Текст книги "Сердце дикарки"
Автор книги: Кэрол Финч
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)
Он отодвинулся от нее и повернул к шкафу. Алекса смотрела ему в спину.
– Ну?
– Что «ну»? – спросил Кин, доставая свежую пару брюк, но не поворачиваясь к Алексе.
– Ты собираешься объяснить? – Алекса приготовилась узнать, что именно Джессика владеет ключами к его сердцу.
– Нет. – Кин метнул на нее косой взгляд и занялся поисками сорочки.
Алекса была в ярости, но молчала и рылась в своей сумке в поисках подходящего платья. Да будь он проклят, этот Родон! Он мог бы с тем же успехом просто сказать, что у него роман с Джессикой и что это ее совершенно не касается. Так. Значит, он собирается продолжать спать везде, где попало, не ограничиваясь собственной постелью. Алексе было больно, очень больно. Как она злилась на себя, что умудрилась влюбиться в человека, у которого представления о морали, как у дикаря.
– Торопись, милая, – нетерпеливо приказал Кин. – У нас сегодня еще немало дел.
– Я-то думала, ты дошел до полного изнеможения, – напомнила Алекса, скептически оглядывая его.
– Да, дошел, но ванна… э-э… оживила меня, – объяснил он. Глаза его сверкали дьявольским блеском.
«Знала бы я раньше об этой Джессике, – подумала Алекса, – утопила б его в собственной ванне!» Она даже позволила потешить себя мыслью о том, что сделает это в следующий раз, но Кин схватил ее за руку и буквально вытащил из комнаты.
– Хоть однажды попридержи язык за зубами, женщина! – прорычал Кин, потянул Алексу за руку и подтащил ее к двери в дорогой магазин. – Если мне хочется купить тебе обновки, значит, я так и сделаю.
Алекса заметила, что владелец магазина с любопытством поглядывает на них. Кин подтолкнул ее вперед.
Он сидел на стуле, внимательно выбирал и оценивал наряды, которые заставил ее демонстрировать. Алекса была уверена, что платья, которые он ей купил, прошиты золотой нитью, ни больше ни меньше, потому что он потратил на них целое состояние.
– Нет совершенно никакой необходимости в таких тратах, – продолжала спорить Алекса, когда они уже вышли на улицу. – Я не хочу, чтобы ты проматывал свои деньги на мои наряды.
– А я-то думал, что твоим основным намерением, если мы поженимся, было выдоить меня досуха, – едко напомнил ей Кин.
– Я изменила свое мнение. – Она упрямо задрала подбородок. – Решила, что предпочту состоянию твое сердце. Кажется, его заполучить гораздо труднее.
– Ах ты, чертовка, – нахмурился Кин. – Стоит мне только исполнить один из твоих капризов, как они меняются вместе с ветром. Если бы я предложил тебе свое сердце, ты искромсала бы его на куски и скормила волчьей стае.
– Нет, вовсе нет, – поспешно заверила Алекса. – Если бы ты любил меня превыше всего на свете, я ценила бы и лелеяла твое сердце больше, чем собственное. – Она прикусила губу, поняв, что позволила языку опередить мысли, но делать уже было нечего – сказанного не воротишь.
На губах Кина появился намек на улыбку, он ослабил мертвую хватку стальных пальцев, державших ее руку.
– Неужели выяснила наконец, что все-таки влюбилась в меня? – безжалостно насмехался он.
Алекса вырвала руку, приподняла подол юбки и поспешно влезла в коляску.
– Не льсти себе. Тебе еще только предстоит доказать, что ты вообще заслуживаешь любви женщины, а уж особенно моей, – прохладно ответила она. Алекса не собиралась признаваться, что душа ее давно и безраздельно принадлежит этому синеглазому дьяволу.
– Но может быть, ты отдала свое сердце вопреки здравому суждению? – настаивал он с восхитительно коварной ухмылкой от уха до уха.
Алексу крайне разозлила его самоуверенность, но она сдержала готовый вспыхнуть гнев. Уселась и аккуратно разложила вокруг себя юбки.
– Мне кажется, ты говорил, что у тебя есть еще какие-то дела на сегодняшний день. – Ей хотелось сменить тему беседы. – Может, пора перейти к ним, пока силы еще не покинули тебя?
