Текст книги "Свет и тень"
Автор книги: Кэндис Кэмп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Бонни! – воскликнула она и протянула вперед руки.
– Миледи! – Руки служанки встретились с руками госпожи и успокоительно погладили их.
Бонни была женщина довольно худая, плоскогрудая, с невозмутимым выражением лица и поразительно маленьким и бледным ртом. Однажды в детстве Каролин видела ее с распущенными волосами и поразилась тогда их пышности. Однако Бонни постоянно собирала их на макушке в тугой узел, таким образом утаивая свое сокровище ото всех решительно. Да, не узнать ее было невозможно, хотя в ней уже и не осталось ничего от прежней пухлощекой няни. Бонни присматривала за сестрами, пока те не вступили в пору своего отрочества. Она была весьма строга к близнецам, но все же любила их до безумия, хотя чувство к Каролин приправлялось обычно изрядной толикой досады. Но, как ни верти, Бонни была тем единственным человеком, который был вполне знаком Каролин в этом доме. Ласкал слух даже легкий северный акцент няни.
– У вас очень усталый вид, миледи.
– Боюсь, что ты права, – пробурчала Каролин, стараясь не выказать своей радости.
Когда наконец все слуги были обойдены, Бонни бросилась к своей воспитаннице.
– Позвольте мне проводить вас в комнату, миледи, – попросила она, – я помогу вам раздеться. Потом вы согласитесь, надеюсь, на чашечку горячего шоколада. Ладно? Это будет как раз то, что надо, не правда ли?
– Да, пожалуй!.. Джейсон, ты извинишь меня?
– Ну конечно же! – согласился тот с поспешностью почти неприличною, будто ему не терпелось избавиться от присутствия благоверной.
Бонни проводила ее наверх, в комнату Синтии. Каролин была признательна няне за то, что та показывала дорогу, которую в лабиринте многочисленных коридоров очень трудно найти без посторонней помощи. Бонни отступила в сторонку и пропустила Каролин вперед. Та вошла в освещенную лучами заходящего солнца комнату, довольно просторную. Нарядная массивная мебель, покрытая искусной резьбой, несколько гнетуще подействовала на привыкшую к куда более скромной обстановке лицедейку. Украшенное бахромой постельное покрывало, тяжелая, синего бархата, драпировка, обои, испещренные огромными нежно-розовыми маками, – все это казалось излишне громоздким даже в такой просторной комнате.
– Присядьте здесь, – указала Бонни на стул перед туалетным столиком, – а я расчешу вам волосы.
– Что ж, было бы неплохо. Благодарю тебя, милая Бонни!
С этими словами Каролин сняла шляпку и положила ее на столик. Быстрыми, ловкими руками Бонни вытащила из волос своей воспитанницы заколки, расплела косы, тотчас начав их расчесывать.
– Не рассказали бы вы мне, мисс Каролин, что вы такое натворили?
И голос, и сама фраза были настолько знакомы девушке, что она не сразу поняла, о чем речь.
– Как ты назвала меня? – спросила Каролин, пристально посмотрев на служанку.
– Я назвала вас Каролин. По-вашему, я ошиблась? Ну нет. Неужели вы думаете, что можете одурачить Бонни, а? Я всегда хорошо различала вас с Синтией. – Тут старушка прикоснулась к бледному шрамику на затылке Каролин и заявила:
– Вы обзавелись этой отметиной, когда упали, будучи всего трех лет от роду, и разбили голову о буфет вашей матушки. Кроме того, мисс Каролин, волосы у вас заметно светлее, нежели у сестры, а кожа, напротив, темнее. Это оттого, что много времени провели в жарких странах.
Каролин внимательно изучала себя в зеркале. Обо всем, что сейчас ей выложила Бонни, она и не задумывалась. Она пыталась когда-то защитить свою кожу, одевала широкополые шляпы и пользовалась зонтиком, но, несмотря на все ее ухищрения, лицо и руки сильно зато загорели. Волосы, разумеется, выцвели.
– Да, Бонни ты всегда была очень наблюдательна и умна.
– И слава Богу! Иначе вы заставили бы меня повертеться. Но теперь все-таки скажите, зачем вы здесь и зачем выдаете себя за Синтию?
Каролин с некоторым облегчением вздохнула: пускай она изобличена в своем притворстве, зато теперь появился человек, с которым можно поделиться чем угодно. Тем более замечательно, что этот человек – Бонни. Она всегда встанет на ее сторону и наверняка никому не сообщит о своем открытии.
