Текст книги "Милосердие для Рипера (ЛП)"

Автор книги: Кэсси Харти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Над переводом работали:

Daria Bachi

A.K.

April

Dnsv

Zuki

Спасибо за вашу поддержку, приятного чтения!

ПРИМЕЧАНИЕ ОТ ПЕРЕВОДЧИКОВ

Дорогие читатели, предлагаем вам ознакомиться с именами героев. Так как имена символизируют черту характера или поступок героя, мы решили избежать их дословного перевода.

Данная книга «Милосердие для Рипера» (Mercy for Reaper) посвящена Риперу и Холли.

Reaper в переводе с английского означает жнец. Именно так главный герой видит себя. Поэтому далее по тексту будет встречаться Рипер.

ГЛАВА 1

Рипер

Сколько бы ни представлял свою смерть, никогда бы не подумал, что умру на полу грязного склада от рук каких-то ублюдков. Смерть – странная вещь, особенно когда размышляешь о ней так часто, как я, но после десяти лет работы киллером, а потом и вышибалой для байкерского клуба, сложно не задуматься, какой будет моя собственная.

Я представлял себе совершенно иной сценарий.

Я всегда думал, что буду ехать на мотоцикле по дороге в грозовую ночь, и какой-нибудь высококвалифицированный киллер-соперник попытается меня сбить с дороги. Я умру в блеске славы и перестрелки, как в сцене из боевика. Концовка, подобающая такому злодею, как я.

На самом деле, я представлял почти все возможные варианты, кроме… этого.

Меня зовут Рипер не просто так, черт возьми. Я заработал свое имя, отправляя людей, как эти, прямиком в ад одним выстрелом. Не заслуживаю я такой ничтожной смерти.

Окровавленный и избитый, изо всех сил пытающийся оставаться в сознании, пока прячусь на заброшенном складе. Еще более унизительно, что это сделали со мной такие никчемные идиоты. То, что я позволил этим шутам застать меня врасплох, просто позорно. Если мне каким-то образом удастся выбраться отсюда, то никогда не отделаюсь от назойливости Найта. Позорно для человека моего калибра – умереть, забившись за гниющими ящиками, абсолютно беззащитным. Мысль о том, что мои братья найдут меня таким, – единственное, что заставляет меня сесть и оглядеться вокруг, несмотря на жжение в левой руке. Нет, я, черт возьми, отказываюсь умирать таким образом.

– Ты видел, как он упал, да? Думаешь, он сдох?

Боль в голове затуманивает зрение, и я знаю, что снова близок к потере сознания. Желудок сводит, и мне приходится заставлять себя не блевать.

Я не был готов найти кого-либо внутри, когда пришел проверить склад. Это старое здание, которое мотоклуб «Broken Chains» – наши бывшие враги – использовали для хранения оружия для своего бизнеса по торговле им. Но мой мотоклуб клуб «Steel Order», недавно разобрался с ними и распустил «Broken Chains» после того, как мы узнали, что они занялись торговлей людьми. Горстка членов, которым удалось избежать нашего гнева, сбежала… или мы так думали.

Мы получили наводку, что кто-то был замечен входящим и выходящим из этого склада, и Прист, президент нашего клуба, послал меня проверить. Обычно это работа Шэдоу, но сегодня он был занят разведкой в другом месте. Я, как идиот, решил, что это, скорее всего, просто какой-то бродяга прячется от непогоды. И вот что из этого вышло.

Стоило мне пересечь порог, как что-то тяжелое прилетело мне в затылок. И я вырубился. К счастью, идиоты, прятавшиеся внутри, не потрудились связать меня, но они обыскали и украли мой пистолет и нож. Придя в себя, увидел двух мужчин, спорящих около двери. Снаружи проникало достаточно света, чтобы я мог разглядеть их нашивки, выдававшие их в качестве членов мотоклуба «Broken Chains».

