Текст книги "Слова любви"

Автор книги: Кэролайн Кросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава третья

– Эли! – раздался голос Шельсы, катящейся сверху по перилам длинной лестницы, ведущей в холл. – Ты только взгляни, какая у меня комната! Здесь так круто!

– Приду через минуту, – откликнулся Эли, поднимаясь по лестнице и волоча на себе пару коробок. Отсчитав нужную дверь, он нашел указанную Норой комнату и, сбросив ношу на ковер, огляделся.

Здесь, как и в остальной части Виллоу-Ран, чувствовался классический стиль и комфорт.

Свесившись из окна, выходящего на бархатистую зеленую лужайку, Эли недоумевал, почему он злится…

Отличная комната с великолепным видом, дочурка счастлива. И даже Ортер и Лампли по-своему неплохи.

Что касается Норы… что ж, ей тоже надо отдать должное. Совершенно обессиленная после поцелуя, она нашла в себе мужество сыграть роль хорошей хозяйки. По окончании церемонии Нора разносила напитки, подписывала бумаги, развлекала гостей до тех пор, пока Ортер и Лампли, наконец, не удалились. Затем она презентовала Эли ключи от его нового гаража и устроила им с Шельсой экскурсию. Девушка провела их по подвалам дома, потом показала сторожку мистера и миссис Барнеров, которые приходили к ней три раза в неделю, чтобы приготовить еду и убраться во дворе.

Итак, почему бы тебе не прекратить притворство и не признаться самому себе, что ты на самом деле задумал? Какого черта ты так целовался с Бу?

Во имя всего святого, он этого не знал. Или просто не хотел признать, что это лишь глупая ребяческая привычка делать все наоборот. Стоя на церемонии, он размышлял, что не совершает ничего особенного, женясь на Бу. Но стоило судье Ортеру отвергнуть просьбу Шельсы о поцелуе молодоженов, как бунтарский дух дал о себе знать.

Еще неделю назад он бы не раздумывая поклялся, что уже вышел из того возраста, когда выкидывают подобные штучки. Еще он мог бы поклясться, что является превосходным знатоком женщин и может с первого взгляда оценить все их достоинства. Теперь ему начало казаться, что он глубоко заблуждался.

Эли неприлично выругался, и если бы его услышала Шельса, это стоило бы ему недешево.

Ладно. То, что он вел себя хуже ребенка, еще можно пережить. Но признать, что он ничего не смыслит в женщинах, было выше его сил.

Не раз он запугивал бедняжку поцелуями, хотя никогда не собирался этого делать. Кожа Бу всегда представлялась ему сухой и грубой, губы натянутыми и поджатыми, а тело костлявым и бесформенным. К тому же стоило к ней прикоснуться, как она застывала, подобно накрахмаленной простыне, вывешенной на мороз.

Но сегодня Эли обнаружил, что ее кожа бархатистая и гладкая, губы мягкие и сладкие, а ее запах… легкая смесь экзотических цветов…

– Эээ-ли, ну где же ты! Ты должен это видеть!

– Я уже иду. – Эли спустился в холл, где нашел с нетерпением ожидавшую его дочь.

В ту же секунду она схватила его за руку и втащила в свою комнату. Эли застыл в удивлении. Апартаменты Шельсы были впору сказочной принцессе. Но что сразу бросалось в глаза, – это роспись стен, которая создавала впечатление, что ты находишься в сказочном замке, где тебя встречают приветливые драконы, добрые волшебники и ангелы. Комната, словно по заказу выполненная для его дочери, создавала легкое, воздушное и сказочное ощущение.

– Я же говорила, что здесь круто. Последний раз, когда я это видела, мисс Браун только начала рисовать. Она трудилась всю неделю, чтобы успеть к сегодняшнему дню, – с горделивой радостью произнесла Шельса.

Эли недоуменно оторвал взгляд от стен и уставился на дочь.

– Это сделала мисс Браун?

– Да. Специально для меня. Она классно рисует.

– Да… – Он снова огляделся, пытаясь представить, как эта серая Банни-Бу могла создать такие чудеса. Это было так же неожиданно, как и ее поцелуй. – Черт… – пробурчал он себе под нос.

Слава Богу, Шельса не услышала. Она была занята более практичными вопросами.

