Текст книги "Жертва"

Автор книги: Кеннет Харви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

11
Нью-Йорк

Алексис почувствовала, что ей развязывают руки, но, прежде чем она успела открыть глаза, Дэрри выбежал из комнаты. Она не могла броситься за ним, потому что у нее были связаны ноги, и только услышала, как захлопывается входная дверь, пока пыталась распутать узел.

Сквозь противоречивое усилие оцепенения и отвращения она услышала собственный голос, который спрашивал, почему Дэрри остановился и сбежал. Ей пришлось зажимать рот, чтобы сдержать позыв к рвоте, пока она не добежала до туалета и не упала коленями на прохладный кафель пола. У него остался ключ. Скотина. Ее вырвало, она наклонилась вперед, исторгая жидкость и хватая ртом воздух, ее руки скользили по холодному фаянсу, а глаза жгло слезами. Выпрямившись, она слабой рукой вытерла рот, нашла полотенце, стала тереть лицо, дыша в него, как будто хотела задохнуться. Нет, задушить мысли.

Заставив себя не думать, она быстро дотянулась до крана, включила горячую воду и услышала вдали еле слышную сирену, одну из многих, которые можно слышать каждый день. Начисто оттерев себя, она почувствовала себя еще более онемелой, использованной и пустой, нервы не успокаивались, как будто перепутались под кожей. Вспомнив о встрече с Морти, она посмотрела на стеклянные часики на полке рядом с кухней и поняла, что у нее осталось десять минут. Слишком поздно, чтобы звонить ему и отменять встречу.

«Мне все равно нужен воздух, – убеждала она себя. – Может, прогулка приведет меня в чувство». Она поспешно натянула какую-то одежду, пальто и спустилась на лифте, остро ощущая движение вниз. Снаружи было неспокойно. Участок улицы огораживала желтая полицейская лента, и вокруг стояли люди, некоторые из них смотрели вверх на ее дом и показывали руками, что-то объясняя. Проходя мимо, Алексис услышала обрывки разговоров. Кажется, человек выбросился из окна. Его увезли на «скорой», и полиция проводит расследование, опрашивая людей в здании.

– Опять самоубийство, – сказал ей старик, качая головой, и она прошла мимо, только сильная дрожь пробежала по ее телу.

Ей захотелось, чтобы это был Дэрри, теперь она ненавидела его, презирала его.

Морти всегда был джентльменом, он отпустил официанта и сам подвинул ей стул и уложил салфетку на колени. Алексис двигалась как во сне. В пространстве вокруг нее была какая-то пугающая ясность, как будто насилие, которому она подверглась всего час назад, обострило ее чувства. Как ни странно, ей казалось, что ничего не произошло, словно бы из-за того, что акт насилия остался не завершен, она очутилась в бездонном переходном состоянии.

К счастью, ей уже приходилось бывать в этом ресторане раньше. Ей не пришлось знакомиться ни с меню, ни с обстановкой. Хотя она совершенно не чувствовала аппетита, она сделала обычный заказ, выбрав то, что считала лучшими фирменными блюдами заведения: мидии в чесночном соусе и салат «Цезарь». Морти заказал глазированную утку в апельсинах с коричневым рисом и бутылку «Будуар Людовика» 1967 года. Когда принесли вино, Морти поднял бокал и объявил:

– За моего нового партнера.

Алексис чокнулась с ним и устало улыбнулась, пытаясь соответствовать воодушевленному Морти, но на самом деле его слова не задержались у нее в голове, и ее мысли вернулись к ярко запечатленной сцене в спальне. В ее ушах еще раздавался шум от их борьбы, и она сделала большой глоток вина.

– Алексис, – сказал Морти, тревога приглушила его улыбку.

– Да, за твоего нового партнера.

Вдруг словно гром средь ясного неба до нее дошел смысл сказанного, и она чуть не уронила бокал. Она неровно поставила его на стол, но потом поправила.

– Что? – Она вспыхнула, целая гамма чувств отразилась на ее лице.

– Поздравляю. – Морти снова чокнулся с ее бокалом, хотя она и не держала его, потом облизал губы. – То есть, конечно, если ты согласна.

– Согласна?

