Текст книги "Женатые. Часть 1 (ЛП)"
Автор книги: Кендалл Райан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
Глава 8
Оливия
На следующий день стук в дверь после полудня вырывает меня из рабочего транса.
– Входите, – говорю я автоматически.
Дверь открывается, и в проеме показывается папа.
– Привет, милая. Извини, если помешал, но можем ли мы поговорить? У меня.
Я смотрю сначала на него, потом на экран и встаю, закрыв ноутбук.
– Конечно, папа. Что случилось?
– Это хорошие новости, честно, – это все, что он говорит.
Я прохожу за отцом в его кабинет, где в одном из кресел уже сидит Ной. При нашем появлении он встает.
С подозрением я перевожу взгляд от него к папе. Что за чертовщина еще произошла?
Папа берет со стола бумаги.
– Во всей этой суматохе, дети, я совсем забыл рассказать о своем свадебном подарке, – с гордой улыбкой он вручает мне документы.
Я просматриваю первую страницу, и мое сердце останавливается. Он подписал договор аренды на меблированные апартаменты в пентхаусе, в самом центре города. Залог уже внесен, а также арендная плата. И там только одна спальня.
Ни в коем случае.
Понимая, что нужно что-то ответить, а не стоять в полнейшем шоке, я говорю:
– Ох. Эмм… Ничего себе, папа. Это щедрый подарок.
Отец посмеивается и сжимает мое плечо.
– Все для моей девочки. Я предполагал, что у вас двоих не будет достаточно времени, чтобы заниматься поиском жилья. Так что я все сделал сам.
– Большое спасибо, сэр. Я уверен, что мы полюбим это место, – вставляет Ной.
Придурок. Он всегда знает, что сказать, как сгладить ситуацию. А я тем временем пытаюсь вспомнить, как дышать.
Я натянуто улыбаюсь моему любимому будущему мужу.
– Да. Ной, мы можем поговорить об этом у тебя в кабинете? Еще слишком много мероприятий, о которых стоит позаботиться.
***
Как только мы оказываемся одни, я позволяю эмоциям вырваться наружу.
– Какого черта мы будем делать? Он уже потратил столько денег, что, кстати говоря, «Тейт и Кейн» действительно не может себе позволить. И папа ждет, что мы сблизимся и… какой кошмар! – я хватаюсь за волосы, не заботясь о своей идеально уложенной прическе, которая теперь находится в совершенном беспорядке.
Ной останавливает меня взмахом руки.
– Эй, эй, успокойся. Жить вместе не так уж и страшно, это ведь не катастрофа, не так ли?
– Конечно, катастрофа. Я не хочу с кем-либо жить, особенно с тобой.
Он прищуривает глаза.
– Что это значит?
– Ох, приди в себя. Я уверена, что и ты не хочешь жить со мной и с кем-либо вообще.
– На самом деле хочу.
Я смотрю на него в недоумении.
– Почему? Разве это не будет мешать твоим гулянкам?
– Я уже говорил тебе, что не собираюсь этого делать, – Ной в раздражении пробегается пальцами по волосам. – Хорошо… послушай меня секундочку. Даже если мы проигнорируем тот факт, что ты сексуальная штучка, и любой нормальный мужик отдал бы свое левое яичко за ночь с тобой…
Мой смех звучит немного истерично.
– Ты что, флиртуешь со мной сейчас? Это твой единственный метод общения с женщинами?
– Даже если мы проигнорируем тот факт, – рычит он, – нам следует подумать еще и об имидже «Тейт и Кейн». Насколько плохо то, что мы даже не живем под одной крышей, как думаешь?
Я потираю лоб, чтобы немного приземлить себя, а заодно и скрыть выражение лица. Я не могу расплакаться перед Ноем. Я не плачу, никогда.
