Текст книги "Милосердие для Рипера (ЛП)"
Автор книги: Кэсси Харти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
ГЛАВА 3
Рипер
Мне снится отец.
Я не часто думаю о человеке, который вырастил меня, как своего маленького приспешника. Я был плодом запретной интрижки между киллером и его жертвой. Вполне романтичная история, если бы моя мать не решила исчезнуть вскоре после моего рождения, оставив меня на воспитание монстру.
Монстру, который хотел, чтобы я стал таким же.
В десять лет, пока другие дети играли на детской площадке и кричали, гоняясь друг за другом под пристальным взглядом заботливых родителей, я практиковался в стрельбе под критическим взглядом отца. К пятнадцати годам я мог метко поразить любую цель. В восемнадцать – взял свой первый заказ.
Целью был бывший заключенный, освобожденный условно-досрочно, который настраивал против себя бывшую жертву, и после того, как законные методы не сработали, семья наняла моего отца, чтобы решить вопрос. Но отправил на дело он меня. В восемнадцать лет я был намного выше шести футов ростом, но моя цель была сложена как танк. Один взгляд на меня, вызывал у него смех, но он недооценил меня с первого взгляда, отнесся с презрением, когда я вытащил пистолет и направил на него.
– Ты вообще знаешь, что это, малыш? – Издевался он надо мной. – А теперь положи игрушку, пока я не выбил тебе все зубы.
Достаточно было одной пули, чтобы стереть самодовольное выражение с его лица. Осознание ситуации было почти комичным, и я бы рассмеялся, если бы чувство юмора не выбили из меня давным-давно.
Это было почти двадцать лет назад.
Но по какой-то причине сейчас я снова вспоминаю тот момент.
Я бы предпочел сны о ком-то другом. Например, о темноволосом ангеле с ее мягким прикосновением и большими, зелено-изумрудными глазами, которые выглядят такими невинными и чистыми. Такими… неиспорченными.
Никогда раньше не видел таких глаз. В мире, полном насилия, не мог себе представить, что существует кто-то настолько светлый, как она, кто-то, чьи прикосновения нежные и заботливые. Ее слова, мягкие и обеспокоенные, не похожи ни на какие, когда-либо адресованные мне.
– Боже мой, ты горишь! – Прорывается сквозь мое затуманенное сознание ее тихий голос, словно слыша мою безмолвную мольбу к ней вернуться. – Я должна отвезти тебя в больницу.
– Нет! – Говорю я, мой голос звучит хрипло. Несмотря на тяжесть моей руки, я слепо тянусь и хватаю ее. – Пожалуйста, ты можешь позаботиться обо мне здесь. Я буду… Я в порядке. Я был и в худшем состоянии.
Если честно, я далеко не в порядке. Тело мерзнет, но я потею, как будто пробежал марафон. Я не лгу, когда говорю ей, что бывало и хуже. Гораздо хуже, чем сейчас. Как в тот раз, когда цель заперла нас обоих в заброшенном доме и подожгла его, намереваясь отправить нас обоих в ад. Или в другой раз, когда я чуть не замерз насмерть на зимнем холоде, заблудившись в лесу в детстве, когда пытался убежать от отца. К тому времени, как мой старик нашел меня, я был почти в гипотермии. Когда я немного поправился, он показал мне, что случится, если я когда-нибудь снова попытаюсь сбежать.
– Ладно, – говорит мой ангел с покорным вздохом, который звучит так чертовски сексуально даже на пике моей лихорадки. – Я соглашусь только потому, что думаю, что твое тело пытается бороться с инфекцией, и не верю, что тебе действительно грозит опасность, но если лихорадка не спадет к утру, поедем в больницу.
Она вырывается из моей хватки и уходит, прежде чем я успеваю сказать хоть слово, но ненадолго. Мои губы раскрываются на вздохе, когда я чувствую, как что-то холодное касается моей кожи.
– Не могу поверить, что делаю это прямо сейчас, протираю тело незнакомца, вместо того чтобы отвезти его в больницу, – ворчит она, ее тон контрастирует с мягким прикосновением. Она помогает мне сесть и выпить воды, прежде чем дать таблетки, а затем еще воды.
