Текст книги "Притяжение противоположностей"
Автор книги: Кэндис Адамс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
2
Был час пик, но Джасинде уличное движение показалось очень небольшим. Подъехав к перекрестку на голубой машине, взятой на прокат, она остановилась у светофора и огляделась по сторонам. Файэтвилл был крупнейшим городом в этом районе, в нем проживало около тридцати пяти тысяч человек. Он находился почти в центре горного массива Озаркс, который, если быть абсолютно точным, все же не совсем дотягивал до того, чтобы считаться настоящим высокогорьем. Однако кругом, до самого горизонта, простирались покрытые лесом холмы, а ручьи и речки, сбегавшие с них, брызгами рассыпались в глубоких ущельях.
Она перевела взгляд с вершин гор назад, на деловую часть Файэтвилла. Сохранившиеся вокруг площади старые кирпичные здания уживались здесь с новыми воздушными сооружениями из стекла и бетона. Одно старое здание из прочного кирпича располагалось в самом центре площади. Джасинда предположила, что прежде в нем, видимо, размещалась судебная палата, но сейчас там был открыт ресторан. С перекрестка, где она остановилась, была хорошо видна территория Арканзасского университета, разместившегося на ступенчатом склоне холма к северо-западу от деловой части города. На этой неделе Филип собирался показать ей университет. Она снова взглянула на великолепный пейзаж и улыбнулась. Интересно, уверен ли еще Джим Петере, что именно его пасторальные рассказы о красоте арканзасских холмов убедили ее согласиться временно занять должность? Конечно, это было не так. На самом деле на ее решение повлияло обещание повышения в должности после ее возвращения в Нью-Йорк. Но теперь, прожив здесь неделю, она не была уверена, что даже повышение стоило того, чтобы провести в Арканзасе целых шесть месяцев.
Недавно Филип пригласил ее на автомобильную прогулку по окрестностям города, и она была поражена величием отвесных известняковых обрывов, глубокими лесистыми ущельями, заросшими папоротником, и редкой красоты водопадами. Ей казалось, что она словно бы очутилась в первобытном мире. Окрестные холмы были в таком уединенном месте, и без людской суеты и гула машин она остро ощутила подавляющее чувство одиночества.
Когда она сказала об этом Филипу, он улыбнулся.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Сначала я тоже ощущал это. Но ты скоро привыкнешь, что между тобой и окружающей, тебя линией горизонта нет, как в Нью-Йорке, этих одиннадцати миллионов человек.
Сейчас ее интересовало, привыкнет ли она вообще когда-нибудь к этому.
Движение вокруг нее снова возобновилось, и она по извилистой улице поехала к дому на окраине города, где снимала квартиру. Ее мысли вернулись к Эрику Фортнеру, и она ощутила новый прилив симпатии к нему. Даже если его проект нереален, это было дело, в которое он вложил всю душу. И он, вероятно, действительно очень нуждался в деньгах, которые их компания могла бы платить за производимую им электроэнергию. Были ли деньги основной причиной, из-за которой Лэнн настаивал на ее визите к Эрику?
Как бы то ни было, размышляла она, глубоко вздыхая, на следующей неделе ей придется отправиться к нему и осмотреть его модель. Джасинда уже представляла себе его дом – некоторое подобие деревенской хижины, – с котом, спящим под вешалкой рядом с обувью, и с верандой, защищающей от непогоды. Деревня… В этом был весь Эрик. Однако у него приятная улыбка и озорные карие глаза, от взгляда которых даже у городской девушки перехватило дыхание.
Оставив машину на стоянке рядом с небольшим кварталом, где она жила, Джасинда направилась к последнему из шеренги домов. Войдя в квартиру, она бросила сумочку в кресло и огляделась. Комната не вызывала никаких эмоций. В углу стояла коричневая с бежевым софа, рыжевато-коричневые шторы прикрывали окна, а вдоль стен располагалось несколько бесформенных столов. Интерьер ее собственной квартиры в Нью-Йорке был выдержан в теплых, персикового и апельсинового цвета тонах, и она вновь ощутила острое желание вернуться домой.