Почему я вообще так расстроилась? Я же знала, что рано или поздно нам нужно будет съехаться. Я это предвидела с первого дня. Именно поэтому я и не хотела подписывать тот идиотский договор. Да, я по-прежнему оптимистично отношусь к нашей с Ноем дружбе, зарождающимся отношениям. Я не в восторге от того, что снова придется делить свое личное пространство с соседом, но я выживу. Черт, это может быть даже весело. У меня осталось много замечательных воспоминаний из жизни с Камрин.
Действительно, Ной прав. Это не катастрофа. Но по какой-то причине это раздражает меня. Как будто я теряю частичку себя.
Ненавижу сюрпризы. Свадебный подарок папы взорвал мое хладнокровие и забрызгал все ненужными эмоциями. Мне нужно время, чтобы склеить себя, собраться.
– У нас нет выбора, Снежинка, – говорит Ной. – СМИ, наши сотрудники, конкуренты, наши акционеры – все они должны видеть нас вместе. Самая романтичная пара, готовая возглавить одну из крупнейших компаний страны. Вот, кем мы должны быть.
Я опускаю глаза, покусывая губу. Наконец, я признаю:
– Да, я знаю. Ты прав… Наши руки связаны. Я сорвалась, сожалею.
Я ожидала от Ноя какой-нибудь извращенной шутки в ответ. Но вместо этого он мягко касается моего подбородка, как бы говоря: Эй, встряхнись.
Я встречаюсь с ним взглядом, поскольку он притягивает мое лицо к своему. Может ли он понять, какой глупой и разбитой я себя чувствую? Почему мне не удается скрыть от этого человека свои чувства? Почему я не могу перестать показывать свои слабые стороны?
Сочувственное выражение лица Ноя и успокаивает, и оскорбляет. Я разрываюсь между желанием расслабиться, позволить ему поддержать меня и желанием ревностно беречь свою независимость.
– Я тоже сожалею, – говорит Ной гораздо мягче, чем раньше. – Я знаю, тебе тяжело, но мы что-нибудь придумаем. Вместе мы справимся со всеми трудностями, как всегда говорили наши отцы, да?
Я делаю глубокий вдох, затем медленно выдыхаю, начиная приходить в себя. На обратном пути к своей холодной собранной личности.
– Ты прав, – говорю я. – Мы должны это сделать, чтобы наши отношения выглядели правдоподобно. Так мы убьем двух зайцев – это позволит нам соблюсти приличия и узнать друг друга получше.
Ной склоняет голову с непристойной ухмылкой.
– В самом деле? Ты передумала насчет…
– Я не это имела в виду, так что перестань бредить, – говорю я раздраженно. Только позволь бабнику понять тебя неправильно. – Я имела в виду, что есть определенные вещи, которые мы должны знать друг о друге. Пустяки, забавные факты, ситуации, которые могут пригодиться в разговоре, – хоть мы и росли вместе, но точно не тратили много времени, чтобы получше узнать друг друга.
– Как, например, вчера, когда ты просто предположила, что я пью кофе, – Ной приподнимает брови в притворном негодовании.
– Правильно. Если бы кто-то наблюдал за нами, то решил бы, что мы друг другу не знакомы, – пытаюсь я пошутить, – Хотя я до сих пор думаю, что это было разумное предположение с моей стороны. Я имею в виду, кто пьет только чай? Чай для отдыха, кофе для пробуждения.
– Извини, Снежинка, – усмехается Ной моей попытке. – Ты предпочитаешь, чтобы я стал дерганым наркоманом, как ты? Я видел, какую дрянь ты пьешь. Черную, как деготь… как твое сердце.
– Это не так, – отвечаю я спокойно. – Я брала сахар. Если ты его не видел, то это не значит, что его не было.
– Правильное замечание. У нас обоих есть несколько вещей, которые нужно узнать друг о друге, – он засовывает руки в карманы и на секунду отводит взгляд в сторону. – О чае… Моя мама была англичанкой, и она действительно жила с этим стереотипом. Она любила хорошую чашку чая, – он подражает ее мелодичному акценту. – Так что я пью чай… Чтобы почтить ее память. Да, можно и так сказать. Так я вспоминаю о ней каждое утро, хоть и на одно короткое мгновение.