– Я пока что и сама не знаю, зачем я здесь и для чего скрываюсь. Но в любом случае, Бонни, спасибо, что не выдала меня там, внизу!
– Можно подумать, – фыркнула Бонни, – я побегу ему обо всем докладывать. Что бы ни происходило, это не его ума дело!
– Его – лорда Браутона? – ухмыльнулась Каролин. – А мне, казалось, что если тебе вместо твоей супруги подсовывают какую-то левую бабенку, то это прежде всего тебя самого и касается!.. Ха-ха!.. Кстати, ты же знаешь, что Синтия сбежала?
– Конечно, знаю! Я так прямо вся и обмерла, когда его светлость прислали сообщение, что возвращаются-де домой с леди Селеной и леди Синтией. Сначала я не признала вас, мисс Каролин, но потом живо почувствовала разницу. А как распустила волосы и увидела небольшой шрам, этакий маленький шовчик на затылке, то убедилась в справедливости своих догадок. Но куда же подевалась настоящая Синтия?
– Мне бы и самой хотелось знать об этом, – проговорила Каролин, вставая со стула и запуская в волосы пальцы – но знаю-то я еще меньше твоего… Я находилась в Антигуа, когда ко мне пожаловал лорд Браутон. У меня не было ни малейшего представления о том, кто он и чего от меня добивается. Ты же помнишь, Бонни, я была отлучена от семьи задолго до свадьбы Синтии. Наконец догадалась, что передо мною, должно быть, муж моей дорогой сестрицы, ошибочно принявший провинциальную актрисочку за свою супругу. Он сказал, что выследил беглянку на островах, где она скрывалась с человеком по имени Деннис Бингем. Это правда?
– Да, как правда и то, что Деннис – настоящий джентльмен, – ответствовала Бонни. – Совсем не таков, как его светлость. Джейсон скорее настоящее животное, чем настоящий джентльмен!
– Я уже успела убедиться в справедливости твоих слов. Как есть животное! Тем не менее я также поняла, что окажу Синтии определенную услугу, если не стану разочаровывать Сомервилла и позволю ему и дальше думать, что я – это она.
– Верно, – согласилась Бонни, но тут же, поджав губы, добавила:
– Вам всегда нравилось попадать в переделки. Хотя на сей раз вы поступаете верно. Это поможет ей…
– Хорошо! Раз так, значит, ты поможешь мне!
– Конечно, нужно сделать все возможное, чтобы помочь бедняжке избавиться от этого изувера Джейсона. Но что могу сделать я?
– В твоих руках главное, что интересует меня: сведения, сведения и еще раз сведения. Обо всем, что творилось и творится в этом доме, в этой семье. За последние пять лет я ничего не слышала о жизни своей сестры. Мне не знакомо расположение комнат в этом здании. А для того, чтобы не допустить промаха, необходимо знать как можно больше!
– Я расскажу тебе все, что знаю.
– Но сначала объясни, что именно заставило Синтию сбежать? Джейсон обвинял ее в связи с этим Бингемом?
– Да нет, все стряслось не со зла! – поспешила заверить Каролин Бонни. – Синтия – настоящая леди. Но наш ангел не мог ужиться с этим дьяволом Сомервиллом. Она никогда не любила его и вышла замуж только потому, что таково было желание ее отца. Синтия хотела угодить сэру Невиллу, особенно после того, как вы удрали с юным господином Мейбри. Папаша бушевал неслыханно и повсюду болтал о том, сколь эгоистичны оказались его дочурки. Он умолял Синтию не покидать его, не следовать вашему, мисс Каролин, примеру. Ну, так она и вышла замуж за лорда Браутона, правда, тогда он был всего лишь Сомервиллом. Три года назад отец Джейсона умер. Его светлость, я разумею Джейсона, конечно, а не покойника-отца, тотчас бросились разыгрывать перед вашей наивной сестрицей целый спектакль, прикинулись обезумевшим от любви юнцом, таскали цветы и конфеты. Конфеты конфетами, однако сразу после свадьбы его светлость не замедлили обратиться в гнуснейшее животное, о чем уже, впрочем, было говорено.
Каролин не удивило то, что под затейливыми ухаживаниями порой скрывается натура грубая и деспотичная. Джейсон и Синтия могли сколько угодно кокетничать друг с другом, танцевать на приемах, сидеть рядышком за чаем, но наедине их никогда не оставляли. Беря в рассуждение наивность Синтии и то давление, которое на нее оказывал отец, можно было предположить, что она и в самом деле вышла замуж без любви. Восемнадцатилетней девчонке явно не хватало жизненного опыта, да и никакого представления о настоящей любви у нее быть не могло.