– Меня больше не волнует потеря лицензии медсестры. Просто хочу, чтобы с тобой все было в порядке, и я в ужасе от того, что принимаю неправильное решение.
Ее слова сопровождаются вздохами, и как бы мне ни хотелось что-то сказать, что угодно, чтобы убить печаль, которую слышу в ее голосе, я не могу сформулировать слова. Все мое тело ощущается тяжелым, и когда она возобновляет процедуру, ее прикосновения убаюкивают меня.
На этот раз мне снится она. Мне снится, что мы встретились как обычные люди. Возможно, в продуктовом магазине или ресторане, а не на полу в ее ванной. Мне снится, что я обычный мужчина, работающий с девяти до пяти и из обычной семьи. В этой версии все идеально.
Когда я просыпаюсь в следующий раз, лихорадка проходит, и, видя, что за ее открытым окном не мигают синие и красные огни, могу предположить, что она сдержала свое обещание не связываться с властями. Вздрагиваю, когда скобы на ране тянут кожу, пока я пытаюсь сесть в кровати, осматриваясь вокруг в мягком утреннем свете.
Из того, что я помню о доме, он слишком большой для одного человека, и на секунду думаю, что мой ангел может жить с кем-то еще. С членом семьи, возможно, даже с мужем. Может быть, у нее есть дети, просто их нет рядом, но быстрый взгляд на комнату не дает никаких намеков на супруга или детей. Никаких семейных фотографий, а тумбочка у дальней стороны кровати пуста. На комоде вдоль противоположной стены стоит одна фоторамка, но она слишком далеко, чтобы я мог разглядеть изображение.
– Ты проснулся! – Раздается голос из дверного проема, за которым следует мягкий топот ног, спешащих в мою сторону. Симпатичная темноволосая девушка останавливается передо мной, и, Боже, она идеальна.
Все мои сны, галлюцинации и отрывочные воспоминания о ней не идут ни в какое сравнение с женщиной, стоящей передо мной. Она в шортах и майке с таким глубоким вырезом, что мой перегруженный мозг просто не может с этим справиться. И когда она наклоняется, чтобы потрогать мой лоб, вся моя кровь мигом устремляется вниз при виде ее декольте.
– Кажется, температура спала, – говорит девушка, кладя запястье мне на лоб, а затем проводя рукой по шее, чтобы пощупать пульс. – Как ты себя чувствуешь?
Заставляю себя оторвать взгляд от ее груди и смотрю вверх, чтобы встретиться с самыми красивыми глазами из всех, что я когда-либо видел. Они лесного цвета, большие и невинные, и, черт возьми, они грозят затянуть меня в свои глубины.
– Лучше, – хрипло говорю я. – Как долго я был без сознания?
Она смотрит на меня сузившимися глазами, словно не верит, но не оспаривает мои слова. Вместо этого ее внимание переключается на рану на моей руке.
– Ты то приходил в себя, то терял сознание примерно полтора дня. Лихорадка началась поздно ночью. Сейчас раннее утро. Мне нужно осмотреть твою рану и сменить повязку, но сначала мне нужно забрать свои вещи.
Черт, я так долго здесь? Прист, должно быть, сходит с ума. Я не помню, что случилось с моим телефоном. Девушка выбегает из комнаты, и я уже скучаю по ее теплу, но она быстро возвращается с аптечкой, прежде чем устроиться на кровати рядом со мной.
– Это, вероятно, будет больно, – предупреждает она, ее глаза резко поднимаются и встречаются с моими, и я ошеломлен тем, как она смотрит на меня.
Женщины любят смотреть на меня, часто с желанием, а иногда со злобой или раздражением, но никогда со состраданием. Ничто не сравнится с тем, как этот идеальный ангел смотрит на меня, и на мгновение я забываю о резкой пульсации в руке и затянувшейся боли в голове, вместо этого сосредоточиваясь на боли, нарастающей в паху. Потребность схватить эту девушку и перевернуть ее так, чтобы она лежала подо мной, сорвать с нее короткие шорты и вонзить свой толстый член в ее пизду настолько сильна.
Черт, мои яйца уже болят от необходимости завалить ее на матрас. Интересно, какие звуки вырвутся из этих идеально изогнутых губ, когда я всажу в нее свой член. Будет ли она кричать и царапать мне спину с каждым толчком, или же она обхватит меня за плечи и тихонько заскулит мне в шею, пока я буду заниматься с ней любовью?