Казалось, Алексис ошеломлена, ей пришлось заставить себя стряхнуть ступор. Она наклонилась чуть вперед над столом, стараясь вернуть себе выдержку и уверенность. Она подняла салфетку и вытерла слезу, скатившуюся из уголка глаза, боясь, что не выдержит и разревется, не сходя с места. К горлу подкатывал комок, хотел освободиться, вылиться. Удивляясь самой себе, она проговорила:

– Это зависит от условий, которые мне предложат.

Ее голос был спокоен.

– Ага, как насчет удвоения оклада, пенсионного пакета, медицинской страховки и процента от прибыли? И еще кое-каких дополнительных выгод.

– Какой процент? – спросила она, едва ли не слишком агрессивно, медленно возвращаясь к жизни, отталкиваясь от своего онемевшего естества в мир новых сил, достоинства. Именно это ей и было нужно, новость подействовала на нее, как холодная вода, которую плеснули ей в лицо, вернула ей уверенность.

Морти поправил очки, потом снял и протер их салфеткой. Линзы раздражали глаза, поэтому ему пришлось решить, остаться ли в линзах и тогда мигать и щуриться, как слабоумный, или снова надеть очки. Последнее представилось ему более разумным. Со снятыми очками его глаза казались меньше, но в целом лицо выглядело более привлекательно.

– Двадцать процентов, – предложил он, сдерживая улыбку.

Алексис выпрямилась на стуле, будто проглотила аршин, стараясь показать, как она признательна.

– Вот это новость, Морти, это просто чудо. Ты не поверишь, как мне нужно было именно сегодня услышать что-то подобное.

– У тебя что-то случилось? – Он снова нацепил на уши очки. – Ты как, в порядке?

– Да, все нормально. – Она чуть покачала головой, отмахиваясь от воспоминаний, потом поправила салфетку на коленях. – Это просто здорово.

Она снова посмотрела на него, широко улыбнулась, подняла бокал и чокнулась с ним.

– За моего нового партнера, – нежно сказал Морти.

Алексис заметила, как изменилась его интонация, но решила не придавать этому большого значения. Она услышала замечательную новость о повышении и не хотела портить эффект рассуждениями о том, какие чувства испытывает к ней начальник и как они могли повлиять на его решение.

Пообедав и вскользь коснувшись вопросов по клиентам (неизбежных даже в выходной, подумала Алексис), они попрощались у выхода из ресторана. Морти поймал такси и предложил подбросить ее, но Алексис отказалась, желая побыстрее уйти, но так, чтобы это было незаметно. Ей хотелось побежать к ближайшей телефонной будке и позвонить матери, восстановить связь с тем, что было для нее важным, – со своей мамой.

– Спасибо тебе еще раз, Морти, – сказала она ему, когда он садился в такси.

– До завтра, – сказал он улыбаясь, не показывая грусти оттого, что ему не удалось провести остаток дня вместе с нею.

Он назвал таксисту адрес и смотрел, как Алексис захлопывает дверь, потом поднял руку прощальным жестом, и машина отъехала.

Заметив телефонную будку у парковки на другой стороне 50-й улицы, Алексис бросилась между проезжающими машинами и подождала, пока какой-то бизнесмен закончит говорить. Не посмотрев на него, когда тот выходил из будки, она вошла и закрыла дверь, вставила телефонную карту и набрала номер.

– Алло.

– Мама!

– Алексис, здравствуй.

– Угадай, какая у меня новость! – Ее всю распирало, из глаз текли слезы.

– Что такое, милая, что случилось?

– Меня сделали партнером в фирме.

– Милая, это же чудесно, чудесно. Я знала, что когда-нибудь это случится.

– И случилось, – сказала Алексис, но ее восторг слегка отступил при воспоминании о Дэрри и том, что он с ней сделал, она не могла выгнать из головы насильственных, незваных воспоминаний. Если бы мама узнала об этом случае, если бы такие инциденты показывали в новостях матери жертвы, что бы она подумала? Смогла бы она выдержать эту боль? Все плохое надо скрывать. Алексис отмахнулась от духа отрицания и попыталась вернуть себе восторг. Ей не хотелось, чтобы ее проницательная мама почувствовала неуверенность.

