Текст книги "Не просто скромница"
Автор книги: Кэрол Мортимер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 6
Ройстон, если ты не прекратишь хмуриться, рискуешь перестараться со своими опекунскими обязанностями. Ты распугаешь всех достойных молодых джентльменов, кроме самых решительных!
Джастин высокомерно вскинул бровь и перевел взгляд на бабушку, стоявшую рядом с ним у стены бального зала, где собралась толпа. Ярко горели свечи. Вдовствующая герцогиня все еще была немного бледна и непривычно покладиста, но, как и пообещала, поднялась со смертного одра и заняла обычное место хозяйки бала.
Он пребывал в дурном настроении с того момента, как они с Элеонорой расстались на столь ледяной ноте, большей частью понимая: он справился с ситуацией из рук вон плохо, нельзя отдавать приказы такой упрямой девушке, ибо в результате она сделает ровно противоположное. Хотя, услышь Элли это обвинение, она бы, без сомнения, ответила: «Уж кто бы говорил!» Нет, Джастин и на мгновение не допускал мысли, что она может поощрить ухаживания Личфилда, однако не сомневался, она найдет любой иной способ отплатить ему за бесцеремонное, с ее точки зрения, поведение тем вечером.
Он понял это в тот момент, когда увидел Элеонору спускающейся по величественной лестнице Ройстон-Хаус. Изумрудно-зеленые глаза, непокорно вздернутый подбородок – все свидетельствовало о том, что наказание последует сегодня же вечером.
В первый момент он удивился, почему бабушка остановила свой выбор именно на таком наряде для своей протеже. Однако чем дольше смотрел, тем больше понимал, насколько проницательна старая леди. В моде были разноцветные шелка и прически с кричаще-аляповатыми перьями и шелковыми лентами.
Элеонора же была одета в бледно-зеленое шелковое платье самого светлого оттенка, который он когда-либо видел. На руках тонкие кружевные перчатки выше локтя. Волосы – великолепные рыжие локоны – были стянуты назад в прическу и закреплены на затылке, спускаясь вниз мягкой волной и слегка задевая стройную шейку. Обнаженную шейку. В отличие от других женщин разных возрастов и сословий, в буквальном смысле увешанных драгоценностями, на Элеоноре не было никаких украшений. В результате преуменьшенная элегантность Элеоноры превратила ее в голубку среди крикливо разодетых павлинов. Безупречный бриллиант идеальной огранки среди грубых безвкусных сапфиров, рубинов и изумрудов. Как и ожидалось, в зале повисла мертвая тишина, едва только Стенхоуп объявил об их появлении. Однако Джастин полностью сознавал: сегодня пристальное внимание обращено не только на него, но и на холодную молодую девушку с ним под руку. Он чувствовал, как слегка подрагивают ее пальцы – единственный признак напускного спокойствия, в остальном Элеонора представляла собой идеальную картину элегантности и самообладания. Как и хотела бабушка, в ней сразу же узнали леди, которая была с ним на верховой прогулке сегодня днем. Леди открыто ее разглядывали из-за своих вееров и, с сожалением отметил Джастин, не подавали никаких признаков, что узнали незаметную компаньонку вдовствующей герцогини. Джентльмены еще более открыто демонстрировали свое восхищение.
Последнее вскоре подтвердилось не только во взглядах, но и в действиях. Как только Джастин представил Элеонору бабушке и ее ближайшим подругам – вдовствующей графине Чембоурн и леди Сисели Готорн, – все эти молодые люди тотчас же окружили его, умоляя представить их. Каждый непременно желал с ней сегодня танцевать.
Роль опекуна требовала, чтобы Джастин танцевал с Элеонорой ее первый танец. Герцог Ройстон не любил танцевать, всегда подчеркнуто вежливо отказывался, когда его приглашали, что теперь делало его внимание к Элеоноре еще заметнее и должно было упрочить ее место в обществе, как и хотела бабушка.
Они за весь танец не обменялись и парой слов. Джастин изучал из-под полуприкрытых век ее холодно-отстраненное лицо и, к своему удовольствию, неожиданно обнаружил, что она весьма изящно и грациозно танцует. Очевидное доказательство того, что она действительно умеет «вести себя с леди и джентльменами».
