Текст книги "Притяжение противоположностей"
Автор книги: Кэндис Адамс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
– Да, мои навыки в машинописи стоили мне многого, – согласился он и поцеловал ее. – Ммм… Мне нравится целовать тебя так рано утром. Это вызывает у меня ощущение, что оставшаяся часть дня пройдет хорошо.
Его утренний поцелуй подействовал на нее таким же благотворным образом, и она знала, что весь день будет удачным, если она будет рядом с ним, соприкасаясь с ним постоянно, как сейчас. Она надела джинсы, хлопчатобумажную блузу, а спустя десять минут они уже выехали на шоссе. Солнце только еще всходило.
– Я видел Буфорда на днях, – сказал он. – Он уже наехал на забор почты и помял кузов, – Эрик покачал головой. – Буфорд всегда гоняет машину как сумасшедший.
– В Нью-Йорке все так ездят, – сказала Джасинда, лениво оглядывая местность.
– Это, должно быть, ужасное место. Я не могу понять, почему кто-либо, находясь в здравом уме, предпочитает жить там, – его карие глаза лукаво блеснули.
– Так приезжай и посмотри на этих чудаков, – игриво предложила Джасинда.
Дом родителей Эрика находился в полумиле от его дома. Многие акры холмистых полей были окружены каймой лесонасаждений. Въехав на скотный двор за домом родителей, он остановил машину рядом с длинным низким зданием.
– Это курятник, – объяснил Эрик.
Джасинда вошла вслед за ним в полумрак помещения, где их приветствовал хор сотни кудахтающих кур, и долго растерянно стояла, пока птицы, которые были ближе к двери, вспархивали со своих насестов и в страхе разлетались.
– Они нервничают, потому что не знают нас, – объяснил Эрик. – Я насыплю им корма, а ты начинай собирать яйца. – Он передал ей корзину. – Клади их сюда.
Джасинда никогда прежде не собирала яйца. Более того, она даже никогда не была в курятнике и совсем не была уверена в том, что куры не заклюют ее насмерть. Осмотревшись, она, однако, скоро поняла, что они больше опасаются ее, чем она их. «Но где же они, эти яйца?» – интересовалась она, рассматривая солому под рядами насестов. Она не видела никаких яиц.
Как только Джасинда двинулась дальше, взволнованные куры бросились от нее врассыпную. Она остановилась около ряда ящиков и заглянула в один из них. Дно ящика закрывала солома, а в центре лежали два яйца.
Джасинда осторожно взяла их и положила на дно корзины, затем подошла к другому ящику. Вскоре она убедилась, что собирать яйца довольно просто, и стала гордиться своим умением, пока не подошла к гнезду с сидящей в нем курицей. Угрожающе кудахтая, курица взъерошила перья и смотрела явно недоброжелательно.
Подошел Эрик и беспечно посоветовал:
– Просто подсунь руку под нее.
Она взглянула на него с изумлением.
– Ты сумасшедший?
Вместо ответа он сунул руку под курицу и в один момент достал три яйца. Курица посмотрела на пустое гнездо и жалобно закудахтала.
– Я пойду доить коров. Приходи в сарай после того, как закончишь здесь.
Озадаченно качая головой, она направилась к следующему гнезду. Спустя десять минут она до краев наполнила корзину яйцами, вымазав подошвы туфель менее желаемым продуктом. Эрик одобрительно улыбнулся ей, когда Джасинда вошла в хлев.
– Заходи, давай закончим доить коров, – сказал он.
– Я лучше посмотрю, спасибо. Для меня достаточно общения с курами, – скромно отказалась она.
Джасинда наблюдала, как Эрик сел на низкий табурет рядом с коричневой с белыми пятнами коровой и начал доить. Вблизи коровы казались очень большими, намного массивнее, чем она ожидала, и Джасинда старалась держаться на безопасном расстоянии от них.
– Ты научился этому, когда был еще подростком? – с любопытством спросила она.
– Конечно, – улыбнулся Эрик.
Сидя на копне сена, она наблюдала за проворными пальцами Эрика. Ее первое впечатление о нем хорошо соответствовало этому моменту. Однако после той первой встречи ей пришлось распознать в нем довольно сложную личность – он был одаренным изобретателем в области электротехники, большим ценителем и знатоком природы и чувственным и умелым любовником. То, что она увидела сейчас в хлеву, высветило для нее еще одну грань его способностей.
