Текст книги "Молот Эдема"

Автор книги: Кен Фоллетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Мы имеем дело с серьезными людьми – даже если они не сумеют организовать землетрясение, нам следует ожидать чего-то еще.

– Например?

– Один из обычных террористических приемов. Взорвать бомбу, взять заложника, убить известного человека.

– Если, конечно, у них есть такая возможность, – вновь заговорил Кинкейд. – До сих пор у нас не было оснований так думать.

Джуди глубоко вздохнула. Она должна произнести эти слова.

– Однако я не готова утверждать, что они не могут устроить землетрясение.

– Что? – спросил Ханимун.

Кинкейд презрительно рассмеялся.

– Это не слишком вероятно, но возможно, – упрямо продолжала Джуди. – Так сказал профессор Керкус, ведущий калифорнийский сейсмолог. Я обязана предупредить вас о таком варианте развития событий.

Кинкейд откинулся на спинку стула и скрестил ноги.

– Джуди дала вам ответ из учебника, Эл, – сказал он так, словно рассчитывал на мужскую солидарность. – А теперь я хочу высказать другую точку зрения, основанную на моем опыте.

Джуди молча смотрела на него.

А вот за это тебе придется ответить, даже если больше мне ничего не удастся сделать, Кинкейд. Ты всю встречу пытаешься выставить меня полнейшей идиоткой. Но что ты скажешь, если будет настоящее землетрясение, идиот? Что ты скажешь родственникам погибших?

– Пожалуйста, продолжайте, – сказал Ханимун Кинкейду.

– Эти люди не могут устроить землетрясение. И им наплевать на строительство электростанций. Инстинкт подсказывает мне, что какой-то парень хочет произвести впечатление на свою подружку. Он рассчитывает, что губернатор потеряет самообладание, ФБР будет бегать, как муравьи в потревоженном муравейнике, а Джон Правдолюб станет каждый день говорить об угрозе землетрясения в своем шоу. И он привлечет к себе всеобщее внимание! Подружка придет в восторг.

Джуди чувствовала себя совершенно униженной. Кинкейд предоставил ей возможность рассказать о своем расследовании, а потом подверг сомнению ее выводы. Очевидно, он с самого начала все спланировал. Теперь Джуди не сомневалась, что Брайан сознательно сообщил ей неверное время встречи, рассчитывая, что она опоздает. Он хотел дискредитировать ее, а себя выставить в самом лучшем свете. Ей стало нехорошо.

Неожиданно Ханимун встал.

– Я собираюсь дать совет губернатору относительно угрозы. – Потом он небрежно добавил: – Благодарю вас обоих.

Джуди поняла, что уже поздно просить его о диалоге с террористами. Момент упущен. К тому же любое ее предложение будет отвергнуто Кинкейдом. Она вдруг почувствовала свою беспомощность.

А если их угрозы реальны? А если они могут устроить землетрясение?

– Если вам потребуется наша помощь, – сказал Кинкейд, – вы всегда можете к нам обратиться.

Ханимун ничего не ответил. Едва ли он нуждался в приглашении воспользоваться содействием ФБР. Однако он вежливо протянул им руку.

Через мгновение Джуди и Кинкейд оказались за порогом кабинета.

Джуди молча шагала через мраморный зал. Кинкейд остановился и сказал:

– Ты отлично все сделала, Джуди. Тебе ни о чем не следует беспокоиться.

Он не сумел скрыть довольной ухмылки.

Джуди решила не показывать своего возмущения.

– Полагаю, мы выполнили свой долг, – спокойно ответила она.

– Конечно. Где ты оставила машину?

– На подземной стоянке, на соседней улице.

– А я с противоположной стороны. До встречи.

– До встречи.

Джуди посмотрела вслед Кинкейду, потом повернулась и пошла в противоположном направлении.

Она заметила кондитерскую, зашла и купила коробку шоколадных конфет.

На обратном пути в Сан-Франциско Джуди съела все до последней штуки.

7

Пастору требовалось чем-нибудь заняться, чтобы не сойти с ума от напряжения. После собрания в храме он отправился на виноградник и занялся прополкой сорняков. День выдался жарким, вскоре Пастор вспотел и снял рубашку.

Звезда работала рядом с ним. Через некоторое время она посмотрела на часы.

– Пора сделать перерыв, – сказала она. – Давай послушаем новости.

