Текст книги "Око духа: Интегральное видение для слегка свихнувшегося мира"

Автор книги: Кен Уилбер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Так, например, в современной психологии холархия выступает в качестве преобладающей структурнойи процессуальнойпарадигмы, идущей вразрез с действительным (и, зачастую, совершенно различным) содержанием разнообразных школ. Каждая школа психологии развития признает тот или иной вариант иерархии или последовательности дискретных (но непрерывных) необратимых стадий роста и развертывания. Это относится к фрейдистам, юнгианцам и последователям Пиаже, к Лоуренсу Кольбергу, Кэрол Джиллиган и когнитивным бихевиористам. Маслоу, представляющий как гуманистическую, так и трансперсональную психологию, поставил «иерархию потребностей» в центр своей системы – это лишь небольшая часть из множества примеров.

От Руперта Шелдрейка и его «вложенной иерархии морфогенетических полей» до «иерархии эмерджентных [12]12
  Эмерджентные (непредсказуемые) качества – целостные свойства крупных систем, не выводимые из свойств их отдельных компонентов. ( Прим. ред.)


[Закрыть]качеств» Сэра Карла Поппера и «экологической модели реальности» Берча и Кобба, основанной на «иерархической ценности» иерархии; от революционной работы Франциско Варелы по аутопоэтическим системам («по-видимому, способность порождать иерархию уровни – это общее отражение богатства природных систем») до исследований мозга Роджером Сперри, Сэром Джоном Экклзом и Уайлдером Пенфилдом («иерархия несводимых эмерджентных образований») и до теории социальной критики Юргена Хабермаса («иерархия коммуникативной компетенции») – все это говорит о возвращении Великой Цепи.

И единственная причина, по которой еще не всеэто осознают, состоит в том, что она скрывается под множеством разнообразных имен.

Однако не важно, осознают ли это возвращение – оно уже вовсю происходит. И поистине замечательно в этом возвращении то, что современная теория теперь может воссоединиться со своими богатыми корнями, уходящими в вечную философию – воссоединиться не только с Платоном и Аристотелем, с Плагином, Маймонидами и Спинозой, с Гегелем и Св. Терезой на Западе, но также с Шанкарой и Падмасамбхавой, с Цзи-И и Фа-Цзаном, с Абинавагуптой и Леди Цогьял на Востоке. Все это становится возможным в силу того факта, что многие аспекты вечной философии действительно оказываются вечными– или в значительной мере универсальными, где бы они ни появлялись – и пробивают себе дорогу сквозь времена и культуры к сердцу, душе и духу человечества (а, в действительности, всех чувствующих существ как таковых).

По существу, остается сделать только одну важную вещь, выполнить один фундаментальный пункт этой программы возвращения.

Хотя и верно, что эволюционная холархия, как я говорил, является одной из объединительных парадигм в современной мысли, от физики и биологии до психологии и социологии (см., например, Ласло, Янтч, Хабермас, Ленски, Деннетт), тем не менее большинство ортодоксальных исследовательских школ признают только существование материи, тела и разума. {5}Более высоким измерениям души и духа пока еще не предоставлен точно такой же статус. Мы могли бы сказать, что современный Запад пока что признал лишь три пятых Великой Холархии Бытия. Дальнейшая программа очень проста: восстановить статус других двух пятых (души и духа).

Коль скоро мы признаем и по достоинству оцениваем все уровни и измерения Великой Цепи, мы одновременно признаем и все соответствующие виды познания – не только глаз плоти, который познает физический и чувственный мир, или только глаз ума, познающий лингвистический и символический мир, но также и око созерцания, которое познает душу и дух. (Мы еще вернемся к этому важному вопросу в Главе 3)

Итак, вот наша задача: давайте сделаем последний шаг и восстановим статус ока созерцания, которое в качестве научной и воспроизводимой методологии познает душу и дух. И это интегральное видение, смею утверждать, будет окончательным возвращением домой, восстановлением связи нашей современной души с душой самого человечества – поликультурой в истинном смысле этого слова – когда, стоя на плечах гигантов, мы превосходим, но учитываем – что всегда означает уважаем – их непреходящее присутствие. Объединение древней мудрости с современным знанием – лозунг интегрального видения, маяк в пустыне постмодернизма.