Сквозь открытые шторы окна виднелись крыши домов, разбросанные среди вздымающихся вокруг холмов, а за ними бушевала дикая природа. Деревья, словно охваченные пламенем, напоминали о том, что уже начало сентября и осень вступила в свои права.
Осень. А затем и зима, и весна, прежде чем она сможет вернуться домой. Не следовало приезжать сюда, ругала она себя вновь и вновь. Она была слишком городской, чтобы адаптироваться в этом захолустье. Но, по крайней мере, она хоть никого не оставила в Нью-Йорке. Они с Сетом перестали встречаться за месяц до ее отъезда.
Сет был человеком остроумным и веселым, но, как оказалось, в конце концов, он заинтересован в своей адвокатской карьере больше, чем в ней. Она полностью отдавала себе отчет в этом, пока они встречались. Тогда почему же она позволила их отношениям тянуться так долго?
Вероятно, из-за Тони. Она опустилась на софу и подперла подбородок руками. После Тони не быть слишком увлеченной казалось почти утешением. Но теперь она стала серьезнее и была готова к новым отношениям. Может быть, Филип подходил для этого? Несомненно, он достаточно привлекательный мужчина, хорошо одевается и выглядит респектабельно в дорогих кашемировых свитерах и сшитых на заказ шерстяных костюмах. Она закрыла глаза и вспомнила об уходе Филипа прошлым вечером. Он стоял у двери, долго глядя на нее. Затем их губы встретились, знакомясь друг с другом. Он делал все правильно – с достаточно трепетной нежностью и с нужной силой, но ничего не произошло.
Джасинда нетерпеливо провела рукой по лицу и открыла глаза. Ну, хорошо, а что должно было произойти? Мир должен был перевернуться? Спустя некоторое время, думала она, они с Филипом могли бы оказаться очень подходящими друг другу. Однажды начавшись, их поцелуи, наверное, смогли бы разжечь другой огонь.
Следующие несколько дней пролетели быстро. Слишком быстро. Джасинда боялась пятницы. Филип собирался уехать из города на выходные дни, чтобы прочитать лекцию на семинаре в Омахе, поэтому в течение целых двух дней ей придется самой развлекать себя в Файэтвилле.
В пятницу, когда после обеда она приводила в порядок свой письменный стол, Лэнн остановился у двери.
– Занята сегодня вечером?
– Кажется, нет. А что?
– Я хотел бы надеяться, что ты окажешь мне помощь. Моя жена и я отвечаем за организацию ярмарки в нашей школе. Ее проводят с целью собрать средства для приобретения нового гимнастического оборудования. Но у нас не хватает рабочих рук.
– Ярмарка? Неужели? А что надо будет делать?
– Она откроется в семь вечера. Было бы очень удобно, если бы ты встречала гостей, – предложил он.
Джасинда улыбнулась.
– С удовольствием.
– Хорошо. Мы с Мэйзи заедем за тобой в шесть. Пока!
Полный низкорослый Лэнн, словно мяч, выкатился из ее комнаты, а она снова продолжила наводить порядок на своем столе.
Она проехала половину пути к дому, прежде чем поняла, что что-то напевает про себя. Всего две недели в Арканзасе – и уже мысли о школьной ярмарке наполняют ее радостью. Она засмеялась. Оглянувшись, она заметила мужчину, наблюдавшего за ней из стоявшей рядом автомашины. Он помахал ей рукой, и она ответила ему тем же.
– После всего этого, Джим, я могу переселиться даже в деревню, – как-то предупредила она по телефону своего нью-йоркского шефа.
Мужчина, сидевший рядом с ней в своей машине, опустил стекло.
– Что?
– Ничего. Я говорю сама с собой.
– О, – он разглядывал ее оценивающим взглядом, очевидно ожидая продолжения разговора. – Вы из Европы?
– Нет.
– О! У вас такой забавный акцент. Я подумал, что, возможно, вы иностранка.
– Я из Нью-Йорка, – рассмеялась она. Светофор переключили, и она умчалась.
Иностранка, действительно! Это забавляло ее всю оставшуюся дорогу, и она подъехала к своему дому, довольно улыбаясь.