– Я хотела тебе позвонить. – Она вытерла глаза, все вокруг помутнело. – Правда, хотела.

– Ничего, милая. – Мать знала, о чем говорит Алексис. – Как-нибудь переживем.

– А как Либби? – спросила она, имея в виду подругу матери, которая жила вместе с ней.

– Прекрасно. Вчера ходили в кино. Иностранный фильм, режиссер какой-то испанец. О том, как в одной симпатичной семье была дочь-инвалид. Очень трогательно. Прекрасный фильм.

– Как называется?

Мать сказала ей название, но потом сразу же вернулась к новости об успехе дочери.

– Милая, я так тобой горжусь, – сказала она, и у нее перехватило горло.

Алексис знала, какие слова должны были идти дальше, слова, которые остались невысказанными: «Если бы только твой папа дожил до этого дня».

Небесный Конь сидел за кухонным столом в темноте, без света. Прошлое перестало быть прошлым. Оно стало настоящим. Раньше грифельная доска была чиста, теперь испачкана. Компромисс сросся с континуумом. Атрибуты времени, от которых не так легко убежать.

Но человек, которого он убил, не был человеком из его сна, человеком в серебристом костюме из мелькающих образов. Он задумался, кто бы это мог быть. Прошлой ночью ему снова снилась Алексис. Демоны ложных лиц связали ее и заткнули ей рот, их черты были искажены, как будто они двигались в тумане, входили в нее через рот и глаза, словно красный пар. А потом он спас ее от человека, которого отправил в полет, чтобы тот поцеловал землю.

Он сказал себе, что убитый им человек совершал насильственные действия против другого человека, против женщины, против Алексис, и потому заслуживал соответствующего конца и нашел его. Небесный Конь пытался найти логическое объяснение. За убийство ему никто не заплатил. Это был акт воздаяния. Он герой. Он горько улыбнулся при этой мысли, поднимая себя на смех.

Он встал из-за кухонного стола, обошел в темноте квартиру. Перед ним было угольно-черное пространство, но он знал, где что находится, он запомнил расположение вещей после первого шага в меблированной квартире, которую пришел посмотреть с агентом по недвижимости. Он заплатил первый взнос наличными, а потом открыл корпоративный счет под чужим именем и выписал чек на все полгода аренды. Из папки с фальшивыми документами он выудил имя Скайлер Дэниелс.

Комната была такой же, какой он ее оставил. Ничто не сдвинулось с места. Он ступал медленно, думая о падающем теле. Тела падали вокруг него в темноте, падали повсюду, так тихо, будто танцевали какой-то свой особый темный танец.

12
Торонто

– Куда мы едем? – спросила Дженни, чувствуя внезапное головокружение из-за скорости и двух бокалов белого вина, которые Стэн Ньюлэнд позволил ей выпить за ужином.

Он разрешил ей выпить только два бокала, и она подчинилась без возражений, стараясь его не разочаровать, вести себя как леди. Ньюлэнд обращал большое внимание на то, что ей можно и чего нельзя, и она восхищалась им за это, за его заботу, его терпение. Ему было совсем не все равно, как она сама к себе относится.

– В гости к другу. – Ньюлэнд, сидя за рулем, бросил взгляд на Дженни, сначала на ее лицо, потом опуская к вырезу ее красного платья, где маняще возвышалась ее с виду непорочная белая грудь.

– Мы уже давно едем.

– Да. Тебе нравится музыка?

– Странная она какая-то. Ненормальная. – Она хихикнула и вытерла губы. – Извини.

– Грегорианские песнопения. Это поют монахи.

– Жуть. – Она на секунду засмеялась, потом смотрела, как рука Ньюлэнда прибавила звук и мягко легла на ее бедро.

– Шелк, – прошептал он едва слышно, заглушаемый псалмами. – Как он похож на кожу.

