Текст книги "Око духа: Интегральное видение для слегка свихнувшегося мира"

2. В СВЕТЕ СОВРЕМЕННОСТИ

Интегральная антропология и эволюция культур

Интегральный подход имеет дело с полным спектром сознания, как он проявляется во всем своем невероятном разнообразии. Благодаря этому интегральный подход способен признавать и по достоинству оценивать Великую Холархию Бытия, которую впервые объяснили вечная философия и великие традиции мудрости.

В то же время Дух не стоит на месте. Эволюция продолжает развертываться, не оставляя нетронутым ничто в явленном мире. То же относится и к великим традициям, некоторые догадки которых выдержали проверку временем, а некоторые – безусловно, нет.

Поэтому интегральные исследования должны как бы вести борьбу на два фронта: против современности, которая медлит признавать полный спектр сознания, и против традиционализма, который отказывается признавать любые значительные достижения современности.

В предыдущей главе мы выступали на стороне великих традиций против современности и призывали к признанию полного спектра сознания, Великой Холархии Бытия. В этой главе мы встанем на сторону современности против традиционализма и будем утверждать, что по мере того как продолжается эволюция, появляются новые истины, выдвигаются новые догадки, возникает новое понимание, и потому великие традиции также отчаянно нуждаются в контакте с современностью.

Интегральное видение воплощает в себе попытку взять лучшее из обоих миров: древнего и современного. Но для этого требуется критическая позиция, готовая решительно отвергать худшее из этих миров.

На протяжении столетии мыслящие мужчины и женщины всегда считали вечную философию обосновывающим и уравновешивающим фактором – чем-то, что подобно доктору Ватсону у Конан Дойля, «оставалось неизменным в меняющемся мире». Поэтому в нынешние времена быстрых переходов и неопределенных перемен нам особенно уместно обращаться к древней мудрости в поисках стабильности и руководства, поскольку по своей сути она всегда стремилась представлять вечные и неизменные истины, неподвластные хаосу и разрушениям пространства и времени. «Я приду как Время, расточитель народов, готовый к часу, когда они созреют для гибели». А вечная философия придет как противоядие, бальзам для истерзанной души, готовая к часу, который провозгласит ее великое спасение.

Но, разумеется, соединение «древней» мудрости с «современностью» всегда представляло из себя определенную проблему – даже сами термины «древний» и «современный» кажутся взаимно несовместимыми. Поэтому мне хотелось бы рассмотреть, что же именно мы подразумеваем, говоря о «древнем» или «вечном», и каким образом можно, по существу, примирить эти «древние» учения с «современным» или «прогрессивным» обществом.

Начнем с того, что когда мы говорим о «Древней Мудрости» как о вечной философии, здесь, собственно, может быть лишь один верный смысл – а именно: эти истины или, точнее, Эта Истина – которая в самой своей основе безвременнаили вечна, будучи единичным и целым, единственным и всеобщим. Эта Истина – говоря об «Истине» в самом широком смысле как о предельной Реальности или самом Духе – составляет суть вечной философии. Иными словами, вечная философия в своей основе не является набором доктрин, убеждений, учений или идей, поскольку все они принадлежат миру формы, пространства и времени и непрестанного изменения, тогда как Истина в принципе бесформенна и лежит вне времени и пространства, охватывая все пространство и все время, но не будучи ограничена ни тем, ни другим. Это Единое – предельная Истина – не пребывает вмире пространства и времени, кроме как в качестве всегопространства и времени, и потому ее никогда нельзя было бы изложить в виде формальной доктрины. Мы не можем высказывать никаких утверждений о Реальности в целом, поскольку любое мыслимое утверждение само по себе просто частьэтой Реальности, и, следовательно, вечная философия как непосредственное прозрение-единение с самой этой Реальностью, никогда нельзя было бы адекватно выразить любым множеством доктрин или идей, которые носят частичный, конечный и ограниченный характер. Предельную Истину можно показать(в созерцательном осознании), но никогда невозможно до конца высказать(на языке дискурса).