– А что, если заказать пиццу? Я проголодалась.

– Конечно.

– А мисс Браун?

– Что мисс Браун?

– Надо же спросить, как она на это посмотрит?

– Нам совсем не нужно ее разрешение, чтобы заказать пиццу, Шельса.

Она сморщила носик.

– Это я знаю. Но надо же спросить, не присоединится ли она к нам?

– Пожалуй, ты права.

– Тогда, пожалуй, ты захочешь узнать, что она живет в самой последней комнате, на другом конце холла, – ехидно заметила девочка и поскакала к двери.

Эли нехотя последовал за ней и, остановившись напротив нужной двери, постучал.

– Эй, Бу, ты здесь?

Дверь отворилась, и Нора удивленно посмотрела на Эли.

Заметив, что девушка стоит босая, держа в руках какое-то бесформенное коричневое платье, Эли подумал, что помешал ей переодеваться. Но совсем не это заставило его удивиться. Его внимание привлекли волосы Норы. Освобожденная из своей обычной темницы густая копна темных, прямых, блестящих волос ниспадала ниже плеч.

– Эли? Что-то не так?

– Все в порядке. Просто я засмотрелся на твои волосы. Они такие… длинные.

– Что? – недоверчиво спросила она, машинально проводя рукой там, где обычно возвышался ее пучок. – О, совсем забыла… не обращай внимания, я услышала, что Кто-то стучит, и… – Торопливо наклонив голову, она собрала тяжелую массу и закрутила ее в привычный пучок. – Вот так… – выдохнула она, переводя дыхание. – Ты что-то хотел?

Эли оперся рукой о дверь.

– Я собираюсь заказать на обед пиццу. Ты к нам присоединишься?

– С удовольствием, – согласилась она.

– Какую ты хочешь? Может, еще что-нибудь?

– Я? Нет… пицца… с сыром меня устроит, – растерянно произнесла она.

– Понятно. – Все традиционно, никаких ананасов или пикантных анчоусов для Бу. Но эти волосы… Проклятие. О чем ты только думаешь?

Испытывая непонятные чувства, он собрался уходить.

– Постой!

– Да?

– А у тебя… – Нора запнулась. – Тебе нужны деньги?

Если бы на ее месте оказался кто-то другой, Эли наверняка почувствовал бы себя оскорбленным. Но Нора говорила так серьезно…

– Это зависит, – сказал он, заметно удивившись, – от того, сколько ты можешь предложить.

– О… Право не знаю… Сейчас посмотрю… – И до того, как он успел возразить, девушка исчезла в глубине комнаты.

Да. Ей определенно нужна твердая рука. Он посмотрел на полуприкрытую дверь, пожал плечами – они ведь в конце концов женаты – и, толкнув ее, вошел.

Стены комнаты были так же расписаны. Создавалось впечатление, что находишься на бельведере, каждая стена походила на свод, украшенный цветами, с видом на далекое озеро.

Никогда в жизни Эли не доводилось видеть ничего подобного. Он посмотрел на Нору, которая стояла к нему спиной у резного бюро и рылась в кошельке.

– У тебя так здорово, – сказал он. Испуганно вздрогнув, девушка выронила бумажник.

– О! Как ты меня напугал!

Эли подошел поближе к нарисованному на стене озеру.

– Неужели ты все это нарисовала?

– Да.

Нора торопливо отступила назад.

Интересно, о чем она сейчас думает? Может, боится, что он бросится на нее?.. Он повернулся к ней лицом.

– Это просто великолепно.

Глаза девушки расширились от удивления.

– С-спасибо.

– Да, и от Шельсы тоже спасибо.

– Вот. – Она неуверенно протянула руку.

Эли приблизился к Норе и, взяв две двадцатидолларовые купюры из ее дрожащих рук, положил деньги на бюро.

– Я, конечно, ценю твою щедрость, Бу, но позволь мне расплатиться за пиццу самому, если ты кое-что пообещаешь.

Девушка провела по пересохшим губам кончиком языка.

– Что именно?

– Я заплачу за пиццу, а ты… – Он наклонился к ее уху и прошептал: – А ты согласишься пойти со мной в укромный уголок и… откусить кусочек от моей пиццы.