Моя челюсть почти падает. Его мама умерла, когда ему было всего десять. Боже, я помню тот год, словно это было вчера. Это было мрачное время. Так темно и так тихо, словно вся жизнь была высосана из Ноя и его отца в одно мгновение.
Я открываю рот, чтобы ответить, но ничего не выходит. Я знаю, что его мама была британкой, но почему-то мне никогда не приходило в голову, что он может иметь особую связь с ее родиной.
Ной качает головой, глядя немного смущенно, и обходит меня, чтобы устроиться на краю своего стола. Я чувствую себя стервой.
Закусив губу, я снова поворачиваюсь к нему.
– Мне так жаль. Я не хотела смеяться над тобой. Я считаю твой маленький ритуал чаепития… очень милым.
Он пожимает плечами.
– Спасибо, но не беспокойся об этом. Я не обиделся. Ты ведь тоже потеряла свою маму.
– Да, но я была уже взрослой, когда она умерла. Тебе же было только десять. Просто маленький ребенок. Тебе нужна была мама, – нежные воспоминания о нем на ее коленях, когда он был уже достаточно большим, чтобы сидеть там, но не слишком взрослым, чтобы не желать этого…
– Уверен, что твоя боль сильнее – воспоминания ярче, – вздыхает Ной. – Слушай, давай не будем играть в Олимпийские игры скорби, хорошо? Конечно, я скучаю по маме, но твой опыт был не лучше или хуже моего, просто другой. Важно то, что мы можем понять друг друга.
Он всегда настолько мягкий и уверенный во всем... даже в вопросах смерти. Прежде чем я могу сказать еще что-либо, Ной меняет тему.
– О квартире… Видимо, нам следует переехать туда как можно скорее. Сегодня у меня ужин со Стерлингом. Что, если мы встретимся в квартире … – он смотрит на свои часы, – в восемь?
Принимая во внимание всю работу, которую мне нужно сделать, я медленно киваю.
– Конечно. Это даст мне время поесть и собрать сумку, – я поворачиваюсь, чтобы уйти, но Ной останавливает меня.
– Эй, Снежинка… Ты могла бы оказать мне одолжение?
Я оглядываюсь.
– Да?
– Могла бы ты снова улыбнуться?
По какой-то причине его прямота волнует меня, и я произношу:
– П-почему я должна?
Мне хочется провалиться сквозь землю.
Что, черт возьми, с тобой происходит, Оливия? Ты говоришь, как непослушный подросток.
– Потому что я не хочу, чтобы ты уходила несчастной, – Ной протягивает руку, чтобы коснуться моей щеки тыльной стороной ладони. Самое легкое, самое мимолетное прикосновение. – Потому что она идет тебе. Я хотел бы видеть эту улыбку чаще.
Мое лицо пылает. То ли из-за моего позора с заиканием, то ли из-за обжигающего и пристального взгляда Ноя, не знаю…
– Я… я думаю, теперь, когда мы будем жить вместе, у тебя будет больше шансов, – опять заикаюсь я.
Он наклоняет голову, не отрывая от меня взгляда.
– Прекрасно. С нетерпением жду этого.
Я сглатываю комок в горле. Он на самом деле с нетерпением ждет этого?
– Эй, Ной?
– Да? – говорит он сладко.
– Почему ты называешь меня Снежинкой?
Он подходит ближе и проводит пальцем по моей щеке, заставляя мою кожу покалывать.
– Потому что ты точно такая же, как снежинка: красивая и уникальная, и от одного моего прикосновения становишься мокрой.
Ной отворачивается и отходит. Я же с открытым ртом провожаю взглядом его широкие плечи.
Находясь все еще в шоке, я закрываю дверь позади себя. Он хотел вывести меня из себя? На это был направлен его последний комментарий? Или он думал, что я флиртую?
