Текст книги "Свет и тень"
Автор книги: Кэндис Кэмп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Синтия?
– Миледи… – начала было Каролин и внутренне содрогнулась: как же ей называть эту женщину, если она даже имени ее не знала.
Брови леди Браутон поползли вверх.
– Господи, должно быть, в самом деле произошло что-то серьезное, если с «Селены» мы перешли на «миледи»!
– Я думаю, что Синтия не желает больше оставаться членом семьи Сомервилл! – заявил Джейсон, и его глаза заметали в Каролин стальные молнии.
– Прошу прощения, Селена, – заикаясь, поправилась Каролин.
Селена удобно устроилась в огромном кресле, а Каролин в нерешительности продолжала стоять, не зная, остаться ли ей в комнате или удалиться к себе. Мать Джейсона была не в курсе происшедшего, поэтому Каролин полагала, что сын пожелал бы рассказать ей обо всем наедине. Тем не менее Джейсон жестом пригласил ее сесть. Чувствуя себя довольно неловко, она присела на один из стульев со строгой спинкой. Джейсон заложил руки за спину и отошел к окну. Потом откашлялся.
– Матушка, мне нужна твоя помощь.
– Ты уже говорил об этом.
– Я бы хотел, чтобы ты сделала вид, будто Синтия отдыхала с тобой в Италии.
– Что?!
– Именно это я сказал людям. Теперь я хочу, чтобы ты поддержала меня.
– Но…
Темные, проницательные глаза леди Селены забегали от сына к невестке и обратно. Каролин заметила, что они были зелеными, как и у ее чада, только несколько более яркие и без серебристых вкраплений. В отличие от глаз лорда Браутона в ее глазах, несомненно, светилось тепло и дружелюбие.
– Очень хорошо, – раздельно проговорила она, вновь поворачиваясь к Каролин. – А теперь, милочка, скажи мне, ты уехала отдыхать вместе со мной или присоединилась потом, чуть позднее?
– Это имеет значение?
– Конечно. Во-первых, твои данные должны совпадать с моими, а во-вторых, на борту со мной плыла леди Эммпелин Харрингтон. Даже если предположить, что бедная Синтия во время всего плавания находилась у себя в каюте, страдая от морской болезни, я все же должна была бы хоть раз упомянуть о своей великомученице-невестке, объявить, что она тоже здесь, на судне!
– Да, непременно, – согласился Джейсон. – Что ж, в таком случае будем считать, что она присоединилась к тебе в Венеции или Флоренции.
– Лучше остановимся на Флоренции. В Венеции я повстречалась с мисс Дженнифер Соумс, ты знаешь, она дочь сэра Ричарда, да-да, та самая, с лошадиными зубами! Она находилась там вместе со своей замужней сестрой, за что и благодарю Бога. Мне не пришлось встречаться с ней, но я чувствовала себя обязанной пригласить мисс Соумс на чай. А вот во Флоренции мне повезло больше. Там я не встретила ни единой души, знакомой мне.
– А я уже начал думать, что это вообще невозможно, – вяло заметил Джейсон, и Каролин не смогла подавить улыбку. Селена совершенно не была похожа на своего сына. Грациозная, приятная, с покладистым характером. Казалось, на Джейсона она оказывает положительное влияние.
– Могу я поинтересоваться, для чего мы затеяли эту игру в эти маленькие шарады? – мягко спросила леди Браутон.
Губы Джейсона сжались.
– Мы с Синтией поссорились. Я… напугал и разозлил се. В результате она сбежала от меня. И мне понадобилось определенное время, чтобы отыскать ее и убедить вернуться назад. Конечно же, в течение всех этих безумных недель она оставалась одна, без сопровождения и без покровительства своего мужа. Ты же понимаешь, мама, какой теперь скандал могут раздуть сплетники из высшего света.
Селена бросила на сына оценивающий взгляд, по которому Каролин догадалась, что леди Браутон с большим недоверием отнеслась к его рассказу.