Иными словами, существует важное различие между Истиной и формамиИстины. Сама предельная Истина неизменна, бесформенна и пребывает вне времени и пространства; однако ее разнообразные формы – различные идеи, символы, образы и мысли, которые мы используем для ее представления – непрерывно меняются и эволюционируют. Предельная истина безвременна; се разнообразные формы существуют в мире времени и подчиняются законам времени. Предельная Истина пребывает вне пространства, тогда как ее разнообразные формы носят пространственно-ограниченный, конечный и обусловленный характер. Предельная Истина – это не одно условие среди всех прочих условий, но Условие всех условий, Природа всех природ, таковость или бытование всех явлений и всех форм и потому сама не может быть никакими отдельно взятыми явлением или формой.

Мы, никогда не можем познать всеформы Истины – психологическую истину, социологическую истину, экономическую истину, биологическую истину и т.д. Эти формы непрестанно совершенствуются и эволюционируют, меняются и усложняются. И хотя мы никогда не сможем познать все эти формы Истины, мы можем познать саму Истину, или абсолютную реальность, частичными или приблизительными отражениями которой служат все эти формы. Другими словами, хотя мы никогда не сможем познать все факты существования, мы можем познать абсолютный Факт Существования, который лежит в основе всех возможных относительных фактов, точно так же как если мы знаем, что океан мокрый, мы знаем, что все волны мокрые, даже хотя мы, возможно, никогда не познаем каждую и всякую волну.

Так что одно из значений слов древняя мудростьили вечная философия– это абсолютная Истина вне времени, формы и пространства, радикально целостная и полная, вне которой не существует ничего – Истина, которую можно познать (через бесформенную интуицию-тождественность), но которую никогда нельзя адекватно или полностью выразить в каких бы то ни было форме, доктрине, системе, философии, высказывании, мысли или идее (все из которых – просто частичные, временные и конечные отражения).

Но еще одно значение слова древний– это «старый», «архаичный», «примитивный». И действительно, многие, кто пылко рассуждают о «древней мудрости», имеют в виду «мудрость прошлых веков». Причем предполагается, что именно эту «мудрость прошлого» нам следует привносить в современную культуру в качестве источника смысла, стабильности и спасения.

Но здесь, как вы можете заметить, уже имеет место ошибочное отождествление прежних формИстины с самой Истиной. Как только делается такое отождествление, «безвременная Истина» начинает означать «как говорили старики». Существует целая тенденция превозносить вчерашний день; видеть больше «мудрости» в прошлом, чем в настоящем; прославлять древний Египет, Китай, Индию; романтизировать наших предков и чернить наших современников; и вообще видеть в явленном мире не эволюциювозрастающей мудрости, а регресск все большему невежеству. Я считаю все это глубочайшей тупостью.

Я утверждаю, что, когда мы говорим «наша современная культура нуждается в древней мудрости», мы должны очень тщательно определять, что именно мы понимаем под «древней мудростью». Если под «древней» мы подразумеваем «вне времени», тогда, конечно, наша культура отчаянно нуждается в такой мудрости (как нуждались в ней все культуры). Однако, если под «древним» мы имеем в виду «прошлые формы Истины», то я убежден, что такое заимствование не сможет принести ничего, кроме реакционной, антипрогрессивной, антилиберальной и антиэволюционной позиции.

Разумеется, те, кто утверждает, что наша современная культура нуждается в «мудрости прошлых веков», могут иметь в виду одно из двух: либо, что прошлые формы Истиныбыли более адекватны, нежели современные; либо, что люди в прошлые века интуитивно представляли себе саму Истину более ясно, чем это делаем или даже можем делать мы сегодня – и я полагаю, что оба эти предположения полностью и абсолютно неверны.

Я полагаю, что это подтвердит простейшее изучение духовной и культурной антропологии. Если мы думаем, что во всех первобытных культурах существовали в равной мере адекватные формы «вечной» философии, нас ждет неприятный сюрприз. Например, почти нет доказательств, что в культурах палеолита имелся сколько-либо сложный вариант вечной философии. Даже Центральное (и простейшее) понятие о том, что за многочисленными феноменами существует только одна реальность, было доступно ничтожному числу людей – если вообще кому-либо. В любом случае практически все ученые согласны с тем, что при переходе от палеолита и мезолита к неолиту и бронзовому веку происходит невиданный взрыв духовного и культурного понимания, бесконечно более богатого и утонченного, чем в любую из предшествующих эпох. А затем, начиная примерно с VI в. до н. э., мы видим удивительную последовательность появления «осевых мудрецов» – Заратустры, Гаутамы Будды, Платона, Лао-Цзы, Конфуция, Моисея, Сократа – чьи прозрения ясно указывали на все более глубокое понимание духовной Истины и Реальности.

