Текст книги "Самозванец поневоле (СИ)"

Автор книги: Кендл Анаста

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Анаста Кендл Александровна
Самозванец поневоле

Глава первая

В мелкую обувную лавчонку на одной из грязных улиц небольшого городка впервые за последнюю неделю зашёл более-менее богатый покупатель. Молодой подмастерье Гарст – юноша лет восемнадцати, худой, черноволосый и ободранный, как подобает нищему помощнику бедного сапожника – исправно начал предлагать товар, изо всех сил стараясь, чтобы хоть этот визит принёс какой-то доход. Посетитель придирчиво осматривал выложенный на витрину скудный товар. Наконец, как показалось Гарсту, из жалости, он выбрал пару сапог. На прилавок, за которым стоял взволнованный хозяин, полетела, глухо звякнув, горсть медных монет.

Получив причитающуюся ему часть прибыли, Гарст вздохнул. Желудок его болезненно сжался: юноша не ел с прошлого вечера, а от горячей пищи вообще отвык. Отсыпанных щедрым покупателем денег не хватило бы и на дешёвую выпивку, не то, что на кусок хлеба.

Хозяин лавки посмотрел на него. Ему было жаль мальчишку: Гарст был его племянником, лишившимся в восемь лет родителей из-за эпидемии чумы, бушевавшей в те времена. Мужчина оставил мальчугана у себя, дал ему крышу над головой и работу в сапожной лавке подмастерьем. С детства Гарст был самостоятельным, беспризорным, хотя сапожник старался обеспечить его существование как мог. Однако дела шли из рук вон плохо, и, хотя юноша давно жил для себя и не отягощал своего дядю, мужчина опасался, что когда-то не сможет поддержать своего племянника.

Как и многие из его окружения, Гарст частенько выпивал, играл в карты, жульничал и подворовывал, когда совсем туго было: он жил по законам общества, в котором вырос.

Этим же вечером, проходя мимо грязной и ничем не примечательной таверны в свою маленькую, холодную и сырую комнатку на чердаке, где ютился он со своим дядей и его немногочисленной семьёй, Гарст сглотнул голодную слюну. Есть хотелось невыносимо, как и выпить какой-нибудь дешёвой бурды под названием брага, чтобы забыться. Но в кармане потрёпанной долгими годами непрестанной носки куртки сиротливо звенели слишком мелкие монетки. Гарст ускорил шаг.

Из-за подворотни перед ним выскочили четверо здоровых мужиков. Юноша знал их: он часто пил с ними вместе, и одному из них, Данэлю, Гарст задолжал приличную сумму. Здоровяки без приветствия затребовали причитающиеся им деньги. Но откуда деньги у бедного подмастерья?!

Бой был неравный: тощий и слабый Гарст не мог сопротивляться ударам четырёх крепких бугаёв. Ободрав его как тонкую липку, порвав и без того ветхую куртку и забрав себе те жалкие гроши, что юноша сегодня заработал, мужики бросили потерявшего сознание Гарста в придорожную канаву и ушли.

А в ста милях от этого городка, в самой столице Дельсинского королевства, из дворца со срочным заданием выехал гонец. Принцесса Тайрина проводила его глазами с высоты окна своих покоев и задёрнула тяжёлую бархатную занавеску.

– Не стоит лишнего волноваться, ваше высочество,– Эрилий, тайный советник Тайрины, спокойно сидел на кровати своей госпожи. Он мог себе это позволить – принцесса достаточно приблизила его по положению к себе.

– Я не волнуюсь насчёт того, кого сюда приведут. Меня больше волнует, что из него не получится нужной нам марионетки,– принцесса недовольно поправила дорогой кулон на груди. Ей было двадцать два, но Тайрина была невероятно рассудительна и слыла мастером дворцовых интриг.