– Да, конечно, можно себе представить…
Каролин несколько удивило то обстоятельство, что голос Джейсона, обычно жесткий и грубый, смягчился, когда повествовалось об истории с Синтией. Как легко можно было догадаться, сын попытался скрыть от матери те сведения, которые, по его мнению, ранили бы ее. По всей видимости, леди Браутон очень любила Синтию, и ей было бы крайне неприятно узнать о том, что мерзавка сбежала от мужа с другим мужчиной. Да, скорее всего так оно и было. В противном случае Джейсон вряд ли стал бы представлять Синтию в розовом свете.
С минуту Селена изучающе смотрела на Каролин, а потом промолвила:
– Я думаю, что первым делом мы должны купить тебе подходящее для путешествия платье. По магазинам отправимся завтра же.
Прежде чем Каролин успела что-либо сказать, Джейсон воскликнул:
– Ради Бога, мама, это не повод для походов по магазинам. Нам нужно вернуться в Лондон.
– Не беспокойся, несколько дней отсрочки погоды не сделают. В конце концов, после отдыха в Италии никто так не рвется домой. Или тебя ждут какие-то неотложные дела в Англии?
– Нет, но…
Сомервилл заколебался, и Каролин решила, что он, задумав умолчать о своем нежелании делить тесное пространство гостиничных апартаментов со своей женой, ищет убедительную причину для оправдания той поспешности, с которой намеревается вернуться в Англию.
– Впрочем, да, меня, безусловно, ждут дела!
– Но послушай, Джейсон, если ты и в самом деле хочешь, чтобы люди поверили в этот обман, ты не допустишь, чтобы Синтия прибыла в Лондон в столь неухоженном виде. И неужели ты можешь вообразить, что я, намеренно изменив маршрут и включив в него Париж, не посещу ателье Уорта?
– Конечно же, ты права, – вздохнул Джейсон, – но как скоро вы со всем этим управитесь?
– Разумеется, к Уорту мы не пойдем, я пошутила, но у белошвеек, думается, мы получим подходящее платье за два дня. А у Уорта мы при желании сможем заказать новые вечерние платья, которые, конечно же, нам могут переслать потом. Я бы сказала, что трех дней, в крайнем случае четырех, будет вполне достаточно.
– Хорошо, я рассчитываю на тебя!
Джейсон был счастлив, что смог переложить заботу о Синтии на другие плечи.
Селена отобедала вместе с супругами в их номере. Атмосфера за столом была довольно теплой и дружественной благодаря веселой болтовне мамаши о своем путешествии и бесконечных расспросах о последних лондонских сплетнях. Каролин нашла леди Браутон приятной в общении и старалась все время направлять беседу в безопасное русло, говорить по возможности о тех местах и событиях, которые ей самой были знакомы с детства. Селена попросила ее рассказать об Озерном крае. Глаза Каролин разгорелись, когда она принялась описывать красоты родного пейзажа. Несколько раз ее колкие замечания заставили Селену рассмеяться, даже Джейсон хохотнул однажды, когда она повествовала о некоем Скайре, чьи земли лежали неподалеку от Грешам-Холла. Предупредительно избегала она говорить о своей семье. Чем меньше будет сказано о близнецах, тем лучше.
Когда после еды все дружно потягивали бренди, Селена вздохнула и с улыбкой посмотрела на свою мнимую невестку.
– Какая славная светская беседа. Знаешь, моя дорогая, я не припомню, чтобы раньше ты когда-нибудь рассказывала о своем детстве. Насколько я поняла, ты была единственным ребенком в семье, да?
Каролин почувствовала, как ее лицо заливает краска, и едва не вскрикнула, но прежде, чем она успела что-либо сказать в ответ, Джейсон со своим обычным бесстрастием объявил:
– Да, матушка, Синтия – единственный ребенок в семье. Правда, я не слишком хорошо осведомлен о ее ближайших родственниках. Может быть, это тетушка Элизабет? – спросил он, обращаясь уже к супруге.