Среди романтиков (поклонников «древней мудрости» в смысле «как говорили старики») существует тенденция считать, что после осевого периода духовное развитие пошло, что, в конце концов, привело к современному обществу декадентско-светско-научного толка. Но опять же, я считаю, что это романтическое заблуждение напрямую вытекает из путаницы между Истиной и прошлыми формами Истины, и что более тщательное изучение исторических данных указывает, по меньшей мере, на продолжение эволюции и углубление духовного понимания после осевого периода и вплоть до наших дней.

Вот лишь несколько свидетельств – пышный расцвет буддизма Махаяны в Индии, начиная примерно со II–III века н.э.; необычайный рост буддизма (Чань, Тьен Тай и Хуа-Йень) в Китае, особенно начиная с VI, VII и VIII веков; утонченная Ваджраяна в Тибете, которая даже не начиналась до VIII в.; тантрический буддизм в Индии, который развивался в период между VIII и XI веками; и дзен в Японии, где великий Хакуин родился лишь в 1685 году! Что касается Веданты, то Шанкара появился на исторической сцене не раньше 800 г.н.э., Рамануджа – в 1175 г., Рамакришна – в 1836, а величайший из мудрецов Веданты Шри Рамана Махарши и величайший из ее философов Шри Ауробиндо умерли лишь несколько десятилетий тому назад!

Я мог бы продолжать в том же духе, выстраивая, как мне кажется, абсолютно неопровержимое доказательство: как качестводуховного понимания человечества, так и формаего представления в современную эпоху становятся более, а не менее глубокими и адекватными.

Есть один момент, который мне хотелось бы особо выделить и подчеркнуть – а именно: понятие эволюции. Принято считать, что одна из доктрин вечной философии (то есть одна из наиболее общих форм предельной Истины) заключается в идее инволюции-эволюции. То есть что явленный мир был создан как «падение» или «отделение» от Абсолюта (инволюция), однако теперь все сущее возвращается к Абсолюту (путем эволюции). Фактически, по мнению таких ученых как Джозеф Кэмпбелл, доктрина ускоряющегося во времени возвращения к Источнику (эволюции) появляется не раньше осевого периода (то есть всего лишь две тысячи лет назад). И даже тогда эта идея была несколько запутанной и извращенной. К примеру, согласно доктрине «юг», мир проходит через разнообразные стадии развития, однако движение направлено в обратнуюсторону: когда-то был Золотой Век, и с тех пор происходило только регрессивное сползание под уклон, что привело к современной Кали-Юге. Действительно, это понятие историческогопадения из Эдема было общепринятым в течение осевого периода; идея о том, что мы в данный период, в действительности, эволюционируемв направленииДуха, не пользовалась сколько-либо заметным влиянием.

Но в какой-то момент современнойэры – его почти невозможно точно определить – идее истории как регресса (или отпадения от Бога) медленно пришла на смену идея истории как эволюции (или роста в направлении Бога). Мы ясно видим ее у Шеллинга (1775–1854); с непревзойденным талантом эту доктрину выдвигал Гегель (1770–1831); Герберт Спенсер (1820–1903) придал эволюции статус универсального закона, а его друг Чарльз Дарвин (1809–1882) применил его в биологии. Далее мы находим ее у Ауробиндо (1872–1950), который придал ей, пожалуй, наиболее точный и глубокий духовный смысл, и у Пьера Тейяра-де-Шардена (1881–1955), сделавшего ее популярной на Западе.

Но как раз это я и хочу доказать: мы могли бы сказать, что идея эволюции как возвращения к Духу – это часть вечной философии, но самой этой идее (в любой адекватной форме) не более нескольких сотен лет. Ее можно считать «древней» в смысле «вневременности», но она определенно не является древней в смысле «старой».