Эрик встал и подхватил табуретку.
– Готово?
– Да. Посмотри на свои ноги, – предупредил он Джасинду…
Убрав молоко и яйца в холодильник, они вернулись к машине. Эрик повез ее по узкой дороге, а на перекрестке с главной дорогой повернул налево, в сторону, противоположную от каменоломни. Джасинда с любопытством смотрела вокруг.
– Разве эта дорога ведет в каменоломню? – спросила она.
– Нет. Но я решил, что моя работа может подождать. Я хочу провести весь день с тобой наедине.
Она уловила легкие сентиментальные нотки в его голосе. Он улыбнулся ей и сделал еще один поворот на незнакомую доселе дорогу. Джасинда улыбнулась ему в ответ.
– Куда мы едем? – спросила она.
– Я покажу тебе арканзасский вариант Сотби. Ты когда-нибудь была на аукционе? – улыбнулся Эрик.
– Нет.
– Тебе понравится.
Описав широкую дугу, они переехали шаткий мост и повернули на узкую дорогу. Он поставил машину в конце шеренги автомобилей, протянувшейся от белого, обитого досками дома.
Когда они подошли к дому, аукцион уже начался. Двор за домом был заполнен людьми, мебелью, выставленной на продажу, молочными бидонами и тысячью других разнообразных предметов домашнего и фермерского хозяйства.
– Здесь когда-то жила старая миссис Рейнгард, – объяснил Эрик шепотом, склонившись к ее уху. – Ей было почти сто лет, когда она умерла.
Они стояли в задних рядах толпы. На импровизированной платформе аукционист в халате что-то кричал и похлопывал по ветхому креслу-качалке, которое предательски накренилось в одну сторону.
– Настоящее кресло-качалка! Таких больше не делают! – кричал он.
– Хорошая вещь, – кто-то согласился в первых рядах.
– Я правильно слышу? Два? Два доллара, я даю два доллара, кто больше? Три, три доллара, кто больше?..
Аукционист снял шляпу и, быстро двигаясь и действуя жестами, показывал во все концы двора. В результате всех этих действий он продал кресло за сто пятьдесят долларов.
– Я не могу в это поверить, – прошептала Джасинда.
Пока готовили другой предмет для продажи, она стала разглядывать людей вокруг себя. Джасинда увидела пару лиц, которые запомнила на ярмарке. Даже люди, которых она никогда не встречала ранее, казались ей хорошо знакомыми. Пожилые мужчины и женщины вели себя стоически, и она узнавала в них типичных арканзасцев, молодые же выглядели более решительно и задорно. Джасинда улыбнулась, глядя на обветренного, словно вырезанного ножом из дерева, пожилого мужчину, который стоял, прислонившись к такому же старому и подвергшемуся длительному атмосферному воздействию дому.
Посмотрев вперед, она увидела груду вещей, ожидающих своей очереди быть выставленными на аукцион. Прекрасное, овальное зеркало привлекло ее внимание. Слегка подтолкнув Эрика, она указала на него.
– Мне нравится это зеркало, – сказала она.
– Прекрасное, – согласился Эрик.
– А этот старый дородный сундук рядом с ним? Ты видишь его?
Джасинда показала на деревянный сундук с выгнутой крышкой.
– А разве не очарователен этот настоящий кукольный домик?..
– Продано леди в заднем ряду, – закончил аукционист свою шумную болтовню.
Эрик хлопнул рукой по плечу Джасинды.
– Поздравляю! – смешливость заплясала в его карих глазах.
– Что? – она непонимающе взглянула на него.
– Ты только что купила весь этот хлам.
– Я ничего не покупала, – возмутилась Джасинда.
– О да. Ты не покупала. Каждый раз, когда ты показывала на то, что тебе нравится, аукционист воспринимал это как твою заявку. – Эрик до упаду смеялся.
– Но я не делала никаких заявок! – запаниковала Джасинда.