А я флиртовала? Я думала, что просто была резкой, но… Возможно, чуть-чуть. Я даже не знаю. И воспоминание о вчерашнем пари только усугубляет мою растерянность.
***
Я ем в одиночестве в маленьком итальянском бистро в двух шагах от здания «Тейт и Кейн». Немного еды и комфортная обстановка – это то, что мне сейчас необходимо. Спагетти с фрикадельками и бокал мерло делают свое дело.
Я беру такси и еду домой. Связавшись по электронной почте с арендодателем, сообщаю ему о расторжении договора. Затем я начинаю упаковывать сумку, собирая все необходимое для одной ночи. Вся остальная одежда и другие личные вещи будут доставлены на новое место позже. Мебель будет просто продана.
Через час мой маленький темно-бордовый чемодан набит до отказа. Задерживаться тут нет больше смысла. Но я все равно иду медленно, провожая взглядом всю обстановку в последний раз.
Эта квартира была моей обителью в течение последних четырех лет, с тех пор как я закончила учебу и получила степень по специальности и съехала от Камрин. Я выбрала это место из-за свободной планировки, деревянных полов медового цвета, так же из-за синей плитки в виде ромбов на кухне и в ванной комнате. Я купила всю мебель, соблюдая идеальный баланс между стилем и уютом. Украсила все стены теми изображениями, которые мне нравятся. Заполнила холодильник и шкафы своими любимыми закусками. Захламила ванную комнату своими флакончиками и пузырьками, не заботясь о свободном месте для других вещей. Я организовала все в соответствии с системой, которая наилучшим образом помогала мне вспомнить, где и что я положила. Это был мой выбор, только мой и больше ничей. Поэтому теперь… Я готова расцеловать все, с чем суждено проститься.
Конечно, я могу привезти несколько своих вещей в пентхаус, но так же может сделать и Ной. Он добавит свой собственный неповторимый колорит в наш новый дом.
Наш новый дом… Интересно, сколько времени мне понадобится, чтобы привыкнуть к этому. И в нем уже полная обстановка, значит, я не смогу привезти свой любимый мягкий серый бархатный диван. Там только одна спальня. Больше нигде не будет моего личного пространства.
Ной должен чувствовать себя таким же образом. Он так же жертвует уединением и свободой своей холостяцкой берлоги. Он даже больше потеряет, чем я, так как у него была личная жизнь, бурная личная жизнь. Думаю, он серьезно решил покончить с плейбойской жизнью. А ведь он, вероятно, никогда в жизни не был верен одной единственной женщине.
Зная Ноя и его неспособность удержать член в штанах, становится смешно. Интересно, что он намерен предпринять в том случае, если я действительно соглашусь встречаться с другим мужчиной? Начнем ссориться как пара обезумевших подростков?
Я качаю головой. Этого никогда не произойдет. Работа – вся моя жизнь, у меня нет времени, чтобы заводить знакомства. И хотя я никогда не признаюсь Ною, но у меня не хватит мужества согласиться на одну ночь. Я не могу представить себе, что буду наслаждаться физической близостью без душевной. В отличие от Ноя, который, кажется, не прочь вывалить все наружу при малейшей провокации.
Именно так он и поступал, пока мы не начали встречаться.
Я совершенно не понимаю, что творится в голове у этого человека. Все, чего я хотела для нас, так это перейти от знакомых к друзьям. Почему он настаивает на большем? Почему он так жаждет играть идеального парня, даже в те моменты, когда у нас нет зрителей, способных оценить его игру по достоинству. Почему он считает, что должен быть верным мне?
Только чтобы соблюсти приличия? Чтобы потешить свое мужское самолюбие? Или потому что… он действительно хочет ухаживать за мной по-настоящему?