Сняв повседневный рабочий костюм, она надела пышную зеленую шелковую юбку и подходящую по цвету свободную блузку, красиво подчеркивающую шею и плечи. Она подозревала, что это не самая подходящая одежда для школьной ярмарки, но у нее ничего другого не было. Она вспомнила, что обнаружила, что ее свитер с красными и белыми полосками, с великолепными рукавами реглан, и короткая красная юбка вызывали изумленные взгляды окружающих, когда она высадилась в Файэтвилле. В Нью-Йорке она всегда покупала модную и удобную одежду, но там она терялась в уличной толпе. Здесь же все было по-другому, и необычная для провинции одежда бросалась в глаза.
В ванной она слегка подправила румяна на щеках, провела бледно-розовой помадой по губам и внимательно осмотрела свое отражение в зеркале. Из-под широких бровей на нее смотрели серые глаза, а лицо обрамляла пышная грива волос. Она едва успела добавить пару золотых сережек в виде обручей, когда в дверь позвонили.
– Входите.
Она пробежала через гостиную, на ходу застегивая босоножки. У двери она с нью-йоркской предосторожностью посмотрела в глазок, прежде чем открыть.
– Привет, Лэнн.
– Привет, Джасинда. Готова?
– Да, – она подхватила мягкую кожаную сумочку и последовала за ним к машине цвета бургундского вина.
Невысокая пухленькая женщина, со слегка вьющимися волосами и широкой улыбкой, ждала их, сидя на переднем сиденье.
– Привет! Меня зовут Мейзи. Лэнн рассказал мне все о тебе. Я так рада, что ты смогла пойти с нами сегодня. Надеюсь, что он не принуждал тебя к этому?
Она нежно похлопала мужа по колену, в то время как они выезжали на улицу.
Джасинда улыбнулась.
– Нет, что ты! Я рада помочь. Но, если честно, то я никогда не делала ничего подобного прежде и совершенно не знаю, что из этого выйдет.
– О, ты получишь массу удовольствия.
Мейзи теперь похлопала по колену Джасинду.
– Мы устроили киоски для продажи домашнего варенья, выпечки и всякой всячины. Организовано множество игр, например, «Попасть в глаз быку» или «Обмануть учителя». Много игр для самых маленьких. Думаю, тебе понравится.
Джасинда согласно кивнула.
– Уверена, что да.
Кроме того, для нее это была возможность выбраться из дома.
– Я представлю тебя другим женщинам, – сказала Мейзи. – Я не думаю, что ты со многими познакомилась с тех пор, как приехала в наш город, не так ли?
– Да, это так.
В действительности, кроме сотрудников она встречалась лишь с одним человеком – Филипом. В Нью-Йорке у нее было много друзей, и ей недоставало общения с ними. Это были или ее коллеги или люди, имеющие с ней много общего. Здесь же она не была уверена, что найдет, о чем поговорить с мамами Арканзаса.
– Вот мы и приехали.
Лэнн остановил машину около большого здания с плоской крышей, и Джасинда помогла внести мешки, которые были в багажнике машины.
– Призы, – объяснила Мейзи, когда они входили в гимнастический зал. Она помахала нескольким женщинам и начала распаковывать мешки, доставая из них и ставя на стол маленькие пакетики.
– Пойди пока осмотрись, дорогая.
Джасинда не спеша пошла мимо киосков, торгующих лотерейными билетами на право выигрыша изысканно вышитых стеганых одеял ручной работы, мимо киоска, торгующего резными изделиями из дерева, и еще двух дюжин других, перемежавшихся с различными играми и аттракционами. В одном из концов гимнастического зала Лэнн с несколькими мужчинами трудились над превращением маленького киоска в будку.
– Нашелся кто-нибудь, кто будет делать это? – голос Мейзи отзывался эхом в почти пустом гимнастическом зале.
– Нет еще.
– Элет собиралась, но она простудилась, – сообщила женщина, стоявшая рядом со столом.
– Давайте я займусь этим, – сказала Джасинда.
Это был очень небольшой киоск, такой, что в нем мог поместиться лишь один человек. Явно, это был киоск для продажи лотерейных билетов.
Мейзи повернулась к ней с сияющей улыбкой.
– О, дорогая, как это мило с твоей стороны. Ты такая симпатичная. Это будет превосходно.