– Боюсь, что делала. И ты сделала изрядные покупки, – сказал он ободряюще. – Особенно ценно чучело опоссума, которому, кажется, столько же лет, сколько и мне. К тому же оно побито молью.
Ее серые глаза были полны упрека.
– Тебе следовало бы предупредить меня о том, что он считает, что я делаю заявки, – почти рыдала Джасинда.
Эрик оставался совершенно невозмутим. Гордо подняв голову, она отвернулась от него. В конце концов, любопытство взяло верх, и она обернулась, чтобы спросить.
– Сколько я должна заплатить?
– Тридцать пять долларов, – ответили ей.
Джасинда возмущенно уставилась на него.
– И ты позволишь мне заплатить тридцать пять долларов за это старое барахло?
– Я думал, что ты непременно хочешь это приобрести, – простодушно ответил Эрик.
– Давай сбежим отсюда? – предложила Джасинда.
– Я с нетерпением жду этого, – нежно улыбнулся Эрик.
10
Джасинда была бы более чем рада провести все выходные дни наедине с Эриком, раз судьба предоставила ей такую возможность, однако на вторую половину воскресенья у нее было назначено другое мероприятие. Так как Мейзи была уверена, что Джасинда редко встречается с местными жителями, она пригласила ее посетить их швейный кружок.
– Но я едва ли сумею вдеть нитку в иголку, – запротестовала Джасинда.
Мейзи рассмеялась.
– Дорогая, эти женщины не занимаются шитьем серьезно. Они просто не хотят все время сидеть дома и поэтому объединяются в группы по интересам. Ты получишь большое удовольствие.
«Я получила бы больше удовольствия, проводя время с Эриком», – размышляла Джасинда, когда Мейзи заехала за ней в воскресенье после ленча. Джасинда была одета в матросского типа блузку и брюки цвета морской волны, на которые она в последний момент сменила голубые широкие блестящие спортивные брюки со штрипками. Она еще не встречала никого, кто отважился бы носить подобные спортивные штаны в Арканзасе, и не решилась шокировать провинциальное женское общество.
– Мы едем к Кэрри. Она живет недалеко отсюда, – сказала Мейзи, когда они уже мчались по извилистой улице.
– А много женщин будет там? – спросила Джасинда.
– Десяток или около этого. Я надеюсь, что Элен Паркер не придет. Она не разговаривает с Джейн Тортон, которой это очень неприятно. Вот мы и приехали, – пояснила Мейзи.
Она оставила машину на стоянке перед двухэтажным кирпичным домом.
– В прошлом году Регина проткнула Элис палец огромной иглой.
– С какой целью? – спросила Джасинда недоверчиво.
– Регина говорит, что случайно. – Они шли по дорожке, обсаженной хризантемами.
– Покажи мне Регину, – прошептала Джасинда, когда Мейзи нажала на кнопку звонка. – Я не хочу сидеть рядом с ней.
Высокая, очень худая женщина открыла дверь.
– Привет, Кэрри, – весело сказала Мэйзи, проводя Джасинду в гостиную, где женщины в возрасте от двадцати до шестидесяти сидели вокруг рамы, на которой было натянуто двухспальное одеяло. После представления Джасинды Мейзи заняла стул возле угла рамы. Джасинду посадили между Элен Паркер и Джейн Тортон. Кэрри передала ей иголку с ниткой.
– Мы рады, что ты пришла. Элен и Джей помогут тебе начать.
– Это очень просто, дорогая, – сказала Элен. – Линии рисунка сделаны карандашом. Просто иди по ним стежками и все.
Джасинда аккуратно воткнула иголку в чистую белую ткань и потянула ее вверх, образуя стежок. Сравнив его с рядом стежков, которые были сделаны Элен, она решила, что он безупречен, и сделала второй стежок.
Женщины вокруг рамы ловко работали пальцами и болтали без умолку.
– …Он ухаживал за ней несколько лет…
– …Я поставила Джеку условия. Никогда мой муж не пойдет в это место! Вы же знаете, что там происходит, правда?
Джасинда напряглась, чтобы лучше слышать, о чем идет речь, но вдруг увидела, что ее стежки стали превращаться в слишком длинные петли. Чем больше она старалась сделать их короче, тем длиннее они становились. Она смущенно оглянулась и увидела, что Кэрри наблюдает за ней. Высокая женщина отодвинула свое кресло и встала.