Мне удалось спрятаться за каким-то оборудованием, но я не мог выбраться со склада незамеченным. Они были между мной и единственной дверью, не заколоченной досками. Когда они поняли, что я исчез, один начал стрелять, попав мне в руку, тогда мне пришлось продвинуться глубже в склад. Пуля лишь зацепила бицепс, но он все еще болит, как сучка, и обильно кровоточит. Теперь оба придурка ищут меня. Я слышу, как они приближаются в темноте. Они не такие тихие, как должны были бы.

Голова кружится, но мысль о том, что я вырублюсь, и они меня прикончат, заставляет меня стиснуть зубы. Я прижимаю руку к ране, чтобы замедлить кровотечение и не дать себе отключиться.

– Ты в него попал. Держу пари, он мертв, но нам нужно быть осторожными. Мотоклуб «Steel Order» не должен узнать, что мы все еще в городе.

– Как думаешь, что сделает босс, когда мы принесем ему тело одного из них?

Босс?

Но мы позаботились обо всех главарях «Broken Chains», а их президент все еще гниет в тюремной камере.

– Наверное, сделает нас вышибалами. Ему ведь нужно пополнить ряды, раз уж эти ублюдки вывели из строя столько наших лучших парней. Почти никого не осталось.

Черт. Похоже, что те участники, которых мы не смогли отследить, перегруппировались. Они серьезно думают, что у них есть шанс восстановить свой клуб?

Их болтовня только облегчила мне задачу – их позиции стали ясны. Они двигаются медленно, а еще освещают путь фонариками телефонов. Глупая ошибка. В отличие от них, мои глаза приспособились к темноте, и я знаю, как двигаться тихо. За считанные секунды я уже оказался у них за спинами.

Ебаные новички!

Ни за что не позволю этим типам меня прикончить.

Я подкрадываюсь сзади к более крупному из двух мужчин – к тому, которого я видел с моим оружием, заткнутым за пояс – и прежде, чем он понимает, что происходит, я выхватил свой пистолет и делаю два выстрела. Каждая пуля попадает точно в цель, и оба мужчины падают на пол с двойным выражением удивления в безжизненных глазах.

Я не стал проверять их; очевидно, что они больше не доставят мне никаких хлопот. Я все равно слишком занят, сжимая голову. Звуки выстрелов оглушили меня так, будто по черепу молотком врезали. Держась одной рукой за голову, а другой за живот, я сгибаюсь пополам. Все, что могу сделать, это удерживаться на ногах и не сблевать. Понимаю, что мои пальцы мокрые, и вспоминаю о ране на руке, когда наконец выпрямляюсь и шатаюсь, подходя к двери.

Уверен, что в любую секунду потеряю сознание и рухну, но продолжаю бороться. Я на вражеской территории, и мне нужно выбраться как можно скорее. Эти ублюдки явно не работали в одиночку. Сколько времени пройдет, пока кто-нибудь не придет за ними?

Может, и не стоило вообще сюда соваться. Точнее, не стоило одному. Я был глуп, полагая, что немногие оставшиеся люди из «Broken Chains» сбежали без боя.

Я выбрался из здания и, пошатываясь, спешу к своему байку. Сажусь на него, оглядываюсь, чтобы убедиться, что действительно один, прежде чем завести двигатель. Я шиплю от боли, когда отъезжаю от склада, черные точки пляшут вокруг моих глаз, но мне нужно убираться отсюда нахрен.

Прохладный воздух помогает мне прочистить голову, пока я мчусь по дороге, но еле-еле удавалось удерживать байк ровно. В такую глухую ночь дороги пусты, и это, конечно, плюс – шансов врезаться в машину почти нет, но, с другой стороны, мое размытое зрение затрудняет навигацию в темноте.

Кровь капает по моей руке в кожаной куртке и смачивает ладонь, заставляя сцепление соскальзывать, и я понимаю, что не могу ехать дальше, не разбившись. Останавливаю мотоцикл посреди дороги, оглядываюсь, чтобы понять, где нахожусь, и с удивлением понимаю, что проехал дальше, чем думал. Я не обращал внимания на направление, в котором ехал, сосредоточившись только на том, чтобы увеличить расстояние между собой и складом, и оказался за пределами микрорайона с очаровательными маленькими семейными домами, стоящими аккуратными рядами.

