Текст книги "Оканогган-Фоллз"

Автор книги: Кэролин Ив Гилмэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Вот подожди, ты еще увидишь, как нам за это воздастся, – сказала она Нику.

И она подумала, что нужно начать добиваться того, чтобы эти отношения приносили результаты.

К тому времени капитан Гротон волей-неволей был вынужден познакомиться со всеми «церемониальными» блюдами Среднего Запада – такими как запеканка из фасоли, салат «Джелло», колбаски и бобы – и с ритуалами, сопровождавшими такие трапезы. Поэтому Сьюзен было интересно знакомить его с нетривиальной кулинарией. Вкусы у него были менее консервативные, чем у Тома, и он практически всегда расхваливал Сьюзен за ее старания. Однажды вечером, когда Том должен был вернуться поздно, она заказала пиццу для мальчиков, приготовила креветки с диким рисом, кориандром, артишоками и сметаной и добавила самую малость кайенского перца и лимона. Они ужинали в столовой, и вина пили немного больше, чем обычно.

Капитан рассказывал ей, как историк-любитель, работающий на мусорном полигоне, предпринял еще одну из бесчисленных попыток убедить ватесунов отказаться от осуществления их планов. Он пытался убедить капитана, что под городом располагаются древние постройки, представляющие археологический интерес, кроме того, там зарыт клад. В качестве доказательства историк показывал даже какую-то старую французскую карту и фотографию металлического предмета, на котором были выгравированы загадочные изображения.

Сьюзен, которую вино делало немного легкомысленной, рассмеялась:

– Но вы-то на эту удочку не попались?

Капитан Гротон озадаченно посмотрел на нее:

– Нет, я не падал.

Теперь он уже так хорошо владел английским, что ей почти не случалось употреблять выражения, которых он не знал.

– Это такое выражение – попасться на чью-то удочку. Это значит, что он вас пытался сбить с толку.

– Пытался сбить. То есть я должен был упасть, да?

– Нет-нет, это просто такое выражение. Попасться на удочку означает быть обманутым. С другой стороны, когда мы говорим, что кто-то попался на чью-то удочку, мы имеем в виду, что они испытывают симпатию, влюбились.

Он задумался над этим:

– Так у вас одно и то же выражение обозначает и «быть обманутым», и «влюбиться»?

Она никогда прежде об этом не задумывалась.

– Похоже что так. Возможно, смысл в том, что для того, чтобы влюбиться, нужно строить иллюзии. И мы при этом часто занимаемся самообманом. Но и правды тоже много.

Внезапно она заметила, как серьезно он смотрит на нее; казалось, эта тема уже давно его занимала. Когда их взгляды встретились, она словно ощутила электрический разряд; потом он отвел глаза.

– А что вы имеете в виду, произнося название вашего города, Оканогган-Фоллз,[7]7
  Английский глагол to fall, используемый в выражении to fall for («влюбиться», «поддаться на обман»), созвучен названию города Оканогган-Фоллз (Okanoggan Falls).


[Закрыть] – обман или любовь? – спросил он.

– Любовь, конечно же.

– Но если бы название города значило «обман», вы бы мне об этом не сказали, – произнес он, слегка улыбаясь.

– Я вас не обманываю, капитан, – тихо сказала она. И к ее собственному удивлению, это было правдой.

Мгновение оба молчали. Потом Сьюзен, отбросив салфетку, поднялась из-за стола.

– Пойдемте в сад за домом, – сказала она.

Вслед за нею он пошел в жаркую летнюю ночь. Был конец августа; в садах по соседству царила тишина, если не считать пения цикад на деревьях и задумчивых вздохов кондиционеров воздуха. Когда они подошли туда, где под деревьями росла высокая трава, капитан остановился, вдыхая наполненный ароматами воздух.

– Чего я не ожидал, когда приготовился стать человеком, это такой кожи, – сказал он. – Она так чувствительна, всегда настороже.

– А вам теперь уже нравится быть человеком? – спросила Сьюзен.

– Одно компенсирует другое, – ответил он, не отводя от нее взгляда.

Разум подсказывал ей, что следует переменить тему и заставить его обсудить общественные дела, но ее сознание переполняли мысли о личном, мешающие ей сосредоточиться. Она была немного пьяна, иначе ни за что не произнесла бы такие слова вслух:

– Черт возьми! Как все это несправедливо. Почему получилось, что такой идеальный мужчина оказывается инопланетянином?