Хотя его не слишком радовали джентльмены, которые тут же ринулись заполнять ее бальную карточку, стоило ему подвести ее обратно к бабушке. Элеонора словно расцвела от столь энергичных знаков внимания, и это тоже было не в радость.
Он сжал губы, глядя через зал на девушку, которая в данный момент весело смеялась какому-то остроумному замечанию своего очередного партнера по танцам.
– Лорда Бракстона едва ли можно считать достойным или молодым джентльменом, – коротко заметил Джастин, обращаясь к стоявшей рядом бабушке.
– Глупости! – отмахнулась Эдит, благосклонно улыбаясь, наблюдая за юной протеже. – Джереми Колфилд вдовец, к тому же граф.
Джастин скорчил гримасу:
– Он в два раза ее старше, занимается поисками мачехи для своих многочисленных отпрысков, которых прячет в детской поместья Колфилд-Парк!
Бабушка подняла седоватые брови.
– У него всего трое детей, Джастин. Наследник, запасной наследник и девочка. Кроме того, любой, у кого есть глаза, видит: Бракстон буквально сражен Элеонорой. И едва ли сейчас думает, как найти своим детям новую мать.
Джастин слишком хорошо видел: Джереми Колфилд действительно восхищается ею. Это было очевидно по тому, с каким жаром тот на нее глазел и как держал за руку, пока они танцевали. Элеонора тоже явно ему симпатизировала, вела себя открыто и естественно, отвечала на улыбки, охотно поддерживала беседу. Джастин про себя не мог отрицать, что Колфилд мог бы стать очень неплохой партией, если всерьез влюбится и сделает ей предложение. Что должно было быстро положить конец его нежелательному опекунству.
А оно, как выяснилось, оказалось еще менее приятным, чем он раньше думал.
– Но боюсь, милорд, я уже обещала поужинать с вдовствующей герцогиней, леди Готорн и графиней Эмбридж, – застенчиво отказалась Элли.
Внимательный красивый лорд Бракстон граф Колфилд пригласил ее на ужин, когда они рука об руку покидали бальный паркет.
После столь неприятного окончания прогулки с Джастином Элли ждала их совместного появления на балу с небывалым трепетом. Однако, едва закончился их первый танец, она расслабилась и наслаждалась вечером. Главным образом по причине очень теплого отношения джентльменов, по ее признанию. Например, предупредительный граф.
Улыбка сразу исчезла, как только она увидела импозантную фигуру герцога Ройстона рядом с улыбающейся бабушкой. Тот неодобрительно смотрел на Элли и явно не собирался облегчать ее участь. Да и с чего бы! За эти несколько часов на балу он не обмолвился с ней и парой слов, а когда они закончили танец, Элли вздохнула с облегчением.
Наверное, это лишь подтверждало его неприязнь к стремлению своей бабушки обеспечить будущее Элли и его собственной в этом роли. Он определенно давал понять, что никогда бы не согласился стать ее опекуном, если бы не леди Эдит и ее плохое самочувствие.
К счастью, в последние несколько дней герцогине стало заметно лучше. Она все еще была бледна, но явно наслаждалась балом. Элли уже хорошо знала старую леди и понимала: даже будь это совсем не так, Эдит Сен-Джаст никогда бы этого не показала.
Граф Бракстон явно был разочарован отказом Элли.
– Может быть, если я испрошу позволения у вдовствующей герцогини.
– Мисс Розвуд – моя подопечная, Бракстон, именно у меня следует спрашивать позволения, – вклинился ледяной голос Джастина.
Граф повернулся с довольной улыбкой на губах.
– В таком случае, возможно, вы позволите мне сопровождать мисс Розвуд на ужин, Ройстон?
Герцог высокомерно посмотрел на него:
– Боюсь, нет, Бракстон.
– Но…
– Этого не будет, Элеонора, – твердо повторил Джастин, когда та попыталась запротестовать. – Прошу прощения за мою подопечную. – Он вновь повернулся к графу. – Боюсь, она совсем незнакома с нравами общества и не осознает, какое привлекает внимание своей наивной кокетливостью.