Неожиданно я осознаю, что смотрела в окно на протяжении почти пяти минут. Я даже не смотрела на темный мерцающий пейзаж: движущиеся огни машин, статические огни офисов, работающих допоздна, или на семьи, отдыхающие вместе. Проблеск жизней миллионов людей, возникший в звездах и отразившийся в ночном небе. Я вдруг почувствовала себя очень маленькой… и одинокой.
Обычно я абстрагируюсь от чувства одиночества, от нелепых фантазий о безликом любовнике, так что сейчас мне требуется какое-то время, чтобы распознать это гнетущее чувство. Какое-то до боли невыносимое желание близости, чтобы чьи-то руки зарывались в мои волосы, а голос шептал сладкие обещания на ухо, чтобы держали в объятиях и говорили, что все будет в порядке, чтобы этот кто-то пошел ночью разведать, что за шум я услышала… Теперь мое одиночество имеет определенный и острый характер.
Я хочу видеть Ноя.
Он единственный человек в мире, понимающий мои сегодняшние переживания. Камрин может попытаться посочувствовать, и она определенно сделала многое, чтобы помочь мне, но не она сидит рядом со мной в окопе. Это Ной.
Я не уверена, что хочу поговорить с ним прямо сейчас, но определенно хочу увидеть его. Я хочу знать, что он все еще на моей стороне. Мне нужно услышать оптимизм в его голосе и увидеть ухмылку на его губах…что, возможно… только возможно, я соглашусь на это безумие.
Я забираю свой чемодан, выключаю свет и выхожу из этой квартиры в последний раз.
***
Даже в это позднее время движение на Манхэттене не приносит радости. Пока такси ползет по переполненным городским улицам, меня посещает идея.
– Есть ли поблизости магазин чая? – спрашиваю я таксиста.
Он непонимающе смотрит на меня в зеркало заднего вида.
– Типа кафе?
– Нет, я имею в виду место, где я могу купить... оборудование? Заварники, чайники и прочее.
Он начинает постукивать по экрану GPS-навигатора. К счастью, мы остановились на красный свет, но я чувствую, что и при зеленом он сделал бы то же самое.
– Около трех кварталов на запад, – говорит он через минуту. – Вам надо кое-что купить там?
– Да, пожалуйста.
Он быстро поворачивает на правую полосу движения, игнорируя несколько окриков и средних пальцев от других водителей. Так или иначе мы доезжаем до магазина, не вызывая непредумышленных дорожно-транспортных происшествий.
Отсчитывая деньги за проезд, я говорю:
– Можете ли вы подождать меня? Мне потребуется не больше двадцати минут.
Он вскидывает густые брови.
– Так долго? Вы уверены? Мне придется объехать вокруг квартала, и счетчик бежит…
– Я могу себе это позволить, – пока, во всяком случае. «Тейт и Кейн» еще не затонула.
Он пожимает плечами.
– Хорошо, леди, как скажете.
Я выхожу из машины, и она отъезжает прежде, чем я добираюсь до входной двери.
В крошечном магазинчике целая стена отведена под принадлежности для чая – чашки, чайники, ложки с ситечками, фильтры, бумажные фильтры, маленькие корзинки для подарочной упаковки, герметичных банок и банок для хранения сыпучих листьев. Я читаю этикетки, постукивая пальцем по губам.
Наконец, я выбираю приземистый в японском стиле керамический чайник с пятнистым темно-зеленым рисунком. На этикетке выведены японские иероглифы. Я не имею ни малейшего понятия, что это значит. И цена немного пугающая. Но его цвет и изящная форма совершенны – скромно и со вкусом, не слишком мужской и не слишком женственный. Символ компромисса, надежды на гармонию. Подарок, который я выбрала сама в знак признания ритуала, которым дорожит Ной.
Я также беру пару чашек, соответствующих чайнику. Но определенно буду придерживаться кофе по утрам. Иногда, возможно, поздно вечером, было бы не так плохо выпить чашку горячего чая с Ноем.
Улыбаясь, я подхожу к кассе. Наконец я чувствую себя умиротворенной.
