Текст книги "Брачная ночь с горцем"

Автор книги: Керриган Берн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Саманта крепко стиснула зубы, словно от невыносимой боли. И в тот же миг прекрасное лицо графа стало расплываться у нее перед глазами, превращаясь в сплошные ломаные линии и острые углы.

– Ты, Торн, чудовище! Еще страшнее и опаснее своих родителей! Ведь всего опаснее тот негодяй, который считает себя хорошим человеком!

Гэвин с насмешливой улыбкой протянул к девушке руки.

– Тогда поведай, о святая Элисон, что мне сделать, чтобы заслужить твое снисхождение? Найдется ли в твоем сердце милосердие к жалкому грешнику вроде меня?

– Я не святая… – пробормотала Саманта, внезапно вспомнив о своих тяжких грехах. – Я поддалась искушению и заодно с чудовищами творила зло. Обманывала ни в чем не повинных людей. Видела, как мужчины, красивые и сильные, вроде тебя, творили зло… и находила им оправдание. И так продолжалось, пока они не пересекли черту, к которой обещали никогда даже не приближаться. Думаешь, ты первый блудный сын или младший брат, который считает, что он свободен от семейных грехов? Не выйдет! Рано или поздно прошлое тебя настигнет. Такие, как ты, всегда переступают черту.

Взгляд, которым смерила его девушка, подсказал Гэвину: она видела его насквозь. Да, она знала, что за тщательно выстроенным прекрасным фасадом, по-прежнему кипела неутолимая ненависть.

– Ты, Торн, можешь сколько угодно убеждать себя в том, что твои руки чисты, но мы с тобой оба знаем, что это не так. Твои руки запятнаны множеством грехов, морями слез и, возможно, даже и кровью, которую ты не желаешь видеть. Можешь делать вид, что ничего этого нет, но я-то вижу. Я знаю, кто ты!

– Если так, то какого черта ты со мной целовалась?! – прорычал Гэвин.

Саманта пожала плечами, стараясь скрыть судорожный вздох, вырвавшийся из ее груди.

– Может быть, я тоже чудовище… – пробормотала она.

Они долго смотрели друг на друга. Смотрели молча, дрожа от штормового ветра и ледяного дождя. И казалось, что между ними сверкает и искрит невидимая электрическая дуга, создававшая разряды такой силы, что любой из них способен был превратить человека в горстку пепла.

Буря усиливалась, в лесу быстро темнело. Сумерки сделали изумрудные глаза Торна непроницаемо темными, потемнели и его светлые волосы. Капли дождя стекали по его лбу, по щекам, чувственным губам, по шее – словно ангелы там, в небесах, оплакивали его давно погибшую душу.

Сейчас он казался Саманте каким-то мрачным языческим богом, которому когда-то поклонялись кельты, но пришли иные времена, и теперь он, всеми забытый, одиноко высился в лесной чаще.

Нет, она не станет его жалеть! Не поддастся искушению!

Но во взгляде его…

Как всплывает со дна озера давно забытый утопленник – так во взгляде его сквозь ярость и решимость сочилась боль. Давняя, но не забытая боль.

– Что ж… – Он потянулся за своим ружьем, и Саманта инстинктивно положила руку на рукоять револьвера. – Пусть в битве чудовищ победит сильнейший.

Не говоря более ни слова, Торн повернулся к ней спиной и через мгновение исчез, превратился в тень среди теней.

Саманта повернулась к корове. Та наблюдала за ней большими влажными глазами, в которых, казалось, навеки застыло удивление. Рядом с матерью покачивался на нетвердых тоненьких ножках новорожденный теленок.

По множеству причин – вполне понятных, хотя Саманта предпочитала о них и не думать, – больше всего ей сейчас хотелось разрыдаться. Но она сжала губы и начала дышать глубоко и ровно, изо всех сил борясь со слезами. Она почему-то не сомневалась: проклятый шотландец наблюдал за ней сейчас из-за какого-нибудь дерева. Ну нет, пусть лучше пристрелит ее из своего ружья, чем увидит плачущей!

При ее приближении теленок неуклюже отвалился от материнского вымени и уставился на нее с младенческим недоумением.

– Все хорошо, мой маленький, – ласково заговорила Саманта. – Сейчас пойдем домой, там мама тебя покормит… – С этими словами она подхватила малыша на руки и прижала к груди.

