Текст книги "Деловое соглашение"

Автор книги: Кэролин Зейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Ладно, повеселились, и хватит. А теперь давай серьезно. Я думаю, что Гэмми Брубейкер – отличное имя. Ни у кого такого не будет, – заявил Джонни.

– О-о, нет! – снова зашлась хохотом Эммелин.

– Даже если существует певец Гэмми? – Он притворился непонимающим.

– А с моей точки зрения… – Она снова поменяла положение. – Нет, это имя уничтожит бедного ребенка.

Джонни не ответил. Лучше вернуться к именам родственников.

– Да, жаль, что ты не угадала имена моих кузенов, за исключением Виргинии. Для сыновей дядя выбрал другие штаты.

– Ненавижу быть неправой.

– Привыкай, теперь ты член нашей большой семьи. А у нас каждый, случается, бывает не прав по меньшей мере дважды в день.

– Только не я.

Джонни почувствовал, как Эммелин напряглась.

– Ну хорошо, для тебя сделают исключение. Ты будешь не права три раза в день, потому что ты новичок.

– Ха!

– Ладно, давай закончим. Я тебя еще не утомил?

– Утомил, но мне очень хорошо. Расскажи еще о твоих кузенах.

– Во-первых, Дакота и Монтана. С ними ты уже знакома.

– Да, их сапоги я знаю досконально.

– Я заметил.

– Я так плохо танцевала?

– Нет, это нормально для невесты.

– Уверена, что я не понравилась.

– Не могу сказать. – Джонни потер челюсть. Эммелин сегодня танцевала со всеми его братьями. Неизвестно почему, но ему это было неприятно, хотя она всем отдавила ноги. В конце концов, рассердившись, он не подпускал к ней никого до самого окончания торжества. Эммелин сказала, что он спасает ноги мужской половины семьи. Но, к сожалению, вовсе не это было истинной причиной. Джонни хотел, чтобы она танцевала только с ним, наступая только на его ноги, черт побери! – Вспомни, – продолжил он, возвращаясь к безопасной теме, – как ты познакомилась с еще двумя мужчинами. Это Текс и Кентукки, или попросту Такер.

– Да, припоминаю. Мне понравились их имена. – Эммелин подавила зевок. – Почти так же, как имена певцов.

– Их трудно забыть, вот в чем дело.

– А как дядя назвал дочерей?

– Ну, там пять девочек. Ты угадала Виргинию, которую все зовут Джинни. Есть еще Каролина, Джорджия, Мэриленд, или Мэри, и, наконец, малышка Луизиана. Она учится в старших классах.

– А где… они живут? – Голос Эммелин был полон томления.

– У них приличное ранчо, не слишком далеко от «Сёркл Б.О.», но Крошка имеет больше нефтяных скважин, чем мы. Основная часть наших нефтяных полей находится вне нашего дома, так сказать. Зато у нас больше земли. Поэтому Крошка арендует у нас пару пастбищ для выпаса. Дакота и Монтана работают у нас около года, помогая мне. Когда-нибудь они уйдут и присоединятся к своему отцу в нефтяном бизнесе. Но сейчас мы все имеем маленькие радости работы на ранчо до тех пор, пока Такер, Текс и мой брат Кенни не заменят нас.

– Звучит… забавно.

– Да. Если тебе интересно, могу показать дальние выпасы.

Ответом ему было легкое ровное дыхание.

Джонни заботливо укутал ноги жены, покрывалом и пожалел, что не может заснуть так же легко.

Джонни проснулся весь в поту.

Ему снилась Эммелин. Они вместе в сауне, и на ней нет ничего, кроме фривольного сверкающего, украшенного пухом белья. Перед ним ее ноги… Чертовски соблазнительно! А она целует его, прижимая все крепче к себе, увлекая и воспламеняя страстное желание. Но нет, он должен быть твердым. Он должен сопротивляться. Они заключили соглашение… Но когда-нибудь он найдет настоящую жену. Ту, которая будет соответствовать его требованиям. А до тех пор он должен терпеть.

Он скатился с подушки и, оказавшись на жестком полу, проснулся. Это всего-навсего кошмар.