Машина уверенно мчалась по шоссе 410, выехав за черту города больше получаса назад, по сторонам медленно разворачивался ландшафт, сначала показались поля, потом фермы. Дженни заметила один из больших дорожных знаков, успела прочитать название города Аякс, потом промелькнул дорожный знак с названием Уитби, после которого они съехали на шоссе 12 и направились по дороге, бежавшей, словно река, через тихие сельские пейзажи. Поодаль возвышались здоровенные сараи и кирпичные фермы, в их окнах горел свет, и Дженни вспомнилась сельская местность в Новой Шотландии. Из-за этого ей стало не по себе. Дом – она ненавидела его, ей захотелось, чтобы они развернулись и поехали обратно в успокоительную тесноту города, где всегда есть чем отвлечься и чем заняться.

Свернув на темную грунтовую дорогу, вдоль которой на протяжении нескольких миль им встречались многочисленные предупреждающие таблички «Посторонним вход воспрещен» и «Частная собственность», «ягуар», наконец, подъехал к дому за высоким проволочным забором. Это была простая старая ферма, несколько обветшалая с фасада. Снаружи стояли три автомобиля, все три взяты напрокат в фирме, с которой имел дела Грэм Олкок от имени одной из подставных компаний Ньюлэнда.

Ньюлэнд поднял небольшой черный пульт и направил его на ворота, те быстро раскрылись, и «ягуар» въехал во двор. Ньюлэнд припарковал машину, и, сидя в ней, они слушали негромкий рокот мотора.

– Вечеринка в твою честь, – сказал он Дженни. – Посвящение в мир богатства.

Он выделил голосом последнее слово, зная, что оно легко ослепляет девушку.

– Там собрались влиятельные люди. Они могут принести тебе много пользы. Хорошую работу. Подарки. Ты сможешь покупать драгоценности, такую же одежду, которая на тебе сейчас, дорогие машины. Это совсем другая жизнь. Жизнь, в которую ты могла бы так легко вписаться. – Он приложил ладонь к ее щеке и заглянул в ее сияющие глаза. – А ты заслуживаешь этого больше, чем кто-либо другой.

Дженни подумала о своих друзьях в Галифаксе, о том, как никто не верил, что у нее получится сбежать, о том, что остальные девчонки пошли на панель. Но только не она. Ей посчастливилось встретить богатого мужчину. Кто бы мог себе такое представить? Настоящего богача, который так хорошо к ней отнесся. Она вспомнила полицейского, который пристал к ней несколько дней назад. «Интересно, что бы он сказал на это сейчас?» – подумала она. Эти паршивые свиньи хотят обязательно все испортить, сунуться своими рылами, куда их никто не просит.

Бросив взгляд на Ньюлэнда, она увидела достойное лицо мужчины средних лет, тогда она наклонилась к его сиденью и поцеловала его в щеку долгим, теплым поцелуем.

Он потерял из виду бордовый «ягуар» на шоссе 401 сразу после выезда из Аякса. Из-за дорожных работ создался затор, и когда Кроу наконец вырулил на свободную дорогу и, поддав газу, проехал несколько миль с превышением скорости, то вдалеке перед ним замаячила низкая глянцевая машина с мигающими поворотниками и свернула на съезд в направлении Уитби.

У Кроу мелькнула мысль запросить подкрепление, но он знал, что из-за этого все может сорваться. А вдруг это всего лишь невинное свидание в уединенном любовном гнездышке, тогда невесть откуда взявшиеся полицейские машины ясно скажут Ньюлэнду, что за ним ведется слежка. Нет, так не годится. При таких обстоятельствах Ньюлэнда можно было притянуть максимум за секс с несовершеннолетней, если у них вообще дойдет дело до этого. Кроу решил подождать, держась поодаль, и нанести удар, когда наступит подходящий момент.

Когда «ягуар» свернул на длинную грунтовую дорогу, Кроу ехал слишком далеко за ним, чтобы увидеть, куда он поехал, без риска быть замеченным. Он продолжал ехать, не снижая скорости, и миновал съезд на грунтовую дорогу, стараясь не оглядываться, на случай если Ньюлэнд там остановился и смотрит в зеркало заднего вида, поджидая.