Глава 9
Ной
– Я в настроении для красного мяса, – говорит Стерлинг, когда после работы мы идем среди толпы вниз по тротуару.
– Черт. Сухая полоса, приятель? – я задумчиво потираю свой подбородок.
– Что? – он щурится на меня в меркнущем свете.
– Тяга к красному мясу обычно означает отсутствие секса. Стремление к другому виду мяса, так сказать, – усмехаюсь я.
– Заткнись.
Ах да, он же трус. Я знаю, что он переживает некоторого рода «сухую полосу», но не знаю причины. Только я собираюсь спросить об этом, как слышу его хихиканье.
– Что? – спрашиваю я.
– Ты так заблуждаешься, это даже не смешно. Ты единственный, кто собирается стать мировой сенсацией с огромными синими шарами. Жениться на горячей цыпочке, Оливии Кейн, и не трахнуть ее? – он издает жалкий звук. – Просто позор.
– Кто сказал, что у меня не получится трахнуть ее? – я открываю дверь в «Грасслэнд Стейкхаус» и жестом предлагаю ему войти первым.
Он бросает на меня странный взгляд, но подходит к хостес, чтобы попросить меню.
Мы садимся с нашими напитками: виски для меня, пинта импортного пива для Стерлинга.
– Ты и твоя прекрасная невеста собираетесь сделать огромный шаг вперед в отношениях, как я понял? – спрашивает он.
Я пожимаю плечами.
– Пока нет, – она далеко не моя невеста. – Лично я не теряю надежды, – я делаю еще один глоток виски. – На самом деле, мы с ней сегодня встречаемся в нашей новой квартире. Подарок ее отца.
– Да ну на хрен?
Я киваю.
– Совместное проживание, ха. Это большой шаг.
– Точно.
На мгновение я ставлю себя на место Стерлинга и задумываюсь над тем, чувствует ли он, что теряет своего лучшего друга и напарника. Раньше каждые выходные мы ездили на охоту за сексом и удовольствием, именно в таком порядке. Сейчас я практически женатый человек. С новым соседом и, вероятно, с комендантским часом.
Но взглянув на Стерлинга и увидев, что он улыбается, как кошка, которая съела канарейку, я понимаю, что чего-то не знаю.
***
После ужина я сразу же мчусь в пентхаус – это потрясное место в самом сердце города. Пользуясь моментом, оглядываю все вокруг, щелкая по пути выключателями. Шикарный вид с балкона на двадцатом этаже, современная кухня с итальянской кофеваркой, которую, я уверен, Оливия сразу же облюбует. Декоративная лепнина, мраморная столешница, дубовый паркет. Выглядит как утешительный приз… Стены и мебель, ковровые покрытия и постельное белье – все в различных оттенках белого и кремового. Все выглядит чистым и нетронутым.
Как в музее, и это немного смущает. Потребуется время, чтобы обжиться тут и принять это место за свой новый дом.
Я держался за свою небольшую холостяцкую берлогу так долго, что мне не хочется оставлять ее. Но я знаю, что это неизбежно и пойдет только на пользу. Именно этого хотел отец для меня – будущее с Оливией.
Кстати, об отцах… Бутылка красного вина и два бокала оставлены на столе с запиской от Фреда.
Ной,
Спасибо за то, что сделал это, сынок. Я не всегда буду рядом. От осознания того, что ты рядом с ней, что позаботишься о моей маленькой девочке, мне становится теплее и спокойнее. Я знаю, что ты не подведешь меня. Нет другого человека, которому я доверил бы и свою компанию, и свою дочь. Я надеюсь, что ты знаешь это.
Фред Кейн
Я складываю записку и кладу ее в карман. Фред всегда доверял мне Оливию. Даже когда я был озабоченным шестнадцатилетним подростком с новыми водительскими правами. Лишь я один был удостоен чести брать ее с собой на прогулки, о чем она не знает и по сей день. Мы плавали на лодке, играли в мини-гольф, ходили в кино.