Они сели в машину Пастора, и он включил радиоприемник. Диктор прочитал те же новости. Пастор заскрипел зубами от разочарования.

– Проклятие, губернатор должен сделать заявление!

– Но ведь мы не рассчитывали, что он сразу пойдет нам навстречу, верно? – сказала Звезда.

– Да, но я ожидал услышать какое-нибудь обращение, намек на уступки. Черт побери, идея замораживания строительства новых электростанций не такая уж дурацкая. Миллионы людей в Калифорнии согласятся с нами.

Звезда кивнула:

– Да в Лос-Анджелесе уже сейчас опасно дышать из-за загрязнения! Не могу поверить, что люди хотят так жить.

– Но ничего не происходит.

– Ну, мы с самого начала понимали, что потребуется демонстрация наших возможностей. Тогда с нами будут разговаривать.

– Да. – После коротких колебаний Пастор выпалил: – Просто я боюсь, что у нас ничего не получится.

– С сейсмическим вибратором?

Он ответил не сразу. Ни с кем, кроме Звезды, Пастор не бывал полностью откровенным, и сейчас он жалел, что поделился с ней своими сомнениями. Но теперь придется закончить мысль.

– Со всем, – сказал он. – Я боюсь, что землетрясения не будет и мы потерпим поражение.

Пастор видел, что Звезда немного удивлена. Она привыкла быть абсолютно уверенной во всем, что он делает. Но Пастор еще никогда не пытался устроить землетрясение.

Когда они возвращались на виноградник, Звезда сказала:

– Сделай что-нибудь с Розой сегодня вечером.

– Что ты имеешь в виду?

– Побудь с ней. Ты почти все свободное время играешь с Дасти.

С пятилетним Дасти Пастору было легко. Мальчика все интересовало. Розе исполнилось тринадцать, возраст, когда взрослые кажутся детям глупцами. Неожиданно Пастор сообразил, что Звезда сказала это совсем по другой причине.

Она думает, что завтра я могу умереть.

Ему стало не по себе. Пастор с самого начала знал, что план с землетрясением опасен, но он главным образом думал об опасности, которой подвергнется сам, и о коммуне, которая лишится руководства. Он забыл о Розе – девочка останется одна в целом мире в возрасте тринадцати лет.

– Но что я могу с ней делать? – спросил он.

– Она хочет научиться играть на гитаре.

Пастор об этом не знал. Он был не слишком хорошим гитаристом, но умел исполнять народные песни и простые блюзы. Он пожал плечами:

– Ладно, мы начнем сегодня вечером.

Они вновь взялись за прополку, но через несколько минут их прервал ухмыляющийся Тормоз:

– Эй, вы только посмотрите, кто приехал!

Пастор посмотрел вдаль. Он ждал Мелани, которая повезла Дасти к отцу в Сан-Франциско. Только она одна могла показать Пастору место, где следует применить сейсмический вибратор, и он знал, что почувствует себя спокойнее только после того, как она вернется. Но сейчас было еще слишком рано. К тому же Тормоз не пришел бы в такое возбуждение из-за Мелани.

Пастор увидел, как по склону холма спускается мужчина, а за ним идет женщина с ребенком на руках. Пастор нахмурился. Бывало, что в течение целого года в долине не появлялись посторонние. Сегодня утром он столкнулся с полицейским; теперь пришли еще какие-то люди. Он прищурился. Походка мужчины показалась ему знакомой. Когда нежданные гости подошли поближе, Пастор пробормотал:

– Боже мой, неужели Скелет?

– Верно! – радостно воскликнула Звезда. – Вот здорово! – И поспешила навстречу гостям.

За ней с радостным лаем помчался Призрак.

Пастор немного отстал. Скелет, которого в обычной жизни звали Билли Оуэнс, был Едоком Риса. Однако ему не понравились изменения в коммуне, которые произошли после появления Пастора. Скелет предпочитал более простые формы существования. Он получал удовольствие от постоянных кризисов, любил напиваться до потери сознания, гулять всю ночь. Скелет играл блюзы на губной гармошке с маниакальной виртуозностью и стал самым удачливым нищим коммуны. Он присоединился к ним вовсе не для того, чтобы найти работу, овладеть самодисциплиной и обрести веру. Когда через пару лет стало ясно, что режим Пастора-Звезды носит постоянный характер, Скелет ушел. С тех пор он не появлялся. Теперь, через двадцать лет, он вернулся.