Кроу проехал еще милю, потом замедлил ход, притормозил и стал ждать. Через несколько минут он развернется, поставит коричневый неприметный «форд» в четверти мили от грунтовой дороги и остаток пути пройдет пешком. Он подумал, на сколько миль тянется дорога, и о том, что будет ждать его в конце. Возможно, все это подстроено только ради того, чтобы оторваться от хвоста. Кроу не мог не думать об этом. Ньюлэнд не дурак. Он не повез бы Дженни лично, до самого конца, без причины. Ньюлэнд азартный игрок. Но действительно ли он пойдет на такой риск? Убить девушку, с которой его видели, с которой он ходил по магазинам и ужинал в ресторане? Кроу сомневался. Неужели Ньюлэнд на самом деле так поглощен собой? Неужели и вправду верит, что он настолько всесилен?

В боковом зеркале Кроу увидел подъезжающий сзади автомобиль, потом мигание фар и услышал короткий взвизг полицейской сирены местного управления. «Отлично! – сказал он про себя. – Хуже не придумаешь». Только этого ему и не хватало: чтобы какой-нибудь дорожный полицейский встал у него на пути, решив поиграть в ковбоя.

Раздался стук в окно, и Кроу опустил стекло.

– Да? – сказал он, морщась от света фонарика.

Он увидел, что луч света чуть переместился, открывая смутные очертания тяжелого, угрюмого лица, а потом поднялась рука, и он услышал глухой звук удара. Вспышка света обрушилась на него сквозь тьму, его бросило на пассажирское сиденье и обожгло, и он потерял сознание, заливаясь кровью.

Ньюлэнд отправил Мэнни Спаркса, своего переодетого полицейским телохранителя, чтобы тот разобрался с легавым из Торонто. Кроу уже стал ему надоедать тем, что совал нос куда не надо. Ньюлэнд уже уведомил своих знакомых в городской полиции, чтобы там уничтожили его досье, так что между ними не будет установлено никакой связи. Но Кроу работал над этим делом в одиночку, без санкции начальства, так как заподозрил, что Ньюлэнд связан с кем-то из отдела нравов, поэтому официального досье он не вел.

На вечеринке в честь Дженни, среди представлений и тостов, раздался стук в дверь. Ньюлэнд с тревогой направился к двери, а Дженни в это время улыбалась и беседовала с другими мужчинами, очень хорошо одетыми и обходительными, они говорили о том, какую работу хотели бы ей предложить, настаивали, чтобы она не стеснялась заходить к ним в любое время.

Когда дверь открылась, Дженни, словно маленькая девочка, которая украдкой подглядывает, какие гости съезжаются к ней на день рождения, мельком заметила полицейского, который спокойно разговаривал со Стэном Ньюлэндом. Их разговор длился несколько секунд, и Ньюлэнд вернулся с улыбкой от известия, что Кроу больше не проблема, а его машину Мэнни отвез на несколько миль назад и бросил на шоссе 401. Потом Мэнни остановил первый встречный автомобиль и попросил подвезти его к спрятанной в кустах полицейской машине. После того как Мэнни доложил об этом, он обогнул дом, вошел с черного входа и поднялся по стальной пожарной лестнице, чтобы подготовить комнату на втором этаже.

– Дженни, ты не возражаешь, если мистер Шилдс тебя поцелует? – напрямую спросил Ньюлэнд.

Дженни посмотрела на мистера Шилдса. Это был немолодой человек крепкого сложения, на висках пшеничного цвета пробивалась седина. У него были голубые, чарующие глаза, любезная улыбка, даже чересчур любезная. Дженни нерешительно кивнула, и он наклонился вперед и поцеловал ее в губы.

– Виновница нашего праздника подарит поцелуй каждому.

Стэн Ньюлэнд подлил ей в бокал шампанского и положил руку на ее плечо. Рука соскользнула ниже, под платье, сжала ее грудь, и он улыбнулся, оглядывая остальных гостей, которые молча подходили ближе и выстраивались в очередь за поцелуем, глядя ей в лицо и в вырез платья, от чего она чувствовала себя такой обожаемой, такой желанной.

Ньюлэнд заметил, что сквозь потолок в углу у переднего окна, задрапированного тяжелыми красными шторами, просачивается свет. Мэнни проверял наверху постановочный свет для видеозаписи, такой яркий и горячий, что от него на коже выступал пот. Вскоре мягкая белая кожа Дженни будет принадлежать им. Он крепче сжал ее грудь и глотнул шампанского, пряча за улыбкой стиснутые в предвосхищении зубы.

