Текст книги "Жестокость любви"

Автор книги: Кэрол Мортимер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

У Пандоры никогда не было подобного опыта, поэтому она не могла толком описать свои эмоции, они просто клубились где-то у нее внутри. И здесь, в закрытом мирке его кареты, эти эмоции разрастались, тревожили ее, напрягли соски грудей и, казалось, звенели в глубоком вырезе платья, между ног словно зажгли огонь.

Поэтому сама идея остаться наедине с ним в ее доме пугала Пандору…

Она выпрямилась и расправила плечи.

– В таком случае я готова поблагодарить вас прямо сейчас и избавить нас обоих от необходимости проявлять излишнюю вежливость.

– О нет, так не пойдет, – хрипло расхохотался Руперт. – Стаканчик бренди – это самое малое, что вы можете предложить мне в качестве компенсации за моральные страдания в опере.

– Решение пойти в оперу было за вами!

– Только потому, что я хотел угодить даме.

Глаза Пандоры распахнулись от изумления.

– Быть этого не может!

– Неужели вы и впрямь полагаете, что сумели за двадцать четыре часа узнать и мой характер, и мои мысли? – скептически усмехнулся он.

– Ну… нет. Конечно же я не настолько хорошо вас знаю. – Ее щеки снова залил румянец. – Вообще-то вовсе не знаю, – насупилась она. – Если позволите, вы для меня загадка всех времен…

– И времена эти определенно не самые лучшие, – сухо бросил Руперт.

– Определенно нет! – В фиалковых глазах сверкнуло неудовольствие.

– Не бойтесь, Пандора, я открою вам все свои тайны, как только мы окажемся у вас дома.

От подобного заявления страха у нее только прибавилось.

– …вашей прислуге, чтобы они не оставляли зажженными столько свечей в ваше отсутствие.

Пандора вопросительно посмотрела на своего спутника, не расслышав начала предложения. Весь остаток пути она провела в тягостном молчании, которое, слава богу, герцог ни разу не нарушил, видимо тоже погрузившись в свои мысли.

– Ваш дом сверкает, словно Карлтон-Хаус, – пояснил он в ответ на ее молчаливый вопрос.

Она и сама это увидела, стоило ей выглянуть из кареты, когда грум распахнул дверцу. Казалось, в каждой комнате особняка полыхало по сотне свечей.

– Я не понимаю… – едва слышно выдохнула она, выходя из экипажа.

– Может, домашние воспользовались вашим отсутствием и решили закатить прощальную вечеринку по поводу отъезда из Лондона? – ухмыльнулся Руперт, вставая рядом с ней и надевая цилиндр.

– Не будьте смешным. – Пандора раздраженно стрельнула в него глазами, когда он властно взял ее под локоть и повел к парадному входу.

– Вы уже второй раз меня так называете, – помрачнел он.

– Значит, заслужили, – припечатала она.

Заслужил, конечно, и все же, кроме Данте и Бенедикта, никто из его знакомых не отваживался говорить с герцогом Страттоном в подобном тоне.

Его уважение к Пандоре Мейбери и восхищение ею росли на глазах.

– Вы… – Руперт не успел договорить. Дворецкий распахнул дверь и выпустил на улицу звуки из особняка – главным образом дикое завывание, не менее отвратительное, чем то, которое Руперт только что имел честь слышать в опере! – Что за черт?

Руперт задвинул Пандору себе за спину и вошел в дом. Внутри творилось что-то несусветное, слуги – казалось, их целые дюжины; хотя Руперт не понимал, зачем ей столько в таком маленьком особняке, – бестолково кружили по крохотному холлу. Завывание исходило от худой женщины средних лет, которая сидела на нижней ступеньке лестницы, заламывая руки.

Он окинул сцену неодобрительным взглядом.

– Немедленно прекрати этот адский шум, женщина!

Он удовлетворенно кивнул, когда служанка захлопнула рот, и в переполненном холле повисла тишина, все прочие тоже замолкли и уставились на него широко раскрытыми глазами.

Теперь Руперт увидел, что на самом деле слуг всего шестеро: престарелый джентльмен – он уже знал, что это дворецкий, две легкомысленные девушки, наверняка горничные первого и второго этажей, дама средних лет – повариха, судя по ее пухлой фигуре и переднику на бежевом платье, и замызганный ребенок лет двенадцати, возможно, поваренок. Сборище жалких неудачников, никого из них Руперт и близко бы не подпустил ни к одному своему дому.