Я не смог бы выглядеть более неуместно, даже если бы попытался. Из всех гребаных мест, где можно оказаться…

– Блядь! – Снова шиплю я, оглядывая окрестности, маленькие заборчики и дворы, усеянные детскими игрушками и велосипедами.

Мне нужно место, чтобы спрятаться, но все дома выглядят занятыми. Я не рискну вламываться в дом, где есть дети. Выключаю двигатель своего мотоцикла и иду по улице. Мой Harley шумный, и последнее, что мне нужно, – это любопытный сосед, жалующийся на шум.

Разочарованный рык поднимается к моему горлу, и я уже готов потерять всякую надежду, когда замечаю один из домов, в котором полностью выключен свет и нет никаких признаков детских игрушек во дворе. Это в нескольких домах от меня, и я осторожно двигаюсь к нему. В доме кромешная темнота, без признаков жизни внутри.

С той малой силой, на которую я способен, качу свой мотоцикл по подъездной дорожке и подъезжаю к дому. Вокруг двора есть ограждение, и я осторожно выглядываю через него, проверяя, нет ли внутри дома детей или собаки. Никого нет, поэтому я тихонько открываю ворота. В гараже есть дверь, и удача, наконец, на моей стороне, потому что она легко открывается. Вытащив пистолет из-за пояса, я проверяю предохранитель и кладу его в карман куртки. Входить в дом вооруженным – риск, но было бы гораздо хуже, если бы я не был готов.

Я пробуду здесь максимум несколько часов. Мне просто нужно какое-то безопасное место, чтобы спрятаться и позвонить Присту, чтобы он прислал помощь, затем я перевяжу рану и приму какое-нибудь обезболивающее, пока буду ждать машину. Спотыкаюсь в темном гараже, пока моя рука не находит дверную ручку, и я тяжело вздыхаю, когда понимаю, что она еще и не заперта. Медленно открыв дверь, останавливаюсь, чтобы прислушаться и убедиться, что с другой стороны нет домашних животных, которые могли бы на меня наброситься, прежде чем войти.

Я хватаюсь за руку, когда, шатаясь, вхожу в дом, изо всех сил стараясь быть как можно тише. Тонкий слой пота выступает на лбу, когда я пробираюсь через маленькую кухню, но знаю, что должен держаться. Не могу позволить себе потерять сознание в чужом доме.

Я быстро обыскиваю одноэтажное строение, убеждаясь, что в нем действительно пусто. В главной ванной нахожу аптечку, которая выглядит совершенно новой и полностью укомплектованной. Возможно, мне следует задаться вопросом, почему эта аптечка кажется более продвинутой и хорошо оснащенной по сравнению с базовыми, которые продаются в супермаркетах, но я едва ли задумываюсь об этом.

Хватаю пластырь, антисептические салфетки и стерильные салфетки, бросая их в раковину. Нахожу обезболивающие и глотаю их всухую, прежде чем медленно снять куртку. Моя черная рубашка пропитана кровью, и я шиплю, снимая ее с тела; черные пятна расцветают у меня перед глазами, когда боль почти заставляет упасть на землю.

Рана глубже, чем я думал. И все же я благодарен, что мне не придется вытаскивать пулю самому. Это не первая моя пуля; невозможно избегать их вечно при моей работе. Но каждый раз сильная боль застает меня врасплох. По крайней мере, пульсация в голове немного отвлекает от боли в руке.

Зажав зубы, я взял полотенце и стер с кожи кровь. Затем использую антисептические салфетки, чтобы очистить рану. Мое зрение расплывается, и я покачиваюсь на ногах. Мне пришлось присесть и прислониться к ванне. Когда я уже потянулся за стерильной салфеткой, меня накрывает волна тошноты, и все темнеет.