– Почему бы тебе не помочь мне приготовить чай, дорогая? – ласково предложила она. – У нас достаточно рук для шитья.
С благодарностью Джасинда прошла за Кэрри в узкую кухню и разлила чай по чашкам, а когда несла поднос в гостиную, то услышала совсем другой разговор.
– Она встречается с Эриком Фортнером? Я считала, что он предпочитает встречаться с Лаурой Келли…
Джасинда замерла и бессовестно стала подслушивать.
– Ради Бога, нет! Там все кончилось.
– А что случилось?
– Я думаю, что Лаура хотела выйти замуж за Эрика.
– Шшшш. Она скоро вернется.
Все вежливо улыбнулись, когда Джасинда вошла в гостиную. Она тоже улыбалась в ответ, но ей хотелось, чтобы женщины продолжили свой разговор об Эрике.
Теперь, когда ее отсутствие таланта к шитью было установлено, она могла насладиться главным развлечением вечера – сплетнями. Сидя на диване за спиной Мейзи, она наблюдала за работой игл и языков. Она давно не слышала такого количества городских сплетен.
Разглядывая женщин, она улыбалась сама себе. Трудно поверить, что она чувствовала себя не в своей тарелке, когда приехала в Файэтвилл. Сейчас ей было намного свободнее.
Следующая неделя пролетела как в волшебном тумане. Джасинда часто видела Эрика. Она не могла вспомнить, чтобы когда-нибудь чувствовала себя такой счастливой. Она улыбалась, когда сидела за своим письменным столом; она улыбалась, когда думала о ночных телефонных звонках Эрика; она улыбалась просто потому, что жила. Иногда, вообще без всякой причины, она громко смеялась.
В субботу был индейский летний праздник, который они провели, запуская бумажного змея. Когда Эрик отчитывал ее за неправильное обращение с веревкой, она выразила неудовольствие его руководством. Никаких проблем. Они устроили разбирательство с томительными поцелуями и, возвращаясь домой, забыли бумажного змея.
Как только они вошли в дом, он подхватил Джасинду на руки. В спальне он бесцеремонно бросил ее на кровать и начал раздевать.
– Стой! – она тяжело дышала, задыхаясь от смеха и тщетно пытаясь схватить его за руки.
– Но…
Когда он перестал раздевать ее, она напала на него сама. Хотя они шутя боролись в течение нескольких минут, но Джасинда так и не смогла справиться с ним. Мускулистое тело Эрика скоро навалилось на нее, и он зажал ее руки у нее над головой. Все мысли о том, чтобы ускользнуть, исчезли, когда она ощутила тяжелую свинцовую массу его тела на своей обнаженной плоти. Не совсем серьезные сердечные отношения, наладившиеся между ними, подействовали на нее странным образом, еще более распаляя дикое и голодное желание.
– Ты все еще хочешь, чтобы я остановился? – спросил он, когда его руки снова стали ласкать ее. К этому времени игривость ушла, и его ласки вызывали у Джасинды почти животные чувственные ощущения.
– Нет, – выдохнула она.
Ее груди стали упругими и нежными, когда он ласкал их. Ее руки проскользнули вниз, мимо плоской поверхности его живота, осуществляя свое собственное волшебство. Затем его рот медленно накрыл ее уста, поцелуи постепенно стали более настойчивыми. Джасинда ощутила, как крошечный огонек желания зародился в ней, когда его язык проник в рот, а когда он коснулся напряженного соска, восхитительная огненная лава волной прошла вниз вдоль всего ее тела.
Ее унесло в призрачный мир, где наслаждение Эрика было ее наслаждением. Она слышала каждый его обостренный вздох и ощущала каждый его напряженный мускул, а ее тело отзывалось генетическим чувственным инстинктом на его поцелуи и нежные ласки. Мгновения ласк и поцелуев сменяли друг друга, и они ощущали нарастающее желание подобно волнам, которые вздымаются все выше и выше перед приближающимся штормом. Когда они наконец слились в единое целое, их физическое единение было естественным продолжением их эмоционального союза. Эрик шептал ей что-то ласковое и нежное, а она в ответ гладила изгиб его спины. Он едва прикасался губами к ее уху и основанию шеи, а она изгибалась дугой, прижимаясь к нему и несясь во весь опор в бурное море страсти. И даже тогда, когда Джасинда достигла наконец высшего наслаждения, она была не настолько поглощена своими собственными ощущениями, чтобы не почувствовать возбужденный ответ Эрика.