Нарядному платью теперь, разумеется, конец. Пожалуй, впервые в жизни Саманта пожалела о том, что испортила одежду. Но будь она проклята, если оставит кого-то из своего стада на землях Инверторна!

Корова-мать тревожно фыркнула, когда Саманта перекинула теленка через седло и сама уселась позади.

– За мной! – окликнула ее Саманта. – Пошли-пошли, своего малыша получишь дома!

Добравшись до Эррадейла, она разместила мать и малыша под крышей – в одном из опустевших, полуразрушенных коттеджей для работников.

К этому времени реветь уже не хотелось. Ну, разве что совсем чуть-чуть.

Но другому естественному позыву Саманта сопротивляться не смогла, и едва она добралась до своей комнаты, ее вырвало, вывернуло наизнанку.

Глава девятая

На этот раз Гэвин приближался к Эррадейлу с куда большей осторожностью. Особенно потому, что его приветствовал разносившийся далеко вокруг грохот выстрелов.

Он даже остановился на вершине Гришем-Пик и достал из чехла подзорную трубу, желая узнать, с какой стороны ожидать возможной опасности – в виде тощей красотки с ядовитым языком, всегда готовой нажать на курок.

Каллум сообщил, что сегодня Элисон будет дома одна. Сам он приехал в Инверторн помочь Имону, своему отцу, с переноской тяжелого груза. Локрин и Кэлибрид, как всегда по воскресеньям, отправились в Руарид за покупками и выпивкой.

А наша красавица? На отдыхе занялась стрельбой по мишеням. Развесила на заборе днищами вверх старые кастрюли и теперь палила по ним из двух револьверов. Кастрюли звякали, брякали и подпрыгивали на своих местах – каждый меткий выстрел проделывал в одной из мишеней новую дыру.

«Черт возьми! – мысленно воскликнул Торн. – Эта девушка и впрямь впечатляет. И интригует…»

Вдобавок – чертовски возбуждает! Особенно в этих неправдоподобно узких синих штанах.

Это же просто неприлично… Обтягивать ноги – да еще такие длинные ноги – мужскими брюками, которые совершенно ничего не скрывают! Наоборот, все выставляют напоказ!

Ох, хотел бы он вырвать из груди то, что чувствовал при виде этой девицы – вырвал бы и бросил в грязь, под копыта Деметрию! Но не выходило. С каждой их новой встречей ее странная и необъяснимая притягательность становилась все сильнее. Да-да, с каждой встречей!

Гэвин подъехал ближе и спешился. Заметив на штанах Элисон задние карманы, он представил, что можно было бы сунуть в них руки – и обхватить изящные девичьи ягодицы. Не так уж часто мужчине предоставляется возможность заранее увидеть, чем удастся наполнить ладони! Никаких турнюров, нижних юбок и прочих странных приспособлений, призванных скрыть или приукрасить действительность, Элисон Росс не носила – да оно и к лучшему.

Хм… а задик у нее, оказывается, сердечком! Прежде Гэвин об этом не задумывался, но… пожалуй, это его любимая форма.

Элисон опустошила обойму одного из револьверов и, сунув руку в карман хлопчатой мужской рубахи, извлекла оттуда шесть пуль.

Солнце уже начало клониться к западу, на горизонте собирались грозовые тучи, но пока что день оставался на удивление тихим и ясным.

– Кого я вижу?! Печально известный лорд-заноза-в-моем-ботинке! – поприветствовала она его, сдвигая в сторону патронник, чтобы перезарядить револьвер.

– Лучше быть печально известным, чем неизвестным вовсе. – Гэвин подмигнул ей, ожидая в ответ уже привычного взрыва голубого пламени.

Но Элисон только пробормотала:

– Не всегда…

Гэвин собирался скорее махать белым флагом, чем швырять перчатку, но тут он вдруг понял, что ему недостает их обычной перепалки. Более того, мрачные нотки в голосе девушки как-то странно его тронули… И почему, черт возьми, она не смотрела ему в лицо?

Пройдя мимо нее, граф подошел к забору и начал изучать простреленные мишени.

– Кто научил тебя так стрелять?

– Отец. Еще в детстве.

Гэвин внимательно посмотрел на девушку. Прежде он даже не подозревал, что тонкие женские пальчики, заряжающие револьвер, – такое эротичное зрелище. Быть может, потому, что ствол оружия наводил на мысль… гм… о другом стволе?

От комментариев Гэвин благоразумно воздержался, однако Элисон перехватила его взгляд и успела заметить, с каким выражением он на нее смотрел.