Я то прихожу в сознание, то теряю его. В какой-то момент мне кажется, что я вижу ангела, одетого в синее, и я тянусь к ней, но не могу поднять руку.

Я думаю, что я должен быть мертв, но это не имеет смысла. После жизни, которую я прожил, меня ждет только ад.

Сквозь сознание стали пробиваться голоса и ощущение прикосновений. Боль. И голос моего отца. Тут я уже не сомневался – точно в аду. Мой старик сделал из меня того, кем я стал. Учить стрелять он начал меня в десять лет. Любая слабость встречалась его кулаком. Его подстрелили на работе, когда он делал что-то гораздо худшее, чем я когда-либо. Вот почему я знаю, что он будет первым, кто встретит меня в аду.

Яблоня от яблони.

Мое прошлое проигрывается в моей голове, когда я чувствую, что ускользаю. Уродливая рожа моего старика – последнее, что я вижу, и понимаю, что смерть не принесет мне утешения, как я всегда себе представлял. Призраки моего прошлого преследуют меня и здесь.

ГЛАВА 2

Холли

День явно не задался.

Я знаю, что люди говорят так, когда в Starbucks заканчивается их любимый сироп, и, конечно, это случилось и со мной, но это не единственная причина, по которой мой день был ужасным. Наверное, я должна была сразу понять, что день будет адским, когда на тротуаре в меня врезался мужчина, опрокинув мой карамельный латте – к сожалению, без карамели, так как ее тоже не было – на мою форму. И что вы думаете? Даже не извинился! Я уже опаздывала на смену, и мне не только пришлось бежать в раздевалку, чтобы привести себя в порядок и взять новый комплект формы, а еще пришлось идти на работу без кофеина.

Возможно, я могла бы обойтись отвратительным больничным кофе и вытерпеть смену, но все стало только хуже, когда я попала в красную зону и была вынуждена быстро действовать, адреналин выветрился только несколько часов спустя, когда все пациенты были в стабильном состоянии. Как только я выдохнула и собиралась на перерыв, мой начальник возник из ниоткуда, отчитывая за опоздание на несколько минут. Отлично. А через пару минут на телефоне всплыло напоминание от банка о том, что если я не заплачу за ипотеку к концу месяца, они заберут дом.

Господи, мысль о потере дома, доставшегося от тети, заставляет сердце сжиматься от горя, но я никак не могу получить столько денег за две недели. У меня на счету восемьдесят баксов, а до зарплаты еще две недели.

Последней вишенкой на торте моего паршивого дня стала новость, что мой коллега заболел, и мне нужно отработать двойную смену. Несмотря на всю усталость, я не могла отказать. Мне нужно как можно больше сверхурочных.

Так что да, у меня действительно плохой день, и все, чего я хочу, это схватить бутылку вина, которую мне подарили несколько месяцев назад, и принять теплую ванну, пытаясь забыть обо всем. Я даже не собираюсь заморачиваться со стаканом. Я выпью вино прямо из бутылки.

План прост, и я сосредотачиваюсь на нем во время поездки на автобусе домой. Как бы я ни ненавидела ездить на автобусе, мне приходится экономить на всем, где возможно, а цена на бензин намного превышает стоимость проездного. Достаю телефон, соблазняясь потратить деньги, которые не могу себе позволить, на пиццу, но мой телефон садится еще до того, как я успеваю открыть приложение доставки, спасая меня от самой себя.

Сбрасываю туфли, как только вхожу в дом, и роняю сумочку на пол. Мне хочется просто рухнуть на диван, но я заставляю себя не спать. Мчусь прямиком на кухню и роюсь в шкафах в поисках вина, которое мне подарила подруга с работы на двадцать четвертый день рождения несколько месяцев назад. Я не особо люблю алкоголь и собиралась передарить его кому-то, кто действительно оценит дорогую бутылку, но теперь рада, что оставила ее, потому что планирую побаловать себя сегодня вечером.

Теперь бы мне только вспомнить, где я ее спрятала.