Откинув одеяло, Джонни выпрямился и, потянувшись, наткнулся на кровать. Проклятие, как же жарко! Должно быть, он забыл включить кондиционер. Непростительно в июньском Техасе.

Джонни включил кондиционер и подошел к запотевшему окну. На улице, конечно, прохладнее, чем в комнате. Он распахнул форточку, и поток ночного воздуха остудил его разгоряченное тело. Раздвинув плотные гардины, Джонни открыл окно настежь и вдохнул прохладный свежий воздух.

Да, так много лучше.

Джонни сел на широкий подоконник, скрестив руки на груди, и стал смотреть на Эммелин, разметавшуюся на кровати. Она сбросила с себя покрывало, а куртка его пижамы поднялась к талии. Ее ноги… опять!.. В ранних предутренних сумерках ее кожа поблескивала от испарины. Во сне она была похожа на ангела, расслабившаяся и спокойная. Привычное настороженное, сосредоточенное выражение ее лица исчезло, сменившись наивностью. Ему захотелось лечь рядом и прижаться к этой шелковой пижаме, так соблазнительно открывавшей ее формы.

Когда-нибудь, с горечью подумал Джонни, закрывая окно, она станет чертовски хорошей женой какому-нибудь счастливчику.

А теперь ему необходим холодный душ. Ледяной поток воды – вот что прописано в его случае.

– Джонни!

При звуке голоса Эммелин он выключил воду и удивленно всмотрелся через окошечко в двери в испуганное лицо жены. От волнения ее глаза стали как блюдца.

– Джонни, – прошипела она, – поторопись!

Распахнув дверь душевой, он высунул голову и ухмыльнулся. Должно быть, произошло что-то неординарное, что заставило ее войти сюда. А может, просто зов природы. От сестры и невесток он знал, что при первой беременности они бегали в туалет с точностью Биг-Бена.

– Дай мне полотенце, – протянул он руку, – и я выйду.

– Нет!

– Нет? – удивился он.

– Кто-то стучится к нам. Ты не поверишь, но мне кажется, что это наши родители!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Эммелин стояла рядом с Джонни, выглядывавшим в коридор через глазок их номера. Вода капала с его волос на плечи и ручейками стекала по торсу на полотенце, которым он обернул бедра. Ее руки покрылись гусиной кожей скорее от возбуждения, чем от холода, и она нервно потерла их. Приложив палец к губам, Джонни повернулся и кивнул:

– Да, это они.

– Родители?

– Ага, все четверо.

– Шутишь?

– Хотел бы, – мрачно буркнул Джонни. – Живо убери одеяло и подушку с пола и залезай в постель. – Он начал отпирать многочисленные замки. – Помни, мы новобрачные, и действуй соответственно.

– Ладно. – Эммелин была слишком ошарашена, чтобы задумываться о том, как должны вести себя настоящие новобрачные, поэтому просто шмыгнула в кровать и спряталась под одеяло.

Джонни отпирал последний замок, когда голос Большого Дедди раздался из-за двери:

– С добрым утром, влюбленные пташки!

Мисс Кларисса с недовольным видом вошла следом за ним, родители Эммелин смущенно топтались на пороге.

Джонни спустил полотенце еще ниже и сердито уставился на отца. Игнорируя всеобщее неудовольствие, Большой Дедди расплылся в широкой ухмылке, увидев свою новую невестку.

– Как спалось, милочка?

Эммелин неуверенно улыбнулась и подтянула одеяло повыше.

– Доброе утро, Большой Дедди.

– Что ты тут делаешь? – мрачно поинтересовался Джонни. – Еще нет и семи.

«И когда ты собираешься убраться?» – подумала Эммелин, слишком воспитанная, чтобы произнести это вслух.

Большой Дедди хмыкнул:

– Так как родители Эммелин оставались у нас, мы решили подбросить их в аэропорт, чтобы они не опоздали на эту свою конференцию в Чикаго.

– А наш отель оказался прямо у вас на пути.

– Ну, вы ведь с ними даже не попрощались, – возразил Большой Дедди. Он коснулся пальцем шляпы и качнул головой в сторону своих сопровождающих. – Они даже не знали, куда я их веду.

Мистер и миссис Артур синхронно кивнули.