Мужчина человеческой расы воспринял бы это как призыв. Капитан Гротон же заколебался и очень сдержанным, невинным жестом взял ее руки в свои.

– Сьюзен, – сказал он, – я должен кое-что вам объяснить, иначе получится, что я вас обманываю. – Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, а она смотрела на него, пытаясь разгадать причины его застенчивости. Он продолжил: – Эта внешность, которую я принял, не случайна. На моей планете, когда женщина выбирает мужчину, он становится таким, каким она желает. Это и есть хамелеоноподобная функция. Без этого мы давно бы уже вымерли. – Он чуть улыбнулся. – Как я полагаю, природа поняла, что мужчины никогда не смогут быть такими, какими их действительно хотят видеть женщины, если их не будут создавать женщины.

Сьюзен с трудом пыталась понять сказанное.

– Создавать?.. А кто же создал вас?

– Это сделали вы, – признался он.

– Вы хотите сказать…

– Что в день нашей первой встречи вы прикоснулись ко мне. Вот почему мы избегаем контактов с людьми. Достаточно, чтобы к нам прикоснулась подходящая женщина, и начинается реакция. После этого идут активные физиологические процессы. Всякий раз, когда вы прикасались ко мне впоследствии, организм получал биохимические данные, позволяющие проводить превращение еще более совершенно.

Все эти мучения и потрясения, связанные с межвидовой трансформацией, произошли из-за нее?

– Боже, вы, должно быть, ненавидите меня! – воскликнула она.

– Нет, вовсе нет.

Конечно же нет. Мужчина, идеально ей подходящий, никогда не станет ненавидеть ее. Это противоречило бы цели трансформации.

От этой мысли она почувствовала себя как птица, внезапно налетевшая на оконное стекло.

– Вы хотите сказать, что вы – это все то, что я хочу видеть в мужчине? – переспросила Сьюзен.

– По-видимому, да.

– Я-то думала, что Том как раз тот, кто мне нужен, – слабым голосом сказала она.

– У вас уже есть он, – ответил капитан Гротон, – и другой вам не нужен.

Она внимательно рассматривала его лицо, созданное специально для нее, и видела в нем откровенное признание собственной души. Это лицо не было идеальным или красивым, как у кинозвезд, нет, на нем можно было прочесть следы, оставленные опытом и печалями.

– А ваша личность? – спросила она. – Ее тоже создала я? Он покачал головой.

– Нет, она полностью моя собственная.

– Но ведь это в вас самое лучшее, – заявила Сьюзен.

В тусклом свете ей было не разглядеть его лица, но по голосу ей показалось, что он очень растроган.

– Благодарю вас.

Они вели себя как подростки. Они и были как подростки, охваченные действием неожиданно обрушившихся на них гормонов, подчинившихся императиву эволюции. В то мгновение, когда она это осознала, Сьюзен почувствовала себя потрясенной. Она никогда не собиралась изменять Тому, ни на малейшую долю секунды не думала о таком. И все же сейчас казалось, что она уже все совершила в своем сердце. Она нафантазировала себе любимого мужчину и воплотила мечты в жизнь, сама не подозревая об этом. Он был живым подтверждением того, что в мыслях она оказалась неверна

– Очень неловкая ситуация, капитан. Что же мы будем делать? – спросила она, стараясь вести себя как взрослая.

– Не знаю, – сказал он. – Возможно…

И в этот самый момент загорелся свет на заднем крыльце, и они виновато отпрянули друг от друга, как будто их застали врасплох за тем, о чем оба они старались даже не думать.

Том стоял на заднем крыльце и смотрел на них.

– Вот ты и дома! – весело обратилась к нему Сьюзен, надеясь, что в ее голосе не будет слышно того напряжения, которое она ощущала. Она стала подниматься по лужайке к дому, а капитан Гротон последовал за ней. – Ты уже поел?

– Да, – сказал Том. – Я остановился в «Бургер Кинг»[8]8
  Сеть ресторанов быстрого питания в США.


[Закрыть]в Уолкере.

– Бедняжка. А я как раз собиралась делать кофе. Ты будешь?

– Боюсь, мне пора возвращаться на базу, – сказал капитан Гротон.

– И вы даже не останетесь выпить с нами кофе? – спросила Сьюзен.

– Нет, я только сейчас заметил, который час. – С удрученной улыбкой он добавил: – Теперь я понимаю, отчего вы, люди, всегда опаздываете.

Она проводила его до парадной двери, оставив Тома на кухне. Капитан задержался на ступенях.