На протяжении секунды молодые люди смотрели друг на друга. Наконец до нее дошел смысл сказанного. Ее чистые серые глаза потемнели, Нора опустила ресницы.

– Я… я не могу…

– Но почему?

– Потому что… я думаю, что на самом деле… совсем не голодна. Скорей я устала. Поэтому, пожалуй, мне придется пропустить ужин и прилечь… ненадолго. Если ты не возражаешь.

Один-ноль в пользу Бу. Эли притворился, что задумался.

– Что ж, я согласен. Ты можешь прилечь, даже вздремнуть. Таким образом, – он направился к дверям, – на сегодняшнюю ночь ты свободна.

– Сегодняшнюю? О, н-но… я…

– Все в порядке. – И криво ухмыльнувшись, Эли скрылся за дверью.

Заснуть Норе не удалось.

Зарывшись лицом в атласную подушку, она слышала, как маленькие фарфоровые часы на камине пробили десять.

Что не даст ей забыться? Почему она лежит в темной комнате, так и не раздевшись, не распустив волосы, прислушиваясь к малейшему шороху с замиранием сердца?

Если бы она была честна сама с собой, то давно бы признала, что причина ее бессонной ночи – Элайджа Вайлдер.

Она допустила ошибку. А точнее, сразу несколько.

Во первых, не до конца продумала все последствия этого брака. Когда она представляла себе их совместную жизнь, это выглядело как цивилизованный договор двух взрослых людей, которые занимают один меблированный дом или разные номера в гостинице.

Она не предусмотрела этих страстных поцелуев, от которых подкашиваются коленки, волнующих визитов в ее комнату и туманных намеков. Но меньше всего она ожидала такой реакции со своей стороны.

Ну кто бы мог подумать, что поцелуй Эли станет самым удивительным и волнующим событием ее жизни? Что она будет наслаждаться каждым полученным ощущением и безумно жалеть, что это закончилось?

Нет, этого не может быть, уверяла себя девушка, наблюдая за игрой теней на потолке. Впрочем, даже если она и хотела, какое это имеет значение! Одна мысль о том, чтобы заняться с Эли чем-нибудь похожим на то, о чем она читала в книжках, будоражила ее кровь. Но Нора знала, что на самом деле она ему совершенно неинтересна. Он просто издевался над ней как всегда.

Нора его ни в чем не винила. В конце концов, еще со школьной скамьи за ним увивались самые стильные девчонки. Без сомнения, имея богатый сексуальный опыт, он вряд ли впечатлился простым поцелуем.

К тому же их брак – одно название. Не мог же Эли неверно истолковать ее намерения… А вдруг?

Нора вздохнула. Она должна сделать так, чтобы у него не осталось никаких сомнений. Надо с ним поговорить.

Только от мысли о предстоящем разговоре сердце девушки отчаянно забилось. Ведь Эли такой непредсказуемый, но самое главное, она не знала, как себя вести. Ведь именно она предложила этот брак. И ей предстояло убедить Эли, что никто не должен от этого пострадать.

Боясь передумать, она села и опустила ноги на пол. Скользнув в мягкие тапочки, девушка встала и стремительно направилась к двери.

Добравшись до комнаты Эли, Нора увидела пробивающийся сквозь щель на полу свет. Она уже занесла руку, собираясь постучать, но рука так и зависла в воздухе. А что, если он в постели? А вдруг он уже спит? Что он подумает, увидев ее в такой час?

Самообладание напрочь покинуло девушку. Она развернулась и побрела через холл. Вот только выпью чашечку чая и тогда обязательно с ним поговорю.

Вдруг тусклый свет из гостиной привлек ее внимание. Комнату освещали отблески серебристого света, падающего от телевизора.

Нора резко остановилась, потом повернулась и пошла назад. Дойдя до открытой двери, она собралась с духом и украдкой заглянула в комнату.

Развалившись на огромном диване, спиной к ней сидел Эли. Положив ноги на кофейный столик с остатками искромсанной пиццы и одинокой банкой пива, заслонившей настольную лампу, мужчина чувствовал себя абсолютно свободно.

Полная противоположность ей самой, подумала девушка, прижимая к дрожащим губам кончик указательного пальца.