Каролин сдержанно кивнула, стараясь изо всех сил оставаться в своей роли. Трудно поверить, но, похоже, Синтия никогда не упоминала о ней в этом семействе. Все же зачем ему нужно было лгать своей матери о сестре-близнеце? В тех немногих письмах, что когда-то она получила от Синтии, говорилось, что отец вычеркнул имя Каролин из семейной Библии, запретив слугам и домочадцам даже упоминать о ней. Следовательно, когда они прибыли в Лондон для представления Синтии ко двору, тетушка Элизабет, несомненно, предупредила Синтию ни словом не обмолвиться о своей беспутной сестрице, поскольку в противном случае мог разразиться серьезный скандал, совершенно испортивший бы первый бальный сезон. Выходит, Джейсон о существовании Каролин даже не подозревал!..
Ее сердце пронзила острая боль. Мысль о том, что Синтия до такой степени стыдилась поступка своей сестры, что даже никогда не упоминала о ней, казалась унизительной. Но в то же время она почувствовала необыкновенное облегчение оттого, что Джейсон не имел ни малейшего представления о ее существовании. Теперь нечего было опасаться того, что он вдруг станет следить за ней и прислушиваться к каждому ее слову. Возможно, она покажется ему несколько странной, необычной, но мысль об обмане вряд ли придет ему в голову. Женщина, выдающая себя за примерную супругу, на самом деле отнюдь не примерна и даже не супруга вовсе? Никогда!..
После ужина Селена немедленно удалилась к себе. Каролин, вместо того, чтобы последовать в спальню, как она это обычно делала после приема пищи, направилась к тому внушительных размеров креслу, на котором минуту назад восседала леди Браутон. Теперь, после признания Джейсона, ее больше не беспокоило то, что она вдруг допустит ошибку и выдаст себя.
– Сегодня ты была на диво любезна с матушкой, – слегка поелозив на своем излюбленном стуле, обитом бархатом, заметил Сомервилл.
– По-твоему, обычно я веду себя с ней грубо?
– Нет, конечно, нет! Ты всегда очень… вежлива. Да, вежлива, но более сдержанна и не столь приветлива.
– Вероятно, я сделалась столь, как ты сказал, любезна только потому, что провела некоторое время в обществе человека, люто ненавидящего меня!
Каролин вызывающе перехватила его несколько изумленный взгляд, и в течение полминуты оба они пристально смотрели друг на друга. Потом Сомервилл перевел глаза на ее губы, на грудь, на ноги. Внезапно она вспомнила его обещания не претендовать на свое место в ее постели. Этот мужчина считал себя ее мужем и думал, что знает все потаенные уголки ее тела. А что, если он придет к ней и на правах законного супруга примется целовать ее? Паника овладела Каролин, сердце учащенно забилось.
Как только Джейсон поднялся со своего стула, прекратив тем самым игру в «кто кого пересмотрит», Каролин сразу как-то вся сжалась.
– Если ты не возражаешь, я лягу сегодня пораньше, – голос Сомервилла прозвучал резко и грубо, – спокойной ночи, Синтия.
– Спокойной ночи, Джейсон.
Глава 4
На следующее утро, верная своему обещанию, леди Браутон взяла Каролин с собой, и они отправились по магазинам. Был закуплен целый набор одежды, включая шляпку густо-синего цвета, башмаки из мягчайшей кожи козленка с бахромой по верхнему краю, перчатки, отороченные лентами панталоны, лифчики и даже белые хлопчатобумажные чулки. К тому времени, когда Селена закончила покупки, на теле Каролин не осталось ни единой старой вещи. Все было новым и наилучшего качества. Селена умудрилась так задобрить и умаслить модного портного, что уговорила его Немедленно сшить для любезной невестки два платья для путешествий.
Много лет прошло с тех пор, как Каролин, прогуливаясь по элегантным магазинам и выбирая ткани и модели, могла позволить себе свободно, без оглядки тратить деньги. Но и сейчас она ограничила свои желания, остановившись только на самых необходимых вещах, которые могли пригодиться ей во время поездки в Англию. В конце концов, в Браутон-Курт в ее распоряжении окажется достаточно нарядов, принадлежащих Синтии. Каролин чувствовала себя виноватой в том, что обманывает Селену, хотя по поводу мистификации Джейсона не испытывала никаких угрызений совести. Конечно, лгать убеленной сединами матери этого чудовища с непроницаемым лицом, которая, по-дружески взяв Каролин за локоток, таскала ее по магазинам и, не скупясь, приобретала для нее дорогие вещи, было некрасиво.