Она обвила его руками и, свернувшись калачиком рядом с ним, чтобы уснуть, чувствовала себя удовлетворенной и счастливой.
Утром Джасинда проснулась раньше Эрика и долго лежала, наблюдая за ним. Он казался совсем мальчишкой и был трогательно непосредственен во сне. Она поняла, что никогда не сможет противостоять тому влечению, которое Эрик вызывал в ней. Она становилась зависимой от него. Но она не должна слишком привязываться к нему, предостерегала она себя. В конце концов, они оба знали, что это не может продолжаться вечно. Они лишь договорились брать друг от друга то счастье, которое они могли дарить друг другу, пока не наступит весна. Тогда она должна будет уехать.
Но было невозможно думать об отъезде сейчас, когда Эрик, с его длинными, касающимися щек ресницами и спокойным и ровным дыханием, лежал рядом. С нежной улыбкой она плотнее подоткнула одеяло вокруг него и выскользнула из постели. Поднимаясь, Джасинда нечаянно задела книгу на стоящем рядом с кроватью столике, и та упала. Она подняла толстый том и перевернула его, чтобы прочитать название. «Потерянные цивилизации». Подзаголовок пояснил, что эта книга – о некоторых исчезнувших великих цивилизациях.
– Ты проснулась? – послышалось сзади.
– Да. Извини, что разбудила тебя.
– Что ты делаешь на полу?
– Я кое-что уронила.
Джасинда снова забралась в постель, все еще держа книгу в руках.
– Ты читаешь ее? – спросила она.
– Да. Я только что ее прочел, – он подавил зевоту. – Хорошая книга. Я уже познакомился с несколькими книгами этого автора.
Она изучающе посмотрела на Эрика. Он говорил ей, что читает только научную литературу, но она не подозревала, что его интересуют и книги по археологии. Это была новая грань Эрика, и она удивила ее.
– Ты интересуешься этим? – снова поинтересовалась Джасинда.
– Конечно.
– И ты много читал книг по древнейшей истории? – пристала она, все еще пытаясь осознать этот новый для себя факт.
Эрик пожал плечами.
– Не только по древнейшей истории. Меня интересуют все периоды истории, но любимым является средневековье.
Джасинда ничего не могла придумать, что следует сказать в данный момент. Ей стало казаться, что Эрик был человеком постоянных сюрпризов.
– Хочешь есть? – спросил он.
– Угу.
Эрик подал ей халат, и Джасинда рассеянно надела его, когда он выходил из комнаты. Она направилась за ним в кухню.
– У тебя есть какие-нибудь планы на сегодняшний ленч? – спросил он.
Джасинда прислонилась к нему, приподнявшись на носках, чтобы опереться о его плечо, и нежно прикусила ему ухо.
– Я надеялась, что ты покормишь меня, – пошутила она.
Эрик улыбнулся.
– Только не сегодня. Я собираюсь к своим родителям, они приглашают и тебя тоже.
– Ты уверен? – спросила она, хотя знала ответ. Но ей очень хотелось, чтобы он непременно настаивал на этом.
– Конечно. – Он вложил кусочки хлеба в тостер. – Сейчас мы только легко позавтракаем. Мама всегда готовит так много, как будто ожидает, что бронетанковая дивизия заглянет на обед. Я позвоню и дам им знать, что мы приедем.
Через четыре часа Эрик уже представлял Джасинду вежливой женщине с заметной сединой в волосах и теплыми карими глазами.
– Это она так умело собирала яйца, – проинформировал Эрик свою мать.
Миссис Фортнер с укоризной посмотрела на него.
– Не обращайте на него внимания, – сказала она Джасинде, обнимая ее и предлагая пройти в гостиную.
Его отец встал, отложив газету, и улыбнулся ей. Это был крупный мужчина в очках на кончике носа и с копной седых волос.
