон. Всегда ищу компромат на город. Может быть, мне следовало тогда оставить тебя человеку-мотыльку.

Я отступаю от нее, ставя диван между нами, чтобы у меня не возникло искушения прикоснуться к ней. Это напоминание, в котором я нуждаюсь. Независимо от того, что говорят мои побуждения или как она пахнет, эта женщина не принадлежит мне. Такая красавица, как она, ни за что не вышла бы за… ну, за мертвого парня вроде меня. Так что мне нужно просто отступить.

– Мне нужно сделать кое-что для себя. Ты можешь использовать комнату как свой офис, если это соответствует твоим потребностям. Кухня полностью укомплектована и находится прямо по коридору слева от тебя.

– Ты уходишь?

– Я буду в мастерской за домом. Однако ты в полной безопасности. Никто не может проникнуть в мой дом, если я этого не захочу, и тебе нечего меня бояться.

Глава 4

Вивиан

Я смотрю на дверь, за которую только что вышел мой хозяин, не совсем понимая, что произошло. Он казался почти оскорбленным или как-то разочарованным.

Я откидываюсь на диван, чтобы мысленно пересказать все, что произошло со мной с тех пор, как я въехала в Кричащий Лес. Наполовину олень, наполовину человек, которого, я могла поклясться, я видела выглядывающим на меня из-за полуразрушенного знака «Население» на окраине города.

Затем, как раз в тот момент, когда я пыталась получить доступ к ключам от арендованного мной домика, на меня напал гигантский человек-жук. Как идиотка, я уронила ключи от машины. Поскольку я не могла вернуться в машину, я убежала в лес. Только для того, чтобы быть спасенной самым сексуальным мужчиной, которого я когда-либо видела в своей жизни… который просто оказался чертовым зомби.

Может быть, все это было не по-настоящему. Может быть, я попала в автомобильную аварию по дороге сюда и была где-то без сознания или в коме. Может быть, я умерла.

Я щиплю себя за руку и морщусь. Нет, определенно почувствовала это. Наверное, мне следует вызвать подкрепление. Я нажимаю кнопку вызова на лице моей лучшей подруги и жду, когда она ответит.

– Ты добралась до того таинственного места, куда направлялась? – спрашивает Харриет вместо обычного приветствия.

Так обстоит дело и с нами. Никогда не бывает простого «привет, как дела?». Вместо этого тот, кто заговорит первым, просто подхватывает: «Ты никогда не догадаешься, что я видела…» или «Не ешьте тунца после истечения срока годности, что бы ни говорили в Интернете…» или «моя сестра попробовала трюк с ананасом и оральным сексом со своим новым парнем и сказала, что он полностью работает…».

Харриет была моей лучшей подругой с тех пор, как мы жили в одной комнате на первом курсе колледжа. Она самое близкое, что у меня есть к сестре. Самое близкое к семье, что у меня есть, если уж на то пошло.

Большую часть моей жизни были только я и моя мама. Мы много переезжали, переходя от одного большого приключения к другому. То есть до тех пор, пока она не заболела. После ее смерти я два года жила у дальней тети, пока не поступила в колледж. Хотя я была благодарна за то, что у меня было место для жизни в течение тех лет, оно никогда не было похоже на дом.

После колледжа я вернулась к тому образу жизни, который вела в детстве. Переезжая из города в город. Я чередую работу в качестве долгосрочной няни и краткосрочную аренду. Это хорошо работает, поскольку я зарабатываю на жизнь написанием романов. Как бы сильно я ни любила свой кочевой образ жизни, я скучаю по Харриет, хотя мы разговариваем почти каждый день.

Так что да, я почти все рассказываю Харриет, но я не сказала ей, где я буду жить следующие несколько месяцев. Во-первых, у меня не было бы никакой возможности добраться сюда без того, чтобы она не спряталась в моей машине или не последовала за мной.

Я все еще не решила, должна ли я сказать ей, где нахожусь. Я имею в виду, технически мы узнали о Кричащем Лесе вместе.

– Да, я в безопасности.

Она шумно втягивает воздух.