Вот уже год прошёл, как умер её дядя-король, не оставив ни завещания, ни прямых наследников. Тайрина могла стать королевой, но у неё была соперница – её двоюродная сестра, такая же племянница покойного короля. Корона была целью Тайрины, но девушки были в равном положении. Женщина, не вышедшая официально замуж за обладателя королевской крови, не могла взойти на престол. Всё, что нужно было молодой интриганке – найти титулованного мужа раньше соперницы. Но, ни один принц не хотел брать в жёны красивую, образованную, умную, взбалмошную, своенравную и истеричную даму. Тогда тайный советник предложил довольно неплохую идейку....

Глава вторая

Гарст меньше всего ожидал очнуться в подобной обстановке. Высокая мягкая кровать, дорогие шелка, украшенный лепниной потолок.... Поначалу юноша подумал, что проснулся в Раю. Но как только он попробовал пошевелиться, сразу события прошлого дня дали о себе знать: синяки и ушибы заныли, и опять жутко захотелось есть.

Гарст неразборчиво промычал. Где-то в глубине комнаты что-то зашуршало, скрипнула и захлопнулась невидимая с кровати дверь. Юноша слегка приподнялся.

Даже если он и не в Раю, то в королевском дворце – это точно. Как он сюда попал? Зачем? Подползя к краю широкой кровати, Гарст уже свесил ногу, как вдруг дверь из комнаты вновь распахнулась.

В комнату вошла дородная статная дама в дорогих одеждах, расшитых мехом и бархатом. Её густые тёмно-русые волосы были уложены в высокую замысловатую причёску, как было модно у здешних великосветских леди. Вслед за ней к кровати Гарста подошёл пожилой и уже начинающий седеть мужчина, одетый так же не бедно. Поймав недоумённый взгляд юноши, он еле заметно улыбнулся.

– Вот кто у нас оказался,– женщина указала на Гарста. В лице её читалось не раздражение, как показалось сначала юноше, а, скорее, задумчивость и озадаченность,– Выглядит он, конечно, не очень. Что думаете, Эрилий?

– Помыть, причесать, переодеть, и вполне сойдёт,– тот, кого назвали Эрилием, пожал плечами,– Вы сами видите, ваше высочество: несмотря на нанесённые жизнью бедняка черты, лицо у него достаточно благородное. Обучить манерам, правильная осанка и уверенность в общении, и его не отличить от настоящего короля. Не будь я тайным советником принцессы Тайрины!

Гарст удивлённо вслушивался в речи тайного советника. Да, Эрилий был не первым, кто указал на его лицо: парню говорили, что оно слишком аристократичное для простого подмастерья из сапожной лавки; многие спрашивали, не из благородных ли он. Конечно, обилие выпивки и чисто суровость бедной жизни сделали черты грубее...

– Простите...– робко хотел поинтересоваться юноша.

– Как вас зовут, молодой человек?– Эрилий обратил на него внимание,– Кто вы? Каков ваш возраст?

– Меня зовут Гарст,– паренёк слегка оторопел,– Я – просто сирота, подмастерье в лавке моего дяди-сапожника. Мой возраст... видите ли, я плохо считаю, но мне говорили, что я родился, когда правил прежний король, а это то ли семнадцать, то ли восемнадцать лет. Но я не знаю, как здесь оказался!

– Мальчик мой...– вздохнул тайный советник,– у нас к тебе очень важное дело. Понимаешь, нам нужен тот, кто захочет стать королём.

– Королём?!– Гарст так и подскочил с широко раскрытыми от восхищения глазами,– Конечно хочу! Это же какая честь! Кто ж на моём месте не согласится?!

"Э, да ты ещё слишком невежествен, приятель,– про себя усмехнулся Эрилий,– Жизнь короля не такая сладкая, как кажется вам, простым людям. Но ты, наверное, и не узнаешь об этом..."

– Только...– вдруг осёкся юноша,– Я, похоже, недостоин. Я даже читаю по слогам, не умею писать и считаю только до десяти. Я не представляю, как тут всё...

– Не беда! Ты будешь лишь делать вид, что ты – король. Всё, что тебе нужно, мы дадим,– слегка улыбнулся советник – ему этот побитый, грязный бедняк казался переросшим ребёнком, настолько он отставал в уровне образования.