– Так это вы та самая маленькая девушка из Нью-Йорка? – рассмеялся он.
Он взглянул на жену.
– Не правда ли – хорошенькая, а, мать?
– Да. Ты прав.
– Благодарю вас, – смутилась Джасинда.
– Но очень худенькая, – продолжал он, критически оглядывая ее. – Ты хоть иногда кормил девушку, сын?
– Изредка.
Мистер Фортнер повернулся к Джасинде.
– Он должен кормить тебя намного чаще. Он славный парень, мой Эрик, но ему непременно нужно напоминать о таких вещах.
Джасинда поймала взгляд Эрика. Он стоял за спинами своих родителей, ехидно улыбаясь.
– Но вообще-то он очень сообразительный, – продолжал отец.
– Да, я знаю, – согласилась Джасинда.
– Рассказывал ли он тебе когда-нибудь о том времени, когда он…
Миссис Фортнер тактично прервала его.
– Обед готов. Почему бы нам не пройти на кухню?
Они перешли в просторную семейную кухню. Стол был заставлен жареными цыплятами, картофельным пюре, зелеными бобами, хлебом домашней выпечки, салатом из квашеной капусты и другими яствами. Три пирога ожидали гостью на сервировочном столике.
Определенно, такое количество еды не для слабых людей, решила она, когда Эрик придвинул ей кресло и она взяла салфетку, лежащую рядом с тарелкой.
– Ты всю свою жизнь прожила в Нью-Йорке, Джасинда? – спросил мистер Фортнер.
– Да.
– Арканзас тоже скоро будет тебе казаться родным домом, – весело заверил он.
– Джасинда здесь лишь временно, – вставил Эрик, как-то по-особенному глядя на нее. – Она вернется в Нью-Йорк примерно через три месяца.
Его отец поднял брови.
– А почему ты хочешь вернуться в этот большой, шумный и грязный город? – удивился он.
– Альберт, там же ее родной дом, – ласково укорила его миссис Фортнер.
– Да, но там совершают такие ужасные преступления. Почему все хотят жить именно там, когда здесь так безопасно? – продолжал удивляться Альберт.
– Да, только на прошлой неделе были ограблены Харты, – напомнила мать Эрика своему мужу и добавила с улыбкой, обращаясь к Джасинде: – Многие люди любят Нью-Йорк. Они думают, что это единственный цивилизованный город в мире.
– А думают ли они об этом, когда заваливают свой город мусором? – хотел узнать мистер Фортнер.
Миссис Фортнер косо посмотрела в сторону мужа.
– Не обращай на него внимания, дорогая, – посоветовала она Джасинде.
Под столом Эрик нащупал ее руку и пожал ее. Его улыбка и взгляд, который он украдкой бросил на Джасинду, казалось, говорили – да, он немного упрямый, но он мой отец, и он такой, какой он есть на самом деле. Джасинда улыбнулась про себя, размышляя о том, что если бы этот разговор происходил за столом у ее собственных родителей, и она точно таким же образом улыбалась бы Эрику в то время, как ее отец возмущался бы вслух, как это можно жить в Богом забытом Арканзасе.
Миссис Фортнер деликатно перевела разговор на другую тему, в то время как мистер Фортнер, обеспокоенный худобой Джасинды, усиленно потчевал ее. Эрика забавляло ее затруднительное положение. После обеда миссис Фортнер пригласила Джасинду пойти посмотреть на цыплят, которые вылупились из яиц только два дня назад. Они находились в углу курятника, отгороженном от остального пространства.
– Можно подержать их? – спросила Джасинда, осторожно стоя в центре моря пищащего желтого пуха.
– Конечно, – согласилась миссис Фортнер.
Посадив одного цыпленка на ладонь, она осторожно дотронулась до него. Маленький желтый шарик, тихонько попискивая, исследовал ее ладонь. Джасинда нежно гладила рукой пушистый комочек.
– Он такой милый, – умилялась она.
– Мне нравятся цыплята. Они не болеют и не создают мне больших проблем, – миссис Фортнер улыбнулась. – Не то, что сын, который проводит химические эксперименты в подвале.
– Неужели Эрик занимается и этим? – с любопытством спросила Джасинда в надежде, что миссис Фортнер продолжит разговор об этом.