Кин тихо засмеялся, опустился на сиденье и бросил на Алексу быстрый взгляд.
– Она меня любит. Она меня не любит. Не держи меня в неизвестности, милая, – проворковал он. – Просто умираю от любопытства.
– Лучше так, чем от пули из пистолета твоего брата, когда он узнает, что ты путаешься с его женой, – отпарировала она.
Резкие черты лица мужа окаменели.
– У тебя острый язычок, Алекса. Он наносит глубокие раны. Если хочешь сохранить дружеские отношения в нашем браке, предлагаю тебе впредь проглатывать свои оскорбления, когда они прыгнут на кончик твоего языка.
Алекса самодовольно ухмыльнулась, играя свисающими вокруг лица черными локонами.
– Я намереваюсь оттачивать его ежедневно, – нахально заявила она. – Кажется, ты так же любишь колоть меня, как я – тебя, так что не собираюсь вступать в бой с тупым оружием.
– Тогда напомни мне в следующий раз купить доспехи, – кисло проворчал Кин. – Боюсь, моя рана еще недостаточно зажила. Еще одна атака может оказаться для меня смертельной.
– Для меня тоже, – негромко вслух подумала Алекса, предоставив Кину напрягаться, чтобы расслышать ее слова.
– Говоришь сама с собой, милая? – поинтересовался он и метнул в нее еще одну зловещую улыбочку. – Берегись, Алекса. Будет забавно, если ты сама себя ранишь этим острым как бритва языком.
Алекса подумала, что лучше бы она промолчала. Кин был слишком сообразительным, чтобы позволить спору закончиться насильственной смертью. Но как приятно было видеть, что краски вернулись на его лицо. Это заверило ее, что Кин далеко продвинулся по пути выздоровления. Коляска тронулась, а молодая супруга принялась размышлять. Она по-настоящему любила Кина и восхищалась им, но у него была жуткая способность приводить ее в бешенство. Возможно, она слишком плохо скрывала свои чувства. Да, это так, решила Алекса. Ее любовь слишком сильна, и это делает ее такой уязвимой. Ей безумно хотелось, чтобы Кин так же отчаянно полюбил ее, как она – его. Надо ли сказать ему, что любовь заполонила ее сердце, взяла в плен душу? Алекса задумчиво посмотрела на суровое красивое лицо Кина Родона. Нет, она не может. Особенно теперь, когда узнала, что здесь, в Новом Орлеане, была женщина, пленившая его сердце. Он все еще любит ее, хоть и отказывается признать это. Он не мог иметь ту даму, которую желал, поэтому маскировал сердечную боль, путаясь с другими. Возможно, Кин именно поэтому такой непостоянный: использует женщин для своего удовольствия, а потом бросает без всякого сожаления. Мысль эта весьма напугала Алексу. Уж не потому ли Кин женился на ней, не в отместку ли Джессике? Или их брак лишь дымовая завеса, под прикрытием которой они с Джессикой смогут спокойно продолжать свою связь. А брат будет думать, что счастливо женатый Кин не представляет для него никакой угрозы. Она опасливо взглянула на Кина, вдруг увидев его в совершенно новом свете.
– О чем задумалась? – спросил он, прервав ход ее невеселых размышлений.
Коляска остановилась, Кин предложил ей руку и помог спуститься на землю. Алекса грустно улыбалась.
– Ни о чем серьезном, – ответила она, хотя это было очень серьезно. Семя недоверия было посеяно. Теперь оно проросло и вызвало чувство, что ее предали.
Алекса рассматривала раскинувшийся перед ней луг и довольно улыбалась. Накануне Кин потратил все свои немногочисленные силы, выполняя самые разные дела и показывая ей Новый Орлеан. Когда они вернулись в особняк, ему пришлось рано отправиться спать, но взамен он пообещал на следующий день вывезти ее на прогулку. Верный своему слову, Кин утром предложил устроить пикник, и Алекса с удовольствием откликнулась на это предложение. Она с нетерпением ожидала, когда наконец снова окажется на свежем воздухе, на просторе. Она успела привыкнуть к кочевой жизни в лесах и теперь обнаружила, что тоскует по свободе. После заточения на тесном кильботе и потом в особняке хотелось бродить где душа пожелает.