– Спасибо, Сьюзен, – сказал он, и она поняла, что капитан имел в виду не ужин.

– Вашим женщинам так повезло, капитан, – тихо ответила она.

– Нет, не повезло, – серьезным тоном возразил Гротон.

– Пусть они и живут недолго, но при этом, готова поспорить, они счастливы.

– Надеюсь, что вы правы. – Он торопливо ушел, будто пытаясь убежать от собственных воспоминаний.

Когда Сьюзен вернулась на кухню, Том спросил ее как бы невзначай, но заранее продуманно:

– Тебе удалось добиться с ним каких-то успехов?

– Нет, – ответила она, – он так верен своему долгу. – И стала разливать кофе. Подавая ему чашку, она впервые за все годы замужества заметила в его глазах беспокойство. Сьюзен поставила чашку и обняла его. – Том, – пылко произнесла она, – я тебя очень-очень люблю!

Он ничего не сказал, только обнял ее отчаянно крепко.

И все же в ту ночь, когда она лежала без сна в постели и слушала знакомое дыхание Тома, в голову ей приходило множество вопросов.

В ее жизни была прореха, о существовании которой она прежде и не подозревала. Теперь, когда Сьюзен это поняла, она не могла уже больше не обращать внимания на эту боль. Она смирилась с тем, что ее жизнь строилась на компромиссах, на том, что «вполне устроит». И это ее больше не устраивало.

Но она никак не могла получить нечто большее, не причинив боль Тому. От осознания того, что он не является идеально подходящим для нее, она не стала любить его сколько-нибудь меньше. В конце концов, он человек. Его несовершенство – не его вина.

Глядя на скомканное одеяло, под которым спал ее муж, она думала обо всем том, чем обязана ему за эти годы верности и доверия. Ей нужно было каким-то образом отказаться от возможностей, от своего желания, пройти мимо них. Примириться с тем, что у нее есть. Просто потому, что это ее долг.

День переезда был спланирован до мелочей, как и все, что делали ватесуны. Со всего региона в Оканогган-Фоллз прибудут грузовики для переезда, начиная с шести утра. Сделав остановку на базе ватесунов, они въедут в город ровно в восемь и отправятся по указанным им адресам. Время переезда каждой семьи было опубликовано в газете, вывешено в магазинах и вручено горожанам лично по месту жительства. Был и веб-сайт, где каждый мог посмотреть, когда ему полагается выезжать.

Протестующие тоже действовали организованно. Говорилось, что все соберутся в семь утра в парке напротив мэрии. Оттуда они по Мейн-стрит двинутся к месту, где автострада проходила между утесом и рекой, и перегородят дорогу, по которой грузовики будут ехать в город.

Когда Сьюзен и Том остановили машину за зданием мэрии, на парковочном месте, зарезервированном для мэра, уже было ясно, что на марш протеста вышла целая толпа. Местная полиция регулировала движение и следила за правильностью парковки, но больше ни во что не вмешивалась. Вереницы людей, несущих самодельные плакаты, термосы и складные стулья, устремились в парк, как будто на праздник. Какие-то активисты, с которыми Сьюзен была незнакома, пытались разобраться с карманным компьютером.

Когда Том и Сьюзен подошли к парадному входу в мэрию, их увидел Уолт Нодэвей, шеф полиции. Он подошел к ним.

– Здесь действуют профессионалы, не только наши местные, – сказал он. – Возможно, они приехали из Мэдисона¹.

– У вас достаточно людей? – спросил Том.

– Если все будут вести себя мирно, то да.

– Офицеры не будут вмешиваться?

– Да-да, не будут. – Накануне вечером они все подробно обсудили.

Подошел репортер, неместный.

– Мэр Эбернати, вы прибыли сюда, чтобы поддержать протестующих? – спросил он.

– Все имеют право выражать свое мнение, – ответил Том. – Я поддерживаю это их право, независимо от того, согласен я с ними или нет.

– Но вы все же согласны с теми, кто выражает протест против переселения?

Сьюзен учила его, что не следует отвечать «Без комментариев», и сейчас она понимала, что именно это ему хотелось бы сказать.

– Людям трудно. Они хотят защитить свои дома. Я понимаю, что они чувствуют.

Сьюзен сжала его руку, чтобы придать ему решимости.