Элли распахнула глаза от столь несправедливого обвинения. После первого танца с Джастином она даже ни разу не присела, все последующие танцы были нарасхват, Элли полагала, что подобная популярность вызвана обычным любопытством, желанием посмотреть на диковинку, если на то пошло. И уж конечно, она не искала ничьего внимания, даже не думала с кем-то кокетничать!
– Извините, Бракстон.
Не дожидаясь ответа, Джастин крепко схватил Элли за руку и потянул за собой.
– Джастин!
– Мы подождем в столовой, – сообщил тот бабушке, которая подошла сзади, и с мрачно-неприступным выражением быстро зашагал в комнату, где уже сервировали ужин, практически таща за собой Элли.
– И кто теперь привлекает внимание к нам обоим?
У Элли горели щеки от унижения, она едва поспевала за герцогом, с трудом удерживая на лице искусственную улыбку.
Джастин окаменел. Он скрежетнул зубами и свирепо окинул взглядом тех, кто посмел глазеть в их сторону, заставляя наглецов стушеваться.
– Ваша светлость!
– Даже не пытайтесь! Слабая попытка подражать моей бабушке вам не поможет!
Он резко развернулся к ней и осекся. У него перехватило дыхание при взгляде на ее побледневшие щеки и выступившие веснушки. В ярко-зеленых глазах, полных негодования, блестели слезы. Да черт все это подери совсем! Он заставил себя идти медленней и ослабил хватку.
– Возможно, вам так сейчас и не кажется, – произнес он, пытаясь говорить мягче, – но уверяю вас, я действую только в ваших интересах. Столь быстрое выделение Бракстона из всех джентльменов и приглашение с ним поужинать практически равнозначно объявлению о вашем согласии.
Элли озадаченно нахмурилась, подавляя слезы.
– О согласии? На что?
– Принять его брачное предложение, которое вскоре наверняка бы последовало.
– Это абсурд! – Элли в ужасе отшатнулась. – Меня же только-только ему представили!
Она побледнела еще сильнее.
Джастин мрачно кивнул.
– Вы мало знакомы с обществом и не знаете нюансов ухаживания.
Элеонора затрясла головой, локоны упруго качнулись у белой шеи.
– Я уверена, граф не имел в виду никакой фамильярности приглашением на ужин. Он просто хотел продолжить нашу беседу и узнать о моих взглядах. Наверняка он подыскивает компаньонку или гувернантку для пятилетней дочери.
У Джастина перехватило дыхание.
– Он обсуждал с вами ее будущее?
– Ну да. – Его жесткий мрачный взгляд сообщил Элли, что она явно совершила промах. – Но это ведь вполне безвредная тема, разве не так?
Тот с жалостью посмотрел на нее:
– Тема, которую джентльмен заводит, как правило, только с будущей мачехой указанного ребенка.
Глаза Элли расширились.
– Надеюсь, вы это несерьезно. Я едва его знаю!
Джастин иронично хмыкнул:
– Неужели вы действительно так наивны? В таком случае полагаю, моей бабушке стоило бы несколько отложить ваше вступление в общество.
– Я не…
– Сегодня днем вам чуть не сделал непристойное предложение один из самых мерзких негодяев Лондона, – безжалостно продолжал Джастин. – А вечером вы бестактно обсуждаете с мужчиной его малолетних отпрысков!
Элли покраснела от унижения, но сдаваться без борьбы определенно не собиралась.
Должна вам напомнить, этот «мерзавец» не заговорил бы сегодня со мной, не будь он вашим личным знакомым. И я действительно считаю, что граф Бракстон просто вел со мной светскую беседу.
Герцог оборвал ее недоверчивым взглядом.
– И при этом он обсуждал с вами будущее образование дочери?
Элли страдальчески нахмурилась:
– Ну да.
Неужели она зря принимала разговор Колфилда за чистую монету? Тогда ей так не казалось, но Джастину лучше известны нравы общества. И все равно беседа показалась ей совершенно безобидной. Джереми Колфилд был ужасно растерян, явно не представляя, как в одиночку растить маленькую девочку. О боже!
– Кажется, мой вечер сегодня потерпел полный крах! – Элли едва не разрыдалась, глядя на восхитительные блюда, так заманчиво выставленные перед ней на столе.