Что ж? По крайней мере, это еще одна причина, по которой надо поговорить, подсказал суровый внутренний голос, так напоминающий голос ее деда. Дай ему понять, что больше не позволишь над собой насмехаться.

Так и следует сделать. Только… он так удобно устроился и так поглощен просмотром спортивной передачи.

– Эй, Бу. Не собираешься же ты простоять там всю ночь? Может, все-таки зайдешь и присядешь? – не оборачиваясь, произнес Эли.

Девушка отпрянула, пытаясь успокоить готовое выпрыгнуть из груди сердце. Она недоуменно всматривалась в его затылок и не могла понять, чем же себя выдала.

Тяжело вздохнув, Нора вошла в полутемную комнату.

– Извини за беспокойство, – робко произнесла она, осторожно огибая диван и устраиваясь на краю кресла. – Я хотела выпить чаю и увидела свет и… – Она взглянула на него, и голос ее оборвался.

На мужчине не было ничего, кроме шорт. Горячая краска бросилась в лицо девушки. Нора поспешно отвернулась.

– А как ты узнал, что я здесь? Он кивнул на экран телевизора.

– Я увидел твое отражение. И твою тень на полу. Не спится?

– Нет.

– Что случилось? Уже соскучилась?

– Нет!

– Тогда, наверное, лезут разные мысли. Обескураженная его проницательностью, девушка сказала резче, чем собиралась:

– Нет. Я думаю, нам надо поговорить.

– О чем?

Она нервно вцепилась в ручку кресла.

– Я подумала, что было бы неплохо определиться, как мы будем жить.

Поглубже усевшись на диване, Эли приготовился слушать.

– Я весь внимание.

Ее взгляд скользнул по его голой груди. И Нора с трудом заставила себя сосредоточиться.

– Что ж… – Мысли путались, она не знала, как начать разговор.

– Послушай, если ты беспокоишься об этом… – он небрежно махнул на разбросанные по столу объедки, – то не стоит. Я собирался все за собой убрать.

– О, хорошо. – Немного осмелев, она продолжала уже более уверенным тоном: – Понимаешь, миссис Барнер очень строга в этом отношении. Она ворчит всякий раз, когда кто-то мусорит или разбрасывает вещи. Поэтому, чтобы облегчить себе жизнь, я предпочитаю убирать за собой сама.

Мужчина странно посмотрел на нее.

– Что-то я не понял, разве миссис Барнер не прислуга?

Нора кивнула.

– Да, хотя она предпочитает, чтобы ее называли – специалист по домашним делам.

– Хм. – Искоса взглянув на девушку, Эли слегка пожал плечами. – Ладно. Что-нибудь еще?

– Пожалуй… – Нора замялась, подбирая слова, чтобы не обидеть его. – Думаю, будет лучше, если ты будешь ходить по дому в рубашке.

– Это почему?

Удивленная его вопросом и совершенно не зная, как ответить, Нора замолчала. Да и что она могла сказать? Что при виде его обнаженным ее посещают странные чувства? Что она трепещет, очарованная его мужским великолепием?

– Потому, что существуют правила приличия, – наконец выдавила она.

– А спать тоже в рубашке? Понимаешь, дело в том, что… – он закинул одну ногу на другую, – я привык спать голым, Бу. Это будет выглядеть как-то неестественно, надевать рубашку, когда на остальных частях тела ничего нет.

К ужасу Норы, в ее сознании возник еле различимый, но вполне красноречивый образ собеседника.

– Хватит! Что думаешь по этому поводу ты, мне уже известно. А теперь будь добр и постарайся проявить уважение к чувствам других.

– Эй, я очень даже чувствительный. С этим нет проблем.

Нора понимала, что зашла слишком далеко и отступать дальше некуда. Только бы придумать, как сказать…

– И еще… я хотела удостовериться… я имею в виду… я надеюсь, что не дала тебе повод думать, что со мной все дозволено…

– Выкинь это из головы, Бу, – лениво заметил он, зевая.

Нора глубоко вдохнула, пытаясь унять отчаянно колотившееся сердце.

– Понимаешь… я подумала… что после случая на церемонии… а потом, когда ты пришел в мою спальню… В общем, я подумала, что ты меня неправильно понял… и учитывая все обстоятельства, было бы совсем неразумно продолжать…

Эли поднял руку, призывая ее к молчанию.