Набегавшись по лугу, как беззаботный ребенок, Алекса остановилась и набрала полную грудь свежего воздуха, впитывая ощущение свободы. Она повернулась навстречу ветру, и Кин задумчиво смотрел, как легкий ветерок играет с ее сияющими волосами.
Но он решительно оттолкнул от себя все раздумья, потому что хотел начать их отношения заново на новом месте. Новый Орлеан сильно отличался от всех других известных Алексе городов. Он чувствовал, что это поможет ему прийти к мирному соглашению с ней. Они слишком много ссорились накануне, и Кин надеялся, что пикник позволит ему восстановить мир.
Когда Алекса направилась еще дальше, Кин поднял их корзину для пикника.
– Нас ждет маленький пир. Хочешь присоединиться? Она повернулась к нему, и сердце ее преисполнилось радостью и гордостью. Кин выглядел настоящим джентльменом в своей тонкой сорочке и черных брюках. И все же он оставался тем суровым бродягой, которого она полюбила во время их путешествия в глуши. Ее затопило чувство безоблачного счастья, но Алекса не могла понять его причины. Она лишь знала, что ощущает себя свободной, живой и довольной. Когда он позвал ее, она бросилась к нему самозабвенно, ничуть не беспокоясь, что ведет себя совсем не так, как положено настоящей леди. Она импульсивно закинула руки ему на шею и торопливо поцеловала в губы.
Ее страстное и совершенно неожиданное объятие захватило Кина врасплох. Он зацепился ногой за корзину, споткнулся и упал, потянув за собой Алексу. Приземлившись, Кин оперся на локти и уставился на нее, а она проворно откатилась в сторону, чтобы не задеть его рану.
– И что вызвало такое поведение? – фыркнул он, когда Алекса уселась на одеяло, скрестив ноги, и начала рыться в перевернутой корзине.
Она безмятежно пожала одним плечом, вытащила куриную ножку и предложила Кину.
– Просто способ сказать тебе спасибо за чудесную прогулку. Это так своевременно, а то я уже начала заболевать в четырех стенах. – Довольная улыбка расцвела на ее губах. Она смело встретила его прямой взгляд. – Я просто наслаждаюсь всем этим!
– Больше, чем вчера, когда мы объезжали Новый Орлеан? – мягко поинтересовался он.
– Наверное, я слишком много времени провела на просторах, – объяснила она. – Потребуется время, чтобы привыкнуть к перемене образа жизни.
Кин присел рядом с ней и посмотрел вдаль.
– Так всегда бывает. Но это мое любимое место на плантации. Я часто прихожу сюда, когда хочется побыть одному, подумать.
– Прекрасно понимаю, – ответила Алекса. – Вчера я чувствовала, что задыхаюсь от всех этих людских толп – что в городе, что в особняке, – но здесь… Это как будто мы только две живых души на всем свете. Вот если бы еще Кентавр был с нами… Как бы я хотела промчаться через этот луг верхом на нем.
– Боюсь, тебе придется удовлетвориться моей компанией. Кентавр далеко и, думаю, доволен своей жизнью.
– Могу себе представить, – со вздохом согласилась она. И тем не менее Алекса отдала бы правую руку, чтобы иметь Кентавра рядом. Они оба – свободолюбивые, дикие создания, но Алексу перевезли в другой мир, незнакомый ей.
Заметив искорку энтузиазма в серебристых глазах, Кин решил разжечь ее сильнее.
– Когда поедим, я собираюсь бросить тебе вызов – предлагаю посоревноваться в рыбалке, – возвестил он и впился зубами в жареную ножку.
– Вызов? – Алекса приподняла одну бровь. – А что получит победитель, кроме, естественно, рыбы? – Она заподозрила, что тут кроется какой-то подвох. Что этот мошенник держит в рукаве на сей раз?
Кин потер подбородок и коварно улыбнулся.
– Ну, скажем, побежденный обязан будет выполнять любой каприз победителя весь сегодняшний день. Как тебе это?
Алекса с сомнением нахмурилась.