Джастин сухо улыбнулся:
– Не стоит так переживать, Элеонора. Одна неподобающая беседа с джентльменом не обязывает вас провести с ним всю оставшуюся жизнь. Да если бы подобное предложение и поступило, я бы не дал разрешения на этот брак. Не сомневаюсь, в данный момент моя бабушка извиняется за ваше поведение перед Бракстоном, ссылаясь на вашу неопытность в подобных делах.
– Надо же, какое облегчение! – резко парировала Элли. Испытываемое ранее чувство благоденствия кануло в небытие.
Она-то думала, что все делает правильно, с достоинством и воспитанностью, как и подобает подопечной герцога, а оказывается, она поддерживала графа Бракстона в заблуждении и позволяла думать, что поощряет его знаки внимания.
Она горестно вздохнула:
– И как вам только удается столь ловко и долго избегать брачных ловушек, ваша светлость!
Мрачное настроение, владевшее Джастином последние полдня, внезапно куда-то исчезло. Он со смешком пододвинул для нее стул.
– Полагаю, этот успех можно приписать моей скрытности и хитрости!
Элеонора поджала губы и села.
– Тогда, вероятно, вам следует подумать, как обучить меня этим навыкам, поскольку, боюсь, я на этот счет в полной растерянности.
Джастин с любопытством посмотрел на нее, пристроился в кресле, подождал, пока лакей поставит перед ними блюда со сладостями, и после этого удостоил ее ответом:
– А вы не считаете, что для вас большая удача стать графиней Бракстон?
Элеонора покачала головой:
– Конечно, граф приятный джентльмен, но у меня нет желания становиться женой человека, который не любит меня всем сердцем, ибо я хотела бы любить своего мужа.
Джастин пристально изучил ее лицо.
– Из-за безрадостных обстоятельств брака вашей матери с моим кузеном?
Элеонора кивнула:
– Для меня нет ничего хуже такой судьбы.
Джастин невольно восхитился ее убежденностью, хотя сам придерживался противоположного мнения. Он считал, что лучше выбирать жену по происхождению и способности произвести на свет здоровых детей. Кстати, об этом…
– А что вы думаете о детях? – спросил он. – Хотите иметь сына или дочь?
Зеленые глаза Элеоноры озорно блеснули, и она быстро оглядела столовую, где уже вовсю сновали представители светского общества, желающие подкрепиться.
– Мне кажется или этот разговор так же перешел грань допустимого, как и наше с лордом Колфилдом обсуждение образования его юной дочери? – Она подалась вперед, подцепила на вилку кусочек сочного ананаса и поднесла ко рту.
– Возможно, – с сожалением признал Джастин и обнаружил, что не может оторвать глаз от ее наливных губ, в которых исчезал сочный фрукт.
Элеонора задумчиво прожевала ананас, проглотила и провела языком по полным губам, слизывая остатки сока.
– Конечно, я бы очень хотела иметь детей, и по меньшей мере двоих, мальчика и девочку. Но только…
– Только от мужчины, который будет любить вас всем сердцем, – сухо закончил он за нее.
Элли улыбнулась:
– Почему вы так цинично относитесь к любви, ваша светлость? Ваша светлость?
Герцог поднял бровь.
– Вам не кажется, что задавать мне такой личный вопрос одновременно со столь официальным обращением несколько нелепо?
– Возможно, – признала она внезапно охрипшим голосом. Ее щеки вспыхнули румянцем.
– Возможно, Джастин, – напомнил он. – Обращайтесь ко мне по имени.
Элеонора моргнула, чувствуя, что в разговоре появляется какая-то неясная подоплека.
– Разве не более правильно называть вас Ройстоном, как зовет бабушка?
– Слишком формально, – отрезал он.
Элли опустила ресницы.
– Не уверена, что вдовствующая герцогиня одобрит…
– И что же именно я могу не одобрить? – живо вмешалась Эдит, присоединяясь к ним вместе с леди Сисели и леди Джослин.
Ее внук тут же поднялся, вежливо помог дамам усесться по другую сторону стола и снова вернулся на свое место рядом с Элли.