– Тебя это удивляет? – спросила она.

– Да, немного.

– Почему? Не потому ли, что твой отец застрелил моего из дуэльного пистолета?

Не в силах смотреть ей в глаза, Гэвин перевел взгляд на ее густую волну волос, небрежно перехваченную лентой и переброшенную через плечо. Волосы слегка трепал ветерок. Пальцы у него зачесались – ему вспомнилось, как он запускал руки в эти чудесные волосы.

– Да нет… я думал совсем не об этом… – пробормотал Гэвин.

– Но думаю, отец тренировался меньше, чем я, – с невозмутимым видом добавила Элисон Росс.

Гэвин понял, что она имела в виду. Если прошлое повторяется, то неудивительно, что она готовится защищать себя. Любыми способами.

– Не хочу показаться невежливой, но… – Она достала из нагрудного кармана второй револьвер. – Но какого черта ты опять пасешься на моей земле?

Помоги ему бог, до чего же она хороша!

– Я пришел предложить мир и…

Вообще-то он собирался извиниться за неподобающее поведение. За то, что набросился на нее в лесу, прижал к дереву и сорвал поцелуй. Беда, однако, в том, что он об этом совершенно не жалел. И не раскаивался.

Порывы ветра становились все холоднее, и Гэвин заметил, как по стройному телу его собеседницы волной прокатилась дрожь.

«Соски у нее сейчас наверняка затвердели», – подумал он. Господи, чего бы только он не отдал за то, чтобы их согреть! Желательно – языком.

– Я пришел, чтобы спокойно и мирно поговорить. И, может быть, на этот раз без оружия? – Голос его дрогнул, но Гэвин очень надеялся, что в нем прозвучало раздражение, а не возбуждение.

– Если ты действительно собрался говорить мирно, то оружия тебе бояться нечего.

Он уже открыл рот, чтобы принести сдержанные извинения, но вместо этого сказал вдруг совсем другое:

– Зачем ты здесь? На этой холодной, серой, безжалостной земле. Дом твоего отца рушится на глазах. Нелегко будет все здесь вернуть к жизни.

Элисон на миг замерла. Но не подняла на него глаза.

– То, что по-настоящему важно, никогда не дается легко, – ответила она и продолжила свое дело.

Черт побери! Да он… Нет-нет, он не может ее уважать, верно?

Пытаясь собраться с мыслями, Гэвин отвернулся. А мисс Росс вновь заговорила:

– Что бы ты там обо мне ни слышал, я вовсе не богата. После того, как умерла мать… отчим лишил меня наследства. У меня действительно не осталось ничего, кроме Эррадейла. Он мне нужен. Понимаешь? Чтобы выжить.

– Вовсе нет! – воскликнул Гэвин, снова повернувшись к девушке. – Тебе не обязательно оставаться здесь. Я заплачу тебе… целое состояние. Дам достаточно, чтобы ты могла жить безбедно до конца жизни. Поезжай куда хочешь. Есть места, где не только ты, но и дети твои на эти деньги смогут жить как короли. И даже внуки…

Он встретился с ней взглядом – и умолк. Нерешительность и боль, плескавшиеся в ее огромных глазах, заставили его замолчать – и в то же время вселили надежду.

– Допустим, я продам тебе Эррадейл. И что буду делать дальше?

– Все, что пожелаешь.

– Но я останусь совсем одна. У меня ведь никого нет.

– А сейчас ты не одна?

Гэвин пожалел об этих своих словах, едва они слетели с его уст. Элисон Росс сейчас смотрела на него с каким-то новым выражением, которого раньше он у нее не замечал. Смотрела с выражением безмерной усталости и опустошенности… И под этим ее взглядом Гэвин вдруг почувствовал себя редкостным мерзавцем.

– Здесь есть Локрин и Кэлибрид, – тихо ответила она.

– Но пройдет лет десять, и их не станет.

Губы ее растянулись в усмешке, по которой Гэвин уже успел соскучиться.

– По-моему, ты их недооцениваешь! – воскликнула она.

– Тебе виднее! – рассмеялся он.

– Есть еще Каллум. – Она пожала плечами. – Кто-то же должен хотя бы иногда выманивать его из пещеры.

Улыбка Гэвина померкла. Что это значит? «Выманивать Каллума из пещеры?..» Как именно она его выманивала? Она что, с ним… Да нет, глупости. Каллума он знает много лет и знает, что этот человек никогда не гонялся за юбками!