– Да тебе и делать ничего не придётся,– вставила будущая королева, презрительно хмыкнув,– Всё, что нужно: представляться на светских вечерах да подписывать указы с моего решения. Зато тебе будет предоставлено всё, что ты хочешь. Согласен?

Гарст усердно закивал головой. Он был ещё слишком неразумен: в его свойственном простолюдину представлении король был почти всемогущим.

Но через неделю энтузиазм спал. Да, юноша теперь ел до отвала, мог делать всё, что хочется, пользоваться дорогими вещами, но теперь он осознал, какую роль играет в этой политической заварушке, и каковы ставки в той игре, где он всего лишь пешка...

Тайрине нужно было добраться до Дельсинской короны через брачный венец как можно скорее, поэтому специально поставленные люди занялись Гарстом конкретно, и через неделю он вполне мог сойти за короля, стоя или сидя на троне в правильной позе и не открывая рта без разрешения: будущая супруга тщательно следила за этим. Грамоту он тоже немного выучил, а также научился ставить подпись под документами. Этикет Гарст освоил вполне сносно, но стоит ли говорить, насколько мучительно было ему всё это соблюдать.

Его освободили от всякой ответственности, но и лишили свободы действий: во время подписания указов, деловых встреч и политических собраний юноша должен лишь повторять за Тайриной, и указы подписывать тоже с её разрешения. Несмотря на то, нравится ему решение или не нравится...

Гарст понял это уже на третий день пребывания во дворце: он был лишь пропуском Тайрины к вожделенному престолу, и в политику его засунули лишь потому, что его супруга не могла сама подписывать бумаги – женщинам не разрешалось управлять королевством. Только вдове взошедшего на престол короля, лишившейся мужа не ранее, чем через пять лет после свадьбы. Иначе она устранялась и больше не могла надеть корону.

Доля молодого короля под пятой у властной королевы становилась всё менее привлекательной, но отказаться от неё теперь значило лишиться головы.

Глава третья

Меж тем прошла неделя, и придворные засуетились: дворец стал готовиться к свадьбе. Вечером, накануне столь долгожданного дня её высочество Тайрина вновь побеседовала со своим тайным советником. Она сильно волновалась, ведь до коронации, следующей сразу после свадьбы, оставались считанные часы.

– Вы очень смелы, принцесса Тайрина,– Эрилий решил, что более безопасный путь – начать диалог именно с такой похвалы,– Связать свою жизнь неизвестно с кем ради достижения цели.... Не каждый способен на такое: ограничить свободу в любви ради короны.

– Я не ограничиваю себя в любви!– уверенно хмыкнула умелая интриганка,– Я не шестнадцатилетняя дурочка, чтобы грезить о встречах под луной и поцелуях под венцом. Всё это романтические бредни. Дался мне этот бедняк! Естественно я заведу себе фаворитов! А этот... он мне нужен-то живым лишь на пять лет, затем я смогу подписывать указы своей подписью, а его просто уберу с поля игры. Хотя к тому времени вино само погубит его: я заметила, что парень имеет пристрастие к выпивке.

– Здесь я с вами согласен,– вздохнул советник, задумавшись,– Но сейчас основная проблема – как примут его иностранные сообщества. Мы же пытаемся сделать из мальчишки пропавшего сына Пайверского короля, а поверит ли этот король нам? Это ещё крупно повезло, что у какого-то короля в младенчестве умер сын, а мы смогли найти человека его возраста и с лицом той же национальности.

– Остаётся надеяться, что поверят: вряд ли тот король Пайверский знал, как будет выглядеть его сын в восемнадцать лет,– Тайрина поглядела из окна на дворцовую площадь.

Гарст тоже смотрел в окно, запершись в своих личных покоях ("Ещё неделю назад я не мог позволить себе такой роскоши"– усмехнулся парень) и почти что плача. Завтра будет тяжёлый день: первая и непривычная светская встреча, знакомство со сливками общества и иностранными гостями. Новое имя, новая роль в социуме. Никто не находил у Гарста актёрского дара, а теперь ему придётся играть короля перед всем миром.