– Я пытался убедить Элеонору называть меня по имени, когда мы с ней одни или в компании родственников, или близких друзей, – пояснил он и кивком поприветствовал подруг бабушки.
Леди Сисели словно смутилась и беспокойно взглянула на вдовствующую герцогиню:
– Я не уверена, что…
– Эдит, думаешь, это позволительно? – Леди Джослин неуверенно нахмурилась, в подобных вопросах она всегда полагалась на герцогиню.
Та пристально посмотрела на внука и затем ответила:
– Почему бы и нет? В конце концов, они родственники, пусть и по браку.
– Да, но…
– Я по-прежнему не уверена, что…
Хор сомнений прервала герцогиня, обратившись к внуку:
– Ты был излишне резок с Бракстоном, Ройстон.
– Неужели? – В его голосе не слышалось ни малейшего беспокойства.
– Ты отлично знаешь, что да.
Бабушка нахмурилась.
– Уверен, он быстро оправится от потрясения, – рассеянно пробормотал Джастин, подцепил вилкой кусочек какого-то фрукта и заманчиво остановил перед лицом Элли.
Даже при всей своей наивности и неопытности Элли чувствовала: это совершенно неподобающе. Кроме того, Джастин не отрывал своего горящего взгляда от ее полуоткрытых губ, и это тоже ее беспокоило. Одновременно она осознала произошедшую с ним перемену. Всего несколько минут назад ругал ее за предполагаемое кокетливое поощрение лорда Колфилда, а сейчас сам бесстыдно с ней флиртовал. Неужели он так и задумывал? Может, он хочет проверить, усвоила ли она урок, вынесла ли что-то из их разговора? Однако какова бы ни была причина его поведения, результатом стало нежелательное внимание к ним обоим. Элли нервно посмотрела по сторонам и поняла: подруги вдовствующей герцогини явно шокированы интимностью жеста, которым герцог предлагал ей ломтик фрукта. Леди Сисели и леди Джослин, казалось, задержали дыхание, ожидая ее ответа. Лицо же Эдит, к сожалению, было столь же бесстрастно и загадочно, что и у внука.
Элли холодно улыбнулась и отодвинулась назад, стараясь не откидываться при этом на спинку стула, как когда-то учила ее мать.
– Благодарю вас, ваша светлость. Мне больше не хочется ананаса. Возможно, вам стоит самому им насладиться? Ручаюсь, он просто восхитителен.
Элли напряженно затаила дыхание, ожидая, что теперь сделает или скажет Джастин.
Глава 7
Это сумасшествие. Настоящее сумасшествие!
Ничем иным Джастин не мог объяснить, почему ведет себя как влюбленный идиот, который соблазняет возлюбленную лакомыми кусочками.
Джастин полагал, что не влюблен, не идиот же он. А Элеонора Розвуд определенно не его возлюбленная, и никогда ею не будет. И единственное, что его когда-либо привлекало в женщинах – это то, что можно делать с ними на шелковых простынях, а это женщины совсем иного рода.
Он посмотрел в ее изумрудные глаза совсем близко, в нескольких дюймах от его глаз. В этих зеленых глубинах плескалась неуверенность и даже некоторая паника, он осознал, что ее равнодушный отказ – чистая игра на публику. Расширившиеся зрачки, нежный румянец на щеках, приоткрытые губы, подрагивающая от частого дыхания грудь – все это выказывало ее истинные чувства.
Возбуждение. Ему ничего не стоило это определить.
Пусть она негодовала на роль, что он играл в ее жизни, – роль опекуна и защитника, – пусть бунтовала против ограничений, которые он сейчас на нее налагал. Пусть. Но она не в состоянии скрыть, что находит его привлекательным, даже несмотря на свое заявленное отвращение к «похоти», которая стала причиной второго брака ее матери с его кузеном.
На губах Джастина заиграла удовлетворенная улыбка. Он выпрямился.
– Так-то лучше, – протянул он, глядя на Элеонору, затем положил вилку и повернулся к сидящим напротив пожилым леди. – Элеонора просила научить ее, как удерживать на расстоянии излишне назойливых джентльменов, чтобы это не выглядело оскорбительно. Я пытаюсь исполнить ее желание, – криво усмехнулся он.