Женщина на ступеньках снова заголосила, едва Пандора переступила порог дома. Она сорвалась с места и с мольбой в покрасневших глазах бросилась к хозяйке. Слезы ручьем полились по впалым щекам.

– Мне так жаль, ваша милость! Мы ничего не знали, все были внизу, сидели за поздним ужином. Я обнаружила это, только когда наверх поднялась, чтобы приготовить вам постель… Все ваши прекрасные вещи в вашей спальне!.. – И она снова завыла.

Руперта передернуло. Неприятный озноб прошел по его телу, голова взорвалась болью.

– Я сейчас в буквальном смысле слова удалю тебя отсюда, если ты немедленно не замолчишь! – холодно предупредил он женщину.

– Прекрати, Руперт! – нахмурилась Пандора. – Неужели ты не видишь, как она расстроена? Постарайся успокоиться, Хенли, – мягко, с нежностью проговорила она, подходя к женщине. – Расскажи мне, что произошло. – Она взяла пожилую даму за руки.

Руперт, которого вывели из себя слезы этой истерички, не говоря уже о ее невнятном бормотании, повернулся к дворецкому.

– Может, вы объясните? – спокойно попросил он старика.

– Все было, как Хенли говорит, ваша светлость. Пока мы сидели внизу, вкушали поздний ужин, кто-то вошел в дом и поднялся в спальню ее милости.

– И?..

Старик поежился.

– И теперь в комнате все вверх дном, ваша светлость.

Брови Руперта полезли вверх.

– Вы сообщили властям?

Дворецкий замялся:

– Еще нет, ваша светлость.

– Почему нет? – помрачнел Руперт.

– Ну, я… – Мужчина покосился на Пандору, которая тихо беседовала со служанкой. – Мы обнаружили это всего несколько минут назад, ваша светлость, и, кроме всего прочего, я не уверен…

– Думаю, на сегодня достаточно разговоров, – объявила Пандора. Узнав от Хенли, что именно произошло в ее отсутствие, во всех неприятных подробностях, она не желала обсуждать эту тему в присутствии Руперта. Он и без того слишком осведомлен о ее личных делах.

Ей определенно не хотелось, чтобы Бентли открыл излишне любопытному господину причину, по которой он не вызвал полицию. Дворецкий не был уверен, захочет ли она привлекать посторонних.

Пандора повернулась к слуге:

– Бентли, уведи всех обратно в кухню и выдай им немного бренди, чтобы успокоить нервы.

– Но сначала принесите графин с тем же напитком и два стакана в голубой салон ее милости, – приказал Руперт, взяв Пандору под руку. – Вы бледны, мадам, – пресек он ее возражения против крепкого алкоголя.

Ну, может, оно и так… Но она думала, надеялась… Да какая разница, о чем она думала и на что надеялась, если события сегодняшнего вечера доказали обратное?

– Делайте, как сказал его светлость, Бентли, – устало проговорила она, прекрасно понимая, что этот настырный джентльмен не уйдет отсюда, пока она не предоставит ему более-менее удовлетворительное объяснение.

Хотя до сих пор она не знала, что именно хочет и намерена ему сообщить…

Глава 6

– Я жду, Пандора, – напомнил ей Руперт.

– Чего вы ждете? – Она невинно поморгала, ее белоснежный лоб нахмурился.

Он налил ей бренди и теперь стоял у нерастопленного камина. Пандора, которая так и не притронулась к напитку, сидела на софе по другую сторону очага. Оба избавились от вечерних накидок и шляп при входе в гостиную, и Бентли унес их.

Руперт снова наполнил опустевший стакан и только после этого ответил:

– Объяснений конечно же.

Она приподняла брови.

– Я вас не понимаю…

– Предупреждаю, Пандора, – оборвал он, и она тут же насторожилась. – Я не приветствую, когда мне лгут.

– Мало кому это нравится, – прощебетала она, пригубив бренди и тут же поморщившись.

– Особенно я не приветствую, когда мне лгут женщины, – добавил он.

– Это касается всех женщин или существует исключение? – Она поставила полупустой стакан на низкий столик.

Руперт поджал губы, сочтя ее иронию неуместной.

– К тому же, полагаю, вы найдете меня более… покладистым, если перестанете отделываться саркастическими замечаниями.