Однако всё прошло более-менее спокойно: сначала специально прибывший из Пайвера король признал в юноше своего сына (Гарст помнил, как волновался, понимая, что сейчас обманет несчастного отца, потерявшего сына, как и он своих родителей), затем, признав в молодом человеке настоящего принца Нистианда Пайверского, их с Тайриной повенчали и сразу же короновали. Новоиспечённый король только сейчас понял, как неестественно, слишком формально звучали слова во время обряда венчания: он женился на женщине, не чувствуя к ней ничего.

А затем Нистианд подписал первый указ Тайрины. Он развязал войну с королевством, правитель которого признал в нём сына. Просто потому, что его жене в связи с браком на принце Пайвера захотелось в качестве брачного подарка несколько земель этого государства, граничащего с Дельсином. Поэтому в тот же вечер Гарст отпраздновал свадьбу и коронацию у себя взаперти, напившись до бессознательного состояния.

Глава четвёртая

Прошло два года. Ничто не изменилось в Гарсте, кроме того, что он стал настоящим пьяницей. По повелению королевы ему давали самые крепкие напитки не самого лучшего качества: Тайрина надеялась, что по истечении пяти лет её супруг сам сопьётся и избавит её от необходимости подсыпать яду в его бутылку. Юноше было всё равно. Политика королевы, направленная на сдирание последних шкур с крестьян и рабочих, оскудение экономики и возвышение дворянства, Нистианду совершенно не нравилась. Собственное безвольное положение и одиночество в этом огромном дворце, где никто не знал его происхождения, кроме Тайрины и Эрилия, которым было всё равно до его переживаний, удручало самозваного короля. И единственным путём отдохнуть от этой душевной боли для него было вино или брага.

Гарст предпочитал не выбираться из своих просторных покоев – крошечного по сравнению с дворцом мирка, где он мог быть собой. Правда, его иногда выдёргивали из вечного запоя накануне какого-нибудь важного мероприятия, после которого Гарст опять возвращался к выпивке.

В тот день, день бала, которыми изобилует жизнь правителя, его вновь заставили стать Нистиандом. Бал был устроен по поводу приезда графини Лидетты с её отцом. Они три года путешествовали по миру и вот теперь вернулись в Дельсин. Их семья пользовалась большим уважением во дворце, поэтому множество гостей из высшего света собралось в честь них в этот вечер.

Гарсту было глубоко наплевать на её приезд: он был обязан присутствовать только на официальной части бала, когда гости представляются королю и королеве. Затем, поторчав минут пять на танцах, Нистианд планировал, сославшись на недомогание, возвратиться в свою комнату. Там ждала его недавно откупоренная бутылка.

Гости всё прибывали, он учтиво приветствовал их, кланялся, проклиная неудобный костюм и всю светскую моду, а в это время представлял, как открывает дверь в свои покои, находит на столе заветный кувшин и забывается в пьяных грёзах.

Лидетта появилась одной из последних. Она вошла в бальный зал, и все притихли. Графиня была молода – ей было девятнадцать – но в красивых маленьких карих глазах уже читался ум взрослого человека. По природе своей девушка была любознательна, а поездка по другим странам вполне укрепила в ней прогрессивный взгляд на вещи.

Она была в лёгком и изящном, сшитом по иностранной моде платье, что ярко выделяло её среди отсталых и старомодных гостей в их тяжёлых роскошных нарядах. Нистианд, безразлично взглянув на графиню – на него она впечатления не произвела – произнёс уже опостылевшее приветствие. Лидетта присела в реверансе и подставила руку для полагающегося поцелуя.

– Прекрасный сегодня вечер, n'est-ce pas[1]?– улыбнувшись, ответила она.

Гарст глупо осклабился: последняя её фраза ввела его в ступор. Он не знал ни слова, ни на каком из языков, да и выучить не смог бы.

– Как жаль, что я не видела вас до сих пор. Наверное, something had changed[2]...