– Не знали, – пробормотали они, бросив извиняющийся взгляд на Джонни.

– Мы действительно ничего не знали, – подтвердила Мисс Кларисса, свирепо посмотрев на мужа.

Потирая руки, Большой Дедди прямо-таки светился от удовольствия.

– Вы удивлены?

– Просто поражены. – Голос Джонни сочился сарказмом.

– Тогда замечательно!

Джонни провел рукой по влажным волосам.

– А как вам удалось узнать, где наш номер?

Смешок Большого Дедди вынудил Мисс Клариссу снова сверкнуть на него глазами.

– Вы не представляете, какие чудеса может сотворить пара сотенных банкнот.

Джонни изобразил нетерпеливого любовника. Эммелин признала, что он весьма способный актер. Если бы ей неведома была правда, она бы подумала, что он действительно жаждет остаться наедине с ней.

– Знаете, мы хотели поваляться в постели подольше, а не вскакивать чуть свет. Правильно, детка?

– Ну… э… – Эммелин не знала, что сказать.

Джонни устроился на кровати рядом с ней и обнял ее за плечи. Он не сводил глаз с отца.

– Извини за наш вид, но мы не ожидали визитеров.

– Не бери в голову, сын.

– Ну что вы, никакого беспокойства. – Улыбка Эммелин просто ослепляла. Возможно, так даже безопаснее для них. Ей не нужно следить за собой, борясь со стремлением броситься Джонни на шею.

– Прекрати, – прошипел Джонни сквозь зубы. Приблизившись к ее уху, он прошептал: – Предполагается, что у нас медовый месяц и мы жаждем остаться одни! Веди себя соответственно, как будто мы по-настоящему влюблены. – Он нежно поцеловал ее в висок, а потом в шею. – Если заставить их почувствовать неловкость, они быстренько уберутся, и мы сможем расслабиться.

Эммелин кивнула, не имея выбора. А Джонни очень достоверно играл роль нетерпеливого молодого мужа. Мурашки пробежали по ее телу при одном только взгляде на его губы. При других обстоятельствах она бы растаяла от такого внимания. Но у них было соглашение, и она лежала как замороженная, пытаясь изобразить восторг свежеиспеченной жены.

Хотя Большой Дедди притащил несколько стульев, чтобы незваные гости расположились с удобствами, миссис Артур потянула мужа за руку к двери. Они стояли рядом, одинаково растерянные и смущенные, оба одетые в коричневые костюмы, взъерошенные, как пара воробьев. Их глаза смотрели куда угодно, но только не в сторону кровати, где лежала их дочь в обнимку с полуобнаженным мужчиной. Сердце Эммелин разрывалось от жалости к ним. И отец, и мать явно были смущены этим зрелищем.

Джонни взял ее руки и положил на свою широкую грудь.

– Согрей меня, милая, я чувствую холод в сердце, – мурлыкнул он с легким смешком, двигая безвольные пальцы по выпуклым мускулам груди.

– Прекратишь ты, наконец, издеваться над ними? – прошептала Эммелин сквозь зубы, не имея возможности вырваться.

– Мы новобрачные! – голосом чревовещателя прошипел он, улыбаясь своим новым родственникам, как Чеширский кот. – Помнишь?

Он продолжал водить ее ладонями по своему торсу, время от времени поднося их к губам и запечатлевая ласковые поцелуи на их тыльной и внутренней части.

Эммелин, дрожа, с фальшивым восторгом улыбалась, пока ее руки знакомились с телом мужа. Она старалась изо всех сил, но не знала, как выдержать дальше.

Ее родители сломались первыми. Миссис Артур открыла дверь.

– Нам действительно пора, если мы не хотим опоздать на самолет. Мы и так уже задержались. Важная конференция. Она была запланирована давным-давно. Так, дорогой?

Мистер Артур что-то промямлил в ответ.

– Мам? Пап? – произнес Джонни, жизнерадостно кивая головой.

– Мы позвоним, как приедем в Чикаго, – продолжила миссис Артур, дергая мужа за рукав. Они явно хотели подойти к кровати и поцеловать Эммелин на прощание, но вместо этого просто помахали.

– Нам тоже пора, – сказала Мисс Кларисса, многозначительно посмотрев на мужа.