Громким голосом она крикнула Лэнну:
– У нас есть доброволец, который принесет нам удачу!
А женщинам, стоящим рядом с киосками, она добавила:
– Смотрите внимательно за своими мужьями, девочки.
Джасинда с недоумением посмотрела на нее.
– Почему ты так сказала?
– Отойди в сторону, Джасинда.
Лэнн с двумя мужчинами установили наконец будку, ворча и добродушно переругиваясь. Она взглянула на надпись наверху, внимательно всматриваясь в цветные завитушки, и вдруг обмерла:
– Будка для поцелуев!..
Она отрицательно замотала головой.
– Извините. Я думала… Но я совсем не хочу работать в будке для поцелуев!
Двое мужчин посмотрели друг на друга, затем на Джасинду. Женщины вокруг киосков с любопытством покосились в ее сторону.
– Я сделаю это, – сказала Мэйзи храбро.
Она роскошным жестом со слегка преувеличенной аристократичностью коснулась своих вьющихся волос.
– Даже не сомневайтесь, мужчины будут бить друг друга дубинками, чтобы добраться до меня.
Она улыбнулась Джасинде.
– Ты займешь место в моем киоске?
– Да, конечно, – ответила она быстро и исчезла в нем, так как входные двери открылись, и народ чередой стал заполнять зал. В течение следующего часа Джасинда была занята продажей тортов и пирожных домашней выпечки и продуктов домашнего консервирования посетителям, толпившимся вокруг ее киоска. Гимнастический зал заполнился людьми до отказа, и их веселые разговоры слились в нестихающий гул. Лица покупателей мелькали перед ней, но она их не замечала, работая так быстро, насколько это было возможно, извиняясь, если обсчитывала одного покупателя, или с благодарностью принимая деньги назад, когда давала слишком большую сдачу другому. Но ни один из них не грубил, и она действительно получала удовольствие от своей работы. И краем глаза она наблюдала за Мейзи.
В соседней будке эта маленькая, не очень красивая женщина всем телом подалась вперед и бесстыдно приставала к мужчинам.
– Ну, подойди сюда, Фред. Лаура отвернется. Не хочешь, дорогой? Всего один доллар, Фред.
Фред выложил свой доллар, целомудренно поцеловал Мейзи в щечку и исчез со смеющейся Лаурой.
– Билл? – Мейзи обратилась к старику, который слушал и беззубо улыбался.
– Да, да, ты!
Он покачал головой и пошел прочь, все еще улыбаясь.
– Мейзи, ты теряешь популярность, – поддразнила ее женщина из соседнего киоска.
– Это оттого, что они не могут видеть мои стройные ноги в этой будке!
Джасинда вновь переключила внимание на свою собственную работу, одновременно принимая двадцатидолларовую купюру от одного покупателя и пятидолларовую от другого. Она вручила им покупки и быстро сдала сдачи.
– Я не намерен давать на чай так щедро.
Джасинда взглянула на ясные карие глаза. Эрик Фортнер стоял по другую сторону прилавка, держа банку маринованных огурцов домашнего приготовления. В его протянутой ладони она увидела четыре однодолларовые купюры.
– Я дал вам двадцать.
– О, извините.
– Вы отдали мне его сдачу.
Молодая девушка обменяла свой полный кулак денег на четыре доллара Эрика и исчезла в толпе. Эрик остался.
– Вы выглядите так, как будто вам нужна помощь, – сказал он.
Да, она ей действительно была нужна.
Мейзи появилась рядом с Джасиндой и сразу включилась в работу, рассыпая шутки направо и налево.
– Попридержи своих лошадей, кучер… У меня только две руки, но какими опасными они могут быть…
Она на ходу кивнула Эрику:
– Почему бы тебе не пригласить бедную девушку посмотреть ярмарку? Ведь она весь вечер не выходила из этого киоска.
– Хорошо, – он сразу любезно согласился.