– Любой каприз? Я не знаю, смогу ли…
– О, я чувствую, ты уже не хочешь удовлетворять мои прихоти, – насмешливо бросил Кин, прекрасно зная, что его супруга непременно клюнет на эту наживку. Она не может устоять перед брошенным ей вызовом. Так, к его величайшему восхищению, и оказалось.
– Но я не собираюсь проигрывать, – заверила его Алекса, упрямо поднимая подбородок. – К твоему сведению, я неплохо владею искусством рыбной ловли.
Да, еще один плюс ко всем остальным ее необыкновенным талантам, сказал себе Кин. Он сунул ей в руки удочку и помог подняться на ноги.
– Пришло время доказать, что это не пустое бахвальство, озорница. Ну что, отправимся к воде и посмотрим, кто проглотит свою похвальбу, когда клюнет рыбка?
Алекса согласно кивнула и тут же растаяла, когда Кин взял ее за руку, чтобы вести к озеру. Если бы так было всегда между ними… Алекса мечтала остановить это прекрасное мгновение и растянуть его на всю жизнь. Кин был дружелюбным и внимательным, чего еще? Спрашивать, что именно движет им, значит испортить приятный момент. Алекса буквально плыла над землей и совершенно не собиралась отказываться от этого временного счастья. Она будет наслаждаться его компанией. Это все, что у нее есть, и все, на что она осмеливалась надеяться. Может, позже Кин будет… Алекса потрясла головой, чтобы прогнать мысль. Сегодня не стоит беспокоиться о будущем. С Кином важно научиться жить днем сегодняшним и смаковать проведенные вместе часы.
Он присел на корточки и нацелился сетью на пескарей, которые носились у самого берега. Алекса заметила, что он безотчетно вздрогнул – наверное, она растревожила его рану, когда повалилась на него.
– Давай я, – сказала она. Выхватив у него небольшую сеть, подняла подол юбки и заправила его на талию, чтобы было удобнее.
Кин внимательно наблюдал, как она присела, будто: пантера, и зачерпнула маленький косячок пескарей с такой скоростью, что даже рыба казалась удивленной, вдруг неожиданно затрепыхавшись на траве.
– Мне следовало бы посылать тебя добывать ужин, когда мы путешествовали, – засмеялся Кин. – Знай я раньше о твоих исключительных талантах, посиживал бы спокойно у костра, покуда ты ловила бы рыбу.
– Я была бы просто счастлива взять это на себя. Отец приучил меня к самостоятельности, – ответила Алекса и горестно улыбнулась. – На самом-то деле мне надо бы благодарить его за все, что умею, а я вместо этого часто обижалась. Ты знаешь, что Джастин не настоящий отец мне, только Рассу. – Она не очень понимала, почему вдруг решилась на такое признание.
– Нет, я не знал, – пробормотал Кин.
Он удивлялся, почему Алекса оставалась неизменно преданной человеку, который постоянно использовал ее в своих собственных интересах. Ему всегда казалось, что что-то не так в их отношениях. Какое-то отчуждение, что ли, то, что позволяло Джастину так беззастенчиво эксплуатировать дочь. Может, поэтому Расс так покровительственно и относился к сводной сестре, стремился как-то компенсировать нехватку отцовской любви. Кину хотелось расспросить Алексу о ее прошлом, о взаимоотношениях с мужчиной, которого всегда называла отцом… Но она только улыбнулась, передала ему наживку и быстро сменила тему, предупреждая, что сказала больше, чем намеревалась.
– Кажется, это прекрасное место, чтобы закинуть удочку, – возвестила она, отправляясь к небольшому перешейку. – Я уверена, там живет огромная рыбина и ждет своего обеда. Я собираюсь ее поймать.
Кин улыбнулся, пожирая голодными глазами стройную фигуру. Любая рыба, положившая глаз на эту русалку-искусительницу, сама прицепится к крючку исключительно ради удовольствия разглядеть ее поближе. Но, готовясь к состязанию, он не собирался говорить это вслух. Он должен был поймать рыбу, намного превосходящую любую из тех, что вытащит из пруда Алекса.
– Ты можешь забирать себе вторую большую, – предложил он. – Самая большая будет моя.