Но Элисон Росс не носит юбку… Что, если все-таки…

Гэвин крепко сжал губы – только бы вопрос, сейчас мучивший его, как-нибудь невзначай не вырвался наружу и не прозвучал вслух.

Не подозревая о том, какое направление приняли мысли собеседника, Элисон окинула взглядом стадо на дальнем пастбище, затем посмотрела на корову-мать, находившуюся вместе с теленком в круглом загоне под открытым небом.

– Всю жизнь я как будто чего-то ждала. Передо мной простиралась пустыня, а я вглядывалась в нее и думала: «Ну когда же, когда?..» Но я никак не могла найти свою дорогу. А здесь у меня появилась цель, появилось знакомое и любимое дело. Безопасное прибежище, чтобы… – Она умолкла, недоговорив.

– А как же призраки, что населяют эти холмы и болота? Есть ведь воспоминания обо всем, что ты потеряла…

«И о том, что моя семья сделала с твоей семьей», – мысленно добавил Гэвин.

К величайшему его изумлению, Элисон пожала плечами.

– Прошлое – это то, что с каждой минутой становится все дальше. Да и не все там сплошной мрак. Нет, в Эррадейле для меня нет призраков. Есть будущее, есть возможность новой жизни – именно такой, какая мне сейчас нужна. Жизни, которую ты пытаешься у меня отнять.

– Не отнять, а купить, черт побери! Я, – он ткнул себя большим пальцем в грудь, – не злодей, с которым надо бороться. Злодеем был мой отец. Или ты действительно считаешь, что меня надо наказывать за его грехи? – «Как будто я и так недостаточно наказан», – со вздохом подумал Гэвин.

Элисон безучастно покачала головой.

– Нет никаких злодеев. И героев нет. Только люди. Есть люди, их желания – и то, на что они готовы, чтобы добиться своего.

Гэвин не знал, что на это ответить. Похоже, у них с Элисон куда больше общего, чем казалось. Он взглянул в ее изможденное лицо с темными кругами под глазами. И сердце его вдруг болезненно сжалось – ужасно хотелось как-то ей помочь.

– А почему тебе так нужен Эррадейл? – спросила она. – У тебя ведь есть и замок, и титул. Деньги, очевидно, тоже есть. Большинство людей за все это убить готовы! Ты можешь купить землю везде, где пожелаешь. Зачем тебе именно эта старая развалина? – Она указала стволом револьвера на серую громаду особняка у себя за спиной.

– Хочешь знать правду, простую и чистую?

Элисон грустно усмехнулась – и снова что-то сдавило его сердце.

– Правда редко бывает чистой и никогда не бывает простой. Она горька и тяжела. Это мне и нужно – горькая, тяжелая, жестокая правда.

«Господи Иисусе!» – мысленно воскликнул Гэвин. Что она красотка – это он уже знал. Знал и то, что она энергична, бесстрашна и сильна духом. Но эта девушка оказалась еще и мудрой… Кто же научил ее такой взрослой, почти циничной мудрости?

Чтобы уговорить ее принять его предложение, Гэвин использовал все известные ему трюки. Не сработало.

Но быть честным – этого он пока не пробовал.

– Ладно, вот тебе горькая правда. Мне до смерти надоело управлять винокурней брата. Надоело ездить на его поля и весной, и осенью. Мои призраки все еще обитают в замке Рейвенкрофт, и я мечтаю раз и навсегда с ними распрощаться.

Он бросил взгляд на юг. Там, на горной вершине над перевалом Балах-На-Ба, возвышался замок, где прошло его детство. Краснокаменные стены в дождливые дни казались обагренными кровью – кровью, которую щедро проливал неистовый лэрд Маккензи.

– Пока брат Лиам воевал в чужих краях, было не так уж плохо. Но теперь, когда он вернулся… – Лицо графа на мгновение словно окаменело. – Я не из тех, кем можно командовать. Ни брат, ни кто-либо другой – никто не будет отдавать мне приказы. Мне нужно собственное дело. Свой собственный путь. Вырубать и продавать древние священные леса Инверторна – это было бы кощунством. Земля же в Инверторне слишком каменистая, чтобы всерьез пытаться что-то на ней выращивать. А здесь, в Эррадейле, я смогу создать новое дело и передать его своим детям. Мальчишкой я целыми днями бегал по этим лугам и болотам. Они всегда… Они очень много значили для меня.