Признание полного спектра сознания должно в корне изменить ход развития всех без исключения современных дисциплин, которых оно коснется – и это, конечно, важнейший аспект интегральных исследований.

Но, по существу, в первую очередь, и наиболее непосредственно оно отразится на самой области психологии. Я уже исследовал эту психологию полного спектра в нескольких книгах (включая «Спектр сознания», «Никаких границ», «Проект Атман», «Трансформацию сознания» и «Краткую историю всего»).

В этих книгах представлена обобщающая точка зрения на человеческое развитие, которая пытается учитывать весь спектр сознания от инстинкта до эго и духа, от доличностного до личностного и надличностного, от подсознания до самосознания и сверхсознания. Если ничто животное, человеческое или божественное мне не чуждо, тогда ни одно состояние сознания не может быть исключено из щедрого охвата подлинно интегральной психологии. В предисловии к новому изданию «Проекта Атман» я пытаюсь показать, почему столь важна такая интегральная и всеобъемлющая позиция.

Насколько можно судить, «Проект Атман» стал первой психологией, которая предложила путь объединения Востока и Запада, обыденного и созерцательного, ортодоксального и мистического, в единую, непротиворечивую и приемлемую систему. Эта система включала в себя множество подходов – от Фрейда до Будды, от гештальт-психологии до Шанкары, от Пиаже до Йогачары, от Кольберга до Кришнамурти.

Я начинал писать «Проект Атман» в 1976 году одновременно с родственной ему книгой «Ввысь из Эдема» – одно из этих исследований касалось онтогенеза, а другое – филогенеза. За почти двадцать лет, прошедшие после написания «Атмана», я обнаружил, что его принципиальная основа по-прежнему остается прочной и целостной, и потому я полагаю, что его главные положения, с незначительными уточнениями там, где это необходимо, будут иметь силу еще в течение долгих и плодотворных лет. Некоторые критики выражали недовольство, утверждая, что я предложил просто литературное обобщение разнообразных источников, и что мой подход не основывался на клинических или экспериментальных данных. Но это, пожалуй, довольно нечестные увертки: подавляющее большинство теоретиков, на работы которых я опирался, были как раз теми, кто впервые предоставил прямые клинические и экспериментальные доказательства – от methode cliniqueЖана Пиаже до исчерпывающих, записанных на видеопленку наблюдений Лоренса Кольберга и революционных исследований морали, выполненных Кэрол Джиллиган – не говоря уже об огромном количестве феноменологических данных, накопленных самими созерцательными традициями. «Проект Атман» был непосредственно основан на свидетельствах более чем шестидесяти исследователей многочисленных направлений и косвенно – на данных сотен других.

(Мы еще вернемся к этой интегральной психологии и тщательно исследуем ее в Главах 6, 9, 10 и 11.)

Кроме того, «Проект Атман» положил конец моим заигрываниям с романтизмом и его попытками превратить возврат к доличностному уровню в источник спасения. Фактически я начал писать и «Атман», и «Эдем» в качестве обоснования романтической точки зрения: как онтогенетически, так и филогенетически мужчины и женщины начинают свой путь в бессознательном единстве с Божественным – в состоянии бездумной погруженности в своего рода земной рай, сад Эдема; затем они вырываются из этого союза за счет процесса отчуждения и размежевания (превращаясь в изолированное и аналитическое эго); а затем возвращаются к Божественному в великолепном сознательном союзе.

Таким образом, человеческое развитие проходит, так сказать, от бессознательного Рая через сознательный Ад к сознательному Раю. Я начал писать обе книги, чтобы обосновать это романтическое представление.