Звезда крепко обняла его и поцеловала в губы. Они довольно долго жили вместе. В те дни все мужчины коммуны спали со Звездой, но к Скелету она питала особую слабость. Пастор ощутил укол ревности, когда увидел, как прижимается Скелет к Звезде.

Наконец они разомкнули объятия, и Пастор увидел, что Скелет плохо выглядит. Он всегда был худым, но сейчас производил впечатление человека, умирающего от истощения. Нечесаные волосы, всклокоченная борода. Грязные джинсы и футболка, а один из ковбойских сапог, похоже, давно лишился каблука.

Он пришел к нам потому, что у него неприятности.

Скелет представил женщину, сказав, что ее зовут Дебби. Молодая, не больше двадцати пяти лет, худенькая, но хорошенькая. Мальчику, которого она держала на руках, казалось, года полтора. Они были такими же грязными и истощенными, как Скелет.

Они пришли как раз к обеду, и их сразу же отвели на кухню. Все ели запеканку из ячменя с овощами, выращенными на собственном огороде. Дебби и ребенок жадно набросились на еду, но Скелет отправил в рот пару ложек и тут же закурил сигарету.

Охотно пустились в воспоминания о прежних временах.

– Я хочу вам рассказать свою любимую историю, – сказал Скелет. – Однажды днем, прямо на склоне холма, Звезда кое-что объяснила мне о куннилингусе. – Раздался несколько смущенный смех, но Скелет ничего не заметил и продолжал: – Мне было двадцать лет, и я ничего про это не знал. Я ужасно удивился! Но она заставила меня попробовать. Какой вкус! Да!

– Ты многого тогда не знал, – сказала Звезда. – Я помню, как ты говорил мне, что не понимаешь, почему по утрам у тебя болит голова, и мне пришлось объяснить, что так бывает после того, как ты вечером напиваешься. Ты даже не знал смысла слова «похмелье».

Она искусно сменила тему. В прежние времена секс считался нормальной темой для разговора за едой, но с тех пор, как Скелет покинул коммуну, многое изменилось. Никто не вводил правил или запретов, это прошло само собой, когда дети стали старше и начали кое-что понимать.

Скелет был возбужден, много смеялся, старался быть дружелюбным, без конца курил.

Ему что-то нужно. Скоро сам все расскажет.

Когда убрали со стола и вымыли посуду, Скелет отвел Пастора в сторону и сказал:

– Я хочу тебе кое-что показать. Но нам лучше отойти подальше.

Пастор пожал плечами и последовал за ним.

На ходу он вытащил мешочек с марихуаной и пачку бумаги для свертывания сигарет. Обычно коммунары не курили травку днем, поскольку это мешало работе на винограднике, но сегодня был особенный день, и Пастор чувствовал потребность успокоить нервы. Когда они поднялись по склону и скрылись среди деревьев, он ловко скрутил сигарету.

Скелет облизнул губы.

– А покрепче ничего нет? – спросил он.

– А что ты теперь употребляешь, Скелет?

– Немного коричневого сахара, ну, ты знаешь, чтобы прочистить мозги.

Героин.

Так вот в чем дело. Скелет стал законченным наркоманом.

– Нет, мы не употребляем здесь ничего тяжелого, – сказал ему Пастор. – Никто больше не балуется такими вещами.

И я избавлюсь от всякого, кто попытается, быстрее, чем ты успеешь хрюкнуть.

Пастор закурил.

Когда они вышли на поляну, где стояли машины, Скелет сказал:

– Вот, смотри!

Сначала Пастор не понял, что перед ним. Грузовик, но какой марки? Машина была выкрашена в яркие желто-красные тона, на боку красовалось изрыгающее огонь чудовище и какая-то надпись, сделанная кричащими цветами.

Скелет, зная, что Пастор не умеет читать, сказал:

– Пасть Дракона. Передвижная карусель.

Наконец Пастор все понял. Карусели часто монтируют на грузовиках. Двигатель грузовика приводит карусель в движение. Затем карусели демонтируют, и можно отправляться дальше.

Пастор передал Скелету сигарету и спросил:

– Твой?

Скелет сделал затяжку и долго не выпускал дым изо рта.