– Но мы только что пришли! – запротестовал тот.

– Большой Дедди! – Мисс Кларисса произнесла это таким тоном, что препираться было невозможно. – Мы обещали отвезти мистера и миссис Артур в аэропорт.

Когда незваные гости наконец ушли, «молодожены» откинулись на подушки и рассмеялись.

– Пожалуй, мы выглядели очень убедительно: они уверены, что мы безумно любим друг друга. Тебе не кажется? – Джонни вопросительно изогнул бровь.

– О да! – В ее голосе прозвучал оттенок сарказма, заставивший его ухмыльнуться. – Не думаю, что кто-нибудь упустил хоть одно движение, когда ты заставил согревать тебя.

Джонни расхохотался так, что кровать затряслась.

– Да, это было просто гениально.

– Ну уж, конечно, мне показалось, что моих хватит удар, – причитала Эммелин.

– О, не беспокойся. Они тоже проходили через такое. По крайней мере, один раз в жизни. Ведь ты же тут.

– Да, конечно. Но не на публике же они устраивали эту…

Джонни взвыл от смеха.

– Не думал, что это настолько скандально! Я не хотел смутить их! – Он подтянул сползающее полотенце повыше. – Я просто устроил некое шоу. Наподобие этого, например. – Подмяв Эммелин под себя, он со смехом прижался носом к ее шее. – Ты так приятно пахнешь!

Это, должно быть, тот лосьон, который дал ей Макс, подумала она. Но пока Джонни, дурачась, покрывал поцелуями ее плечи и руки, она не могла произнести ни звука.

– Пусти, ты раздавишь меня, верзила.

Джонни зашелся от смеха.

– Выпусти меня, – пропищала Эммелин, и он приподнялся над ней на руках. – Наши родители ушли, шоу окончено. Закругляйся!

– А если не прекращу? – Внезапно он стал серьезным.

– Если нет, то я… я…

– Да? – Он взял ее лицо в ладони и склонился к ее губам для поцелуя.

– Я… я напомню тебе о нашем соглашении.

Когда ее слова проникли в его затуманенный страстью разум, Джонни внезапно осознал, что он почти голый и вот-вот нарушит их соглашение. Она права. Этого он не может позволить себе в течение целого года. Он неохотно освободил Эммелин, слегка прикоснувшись к ее губам.

– Извини, я немного увлекся. – Он откатился на спину, и оба лежали, глядя в потолок. Наконец Джонни усмехнулся: – Как ты думаешь, не стоит ли нам раздобыть нормальную одежду?

– Это было бы чудесно, – просияла Эммелин.

В понедельник утром, проведя две ночи в апартаментах для новобрачных, Эммелин почувствовала, что готова переехать на ранчо. Возможно, думала она с надеждой, пока они собирали вещи, она сможет преодолеть соблазн к сближению с Джонни, когда начнется их повседневная «семейная» жизнь. Они будут заняты каждый своим делом. Хотя… Днем Джонни и относился к ней холодновато, держась на расстоянии, ночью же, когда защитные барьеры исчезали, они много говорили обо всем на свете. Смущенная как никогда, Эммелин понимала, что проводить с этим красавцем столько времени не слишком хорошо для нее. Не то чтобы она жалела о чувстве взаимопонимания, появлявшегося с наступлением темноты, но ее рациональный мозг говорил, что растущая теплота их отношений будет губительна для делового соглашения, которое они заключили.

Покинув отель, они в первую очередь заехали в маленькую квартирку Эммелин неподалеку от ее работы. Они оба решили, что от нее нужно отказаться. Когда родится ребенок и ее соглашение с Джонни будет разорвано, Эммелин подыщет другую квартиру, с дополнительной спальней, которую можно будет использовать как детскую.

Поскольку Эммелин не обросла большим количеством вещей, они сложили ее скарб в два чемодана и несколько коробок. Весь багаж влез в спортивный автомобиль Джонни. По дороге на ранчо они, по настоянию Эммелин, заглянули в спортивный магазин и приобрели там удобный надувной матрас и маленький насос к нему. Обе вещи могли быть спрятаны под огромной кроватью Джонни, и никто не догадался бы об их существовании.