Каролин была также благодарна представившейся ей возможности получить короткий урок о последних направлениях современной моды. Долгие годы, проведенные в Индии и обеих Америках, разучили се следить за прихотливыми изменениями общественного вкуса, и она боялась проявить свою неосведомленность в этом вопросе, как только придется столкнуться с высшим светом Англии. Однако день, проведенный у Уорта вместе с Селеной, которая заказала там несколько ансамблей для осенне-зимнего сезона, позволили Каролин узнать, что, скажем, кисточки и бахрома, которые, казалось, присутствовали повсюду, являлись, так сказать, последним писком. Юбки уже утратили свою округлость и сделались слегка плоскими впереди и выпуклыми сзади, часто с небольшим шлейфом. Кашемировые шали отчасти потеряли свою былую популярность, но их все еще носили. В моду входили искусно сшитые комнатные туфли с перфорированным верхом, позволявшим демонстрировать цветные чулки.
Походы по магазинам вместе с леди Браутон оказались настоящим удовольствием, причем за этим занятием Каролин не только счастливо избегала малоприятного общества Джейсона, но и получала возможность насладиться компанией Селены. Эта милейшая женщина, в чьих голубовато-зеленых глазах ни на мгновение не угасал какой-то невероятно притягательный, озорной блеск, взирала на мир не без улыбки, с оттенком крайне своеобразного юмора, скорее, впрочем, доброго и снисходительного, нежели циничного. Ее спокойная манера держаться на людях располагала к доверительному общению с ней. Сидя за чашкой кофе с пирожным в одном из парижских кафе, Каролин недоумевала, как у столь милой женщины мог вырасти такой угрюмый, бездушный сын. Видимо, мальчик пошел в отца, у которого был довольно крутой нрав. К тому же не исключено, что жизнь Селены была более суровой, чем это могло показаться при беглом взгляде на ее безмятежное лицо. А ведь ей приходилось мириться с не знающими сострадания мужем и сыном.
Джейсон обычно присоединялся к женщинам за ужином, проходившим, как правило, либо в гостиной отеля, либо в каком-либо фешенебельном парижском ресторане. Теперь, когда Каролин была принаряжена надлежащим образом, она могла принимать живейшее участие в фантастической ночной жизни французской столицы. Между прочим, несколько платьев Селены по ее собственному распоряжению были ушиты и подогнаны к стройной фигурке невестки. По цвету и фасону они несколько не соответствовали возрасту Каролин, но благодаря их добротности и своеобразному изяществу она могла посещать в них самые изысканные места развлечений.
Джейсон по-прежнему оставался молчалив, и саркастическая гримаска все так же не сходила с его физиономии. Тем не менее Селена взирала на него скорее с мягким участием, нежели с раздражением. Что до Каролин, то она прилагала все зависящие от нес усилия к тому, чтобы не обращать на него внимания вообще. Однако поведение женщин никак не отражалось на самочувствии Сомервилла. С каждым днем он становился все более мрачным и напряженным, и Каролин очень обрадовалась, когда в их апартаменты были доставлены платья от Дюмона – для путешествий. Теперь они могли покинуть Париж и направиться в Англию. Там, как все надеялись, настроение Джейсона улучшится.
– Конечно, это не самые хорошие платья, – критически заметила Селена, изучив новые поступления, – но для путешествий вполне сгодятся. Коричневый цвет довольно скучен, но на нем практически незаметны грязь и сажа. Кроме того, качество их превосходное. Каждое утро я буду присылать к тебе Изабелл, чтобы она заботилась о твоей прическе. Ты больше никогда не будешь выглядеть неопрятной. Мне, между прочим, нравится, что ты наконец избавилась от этих пошленьких локонов вокруг лица. Довольно мило, конечно, но мне кажется, что тебе больше подойдет несколько более строгий стиль. Ты сделаешься более привлекательна. Джейсон, тебе так не кажется?