– О да. С благословения его отца, – добавила она сухо. – Однажды у меня едва не случился сердечный приступ.
– Это были школьные опыты? – спросила Джасинда.
– Нет. Это было после того, как он оставил школу. Он тогда помогал отцу в его делах на ферме, а все ночи проводил в подвале. Эрик всегда стремился познать суть любого предмета, – добавила она. – Ну, что же, пойдем?
– Да, – согласилась Джасинда.
Она отпустила цыпленка в компанию его крошечных собратьев, сбившихся вокруг ее ног, и вышла из курятника вместе с миссис Фортнер. Она была рада, что пришла сюда. Разговаривая с родителями Эрика, она многое узнавала о нем. Она еще раз убедилась, что у него всегда была огромная тяга к знаниям.
– Он встречался с девушками? – поинтересовалась Джасинда, когда они шли через двор.
– О да, по выходным, – миссис Фортнер задумчиво улыбнулась. – А когда Эрик не ходил на свидания, он обычно мечтал о девушках. Некоторое время некая Бетси очень отвлекала его внимание от работы. Она была вдвое старше его и возвышалась над ним, как наш старый кирпичный флигель.
– Я полагаю, что такое сравнение подходит к ней, – они не предполагали, что Эрик слышал их.
– Она просто обожала меня, – сказал он, выходя из-за их спин.
– И давно ли ты подслушиваешь нас? – нежная улыбка его матери противоречила ее упрекам.
– Бетси? – задумчиво произнес мистер Фортнер, стоя рядом с Эриком. – Эта та самая соломенная вдова с качающейся походкой, способной вызвать морскую болезнь?
– Соломенная вдова? – переспросила Джасинда.
– Разведенная, – пояснил Эрик. – Она обожала меня, – добавил он, обнимая Джасинду. – Я тогда был еще совсем зеленым.
– Тебе было уже шестнадцать, – напомнила, усмехнувшись, его мать.
Легкое добродушное подтрунивание продолжалось всю оставшуюся часть дня. Джасинде нравилась эта атмосфера. Семья Фортнеров, очевидно, получала удовольствие от общения друг сдругом, и никто не рассердился даже тогда, когда они играли в карты и мистер Фортнер дважды был уличен в жульничестве. Он возмущенно обижался, и ему было разрешено сохранить его выигрыш – несколько зубочисток, на которые они играли.
Возвращаясь назад, к Эрику, Джасинда прижалась к нему и поцеловала в щеку.
– У тебя очень милые родители, – восхищенно сказала она.
– Отец имеет склонность быть немного самоуверенным, – отметил Эрик с усмешкой.
Джасинда засмеялась.
– Я заметила, что большинство отцов именно такие. Мой тоже такой.
– Мой отец всю жизнь прожил в сельской местности и не может поверить в то, что ты действительно собираешься вернуться в Нью-Йорк, – сказал Эрик.
– А ты? – она бросила на него косой взгляд.
– Конечно, верю.
Ее первой реакцией было разочарование: он не сказал, что желает, чтобы она осталась в Арканзасе. Но это было бы глупо, отчитала она себя. Ей следовало бы радоваться, что Эрик понимал неизбежность расставания и не будет никаких проблем, когда придет время уезжать.
Остаток пути до его дома они совсем не разговаривали. Но им просто было хорошо быть вместе. Взявшись за руки, они прошли в спальню. Раздевшись, Джасинда подошла к нему и прошептала ему на ухо:
– Я не верю, что в шестнадцать это было у тебя в первый раз, насколько я поняла.
Когда на следующее утро зазвонил телефон, Джасинда быстро подняла трубку, надеясь, что это Эрик. Но это был Филип.
– У тебя разве были какие-то планы на выходные дни? – спросил он.
Она закусила губу. Теперь, когда Джасинда так увлечена Эриком, она понимала, что с Филипом кроме дружбы ничего другого быть не может.
– Я думаю, что нам надо переговорить, Филип, – тихо сказала она.
После короткой паузы он сухо рассмеялся.
– Я не думаю, что нам надо поговорить. Я все уже понял по тону твоего голоса.