– Тебе не следовало самой платить за них, – кипятился Джонни, когда они продолжили путь на ранчо. – Я же обещал позаботиться о тебе и ребенке, значит, имел в виду и оплату твоих счетов тоже!

– Я знаю, но мне хотелось это сделать. Ты потратил на меня денег больше чем достаточно. Мы ведь деловые партнеры, помнишь? Я понимаю, что мы не можем делить расходы пополам, но мне приятно думать, что я тоже вношу какую-то лепту.

– Ну хорошо, – Джонни пожал плечами. – Должен признать, что спать на этом матрасе явно будет лучше, чем на полу.

– Не думаешь же ты, что я купила этот матрас для тебя? – всполошилась Эммелин.

– А ты купила его для кого-то еще?

– Да, для себя.

– Не пойдет! – категорически отрезал он.

– Джонни, я не собираюсь отнимать у тебя еще и кровать. Я хочу, чтобы тебе было спокойно.

– Ерунда!

– Нет, серьезно, этот матрас куплен для меня.

– Чушь! Если ты думаешь, что я позволю беременной женщине спать на полу, тогда подбери более серьезные аргументы.

Эммелин поняла, что спорить с ним бесполезно, поэтому отвернулась и стала смотреть в окно. Сейчас она капитулировала, но позже еще вернется к этому.

Когда они прибыли на ранчо и начали устраиваться на новом месте, была середина дня. К радости Эммелин, пока они распаковывали ее пожитки, никого из представителей семьи Брубейкер не было. Эту встречу она предпочитала отложить, насколько возможно. Весь день они перекраивали холостяцкое логово Джонни, обустраивая комнату для Эммелин. Когда они закончили перестановку, им пришлось заняться тем, что Эммелин так старательно оттягивала: договориться, кто где будет спать. К сожалению, здесь была только одна спальня и одна кровать.

– Напрасно ты не позволяешь мне взять надувной матрас и спать на полу, – воскликнула Эммелин в ответ на настойчивые требования Джонни постелить ее белье на кровать. – Получается, что я выгоняю тебя из собственной постели на целый год!

Джонни задумчиво посмотрел на кровать, потом перевел глаза на Эммелин.

– Послушай, тебе придется согласиться со мной. Когда у тебя станет выпирать животик и ты даже не сможешь сама завязывать шнурки, ты просто не встанешь с матраса, чтобы пойти в ванную. А это будет необходимо по несколько раз за ночь. – Закончив тираду, Джонни резко провел ножом по коробке и вытащил насос.

Эммелин села на стул около кровати и устало вытянула ноги.

– Ты говоришь, как будто уже сталкивался с такой ситуацией.

– Да, приходилось, – хмыкнул Джонни, лукаво улыбаясь. – Я опекал каждую из моих невесток на последней стадии беременности во время традиционных пикников. Они упорно стремились отправиться вместе со всей семьей на природу. Должен признаться, это был интересный опыт. Не знаю, почему все мои невестки жаждали покинуть уютную теплую постель и спать в палатках, возможно, они и сами этого не понимали. Но им приходилось неоднократно бегать в лесок среди ночи. – Он решительно взмахнул рукой. – Что касается нас, в этом году мы прекрасно можем пропустить сие мероприятие.

Эммелин сглотнула. Поездка на лоно природы вместе со всем кланом Брубейкеров – перспектива очень заманчивая. Она всегда радовалась таким выездам в прошлом, со студентами и с коллегами. Однако Джонни ясно дал понять – она не принадлежит к клану и не должна участвовать в его жизни. Эммелин снова напомнила себе, что между ними заключено деловое соглашение, а не брак по любви.

– Возможно, твои невестки не хотели оставаться дома потому, что пребывание на воздухе очень полезно для детей? – предположила она.

– Да, вероятно. Дети там живут привольно, без надзора мамочек. – Он указал на ее живот. – Будь к этому готова. Малыш заставит тебя таскаться по всяким летним лагерям с кучей барахла, о котором ты сейчас и понятия не имеешь. Ты полюбишь его или ее, и тебе понравится быть матерью. – На секунду Джонни замолчал, внимательно разглядывая ее. – Ты будешь замечательной матерью, – уверенно заключил он и бросил коробку на пол. – Очень хорошей.