13
Нью-Йорк

После обеда с Морти Алексис прошлась по магазинам, подыскивая себе какой-нибудь особенный подарок, в честь своего повышения. Ничто ей не приглянулось, и чем больше она разглядывала товары, тем меньше хотелось что-нибудь купить. Она поняла, что начинает раздражаться. Огни в магазинах, близость посторонних людей действовали ей на нервы. Выйдя на морозный воздух, она почувствовала приступ голода и, посмотрев на часы, поняла, что ходит по магазинам уже несколько часов. Алексис решила устроить себе праздничный ужин. Прибежав домой, она позвонила в гриль-зал «Четырех времен года», переоделась, посмотрела несколько музыкальных клипов, а потом поймала такси и поехала на 57-ю улицу.

Как только метрдотель усадил ее за столик, к ней тут же подошел официант, протягивая меню, посоветовал фирменные блюда на этот вечер и отвернулся, чтобы дать ей несколько минут на размышление. Просмотрев перечень восхитительных названий, она решила заказать зеленый салат со свежими овощами, говяжьи медальоны в хересовом соусе и полграфина домашнего красного вина. К ней почти вернулся аппетит, главным образом потому, что она этого хотела, она заставила себя жить дальше, забыть и думать о хорошем.

Она сидела за изысканно накрытым столом и оглядывала зал, восхищаясь посетителями. Она узнала одного писателя, которым, несмотря ни на что, восхищалась, но постаралась не встречаться с ним глазами. Мать Алексис имела с ним дела через свое литературное агентство. Они поссорились и давным-давно разорвали отношения. Писатель много пил и дебоширил, но Алексис по-прежнему ценила его книги. Она подумала, может быть, подняться и поздороваться, но он наверняка не вспомнил бы, как они встречались единственный раз в жизни много лет назад. А если бы она сослалась на свою мать, то этим только поставила бы их обоих в неловкое положение. Бог знает как бы он отреагировал.

Подошел официант с заказом. Салат выглядел фантастически. Она поблагодарила официанта и, глядя, как он поворачивается, чтобы уйти, заметила входящую в ресторан компанию итальянцев. У нее забилось сердце, когда она узнала Роберта де Ниро и Мартина Скорсезе. Она сделала глоток и постаралась на них не глазеть.

Чем больше она пила, тем комфортнее чувствовала себя, лишь изредка вздрагивая от навязчивого воспоминания о Дэрри. Алексис подумала о своем отце, интересно, не приходилось ли де Ниро о нем слышать. Ей захотелось спросить об этом именитого актера, но она решила не влезать в чужой разговор, опасаясь, что может сесть в калошу. Вместо этого она как следует поужинала и попросила счет, краем глаза пробежалась по столбику с цифрами и убедилась, что ей все правильно посчитали. Открыв сумочку, она достала бумажник и положила на поднос несколько банкнотов. Она встала, чтобы уйти, и оглянулась на де Ниро, который, как вдруг оказалось, смотрел прямо на нее. Он даже улыбнулся ей своей знаменитой улыбкой и чуть наклонил голову.

У нее обмякли колени, и она улыбнулась, в груди не хватало воздуха. Она вышла из зала, чтобы взять пальто, думая, не стоит ли ей вернуться или подождать, пока он доужинает, где-нибудь в фойе, пока… Она посмотрела на дверь в обеденный зал, ожидая, что он выйдет узнать, кто она такая. Как в кино, подумала она, смеясь над собой, румянец залил ей лицо и шею, пока она надевала пальто и наматывала шарф. Тот же румянец, который заливал лицо матери, когда та волновалась. Это свойство краснеть Алексис унаследовала от матери.

Надо выкинуть это из головы, сказала она себе. Хорошего помаленьку. Это и так уже был незабываемый день, и в основном хороший, открывший ей новую дорогу вперед, и она не хотела, чтобы плохое перевесило хорошее. Вместо этого она решила опять пройтись по магазинам.