Но леди Сисели и леди Джослин по-прежнему смотрели на него с явным ужасом. Реакция бабушки была ничем не лучше.
– И ты, похоже, в этом преуспел, – раздраженно сказала она. – Только, к несчастью, выбранный тобой метод еще и успешно поднял вопросы относительно намерений герцога Ройстона к своей юной подопечной!
Джастин пренебрежительно усмехнулся:
– Он наверняка повысит популярность Элеоноры среди джентльменов и понизит среди леди!
– Это не смешно, Ройстон.
– Смешно. – Джастин откинулся на спинку стула. – А как иначе? Ведь нам известно, что у меня нет, и не может быть никаких романтических намерений в отношении Элеоноры.
– Я очень вам благодарна за этот урок, ваша светлость. – Элли уже достаточно наслушалась для одного вечера. Какой же он высокомерный, язвительный, невыносимый!
Но, к несчастью, она находила его опасно красивым и привлекательным, подозревая, что по-прежнему в него влюблена, сколько бы это ни отрицала. Стоило посмотреть на него, оказаться в его компании, сразиться с ним на словесных мечах, как у нее начинало стучать сердце, сбивалось дыхание, и она всем телом, до кончиков пальцев, ощущала его присутствие. Элли вполне отдавала себе отчет, что едва не поддалась опасным чарам, когда он так соблазнительно протягивал ей ломтик ананаса.
Его жест казался настолько личным, что все разговоры и шумы будто исчезли и мир сузился только до них двоих. В тот момент Элли ощущала, что просто не может отвести взгляд от его пронзительно-синих глаз. Она ощущала себя бабочкой на булавке под любопытным взглядом исследователя!
Впрочем, первые же его слова ясно показали, что он сам не испытывает ничего подобного. Просто подтвердил то, что она подозревала все это время: высокомерный герцог Ройстон лишь преподал ей очередной урок в своей обычной невыносимой манере.
– Извините, мне нужно привести себя в порядок, прежде чем возобновятся танцы.
Джастин вежливо поднялся.
– Я провожу вас.
Элли насмешливо подняла бровь, точь-в-точь, как он.
– В дамскую комнату, ваша светлость?
Его точеные губы растянулись в усмешке.
– Разумеется, подожду вас в холле.
Элли раздраженно нахмурилась:
– В этом нет необходимости…
– Давайте не будем ссориться. – Он сжал челюсти. – Если только у вас нет договоренности с Бракстоном встретиться где-то в уединенных апартаментах.
Элли ахнула от возмущения:
– Конечно нет!
Джастин расправил плечи.
– Тогда мне лучше пойти с вами, дабы убедиться, что он нигде вас не подстерегает. Леди.
Он вежливо поклонился пожилым дамам и нарочитым жестом протянул руку Элеоноре. Ей ничего не оставалось, как взять его под руку. Они неторопливо двинулись к выходу сквозь шумную толпу. Джастин холодно кивал знакомым, Элли скованно шла рядом и молчала. Однако ее переполняло негодование на столь бесцеремонное отношение! Как только они вышли в более свободный главный зал, Элли тут же выпустила руку герцога.
– Как вы посмели?! Как могли унизить меня вопросом, не встречаюсь ли я тайком с лордом Колфилдом?!
Джастин спокойно посмотрел на нее, зная, что, к счастью, снова владеет ситуацией. И самим собой. Когда он пытался накормить ее ананасом, не был столь бесстрастен к ее чувствам, как пытался продемонстрировать. Он знал, что она остро ощущала его близость, и тоже не остался равнодушным. Даже напротив. Сам того не желая, он так возбудился, что был вынужден оставаться за столом несколько лишних минут, пока выпуклость на бриджах перестала бросаться в глаза. К тому же в нем все сильнее росло раздражение. Элеонора Розвуд в роли протеже его бабушки и его подопечной совершенно не годится ему в любовницы и не отвечает строгим требованиям будущей герцогини. Конечно, еще не все потеряно. Существует немало женщин, которые, как и раньше, смогут удовлетворять его физические потребности.