– Может, я и не испытывала бы в этом нужды, если бы знала, что именно вы желаете от меня услышать? – промурлыкала она.

– Правду, мадам!

Пандора пожала плечами:

– Я по опыту знаю, что у каждого своя правда… Руперт! – Она задохнулась от возмущения, когда он схватил ее за плечи и склонился над ней так, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от нее.

– Пандора, вы не удивились и не пришли в ужас, услышав, что кто-то незаконно проник в особняк, пока вы наслаждались оперой. Вы также до сих пор не поднялись к себе в спальню, дабы проверить, не пропало ли что. Почему? – Голос его стал шелковым и вкрадчивым и от этого еще более пугающим.

Она судорожно сглотнула.

– У меня были другие, более неотложные заботы.

– Более неотложные, чем проверить, не украдены ли ваши драгоценности? – с нажимом произнес он.

Пандора чуть не рассмеялась при мысли о том, что у нее могли что-то украсть. У нее ведь ничего не осталось. Практически ничего. Нависший над ней Руперт так разъярился, что ей ничего не оставалось, как только продолжать смотреть ему в глаза.

– У меня будет достаточно времени, чтобы подняться наверх, когда вы уйдете.

– Этого еще надо дождаться, ибо я не намерен никуда уходить, пока вы не объясните мне сложившуюся ситуацию, – заверил ее герцог.

– Нет никакой ситуации, – взвилась она. – Видимо, неизвестный человек или люди вошли нынче вечером в мой дом, расстроили мою горничную и переполошили прочих домашних. Вот и все, что мне известно на данный момент.

Руперт еще несколько секунд смотрел в невинные глаза, но так и не смог в них ничего прочесть.

Ох уж эти прелестные, колдовские глаза! Будто два глубоких темно-фиалковых колодца. И такие загадочные…

Черт, сейчас не время отвешивать комплименты ее глазам, как, впрочем, и всем остальным прелестям!

Руперт отпустил ее и резко выпрямился, но продолжал надменно взирать на нее сверху вниз.

– Я сейчас же поднимусь с вами наверх.

– Это вовсе не обязательно.

– И все же я намерен сопроводить вас в ваши покои. – Он подозрительно прищурился, увидев на ее личике испуг. – Чего вы боитесь, Пандора?

– Ничего я не боюсь! – Она неожиданно вскочила, на щеках вспыхнули два ярких пятна. «От злости», – решил он. – Очень хорошо, можете подняться со мной на второй этаж, если вы настаиваете. Хотя не понимаю, что вы рассчитываете там найти! Может, любовника? – фыркнула она.

Руперт не забыл, что свет выдвигал против этой женщины обвинения в неверности мужу, которым он не придавал никакого значения год назад и которые теперь интересовали его еще меньше, когда он познакомился с ней лично. Нет уж, если он захочет услышать правду, то исключительно из ее уст!

Была в Пандоре Мейбери какая-то отрешенность? Может, холодность, которой она намеренно окружила себя, чтобы отгородиться от обидных сплетен, а он любыми средствами пытался пробить эту стену с того самого момента, когда впервые увидел ее.

– Отчего-то я сильно сомневаюсь в наличии любовника, – улыбнулся он.

– Неужели? – с вызовом посмотрела она на него.

Руперт снова улыбнулся ей:

– Да.

Пандора одарила его ледяным взглядом.

– Тогда вы единственный, кто убежден в этом.

– Я же говорил, что никогда не следую слепо за толпой.

Она невесело усмехнулась:

– Приятно осознавать, что ваше общение со мной всего лишь способ утереть обществу нос!

Руперт от всей души надеялся на то, что из их знакомства получится нечто гораздо большее.

– Если вы пытаетесь еще больше досадить мне, можете не стараться, уверяю вас, я и мой надменный нос абсолютно невосприимчивы к оскорблениям.

– Повезло же вам!

Он пересек комнату и распахнул дверь:

– После вас!

Он многозначительно отступил назад, приглашая ее покинуть гостиную.

Взмахнув юбками и высоко вскинув подбородок, она прошествовала мимо него. Глаза сверкали от ярости, щеки полыхали огнем.

Руперт медленно двинулся следом, сам не понимая, чего хотел добиться, упорно настаивая на том, чтобы проникнуть в ее спальню. Но инстинкт ни разу не подводил его в армии, и он был уверен: что-то неправильное таится в излишне спокойной реакции Пандоры на проникновение в ее дом незваных гостей.