Начали подъезжать члены городского совета; они вставали на крыльце возле Тома, вполголоса беседуя и наблюдая за собиравшейся толпой. Как и можно было предугадать, акция протеста началась с опозданием: только в семь тридцать заработал громкоговоритель и кто-то запел «Мы не переедем», и песню хором подхватили. Люди уже начинали выстраиваться в колонны, чтобы отправиться маршем к автостраде, когда с противоположной стороны подъехал знакомый черный внедорожник; он быстро обогнул полицейские баррикады и затормозил перед мэрией. Ехавший за внедорожником фургон остановился на краю парка.

Капитан Гротон вышел из машины, и за ним последовали трое охранников-ватесунов, которые рядом со своим стройным командиром выглядели еще более пузатыми. Все были в униформах песочного цвета. Капитан бросил взгляд в сторону парка, где люди только начали понимать, что противоположная сторона уже прибыла, а потом повернулся и стал подниматься по ступеням. Подойдя к Тому, он сказал низким, властным голосом:

– На пару слов, мэр Эбернати. Пройдемте в здание. – Он повернулся к членам городского совета. – И вы тоже.

И стал дальше подниматься по ступеням к входу. Остальные последовали за ним.

Несколько наблюдателей успели просочиться внутрь до того, как охранники-ватесуны закрыли двери. Среди них была Сьюзен. Вместе с остальными случайными свидетелями она встала в дальнем конце зала, а капитан Гротон обратился к руководству города.

Никогда прежде они не видели его по-настоящему рассерженным, и это зрелище могло напугать. В нем чувствовалось холодное напряжение, самообладание, натянутое до предела.

– Я вынужден возложить на всех вас ответственность за поведение собравшихся возле здания, – сказал он. – Они должны немедленно разойтись по домам и не мешать проведению текущей операции. – Он повернулся к Тому. – Я предпочел бы, чтобы приказ исходил от вас, господин мэр.

– Я не могу отдать им такой приказ, – возразил Том. – Во-первых, потому, что я с ним не согласен. Во-вторых, они ему не подчинятся, что бы я им ни говорил. Я им не командир, а всего лишь мэр. Они избрали меня, они же могут и снять меня с должности.

– В вашем распоряжении имеется полиция.

– Только Уолт и три офицера. Они не смогут выступить против целого города. Там собралось, пожалуй, человек четыреста.

– Что же, тогда учтите вот что, – сказал капитан Гротон. – В моем распоряжении силы имеются. Двести вооруженных солдат. Десять минут назад они начали оцеплять парк. Они ждут лишь моего приказа, готовые войти в парк и арестовать тех, кто не подчинится. У нас есть возможность надежно охранять задержанных. Решение за вами, господин мэр.

Такой жесткой тактики они как-то не ожидали.

– Среди собравшихся там есть дети и пожилые люди, – запротестовал Том. – Вы не можете отправить солдат грубо разобраться с ними. Они лишь выражают свою точку зрения.

– У них было три месяца, чтобы выразить свою точку зрения. А теперь время, когда это можно было делать, прошло.

– Время для этого никогда не пройдет, – предупредил Том. На мгновение их взгляды встретились, и тогда капитан Гротон заговорил другим тоном.

– Совершенно не понимаю, – сказал он. – Вы с самого начала знали, для чего мы здесь находимся. Я никогда вам не лгал и ничего не скрывал. Я делал все, что было в моих силах, чтобы вы были довольны. Я пошел на компромисс до такой степени, что мое руководство уже усомнилось в правильности моих решений. А вы все же мне открыто демонстрируете неповиновение.

– Дело не в вас, капитан, – сказал Том уже примирительно. – Вы очень хорошо относились к нам, и мы за это благодарны. Но речь идет о чем-то большем. О справедливости.

– О справедливости! – Капитан Гротон взмахнул рукой в отчаянии. – Значит, о фантазиях. О том, чего никогда не было и никогда не будет. Скажите мне: землетрясение вы тоже называете несправедливым, а против бури идете с маршем протеста?

– Землетрясения и бури не отвечают за свои действия. У них нет ни сердца, ни совести.

– Ну, если это поможет вас примирить с происходящим, считайте, что у нас тоже нет.

– Я знаю, что это не так, – спокойно глядя на него, заметил Том.

На мгновение капитан Гротон замолчал, как будто признавая правоту этих слов. Но потом на его лице появилось суровое выражение.

– Значит, я ввел вас в заблуждение, – сказал он. – Мы неумолимы, как природная стихия. Беспристрастны и неизбежны. Ни ваши пожелания, ни мои, ни всех собравшихся там людей не могут ни в малейшей степени повлиять на исход событий.

Снаружи, вокруг крыльца, собралась толпа, и теперь они уже скандировали: «Сплоченный народ никогда не победят!» На мгновение в зале только и было слышно что их голоса.