В результате этого радикального сдвига в понимании эволюции, форма вечной философии приняла совершенно новый вид: по-прежнему существует Единое или абсолютный вневременной Дух, всего лишь проявлением которого оказывается вся Вселенная, однако этот явленный мир теперь не регрессирует, отдаляясь от Духа – он эволюционирует в направлении Духа. Бог – не в нашем коллективном прошлом, а в нашем коллективном будущем; Сад Эдема – это завтра, а не вчера; Золотой Век лежит впереди, а не позади на нашем пути.

Этот фундаментальный сдвиг в понимании смысла или формы вечной философии – как он представлен, скажем, в трудах Ауробиндо, Гегеля, Ади Да, Шеллинга, Тейяра де Шардена, Радхакришнана (и многих других) – я бы назвал «нео-вечной философией». И именно в этой «нео-вечной философии» – а не в «старой мудрости» – так отчаянно нуждается наша современная культура.

Так ядро «нео-вечной» философии составляет та же самая Предельная и Бесформенная Истина, которую удалось мельком увидеть традициям мудрости прошлого (и которой они дали такие культурно-специфические и преходящие имена как Дао, Разум Будды, Брахман, Богиня, Кетер и т. д.); однако ее внешняя форма, «покрой ее одежды» в относительном и явленном мире, естественным образом изменилась и эволюционировала, чтобы не отстать от ускоряющейся эволюции самого явленного мира – и это, безусловно, касается и самой идеи эволюции. И в то время как «древняя мудрость», в данном случае – внешние доктрины, идеи и символы, использовавшиеся в прошлые века для метафорического представления внутренне постигаемой и Предельной Истины – по большей части, оказываются устаревшими, старомодными, анахроничными или просто неверными (хотя в свое более раннее время и на своем месте они идеально удовлетворяли требованиям культуры и фазы развития), форма «нео-вечной» философии гораздо точнее настроена на сегодняшние потребности, идеи и научные открытия. Вот новый коан для нашего века, и лишь «нео-вечная» философия способна его решить: обладает ли компьютер природой Будды?

Итак, мы пришли к следующему: «Вечная» или «изначальная», или «древняя» мудрость может иметь два разных смысла. Во-первых, она может означать предельную Истину вне времени, пространства и формы, Основу всего Бытия, первичную Пустоту, чистый непроявленный Дух, Условие всех условий, Состояние всех состояний, Природу всех природ – ноумен, трансцендентный (и имманентный) всем феноменам, познаваемый или постигаемый во вневременном состоянии созерцательного единства или тождества со всем явленным. Когда мы спускаемся с этого плана бесформенного, безобразного, вневременного единства-самадхи, мы естественным образом облачаем это Постижение бесформенной Истины в разнообразные формы и символы истины, имеющиеся в нашей конкретной социокультурной среде. Конкретные внешние формы и символы, использовавшиеся прошлыми традициями мудрости, привели к появлению второго широко распространенного значения «древней мудрости» – понимаемой в качестве реальных доктрин, слов, теорий, метафор, символов и моделей, служивших древним или прошлым культурам для выражения и воплощения из собственного понимания этой Предельной Истины. И хотя предельная и бесформенная Истина, в той мере, в какой она ясно распознается, с необходимостью едина и тождественна во все времена и во всех местах, тем не менее, о формах ее выражения можно и должно судить лишь с позиции их соответствия конкретному социокультурному контексту, в котором они существуют и из которого выводятся сами их метафоры и модели.

Теперь, если мы будем использовать термины «Древняя» (с заглавной буквы) для обозначения предельной, вневременной и бесформенной Истины и «древняя» (со строчной буквы) для обозначения конкретных прошлых форм и выражений предельной Истины, мы сможем так подытожить наш главный вывод: современная культура нуждается в Древней мудрости, а не в древней мудрости. И вот его прямое следствие: сегодня лучшая и самая подходящая форма Древней Истины – это «нео-вечная философия», а не слепая приверженность тому, «что говорили старики». Современная культура, по большей части, несовместима с древней культурой, и от их насильственной пригонки могла бы выиграть не более чем кучка ностальгирующих личностей. Все мы согласимся, что Бесформенная или Древняя Истина – совершенное единство-тождество со всем явленным миром; однако наш сегодняшнийявленный мир включает в себя компьютеры, глобальную политику, идею эволюции, молекулярную технологию, системы «человек-машина», передовые медицинские достижения и т. д. Короче говоря, формаДревней Мудрости уже не может быть древней. Нео-вечная философия с ее приспособляемостью к современным потребностям и желаниям может и должна свидетельствовать о Боге новой и растущей культуре мудрости.