Но чем больше я работал над книгами, тем более очевидным становилось, что романтический взгляд безнадежно запутан. Одна или две очень важные истины в нем сочетались с какой-то возмутительной чепухой, и в результате выходил теоретический кошмар. Я несколько лет – по сути, почти целое десятилетие – непрерывно разбирался в этой чудовищной путанице, и этот период моей жизни ознаменовался самыми беспорядочными теоретическими блужданиями. Причина, по которой я так много эссе посвятил софизмам – в частности, софизму «до-транс» и софизму единственной границы – состоит в том, что ими часто грешили романтики, и я, будучи хорошим романтиком, сам их царственно порождал. Поэтому, понимая эти софизмы изнутри, вплотную и очень личным образом, я мог написать несколько посвященных им сильных критических работ. Ни к какой другой теории не бываешь столь жесток, как к той, которую сам еще недавно разделял.

Однако, решающую ошибку романтической точки зрения очень легко понять. Как мы уже говорили, с этой точки зрения, жизнь ребенка начинается в состоянии бессознательного рая. То есть поскольку самость ребенка пока еще не дифференцирована от окружающей среды (или от матери), она действительно едина с динамической Основой Бытия – однако в бессознательной (или «бес-само-сознательной») форме. Отсюда бессознательный Рай – блаженное, прекрасное, мистическое, «небесное» состояние, из которого она (самость) скоро выпадет, и к которому она будет всегда стремиться.

И действительно – рассуждают дальше сторонники романтической точки зрения – в какой-то момент в первые несколько лет жизни самость дифференцируется от окружения, союз с динамической Основой утрачивается, субъекг и объект разделяются, и самость переходит из бессознательного Рая в сознательный Ад – мир эготического отчуждения, подавления, террора, трагедии.

Однако – счастливо продолжают они – самость может совершить в своем развитии своеобразный поворот на 180 градусов – вернуться в предыдущее состояние инфантильного единства и воссоединиться с великой Основой Бытия – только теперь полностью сознательным и само актуализированным образом – и, следовательно, обрести сознательный Рай.

Отсюда общая романтическая точка зрения: человек начинает свою жизнь в бессознательном раю, в бессознательном единстве с Божественным; затем он утрачиваетэто бессознательное единство и, таким образом, погружается в сознательный Ад; затем человек может восстановить Божественное единство, но теперь в более высокой и сознательной форме.

Единственная проблема этой точки зрения состоит в том, что первый шаг – утрата бессознательного единства с Божественным – абсолютно невозможен. Все сущее едино с Божественной Основой – ведь это, в конце концов, Основа всего бытия! Утрата единства с этой Основой равносильна прекращению существования.

Обратите внимание: существуют лишь две общие позиции, которые вы можете занимать по отношению к Божественной Основе; поскольку все сущее едино с Основой, вы можете либо осознавать это единство, либо не осознавать его. То есть у вас есть лишь два варианта: ваше единство с Божественной Основой может быть сознательным или бессознательным.

И раз уж вы, согласно романтической точке зрения, начинаете свою жизнь, как ребенок, в состоянии бессознательного единства с Основой, то вы в дальнейшем не можете утратить это единство! Вы ужеутратили осознание этого единства; вы не можете далее утратить и само это единство, иначе вы прекратите существовать! Так что, если вы не осознаете своего единства с онтологической точки зрения, хуже быть не может. Это уже бездна отчуждения. Вы уже живете как бы в Аду; вы уже погружены в сансару, только не отдаете себе в этом отчета – вам недостает осознания, чтобы признать этот жгучий факт. И, значит, вот каково, на самом деле, состояние инфантильной самости: бессознательный Ад.

Однако кое что все же начинает происходить: вы начинаете пробуждаться к отчужденному миру внутри и вокруг вас. Вы движетесь от бессознательного Ада к Аду сознательному, и именно осознание Ада, сансары, мучительного существования делает взросление и взрослую жизнь таким кошмаром страдания и отчуждения. Самость ребенка пребывает в относительном покое не потому, что она живет в Раю, а потому, что ей недостает осознания, чтобы заметить окружающее ее пламя Ада. Ребенок, несомненно, погружен в сансару – просто он об этом не знает, ему недостает осознания, чтобы понять это. Просветление – это, определенно, невозвращение в подобное инфантильное состояние! Равно как и не какой бы то ни было «зрелый вариант» этого состояния! Ни самость ребенка, ни моя собака, не терзаются виной, страхом или страданием, однако просветление не состоит в возврате к собачьему сознанию (или к «зрелому варианту» собачьего сознания!).