Посетив еще несколько универмагов, она остановилась на серебряной броши с двумя опалами из магазина «Тиффани». Опалы соответствовали месяцу ее рождения по гороскопу. Идя по улице, наблюдая предрождественские сценки с торопливыми покупателями, украшениями и замысловатыми гирляндами из белых и разноцветных огней, она подумала, не пойти ли на каток в «Рокфеллер-Плаза», может, даже присмотреть себе на льду какого-нибудь симпатичного мужчину. От вина ее разум размяк, и ее потянуло на секс. Потом она подумала, не позвонить ли в какое-нибудь шикарное эскорт-агентство и заказать себе мужчину на ночь, просто переспать с ним и больше ничего, чтобы для разнообразия почувствовать власть, может быть, даже свести счеты, использовав незнакомца, сделать вид, что это Дэрри. Бросить его на кровать и разорвать одежду. Надругаться над ним. Одна мысль уже принесла ей большое облегчение, но она не была уверена, что сможет это сделать.

Не замечая того, Алексис дошла до своего дома. Она вошла в подъезд и поднялась на лифте, улыбнувшись смуглой пожилой женщине с кошкой на руках, которая вышла на одиннадцатом этаже. Алексис остановила лифт на пятнадцатом, медленно подошла к двери и отперла ее. Войдя в квартиру, она включила свет и тут же пошла к телефону, зная, что не надо долго думать, иначе она передумает и не сделает этого шага, не получит огромное удовольствие от того, что заставит расплачиваться незнакомого мужчину.

Она взяла толстый справочник «Желтые страницы» и просмотрела объявления, нашла самое большое, самое шикарное и набрала номер. Трубку сняла женщина:

– Агентство эскорта «Восторг».

– Здравствуйте…

Алексис колебалась, не зная, что сказать.

– Добрый вечер, чем я могу вам помочь?

– Мне нужен сопровождающий.

Она облизала губы и опустила глаза на «Желтые страницы». Взяв ручку, она поставила галочку на объявлении, обвела название и поставила еще одну галочку.

– У вас есть предпочтения? Возраст, цвет волос, кожи, рост и так далее?

В трубке раздался гудок, предупредивший ее о звонке на второй линии.

– У меня еще один звонок, мы не могли бы подождать секунду? – Она нажала кнопку и прислушалась, надеясь, что это не Дэрри, или молясь, чтобы это был он, чтобы она могла высказать ему все, что о нем думает. – Алло?

– Алексис Ив?

– Да.

– Это детектив Дональд Помрой из 64-го участка.

– Я слушаю. – У нее замерло сердце и закружилась голова. Что на этот раз натворил Дэрри? Во что он ее впутал?

– Мы расследуем смерть мужчины по имени Дэрри Кэмбелл.

– Дэрри? – прошептала она.

– При нем найдено несколько кредитных карт на ваше имя.

– Да? – Воздух зазвенел, и комната исчезла перед ее глазами. С ощущением, что она находится внутри постоянно меняющегося сна, она села на диван и опустила глаза на плоское поле ковра.

– Сегодня вы сообщили, что их у вас украли.

– Да.

Она бы не поверила ни единому слову – наверняка неправильно установили личность погибшего, – если бы не кредитные карты, из-за которых все казалось слишком реальным.

– Вы не могли бы зайти к нам? Ничего особенного, просто поговорить. Всего на несколько минут.

– Сейчас?

– Или мы можем к вам зайти. Как вам будет удобнее. Мы уже были у вас дома и звонили, но не застали.

– Я… – Она посмотрела на автоответчик. Лампочки не горели, это значило, что он отключен.

– Я знаю, что сейчас уже поздно. Дело может подождать до завтра. Правда. Ничего страшного. Просто позвоните мне завтра – детективу Дональду Помрою, запомните?

– Конечно.

– Спасибо за помощь.

Он повесил трубку.

Алексис нажала на рычаг и прислушалась к другой линии.

– Алло? – Молчание.

Слава богу. О чем только она думала?

Она позвонила матери.

– Мама?

Мать сразу же почувствовала, что она волнуется.

– Что случилось, Алекс?

– Дэрри умер. – И она разрыдалась, не в силах сдержать слез. Пусть она тысячу раз говорила себе, что ненавидит его и рада тому, что он умер, все же она остро чувствовала горе.