Мы говорили, что прошлые формы Истины возникали в ответ на потребности и желания прошлых культур, и что они, по большей части, были в те времена совершенно адекватными. Конечно, некоторые из этих прошлых форм вес еще могут найти частичное и ограниченное применение в нашем современном обществе (точно так же, как мы до сих пор используем колесо) – но тогда они, по определению, становятся просто частью наших современныхформ Истины, приспособленной и пригнанной к более всесторонней структуре (как, например, Ауробиндо совместил духовность и эволюцию, а Вивекананда инициировал диалог между физикой и духовностью). Дело в том, что в эволюции формИстины ясно прослеживается последовательность все более адекватныхи более всеобъемлющихструктур для выражения и представления истины. (Понятие о том, что каждая стадия развития адекватна, но каждая последующая еще более адекватна, впервые было выдвинуто Гегелем, одним из первых великих «нео-вечных» философов.) У прошлого были Великие Религии. У будущего будут Более Великие Религии.

Я отдаю себе отчет в том, что это прямо противоположно тому, как мы привыкли думать; но что если бы я высказал это утверждение, скажем, в 500000 году до н.э.? Очевидно, что оно было бы истиной. Разве эволюция остановилась на нас, предоставив нам, а не нашим потомкам, привилегированный статус? Дело в том, что будущая духовная революция низведет наши так называемые Великие Религии до подстрочных примечаний на страницах истории развития Духа – до того же статуса, который мы сегодня отводим, например, вуду или белой магии. Более великие и более адекватные формы Древней Мудрости появятся завтра, и завтра, и завтра, и снова завтра точно так же, как это всегда происходило в прошлом.

Все выше сказанное отнюдь не означает, что отдельные люди для достижения трансценденции должны ждать будущей эволюции. Каждый человек сейчас, как и в прошлом, совершенно свободен в своем отдельном случае добиваться трансценденции посредством созерцательно-медитативной практики. Предельной Истине, в силу ее бесформенности, нет нужды ждать прихода новых форм или сетовать на утерю прошлых форм. Наши исключительные надежды на будущее или на прошлое просто продлевают ошибочное отождествление Истины с ее преходящими формами. Предельная Истина как всегда целиком и полностью доступна только во вневременное мгновение настоящего. Просто дело в том, что по мере того как сознание в целом продолжает развиваться и эволюционировать, теперь уже в планетарных масштабах, глобальное осознание (которое трансцендирует любую узость взглядов) становится все более простым, более очевидным, более привлекательным – и потому, я полагаю, более вероятным. Мы могли бы вместе с Шелдрейком предположить, что это результат действия морфического поля; в любом случае, похоже, что кумулятивное действие эволюции невозможно отрицать.

На мой взгляд, идея о том, что сегодняшнее рационально-светское общество в некотором роде антидуховно, происходит, по большей части, от непонимания реальной природы эволюции, которая, согласно нео-вечной философии, есть не что иное, как Дух в действии, или стадии возвращения Духа к Духу-как-Духу. Одна из этих стадий – согласно нео-вечным философам от Ауробиндо до Гегеля и Ади Да – это именно гуманистически-научно-рациональная стадия, которая отнюдь не будучи антидуховной, просто служит необходимой и промежуточной формой Духа в движении. Только не поняв этого и ностальгически сравнивая теперешнюю форму Духа в действии с его старыми и прежними формами, можно прийти к романтически печальному выводу, что современная эра в духовном отношении – это жалкое подобие, скажем, Месопотамии (где большинство религиозных практик, в действительности, принадлежали к самой варварской разновидности, какую только можно вообразить).

Значит настало время покончить с нашей сентиментальной тоской по давно минувшим дням, с нашей болезненной фиксацией на «материнской фигуре» прошлого [13]13
  Термин из лексикона психоанализа. ( Прим. ред.)