– Бедное дитя, – продолжала Бонни сокрушенно, – она иногда пыталась мне рассказывать о том, какие вещи выделывали его светлость.
– Вещи? Какие вещи?
– Отвратительные вещи, – мстительно сощурилась Бонни. – В постели. Синтия говорила мне, что его светлость требовали от нее в постели выполнения различных греховных, богомерзких действий. Бедняжка чувствовала себя униженной, раздавленной от унижения… Он хохотал над ней, глумился… Вы совсем не знаете его светлости, мисс Каролин. Одного их взгляда достаточно, чтобы обратить человека в глыбу льда. Он ужасный, ужасный человек.
Выходит, Браутон, подумала Каролин, принуждал ее бедную сестрицу утолять его ненасытную жажду всевозможных сексуальных извращений. Подобное открытие несколько смутило мнимую леди Браутон и навело на мысли, что настоящая леди Синтия Браутон могла и не вынести мужниного темперамента.
Каролин помнила, что отношение к ней Кита в постели было всегда теплым, ласковым, позитивным, но все же едва ли разделяла его восторг. Он научил ее доставлять удовольствие мужчине и получать его самой. Однако муженек никогда не увлекал се, ибо относился к ней не иначе, как : партнеру, – безусловно, партнеру уважаемому, добросовестному, но все же партнеру и только. Впрочем, иметь мужа неласкового и невнимательного, во главу угла ставящего силу и жеребячий нахрап, – еще хуже!
– Мисс Синтия очень обрадовалась, когда его светлость перестали приходить к ней в комнату по ночам. Джейсон сказал, что утратил к ней как к женщине всякий интерес. Бедняжка сокрушалась, что ей не суждено изведать в жизни ни любви, ни счастья. Что ж, по крайней мере ей больше не пришлось сносить боль и унижения. Тогда-то она и повстречалась с мистером Бингемом. Мистер Деннис Бингем – прекрасной души человек. Но он друг господина Хью.
– Кого?
– Хью Сент-Джонса, двоюродного брата его светлости. Он проживает в поместье Грейхилл. Он хороший человек, даром что друг его светлости. Оно и не мудрено, что друг: родственники, росли вместе…
– А мистер Бингем? Синтия полюбила его?
– О да!.. Однажды вечером она заглянула ко мне, глаза светятся, что твои звездочки, и говорит, значит: «Нянюшка, – говорит, – я, – говорит, – любовь свою нашла. Уж думала, любви-то и не бывает настоящей, а тут возьми и подвернись мистер Бингем». Ну, я знала, кого она имеет в виду. Хотя это было грешно: девушка замужняя и все такое! Но Деннис хорошо с ней обращался и любил ее люто! Просто-таки ужасно любил! Какая счастливая перемена после стольких лет унижения и скорби с его светлостью! Ну, когда она окончательно решилась сбежать с мистером Бингемом, я помогла ей упаковать вещи и улизнуть из дому. Также я позаботилась и о том, чтобы утром никто не пришел будить ее.
– А Джейсон Он разве не разозлился на тебя?
– Да он не знал, что я замешана в этом дельце. Тогда я уверила всех, что накануне побега Синтия просила не тревожить ее с утра. Было единодушно решено, что беглянка обманула и меня. А его светлость слишком слабо интересовались своей супругой, чтобы знать о ее близости со мною – А куда она отправилась, ты не знаешь?
– Нет, – покачала головой няня, – она не решилась открыть мне это. Видимо, из осторожности. Если б я была в курсе, то мне пришлось бы лгать его светлости. Синди же хотела, чтобы я всегда отвечала правдиво.
– Но укатить в Вест-Индию – это никак не похоже на нее, ведь верно?
– Индию? Проделать путешествие на корабле? Нет, не похоже. Я про себя решила, что она направилась во Францию или в Германию. Ей всегда там очень нравилось.
– Мне тоже приходила в голову такая мысль. Джейсон, очевидно, проследил ее до порта. Там он обнаружил, что беглецы заказали рейс до Антигуа на его имя. Ему показалось, что они были глупы и неопытны, раз оставили столь заметные следы. Но я подозреваю, что Синтия попросту ввела в заблуждение своего тирана-супруга. Джейсону просто повезло, что на островах он наткнулся на меня.
– Господь хранит наше бедное дитя! – заметила Бонни. – Он дает ей шанс.
Для Каролин внешне противоречивые верования Бонни всегда были непонятны Няня часто качала головой и предупреждала ее, что язычница и что в будущей жизни готовится принять на себя все адовы муки.