Хотя его слова произнесены были вроде бы не всерьез, Эммелин услышала в них странную самодовольную нотку, как будто Джонни сам выбрал ее в матери ребенку, которому даст свое имя. Радость обдала ее жаром, хотя и длилась недолго. Почему каждый раз, приблизившись, Джонни словно чего-то пугался и принимал неприступный вид? Это было очень неприятно. Однако он честно выполнял свои обязательства. Эммелин должна была чувствовать себя счастливой, но она уже и представить не могла, как будет жить без Джонни, когда срок их сделки подойдет к концу.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Незаметно пролетел почти месяц со дня их свадьбы. Им оставалось прожить вместе одиннадцать месяцев. За прошедшие недели семья Джонни постаралась предоставить им максимум уединения и свободы.

Каждый с головой ушел в свою работу, которая только и помогала им спастись от мыслей о том, что ночью они находятся так близко друг от друга, всего в нескольких футах: Джонни на надувном матрасе, а Эммелин – в его кровати. Хотя матрас и был много удобнее, чем ковер в далласском отеле, он почти не спал. Нежное ровное дыхание, вид раскинувшегося во сне соблазнительного тела, звук голоса Эммелин, когда она желала ему спокойной ночи, приводили его в трепет. Долгие бессонные часы он лежал, вслушиваясь в тишину. Эти бесконечные ночи истощали Джонни. Никогда раньше он не был так очарован близостью женщины. И дело заключалось не только в том, что вместо очков она теперь носила контактные линзы.

Она оказалась способной ученицей Пэтси. Преображение, начатое в день свадьбы, продолжалось.

Эммелин сменила гардероб. Теперь она выглядела так, словно сошла с картинки модного журнала, чем приводила мужа в замешательство. Пэтси заявила, что Эммелин не может жить на ранчо, не имея джинсов и сапожек. Полки и ящики шкафа ломились от новой одежды. Все было бы ничего, если бы в ней она выглядела как раньше. Но нет – в джинсах и ковбойских сапожках ее ноги казались еще длиннее. Это замечал не только Джонни.

Поведение ковбоев на ранчо и родственников Джонни не оставляло сомнений в том, какое впечатление производила на них преображенная Эммелин. Все поворачивались, когда она заходила в конюшню поговорить с мужем. Дакота и Монтана лезли из кожи вон, желая рассмешить ее, и наемные работники тоже были не лучше. Заинтересованное подмигивание, пылкие взгляды, одобрительное поднятие бровей – им всем явно пришлась по вкусу новая миссис Брубейкер. Уже этого было бы достаточно, чтобы Джонни с трудом сохранял отношения с женой в рамках договора.

По счастью, Эммелин не понимала потрясающих изменений в своей внешности, и внимание окружающих не трогало женщину. Казалось, она всегда была погружена в свой собственный мир. Джонни восхищался ею. Ему нравилось в ней все, и в этом-то и заключалась проблема. Она слишком ему нравилась.

Хотя днем они почти не общались, ночью не могли наговориться. В спальне, залитой лунным сиянием, лежа каждый на своем месте, они чувствовали, что их души родственны, и говорили обо всем. Истории детства, обсуждение моральных ценностей, шутки, анекдоты, пристрастия и увлечения… Это мало походило на реальность: молодожены обычно по-другому проводят свои ночи. Джонни понимал, что такое общение не слишком помогает ему сохранять дистанцию и поддерживать деловые отношения с женой. И каждое утро ему приходилось принимать ледяной душ, чтобы не выказать Эммелин истинных чувств, обуревавших его.

Его слабость могла моментально разрушить все, чего они достигли, но решимость Джонни пропадала, едва Эммелин выключала свет, и ему ничего не оставалось, как продолжать вести бесконечные разговоры. Ее очарование было безгранично. Сама того не желая, Эммелин запросто вила веревки из Джонни. Благосостояние ничего не значило для нее, и это делало ее еще более привлекательной. Положение усугублялось еще тем, что отец никак не хотел угомониться и оставить их в покое. Симпатия Большого Дедди к Эммелин росла с каждым днем.