[Закрыть], с нашим абсурдным преклонением перед любой доктриной, весь авторитет которой происходит лишь от того факта, что ее высказал очень-очень древний мудрец сотни, а лучше тысячи лет тому назад. Ведь по иронии судьбы наше помешательство на прошлом обусловлено лишь нашим страхом смерти в настоящем: неспособные умереть для своих эго, мы замыкаемся в постоянстве и устойчивости прошлого как заменителя проекта бессмертия. Труп «давно минувшего» становится нашим болезненным убежищем, нашим горьким бессмертием.

Давайте вместо этого будем ценить прошлое, почитать его, испытывать благодарность за те его достижения, на которые опирается наше современное сознание – но давайте освободимся от его власти. Когда мы смотрим на мудрецов прошлого, восхищаемся их прозрениями и влюбляемся в того или иного из них, что мы видим и чувствуем на самом деле? Что это может быть как не наша высшая Самость или Дух, поскольку Дух един и пребывает вне времени? Наша приверженность к прошлому – это как раз и есть неверно истолкованное интуитивное восприятие абсолютного Духа, которое наша нынешняя неспособность к вневременной трансценденции уводит от Постижения в настоящем к обожествлению, типичному для прошлого. Так что давайте перестанем цепляться мертвой хваткой за древнюю мудрость, чтобы могла взойти заря вечно новой и вечно обновляющейся Древней Мудрости, освещая нам дорогу к дому, который ждет впереди.

Духовная эволюция, культурная эволюция эволюция, как таковая: традиции мудрости прошлого редко признают какой-либо из аспектов этого либерального, прогрессивного и эволюционного воззрения. Однако кому дано их за это осуждать? Как может любой из нас всерьез соглашаться с идеей духовной эволюции перед лицом опаляющих образов Освенцима, Хиросимы, Вундед-Ни, ГУЛАГа, Чернобыля; когда имена Гитлера, Муссолини, Сталина, Пол Пота, Амина каленым железом выжжены на плоти современности, и до сих пор видны незажившие шрамы?

В книге под названием «Ввысь из Эдема: трансперсональный взгляд на человеческую эволюцию» я попытался разобраться с этими сложнейшими из проблем. Хотя книга неизменно завоевывает все более широкое признание, поначалу она вызвала массу споров по причинам, которых я касаюсь в предисловии к новому изданию, посвященном, в первую очередь, одной из важнейших проблем (и главных кошмаров) современной социологии и антропологии: как можно говорить о культурной эволюции, когда на горизонте маячит Освенцим?

Этот вопрос имеет решающее значение, так как пока мы не сможем дать на него приемлемый ответ, не существует вообще никакого способа примирить древнее и современное мировоззрения (поскольку первое отрицает эволюцию, а последнее – принимает ее). И, значит, нам необходимо научиться видеть эволюцию в радикально новом свете, который позволит нам в полной мере признавать и по достоинству оценивать как взлеты, так и падения движения Духа во времени.

Но для того, чтобы увидеть эволюцию как Дух в действии, следует ответить на некоторые суровые возражения, поскольку, фактически, ни традиционалисты, ни либеральные модернисты не примирились в полной мере с фундаментальным смыслом эволюции как таковой. Если эволюция действует во всей остальной вселенной, то она должна действовать и в человеческих существах, а это означает, что человеческие культуры также должны эволюционировать. Отсюда следует, что должны возникать все более развитые формы отношений между людьми – а это наталкивается на противоречие известное как «Освенцим». Другими словами, будущее интегральных исследований решающим образом зависит от того, какую именно позицию мы займем по отношению к самой эволюции: в каких областях действует эволюция и что она означает на самом деле? И, если мы хотим понимать эволюцию как Дух в действии, то как мы можем ответить на вопрос о ГУЛАГе?

Я написал «Ввысь из Эдема» в 1977 году, когда было весьма модно считать, что эволюция затрагивает все сферы Вселенной, кроме человеческой. То есть примерно двенадцать миллиардов лет продолжались родовые потуги Космоса, в ходе которых все в нем подчинялось эволюционным принципам, и этот экстраординарный и всеобъемлющий процесс, в конце концов, породил первых людей, после чего тут же прекратил действовать.

Создавалось впечатление, что эволюция действует во всей остальной вселенной, но только не в людях! Этого весьма необычного мнения придерживались традиционные религиозные мыслители, ретроромантики и либеральные социальные теоретики – практически весь пантеон влиятельных авторов и теоретиков из всех областей социальных исследований.