Джасинда взглянула в его карие глаза и молча кивнула. Она уже забыла, какой строгий вид был у него вчера в офисе, и сейчас вдруг обнаружила, что во все глаза смотрит на него и во всем зале видит лишь его одного. Его светлые волосы были взъерошены ветром, а одет он в выцветшие синие джинсы и голубую батистовую рубашку. Эрик выглядел намного естественнее в этой одежде, чем вчера. Она чувствовала странное возбуждение, находясь рядом с ним. Было ли это из-за ярмарочной атмосферы, ликующих криков детей, или причиной всему было твердое пожатие его руки? Она не пыталась ответить на этот вопрос, а просто присоединилась к нему.
Его глаза оценивающе скользнули по ней, когда они двинулись сквозь толпу.
– Вы сегодня прекрасно выглядите.
– Благодарю вас.
Она окинула свою струящуюся шелковую юбку и свободную блузку придирчивым взглядом, а затем оглянулась на короткие, до колен, хлопчатобумажные юбки и скромные блузки, в которые одеты женщины вокруг. Она обратила внимание, что женщины изредка бросали взгляды в их сторону, но Эрик, казалось, не замечал этого. «Или, может быть, – вдруг пришло ей в голову, – женщины заглядывались на него?» В конце концов, Эрик был одним из них, и для женщин Файэтвилла он, несомненно, выглядел очень привлекательно. Однако сейчас Эрик был вполне привлекательным и для нее. При сильном освещении волосы его светились льняным блеском, а улыбка обладала такой энергией, что могла любую женщину заставить почувствовать себя просто королевой ярмарки.
Он слегка обнял ее за талию и повел сквозь толпу, приветливо кивая знакомым.
– Расскажи мне о Нью-Йорке. Эмигранты все еще приезжают на остров Эллис?
Она взглянула на него.
– Нет, он закрыт с тех пор, как…
Он что, дразнит ее? Она могла поклясться, что видела озорные искорки в его глазах. Но, с другой стороны, место, о котором он спрашивал, было так далеко от центральной части Нью-Йорка, а Эрик, возможно, не очень хорошо умел читать и до сих пор имел неверные представления о городе.
– А как насчет крокодилов в канализационной системе? – продолжал он. – Довольно толстые, да?
Он изо всех сил пытался скрыть улыбку. Насмешник!
– О Господи! Конечно, – сказала она серьезно. – Охотники на крупную дичь постоянно промышляют в канализационной системе. А теперь расскажите мне об Арканзасе. Это правда, что у большинства местных жителей одна нога короче другой, потому что все они все время ходят по склонам гор?
– Правда, – легкая улыбка мелькнула на его лице. – Я был бы рад показать вам мои ноги чуть позже, если бы вы действительно захотели их как следует рассмотреть.
На мгновение очень провокационное желание мелькнуло в ее голове. Она могла бы поразмыслить об этом, но поняла, что он наблюдает за ее реакцией. Отрицательно покачав головой, она слегка улыбнулась.
– Вы, сэр, тот, кого моя бабушка обычно называет мошенником.
«Но к тому же очень привлекательным», – добавила она про себя. Почему же она не рассмотрела его тогда, когда он приходил в офис? Что же тогда было в нем не так, как сейчас? Ведь сейчас все, связанное с ним, было совсем иным, казалось совершенно естественным и доставляло удовольствие. Может быть, его рука, которой он не обнимал ее за талию, а скорее просто слегка придерживал, может быть, ей нравилось, как он склоняется к ней, чтобы что-то сказать, а может быть, особый восторг вызывает его плечо, по-дружески касающееся ее плеча. Незначительные детали, но все же… Эрик остановил ее около одного из киосков.
– Не хотите ли выиграть стеганое одеяло?
– Прекрасная идея, дорогой, – поддержала его пожилая женщина, продающая лотерейные билеты.
Пока Эрик покупал билет, Джасинда задумчиво гладила рукой стеганое одеяло с большой звездой посередине.
– Привет! – симпатичная брюнетка хлопнула Эрика по плечу.
– Привет, Стаси.
Когда он улыбнулся этой женщине, Джасинда почувствовала укол ревности. Она понимала, что это абсурдно и по-детски глупо, но ей хотелось только одной быть предметом его внимания.
Грациозная женщина улыбнулась.
– Что-то тебя не было видно в последнее время?
– Я был очень занят на каменоломне.
Эрик повернулся к Джасинде.