– Расслабься. Я все понял. И думаю, ты права. Это неразумно.

Нора удивленно вздрогнула. Такого быстрого согласия она не ждала.

– Ты действительно так думаешь?

– Определенно. Не хочу хвастаться, но одной ночи со мной вряд ли будет достаточно, а что дальше?

Онемев, Нора уставилась на него, и вдруг до нее дошло, насколько она была права. Эли позволял себе все, что хотел и когда хотел, как бы ужасно это ни было. И с этим она ничего не могла поделать.

Неуверенно встав на ноги, девушка сглотнула.

– Раз мы договорились, оставляю тебя досматривать игру. – И опасаясь, как бы он не ляпнул что-нибудь еще, она стремительно покинула комнату.

Нора стояла на террасе. Высоко в небе светила луна, и где-то вдали ухала спрятавшаяся в кедровой роще сова. Порывы ветра доносили благоухание флоксов и азалий. Но Нора это едва ли замечала, проведя несколько часов в бесполезных раздумьях.

И все же, чего она добьется, если будет стоять и жалеть себя?

Все могло быть гораздо хуже. Ведь совсем недавно она была готова отказаться от Виллоу-Ран, спать в чужой постели в незнакомом месте. Или выйти замуж за Ника Карпетти.

Инстинктивно вздрогнув, она направилась в свою комнату.

Еще не успев раздеться, Нора услышала звук поворачивающейся ручки и застыла на месте.

– Кто здесь?

– Это я, – раздался шепот, – Шельса. Нора облегченно вздохнула и, включив лампу, поспешила к двери.

Девочка беспокойно улыбнулась.

– Надеюсь, я тебя не разбудила?

– Нет. Я не спала, – убедительно сказала Нора. – А ты, почему ты встала? Что-нибудь случилось?

– Нет. На самом деле ничего серьезного. Просто… – девочка пристроилась на краю кровати, – я проснулась, а потом вспомнила, что хотела что-то у тебя спросить.

– Ладно, выкладывай.

– Я лишь хотела спросить… сейчас, после того как вы с папой поженились, как мне тебя называть? Не могу же я называть тебя «мисс Браун», ведь теперь у тебя другое имя. И смешно называть тебя «миссис Вайлдер», ведь теперь ты моя мачеха. Правда?

– Да. А как бы тебе хотелось? – спросила Нора, вглядываясь в серьезное личико Шельсы.

– Знаешь… я называю Эли – Эли, – сказала она. – После смерти мамы, когда я только переехала к нему, он сказал, чтобы я называла его папой, но это было как-то смешно, – призналась девочка.

– Понятно, – пробормотала Нора, ловя себя на мысли, что вот уже не в первый раз интересуется мамой девочки.

– Любили ли они друг друга? Почему они разошлись?

– Ты можешь называть меня Норой, если хочешь, – предложила она.

– Да, мне это нравится, – девочка улыбнулась и блаженно зевнула, зарываясь в подушки. – Нора, как ты думаешь, может, мне не следует радоваться, что папа на тебе женился? Он говорит, что, как только мы получим страховку, сразу же уедем.

– О, нет… – вдруг вырвалось у Норы. Шельса забралась поглубже на кровать.

– Здесь так мягко. А хочешь, я поделюсь с тобой одним секретом?

– Конечно.

– Я счастлива, что живу здесь, с тобой… пусть даже только на ле… – Еще один зевок, и девочка погрузилась в сладкий сон.

Сердце Норы наполнилось нежностью. Может, этот брак и не самое мудрое решение, но все не так уж плохо. Конечно, его бесконечные поддразнивания и это непривычное ощущение, пробуждающееся в ней всякий раз, когда он оказывается рядом, будоражили и волновали, но от этого еще никто не умирал. Главное, Виллоу-Ран теперь принадлежит ей. И она может помочь Шельсе.

Неожиданно девушка поймала себя на мысли, что сделка с Эли перестала ее тяготить. Она будет жить своей жизнью, ничего не меняя. Надо лишь постараться по возможности избегать встреч с ним и не навязывать своего общества.

После таких размышлений у нее словно гора свалилась с плеч. Глаза слипались от усталости.

Минуту спустя девушка спала крепким сном, устроившись рядом с девочкой.