– Где же ты, черт возьми? – Нетерпеливо шепчу я, открывая шкафы в поисках бутылки и издавая торжествующий звук, когда нахожу ее. Беру бутылку, но прежде чем успеваю открыть, слышу слабый звук, который заставляет меня замереть. Я стою на месте и жду, когда услышу его снова, и когда он появляется, по всему моему телу пробегают мурашки.

И тут снова – слабый стон, похожий на чей-то болезненный вздох.

Ох, черт, меня что грабят? Я моргнула, прогоняя слезы при этой мысли, больше смирившись, чем испугавшись.

Это моя жизнь. Сюрпризы продолжаются.

Я хватаю бутылку вина за горлышко и медленно выхожу из кухни, инстинкты самосохранения у меня отсутствуют. Было бы гораздо разумнее выскочить из дома и кричать соседям, чтобы они вызвали полицию, но я больше зла, чем напугана. Жизнь и так пытается выбить меня из колеи, а теперь кто-то думает, что может просто пробраться в мой дом и уйти? Этот дом – единственное, что у меня осталось.

Не совсем уверена, что собираюсь делать, когда увижу грабителя. Я знаю, что не смогу заставить себя причинить кому-то вред. Я же медсестра, в конце концов. Но, может быть, просто размахивая бутылкой, я смогу его спугнуть. Это план, который не имеет особого смысла, но мой мозг на пределе возможностей.

Я поднимаю бутылку вина, словно это бейсбольная бита, и на цыпочках прохожу по дому, прислушиваясь к новым звукам. Проверяю две свободные спальни как самые очевидные места для поиска чего-нибудь, что можно украсть, но они пусты. На секунду мне кажется, что я вообразила себе эти звуки, но как только поворачиваюсь обратно к кухне, снова что-то слышу. На этот раз могу сказать, что это исходит из ванной комнаты главной спальни.

Я врываюсь туда с бутылкой вина, готовой к атаке, но меня встречает ужасная сцена. Вместо незваного гостя в маске, которого я ожидала увидеть рыскающим в моих вещах, на полу лежит без сознания и истекающий кровью мужчина.

Мои медицинские инстинкты сработали быстрее, чем я успела что-то осознать. Я тут же опустилась на колени и проверила пульс. Он медленный, но ровный, и, хотя этот человек явно ранен, тот факт, что он все еще жив, обнадеживает.

Так как верхняя половина его тела обнажена, легко увидеть рану на бицепсе. Похоже, он пытался перевязать ее, когда потерял сознание. Я быстро хватаю чистое полотенце из ящика и надавливаю на его кровоточащую руку. На мгновение мне кажется, что он начинает приходить в себя, потому что его глаза трепещут, а тело слегка напрягается, но он снова безвольно облокачивается на ванну.

Свободной рукой я тянусь к стерильным повязкам, разбросанным у него на коленях, все еще в обертках. Мне удается открыть пару и заменить ими полотенце. Я почти уверена, что ему понадобятся швы, но пока сойдет и это. Его бессознательность беспокоит гораздо больше.

– Мне нужно вызвать скорую, – бормочу я себе под нос, оглядываясь в поисках телефона мужчины, так как мой все еще мертв и лежит в сумке. Глаза мужчины резко открываются и встречаются с моими, высасывая воздух из моих легких, пока я смотрю в его напряженные карие глаза.

– Нет, – шепчет он слабо. – Н-не звони.

Ну конечно.

– Я не позволю тебе умереть на полу моей ванной, – мягко ругаю я и тянусь к его куртке, запуская в нее пальцы в поисках телефона, ахая, когда они смыкаются вокруг металлического предмета, в котором я сразу узнаю пистолет.

Я быстро отдергиваю руку и сглатываю, прежде чем порыться в другом кармане, но он пуст. Не имея возможности позвать на помощь, быстро обдумываю свои варианты. Я поклялась спасать жизни, и я не могу не помочь этому человеку.