– Я уже десять лет так зарабатываю на жизнь. Но карусель требует починки, а у меня нет денег. Придется ее продать.

Пастор понял, что последует дальше.

Скелет еще раз затянулся, но не вернул сигарету.

– Карусель стоит не меньше пятидесяти тысяч долларов, но я прошу десять.

Пастор кивнул:

– Это возможно… для кого-нибудь.

– Быть может, вы ее купите? – спросил Скелет.

– А зачем, черт подери, нам карусель, Скелет?

– Хорошее вложение денег. Если у вас будет неудачный год, вы сможете неплохо заработать.

Да, у них случались неурожайные годы. С плохой погодой бороться невозможно. Но Пол Бейл всегда предоставлял им кредит. Он верил в идеалы коммуны, хотя и не мог жить вместе с ними. И он знал, что на будущий год обязательно будет новый урожай.

Пастор покачал головой:

– Нет, тут даже нечего обсуждать. Но я желаю тебе удачи, старина. Не сдавайся, ты обязательно найдешь покупателя.

Должно быть, Скелет понимал, что у него мало шансов, но он запаниковал:

– Послушай, Пастор, если хочешь знать правду… мои дела плохи. Ты можешь одолжить мне тысячу долларов? Мне хватит.

Ты хочешь сказать, что на эти деньги ты сможешь под завязку накачаться какой-нибудь дрянью. После чего вновь окажешься в прежнем положении.

– У нас нет денег, – ответил Пастор. – Мы не пользуемся деньгами, разве ты забыл?

На лице у Скелета появилось хитрое выражение.

– Перестань, у вас должны быть наличные.

Неужели ты думаешь, что я тебе о них расскажу?

– Извини, приятель, но я ничем не могу тебе помочь.

Скелет кивнул.

– Плохо дело, друг. У меня серьезные проблемы.

– И не пытайся за моей спиной просить деньги у Звезды. Ответ будет тем же. – Пастор заговорил жестче. – Ты меня слушаешь?

– Конечно, конечно, – ответил Скелет, и в его голосе послышался страх. – Успокойся, Пастор, успокойся.

– А я спокоен, – ответил Пастор.

Весь день Пастор беспокоился из-за Мелани. Она вполне могла передумать и вернуться к мужу или просто испугаться и сбежать на своей машине. Тогда ему конец. Ему никогда не разобраться с данными на дискете Майкла Керкуса, а следовательно, не узнать, в каком месте следует завтра применить сейсмический вибратор.

Однако ближе к вечеру Мелани вернулась, и Пастор почувствовал огромное облегчение. Он рассказал ей об аресте Розы и предупредил, что часть коммунаров винит во всем Мелани и ее броскую манеру одеваться. Она ответила, что возьмет рабочую одежду в бесплатном магазине.

После ужина Пастор зашел в хижину Мелодии и взял у нее гитару.

– Она тебе сейчас не нужна? – вежливо спросил он.

Он никогда бы не сказал: «Могу ли я одолжить твою гитару?» – поскольку все имущество коммуны считалось общим, и гитара в не меньшей степени принадлежала ему, хотя Мелодия сделала ее сама. Впрочем, все спрашивали разрешения.

Пастор сел возле своей хижины вместе с Розой и настроил гитару. Призрак внимательно наблюдал за ними, словно тоже рассчитывал научиться.

– Большинство песен имеют три аккорда, – начал Пастор. – Если ты их знаешь, то сможешь сыграть девять из любых десяти песен.

Он показал ей аккорд до мажор. Пока Роза пыталась прижать струны подушечками пальцев, он изучал ее лицо в мягком вечернем свете; прекрасная кожа, темные волосы, зеленые – как у Звезды – глаза, нахмуренные брови.

Я должен остаться в живых, чтобы заботиться о тебе.

Пастор вспомнил, каким был в таком возрасте – опытным, ловким вором, не раз побывавшим в самых разных переделках, он ненавидел полицейских и презирал обычных людей, которых так легко ограбить.

Уже в тринадцать лет я был преступником.

Пастор твердо решил, что Роза будет другой. Она выросла в коммуне, в мире и любви, не соприкасаясь с жизнью, превратившей маленького Рикки Грейнджера в гангстера еще до того, как у него появилась борода.

С тобой все будет в порядке, я об этом позабочусь.