– Нет, если я поймаю ее первая, – нахально заявила Алекса и забросила леску. – Я уже вижу, как ты выполняешь все мои прихоти. – Она игриво улыбнулась ему. – И рассчитываю, что не будешь жаловаться, что бы я ни попросила.
– Все будет точно наоборот. – Кин высокомерно ухмыльнулся и опустился на траву, дожидаясь первой поклевки.
– Время покажет, хвастун, – поддразнивала его Алекса, наслаждаясь каждой минутой их шутливой болтовни. Но вот леска напряглась, а удилище изогнулось. Алекса дождалась, когда рыба заглотит наживку, быстро подсекла и твердо подвела улов к берегу. Потом вытащила из воды сома и с гордой улыбкой представила его на проверку своему сопернику.
– Ну, что теперь скажешь?
– Что мне следовало молчать, – проворчал Кин, оценивая двухфунтовую голову.
Он молча просидел несколько минут, потом начал нетерпеливо вертеться. У него не было даже намека на поклевку, а Алекса вытаскивала уже вторую рыбину. Она была не такой большой, как первая, но это не помешало ей злорадствовать. У нее уже целых две, а у него – ни одной. Кин закинул удочку рядом с Алексой и уселся на траву около нее.
– Начинаешь беспокоиться, да? – самодовольно спросила она.
Он заскрежетал зубами, разозлившись на «я-ведь-тебе-говорила», написанное на ее лице.
– Подумал, что было бы неплохо развлечься беседой, пока жду, – коротко ответил он.
– Очень хорошо. И какая же тема тебя заинтересует? – Алекса была сама игра. Она всегда начинала думать о Кине, когда просто сидела и ничего не делала.
– Ты. – Сапфировые глаза смягчились, а голос прозвучал как нежнейшая ласка. Кин протянул руку и осторожно поправил отбившуюся прядь смоляных волос.
Алекса уклонилась от его испытующего взгляда.
– И что ты хочешь знать?
«Чего же он еще не знает обо мне?» – удивилась Алекса. Она старательно хранила от него только один секрет. Все остальное ему уже известно после долгих недель, проведенных вместе.
– Не очень рано поговорить о твоей семье? – осторожно спросил он. Алекса тяжело вздохнула.
– Мой настоящий отец бросил мою мать еще до того, как я родилась. Мама вышла за Джастина, когда мне был всего год. Думаю, Джастин никогда не любил меня, но прятал свои чувства, пока была жива мама. Он однажды сказал, что просто не может смотреть мне в глаза, потому что видит в них моего отца. Но несмотря на это, я выросла, любя и почитая его как родного, и с Рассом мы всегда были очень близки.
– Хотел бы я сказать то же о моем сводном брате, – вслух подумал Кин. – Моя мачеха позаботилась, чтобы Чанлер сторонился меня. Я был в семье черной овцой, мачеха терпела меня единственно ради отца. – Эти копания в прошлом всегда поднимали горечь на поверхность его души. Кин уже раскаивался, что выбрал эту тему. Наконец он улыбнулся Алексе и провел пальцем по ее щеке. – Если бы тебе пообещали, что одно твое желание исполнится, каким бы оно было?
Она была потрясена его вопросом, но не осмелилась сказать правду. Алекса попросила бы, чтобы Кин всегда любил ее и только ее… но внезапно задергавшийся поплавок его удочки спас ее от необходимости отвечать.
– У тебя клюет!
Кин схватил удочку и резко дернул ее, подтаскивая отчаянно бьющегося сома к берегу. Он поднял свой приз и нахмурился. Рыба была маленькой и никак не могла соперничать с первой, пойманной Алексой.
– У меня плохая наживка, – проворчал Кин.
– Думаю, проблема больше в рыбаке, чем в наживке, – возразила Алекса. – Теперь, когда я собственными глазами вижу твое мастерство – вернее, его отсутствие, – то удивляюсь, как это мы не умерли с голоду, шатаясь по лесам и прериям. – Она наслаждалась: ведь последнее время сама была постоянным объектом его насмешек.
– Попридержи-ка язычок, ведьмочка, – отругал он ее. – Всю рыбу пораспугаешь.