Глава четвертая

– Доброе утро, Бу.

Сидящая за кухонным столом Нора вздрогнула и замерла с чашкой кофе в руке.

При виде стоящего в дверях мужчины внутри у нее все сжалось. За пять дней в его облике ничего не изменилось – помятый, неопрятный, заспанный. Но его нечесаные волосы, небритое лицо и еле заметные вмятины от подушки на щеке странным образом притягивали Нору.

– Доброе утро, Элайджа, – стараясь говорить как можно спокойнее, ответила она.

– Сегодня ты опять встала рано. Что можно делать в такое время? Очередная встреча? Или книги для каталога? – поинтересовался он, направляясь к кофейнику.

– Мне нужно привести в порядок некоторые бумаги. – На самом деле признаться, что хотела просто ускользнуть до его появления, ей было стыдно. – А ты? – спросила она, пряча лицо за газетой.

Эли лениво поморщился.

– Джонсон собирается закинуть свою тачку на ремонт. Я пытался уговорить его заехать позже, но он постоянный клиент и хочет, чтобы все было сделано как можно быстрее, поскольку на выходные уезжает из города.

Нора успела заметить, что за маской ленивого распутного нахала скрывается ответственный и надежный человек. Ее удивляло упорство, с которым он пытается возродить свой бизнес по ремонту машин. Но больше всего ее поражало, что мужчина не гнушается домашней работ его отношения с дочерью приводили ее в восторг. В том, что Эли прекрасный отец, она убедилась раньше, но за последние пять дней поняла, что Эли не только заботится о ее благополучии, но уважает ее как человека. Для девушки, которая воспитывалась дедом, считавшим, что дети должны быть незаметными, тихими и безропотно выполнять приказания старших, это было своего рода открытием.

Конечно, до идеала Эли было далеко. Несмотря на достаточную вежливость, он определенно давал понять, что не собирается менять свой образ жизни. Если ему становилось жарко, он снимал рубашку. Если хотел пить, пил пиво. Он ел пиццу, включал на всю громкость стерео, бормотал разную похабщину, от которой у бедной девушки вяли уши и потели ладошки.

Однако сегодня особенный день. Она приняла решение, во что бы то ни стало сохранять чувство собственного достоинства, игнорируя его поведение и вечное поддразнивание. Если он будет говорить скабрезности, она будет мило улыбаться. Если навалится на нее сзади, пытаясь прочитать газету, притворится, что не замечает. А если начнет просить ее расписать стены его комнаты, будет совсем не лишним поинтересоваться, на какой сюжет. На его бесконечные жалобы, что брак расстраивает его сексуальную жизнь, можно уклончиво кивнуть и перевести разговор на другую тему.

Она прекратит краснеть и заикаться. А самое главное – избавится от бессвязного лепета.

Нора приподняла газету и, наблюдая краем глаза за приближающимся к ней с чашкой кофе Эли, напряглась. Ей не удалось расслабиться до тех пор, пока он не обошел стол и не уселся напротив нее.

Смачно глотнув, он одобрительно сказал:

– Хороший кофе, Нора, даже очень.

На этот раз его голос прозвучал по-дружески. И все же его близость не давала ей покоя. Она перевернула страничку и притворилась, что поглощена чтением.

– Мое объявление все еще там?

Он дал недельное объявление об открытии своего автосервиса на новом месте.

– Третья страница, – ответила Нора, не поднимая головы.

– Отлично. – Он сделал еще глоток и направился к окну.

– Погода меняется.

Небо заволокло в считанные часы, и на смену ласково светившему на протяжении нескольких недель солнцу пришел дождь.

– Говорят, это ненадолго. К полудню тучи разойдутся.

– Да. В газете пишут то же самое, – отозвалась она.

– А я обожаю дождь. Нет ничего лучше, чем наблюдать за хмурыми грозовыми тучами, слушать, как дождевые капли барабанят по листьям и скатываются по карнизам, вдыхать влагу, принесенную бризом…

Пораженная его красноречием, Нора уставилась на него.