– Покажите, что вы – лидер, Том, – тихо посоветовал капитан Гротон. – Предостерегите их, внушите им, что нужно уйти и спастись. Я могу дать вам десять минут на то, чтобы их убедить, а потом я вынужден буду отдать приказ. Мне жаль, но это мой долг.

Том уставился на него, злясь из-за предательства; то, что враг предлагал ему сотрудничать, вызывало у него ярость. Капитан Гротон встретил его взгляд спокойно, не отводя глаз. Тогда Том на мгновение взглянул на Сьюзен. Это произошло быстро, почти непроизвольно, но все присутствовавшие в зале заметили. И они поняли, что речь идет о чем-то большем, чем принципы.

Том выпрямился в полный рост, было видно, как он напряжен. В другой ситуации он посовещался бы с городским советом, но сейчас он просто повернулся и направился к двери. Когда он проходил мимо Сьюзен, она присоединилась к нему. Наблюдавшие расступились. Никто не знал, что собирается делать Том.

Охранники-ватесуны, не подпускавшие толпу к дверям, отошли в сторону, когда на ступени вышел Том. Он поднял руки, и скандирование стихло.

– Послушайте меня, все, – начал он, но голос его было плохо слышно. Он махнул рукой женщине, державшей в руках портативный громкоговоритель, и она взбежала по ступеням и дала ему микрофон. – Послушайте меня, все, – снова обратился он. Толпа замолчала, глядя на его мрачное лицо. – Солдаты-ватесуны окружили нас, и через десять минут начнутся аресты.

Толпа зашевелилась, охваченная протестом и тревогой.

– Они блефуют! – выкрикнул кто-то.

– Нет, – возразил Том. – Я уже хорошо знаком с этим капитаном. Он говорит совершенно серьезно. Теперь, если кто-то хочет, чтобы вас арестовали, избили и бросили в ватесунскую тюрьму, это ваше дело. Но всех остальных я прошу разойтись по домам. Возьмите своих детей и уходите. Я не хочу, чтобы вы пострадали. Вы знаете, что они на такое способны.

Некоторые из стоявших с краю толпы уже начали уходить, но большая часть собравшихся застыла на месте, разочарованно глядя на Тома, будто ожидая от него чего-то иного.

– Послушайте, мы же сделали все от нас зависящее, – сказал он. – Мы убедили их предоставить нам такие возможности, на которые и не рассчитывали. Мы тянули сколько могли. Но теперь наступил момент, когда они больше не пойдут на уступки. Теперь наша очередь смириться. Мы больше ничего не можем сделать. Пожалуйста, расходитесь по домам. Я сейчас сделаю то же самое.

Он отдал микрофон женщине и стал спускаться по ступеням. Сьюзен взяла его за руку и пошла вместе с ним. Дух решимости, царивший вокруг, как-то выдохся, исчез, и толпа начала расходиться. Один из приехавших из Мэдисона организаторов протеста попытался вновь раззадорить всех, но ничего не получилось. Люди пошли прочь, почти безмолвно и не глядя друг на друга.

Посреди парка Сьюзен прошептала Тому:

– Наша машина с другой стороны.

– Знаю, – ответил Том. – Я вернусь за ней попозже.

Она поняла, зачем он это делает, люди видят символическую картину, как мэр с женой уходят домой, и сейчас это самое важное.

«Не оглядывайся», – сказала она сама себе. Иначе покажется, что она колеблется, о чем-то сожалеет. И все же ей так хотелось. Дойдя до выхода из парка, она не выдержала и взглянула через плечо. Лужайка почти опустела, если не считать маленькой кучки самых упрямых, которые уже зашагали в сторону автострады, чтобы преградить путь грузовикам. На крыльце мэрии в одиночестве стоял капитан Гротон. Но он не разглядывал парк и не наблюдал за оставшимися демонстрантами. Он смотрел ей вслед. Сьюзен увидела его, и ее охватили самые разные мысли, а потом – ошеломляющее огорчение, и она чуть не споткнулась.

– Что случилось? – спросил Том.

– Ничего, – ответила она. – Все в порядке.

К вечеру второго дня в Оканогган-Фоллз все было кончено.

В Ред-Блафф произошло восстание; армия ватесунов все еще преодолевала сопротивление, которое ей оказывали в каждом доме. В Уолкере солдаты загнали неподчинявшихся жителей в тесные ограждения, и в конце концов все тоже закончилось бунтом; сообщалось о новых и новых жертвах. Только в Оканогган-Фоллз все прошло спокойно и мирно.