По мере роста сознания и осведомленности самость ребенка медленно осознает неизбежную боль существования, мучение, присущее сансаре, механизм безумия изначально вплетенный в явленный мир – она начинает страдать. Происходит ее знакомство с первой Благородной Истиной, потрясающее посвящение в мир восприятий, единственная математика которого – мучительный огонь неутоленного и неутолимого желания. Это не какой-то новый, одержимый желаниями мир, который отсутствовал в предыдущем «блаженном» состоянии погруженности – это просто мир, который бессознательно господствовал над этим состоянием – мир, который самость теперь начинает медленно, болезненно, трагически осознавать.

Итак, по мере роста осознания, самость переходит из бессознательного Ада в сознательный Ад и там она может провести всю свою жизнь, превыше всего стремясь к отупляющим утешениям, которые смягчат ее грубые и несдержанные чувства и залечат раны отчаяния. Она живет как морфинист, кутаясь в обезболивающее тепло своих компенсаций, и ей, возможно, даже удается убедить себя – по крайней мере на первых порах, когда все еще видится в милом розовом цвете – что дуалистический мир, в конце концов, совсем не плох.

Однако есть альтернатива. Самость может продолжать расти и развиваться, достигая подлинно духовных областей, преодолевая ощущения изолированного «я», она разворачивается в само Божественное. Единение с Божественным – единство или тождество, которое, хотя и бессознательно, уже имело место с самого начала, теперь загорается в сознании ослепительной вспышкой озарения и шока невыразимо обыденного: самость постигает свою высшую тождественность с самим Духом – быть может, столь же вопиюще очевидную, как прохладный ветерок в ясный весенний день.

И, значит, вот каков, в действительности, онтогенез человека: из бессознательного Ада в сознательный Ад и далее в сознательный Рай. Ни на одном этапе самость не утрачивает своего единства с Основой, иначе она полностью прекратила бы существовать! Иными словами, романтическая парадигма права в отношении второго и третьего шагов (сознательного Ада, сознательного Рая), но полностью заблуждается в том, что касается самого инфантильного состояния, которое представляет собой не бессознательный Рай, а бессознательный Ад.

Таким образом, инфантильное состояние – это не бессознательное надличностное; оно по самой своей основе доличностно. Оно не трансвербально, оно довербально. Это не трансэго, а доэго. {6}И человеческое развитие – равно как эволюция в целом– направлены от подсознания к самосознанию и к сверхсознанию; от доличностного к личностному и к надличностному; от субментального к ментальному и к сверхментальному; от довременного к временному и к трансвременному – или, как его ни называй – вечному.

Романтики просто перепутали «до» с «транс» и, тем самым, возвели «досостояния» до высшего статуса «транссостояний» (точно так же, как редукционисты игнорируют «транссостояния», объявляя их регрессией к «досостояниям»). Эти два заблуждения – возведениенизшего к высшему и сведениевысшего к низшему представляют собой две основные разновидности «до-/ транссофизма», который впервые выявлен и определен на последующих страницах. Самое важное заключается в том, что развитие – это не регрессия на службе эго, а эволюция в трансценденции эго.

И на этом кончилось мое очарование романтизмом.

Однако, отпадениеот Божества, от Духа, от изначальной Основы, действительно происходит, и это та истина, которую пытаются постичь романтики перед тем, как они сползают к своим до-/транссофизмам. Это отпадение называется инволюцией– движением, в котором все вещи отпадают от осознания своего единства с Божественным и, таким образом, воображают себя отдельными и изолированными монадами, отчужденными и отчуждающими. И коль скоро произошла инволюция и Дух становится бессознательно вовлеченным во все более и более низкие формы своего собственного проявления, тогда может произойти эволюция: Дух разворачивается в великий спектр сознания– от Большого Взрыва к материи, к ощущению, восприятию и побуждению, к образу, символу и понятию, к рассудку и психике, к тонким, к каузальным событиям – по пути к собственному шокирующему самоузнаванию, самореализации и самовоскрешению Духа. И на каждой из этих стадий – от матери к телу, разуму, душе и духу – эволюция становится все более сознательной, все более осведомленной, более осуществившейся, более пробужденной – со всеми радостями и всеми ужасами, неизбежно присущими этой диалектике пробуждения.