Я открываю бутылку, чтобы дать вину «подышать», и выхожу на балкон посмотреть на город. Не могу не вспоминать о тех моментах, которые мы с Оливией разделили. Хороших и плохих. Вместе мы прошли через потерю близких, вместе наблюдаем, как рушится наша компания.
Я понял, что стою здесь уже долгое время, что потерял счет времени. Удивленный, я возвращаюсь обратно и смотрю на часы. Она опаздывает.
С замиранием сердца я жду ее, хотя не удивлюсь, если Оливия вообще не придет.
Какого черта я должен заботиться о том, хочет она жить здесь или нет? Она ясно дала понять свое отношение ко мне. Ей противна сама эта идея – жить со мной. Я похож на кусок собачьего дерьма на подошве ее туфель за пятьсот долларов.
Если она не появится, я буду разочарован. Самого себя обмануть мне не удастся.
И вот слышится щелчок замка. Я стараюсь не бежать до двери, как золотистый ретривер.
Оливия проходит внутрь. Она переоделась, сменив деловой костюм на пару легких джинсов и свитер.
– Привет, – оставив чемодан у двери, она пересекает гостиную, направляясь ко мне.
– Ты опоздала на час, – говорю я, направляясь на кухню.
– Я кое-что покупала, – она ставит яркий пакет на стол. – Точнее, кое-что для тебя.
Оливия смотрит на меня с редкой теплой улыбкой, потом достает коробку из пакета и ставит рядом.
– Ну? Ты собираешься открыть ее? – спрашивает она.
Я думал, сначала она захочет посмотреть квартиру, но угождаю ей и подхожу к столу. Воздух рядом с ней наполнен легкими нотками жимолости – ее запах. Черт, это будет постоянно отвлекать, ведь теперь мы живем вместе. Я буду в состоянии постоянного возбуждения. Потрясающе.
Сняв крышку с коробки, роюсь в упаковке, пока не нахожу его:
– Это чайник для заварки, – говорю я, поднимая его вверх и с любопытством рассматривая.
Теперь смысл ее подарка понятен мне. Сразу же вспомнился наш разговор о матерях. Не думаю, что когда-либо получал нечто подобное раньше.
Из того же пакета Оливия достает две небольшие чашки и ставит их на стол.
– Мы можем пить чай вместе… если тебе нравится эта идея.
Слышу нотки неуверенности в ее голосе. Неужели она думала, что мне может не понравиться эта идея?
Даже и не знаю. Я чертовски люблю ее!
– Это было очень трогательно, Снежинка.
Я думал, что Стерлинг единственный, кто заразился моей одержимостью чаем. К тому же, он британец, но, видимо, Оливия теперь с нами.
Поставив чайник на полку, я притягиваю Оливию к себе, чтобы обнять.
Я ожидал, что Оливия не подастся или вообще отойдет от меня с комментарием о неподобающем физическом контакте. Но вместо этого она уютно устроилась в моих руках, и ее тело подходит моему. Ее руки упираются в мои плечи, и она смотрит на меня немного удивленно.
– Спасибо, – говорю я, скользя большим пальцем по ее подбородку.
– Нет проблем.
– Ты же знаешь, что я собираюсь поцеловать тебя, не так ли?
Мы стоим так близко, что я слышу, как она сглатывает. Кончик ее языка высовывается, когда она быстро и нервно облизывает губы, и даже не замечает этого.
Блин, это так чертовски мило… Не думаю, что когда-либо видел подобное. Но я хочу больше, чем просто бессознательные сигналы. Жду, когда Оливия решится.
Наконец, она кивает.
– Может быть, – говорит она, пытаясь казаться легкомысленной.
Я смеюсь и ослабляю свою хватку.
– Давай. Ты должна рассмотреть это место. Оно невероятное.