– Ой, милая моя…

– Мама, – плакала она, слабея с каждым мигом, уже рыдая во весь голос. – Мама…

– Ничего, детка, ничего, милая, как жаль, что я не могу сейчас быть рядом с тобой.

Повесив трубку, детектив Помрой поднял глаза от стола и увидел, что на него устремлен решительный взгляд детектива Митча О'Лири.

– Что думаешь? – спросил О'Лири.

Помрой достал из стола пластинку жевательной резинки, развернул и сунул в рот.

– Не знаю.

– Она ничего не знала?

Помрой медленно покачал головой.

– При Кэмбелле были ее кредитные карты.

– Она сообщила об их пропаже.

– Значит, он вломился к ней второй раз, она застала его и выбросила из окна.

Помрой засмеялся и встал из-за стола.

– Выбросила из окна. Занятно.

– Очень.

– Брось.

– А что? Он небольшого роста.

– И не выдумывай. К тому же нам уже известно, что они были знакомы. Это не было ограбление.

– Если они знали друг друга, это еще не значит, что он не мог ее ограбить. Именно такие типы и есть настоящие грабители. Донжуаны недобитые.

– Не так все просто. – Помрой серьезно посмотрел на О'Лири. – Ты и сам понимаешь. Дело в другом. Не в краже и не в ограблении.

– А в чем же?

– В соседней квартире, с владельцем которой был связан этот Кэмбелл. Имей это в виду. Вот что нам надо выяснить. И еще, замешана ли в этом она.

– Может, она все узнала и дала ему отставку.

– Это он бы дал ей отставку, а не она ему, умник. – Помрой скатал фольгу от жвачки в шарик и бросил в корзину для бумаги на соседнем столе. – На самом деле вопрос в том, знала ли она, что там происходит. Участвовала ли она в этом вместе с Кэмбеллом?

О'Лири наклонился к Помрою:

– Уж будь уверен.

– Полегче, юноша. Мы этого еще не знаем.

– Женщина не может иметь таких близких отношений с мужчиной и ничего не знать о том, во что он замешан.

– Не будь таким наивным, ты уже взрослый.

– Я знаю, в чем тут дело.

– Рад за тебя, – сказал Помрой, хлопая О'Лири по плечу, и направляясь к двери. – Ты у нас герой.

– На мне лежит обязанность спасать твою жалкую шкуру.

– Занятно, – сказал Помрой, с улыбкой глядя на серьезное лицо О'Лири. – Успокойся, пожалуйста. Можно подумать, ты главный полицейский в Нью-Йорке или что-то в этом роде.

– Смешно до ужаса, – сказал О'Лири и наставил палец на Помроя. – Бах, бах! – Он было ухмыльнулся, но потом нахмурился. – Тебе бы надо быть комиком. Ты бы тогда одними шутками расправлялся с преступностью.

Зазвонил телефон. Алексис не спала, но она все равно не снимала трубки у кровати, пока он не прозвонил пять раз. Потом, подумав, вдруг что-нибудь случилось с мамой, она дотянулась до телефона.

– Алекс?

– Да?

– Я люблю тебя, детка.

Голос был так похож на Дэрри. Может, она на самом деле спит? И ей снится сон? Она чуть было не оживилась, услышав голос, и протерла глаза.

– Кто это? – сказала она лениво, отстранение.

– Я хочу засунуть тебе пальцы в задницу, растянуть ее для моего…

Алексис бросила трубку, потом опять сняла ее. Она поежилась, в груди колотилось сердце. Ее нервы были на пределе, ей показалось, что она сейчас закричит. Если б только она пережила эту ночь. Утром будет лучше. Это точно. Надо только пережить ночь. Заснуть. Она закрыла глаза, но видела только Дэрри. Все было бесполезно. Со вздохом сбросив одеяло, она встала с постели и включила свет во всей квартире.

«Скоро я отсюда уеду», – сказала она про себя, услышав, как в соседней квартире опять начинается шум. Глухой стук в стены, странная музыка, похожая на песнопения, она становилась все громче, потом раздался приглушенный шум явно сексуального характера, дразнящий, возбуждающий, поэтому она потихоньку вернулась в спальню и уставилась в стену, а потом подошла и прижалась к ней ухом.