Он хлопнул ее по губам, приглушив заливистый смех, и внезапно утратил всякий интерес к разговору. В нем закипело давно знакомое ощущение, когда он заметил прыгающие в ее серебристо-серых глазах искорки смеха. Алекса приоткрыла губы и радостно приветствовала его голодный поцелуй.
Накануне в спальне они было начали заниматься любовью, но тогда их грубо прервали. Сейчас ничто не могло помешать им. Она сама была бы просто счастлива прозаниматься любовью целый день напролет. Черт с ней, с рыбалкой, подумала она, обвивая руками его шею. Это намного слаще, чем бродить по траве и цеплять на крючок несчастных пескарей.
Кин навис над Алексой, упершись руками по обе стороны от нее, раздвинул ей ноги. Желание вытеснило все остальные мысли. Ему никогда не удавалось победить свое стремление к ней, к ее телу, а сейчас она лежала в его руках и казалась такой теплой, готовой уступить. Его губы легко коснулись ее горячей щеки, переместились к ямочке на горле, ощутили быстрое биение пульса, совпадавшее с ритмом его собственного колотящегося сердца.
Рука скользнула под блузку. Алекса выгнулась навстречу страстной ласке, полная желания раствориться в его объятиях.
Кин задохнулся, почувствовав, как тонкие пальцы нырнули в открытый ворот его рубашки и спустились вниз, поглаживая плоский живот. Она разжигала терзавший его голод своими ищущими прикосновениями, и он стремился удовлетворить желание, которое мучило его с тех пор, как и прервали накануне. Он мечтал вернуть и пережить заново те волшебные мгновения близости, которые они делили во время своего путешествия, воспламенить Алексу страстью, пылающей ярче, чем само солнце.
Но потом его начала терзать совесть. Ее противный голосок нашептывал, что Алекса заслуживает лучшего, чем валяние на траве. Он и сам хотел растянуться рядом с ней на мягкой кровати, в окружении роскошной мебели его особняка, при свечах. Однажды в жизни ему хотелось, чтобы момент был совершенным во всех отношениях. Это не должно произойти немедленно после ссоры или всплеска сладострастия. Это случится тогда, когда они оба будут стремиться в объятия друг друга, отдавая себе полный отчет в том, куда они их приведут – к часам неспешных ласк и неторопливой любовной близости. Он может подождать, говорил себе Кин, усаживаясь рядом с Алексой. Он сделает все возможное, чтобы сегодняшнюю ночь она запомнила на всю жизнь. И научит ее тому, что крайне важно в искусстве любви, тому, чего она никогда еще не знала.
Алекса была разочарована. Да нет, разочарована – очень слабое слово. Ей хотелось расплакаться, разрыдаться в голос. Она готова была положить к его ногам сердце, но он больше интересовался рыбной ловлей, а не этим пустяком. Будь он проклят, он заставил ее почувствовать, что она столь же обольстительна, как бараний бок. С изорванной в мелкие клочки гордостью Алекса села и привела в порядок одежду, разъяренная тем, что он разжег огонь, но не позаботился потушить его любовной лаской.
Бормоча себе под нос, Кин снова взял свою удочку и начал ждать. У него была одна поклевка, но рыбе, видно, не понравилась наживка и она отправилась кормиться к другой. Возможно, к крючку Алексы.
– Ну, довольно. Я собираюсь найти что-нибудь более привлекательное, чтобы заманить мою выигрышную рыбу. Может, рак заострит ее аппетит.
Алекса закатила глаза к небу, когда Кин поднялся с земли и побрел к огромной упавшей ветви, торчащей над водой. Если он не будет осторожен, то перенапряжется и его рана снова откроется.
– Я достану проклятую наживку, – заявила она. – И не возражай.
В обычном состоянии Кин обязательно бы запротестовал, но тут решил сохранить свои силы для предстоящего вечера, того, который собирался тщательно подготовить. На этот раз и он не заснет, пока Алекса не отправится.
– Если память меня не обманывает, здесь должно быть полно раков для наживки. Их хватит на весь день. Только берегись змей, – предупредил он. – Они тоже неравнодушны к этому месту.