Заниматься любовью?
Мысль застает меня врасплох. Я ни с кем не занимаюсь любовью. Все отношения – больше похожие на интрижки – которые у меня были в прошлом, основывались на обоюдном согласии, что это одноразовое мероприятие. Таких случаев было немного, и ни один из них нельзя было считать чем-то таким фантастическим, как «занятие любовью».
Так почему же, черт возьми, я так думаю о своей милой маленькой спасительнице?
– Ты уверен, что все еще не хочешь в больницу? Там о тебе смогут позаботиться гораздо лучше, – спрашивает мой ангел, отрывая меня от мыслей.
– Все в порядке, – уверяю я ее.
Мы оба знаем, что в ту секунду, как я войду в больницу с огнестрельным ранением, они вызовут полицию, и меня арестуют. Прист выписал бы меня еще до того, как меня оштрафовали, но в этот момент я больше думаю о ней. Мысль о том, что я могу принести неприятности этой девушке, заставляет мою грудь болеть. Есть также эгоистичная часть меня, которая хочет, чтобы она заботилась обо мне. Я побывал во многих больницах за свою жизнь, и ни одна не предлагала более сострадательного ухода, чем она.
– Знаешь, я никогда ничего подобного не делала, – шепчет она, и я смотрю вниз и вижу, как ее зоркий взор сосредоточен на моей раненой руке.
– Оказание помощи незнакомцам с огнестрельными ранениями в своей ванной комнате?
Она тихонько усмехается.
– Это тоже, но я имела в виду нарушение закона.
– Никто не должен знать, что я здесь.
– Если ты сам себя не подстрелил, то это сделал кто-то другой, и они, вероятно, сейчас разговаривают с копами.
Или лежат мертвыми на заброшенном складе, но я ей этого не говорю. Не думаю, что она хорошо воспримет правду.
– С тобой ничего не случится, – обещаю я ей, потому что, честно говоря, это все, что сейчас имеет значение. Эта девушка и я никогда не должны были встретиться, но теперь она моя, и я должен ее защищать, и планирую сделать это, используя все, что у меня есть.
– Все выглядит нормально, но нам все равно нужно внимательно следить за признаками инфекции. Вчера вечером ты сказал, что тебя ударили по затылку. Я не видела больше никаких признаков сотрясения мозга за ночь или сегодня утром, и твоя голова не кровоточит, но мне все равно стоит ее осмотреть, – говорит она, собирая все обратно в аптечку, и я хватаю ее за руку и останавливаю.
– Я хочу знать имя девушки, которая спасла мне жизнь.
Она мило моргает, глядя на меня, как будто мысль о том, чтобы обменяться именами, никогда не приходила ей в голову.
– Ты прав. Я Холли Джексон.
– Холли, – повторяю я за ней, и имя легко слетает с моего языка.
– А ты?
– Рипер.
– Как тот парень в плаще, который приходит забирать души после смерти? – говорит она с легким смехом. – Это действительно твое имя?
– Большинство людей в ужасе, когда узнают, как меня зовут.
Она хихикает, ее глаза светятся от смеха.
– Что ты сделал, чтобы получить это имя? Украл кучу душ благодаря своему красивому лицу? – Улыбка сползает с ее губ, и щеки быстро становятся розовыми. Я вижу, что она смущена своими словами. – Я… Я не…
– Значит, ты считаешь меня красивым, – говорю я, крепче сжимая ее руку, когда она пытается вырваться.
– Какого черта ты такой сильный, когда получил огнестрельное ранение и травму головы? – Бормочет она, дергая руку. Я старался не причинить ей боли, но отпускать не собирался.
– Ты мне не ответила, Холли.
Я провожу взглядом по ее лицу, наслаждаясь тем, как она заливается краской.
– Боже, какой ты самовлюбенный, – говорит она, глядя на меня, и уголки моих губ дергаются в улыбке от ее свирепого выражения лица. Черт возьми, я давно так себя не чувствовал. У меня давно не было повода улыбаться, но эта девушка пробуждает во мне ту сторону, которую я считал мертвой.