– …Ощущения становятся еще острее, когда одновременно занимаешься любовью. Двигаешься плавно и медленно, смакуя каждое мгновение…

Легкий порыв ветра пронесся сквозь деревья, направив в окно дождевой поток. На секунду девушке удалось представить описанную им картину: серебристый свет, развевающиеся на ветру занавески и два переплетенных тела… одно крупное и загорелое, другое хрупкое и белое… Тепло разлилось по ее телу, и их взгляды встретились. Затем, словно прочитав ее мысли, Эли слабо улыбнулся уголками губ.

Нора отшвырнула газету, будто она обожгла ей руки, и вскочила.

– Мне… мне надо идти. – Она схватила со стола посуду и бросила ее в раковину.

– Послушай, Бу, успокойся. – Его голос звучал насмешливо. – Сейчас только семь тридцать. А библиотека открывается в десять. К чему такая спешка?

– Я же говорила, мне надо разобрать кое-какие бумаги.

– Подожди, я только накину что-нибудь и подвезу тебя к библиотеке.

У девушки застучало в висках.

– Нет! – отчаянно вскрикнула она. Эли посмотрел на нее, приподняв бровь.

– Почему?

Потому что я не доверяю себе, и всякий раз, когда мы остаемся наедине, я превращаюсь в полную идиотку.

– Потому… что нельзя оставлять Шельсу одну, – быстро придумала она.

– Я оставлю ей записку, хотя в этом нет необходимости. Все путешествие займет совсем немного времени, и, скорей всего, она еще и не проснется.

– А… вдруг ты проворонишь своего клиента?

– Нет:

– Но… я… собиралась пробежаться.

В его расширенных от удивления глазах Нора прочитала приговор своей не соответствующей для этого одежде, хотя вслух он ничего не сказал.

– Ты не забыла про дождь?

– Все в порядке, у меня есть зонт, – выпалила она.

Он еле сдержался от смеха, представив себе эту картину.

– Ладно, если не хочешь, чтобы я тебя подвозил, почему бы тебе не воспользоваться моей машиной? Сегодня она мне не понадобится.

– Нет. Я не могу. – И опасаясь, что их разговор затянется, она схватила со стойки портфель и направилась к двери. – Я хочу прогуляться, но все равно спасибо.

На полпути к холлу ее настиг голос Эли:

– Эй, Бу, может, я сказал что-нибудь не то?

«Хоть раз в жизни синоптики не соврали», – думал Эли, изнывая от жары. Он перевернул картонную коробку и затолкал ее в мини-багажник за задним сиденьем своего «корвета».

Погода разгулялась, и к полудню шкала термометра поднялась к тридцати.

Он смахнул со лба пот.

– Ты уверена, что хочешь все это взять? – спросил он у Шельсы.

Дочка кивнула.

– Я же тебе сказала, что звонила Норе на работу и спрашивала, можно ли мне взять к Саре свои новые наряды, и она разрешила и очень сожалела, что не сможет со мной попрощаться. И еще Нора пообещала, что если ты и родители Сары не будете возражать, то в следующий раз она может остаться у нас на ночь.

Проворчав что-то под нос, Эли выпрямился. Вернув сиденье в нормальное положение, он забрался в машину.

– Она в самом деле все это сказала?

– Да.

Эли захлопнул дверцу, завел машину и изучающе посмотрел на дочь.

– Думаю, ты не стала утруждать себя объяснениями, что вы с Сарой собираетесь дебоширить полночи? И что если вы не совершите по меньшей мере два налета на кухню, то вечер можно считать неудавшимся? А насчет того, что вы большие любительницы рассказывать друг другу такие страшилки о привидениях, что потом будете визжать при каждом незначительном шорохе, поднимая на ноги любого, ты тоже ничего не сказала?

Шельса поджала губы, немного надувшись. Наконец она покачала головой.

– Ну уж нет. Может, я еще и ребенок, но не такая уж дурочка, как ты думаешь, – решительно заявила она. – А ты нехороший, папа. Все время думаешь, что я еще маленький глупенький ребеночек. – И гордо прибавила: – Я почти уже взрослая.

Он улыбнулся, нажал на сцепление, и они вырулили на длинную въездную дорогу, которая переходила в трассу сразу за воротами Виллоу-Ран.

Несмотря на то что наступил вечер пятницы, пробок не было. И уже через несколько минут Эли стоял на переезде, приближаясь к дому родителей Сары Оквард.

– Знаешь что? – спросила Шельса.