Алекса опустила руку и стала ловить в воде раков, стараясь нащупать наживку, которая позволит Кину выиграть состязание. «Почему я это делаю? – спрашивала она себя. – Почему я должна помогать ему выиграть?»
– Господи! Великий Боже! – заорал Кин, когда Алекса вытянулась, чтобы подхватить в пригоршню рака.
Его громовой голос напугал ее. Алекса поскользнулась, закричала и свалилась прямо в рачье стойбище. Все его рассвирепевшие обитатели устремились к ней в попытке побольнее цапнуть клешнями. Выкарабкавшись, Алекса увидела, что Кин схватил ее удочку и волок самую крупную за сегодняшний день рыбину. И тут она взорвалась!
– Будь ты проклят! Убери лапы от моей удочки! Это моя рыба! – завопила она, взбешенная тем, что сначала по его милости промокла насквозь, а теперь он еще стащил ее победный улов!
Кин тем временем подтянул огромную рыбу к берегу. Там она выпрыгнула из воды и снова тяжело плюхнулась обратно, упрямо отказываясь стать уловом.
– Она пока еще ничья, – заявил Кин.
Алекса крутилась вокруг, брызгая по сторонам водой и илом. Она негодующе наблюдала, как он уперся и выдернул сома на берег. Большущая рыбина затрепыхалась на траве.
– Вот теперь это моя рыба, – возвестил Кин с победной, сияющей как солнце улыбкой.
Алекса яростно уставилась на сома, который был вдвое больше, чем ее самый крупный.
– Ты поймал ее на мою удочку, используя мою наживку, которая, кстати, по твоему собственному заявлению, была недостаточно хороша для тебя. – Алекса выплевывала слова, как перекипевший чайник – пар из носика. – Все это значит, что это мой улов.
– Но поймал ее я, – отпарировал Кин. Потом посмотрел на Алексу и фыркнул, заметив, что с нее течет вода.
– На мою удочку, – раздраженно напомнила она.
– Начнем с того, что они обе – мои, – напомнил Кин, стирая грязное пятно с ее возмущенного лица. – Я только одолжил тебе одну из них.
Алекса от ярости начала даже заикаться:
– Н-н-но… я…
– Ты бы возражала, если бы я вытащил его из воды голыми руками или острогой, на индейский манер? – поинтересовался он, поднимая одну бровь и явно бросая ей вызов. – Метод же нами не обговаривался. Важно, кто именно поймал самую большую рыбу, и это я, мадам. Доказательство лежит вон там.
– Но это нечестно! – горько пожаловалась Алекса. – Я не разрешала тебе пользоваться моей удочкой, пока добываю для тебя же наживку. – Она глянула вниз, увидела, что все еще держит мертвой хваткой рака, и запустила им в Кина. – Забирай свою наживку! Желаю неудачи!
Кин спокойно отцепил рака от воротника и швырнул его обратно в озеро.
– Мы не устанавливали никаких правил по поводу того, кто чьи удочки может трогать. И на чью наживку поймана рыба – совершенно не важно. Единственное, что имеет значение, – кто был на другом конце удочки и вытащил улов на берег! – заявил он.
Насмешливая улыбка, которая победно играла на его губах, окончательно привела Алексу в бешенство. Ох, у нее прямо руки чесались навешать ему как следует. Как, интересно, будет он выглядеть с размазанным по щекам носом? Проклятие! Он обманул ее, грязно обманул, и она не собиралась оставлять это просто так, без всяких возражений. Выполнять целый день все его капризы? Да он будет просто счастлив потребовать чего-нибудь такого, что… Алекса даже думать не хотела, чего он может пожелать. Мужчина может быть очень требовательным, когда на руках все козыри.
– Ты повел себя просто бессовестно. Выиграл бесчестным способом. Я отказываюсь признавать тебя победителем. – Алекса разразилась словами протеста. Она уперлась руками в промокшие бока и посмотрела с такой яростью, что напугала бы любого, но Кин был не из робких и отразил ее атаку ослепительной улыбкой.
– Никогда не думал, что ты совсем не умеешь проигрывать, – едко усмехнулся он, собирая рыбу и направляясь к коляске. – Я-то думал о тебе лучше, Алекса. Но сегодня ты показала свое истинное лицо.