Роза снова и снова повторяла аккорд, и Пастор понял, что с того момента, как появился Скелет, в его сознании звучит песня. Народная баллада, популярная в шестидесятые годы, которую любила Звезда.

 
Покажи мне тюрьму,
Покажи мне темницу,
Покажи мне пленника,
Чья душа очерствела.
 

– Я научу тебя песне, которую пела твоя мать, когда ты была еще совсем маленькой, – сказал он. Взяв гитару, Пастор спросил: – Запомнишь?

Он запел:

 
Я покажу тебе юношу,
У него много на то причин.
 

В его голове зазвучал прежний голос Звезды, такой же негромкий и привлекательный, как и сейчас.

 
Вот такая судьба
У меня и тебя,
У меня и тебя.
 

Пастор и Скелет были ровесниками, но Скелет умирал. Это Пастор знал совершенно точно. Очень скоро девушка и ребенок его бросят. Он будет голодать и принимать наркотики. Рано или поздно он отравит себя какой-нибудь некачественной дрянью, или его организм не выдержит, и он погибнет от воспаления легких. Так или иначе, он мертвец.

Если я потеряю виноградник, со мной будет то же самое, что и со Скелетом.

Пока Роза пыталась сыграть аккорд соль мажор, Пастор размышлял о возвращении к обычной жизни. Он представил себе, как каждый из членов коммуны ходит на работу, покупает носки и модные туфли, телевизор и тостер. Эти мысли вызвали у него тошноту. Пастор никогда не жил как обычный человек. Он вырос в борделе, получил образование на улицах, недолгое время владел полулегальным бизнесом, но большую часть жизни возглавлял коммуну хиппи, отрезанную от остального мира.

Он вспомнил, как единственный раз в жизни имел постоянную работу. В восемнадцать лет он нанялся к Дженкинсонам, супружеской паре, которая владела винным магазином. Тогда они казались ему старыми, но сейчас он понимал, что им было немногим за пятьдесят. Он намеревался поработать у них до тех пор, пока не узнает, где они держат деньги, а потом их украсть. Неожиданно он узнал кое-что о себе.

Оказалось, что у него настоящий талант к арифметике. Каждое утро мистер Дженкинсон клал в кассу десять долларов мелочью. Когда покупатели платили деньги и получали сдачу, Пастор их обслуживал сам или слышал, как кто-то из Дженкинсонов называл общую сумму: «Доллар двадцать девять, пожалуйста, миссис Роберто», или: «Ровно три доллара, сэр». И числа складывались у него в голове сами. Весь день Пастор точно знал, сколько денег лежит в кассе, а вечером мог сообщить результат мистеру Дженкинсону еще до того, как тот производил подсчет выручки.

Он слышал, как мистер Дженкинсон разговаривает с оптовиком, и скоро знал оптовые и розничные цены на все товары в магазине. Теперь его мозг автоматически фиксировал прибыль от каждой продажи, и он с удивлением понял, что Дженкинсоны очень много зарабатывают, ничего ни у кого не воруя.

Пастор организовал четыре ограбления магазина за месяц, а потом предложил купить у них дело. Когда они отказались, он устроил пятый налет и позаботился о том, чтобы нападавшие избили миссис Дженкинсон. После этого мистер Дженкинсон принял его предложение.

Пастор взял заем у местного ростовщика и заплатил мистеру Дженкинсону. Хотя Пастор не умел читать и писать, он всегда точно знал свое финансовое положение. Никто не мог его обмануть. Одно время на него работала вполне респектабельная женщина средних лет, которая каждый день крала из кассы один доллар. В конце недели он вычел пять долларов из ее заработка, избил и уволил.

Уже через год Пастор владел четырьмя магазинами; когда прошло еще два года, стал хозяином оптового склада, торговавшего алкоголем. Через три года он заработал свой первый миллион, а в конце четвертого ему пришлось все бросить и сбежать.

Иногда он задавал себе вопрос: что произошло бы, если бы он вовремя вернул деньги ростовщику и честно платил налоги? Быть может, сегодня он бы владел компанией вроде «Кока-Колы» и жил в особняке на Беверли-Хиллз с садовником, бассейном и гаражом на пять автомобилей.