Она, казалось, с непривычки путала родной язык с теми, на которых её приходилось говорить все эти три года: графиня знала в совершенстве много языков.

– Я два года назад взошёл на престол, вы тогда, очевидно, уже путешествовали,– Гарст надеялся, что это было в тему. Главное, чтобы графиня не додумалась вставить предложение полностью не на дельсинском.

– Oh, well, good luck, your Majesty[3], – Лидетта иронично усмехнулась, вновь присела в реверансе и уплыла в гущу толпы.

Самозванец выдохнул спокойно – наконец-то она от него отстала.

Вскоре официальная часть бала закончилась, и объявили танцы. Гарст не находил подобные развлечения интересными, к тому же в горле давно пересохло, но не от нехватки воды, а от жажды вина.

Он быстрыми шагами шёл по коридору в свою комнату, но по дороге наткнулся на Лидетту. Она сидела на кушетке рядом с окном и недовольно потирала отдавленную ногу.

– Что за бескультурье! Такой почтенный герцог, а танцевать нормально не могут. В том же Пайвере за такое в три шеи из высшего общества вытолкали, das ist ehrlich[4]!– пожаловалась она, взглянув на Нистианда,– Вам тоже не нравится, как здесь устроены балы?

– Да,– юноша пожал плечами,– я нахожу более привлекательным уединение.

– So do I. В уединении рождается пища для размышлений, isn`t it[5]?– она задумчиво посмотрела на него.

– Простите, а вы не могли бы поменьше бросаться иностранными словами? Мне очень сложно понять смысл ваших фраз.

– Вы – король, и не можете понять смысл иностранных слов?– Лидетта удивлённо подняла брови,– Incroyablement[6]!

– Я очень тороплюсь к себе,– Гарст поспешил оторваться от нежелательного разговора – ему всё сильнее хотелось вина,– извините, но я не могу разговаривать.

– Отчего же? Я думаю, нам будет интересно вдвоём. Вы – человек неглупый, как я вижу...– графиня надела на свою ножку снятую туфлю на невысоком каблуке и вскочила вслед за Нистиандом.

– Вы ошибаетесь, миледи.

Она отправилась вслед за королём. Этот человек что-то хотел скрыть от неё, а пытливый разум девушки не позволил бы этому свершиться. К тому же одной было ужасно скучно: на балу находился отец Лидетты, который считал, что дочери срочно надо было выйти замуж, причем, чем знатнее жених, тем лучше. Поэтому в его присутствии девушке приходилось общаться с надутыми невежественными снобами. А здесь был необычный король со своей скрытностью.

– Вам лучше уйти,– они уже стояли в дверях покоев Нистианда. Гарст сглотнул вязкую слюну в предвкушении глотков кисловатого пьянящего напитка из винограда, но Лидетта всё не уходила, а пить при ней он откровенно стеснялся,– Я не смогу больше поддерживать с вами разговор, а то, что будет происходить здесь со мной – зрелище отнюдь не приятное.

– Я не брезглива,– уверенно отрезала графиня,– Позвольте мне остаться, ваше величество!

Гарст только вздохнул, пропустил её в комнату, запер за собой дверь и подошёл к столику у кровати.

– Присаживайтесь, не бойтесь,– он указал на кровать, протягивая руку к кувшину на столе,– когда вам наскучит моё общество, просто попросите солдата, что стоит здесь неподалёку, и он откроет вам.

После этого юноша снял дорогую мантию и пиджак, оставшись в одной широкой рубашке с кружевными манжетами и воротником и чёрных брюках, приложился к горлышку кувшина и большими глотками стал пить кроваво-красную жидкость. Капли потекли по подбородку, испачкав воротник рубашки.

Поначалу Гарст ещё мог поддержать разговор, но, прикончив первый кувшин, стал запинаться и произносить какой-то бред заплетающимся языком. Но на одной бутылке юноша не остановился. Под столом у него оказался небольшой склад ещё не тронутых бутылок, кувшинов и амфор с крепкими напитками.