Наступила суббота. Это означало, что прошло уже ровно четыре недели со дня их свадьбы. В честь этого события Большой Дедди решил устроить для семьи гавайский пир – луау – около бассейна внушительных размеров. На специально для этого случая сооруженном очаге жарился молочный поросенок. Столы вокруг аппетитно шипевшего на вертеле поросенка были завалены тропическими фруктами, экзотическими салатами и другими яствами, которых Эммелин в жизни своей не видела. Слуги, одетые в травяные юбочки и гавайские рубашки, разносили напитки. Светящиеся фонарики окружали бассейн, и повсюду были расставлены уютные тростниковые кресла.

Ледяная скульптура в виде вулкана извергала пунш ярко-красного цвета, изображавший раскаленную лаву. Те, кто отведали его, утверждали, что на вкус он тоже мало чем отличается от обжигающей лавы. Большой Дедди пригласил на праздник и родителей Эммелин. Все говорили одновременно, гам стоял невообразимый, все веселились и были счастливы, если не считать бедных отца и мать Эммелин, чувствовавших себя не в своей тарелке среди шумного веселья. Эммелин, согласно сценарию праздника, усадила мужа в большое плетеное кресло, предназначенное для них двоих и установленное на специальном помосте – ланаи. В яркой юбке-саронге и блестящем топе, не доходившем до бедер, с едва прикрытой грудью, Эммелин чувствовала себя несколько скованно. Пэтси настояла, чтобы она накрасилась и воткнула несколько роскошных орхидей в волосы, как это делают женщины на Гавайях.

– Я мошенница, – шепнула Эммелин Джонни, усаживаясь рядом и прижимаясь к нему. Выставленная на всеобщее обозрение, она неуклюже сидела, пытаясь унять радость от представившейся возможности побыть в роли его жены.

– Почему?

– Ты знаешь почему.

Обведя взглядом собравшихся, Джонни небрежно обнял ее за плечи с видом собственника. Как ни приятно ей было его объятие, она прекрасно понимала, что это всего лишь шоу. Заметив, что миссис и мистер Артур наблюдают за ними, Джонни прижался губами к виску Эммелин, а затем еще крепче притянул жену к себе. Хотя в его действиях не было особого пыла, невольная краска стыда залила шею и плечи Эммелин. Она покосилась на родителей. Вроде бы, они купились на это. Хорошо, потому что именно сегодня молодожены собирались сделать свое ошеломляющее заявление.

Мать Эммелин была облачена в просторное цветастое платье, которое носят жительницы Гавайских островов, – муу-муу, – она надела его прямо поверх своего обычного коричневого костюма. Ее коричневые туфли на толстой подошве выглядывали из-под яркой оборки, что вносило полный диссонанс в ее наряд, орхидеи обвивали взмокшую шею, а волосы казались еще более растрепанными, чем обычно. Эммелин подумала, что Макс мог бы изменить внешность матери всего несколькими взмахами ножниц и мазком губной помады. Не уродина же она. Ей просто неинтересно заниматься своей внешностью. Она слишком занята, чтобы обращать внимание на веяния моды. Эммелин усмехнулась. Видимо, Пэтси все-таки сумела оказать на нее какое-то влияние. Она перевела глаза на отца. Он смотрелся немногим лучше жены. Влажные пряди тонких волос свисали на пухлые щеки. Его единственной уступкой гавайской теме было цветочное ожерелье, которое Большой Дедди нацепил ему на шею, и стакан пунша, который он с опаской выпил. Теперь ее родители сидели рядом около ланаи словно аршин проглотив. Они казались инородным телом среди веселящихся Брубейкеров. Однако оба стоически делали вид, что им нравится весь этот хаос. Чего не стерпишь ради единственной дочки!

– Ты в состоянии танцевать лимбу? – спросил Джонни, ухватив кусочек закуски с проносимого мимо подноса и махнув рукой в сторону площадки, где гавайский ансамбль уже играл зажигательную мелодию. – Большой Дедди устраивает соревнования в этих акробатических упражнениях. Правда, хотим мы того или нет, но нам придется принять участие.