– Ладно, ты симпатичный. А теперь отпусти меня.
Я отпускаю ее, но только для того, чтобы обхватить за талию и притянуть к себе. Она задыхается, когда приземляется ко мне на колени, и я знаю…
Знаю, что должен быть осторожен. Ради нее и ради себя. Ради нее – потому что не хочу напугать ее настолько, чтобы она решила, что застряла с психом, хотя это, пожалуй, правда. А ради себя – потому что голова раскалывается. Но все равно не мог остановиться.
И все же, похоже, я не могу достаточно долго придерживаться здравого смысла.
Я хочу ее.
Я жажду все в этой девушке, и все же я знаю, что не могу ее получить. Она бы убежала куда подальше, если бы узнала, какой я мужчина, но мне хочется насладиться ее миром, хотя бы на несколько минут. Погрузиться в ее чистоту и насладись невинностью.
Она – редкая душа, не испорченная этим грязным миром.
Это как вынырнуть за глотком воздуха, после долгого времени, проверенного под водой.
Холли – мой глоток свежего воздуха.
– Что ты делаешь? Ты же делаешь себе больно, – ругается она, проверяя, не навредили ли мои движения чему-нибудь, но я хватаю ее за подбородок и заставляю посмотреть на меня. Ее зеленые глаза вспыхивают чем-то вроде любопытства, когда смотрят на меня, и мне приходится сдержать стон от их вопиющей невинности. Я думал, она хоть немного испугается моих действий, но, очевидно, нет.
Какого хрена она вообще настоящая?
– Я все еще не уверен, что не выдумал тебя в своей голове. Я все время думаю, что лежу на том складе, истекаю кровью, а ты – ангел, пришедший забрать меня в ад.
– Почему сразу в ад?
– Я нехороший человек, Холли, – честно говорю я ей, разрывая зрительный контакт, чтобы провести взглядом по ее телу. Ее соски выступают сквозь ткань, и стон поднимается по моему горлу с потребностью наклониться и провести ртом по упругим пикам.
Господи, я не просто плохой человек. Я гребаный негодяй, раз возжелал эту девушку, которая спасла мне жизнь. Хотеть ее так, как это делаю я, – это болезнь, но ничего не могу с собой поделать. Хочу похоронить себя внутри Холли, и, судя по тому, как она за мной наблюдает, испытываю искушение сделать именно это.
– Ты… – начинает Холли, но колеблется. На секунду она отводит взгляд от меня, и я вижу, как она прикусывает нижнюю губу, собираясь с мыслями, прежде чем снова взглянуть на меня. – Как медсестра, я поклялась спасать все жизни, но… т-ты когда-нибудь причинял боль тому, кто этого не заслуживал?
Я смотрю на нее, мои руки опускаются обратно на ее талию, и притягиваю к себе. Ее губы раскрываются, когда она чувствует на себе давление моей длины. Доказательства моего желания к ней очевидны, но она не пытается убежать, и это единственное подтверждение, которое мне нужно.
– Никогда, – уверяю я ее, глядя в глаза, а затем провожу голодным взглядом по ее телу. – Я никогда не причинял боль тому, кто этого не заслуживал.
ГЛАВА 4
Рипер
Возьми себя в руки.
Я заставляю себя повторять эти слова снова и снова в голове, но они не имеют никакой силы в присутствии кого-то вроде Холли. Когда она рядом, слова бесполезны.
Могу сказать, что мои действия и мое признание подавляли Холли, поэтому я проявил милосердие и отпустил ее. Не говоря уже о том, что находиться так близко ко мне в моем нынешнем состоянии, вероятно, было отвратительно. В конце концов, я пришел к ней домой раненым и окровавленным, и с тех пор был в основном без сознания, и мне пришлось только минимально помыться.
Отпустив ее, чтобы она могла встать, я убедил Холли позволить мне встать с кровати и принять душ. Она нервничала из-за того, что мне придется подняться, но я утверждал, что мне нужно смыть кровь с волос, чтобы ей удалось как следует оценить рану на голове. Я был слабее, чем мне хотелось, поэтому потребовалось несколько осторожных маневров, но Холли помогла мне добраться до ванной, наполнила ее водой и нашла запасную зубную щетку. Она покраснела и стала совсем пунцовая, когда спросила, нужна ли мне помощь, чтобы залезть в ванну, но я решил не смущать ее и справился сам. Боже, как приятно было помыться.