Сомервилл, сидя в кресле и читая «Тайме», даже не взглянул на Каролин, когда она прошлась по гостиной, демонстрируя свои туалеты. На секунду опустив газету, он промямлил: «Да, матушка, твой вкус всегда был безупречен», – и потом тотчас уткнулся носом в колонки передовицы.
Каролин проигнорировала его столь кислое замечание, не желая портить себе удовольствие от ношения сделанных на заказ платьев – чудных, из приглушенно-коричневой и зеленой ткани. Их превосходный покрой выгодно подчеркивал ее прекрасную фигуру, а богатая ткань оттеняла цвет кожи.
Джейсон свернул газету в трубку, поднялся с кресла и проговорил:
– Надо полагать, матушка, уж теперь-то мы вполне готовы к поездке, не так ли?
– Почему бы и нет. Конечно же!
– Прошу меня извинить, но я вынужден немедленно пойти и сделать все необходимые приготовления к тому, чтобы отправиться завтра же.
Селена вздохнула и, посмотрев вслед уходившему из комнаты сыну, покачала головой. Каролин поняла, что свекрови не терпелось забросать невестку градом вопросов. Пожилая дама повернулась к Каролин, но та отвела взгляд. Да, момент был упущен.
– Что ж, – несколько разочарованно пробормотала Селена, – тогда и мне нужно шевелиться. Пойду скажу Изабелл, чтобы начинала укладывать вещи.
– Да, конечно. Кстати, от всей души благодарю вас за платья. Они просто восхитительны.
Селена взмахнула рукой и ласково улыбнулась:
– Не стоит благодарности, моя милочка. Ты же прекрасно знаешь, как я люблю покупать платья.
Каролин проследовала в свою комнату, не желая встречаться с Джейсоном в случае его возвращения. Она сама упаковала вещи, купленные для нее Селеной здесь, в Париже, а старую одежду трогать не стала. Маленькая лакированная шкатулка, где хранились всяческие дорогие сердцу безделушки – подлинные сокровища для Каролин, были тем состоянием, которое она унаследовала от своей прежней жизни. Ничего более девушка с собой брать не собиралась. Прежде чем опустить шкатулку в новый кожаный саквояж, она присела на край кровати и открыла ярко блестевшую крышку. Тотчас ей на глаза попалась золотая пуговица. Каролин тщательно протерла ее большим и указательным пальцами. Если бы Джейсон хотел убить ее, то возможностей для этого у него на острове было больше чем достаточно. И все-таки его фигура в точности походила на фигуру того человека, что когда-то напал на нее ночью в Антигуа. Каролин нахмурилась. Возможно, Джейсон, а не она имел преимущество в настоящей ситуации. Не исключено, что она возвращалась на родину с человеком, который некогда пытался ее убить.
Она бросила пуговицу назад в шкатулку и захлопнула крышку. Нет, безусловно, все это были домыслы ошибочные. Нападавший на нее бандит, несомненно, остался в Антигуа. Единственная опасность, которая ее может подстерегать, – это опасность быть уличенной в самозванстве. Спрятав шкатулку под кипой новых шелковых шарфов, Каролин решила немедленно забыть о своей жизни в Вест-Индии и все начать с нуля. Теперь ее имя Синтия Сомервилл из Браутон-Курт.
Трое путешественников сели на поезд, добрались на нем до Кале, где мигом погрузились на пассажирское судно и пересекли Ла-Манш. В каюте, которую Каролин делила с леди Браутон, она, сказавшись больною, без проволочек завалилась в постель. К счастью для лицедейки, во время морского путешествия Селена едва обращала на нее внимание, поскольку сама, повернувшись лицом к стене, лежала на койке и изо всех сил пыталась одолеть тошноту и головокружение.
Ночь все трое провели в Дувре, а наутро опять сели на поезд. В вагоне Каролин прикрыла глаза и довольно скоро уснула, убаюканная мерным перестуком колес. Пробудившись спустя по меньшей мере час, она украдкой огляделась. Джейсон исчез, а матушка его спокойно посапывала, погрузившись в дрему. Что ж, теперь можно было безбоязненно любоваться милыми сердцу британскими ландшафтами!