– О да, конечно! – Разочарование тяжким грузом легло на ее сердце. Как она хотела, чтобы эти маленькие спектакли, которые они устраивали, не огорчали его так сильно! В глубине души Эммелин понимала, что она неподходящая жена для него. Притворяться так тяжко для Джонни. Однако они рабы своей сделки, и если должны провести следующие одиннадцать месяцев, изображая брак, значит, так тому и быть.

Эммелин повернулась в сторону танцевальной площадки. Раньше она недоумевала, глядя, как танцоры умудряются проскользнуть под опускающуюся все ниже планку. Скажи ей кто-нибудь еще полтора месяца назад, что ей придется принимать участие в таком соревновании, она бы рассмеялась ему в лицо. Странно, как шумная, веселая толпа Брубейкеров изменила ее, сделав легкомысленной. Это свойство ее характера, видимо, дремало в течение двадцати пяти лет. Бросив взгляд на своих окаменевших родителей, она подумала: неужели они не могут расслабиться и принимать окружающее хоть чуточку полегче? Как обнаружила Эммелин, существовало много чудесных вещей и помимо научных исследований. Если их союз с Джонни и не принесет ей больше ничего, она будет бесконечно благодарна ему за то, что он открыл ей глаза на простые радости жизни. Она сумеет внушить своему ребенку, что для человека важно не только занятие наукой.

Большой Дедди засвистел, требуя внимания. Когда все наконец собрались вокруг ланаи, глава семьи получил возможность говорить.

– Тихо вы! – прикрикнул он на своих внуков, которые с визгом прыгали в бассейн. – Сегодня мы отмечаем месяц со дня свадьбы наших молодоженов, Джонни и Эммелин. И хотя их скоропалительная женитьба была шоком для всех нас… – волна смеха прокатилась по рядам присутствующих, – я не мог бы быть счастливее сегодня. Джонни, мальчик мой, ты сделал все просто замечательно.

Эммелин посмотрела на мать, пораженную прямолинейностью речи Большого Дедди.

– Мальчик, встань и скажи нам несколько слов о жизни в браке.

Прежде чем встать, Джонни склонился к Эммелин и спросил:

– Я могу сейчас сказать, что ты беременна?

Эммелин, пожав плечами, кивнула. Они не могли скрывать ее положение слишком долго. Уже сейчас саронг слегка морщил на талии. Правду надо объявить, и чем скорее, тем лучше. Она оглядела своих новых родственников. Скоро она должна будет признаться Большому Дедди и Мисс Клариссе, что ее ребенок не от Джонни. Нельзя допустить, чтобы они считали своего сына человеком, который может зачать ребенка и бросить свою подругу. Нет, у них любящий сын, который хотел всем только хорошего. Для Эммелин это было важно.

Она перевела взгляд на родителей, которые неприкаянно сидели среди общего веселья, и ее сердце сжалось. Как они отреагируют на эту новость?

– Ну, – Джонни лукаво ухмыльнулся, – должен вам сказать, что, как я убедился, жизнь в браке совсем не так плоха. – Ему пришлось замолчать, пережидая шквал воплей и свиста своих братьев. Наконец он смог продолжить, лениво растягивая слова и переворачивая тем самым душу Эммелин: – Если вы думаете, что мой брак был таким уж скоропалительным, то вы действительно придете в шок от следующего объявления… – Собравшиеся снова дружно завопили, а он, игнорируя нетерпение всей семьи, повернулся к Эммелин. Общее возбуждение немного спало, и он, подав руку, поднял ее и прижал к себе. Хотя она знала, что все это игра на публику, она прильнула к Джонни, смущенно улыбаясь. Наконец он произнес то, что оправдало надежды окружающих: – Мы с Эммелин этой весной ожидаем ребенка!

Вздох одобрения. Тишина. Потом вопли радости и счастья огласили округу. Как поняла Эммелин, удивлены были все, не только ее родители, для которых шоком было осознать, что их дочка не просто замужем, но и в положении. Миссис Артур тихонько охнула, и мистеру Артуру пришлось погладить ей руку, чтобы она могла прийти в себя. Наконец они осознали эту новость, и улыбки радости преобразили их вытянутые лица. Из толпы неслись недвусмысленные шуточки, поздравления. Если Джонни и чувствовал себя не слишком уютно, единственным признаком этого было то, как он нервно провел рукой по волосам.