Закончив, почувствовал себя намного лучше, но снова быстро вымотался. Мне удалось вылезти из ванны и обернуть полотенце вокруг талии, но пришлось просить Холли помочь мне вернуться в постель. Мой член затвердел от ощущения ее кожи на моей обнаженной, но я слишком устал, чтобы насладиться этим.
Теперь, вернувшись в постель и благодарный Холли за чистые простыни, я позволил ей осторожно осмотреть рану на моем черепе. Наконец она заключила, что швы не понадобятся, но все еще уверена, что у меня сотрясение мозга.
– Я приготовлю тебе что-нибудь поесть. Яйца подойдут? – Спрашивает она.
– Яйца – идеально.
Кивнув в ответ, она выходит из комнаты, а я скольжу взглядом по изящной линии ее спины до соблазнительной задницы.
Боже, все, о чем я могу думать, это каково быть внутри нее.
Часть меня хотела солгать этому ангелу, сказать, что я никогда никому не навредил, чтобы она смотрела на меня иначе, но было бы бесполезно лгать, учитывая тот факт, что мое тело выдаст правду; моя кожа испещрена шрамами, которые я пытался скрыть чернилами, но многие из них слишком глубоки. Теперь, когда я обнажен в постели после ванны, эти шрамы полностью видны.
Она, наверное, и так видит правду в моих глазах.
Или, может быть, в моих глазах отражаются не ужасы моей жизни, а мое желание обладать ею.
Холли вернулась через несколько минут с тарелкой яичницы и стаканом сока, и я с радостью принимаю и то, и другое. Пока я ем, она снова проверяет рану на моей руке. Закончив есть, отставляю тарелку в сторону. Она стоит так близко, что вместо того, чтобы опустить руку обратно на колени, я позволяю ей зацепиться за ее бедро. Она резко вздыхает от моего прикосновения и смотрит на меня.
Глубоко внутри я понимал, что мне следует подождать, но не знаю, сколько времени мы проведем вместе; и не хочу больше ждать. Кто знает, что случится завтра или послезавтра? Мы уже итак потратили много времени.
Потребность обладать этой девушкой, заявить на нее права, и привязать к себе любым возможным способом сильнее всего, что я когда-либо чувствовал. Я никогда не думал о чем-то подобном с кем-либо еще, но глядя на эту идеальную девушку в своих объятиях, все, о чем могу думать, это как сохранить ее навсегда, даже сделать беременной, чтобы все знали, кому она принадлежит.
Это делает меня психом?
Наверное, я чокнутый, раз хочу заполучить ее, хотя знаю ее меньше двух дней и большую часть этого времени был без сознания. Заявив о ней, я бы связал ее со своей долбаной жизнью, но не могу отрицать привлекательности провести остаток жизни, купаясь в тепле ее прикосновений и голоса.
Подношу другую руку к ее талии и тяну, пока она не падает на меня, затем немного приподнимаю ее, пока у нее не остается выбора, кроме как оседлать мои бедра поверх простыни. Холли опирается обеими руками на мою грудь, чтобы удержать равновесие, и ее пальцы осторожно коснулись моей обнаженной кожи.
Никто не прикасался ко мне так, как она, за всю мою жизнь, с такой заботой и состраданием. Я отказываюсь терять это чувство.
Я хочу ее!
Мой член достаточно тверд, чтобы забивать гвозди, и ее близость медленно разрушает контроль, который я пытался соблюдать. У нее перехватывает дыхание, когда я провожу тыльной стороной ладони по ее челюсти и вниз по шее, мой взгляд прикован к выпуклостям ее сисек.
– Рипер… Ч-что ты делаешь? – Прошептала она, облизывая губы, и черт возьми, если это не самая горячая вещь, которую я когда-либо видел.
– Хочу поблагодарить тебя за спасение моей жизни. – Я говорю первое, что приходит на ум, встречаясь с ней взглядом и проводя рукой вниз к ее груди. Она дергается в моих руках, и тихий всхлип вырывается из нее, когда палец касается ее соска.