– О! – Пандора думала, что готова к предстоящему зрелищу.

Хенли так живо описала ей весь ужас разрушения, что она уже знала о разорванном постельном белье, перьях, разлетевшихся по комнате из вспоротых подушек и матрацев, перевернутых или разбитых флаконах духов на ее туалетном столике, выдвинутых и опустошенных ящичках, разбросанной по полу одежде.

Да, она ожидала увидеть все это, но не предполагала, что все равно испытает шок при виде порванных или разбитых вещей. Складывалось впечатление, будто преступник не нашел того, что искал, и со злости начал крушить все вокруг.

– Сядь, Пандора. – Руперт поднял перевернутый стул и указал на него, видимо, опасался, что она упадет в обморок.

Она с благодарностью опустилась на парчовый стул и прижала к губам дрожащие пальцы.

Руперт присел перед ней на корточки и взял ее руку в свои.

– Кто это сделал?

Она моргнула, и стоявшие в глазах слезы покатились по щекам.

– Пандора? – Он сжал ее ладошку и мрачно заверил: – Назови мне имена виновных, и я прослежу за тем, чтобы они получили по заслугам.

– Я… С чего вы решили, что я знаю преступников? – Она покачала головой, встала, слепо прошлась по комнате и начала поправлять на туалетном столике разбросанные и разбитые вещи.

Руперт поднялся и нахмурился:

– Может, потому, что это уже случалось прежде?

Пандора резко обернулась, широко распахнув глаза:

– Почему вы так решили?

Он и сам не знал. До этого мгновения. Но ее реакция подтвердила его подозрения.

– Все просто, вы не были ни удивлены, ни шокированы. И Бентли ведь посмотрел на вас, когда я спросил его, почему он не обратился к властям. Это… это мог кто-нибудь сделать намеренно, чтобы причинить вам боль?

Пандора немного расслабилась, плечи ее опустились.

– Может, ревнивая жена? – Это был вызов. – Руперт глубоко вздохнул: – Это тоже нельзя сбрасывать со счетов, не так ли? У Стэнли ведь была жена?

Пандора закрыла глаза. О да, сэр Томас Стэнли, мужчина, который погиб на дуэли вместе с Барнаби, определенно был женат. И имел двоих маленьких детей. Именно по этой причине Пандора не открыла и никогда не откроет всей правды о трагедии.

Она уверенно взглянула на Руперта.

– Да, была.

Герцог напряженно кивнул.

– В том-то и дело, возможно, именно она в ответе…

– Нет, – резко оборвала его Пандора. – Вскоре после печальных событий Клара Стэнли переехала с детьми в Корнуолл. Практически сразу после похорон.

– Это не означает, что она не заплатила кому-нибудь…

– Ради бога! Она не делала этого, Руперт! – Пандора уже начала терять терпение, разговор выводил ее из себя.

Руперт внимательно посмотрел на нее. В глазах читалась настороженность, нижняя губа дрожала, руки тряслись, когда она наклонилась, чтобы поднять что-то с пола и водрузить обратно на туалетный столик.

Она поднесла ладонь ко лбу.

– Уже поздно, Руперт, и вы должны понимать, насколько неприлично вам задерживаться в моей спальне.

– Да, вы абсолютно правы в том, что нам обоим уже поздно заботиться о нашей репутации. И потому, я полагаю, вам не следует оставаться одной в этом доме.

– Но я не одна.

– Могу поспорить, – отрезал Руперт.

– Есть слуги.

– Старик, две вертихвостки, толстая кухарка и ее полоумный поваренок. Да, я забыл про истеричную горничную.

– Бентли не старик, – бросилась она защищать свою челядь. – Юные горничные – его внучки, он воспитывает их после смерти родителей три года назад. Миссис Чиверс всего лишь полненькая, а поваренок – ее дочь Мейси. Может, она… туговато соображает, но никак не полоумная! Что касается Хенли, уж лучше такая несдержанная в эмоциях горничная, чем та, чью компанию мне приходилось терпеть прежде.

Она с вызовом заглянула в его глаза.

– А почему вы были вынуждены терпеть чью-то компанию? – удивился Руперт.

Она покраснела.

– Раньше мой муж сам нанимал прислугу.