– О боже, ты кого-то встретила! – визжит она. – Уже? Ты отправилась в круиз для одиночек без меня?

Я смеюсь.

– Нет. Ты знаешь, что меня бы вывернуло наизнанку, если бы я была на корабле. Я едва пережила тур на лодке, который мы провели с летучими в Остине. Помнишь?

Она фыркает.

– О да. Итак, расскажи мне больше.

– Я действительно кое-кого встретила.

Я даже не утруждаю себя вопросом, откуда она узнала. Просто так обстоит дело между нами. Мы так хорошо знаем друг друга.

– Едва ли. Не знаю, это странно.

– Подробности, Вив.

Я вкратце даю ей информацию, не описывая реальных монстров, которых я встречала. Просто ситуации, в которой я оказалась.

– Так, например, тот первый урод ограбил тебя или что-то в этом роде? Тебе нужно, чтобы я перевела тебе деньги или что-то другое?

– Нет. Он просто… э-э, проявил себя действительно сильно.

– Но парень, который спас тебя, он тебе нравится?

Я прокручиваю ее вопрос в уме несколько секунд, прежде чем ответить. Я растянулась на его диване, уставившись в потолок его кабинета, подыскивая слова, чтобы описать мой опыт с Аттикусом.

– Я заинтригована. Определенно привлекает. Мои женские части сразу же обратили на это внимание, – вздыхаю я. – Он просто такой другой.

– Другой – это хорошо. Особенно для тебя, – говорит Харриет. – Я знаю, о чем ты думаешь, и просто прекрати это. В том, что Брайан сказал о тебе, нет ничего правдивого. В тебе нет ничего ненормального.

Я фыркаю.

– Я ценю твою поддержку, честно говоря, ценю. Но тебе не кажется немного странным, что мне уже почти тридцать, а я все еще девственница?

– Ладно, во-первых, тебе двадцать шесть, это не так уж близко к тридцати. Во-вторых, Брайан был деспотичным мудаком, который явно хотел залезть к тебе в штаны и был слишком нетерпелив, чтобы дождаться, когда ты поймешь, что он того стоит.

– Деспотичный мудак? Где ты набралась всего этого?

– Не имеет значения. Суть в том, что ты потрясающая, а Брайан не имеет значения, так что перестань думать о той гадости, которую он сказал, когда ты сообщила ему, что не собираешься отдавать ему свою V-карточку.

Он был отвратителен. Он назвал меня уродкой и неудачницей. Утверждал, что я все еще девственница, потому что ни один мужчина не хотел оказаться между моих бедер, и что он предложил это только потому, что ему было жаль меня. Что ж, ебать его сильно!

Мы встречались всего раза три, но было отстойно осознавать, насколько я ошибалась на его счет.

– Я знаю тебя. И ты не холодная и не фригидная. Он просто сказал всю эту чушь, потому что, когда он поцеловал тебя, это не вызвало у тебя желания сорвать с него одежду. Очевидно, это было что-то, что он делал неправильно или не делал правильно. Это не имело к тебе никакого отношения, – решительно говорит Харриет.

– Мне самой ненамного легче, – ворчу я.

– Только потому, что эта задница забралась тебе в голову. С тобой все в порядке. Нет ничего плохого в желании подождать, пока ты не будешь готова. Или пока ты не встретишь кого-то особенного. Или пока ты не выйдешь замуж. Делай это, как хочешь, и забудь глупого Брайана. Почему бы тебе не посмотреть, не хочет ли этот горячий парень, который спас тебя, поцеловаться или что-то в этом роде? Может быть, он возбудит тебя достаточно для сексуальных утех.

– О, мне просто спросить его, когда он вернется? Например, где полотенца для ванной? О, и, кстати, не мог бы ты посмотреть, сможешь ли ты намочить меня настолько, чтобы я захотела запачкаться?

Харриет хихикает на другом конце провода.

– Да! Пожалуйста, сделай это именно так. И запиши видео, чтобы я могла посмотреть его позже.

– Харриет, я серьезно. Я не занимаюсь подобными вещами, ты это знаешь