– Я посмел? – В голосе Джастина внезапно появились стальные нотки. – В данный момент именно я ваш опекун и защитник. И что бы вы ни думали, вы в таковом определенно нуждаетесь, – добавил он, поскольку она открыла рот, намереваясь запротестовать. – Кроме того, я не допущу, чтобы вы по незнанию поставили меня или мою бабушку в неловкое положение.
Элли сердито посмотрела на него:
– Вы самый невыносимый человек, которого я когда-либо встречала!
– Вы это уже говорили.
– Это значит, я так действительно думаю!
Герцог нарочито утомленно ей улыбнулся:
– К счастью, ваше мнение значит для меня немного.
Элли знала, что и сама почти ничего для него не значит. С его стороны это лишь уступка бабушке, единственной женщине, которая его действительно заботила. Его тон холодел, когда Элли упоминала при нем его мать.
К несчастью, у нее не оставалось иного выбора, кроме как впиться ногтями в ладони и не поддаваться искушению, стереть с его прекрасных губ надменно-высокомерную улыбку!
Элли сделала глубокий вдох, пытаясь обрести самообладание.
– В таком случае так ли удивительно, что я предпочитаю компанию столь воспитанных джентльменов, как граф Бракстон?
Его глаза сузились.
– Должен предупредить, что бросать мне вызов очень неблагоразумно.
Элли нервно сглотнула, ощущая вновь внезапно возникшее между ними странное напряжение, воздух почти потрескивал, как перед грозой, но она не понимала, что это значит. Несомненно одно: когда он вот так смотрел поблескивающими глазами, внутри ее все начинало восхитительно трепетать, щеки горели румянцем, ладони влажнели под перчатками.
– Я не бросаю вам вызова.
– Нет?
– Нет.
На его щеке дернулась жилка.
– Не могу согласиться.
– Разумеется, ваше право. – Она пискнула, когда герцог крепко схватил ее за предплечье и потащил через темный холл подальше от толпы, туда, где находились частные покои, недоступные для гостей. – Что вы делаете! Джастин!
Он распахнул дверь библиотеки и бесцеремонно втолкнул ее в темное помещение, вошел сам и плотно закрыл за собой дверь.
– Я неоднократно просил вас называть меня по имени. Почему вы решили выбрать именно этот момент? – В темноте он возвышался над ней как башня. – Вы все же бросаете мне вызов, Элеонора.
Через несколько мгновений глаза Элли приспособились к сумраку, и она осознала, что здесь не так темно, как показалось поначалу. В окно ярко светила луна. Длинные волосы Джастина серебрились в ее лучах, глаза блестели призрачным голубым светом, причудливая игра света и тени придавала его каменному, словно точеному лицу резкости и опасности. Хотя все меркло по сравнению с возможным скандалом, если кто-то застанет их здесь вдвоем.
– Нам нельзя здесь находиться, ваша светлость.
– Да, вы определенно бросаете мне вызов, – укоризненно заметил он. – Разве вас не предупреждали, что не стоит будить спящего тигра?
– Вы считаете себя тигром? – скептически поинтересовалась она.
– А теперь вы надо мной насмехаетесь.
Он решительно двинулся к ней. Элли попятилась, но наткнулась на закрытую дверь. Ее глаза тревожно распахнулись, герцог уперся руками в дверь по обе стороны от ее лица, словно заключив в клетку. Его твердое тело оказалось в каких-то дюймах от ее собственного. На слишком маленьком расстоянии. Джастин теперь стоял так близко, что она чувствовала его тепло, ощущала мужской запах. А вдохнув резкий аромат одеколона, испытала головокружение, грудь будто затвердела и увеличилась, соски болезненно покалывало, внизу живота отчего-то собралась влага, ноги ослабели. Отчетливое доказательство, что она действительно любит этого мужчину. Он еще ближе наклонился к ней, ее виска коснулось его теплое, восхитительно нежное дыхание.
– Маленькие девочки, которые намеренно будят тигра, заслуживают наказания. Небольшого. Вы так не думаете?
Элли задрожала, остро ощущая его близость, которая словно высосала из библиотеки весь воздух. Комната закружилась перед глазами: ни вдохнуть ни выдохнуть.