Тем не менее на каждой стадии этого процесса возвращения Духа к себе самому, мы с вами помним – быть может, смутно, быть может, отчетливо – что когда-то мы осознанно были едины с самим Божественным. Именно это воспоминание, скрытое на задворках нашего осознания, тянет и толкает нас понять, пробудиться, вспомнить, кем и чем мы уже были и всегда остаемся.

Фактически можно предположить, что все сущее, в той или иной степени интуитивно догадывается, что в самой его Основе кроется Дух. Все сущее побуждают, принуждают, тянут и подталкивают к проявлению этого понимания. И в то же время, до этого божественного пробуждения все сущее ищет Дух таким образом, который, в действительности, препятствует пониманию: иначе понимание пришло бы к нам сразу! Мы ищем Дух способами, которые этому препятствуют.

Мы ищем Дух в мире времени; но там его невозможно найти, поскольку Дух вечен. Мы ищем Дух в мире пространства; но Дух вне пространства, и его нельзя там найти. Мы ищем Дух в том или ином объекте – сияющем, соблазнительном, полном славы или богатства; однако Дух – не объект, его невозможно увидеть или ухватить в мире предметов потребления и суеты.

Иными словами, мы ищем Дух такими способами, которые препятствуют его постижению и вынуждают нас довольствоваться подменными вознаграждениями, движущими нами и замыкающими нас в убогом мире времени и ужаса, пространства и смерти, греха и разделения, одиночества и утешения. И это проект Атман.

Проект Атман – это попытка найти Дух такими способами, которые препятствуют этому и навязывают подменные вознаграждения. Как вы увидите на последующих страницах, именно проект Атман приводит в движение всю структуру явленной вселенной – проект, который продолжается до тех пор, пока мы – вы и я – не пробудимся к Духу, заменители которому мы ищем в мире пространства и времени, алчности и отчаяния. Кошмар истории – это кошмар проекта Атман, бесплодные поиски во времени того, что, в конечном счете, вне времени, поиски, которые неизбежно порождают страх и страдание – самость, опустошенную вытеснением, парализованную виной, осаждаемую холодом и горячкой уродливого отчуждения. Эти мучения прекращаются лишь в сияющем Сердце, когда разворачивается сам великий поиск, когда самоограничение отказывается от своих попыток найти Бога – реального или замену: движение во времени аннулируется великим Нерожденным, великим Несотворенным, великой Пустотой в Сердце самого Космоса.

Поэтому, читая эту книгу, постарайтесь вспомнить: великое событие, когда вы своим дуновением создали весь этот Космос; вспомните великое опустошение, когда вы извергли себя вовне как целый Мир, просто чтобы посмотреть, что из этого получится. Вспомните те формы и силы, в которых и через которые вы путешествовали до сих пор: от галактик до планет и до зеленых деревьев, тянущихся к солнцу, и животных, день и ночь выслеживающих добычу и неугомонных в своих утомительных поисках, от первобытных мужчин и женщин, стремящихся к свету, до того самого человека, который сейчас держит эту книгу; вспомните, кем и чем вы были, что вы сделали, что вы видели, и кто вы на самом деле под всеми этими личинами, масками Бога и Богини, масками вашего собственного Подлинного Лица.

Пусть уляжется великий поиск; пусть самоограничение развернется в непосредственность осознания настоящего; пусть весь Космос ворвется в ваше бытие, ведь вы – сама его Основа; и тогда вы вспомните, что проект Атман никогда не происходил, и вы никогда никуда не двигались, и все это в точности так, как должно быть, когда малиновка поет чудесным утром, и капли дождя стучат по крыше храма.