– Цветы, – говорит она с придыханием, беспокойно ерзая у меня на коленях. – Большинство людей послали бы цветы и открытку в знак благодарности. Я… Мне нравятся тюльпаны.
– Я запомню, – говорю я, проводя рукой по ее животу, поддевая топ. Каждое прикосновение моих пальцев к ее коже посылает яростный шторм жара в мой твердый член, и мне приходится прикладывать все усилия, чтобы не толкнуть ее обратно на кровать, не сорвать с короткие шорты и не вонзить в нее свой ствол. – Я куплю тебе цветы и открытку позже, но сейчас… позволь отблагодарить тебя по-своему.
– Мы не можем… О, Боже, – шепчет она хрипло, когда я обхватываю ее идеальные сиськи руками. Она стонет, выгибаясь навстречу моему прикосновению, когда я провожу большим пальцем по ее соску, а бедра нежно покачиваются на моем члене. – Рипер, мы не должны…
– Почему бы и нет? – Хрипло говорю я, опуская рот к изгибу ее шеи и касаясь губами кожи, заставляя дрожать.
– У тебя голова и рука… Ты ранен.
– Я в порядке, – уверяю я ее, что отчасти правда. Голова все еще пульсирует, а рука болит, но мое желание к ней пересиливает все остальное. Я не знаю, насколько сильно это навредит, и, честно говоря, мне все равно. Холли, с другой стороны, милый ангел, которой и является, явно обеспокоена. – Я буду осторожен.
Мои слова, похоже, нисколько не успокаивают ее, поэтому я решаю попробовать другую тактику: отвлечение.
Я целую ее шею, нежно покусывая кожу, прежде чем успокоить ее языком, впитывая реакцию. Она стонет, когда я целую ее челюсть, прежде чем медленно тянусь к ее рту, и когда провожу по нему своими губами, она так мило раздвигает для меня свои. Я дразню ее, наше дыхание горячо смешивается друг с другом, и искры между нами растут с каждой секундой, пока я сдерживаюсь, чтобы по-настоящему поцеловать ее.
– Рипер, – хнычет она, ее голос жадный, и это все, что мне нужно, чтобы завладеть ее губами. Она стонет в поцелуй, ее бедра покачиваются на мне, когда она наклоняется ближе.
О Боже, нет ничего мягче и слаще ее губ. Я чувствую невинность в том, как она целует меня в ответ. Застенчивость и неловкость не должны меня возбуждать, но, черт возьми, все в этой девушке грозит отправить меня прямо за край. То, как ее язык страстно встречается с моим, вызывает собственническое рычание, нарастающее в моем горле.
Я скольжу правой рукой вверх по ее шее и зарываюсь пальцами в волосы, наматывая пряди, прежде чем погрузиться языком в ее рот и начать самый эротичный поцелуй в моей жизни.
Нет, с Холли все кажется новым, и все, о чем я могу думать, целуя ее, это как хочу быть последним человеком, с которым она когда-либо будет делиться собой таким образом.
Моя.
Холли моя, черт возьми.
Ее сексуальное маленькое тело, жаждущие губы и проникновенные зеленые глаза, которые грозят поглотить меня каждый раз, когда я смотрю в них, принадлежат мне. Я убью любого, кто посмеет попытаться отнять ее у меня.
Я хочу услышать, как ее тихий голос зовет меня по имени, и ее нежные руки… Мне нужно, чтобы они доставляли удовольствие только мне.
– Ты так чертовски красива, ангел, – говорю я задыхаясь, когда мы прерываем поцелуй. Ее губы опухли, а глаза остекленели от похоти, когда она смотрит на меня сверху вниз. Ее взгляд на мгновение скользит по моему бицепсу, но я крепче сжимаю ее волосы и заставляю ее снова сосредоточиться на мне. – Я буду осторожен, – снова обещаю я, отвечая на ее невысказанный протест.
– Но..
– Мне нужно больше, – хрипло говорю я, нежно касаясь губами ее губ, прежде чем спуститься поцелуями вниз к ее челюсти. Ее сиськи быстро опускаются и поднимаются, когда я покусываю мочку ее уха, прежде чем смягчить боль языком. Она скулит, когда я облизываю гладкую кожу горла. Начинаю медленно спускаться вниз по телу, ведя губами по шее, от чего ее голова откидывается назад, а мой рот наполняется слюной при мысли о том, что наконец-то поцелую маленькие пики, сильно упирающиеся в майку, ее сморщенные соски практически умоляют о моем языке.