– Я очень люблю тебя как друга, Филип, но я не думаю, что у нас что-то может быть более серьезное. Скажи, ведь я права?
– Все в порядке, – сказал он упавшим голосом. – Утоли мое любопытство и скажи мне, у тебя есть кто-нибудь еще?
– Да, – призналась Джасинда.
– Кто-то из Арканзаса? – спросил он.
– Да.
Филип снова сухо рассмеялся.
– Ну, что ж, это твоя жизнь. Но я как-то не могу представить себе, что ты можешь остаться здесь, на задворках цивилизации на всю оставшуюся жизнь. Здесь даже простое очарование улетучится через некоторое время, не говоря уже о серьезной любви. – Тяжело вздохнув, он начал снова: – Извини, Джасинда. Я не имею права травмировать тебя своим сарказмом. Ты была искренней со мной и никогда не позволяла мне заходить слишком далеко. Я ценю это.
– Может быть, мы сможем иногда по-дружески встречаться, чтобы поиграть в шахматы? – Она не знала, что еще ему сказать в утешение.
– Может быть, – согласился Филип.
Они оба знали, что никогда больше не будут вместе.
– Ну что ж. Передай Джиму Петерсу привет от меня, когда будешь дома на Рождество, – сказала она.
– Я передам.
Она повесила трубку и долго сидела, уставившись на телефон. Она была так уверена раньше в том, что Филип – самый подходящий для нее мужчина, но сердце и голова не всегда воспринимают одни и те же вещи одинаково, и это не Филип заставил ее сердце забиться в ритме любви. Это был Эрик.
С самого начала она никогда бы и не подумала, что ее избранником будет Эрик. Он оказался гораздо более сложным, чем она представляла его вначале. Он читает книги по археологии, экспериментирует в свободное время и произвел глубокое впечатление на стамфордского профессора своими техническими достижениями.
Джасинда раздумывала обо всем этом на следующий день на работе, когда Мейзи влетела в ее офис.
– Привет, – живо сказала она. – Я продаю билеты на праздник урожая. Сколько ты хочешь взять?
– Куда? – удивилась Джасинда.
– На праздник урожая. Он будет через две недели. Будут танцы на площади, увеселительная поездка на возу сена… В прошлом году кто-то поджег грузовик с сеном, но я не могу обещать что-нибудь волнующее и эффектное и в этом году, – тараторила она.
Улыбка осветила лицо Джасинды. Обойдемся без пожаров. Они с Эриком и без них могут устроить себе что-то волнующее и эффектное.
– Я куплю два, – согласилась Джасинда.
– Молодец! – Мейзи вырвала два билета из буклета.
– Двенадцать долларов, и они стоят того, не сомневайся.
Джасинда открывала свою сумочку, в то время как Мейзи прохаживалась по комнате и рассматривала электрические схемы на плакатах.
– Неужели ты что-то смыслишь в этом, леди? Просто невероятно.
В это время вошел Лэнн.
– Спокойно! Я еще не рассчиталась! – Мейзи приняла деньги от Джасинды и передала ей билеты. – Ты придешь с Эриком или Филипом? – Видно было, как ее просто раздирало любопытство.
– Скажи ей, чтобы она лучше думала о своих делах, – коротко предложил Лэнн.
– Тише! – Мейзи повернулась к Джасинде. – Так с кем ты будешь на празднике, дорогая?
– С Эриком, – сдержанно ответила Джасинда.
– Хорошо! Я всегда надеялась, что вы будете вместе. Он такой прекрасный мужчина. Конечно, Филип тоже хорош, – добавила Мейзи, подумав. – Но он кажется слишком сдержанным и холодным.
– Идем, Мейзи. Пошли отсюда и не будем мешать работать. – Обняв жену, Лэнн вывел ее из комнаты.
Джасинда долго и задумчиво смотрела им вслед. Да, Филип был сдержанным и точно таким, какой была она, когда только что приехала сюда. Наверное, слово «сноб» не будет слишком грубым определением для него. Первое, на что она обратила внимание у арканзасцев, были их акцент и их одежда. Теперь она уже не замечала этого и видела только приветливых и трудолюбивых людей.
И она улыбнулась оттого, что поняла, как она жаждет пойти с Эриком на праздник урожая.