Его глаза снова открываются, и с приливом энергии он тянется своей здоровой рукой к моей руке, крепко ее сжимая. Для человека, который явно истощен и испытывает боль, он действительно крепко держит мою руку.

– Пожалуйста. Помоги мне.

Его слова немного невнятны, но достаточно ясны.

Не знаю, что происходит или как он оказался именно в моем доме, но мои инстинкты кричат, чтобы я помогла ему. В выражении его лица есть что-то искреннее, что я не могу игнорировать. Хочу возразить и напомнить, что больница – его лучший шанс, но очевидно, его не переубедить. Видимо, его раны как-то связаны с тем пистолетом в кармане. В больнице обязаны сообщать о ранениях, связанных с огнестрельным оружием. Да и не стал бы он ломиться в мой дом, если бы не был замешан в чем-то криминальном. Тем не менее, что-то в его присутствии, несмотря на его массивное телосложение и рельефные мышцы туловища и рук, заставляет меня чувствовать себя в безопасности.

Черт, у меня из-за этого будут большие неприятности.

– Хорошо, – говорю я, беря открытую аптечку на полке в ванной.

Его рука падает с моей и ложится на бедро, пока я достаю антисептические салфетки, ножницы, еще стерильные повязки, бинты и степлерный сшивающий пистолет. Раскладывая все необходимое на чистом полотенце перед тем, как надеть пару латексных перчаток, шепчу безмолвную молитву благодарности за то, что моя тетя, которая была медсестрой, сохранила этот набор после выхода на пенсию, и что я не выбросила его после ее смерти.

Я делала подобное уже тысячу раз, и даже с ограниченным набором оборудования мне удается быстро очистить, закрыть и перевязать его рану. Он почти не издал ни звука. Конечно, нужны антибиотики, чтобы избежать инфекции, но сейчас я ничего не могу с этим поделать. Мне придется снова попытаться убедить его пойти в больницу, когда он придет в себя.

– Я точно потеряю лицензию, – шепчу я, обращаясь скорее к себе, чем к человеку на полу в моей ванной, и спрашиваю его: – Ты можешь встать? Мы должны найти для тебя место поудобнее, чем кафельный пол.

– Думаю, да, – говорит он, затем использует здоровую руку, чтобы опереться на ванну, чтобы встать. Он шатается, и я тут же подскакиваю, обнимаю его за талию, перебрасывая его руку себе на плечо.

Как только он встает, даю ему время сориентироваться, прежде чем медленно помочь выйти из ванной. Я думаю отвести его в одну из свободных спален или даже на диван, но не уверена, что мы дойдем так далеко, учитывая, что он слишком большой. Вместо этого я веду его к своей кровати и помогаю устроиться у изголовья. Когда он садится, я проверяю его рану, чтобы убедиться, что движение ничего не разорвало, но скобы держатся хорошо.

– Как твоя голова? – Спрашиваю я.

– Как будто по ней бьют. Свет причиняет боль.

Я быстро выключаю верхний свет, который включила, когда искала незваного гостя, оставляя свет в ванной, но прикрывая дверь наполовину, чтобы его было достаточно, чтобы видеть.

– Ты ударился головой? Возможно, у тебя сотрясение. Ты хорошо видишь?

– Лучше, чем было, – говорит он мне. – И да, меня ударили по затылку. Я несколько раз терял сознание.

Черт. С ранами на голове шутки плохи. Этому мужчине действительно нужно в больницу. Он должно быть заметил мое выражение лица даже в тусклом свете, потому что протягивает руку и хватает меня за запястье.

– Обещай мне, – требует мужчина, его остекленевшие глаза впиваются в мои. – Обещай мне, что ты не позвонишь.

– Тебе нужно в больницу. Если у тебя черепно-мозговая травма или кровотечение, ты можешь умереть. Если с тобой что-то случится…

– Нет, – перебивает он меня. – Ни при каких обстоятельствах не звони. Я справлюсь.

Он явно измотан и с трудом держится в сознании, и почему-то мне больно видеть отчаяние в его глазах. Оно ослабляет мою решимость. Несмотря на здравый смысл, я киваю.