– Позволь мне позаботиться о тебе, ангел. Держу пари, ты не выспалась прошлой ночью, присматривая за мной.
Она стонет.
– В этом заключается моя работа …
– Мы оба знаем, что дело не в этом, – прерываю я, отпуская волосы и поднося руку к ее плечу, чтобы стянуть вниз тонкую бретельку топа. Мой твердый член пульсирует, когда я стягиваю топ вниз, чтобы обнажить ее идеальные сиськи, розовые соски набухли и манят меня их попробовать.
– Ты нарушила закон ради меня.
– Я… Ох!
Она вскрикивает, когда я провожу большим пальцем по ее левому соску, прежде чем перейти к другому. Она качает бедрами, придвигаясь ближе и трется своей едва прикрытой киской о мой член. Рычание вырывается из моего горла, когда она качается на мне, движения дикие и жадные.
– Ты могла попасть в такую передрягу, – дразню я, наблюдая за ее реакцией, когда наклоняюсь и провожу языком по ее левому соску, зажимая другой между костяшками пальцев. – Позволь мне теперь позаботиться о тебе.
Ее глаза находят мои, как раз когда я смыкаю губы вокруг розового бутона, теряя себя в ее вкусе за считанные секунды. Черт возьми, каждый раз, когда я думаю, что не могу желать ее больше, чем уже хочу, она доказывает обратное.
– Рипер. О, Боже, – стонет она, когда я провожу языком по набухшему бутону, прежде чем перейти к другому. – Ч-что ты со мной делаешь?
– Забочусь о тебе, – грубо говорю я, утыкаясь носом в место между ее грудей, впитывая ее опьяняющий аромат. – Мне нужно попробовать тебя на вкус, ангел.
– Ч-что? – Спрашивает она дрожащим голосом, отстраняясь, чтобы я мог увидеть ужас на ее лице. Ее широко раскрытые глаза на мое предположение только усиливают мои подозрения, что Холли девственница, но все еще не уверен. Она может быть просто застенчивой, но все это не имеет значения. Если у нее были любовники, я полон решимости стереть их из ее памяти. Если нет, то я собираюсь убедиться, что мое прикосновение – единственное, чего она когда-либо будет жаждать.
– Доверься мне, ангел, – шепчу я, проводя рукой по ее обнаженному бедру, и ее дыхание перехватывает, когда я дергаю за завязки ее шорт. Не отрывая глаз, просовываю руку в ее шорты. Низкий стон срывается с моих губ, когда обнаруживаю, что ее мокрые складочки пропитаны соками, и когда я провожу кончиком пальца по ее киске, она вскрикивает, ее глаза широко распахиваются, а тело дрожит под моим. – Доверься мне, и я сделаю тебе приятно.
– Хорошо, – хнычет она, широко расставляя ноги и пытаясь догнать мою руку, но ее шорты сковывают движения.
– Сними их, – приказываю я, и она ошеломленно делает это, обнажая свою киску, когда снова устраивается надо мной.
Черт, она идеальна. Мой взгляд сосредоточен на мокрых складках, и я задыхаюсь, когда мои пальцы находят путь обратно между ее ног, массируя круговыми движениями, чтобы раздвинуть ее щель.
После нескольких толчков я убираю пальцы и подношу их к губам, пробуя ее на вкус и встречаясь с ней взглядом. Ее сладкий и соленый вкус взрывается у меня во рту, и я глубоко стону от ее опьяняющего чувства. Я хочу больше. Мне нужно больше. Ее сиськи поднимаются и опускаются, когда она смотрит на меня, и ее глаза становятся огромными, дыхание затрудненным.
Ее рот открывается и закрывается, когда она смотрит на меня, и мой член снова пульсирует от голода, который я вижу в ее взгляде.
– При обычных обстоятельствах я бы бросил тебя на кровать и зарылся лицом между твоих ног, вылизывая твою горячую пизду, и не остановился бы, пока ты не оросишь мою бороду своим оргазмом, – говорю я ей, наклоняясь вперед и целуя ее в шею. – Но моя медсестра посоветовала бы мне не напрягаться так сильно. Она, видите ли, строгая штучка.