– Это Стаси Джоунс. Она работает секретарем в средней школе. Стаси, это Джасинда. Она инженер энергетической компании.
Женщины обменялись вежливыми приветствиями.
– Вы говорите совсем не на арканзасском диалекте, – улыбнулась Стаси. – Скорее всего, вы недавно приехали сюда?
– Да. Я собираюсь пробыть в Файэтвилле всего полгода, а затем снова вернуться в Нью-Йорк.
– Ну что ж, надеюсь, вам здесь понравится.
Стаси дружелюбно улыбнулась ей, но, когда она вновь обернулась к Эрику, ее улыбка стала намного нежнее.
– Не будь таким застенчивым. Когда бываешь в городе, заглядывай. Ты знаешь, я всегда рада тебя видеть.
Он согласно кивнул, и Джасинде стало интересно, навестит ли он Стаси. Должно быть, в Файэтвилле есть множество мест, где ему рады, решила она, и эта мысль расстроила ее.
– Как насчет того, чтобы слегка перекусить? – спросил Эрик.
– С удовольствием, – согласилась она.
Мысли о Стаси сразу вылетели из головы, как только он, взяв ее за руку, повел сквозь толпу.
Он купил печеные яблоки на палочках, покрытые жженым сахаром, и они занялись едой. Когда он слегка коснулся ее губ, чтобы смахнуть сахарную крошку, она игриво прикусила зубами его палец. В этот самый момент мир вокруг них замер, и она утонула в задумчивых карих глазах, светившихся и смущением и радостью одновременно.
Эрик медленно освободил свой палец и нежно провел им по мягкому изгибу ее нижней губы. Но этот ее порыв мгновенно затух, и она смущенно отстранилась от него. О чем она думает, флиртуя с Эриком подобным образом? С самого начала их отношения были чисто деловыми, это во-первых. Во-вторых, между ними не может быть ничего общего. И чем скорее она установит определенную дистанцию в их отношениях, тем будет лучше для них обоих.
Торопливым жестом она отбросила назад волосы.
– Я должна вернуться, чтобы помочь Мейзи. А вы продолжайте развлекаться. Спасибо за угощение, – резко произнесла Джасинда.
Она помахала ему рукой и убежала. Джасинда не могла отрицать того, что находила Эрика очень привлекательным, но уверяла себя – это оттого, что она сейчас далеко от дома и одинока. Она знала, что ничего особого не может произойти между ними. Прежде всего, ей нравились респектабельные мужчины, интересовавшиеся серьезной литературой и классической музыкой и заботившиеся о своей карьере.
Джасинда была уже далеко от будки Мейзи, когда поняла, что проскочила мимо нее. Повернувшись, она пошла назад. Лэнн стоял в будке для поцелуев, выглядя глуповато, но весело.
– Заходи, Карен. Поцелуй меня. Я вижу, что тебе очень хочется. Я ничего не скажу Фрэнку. Ты же знаешь, что я нем как рыба.
Карен дерзко покачала головой.
– Я лучше приберегу деньги на случай, если Роберт Рэдфорд займет твое место в этой будке.
Джасинда остановилась и прислонилась к будке.
– Как дела?
– Плохо. У Мейзи получалось лучше, чем у меня.
– Я все слышала! – донесся голос его жены.
– А почему бы тебе не занять мое место? – предложил Лэнни Джасинде.
Она улыбнулась.
– Я берегу свои щеки и губы. Я не хочу приносить их в жертву этому городу. Я буду чувствовать себя неловко, если незнакомые мужчины будут целовать меня.
Лэнн обвел руками зал.
– Здесь нет незнакомых. Я знаю их всю мою жизнь. Ты считаешь, что я так легко смог бы принести в жертву свое достоинство?
Лэнн вышел из будки и легко подтолкнул ее к двери.
– Заходи. Это все на благо благотворительности.
Джасинда смеялась, вздыхала и наконец кивнула в знак согласия.
– Завтра на меня все будут оглядываться.
– Чудесно, – сказал он улыбаясь. – За это мы выдадим тебе нечто вроде компенсации от нашей компании. Молодец! Я только на минуту загляну к Мейзи и сразу же вернусь обратно.