Большинство религиозных традиционалистов допускали, что развитие присуще индивидуальным человеческим существам, но не коллективному и культурному человечеству. Традиционалисты проявляли такую острую антипатию к культурной эволюции, главным образом потому, что современная история почти полностью отвергла традиционные религиозные мифы, и, значит, если история действительно направлялась эволюцией, то эволюция очень грубо обошлась с ними и их убеждениями.

Несомненно, современность, в целом, основательно отвергла религию: либеральная современность не приемлет руководящую и политическую роли традиционной мифологической религии, не приемлет религиозно-мифологические объяснения научных фактов и истин и не приемлет специфически религиозные принципы в общественном дискурсе и общественной морали.

И потому традиционалисты – как и можно было ожидать – рассматривают современность как мощное антидуховное движение, ужасное движение секуляризации и рационализации: современность – это великий Сатана. И если этопородила эволюция, тогда пусть ее будет поменьше. Выражаясь более сильно, эволюция не действует в человеческой сфере!

Ретроромантики и неоязычники полностью соглашались с тем, что эволюция действует во всей остальной вселенной, но не в человеческой сфере. На самом деле – добавляли романтики – в случае людей эволюция пошла вспять! По общему убеждению романтиков, люди как филогенетически, так и онтогенетически, зародились в некотором первобытном Эдеме, великом раю, изначальном Царствии Небесном на земле, а потом все резко пошло под уклон. Могучие силы, действующие в Космосе миллиарды и миллиарды лет – силы, которые создали муравьев из атомов и обезьян из амеб, колоссальные силы, которые сдвигали галактики и квазары в планетарные конфигурации, которые порождали клетки, обладающие ощущениями, организмы, наделенные восприятием, и животных, которые могли видеть, чувствовать и даже мыслить – все эти силы с появлением людей внезапно и резко застопорились – они просто перестали работать! И ни по какой другой очевидной причине, за исключением того, что эти силы не сопрягались с идеями ретроромантиков о том, как должен развиваться мир. Эволюция – для всего остального Космоса; упадок – для человечества. Какой странный и порочный пример дуализма!

Эту массовую враждебность по отношению к культурной эволюции разделяли и либеральные социальные теоретики – причем по некоторым вполне понятным и даже благородным причинам. Социальный дарвинизм в своих наиболее распространенных формах был таким грубым и таким жестоким – не говоря о том, что он основывался на наиболее сомнительных аспектах теории Дарвина – что стал означать не больше, не меньше, как полное отсутствие сострадания к своим собратьям по виду. И потому либеральные социальные теоретики практически всех направлений приняли коллективное решение: вместо того, чтобы пытаться отделить здравые аспекты культурной эволюции от абсурдных, лучше избегать этой темы и даже вовсе отрицать ее существование.

Таким образом, положения, которые я выдвигал в своей книге, в то время были довольно смелыми и, определенно, спорными. Различные великие теоретики от Тейяра-де-Шардена до Ауробиндо и Гегеля уже высказывали идею о том, что сама эволюция, в действительности, представляет собой духовное развертывание, в котором каждая последующая стадия трансцендирует, но включает в себя предыдущую. Однако ни один из них не соединил это философское представление с реальным анализом антропологических данных и никто не предложил объяснения той или иной конкретной стадии этой эволюции, основанного на каких-либо детальных эмпирических и антропологических свидетельствах. В этом отношении, я полагаю, «Эдем» стал значительным достижением.

Как раз в то время, когда я писал эту книгу, у англоязычных читателей только что появилась возможность познакомиться с исследованиями двух других теоретиков, работающих примерно в той же общей области – Жана Гебсера и Юргена Хабермаса. То, что мне было известно о Гебсере, я почерпнул из одной длинной статьи, опубликованной в «Мэйн Каррентс» (в то время это была единственная такая статья, опубликованная на английском), но этого хватило, чтобы безошибочно показать мне, что мы с Гебсером обнаружили практически одни и те же стадии в общей последовательности эволюции человеческого сознания. Из уважения к новаторской работе Гебсера (он занимался этим еще за десятилетия до моего рождения) я немедленно присоединил его терминологию к своей, так что различные культурные стадии получили такие названия, как «магически-тифоническая» или «ментально-эготическая».