– Рипер, я….
– Но ты можешь помочь мне доставить тебе удовольствие, – шепчу я, хватая ее за бедра и направляя ее движение вверх по моему телу, пока она не оказывается на моем лице, и ее руки не упираются в изголовье кровати. Она ахает, когда я хватаю ее за задницу и тяну к своему рту. – Блять, ты идеальна. Каждый дюйм тебя.
Она дергается на мне, когда я целую внутреннюю часть ее бедра, закрывая глаза, вдыхая ее сладкий, персиковый аромат.
– Рипер… Я не знаю, что… Я никогда…
Девственница.
Я был прав, и подтверждение того, что ни один мужчина не трогал и не имел удовольствия попробовать эту идеальную киску, только заставляет мою потребность в ней расти до неизмеримых высот. Мой член дергается под простыней в предвкушении, посылая капли предэякулята вниз по моему напряженному стволу.
– Я позабочусь о тебе, – хрипло говорю я, прижимая ее к себе и целуя ее киску. Она резко дергается, и я поднимаю глаза, встречаясь с ее, когда скольжу языком по влажной долине. Она всхлипывает от этого прикосновения, а глаза трепещут, когда я облизываю ее киску мучительно медленно.
– Рипер… Ох, черт.
Сильнее впиваюсь пальцами в ее кожу, чтобы она не двигалась, пока скольжу языком по ее лону, глубоко стону, когда ее вкус взрывается на моем языке. Она начинает покачивать бедрами на моем лице, сначала нерешительно, а потом ее движения становятся беспокойными. Она погружает пальцы одной руки в мои волосы и начинает качать бедрами по моему голодному языку. Она кричит, когда скачет на моем лице, покрывая мой рот и бороду своим возбуждением.
Мой член отчаянно пульсирует, когда я облизываю ее гладкую кожу и запоминаю вкус. Она дергается, когда я напрягаю язык и дразню ее набухший клитор быстрыми движениями. Ее киска начинает дрожать у моего рта, сообщая, что она близка к оргазму, и потребность почувствовать, как она взрывается на мне, растет. Я смыкаю губы вокруг ее набухшего бутона и слегка всасываю, медленно увеличивая давление, пока она практически не начинает рыдать, требуя большего.
– Рипер, – скулит она, звук моего имени на ее губах подпитывает меня. – Пожалуйста!
Она кончает с криком, который, без сомнения, слышан за пределами дома. Она дергает меня за волосы, пока оргазм не стихает, красиво развалившись на мне, и все, что я могу делать, это смотреть и наслаждаться этим видом. Лицо раскраснелось, сиськи вздымаются с каждым тяжелым вдохом. Я испытываю искушение притянуть ее на свой ноющий член и заставить скакать на мне, пока не засажу в нее ребенка.
Ее глаза сонные, а дыхание прерывистое, когда она опускается на матрас рядом со мной. Провожу языком по губам, собирая ее влагу, даже когда мой взгляд опускается на ее сморщенные соски.
– Потрогай меня, – грубо говорю я, и она кивает, ее пальцы дрожат, когда она откидывает простыню, чтобы увидеть мой пульсирующий член. Моя голова вжимается обратно в подушки, когда ее мягкие пальцы смыкаются вокруг моего истекающего члена.
– Ч-что мне делать? – спрашивает она, невинность в ее голосе грозит отправить меня за край. В этот момент я на волоске от спускового крючка.
– Поцелуй меня, – требую я, поднося руку к ее затылку и притягиваю к себе с грубым стоном. Она стонет в поцелуй, когда я жадно сжимаю свои губы против ее губ, позволяя ей попробовать себя на моем языке. Ее пальцы сжимаются вокруг моего члена, и я прерываю поцелуй, когда мои яйца набухают. Это единственное предупреждение, которое я получаю, прежде чем покрываю ее пальцы длинными полосами семени. Я задыхаюсь, когда моя рука присоединяется к ее, вытягивая мой оргазм и остатки семени на наши соединенные пальцы. Звезды взрываются за моими веками от интенсивности этого момента.