Каролин смотрела на мелькавшие за окном поля, уже вовсю зеленевшие, извилистые дороги, крохотные ручьи, при пересечении которых поезд коротко грохотал на небольших мостках. Все кругом было таким красивым, что девушка не уставала удивляться тому, как это ей удалось столь долгое время обходиться без отчих красот, в какой-то дыре… Раньше ей не случалось бывать в графстве Кент, потому что оно лежало достаточно далеко от ее родного Озерного края, но сочная зелень, степенная, мягкая прелесть окружающей природы были в высшей степени английскими. Совсем недавно она была совершенно уверена в том, что увидеть родную землю ей больше никогда не доведется. Теперь ей до боли хотелось оказаться снаружи вагона, кожей ощутить влажный, теплый воздух, вдохнуть всей грудью аромат английской деревни.
Каролин знала только то, что фамильный дом Сомервиллов находился в Кенте. Селена, надо полагать, прямо оттуда отправится в свой лондонский дом. Сопоставив кое-какие факты, девушка пришла к заключению, что Джейсон и Синтия столичной сутолоке предпочитали свое загородное обиталище. Что ж, это было вполне в духе сестрицы, поскольку она, как и сама Каролин, была уроженкой отнюдь не промышленных вавилонов, но тихого и спокойного Озерного края.
Поскольку никто, ни Джейсон, ни Селена, ни разу не упомянули названия какого-либо городка, вблизи которого мог находиться Браутон-Курт, Каролин не составила себе ясного представления об их времени прибытия в конечный пункт. Посему крайне трудно было удержаться от распиравших ее вопросов и скрывать волнение.
Джейсон вернулся сразу, как только проснулась Селена.
– Подъезжаем к Барему, – улыбнулся он матери.
– Благодарю, дорогой. Господи, Синтия, наверное, я была ужасающе скучна, да?
– Что вы, что вы, какая чепуха! Леди, вы даже во сне сплетничали напропалую и восхитительнейшим образом острили. Я в общем-то сама всю дорогу спала, но все-таки кое-что уловила из ваших речей. Повторяю, восхитительно!
– Спасибо, милочка, но надо признать тем не менее, что я уже старею, да, старею…
Джейсон протянул обеим дамам шляпки. Селена тотчас свою нацепила и завязала под подбородком ленточки. Каролин последовала ее примеру. Вероятно, в Бареме нужно будет выходить…
– Броддас будет встречать нас? – осведомилась Селена.
– Да, – сказал Джейсон, – я отправил ему из Дувра телеграмму и попросил прислать карету. Путешествовать станет гораздо проще, когда власти закончат ветку на Хокли.
– Но с этими чадящими железными монстрами пейзаж вряд ли сделается более привлекателен. Синтия, ты как думаешь?
– Думаю, технический прогресс только изуродует это райское местечко.
Хокли! Вот еще одно название, которое ей нужно сохранить в памяти. По всей видимости, Барем отстоит несколько дальше от Браутон-Курт, нежели Хокли.
Въехав в небольшой городок, поезд замедлил ход и, издав шипение, остановился. Джейсон проводил своих спутниц через вокзал и подвел к элегантному экипажу, уже дожидавшемуся их. Лошадьми управлял одетый в ливрею мужчина, другой мужчина, также в ливрее, встретил их у дверей станции; как только в этих дверях появился Джейсон, он немедленно выпалил: «Милорд», – и лицо его осветилось широкой улыбкой. Подав знак кучеру и сорвав с головы шляпу, он стремглав бросился навстречу Сомервиллу.
– Рад тебя видеть, Броддас.
– Миледи! Миледи! – прокричал Броддас, усердно кивая Селене и Каролин. Он открыл дверь кареты и опустил металлические ступеньки. Трое путешественников, пока кучер следил за тем, как двое дюжих молодцев грузили багаж, удобно расположились в карете. Броддас вскарабкался на сиденье, и все отправились дальше. Каролин, чтобы скрыть охватившее ее возбуждение, скрестила руки на коленках.