Джасинда никого не зазывала и ни к кому не приставала, поэтому у нее в течение первых пяти минут совсем не было клиентов, хотя некоторые мужчины и бросали на нее заинтересованные взгляды. Наконец приятный мужчина среднего возраста поднялся на ступеньку. Он заплатил доллар и поцеловал ее в щеку, чем спровоцировал других последовать его примеру.
Один или двое смельчаков, правда, коснулись ее губ, но большинство все же были весьма сдержанными в своих поцелуях, несмотря на подзадоривание окружающих.
– Крепче, Дон! Дольше! Эх!
Джасинда совсем успокоилась и смирилась со своей распутной ролью, как вдруг Эрик, как из-под земли, вырос перед ее будкой. Он облокотился на прилавок и произнес:
– Вы обслуживаете по предварительным заказам по телефону?
Непонятное волнение овладело ею, но она устояла.
– Боюсь, что нет.
– О.
Она видела, как он запустил пальцы в свои волосы и взлохматил их, затем достал свой бумажник.
У нее перехватило дыхание. Ее совершенно не волновало, когда какие-то незнакомые мужчины целовали ее, но мысль о том, что ее поцелует Эрик, почти лишила ее чувств. «Он просто коснется щеки или поцелует прямо в губы?» – лихорадочно думала она. Джасинда облизала языком вдруг пересохшие губы и напряженно замерла.
Эрик достал деньги и смотрел на них так, как если бы вдруг забыл, что собирался с ними сделать.
Внезапно ее волнение переросло в ужас. Он не собирался целовать ее! А ей так этого хотелось. Джасинда не могла бы объяснить даже самой себе эту сумятицу в своей голове… Все, что она понимала сейчас, было то, что он стоял перед ней, такой высокий, привлекательный и возбуждающе мужественный. И у нее почти сформировалось осознанное желание оказаться в его объятиях.
Наконец он поднял глаза. Его взгляд был пристально внимательным, и он спросил тихо:
– Вы не возражаете, если я вас поцелую?
– Нет. Я… я хотела бы… – выдохнула она.
Она запрокинула голову, когда он нагнулся, чтобы коснуться своими губами ее уст. Ее длинные ресницы вспорхнули, и она медленно закрыла глаза.
Сначала их губы слегка коснулись друг друга, затем слились воедино. Она ощутила вкус жженого сахара и что-то еще, едва уловимое, возможно, едва сдерживаемое желание, исходящее от него, а может быть, и от нее самой. Он прижался сильнее, и его губы стали более настойчивыми. Сладкое трепетное томление растекалось в ней подобно лучам солнца. Затем настойчивое давление и сладкий вкус его губ вдруг пропали. Он оторвался от нее и поднял руку, поправляя растрепавшиеся волосы.
Кто-то еще оставлял холодные безликие поцелуи на ее щеках после этого, но Джасинда едва замечала их. Она была охвачена сладким ощущением томления в груди. Еще долго после того, как Эрик, пожав ей руку, отошел от будки, она пыталась следить за ним в толпе. Наконец ее глаза перестали отыскивать его возвышающуюся над всеми светловолосую голову, и она поняла, что Эрик ушел. Джасинда постепенно освобождалась от оцепенения.
– Дорогая? – кто-то дотронулся до ее руки.
Джасинда от неожиданности вздрогнула и лишь затем увидела стоявшую рядом Мейзи.
– Ты собираешься уходить?
– Да, – она заметила, наконец, что зал уже опустел.
Джасинда покорно пошла за Мейзи, ее ноги двигались сами по себе, в то время как мысли блуждали где-то далеко-далеко.
– Было очень много народа, и я думаю, что мы насобирали много денег, – сказала Мейзи.
– Угу, – задумчиво произнесла Джасинда.
Означал ли этот поцелуй что-нибудь для Эрика? Или это был просто ничего не значащий флирт?
Мейзи болтала без остановки, пока они шли к машине.
– Ты видел Кристофера, Лэнн? По-моему, он стал еще толще. Конечно, все Варнеры склонны к полноте. Садись, дорогая.
– Что ты считаешь главным для семьи Эрика Фортнера? – спросила неожиданно Джасинда.
– Деньги, – не задумываясь ответила Мейзи.