– Надеюсь, тебя минует чаша сия, – с отчасти кощунственной дипломатичностью ответствовала Каролин. – А теперь, няня, потрудись рассказать мне как можно подробнее об этом доме и о прилегающем к нему парке.
– Позади дома раскинулся сад, очень красивый, хотя в это время года большинство цветов уже осыпалось. В глубине сада протекает речка.
– Тиз?
– Верно. Кругом ничего особенного. Так, поля хмеля. Его светлость владеют превосходными землями…
– А что это за странные домишки с остроконечными, похожими на колпак, крышами?
– Это хмелесушилки. Хмель там высушивается в печах. О, тебе еще следует знать о сторожевой башне.
– Что это?
– Сторожевая башня Хемби. Сначала это была крепость. Но из семьи Хемби не осталось никого. Они каким-то образом были связаны с родом Сомервилл, обосновавшимся в Грейхилле. Сторожевая башня разрушилась. В шестнадцатом столетии Сомервиллы построили вот этот дом, причем для его возведения использовались камни, взятые с руин сторожевой башни. Развалины существуют и по сей день. Они лежат к югу отсюда, на холме. Туда без труда можно добраться пешком. Мисс Синтия часто хаживала в те края. Она говорила, что там ей очень спокойно и хорошо. Она любила бывать одна.
– Расскажи мне о деревне и о людях, которые живут поблизости. Сегодня я встретила женщину, которую леди Селена назвала Мэри Фентон.
– Видимо, это жена Клайда Фентона. Они у его светлости арендуют землю. Всегда арендовали и вообще испокон веков живут рядом с Сомервиллами.
Бонни продолжала называть имена важных людей в округе, имена многочисленных арендаторов, а также имена работников поместного парка. По просьбе Каролин она начертила приблизительный план дома, его первого и второго этажей, и назвала каждую комнату. Когда Каролин спросила о третьем этаже, Бонни лишь покачала головой.
– Он не используется, мисс, – сказала она, – конечно, если только не случается большой наплыв важных гостей. Мебель там обычно забрана чехлами. На чердаке устроены комнаты для прислуги. Но вам нет нужды изучать их. Я глубоко сомневаюсь в том, что мисс Синтия когда-либо наведывалась туда.
– На сегодня, думаю, достаточно, – вздохнула Каролин, потягиваясь. – Боюсь, я получила сведений гораздо больше, чем в силах переварить в один присест Ты была совершенно права, когда заикнулась о моем усталом виде. Нужно немного вздремнуть, перед тем как начать переодеваться к обеду.
– Очень хорошо, мисс Каролин. Когда понадоблюсь, позовете!
Как только Бонни вышла, Каролин бросилась обследовать комнату. Она открывала ящики и дверцы стенных шкафов, где бесчисленными рядками висели и лежали богатые наряды. Здесь были пеньюары и нижнее белье из шелка и кружев, чулки всех цветов, оборчатые нижние юбки, панталоны, отделанные кружевами, и сорочки, украшенные тонкими, нежных цветов, лентами. Она увидела высокую кипу льняных носовых платков с монограммой и опять-таки кружевным краем. Кружевные воротнички и косынки, переливающиеся шарфы, предназначенные для прикрытия плеч, лежали в стопках по дюжине. Лакированные шкатулки были переполнены серьгами из жемчуга, слоновой кости, жадеита и прочих камней красоты неописанной. В одном из ящичков она обнаружила убранные на лето меха: муфты и шляпки из лисы и шиншиллы, норковая накидка, подбитое соболем пальто. Другой ящик переполняли солнцезащитные зонтики, сделанные из шелка и тафты, с кружевами и бахромой. Матерчатые и кожаные перчатки различной длины и расцветки соседствовали с коллекцией раскрашенных пергаментных вееров на костяных ручках и в перламутровых чехольчиках.