– Ну и черт с тобой и твоей проклятой рыбой. Она не стоит того, чтобы портить наш пикник, – пробормотала она, бредя за ним.
Кин резко остановился, и Алекса наткнулась на его спину. Он немедленно повернулся и еще раз насмешливо улыбнулся ей.
– Ты совершенно права, моя дорогая. – Кин передал ей рыбу и указал на коляску. – Ничего хорошего не выйдет, если ты будешь продолжать дуться из-за своего проигрыша. А теперь отвези меня домой. Это будет твое первое задание.
Алекса с озорной улыбкой на губах наблюдала, как Кин величественно зашагал к экипажу. Ага, значит, вот как это будет? Ну что ж, прекрасно, она готова подыграть, но он еще задумается, кто же все-таки проиграл, а кто выиграл.
– Ваша карета ожидает вас, сэр., Алекса шаркнула ногой и поднялась в коляску. Она взяла вожжи и, прежде чем Кин успел усесться рядом с ней на подушки, послала лошадь рысью. Кин издал звук потревоженного петуха на насесте. Он повалился на сиденье и злобно посмотрел на своего ухмыляющегося кучера.
– Попридержи-ка клячу, пока не вывалила меня на землю! – прорычал он.
– Неужели вас сильно трясет, ваше высочество? – промурлыкала Алекса сладеньким голоском. Заметив на дороге большой ухаб, она неожиданно устремила лошадь направо и озорно хихикнула, когда Кина подбросило на сиденье. Он тяжело приземлился обратно и снова зарычал.
– Послушай, ублажи меня хоть один раз. – Кин скривился, состроил жалобную гримасу. – Я больной человек.
– Ничего, если ты смог вытащить мою рыбу, то прекрасно можешь вытерпеть эту поездку, – заявила Алекса.
Кин держался изо всех сил, а Алекса не пропустила ни одной выбоины, ни одного ухаба, ни одной жесткой колеи. Они добрались до конюшни в рекордно короткое время. Алекса натянула поводья и остановила усталую лошадь так резко, что подняла облако пыли. Кин сидел, задыхаясь, и пытался разглядеть хоть что-то сквозь эту пыльную завесу.
– Что-нибудь еще желаете, сэр? – Алекса высокомерно приподняла одну бровь и окинула взглядом своего потрясенного пассажира. Кин выглядел неважно, но она решила, что он вполне заслужил это. Жулик! Ничего, она сама вся в грязи после падения, и ему не повредит, если немного погладят против шерсти.
– Нет. Ты уже достаточно наделала неприятностей, – слабым голосом отозвался Кин. Он спустился на землю и ухватился за больной бок. С трудом вдохнул, выдохнул, и хитрая улыбка заиграла на его губах, а бледные щеки порозовели. – Хотя нет, есть кое-что, о чем мне хотелось бы попросить тебя. Сообщи на кухне, что мы будем ужинать у себя в комнате, а потом принеси мне стакан бренди. Мне надо укрепить нервы. Я пойду и приму теплую ванну.
Он повернулся и ушел в дом. Алекса подозрительно уставилась ему вслед. Если Кин ожидает, что сможет превратить ее в прислугу, то пусть хорошенько подумает. Ничего, он еще пожалеет, что выиграл. Но он же проиграл, быстро напомнила она себе и отправилась на кухню. Потом заглянула в гостиную и налила ему бренди. «Если б у меня было больше времени, – злобно подумала она, – то заварила бы колдовское зелье, чтобы он превратился в жабу! Украсть мою рыбу, это ж надо!»
Когда Алекса вернулась в спальню, то обнаружила Кина в ванне, одетого лишь в коварнейшую ухмылку. Выражение его лица встревожило Алексу – он явно ожидал повторения вчерашней сцены в ванне. Ну уж нет! Может, Кин и ждет осуществления своих фантазий, но получит настоящий кошмар!
– Ваше бренди, сэр, – проворковала Алекса и протянула стакан так резко, что расплескала половину ему на грудь. – Прошу простить меня, сэр. – Она поклонилась, резко повернулась и вышла. Потом снова заглянула в дверь и обнаружила, что Кин озадаченно смотрит ей вслед. – Я сию минуту вернусь.