Вскоре парень полностью потерял способность нормально мыслить. Он, неразборчиво бормоча, катался по полу. Ошарашенная Лидетта сидела на кровати, поджав ноги, и смотрела, как в молодом короле теряется всё человеческое. Пару раз Нистианда вырвало на дорогой ковёр, один раз он попытался пристать к девушке с неприличными предложениями, но тогда графиня деликатно отстранила его от себя: ублажать пьяного ей совершенно не хотелось. В конце концов, поняв, что это продлится до утра, а то и дольше, и делать здесь особенно нечего, Лидетта тихонько удалилась.

Охранник, который дремал неподалёку от двери в комнату, в отдельной каморке, по просьбе девушки вышел и открыл ей выход в коридор.

– Merci[7],– поблагодарила Лидетта и спросила,– А вы что делаете в покоях короля?

– Я обязан сторожить выход, чтобы его величество, будучи пьяным, не вышли за пределы их покоев. Позор той стране, в которой пьяный король пугает иностранных гостей! Но и оставлять его величество одних взаперти нельзя: госпожа Тайрина не желают, чтобы господин Нистианд скончался от несчастного случая, а от вина с человеком может случиться всякое.... Вот так-с, ваша светлость.

–Clear[8],– графиня присела в реверансе,– Ещё раз спасибо.

Потом она отправилась к отцу, которому, в качестве оправдания своего долгого отсутствия, рассказала, как разговаривала с королём в его покоях, утаив при этом, в каком виде тот перед ней предстал.

Глава пятая

Графиня решила остаться во дворце на два месяца, заявив, что «её опыт, приобретённый во время путешествий, будет полезен здешнему обществу». Отец не возражал: Лидетта лучше него была подкована в политике и могла принести свежие веяния в этот затхлый мир, при этом найдя достойного жениха.

Но сама графиня осталась тут из-за тайны, опутавшей личность короля. Нистианд не выходил из своей комнаты уже три дня, и все три дня обходился без пищи. Иногда его охранник высовывался наружу, и Лидетта уже успела пообщаться с ним. Условия, в которых жил венценосный затворник, привели её в ужас.

Еду ему никто не приносил: когда заканчивалась выпивка, Нистианд сам спускался вниз на кухню потайным ходом; там его и кормили. Навещали его только тогда, когда юноша не приходил дольше недели. В спальне всегда был бардак: валялись осколки посуды и мебели, а пол был заблёван и загажен пролившимся вином и прочими жидкостями. Поэтому на четвёртый день, когда всё тот же солдат сообщил, что у Нистианда кончилось вино, Лидетта сама решила навестить несчастного.

Гарст мучительно отходил от похмелья: жутко болела голова, во рту пересохло так, что едва ворочался язык. К тому же он был очень голоден: все четыре дня у юноши не было ни крошки во рту, а возмущения желудка он гасил большим количеством вина. Все кувшины, до которых Гарст мог дотянуться, оказались пусты, а вставать было очень тяжело. Когда он нащупал ногами пол, сползая с постели ("Интересно, как я умудрился заснуть здесь, а не под столом или у шкафа?"), и встал, перед глазами поплыли круги, он парень покачнулся и оперся о столбик кровати. Пара неверных шагов далась ему с большим трудом.

– Guten morgen[9],– в покои прямиком из кухни вошла Лидетта. В руках она несла корзинку. Девушка виновато улыбнулась и сделала реверанс,– Простите, что вторглась без разрешения. Я волновалась за ваше самочувствие, your Majesty...

Нистианд попытался что-то произнести, но не смог, и вместо этого покачнулся и плюхнулся на кровать.

– Я принесла вам чай и кое-что поесть,– графиня застенчиво подошла к нему и присела у кровати на корточки,– Вы же три дня ничего не ели.

– С-спасибо,– Гарст благодарно посмотрел на неё и взял корзинку.

Там был небольшой чайник, чашка и несколько пирожков. Завтрак короля....

Сначала юноша принялся за чай. Он с нескрываемым наслаждением, большими глотками, выпил две чашки живительной влаги, а затем с такой же жадностью принялся за пирожки.