– Не знаю, что?

– Нора никогда ни у кого не ночевала. Это ужасно, правда?

Эли взглянул на дочь.

– А как ты об этом узнала?

– Ха, да я же у нее спросила, и она сказала, что дед ее никогда не отпускал. Он этого не одобрял, и в Виллоу-Ран тоже никого не приглашали.

– В самом деле? – удивился Эли, не узнавая собственного голоса, равнодушного и в то же время заинтересованного.

– Да. Нора говорит, это потому, что он состарился, его раздражал шум и он боялся, что дети наделают беспорядок или что-нибудь сломают. Но я считаю, что он просто жадничал. Он ограничивал ее во всем.

– Не позволял, говоришь?

– Ага. – Шельса с отвращением сморщила носик. – Она даже не могла завести себе ни собаку, ни кошку, ни золотую рыбку. Она не могла пойти в общий бассейн, потому что, по его мнению, там можно заразиться. Она не красилась, не носила джинсы и не встречалась с парнями.

Эли слушал с интересом. Безусловно, некоторые ограничения были чрезмерны, но то, что Норе не разрешали встречаться с парнями, пожалуй, даже хорошо. Учитывая ее наивность, девушка могла бы запросто превратиться в легкую добычу для какого-нибудь проходимца. Но обсуждать это с дочкой он явно не собирался.

– А ты не красишься? – спросил он вместо этого.

Шельса раздраженно взглянула на отца.

– Пока нет. Но потом буду. Ты же сам говорил. Помнишь, ты обещал разрешить мне пользоваться косметикой, когда я перейду в предпоследний класс?

– Да. Но про свидания можешь забыть до… о, даже не знаю… лет до тридцати.

– Тридцать! Ни за что! К тому времени я состарюсь, ведь это почти что твой возраст!

Эли сощурился.

– М-м-м, об этом я как-то не подумал.

– Зато я подумала.

Эли повернул в глухой переулочек и притормозил напротив особняка с прекрасным садом. Шельса вылезла из машины.

– А знаешь что, Эли?

– Что?

– Пожалуй, для старого нехорошего папы ты очень даже неплох.

– Да? Ты тоже ничего, детка. Посмотрим, может, я и отпущу тебя на свидание, когда исполнится двадцать восемь.

– О, Эли! – Шельса закатила глаза, прихватила сумочку и побежала навстречу Саре, предоставив Эли тащить коробку с платьями, спальный мешок и подушку.

Он задержался на несколько минут повидаться с мамой Сары и посмотреть на котят, как и положено, восхищаясь Оливером Твистом и заверяя, что рыжий красавчик непременно станет членом семьи Вайлдеров, как только сможет самостоятельно пить молоко. И только на полпути к городу его осенило, что о прибытии знаменитого Оливера надо известить Нору. Вдруг у нее аллергия на шерсть? Конечно, если верить Шельсе и у нее никогда не было животных, откуда ей это знать? И все же надо спросить.

Странно, ведь он знал Бу с детства, но начал думать о ней как о личности только сейчас. За все время их учебы он рассматривал ее как простушку Банни-Бу и отличную мишень – серенький невзрачный кролик, строгая пуританка, внучка самого богатого в городе человека. Ему и в голову не приходило поинтересоваться, почему она такая неуклюжая и ранимая. Еще меньше он думал тогда о том, что ее детство под присмотром старика Брауна было ничуть не легче его собственного, с вечно пьяным дядей Лео. И вообще, мальчик был слишком озабочен тем, чтобы кто-нибудь не вздумал его пожалеть, заподозрив, что он переживает побег своей матери, променявшей его на какого-то ухажера.

Но это было давно, а сейчас рассказы дочери о Норе заставили его призадуматься.

Эли прикладывал максимум усилий для того, чтобы сформировать у Шельсы чувство защищенности, надежности и опоры. Именно поэтому он вернулся в Кисскаунт, как только узнал, что дядя Лео оставил ему гараж. Это сыграло ключевую роль в его решении обосноваться здесь и начать все заново даже после того, как гараж сгорел. Отчасти на его решение принять предложение Норы повлияла Шельса. Он понимал, что благоустроенное, размеренное существование было необходимо для дочки, уставшей от кочевой жизни с матерью за первые пять лет.