Элисон издала какой-то странный звук, сперва ему показалось, что она насмешливо фыркнула, но, взглянув на нее, он увидел в ее глазах тепло.

Наконец-то!

Выходит, она действительно хотела знать правду. И она приняла его правду. Теперь, когда он рассказал почти все, груз, отягощавший его плечи, стал как будто немного легче. И он вновь заговорил:

– Вот мой брат – настоящий Маккензи. Высокомерный, грубый и жестокий. Честно сказать – настоящая задница! Во всем похож на отца, хотя сам никогда этого не признает. Но я не такой, как они. Я буду заботиться о землях твоего отца, буду беречь их и…

Стоп! Черт, он опасно близок к тому, чтобы начать ее упрашивать. Быть может – даже умолять.

– Похоже, вся наша проблема в том, что я хочу от Эррадейла того же, что и ты, – медленно проговорила Элисон – причем с таким выражением, словно об этом сожалела. – Но это больше не земли моего отца. Это мои земли.

– А ты что, забыла про договор об аренде? Что если Лиам отберет их у тебя?

Элисон энергично покачала головой.

– Нет-нет! Леди Рейвенкрофт заверила меня, что он этого не сделает. Разве только… разве что, по твоему наущению.

– Мена – не лэрд. – Граф криво усмехнулся. – Она добрая душа, но ей не понять, как мыслит ее муж, Демон-горец. Я же говорил: если ты продашь Эррадейл мне, я буду его защищать, в том числе – и от Лиама, если он захочет наложить на него лапу. И я смогу выиграть эту битву.

– А с чего ты взял, что не смогу я?

Голубые глаза ее полыхнули знакомым пламенем – до сей минуты Гэвин не сознавал, как по нему скучал!

– Ты недооцениваешь моего брата, – возразил он.

– А может, ты недооцениваешь меня? – Отвернувшись, Элисон Росс подняла руку с револьвером и всадила пули во все мишени, болтавшиеся на заборе довольно далеко от нее.

Гэвин же невольно залюбовался ею. О боги, какое это оказалось эротичное зрелище!

– Быть может, ты права, – согласился он. – Знаешь, бонни, я ведь всю жизнь охочусь. Чаще с ружьем и еще – с луком и стрелами. Но и с револьвером обращаться умею.

Она смерила его оценивающим взглядом, потом пожала плечами и протянула ему второй револьвер.

– Покажешь свое мастерство?

Холодный осенний воздух как будто сразу стал теплее. Кровь запела в жилах Гэвина. Он взял оружие, отставил левую ногу, выровнял ствол, прицелился – и попал по двум из четырех оставшихся мишеней.

Элисон задумалась секунды на две. После чего окинула его все тем же оценивающим взглядом и спросила:

– Человек, что учил тебя стрелять, был небольшого роста?

Ее догадка развеселила его. Прежде всего потому, что оказалась верной.

– Да, это был маленький испанец. Как ты узнала?

– Ты сгибаешь локоть. И сгибаешь запястье под углом пятнадцать градусов. Я тоже так делаю. Это для того, чтобы смягчить отдачу. – Обхватив его запястье длинными изящными пальцами, Элисон вытянула его руку. – Ты высокий и крепкий, так что мне кажется… М-м… полагаю, тебе хватит сил держать руку прямой.

– Не думал, что ты заметишь, – улыбнулся Гэвин, переступив с ноги на ногу, от ее прикосновения у него выпрямилось и затвердело кое-что другое – вовсе не рука.

– И нечего ухмыляться! Это чистейшая правда.

«Ну да, правда, – подумал Гэвин. – Правда чем дольше ты держишь меня за руку, тем тверже она становится».

– А еще, – продолжала Элисон, – пули будут ложиться точнее, если стоять к цели лицом, а не боком. – С этими словами она зашла ему за спину и, положив руки ему на бедра, развернула лицом к забору.

Гэвин стиснул зубы, подавив стон. Сглотнув, пробормотал:

– Я слишком крупная мишень, поэтому поворачиваюсь боком. Ну, на случай, если кто-нибудь захочет в меня выстрелить.

– Кому тут нужно в тебя стрелять? – Она отпустила его бедра и отступила на шаг.

Гэвин ухмыльнулся:

– Простая предосторожность, когда ты рядом.

Черт, почему она никак не улыбнется? Он уж думал, что никогда не увидит, как она краснеет. И вот Элисон наконец-то порозовела как осенний закат. Но она упорно не желала улыбаться!