– Please,– Лидетта встала и удивлённо посмотрела на Нистианда, который сейчас меньше всего походил на короля,– Anything else[10]?

– Не понимаю,– жалобно простонал Гарст.

– Oh, sorry[11]!– воскликнула графиня,– Но почему? Вы не знаете ни одного языка?

– Нет,– покачал головой юноша,– Меня никто не учил. Но иногда чувствуешь себя полным идиотом, не понимая половины фраз светских людей, хотя ты – их господин.

– Quel omission [12]! А если...я научу вас!– Лидетта подскочила на месте. Её щёки пылали: никогда она не представляла, что осмелится так дерзко общаться с королём,– То есть... если вы захотите, господин Нистианд.... Вечером я совершенно свободна...

– Да, только я не самый прилежный ученик,– пожал плечами Гарст, почувствовав некую вольность в разговоре. Тайрина, скорее всего, возражать не будет – ей всё равно,– Только как отреагирует ваш отец? Частые побеги по вечерам в покои короля могут навести на мысли...

– Он большой честолюбец,– отвечала Лидетта,– А быть фавориткой короля – великая честь...

Нистианд улыбнулся. Он давно не находился в близости с женским полом, но графиня была так чиста душой, что даже не посмел подумать, чтобы прикоснуться к ней, как к женщине.

После этого Гарст стал меньше пить, а Лидетта почти каждый вечер наведывалась к нему. Нистианд начинал потихоньку овладевать иностранным языком, но не только этого добивалась девушка. Её мучил вопрос: почему пьёт король, и почему в глазах у него такая печаль?

Глава шестая

А за это время Тайрина растратила почти всю казну, кризис разгуливал по Дельсину, и старая система налогов уже не помогала. Было принято решение созвать Совет министров. Среди членов Совета был некто Авелир Милованкин, министр внутренних дел, талантливый государственный деятель, дворянин и офицер с высоким званием. До этого он был прославлен несколькими проектами ещё при покойном дяде Тайрины, а над проблемой кризиса работал со своими последователями уже месяц. Программу её решения он и изложил на заседании Совета. Он придерживался политики Просвещения и разрешения простым крестьянам и горожанам в свободной предпринимательской деятельности. Лидетта, присутствовавшая там же, полностью поддержала программу, но Тайрина пришла в ярость.

Решение Милованкина ограничивало власть дворянства, а предложение об обустройстве муниципальных школ и больниц для простонародья могло первоначально ударить по казне. И пусть через долгое время она наполнится – но королева хотела устраивать затратные балы и банкеты сейчас, а не потом. В общем, Нистианду, который и сам желал претворить в жизнь план Авелира, пришлось отказать в подписании указа об осуществлении проекта.

Но казна всё пустела, и вот, сам Милованкин на аудиенции с королём и его супругой стал настаивать на подписании указа. Разъярённая упорностью министра, Тайрина разорвала свитки с программой и приказала Нистианду подписать указ о ссылке Милованкина на каторгу. Авелира связали и увели в тюремную камеру, откуда тот на следующее утро отправится по этапу на Север.

В тот же вечер Гарст закрылся у себя и откупорил амфору с вином, "отмечая" арест Милованкина. Юноша уважал его решения: будучи выходцем из мелкопоместных, но дворян, Авелир как никто другой понимал простой народ и знал, что пойдёт ему на пользу. А теперь из-за невольной руки Нистианда такого народного защитника не будет в Государственном совете.

– Ну, за твоё здоровье. Чтоб тебе там, в ссылке, не тяжко было,– будто своему другу-собутыльнику произнёс Гарст тост, обращаясь к сидящему внизу, в дворцовых подвалах, государственному деятелю.

В то же время двери в покои Нистианда распахнулись, зашуршала шёлковая ткань юбок. Лидетта была сильно рассержена, раз решила бесцеремонно нарушить покой короля.

– Как вы решились арестовать Милованкина и не принять его программу?! Es ist eine schreckliche Dummheit, mein König[13]!– с ходу заговорила она на повышенном тоне.