Руперт понял, что, предоставленная сама себе, Пандора предпочла пригласить в дом престарелого дворецкого, поскольку у него на попечении было две внучки, кухарку с явно рожденным вне брака и «туговато соображающим» ребенком и горничную, которая впадала в истерику при каждом удобном случае.

Наверняка у всех этих людей были проблемы с трудоустройством. И все же она наняла их. Еще одно противоречие для женщины с репутацией легкомысленной и эгоистичной дамочки, к тому же неверной супруги.

Руперт тяжело вздохнул:

– Неужели вы не понимаете, кто бы ни вломился в ваш дом нынче вечером, он может вернуться?

– Раньше они никогда не возвращались… – Пандора прикусила язык, но поздно, она выдала себя! – Вы специально расставили мне ловушку! – Она набросилась на него с обвинениями.

Да, он это сделал, и сделает снова в надежде узнать правду. Или ту ее часть, которой Пандора готова поделиться с ним в данный момент.

– Выходит, я прав, это уже случалось?

– Да.

– Сколько раз?

– Три за прошедший год, но это не означает, что замешана Клара. – Она раздраженно сверкнула на него глазами. – Неужели вы не можете оставить бедную женщину в покое? Разве она не достаточно настрадалась?

Опять же довольно странное заявление для женщины, которая, по слухам, виновна во многих, если не во всех бедах Клары Стэнли…

Слишком часто концы не сходились с концами. Вопросов так много, что Руперт инстинктивно чувствовал: ответов он пока не добьется. По крайней мере, правдивых. Не то чтобы у него были причины подозревать ее во лжи, просто она умудрялась увернуться от честного ответа, если считала нужным.

За последние четыре года Руперт не раз слышал, как мужчины в клубах обсуждают красоту Пандоры Мейбери, ее измену и, уж конечно, слухи о скандальной гибели на дуэли ее мужа и человека, который предположительно был ее любовником. Правда, после того скандала о ней практически перестали шептаться. Никаких упоминаний о новом любовнике. Или любовниках. Ни один джентльмен в клубе не мог похвастаться тем, что уложил в постель красивую, но бессердечную герцогиню.

Возможно, никто просто не хотел связываться со злополучной дамочкой даже тайно, уж очень сильно у нее была подмочена репутация. Но отчего-то он в это не верил. Сугдон, например, не страдал подобными предрассудками и с удовольствием прыгнул бы к ней в постель!

Губы Руперта вытянулись в тонкую линию, ноздри затрепетали, стоило ему припомнить сцену, развернувшуюся перед ним вчера вечером, разорванное платье Пандоры, грудь, просвечивающую через тонкую ткань рубашки.

– Ничего на первый взгляд не пропало?

Она покачала головой:

– Нельзя сказать с уверенностью, пока здесь не наведут порядок, но я сильно в этом сомневаюсь.

Руперт прищурил глаза.

– А в другие три раза что-то было украдено?

– Ничего, о чем бы я знала.

– Ничего, о чем бы вы знали? Как так? Неужели вы не знаете всех своих вещей? – поразился он.

Из ее груди вырвался тяжкий вздох.

– По брачному контракту в случае, если Барнаби умирает раньше меня и у нас не будет детей, мне достается дом для проживания и небольшие денежные фонды. Этот дом никогда не входил в родовое имущество Виндвудов, я даже не знала о его существовании, пока не огласили завещание Барнаби. Он перешел ко мне со всей обстановкой, и я мало что поменяла после переезда. Но мне кажется, все вещи на местах и картины на стенах те же.

Руперт по опыту знал, что джентльмен только в одном случае обладает собственностью в Лондоне втайне от жены. Возможно ли, чтобы до своей безвременной кончины Барнаби Мейбери держал любовницу здесь, в этом самом доме, который отписал в завещании жене? Если так, то большего оскорбления и придумать нельзя. Однако, судя по ее невинному выражению лица, ей это и в голову не приходило.

Еще одно подтверждение – она совсем не такая искушенная и умудренная опытом дама, как приписывала ей молва. Более того, ее добросердечность даже в отношении прислуги производила совершенно противоположное впечатление!

Может ли быть, чтобы любовница Мейбери трижды – нет, четыре раза! – проникала в дом, дабы забрать некую принадлежащую ей вещь, которую она неосторожно забыла, в спешке покидая жилище? Это единственное логичное объяснение, и Руперт вознамерился выяснить, прав ли он.

Если Пандора пребывала в полном неведении относительно того, как ее муж использовал это здание, пусть пока все так и остается.