Увидеть городок Барем ей не пришлось, так как открывать занавески на окнах Джейсон не стал. Но вскоре в темной карете стало очень жарко.
– Может быть, немного проветрить? – серьезно спросил Сомервилл у дам. – Похоже, становится душно.
– Да, пожалуйста, проветри, – поспешила ответить Каролин.
Джейсон поднял с ее стороны занавеску. Каролин, в надежде, что ее любопытство будет принято за желание несколько скрасить дорожную скуку, выглянула в окно и с интересом стала наблюдать за беспрестанно сменявшими друг друга картинами. Все вокруг было окутано серым густым туманом, который тем не менее ничуть не походил на тропический. Они проезжали мимо яблоневых садов и полей с какой-то низкорослой травкой. Какой культуры был этот урожай, Каролин не признала. Но тут, словно отвечая на ее немой вопрос, Джейсон заметил, обращаясь к матери:
– Похоже, урожай хмеля мы в этом году соберем отменный, как думаешь? Через недельку-другую сюда начнут отовсюду стекаться сезонные рабочие.
– Они все такие противные, – поморщилась Селена, – ну прямо как цыгане. Надо не забыть убраться в Лондон к этому времени.
Джейсон рассмеялся и снова обратил взгляд на поля. В отдалении Каролин заметила блестевшую на солнце воду. По пути она то и дело теряла ее из виду, но потом она неизменно появлялась вновь. То была река, и дорога тянулась почти параллельно ей! Уже далеко за полдень они оказались на верху долгого подъема, и их взглядам открылся роскошный вид на эту реку.
– А вот и Тиз! – воскликнул Джейсон и улыбнулся.
«Ему дорога эта местность», – подумала Каролин. Теперь нужно было запомнить еще и название реки. Возможно, скоро она приведет свои знания в порядок и почувствует себя вполне привольно в дебрях всех этих новых дат, имен, географических названий.
Очень скоро они проехали деревушку Хокли. Когда солнце начало клониться к закату, путешественники оставили главную дорогу и перебрались на сравнительно узкую тропу, вдоль которой тянулись яблоневые сады. Сквозь гущу плодовых деревьев часто виднелись крыши скромных, но чрезвычайно опрятных домиков. Завидев в карсте Джейсона, стайка детишек, игравшая у крыльца одного из подобных домиков, выразила радостными криками самый неподдельный восторг: казалось, они счастливы были видеть знакомое лицо. На пороге следующего, столь же аккуратного и ухоженного жилища стояла женщина и мела пол. При виде кареты ее лицо озарилось широкой улыбкой, и она со всех ног бросилась к дороге. Джейсон подал знак Броддасу, и тот остановил экипаж.
– Милорд! Ах, милорд, я хотела сообщить вам, что Джеми на следующей неделе возвращается домой!
– Вот как? – с удовольствием отозвался Сомервилл. – Замечательно. Я уверен, – добавил он, слегка высовываясь из окна (женщина немедленно сделала ему на это очаровательнейший книксен), – уверен, что наш молодчага чувствует себя уже вполне хорошо!
– В общем, да. И хотя он уже никогда не будет так же здоров, как прежде, но если бы вы, милорд, не отослали его к тому чудесному доктору, бедняга попросту бы умер или в лучшем случае лишился ноги. Доктор сам сказал мне об этом. Так что мы с Клайдом в вечном долгу перед вами. Вы добрейший человек на земле!
При этих словах у Каролин широко раскрылись глаза – от удивления. Видно было, что слышанные ею излияния – не пустая лесть со стороны семьи, которая, как могло показаться, дешево арендовала у Джейсона землю. Женщина испытывала настоящую благодарность и истинное восхищение. Когда экипаж вновь тронулся, Селена, оглянувшись на все еще стоявшую у дороги селянку, спросила:
– О чем это вы разговаривали, сынок?
– Да ничего особенного, – небрежно ответил Джейсон и пожал плечами.
– Но похоже, для Мэри Фентон все сказанное было чрезвычайно важно!