Фургон с вещами только что отъехал от дома Эбернати; Том и Ник последовали за ним на пикапе, а Сьюзен напоследок зашла в дом, чтобы пройти и посмотреть, не забыли ли они что-нибудь; и тут у нее зазвонил сотовый телефон. Решив, что это Том, она не стала смотреть на номер и сразу ответила.

– Сьюзен.

Она не думала, что снова услышит этот голос. Все решения уже были приняты, история закончилась. Ватесуны победили. Оканогган сдался врагам.

– Не могли бы мы с вами встретиться на пять минут? – спросил он.

Она хотела было отказаться, но ощутила укол огорчения и поняла, что между ними все еще существует какая-то связь.

– Не здесь, – ответила она.

– Где?

– На Мейн-стрит.

Бен был в саду; он взволнованно прощался с единственным в его жизни домом. Сьюзен выглянула с заднего крыльца и окликнула его:

– Мне нужно на секундочку сбегать в город. Я вернусь за тобой через десять минут.

В центре города с наступлением вечера автоматически включились фонари, и их свет придавал меланхоличности безлюдным улицам. Витрины магазинов были пусты, а к стеклам приклеены надписи «Закрыто. Навсегда». Сьюзен припарковала машину; из живых существ на улице были только копавшаяся в мусоре ворона и капитан Гротон, ныне единственный глава города-призрака.

Сначала они молчали. Бок о бок пошли они по знакомой улице. В аптеке Мейера были пусты те полки, где Сьюзен когда-то выбирала ему журнал. Они подошли к тому месту, с которого смотрели парад четвертого июля, и капитан Гротон протянул руку и коснулся теплого кирпича.

– Я никогда не забуду этих людей, – сказал он. – Возможно, я обманывал себя, но под конец я начал чувствовать себя среди них как дома. Возможно, будь у меня больше времени, я нашел бы здесь свое счастье.

– Это не помешало вам все разрушить, – напомнила Сьюзен.

– Не помешало. Я привык разрушать то, что люблю. Если бы в его голосе послышалась жалость к себе, ее это разозлило бы, но он просто констатировал факт.

– Куда вы отправитесь теперь? – спросила она. Он заколебался с ответом:

– Мне нужно урегулировать некоторые разногласия, связанные с этим заданием.

Позади них хлопнула дверца автомобиля, и капитан Гротон бросил напряженный взгляд через плечо. Посмотрев в ту сторону, Сьюзен увидела, что из припаркованного военного транспортера вышел ватесун в черной униформе и стоял там, скрестив руки; он пристально смотрел на нее и капитана.

– Ваш шофер уже беспокоится.

– Это не шофер. Это охранник. Я под арестом. Сьюзен была потрясена.

– За что?

Он сделал жест, означавший: «не стоит об этом».

– Мое руководство недовольно стратегией, которую я применил при выполнении задачи.

Она догадалась, что имелось в виду неприменение силы.

– Вы хотите сказать… – Она указала на его человеческое тело.

– Да. Они решили, что им следует подойти к делу серьезно и отправить меня под трибунал.

Сьюзен поняла, что именно это он и хотел ей сообщить.

– Но вы же успешно провели операцию! – воскликнула она. Он иронично улыбнулся:

– Можно сказать, что так. Но тут затронут принцип, который имеет более важное значение. Они считают, что превращаться в тех, кого мы завоевываем, слишком рискованно. Это столько раз случалось в нашей истории.

– С нами это в некотором роде тоже происходит, – ответила Сьюзен. – Мне кажется, что ваше руководство пытается противостоять универсальному закону, которому подчиняется любое завоевание.

– Как бы то ни было, они представили себе будущее, в котором дети-ватесуны играют на школьных дворах таких городов, как этот, и их никак не отличить от людей.

Сьюзен тоже представила эту картину:

– Разве это было бы плохо?

– По-моему, нет, – ответил он.

– По-моему, тоже нет.

Наконец охранник не выдержал и направился к ним. Сьюзен крепко взяла капитана за руку.

– Мне так жаль, что вас накажут за нарушение этого табу.

– Я с самого начала знал, что рискую, – ответил он, сжав ее руку. – Но все же… – В его голосе удивительным образом перемешались решительность ватесуна и негодование человека. – Это несправедливо.

И вот тогда Сьюзен поняла, что, несмотря на внешнюю сторону происходящего, она все же одержала победу.