– Прошу вас, – с трудом выговорила она и подняла руки, чтобы оттолкнуть его и получить возможность дышать. Но осознала, что уже бессильна. Пальцы неуверенно застыли в воздухе и затем почти ласково коснулись его теплой груди.
– О чем именно вы просите, Элеонора?
– Я, – она облизнула внезапно пересохшие губы, – я должна идти.
– Да, должны. – Он медленно кивнул и еще сильнее придвинулся. Теперь их разделяли лишь шелк ее платья и его одежда. – Вопрос в том, собираетесь ли вы так поступить.
Элли пристально посмотрела на него. Тени лунного света лишили ее возможности прочесть выражение его лица, маячившего в каких-то дюймах над ней. Впрочем, она видела достаточно, чтобы понимать: лицо герцога отражало жесточайшую решимость, а не нежность любовника.
– Вы снова со мной играете, ваша светлость, – возмутилась она.
– Я играю?
– Играете!
– Вам кажется это игрой, Элеонора?
Он шевельнулся, налегая телом, позволяя ощутить твердую выпуклость под бриджами, которая теперь настойчиво пульсировала, прижимаясь к ее мягкому животу.
Элли потрясенно раскрыла глаза. Да, она, возможно, и была юной, наивной и неопытной, как он говорил раньше, но не настолько, чтобы не понимать, для чего предназначена эта пульсирующая выпуклость.
Она упоминала: ее отчим держал прекрасную конюшню в своем загородном поместье, а девушка провела там почти все время, пока мать была за ним замужем. Она точно знала, что происходит, когда к кобыле приводят жеребца для спаривания. И осознавала, что внушительная выпуклость Джастина – то же самое, что поднимается между ног у жеребца, когда он учует запах течной кобылы.
Неужели он чувствует запах ее возбуждения и оттого сам возбуждается?
Если раньше Джастин считал, что сходит с ума, то теперь им определенно завладело настоящее безумие.
Полное и окончательное!
Ему вообще не следовало находиться наедине с ней в темной комнате. Он обязан держать дистанцию и уж точно не поддаваться искушению, ощутить ее мягкие чувственные округлости.
Он даже не мог приписать собственную опрометчивость перебору бренди, напряженно наблюдая, как Элеонора танцует с другими джентльменами, которых, казалось, не меньше легиона, – он просто не успел перехватить ни капли этого живительного напитка. Нет, сегодня его пьянила Элеонора. Та, что с каждым словом бросала ему вызов, отчего в бриджах ощущалась болезненная пульсация. Джастин возжелал отведать эти губки на вкус. Его до сих пор сжигало это желание.
– Вам действительно кажется это игрой? – повторил он, поскольку она не ответила.
Маленький розовый язычок увлажнил губы.
– Я никогда в такую не играла, – сказала она с придыханием.
– Хорошо. – Джастин жестко и с удовлетворением улыбнулся. – А вы бы хотели узнать, что в этой игре будет дальше?
– Ваша светлость!
– Меня зовут Джастин, черт возьми!
Он еще сильнее прижался бедрами, пристально наблюдая за ее лицом. И издал низкий стон, когда его мужественность пронзила обжигающая стрела наслаждения.
Ее глаза тревожно расширились.
– Джастин, вам плохо?
– Не смотрите на меня с таким беспокойством. – Он скованно улыбнулся. – Может, внешне так не скажешь, но уверяю вас, я испытываю не боль, а удовольствие.
Элли с сомнением на него посмотрела:
– Удовольствие?
Странно. Когда она тайком подглядывала в конюшне за жеребцом и кобылой, ей казалось, жеребец испытывает ужасную боль: тот мотал головой с вытаращенными глазами, фыркал и бил копытами, напряженно прижимаясь к кобыле. Испуганная кобыла выглядела не лучше: сначала беспокойно металась под беснующимися копытами, потом, когда жеребец на нее взгромождался, на шелковистой шее виднелись следы покусов, а когда торчащий между его ног толстый ствол исчезал в ее теле, кобыла пронзительно ржала и пыталась из-под него вырваться. Он проникал все глубже и глубже, так что Элли не выдерживала столь безумного совокупления и с плачем убегала прочь из конюшни к матери.