– Полагаю, что так. Ее сын Джеми, латая крышу хмелесушилки, свалился на землю и сломал ногу. У него началось заражение крови, и я поспешил отвезти его в Танбридж-Уэлс к одному знакомому доктору. Очевидно, парнишка поправляется.
Каролин едва справилась со своим изумлением. Как Джейсон мог быть участлив к чужому горю и не испытывать ни капли жалости к собственной жене и ее страданиям?
Экипаж въехал в красивую буковую аллею, устье которой раскрывалось на просторной зеленой лужайке, где возвышался довольно большой дом. Вот и добрались, подумала Каролин, – Браутон-Курт.
Здание было сложено из серо-коричневого кентского камня, линии имело необыкновенно чистые, хорошо продуманные. На фасаде не замечалось никаких излишеств: ни колонн, ни вычурной лепки. Дом был простой четырехугольной формы, в три этажа. На крыше вздымались четыре дымохода. По переднему скату располагались мансардные окна. Строение не поражало ни своими размерами, ни возрастом, ни изысканностью, к чему, например, привыкла Каролин в Грешам-Холл, но сама эта безыскусность дышала таким величием, таким изяществом, что приходилось только диву даваться.
Каролин представляла себе, что ее встретит темное, мрачное местечко, что-нибудь вроде заново отстроенного старинного аббатства или, скажем, норманнского замка, холодного и чопорного. Но этот дом и его окрестности пронизаны были светом, теплотою. Дух гостеприимства, казалось, почивал на этих камнях, лужайках, аллеях. Каролин недоумевала, что заставило Синтию покинуть столь прекрасный, почти райский уголок.
Броддас остановил экипаж у высокого крыльца и, спрыгнув с облучка, открыл дверцу кареты. Прежде чем он успел опустить ступеньки, парадные двойные двери широко распахнулись, и вперед вышел седовласый, строгого вида старец:
– Добро пожаловать, милорд!
– Барлоу!
Джейсон выскочил из кареты и развернулся, чтобы помочь сойти дамам.
– Здравствуй, Барлоу, – улыбнулась Селена и по выщербленным каменным ступеням стала подниматься в дом Сурово, сановно поджатые губы Барлоу наконец расползлись в широчайшей ответной улыбке.
– Как приятно снова увидеть вас, миледи! Мы и не подозревали, что вы тоже приедете!
– Да, миссис Морли придется теперь позаботиться о том, чтобы горничные приготовили еще одну комнату – Она с удовольствием сделает это, миледи.
Джейсон протянул руку Каролин, и та приняла ее с благодарностью. Сейчас, когда ей предстояло вступить в дом, она особенно нуждалась в поддержке, кто бы се ни оказывал. Бедняжка очень нервничала, так как не знала имен слуг Между тем, когда Барлоу ввел их в дом, эти слуги уже выстроились вереницей. Каролин судорожно сглотнула: Боже, как много! И каким же образом с ними справляться? Впрочем, она знала, что все они выстроились в соответствии с рангами. Первой шла миссис Морли, о которой уже успела упомянуть Селена. Каролин несколько смятенно улыбнулась ей и поздоровалась.
– Добро пожаловать, миледи! – был, как водится, ответ.
Проходя вдоль шеренги и любезно отвечая приветствиями на поклоны, Каролин успела заметить, что оказываемый ей прием был заметно прохладнее того, что оказывался Джейсону и Селене. Очевидно, Синтия своим побегом глубоко задела честь семьи Сомервилл, которой, надо полагать, большинство слуг и принадлежало. И что бы ни придумывал Джейсон, как бы ни старался скрыть скандал от преданных ему людей, на чьих глазах Синтия покинула дом, это ему не удастся: едва ли они поверят в его итальянскую сказку. Ясно, что Синтия сыскалась отнюдь не во Флоренции!..
Впрочем, не слишком приветливые лица прислуги весьма в малой степени обескураживали Каролин: подобную встречу нетрудно было предвидеть. И вдруг в толпе ей бросилось в глаза до боли знакомое лицо, благословенное лицо…