На туалетном столике выстроилась батарея разнообразных флаконов. В ящиках лежали заколки и сеточки для волос, некоторые из которых были изготовлены из шелка, а некоторые из бархатной ленты, нарядные гребни, атласные ленточки для вечерних платьев. В другом ящике находились кашемировые и пайсельские шали, легкие накидки, сплетенные из шантильских и мальтийских кружев. В шкафу вишневого дерева на полках помешались шляпные картонки. Каролин снимала эти картонки одну за другой и изучала их содержимое. Там она обнаружила широкополую соломенную шляпу для жаркой погоды в деревне, зимний капор и множество шляп различного цвета и фасона, подходящих к отысканным там же платьям. Под шляпными картонками ровными рядами выстроилось почти такое же количество обуви: разного рода ботинки, мягкие домашние туфли из бархата, нарядные туфли на высоких каблуках для вечерних выходов. Богатство и разнообразие одежды и аксессуаров поражало. Среди этого великолепия, которое, казалось, жило своей собственной жизнью, Каролин почувствовала себя человеком маленьким и незначительным. Наконец, повернувшись к огромному, красного дерева шкафу, она увидела ряд туалетов, которые не могли ей присниться даже в самых смелых снах. Там были вечерние и дневные платья, платья для прогулок, бальные наряды. Все это оказалось сработанным из самых дорогих тканей, какие только ей когда-либо доводилось видеть: поплина, муслина, шелка, – тафты, бархата. Богатство расцветок поражало не меньше. Многие платья были пастельных тонов: бледно-желтые, голубые, розовые, с оборками и воланами. Но больше других внимание Каролин привлекли три платья в самой глубине шкафа: одно – цвета красного бургундского вина, другое – изумруда и третье – полночной сини. Жадно прикоснулась она к последнему платью, сшитому из атласа. С пологой линией выреза и широкой тафтяной лентой наряд дышал красотой и элегантностью. Каролин так давно не трогала своими руками подобных вещей, что только теперь поняла, как изголодалась по этому дивному ощущению – осязаемости изящества! Красота все время манила ее, но по бедности, в которой она жила, дорогие покупки делать не приходилось. Каролин понимала, что ее попросту мучило тщеславие, но остаться равнодушной к тем благам, которые с такой легкостью отринула Синтия, не представлялось возможным. Пусть только на краткий срок, но она позволит себе окунуться в эту роскошь, она оденет все эти богатейшие одежды и будет блистать в них, не испытывая ни малейшей неловкости.
Каролин немного вздремнула было, но какая-то девушка ее разбудила. Очевидно, это личная служанка Синтии, в ужасе подумала Каролин. Как же ее звать?
Полли? Памела?. Судорожно пыталась она вспомнить имя прислуги. Ах да! Присцилла!
– Прошу прощения за то, что разбудила вас, миледи, но уже скоро обед.
– Да, конечно, все в порядке!
Каролин села и потянулась. Она чувствовала себя достаточно отдохнувшей и желала без проволочек облачиться в выбранное ею платье.
– Как ты думаешь, Присцилла, у меня есть время для ванны? С дороги я кажусь себе крайне чумазой.
– Да, миледи, если вам угодно. Я приготовлю ванну немедленно.
– Спасибо, Присцилла, – улыбнулась Каролин.
Девушка сделала книксен и выскользнула из комнаты.
Через несколько мгновений она вернулась с другой служанкой. Вместе они втащили небольшую металлическую ванну, поставили се перед камином и ведрами живо наносили в нее воды. Потом Присцилла принесла горячий чайник и стала лить кипяток, что делала до тех пор, пока температура воды в ванне не стала приемлемой для вольготного купания в ней. Каролин издала вздох простого чувственного удовольствия, когда погрузилась в ванну. Ей подумалось, что она могла бы провести в этой ласковой, бережно обнимающей ее тело воде целую вечность.
По завершении процедуры Присцилла насухо вытерла свою госпожу, затем помогла одеть шелковое белье и принялась затягивать корсет, с каждым рывком значительно зажимая талию Каролин. Далее пришел черед нижней юбки, за которой последовал громоздкий каркас кринолина, удерживающий эти самые юбки на должной ширине. Присцилла собрала волосы Каролин в элегантный пучок, вокруг шеи повязала черную бархатную ленточку с перламутровой камеей. Серьги с такими же камеями она вдела в уши. Когда Каролин поднялась, Присцилла тщательно расправила на ней складки бирюзового вечернего платья и застегнула на спине пуговицы.
– Ах, миледи, вы всегда так чудесно выглядите, – восторженно прошептала Присцилла.
Стоя перед широким зеркалом, Каролин вынуждена была признать, что в самом деле выглядела обворожительно. Богатая ткань платья, волнение, охватившее ее оттого, что она надела его, окрасили кожу в алый цвет и зажгли огонь в глазах. Яркая бирюза углубила голубизну ее глаз, изумительный вырез платья подчеркивал совершенство фигуры. Каролин улыбнулась, почувствовав, как вселяются в нее уверенность и смелость. Пусть Джейсон ведет себя самым отвратительным образом, сегодня вечером она будет наверняка в силах противостоять ему!