Немного помолчав, он спросил:

– Покажешь мне еще раз, как надо стоять? Вот так? – Он сделал вид, что всецело поглощен этим вопросом и ни о чем другом не думает. И стал, сдвинув ноги и согнув руку нелепейшим образом.

– Теперь ты совсем неправильно стоишь!

Ну наконец-то! Призрак улыбки – и то хорошо. Элисон помогла ему принять правильную позу – заставила раздвинуть ноги, поставив между его сапогами свой ботинок.

– Ноги раздвинь, – командовала она. – А колени слегка согни.

Гэвин судорожно сглотнул, у него вдруг пересохло во рту.

– Знаешь, бонни, обычно такие приказы отдаю женщинам я, а не наоборот.

Она фыркнула, но этот неженственный звук очень походил на смешок.

– Только я начала думать, что ты, может быть, не такая уж свинья, как мне сначала показалось…

Гэвин хмыкнул, однако промолчал. Элисон же шагнула ближе к мишеням.

Гэвин четырежды спустил курок, и на этот раз поразил три мишени из четырех. Попал бы и в четвертую, но в этот момент Элисон наклонилась, стоя к нему спиной. Наклонилась в этих своих проклятых штанах! Разумеется, это его… немного отвлекло.

Повернувшись, она поняла, куда он смотрел, и хлестнула его по плечу пыльной банданой.

– Кормишь меня всякой чушью о том, что хочешь избавиться от порочного наследия Маккензи…

– Это не чушь! – перебил Гэвин.

– А сам ведешь себя как последний сукин сын! – продолжала она. – О твоих скандальных связях и бесстыдных выходках я слышала задолго до того, как приехала в Шотландию. Может, ты и не злодей, но тоже печально известен…

«Пожалуй, – сказал себе Гэвин, – не будет вреда, если и на эту претензию ответить честно».

– Видишь ли, я смотрю на это так: выбираю в жизни цели, которые мне точно по зубам.

– Что это значит? – Элисон протянула руку за револьвером, и он накрыл ее ладонь своей.

– Когда живешь ради удовольствий, ради того, чтобы вкусно есть, сладко пить, стрелять по дичи и спать с женщинами – не разочаруешься. Нет зазора между ожиданиями и реальностью. Получаешь именно то, что искал. Но как ты думаешь, что происходит, когда я начинаю стремиться к чему-то большему? Начинаю, например, искать славы, справедливости, истины, понимания или любви…

Она сразу угадала, и тонкие пальцы ее сжали его руку.

– Ты всегда к этому стремишься, да?

– И всегда остаюсь с пустыми руками. – Разжав ее ладонь, Гэвин вложил в нее револьвер.

Элисон тут же отвернулась, но он успел заметить, как омрачилось ее лицо. Было ясно: она тоже ощущает эту ужасную пустоту в душе. И тоже страстно мечтала чем-то ее заполнить. Что если они смогут помочь друг другу?

Гэвин притянул ее спиной к себе и потерся щекой о ее волосы.

– Я рад, бонни, что мы с тобой заключили мир…

– Если мы больше не воюем, это еще не значит, что между нами заключен мир, – ответила она. Затем тяжело вздохнула и, расслабившись, прижалась спиной к его груди.

– Если ты продашь мне Эррадейл, то не нарушишь свою клятву, – тихо проговорил Гэвин. – Я не буду больше Маккензи, клянусь. Кроме того… Возможно, ты останешься здесь и…

Вдруг Элисон как-то странно дернулась всем телом. А потом зажала рот ладонью, как будто пытаясь сдержать рыдания.

– Хватит с меня обаятельных красавцев и их пустых обе-щаний! – прошипела она сквозь ладонь. Затем вырвалась из его объятий и бросилась к дому, по-прежнему крепко прижимая ладонь ко рту.

Гэвин поморщился, когда с грохотом захлопнулась дверь, а за ней звучно громыхнул засов. И он вдруг почувствовал какую-то странную и незнакомую ему прежде ноющую боль в груди.

Так вот оно что!.. Кто-то разбил ее сердце – и в болотах Эррадейла она зализывала раны.

Он вернулся к своему коню, вскочил в седло и поскакал на юг, в Инверторн, надеясь обогнать надвигавшуюся с запада грозу.

Значит, этот человек – обаятельный красавец? Что ж, ничего удивительного. К тому же, и она сама – настоящая красавица. И чертовски обаятельная!