– Обещаю. Но я буду периодически тебя будить. Если ты не отреагируешь сразу, я вызову скорую. Я не позволю тебе умереть в моем доме.

Он неохотно кивает.

– Достаточно справедливо.

Кажется, он ждал моих заверений, потому что его голова наконец падает на подушку, и через несколько секунд он погружается в сон.

Я изучаю его в течение долгой минуты, немного ненавидя, когда думаю о том положении, в которое он меня поставил – в которое я позволила ему меня поставить. Ясно, что он какой-то преступник, и я почти уверена, что видела нашивку мотоклуба на его куртке. Моя тетя, должно быть, сейчас переворачивается в гробу. С того времени, как я переехала жить к ней в детстве, она внушила мне, что мотоклубу и мужчинам на мотоциклах никогда нельзя доверять.

Я могу только надеяться, что этот человек чем-то отличается. Когда я вглядываюсь в его черты, понимаю, насколько он дьявольски красив. У него выдающийся нос, густая борода и пухлые губы. Каждый дюйм его тела мужественен и опасен, а тело покрыто татуировками. Он не старый, но морщины вокруг глаз и рта даже во сне говорят о тяжелой жизни. На вид ему около тридцати.

Несмотря на обещание, я знаю, что мне нужно вызвать полицию.

Выхожу из спальни и иду прямо к сумочке, достаю свой мобильный телефон. Подключаю его и ставлю на кухонный стол заряжаться. Еще не поздно позвонить в полицию и сообщить им об этом инциденте. Возможно, я даже не попаду в неприятности, если позвоню сейчас. Но что-то меня удерживает.

В отчаянии провожу пальцами по своим темным волосам, глядя на заряжающийся телефон. Мне придется не спать всю ночь, чтобы проверять его каждый час. Мне также нужно осмотреть его рану на голове. Его также нужно будет контролировать на предмет лихорадки и любых признаков шока. Больница, конечно, была бы идеальным местом для всего этого. За ним бы следил двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю полностью оснащенный персонал и… полиция.

Звони, Холли!

Конечно, я не могу колебаться и рисковать своей жизнью из-за того, что дала обещание незнакомцу, не так ли? Потому что это было бы безумием, и все же…

Вздохнув, я иду в ванную и достаю чистящие средства. Дрожащими пальцами поднимаю куртку мужчины, и мурашки пробегают по моему телу, когда я чувствую вес пистолета в кармане. Осторожно достаю пистолет и кладу его в ящик, надеясь, что теперь, когда он скрылся из виду, мне больше не придется о нем думать.

– Еще не поздно его сдать, Холли. Ты совсем его не знаешь! – Настаивает моя совесть, но я игнорирую этот тихий голосок, поднимая его брошенную футболку, лежащую на полу. Куртка и рубашка покрыты кровью, но я блокирую все в своей голове, стирая их в ванне.

У меня никогда не было проблем с законом. Черт, я была такой хорошей ученицей в школе, что все называли меня любимицей учителя, даже если я ничего не делала, кроме как стремилась получать хорошие оценки. Я не обращала внимания ни на кого в колледже и усердно трудилась, чтобы закончить его с отличием.

Все, что я сделала, включая ипотеку дома, который оставила мне тетя, чтобы оплатить обучение в колледже, было сделано для того, чтобы я могла стать медсестрой. Весь мой пот, слезы и кровь были вложены в эту единственную цель, и теперь…

Я откидываю волосы назад, когда несу футболку в стиральную машину, и вешаю куртку сушиться, прежде чем вернуться и отдраить ванную. Я сосредотачиваюсь на своей цели, приступая к работе, убирая каждый дюйм ванной комнаты, пока она не станет безупречной, а резкий запах антисептика не сменится лимонным ароматом чистящего средства.

Наконец, выдохнув, я возвращаюсь в спальню к своему «пациенту». К мужчине, который, без сомнения, перевернет всю мою жизнь.