– Мила-я мо-я,– Гарст вздохнул. Они давно были вместе, и он не мог не открыть ей этой тайны. Да к тому же он был изрядно пьян уже,– Я... нахожусь под властью Тайрины...и её тайного советника, этого Эрилия! Я...не король.... Знакомься,– он кое-как поднялся с кровати и протянул руку графине. В глазах сверкнула фанатичная решимость,– Гарст, подмастерье в сапожной лавке! И марионетка...в руках королевы.....

Тут он сел на пол и разрыдался, как ребёнок, пытаясь через всхлипывания рассказать свою историю. Лидетта смотрела на него, и её глаза становились всё шире: перед ней медленно таял тряпка-король со слишком грубыми выходками и появлялся забитый в непривычной среде, одинокий племянник сапожника в услужении у деспотичной интриганки.

– Она вертит тобой, как хочет!– после такого откровения графиня больше не могла говорить на "вы",– Неужели ты будешь просто прятаться в своей комнате, топя себя в вине?! Schwächling[14]!

– Мне говорят об этом все. Я привык к этим словам. Чего ты хочешь этим добиться?

– Я хочу, чтобы тебя тронули эти слова! Verstanden[15]?

Графиня гордо вскинула голову и удалилась, давая понять, что разговор окончен.

После её ухода Гарст повертел в руках амфору, отхлебнул немного вина, поморщился и отшвырнул сосуд в сторону. Вино показалось ему горьким и кислым.

Подумав ещё раз, самозваный король вздохнул и приказал позвать писаря.

Уже через полчаса он спускался в подвалы дворца, где томились политические заключённые, ожидая отправления по этапу. При Тайрине эти подвалы почти не пустовали: не многим нравилась её политика. Гарст уверенно проходил мимо камер, демонстрируя попадавшимся охранникам лист с указом об освобождении Авелира Милованкина, подписанный им собственноручно и скреплённый королевской печатью. По его приказу, подтверждённому этой бумагой, Милованкина быстро освободили.

А потом они втроём, Нистианд, Лидетта и Авелир, заперлись в одном из пустующих обычно служебных помещений и начали свою тайную деятельность по спасению Дельсина. Каждый вечер они теперь собирались здесь, и комната стала носить название Тайного кабинета. Гарст редко ночевал в своих покоях и стеснялся приглашать туда кого-либо: всё там прослушивалось, и, хотя в них постелили новые ковры и убрались, покои носили отпечаток двухлетнего пьяного безумства юноши.

Авелир с нежной заботой относился к молодой графине и самозваному королю: по возрасту и уму он годился им в отцы. Поначалу он осуждал Нистианда за слабохарактерность, но, узнав о прошлом юноши, он искренне жалел его. От Милованкина Гарст научился многим полезным в политике вещам – тому, чему не желала учить его Тайрина.

Прежде осуществления сохранившейся в виде копии, сохранённой учеником Авелира, программы Гарст отправился в Пайвер. Война за земли, которые королева всё надеялась отобрать у "отца" Нистианда, до сих пор продолжалась, и сам "сын" вызвался прекратить её. Уроки иностранного языка и ведения переговоров от Лидетты очень пригодились.

Быть королём становилось интересней. Никто не заставлял Гарста подписывать указы: обычно идею, выдвинутую Милованкиным, они весь вечер обсуждали в Тайном кабинете, а потом Нистианд сам записывал новый закон, ставил подпись и печать, чтобы не звать писаря – лишние глаза могли ненароком выдать их.

Но проект Милованкина давал о себе знать, и нововведения не укрылись от вездесущего Эрилия.

Глава седьмая

То был канун великого праздника: юбилея её высочества Тайрины. Гарст не любил этот день. Дни рождения его жены отмечались с размахом, в то время как никто даже не поздравлял Нистианда ни с его настоящим днём рождения, ни с тем, который был приписан ему как воскресшему принцу. Наблюдая за тем, как жена развлекается, получая поздравления от многих гостей, юноша чувствовал себя ещё более одиноким. В такие дни он напивался.