Она снова принялась наводить порядок на туалетном столике, теперь он видел только ее тонкую шею и хрупкую спину. Ему захотелось защитить Пандору, взяв под свое крыло.

Осторожно перешагивая через шелковое белье, разбросанное по полу, он молча подошел и встал у нее за спиной.

– Пандора, что такое? – вырвалось у него, когда она резко вскрикнула и отдернула от столика руку в кружевной перчатке.

– О стекло порезалась. – Она прижала раненую руку к груди, стараясь не смотреть Руперту в лицо, прекрасно понимая, что ее напугал не столько укол осколка, сколько его голос, внезапно раздавшийся так близко.

Она погрузилась в размышления по поводу событий нынешнего вечера и не заметила, как он подошел к ней.

– Позвольте посмотреть.

Пандора напряглась, стоило ему взять ее за плечи и развернуть к себе. Он склонился с явным намерением осмотреть ранку.

– У вас вся перчатка в крови, надобно ее снять, – посоветовал он.

Она, до сих пор завороженно взиравшая на его золотистые кудри, вздрогнула и уставилась на свою руку. К ее величайшему удивлению, кровь действительно просочилась сквозь кружево.

– О боже! – Она высвободила руку и осторожно стянула длинную перчатку. – Выглядит не так плохо… – На подушечке указательного пальца были заметны маленькие красные точки.

– Дайте взглянуть. – Герцог вновь решительно взял ее за руку, мрачно глядя на струящуюся из ранок кровь. – Вдруг стекло еще внутри?

– Я так не думаю, нет. – Этот небольшой инцидент перестал волновать ее, теперь она пребывала в замешательстве оттого, что Руперт держал ее руку в своей громадной ладони. У нее перехватило дыхание, она полностью отключилась от внешнего мира, из всех чувств осталось только ощущение его длинных худых пальцев на ее коже, таких нежных, таких заботливых.

– Может, будет лучше, если я… – Он не закончил предложение, поднял ее руку и взял раненый палец в рот.

– Что вы делаете? – задохнулась Пандора, поразившись интимности этого жеста. Она и думать забыла про боль, когда его горячий мокрый язык прошелся по ее пальцу, потом Руперт принялся его посасывать. – Руперт! – воскликнула она.

Дыхание ее стало неглубоким, сердце сжалось.

Золотые ресницы поднялись, и сияющие серые глаза встретились с фиалковыми.

Теперь, когда его глаза, казалось, заглядывали ей в самую душу, а его рот продолжал вкушать ее плоть, Пандора и вовсе лишилась дыхания. Какое чувственное, запретное и интимное действо! Оставалось лишь словно со стороны наблюдать за тем, как набухают под платьем ее груди, твердеют соски, а между ног разливается жар. Она была не в силах отвести взгляд от идеально очерченных губ, сомкнувшихся на ее пальце.

Пожалуй, самый душевный и в то же время эротичный момент в ее жизни, словно Руперт касался ее губами там. Жар в лоне стал невыносимым, нежные складочки намокли, вынуждая ее сильнее сжать бедра в тщетной попытке унять дрожь.

– О, силы небесные! – послышался шокированный голосок Хенли, которая без стука вошла в спальню. – Я понятия не имела! Я бы не стала… я думала, его светлость уже ушли… – запинаясь, пустилась она в оправдания.

Руперт невозмутимо передвинулся, закрывая Пандору от любопытной горничной. Крепче сжал руку Пандоры, понимая, что она в любой момент может резко вырвать ее. Он еще раз, потом еще медленно всосал ее палец, мрачно глядя ей в глаза, потом с чмоканьем вытянул его.

– Думаю, никакого стекла не осталось, – вынес он вердикт.

Щеки ее пылали огнем, грудь быстро вздымалась, подчиняясь взволнованному дыханию.

– Отпустите меня, – прошипела она сквозь зубы, когда ее попытки вызволить руку из его мертвой хватки ни к чему не привели.

Губы Руперта изогнулись в улыбке, он еще раз припал ими к ее ранке и только потом разжал пальцы.

– Моя нянюшка твердо верила в то, что поцелуи исцеляют боль куда лучше любого лекарства.

Поцелуи лучше исцеляют боль?

У Пандоры теперь болело там, где она и не подозревала, что может вообще болеть! Но эта боль, ощущения в груди и между ног были даже слишком приятными…