– Папа перестарался, как обычно, – она отворачивается от меня и смотрит на балкон.
– Вина?
– Почему бы и нет?
С бокалами красного вина в руке мы обходим всю квартиру. Оливия указывает на архитектурные детали, обсуждает график использования ванной комнаты, которую мы разделим, а я просто смотрю на нее и киваю.
Находясь здесь с ней, слушая ее идеи по оформлению комнат, разделяя это место с ней… Я понимаю, что это начало. Может быть, начало даже чего-то реального.
– Все не так уж и плохо, да? – дразню я.
Она бросает на меня взгляд.
– Просто потому, что у меня чуть не случился приступ паники при мысли о совместной жизни с тобой, не означает, что ты можешь злорадствовать.
– Хорошо. Я не буду. Но это хорошее место. Твой папа молодец.
Она кивает. Затем отводит взгляд в сторону на секунду.
– Я кое-что хотела тебе сказать.
Мы идем по коридору, я пропускаю ее, и она оказывается передо мной.
– Я рассмотрела твое предложение и вот, что предлагаю, – тон Оливии уверенный, плечи расправлены.
– Мое предложение? – спрашиваю я. Она так беспристрастна, что я не могу дождаться, чтобы услышать ее решение.
Она останавливается, чтобы посмотреть на меня.
– Ты знаешь, та идея, которую ты предложил в баре на прошлой неделе. Я готова попробовать.
Да, черт возьми. Я, наконец, добился кое-каких реальных успехов.
– Конечно. Мы могли бы попробовать, – и как можно быстрее.
– Но пока с условиями, – продолжает она.
Условия. Правила. Рекомендации. Почему я не удивлен? Эта женщина не похожа ни на одну из тех, которых я когда-либо встречал. Она, конечно же, заставляет меня гадать.
– Например?
– Только первая база, так, кажется, ты сказал. И полностью одетый, – она сощуривается, когда ее взгляд опускается к моей ширинке. – Что означает, ты держишь эту гигантскую штуковину в штанах.
– Ты сказала «гиганская»? – я не могу удержаться от ухмылки.
– О, ради Бога, перестань напрашиваться на комплименты. Ты знаешь, что это впечатляет, иначе бы не засунул мне его в глотку, – как только она замолкает, ее лицо становится ярко-розовым, эта оговорка по Фрейду выдает ее тайные желания.
– Ох, Снежинка, – я глажу ее горячую щечку большим пальцем. – Я не засунул его тебе в глотку, но с нетерпением жду этого.
– Давай просто забудем про это. Никто ничего не будет никуда пихать. Первая база. Понял?
Я смеюсь.
– Так медленно, как ты пожелаешь.
И это правда. Медленно, может быть, и не мой обычный стиль, но есть определенное удовлетворение от осознания, что я выиграю ее доверие и подготовлю для большего. Идея довольно приятна. Это сделает мою победу еще более сладкой.
– Это сработает: я и ты, – говорю я ей, когда мы приближаемся к спальне.
Да, одна чертова спальня. И прежде чем еще больше увлечься, собираю всю силу воли, чтобы сказать ей, что буду спать на гребаном диване.
– Ты можешь спать на кровати одна, – говорю я, останавливаясь в коридоре.
Это по-джентльменски, не спорю. Но после нашей милой беседы минуту назад я понял, что у меня имеются некоторые проблемы…
– Ты уверен? – ее голос звучит удивленно.
Я сглатываю.
– Конечно. Я лягу на диване.
Наши взгляды одновременно перемещаются от современного стильного твидового дивана в гостиной к массивной двуспальной кровати в спальне и обратно на диван. Нет сомнений, что с моим ростом нельзя поместиться на диване.
– Знаешь, что? – отчетливо заявляет Оливия. – Мы взрослые люди. Это огромная кровать. Мы можем спать на своих половинах, верно?
– Я буду котиком, – усмехаюсь я.
– Вот этого я и боюсь, – бормочет она в ответ.