Но всякий раз, когда он пытался себе это представить, Пастор понимал, что с ним такого не могло случиться. Подобная жизнь не для него. Человек в белом махровом халате, спускающийся по лестнице собственного особняка и небрежно отдающий распоряжение горничной насчет стакана свежего апельсинового сока, всегда имел чужое лицо. Пастор не мог жить в обычном мире. У него всегда возникали проблемы с правилами: он не умел подчиняться другим людям. Вот почему он должен жить здесь.

В долине Серебряной реки правила создаю я, и я их изменяю. Я сам и есть правило.

Роза пожаловалась, что у нее болят пальцы.

– Значит, пришло время отдохнуть, – сказал Пастор. – Если хочешь, завтра я научу тебя другой песне.

Если буду жив.

– А тебе больно, когда ты играешь?

– Нет. Но я привык. Со временем на подушечках появятся мозоли, и они станут такими же твердыми, как пятки.

– А у Ноэля Галахера жесткие подушечки пальцев?

– Если Ноэль Галахер гитарист…

– Конечно! Он из группы «Оазис»!

– Ну, тогда у него жесткие подушечки. Ты бы хотела стать музыкантом?

– Нет.

– Четкий ответ. А у тебя есть другие идеи?

На лице у Розы появилось виноватое выражение, словно она заранее знала, что отец ее не одобрит, но потом набралась мужества и сказала:

– Я хочу быть писателем.

Он даже не смог бы сказать, что почувствовал.

Папа никогда не прочтет твою работу.

Однако Пастор сделал вид, что очень доволен:

– Вот и отлично! А каким писателем?

– Для журналов. Ну, вроде «Тинейджера».

– А почему?

– Они встречаются со звездами, берут у них интервью, пишут о моде и косметике.

Пастор стиснул зубы, чтобы скрыть отвращение.

– Ну, мне нравится, что ты хочешь стать писателем. Если ты будешь сочинять стихи и рассказы, то сможешь остаться в долине Серебряной реки.

– Ну да, может быть, – с сомнением ответила Роза.

Он видел, что Роза не намерена всю жизнь провести здесь. Но она еще слишком молода и многого не понимает. К тому моменту, когда она сможет сама принимать решения, ее точка зрения изменится.

Я надеюсь.

К ним подошла Звезда.

– Время для Правдолюба, – сказала она.

Пастор забрал у Розы гитару.

– Пора спать, – сказал он.

Они со Звездой направились к поляне, где стояли машины, а по дороге занесли гитару Мелодии. Мелани включила радиоприемник и устроилась на заднем сиденье «барракуды». Она надела ярко-желтую футболку и голубые джинсы из бесплатного магазина. Одежда была ей велика, и она затянула джинсы ремнем, подчеркнувшим ее тонкую талию. Она выглядела очень сексуально.

Природа наградила Джона Правдолюба удивительно низким гнусавым голосом, который иногда оказывал гипнотическое действие на слушателей. Он специализировался на разговорах о том, во что слушатели верили, но стеснялись признавать. Обычные рассуждения фашиствующей свиньи: СПИД есть наказание за грехи, интеллект связан с расой, мир нуждается в жестком порядке, все политики глупы и коррумпированы и тому подобное. Пастору казалось, что большую часть его слушателей составляют толстые белые мужчины, которые все сведения о жизни черпают в барах.

– Этот тип олицетворяет то, что я больше всего ненавижу в Америке, – сказала Звезда. – Предрассудки, ханжество, лицемерие, самодовольство и чудовищную глупость.

– Точно, – согласился Пастор. – Давай послушаем.

– Сейчас я еще раз прочту заявление, сделанное секретарем губернатора, мистером Ханимуном.

Волосы у Пастора на затылке встали дыбом, а Звезда сказала:

– Проклятый сукин сын!

Ханимун стоял за планом затопления долины Серебряной реки, и они его ненавидели.

Джон Правдолюб продолжал говорить медленно и тяжеловесно, словно каждый звук имел особенное значение:

– Вот послушайте: «ФБР произвело расследование угрозы, появившейся первого мая среди объявлений в Интернете. Установлено, что за угрозой ничего не стоит».

Сердце Пастора упало. Он ждал именно такого поворота событий, тем не менее пришел в смятение. Пастор рассчитывал, что в заявлении прозвучит хотя бы намек на мирные предложения. Однако ответ Ханимуна оказался максимально жестким.

Правдолюб продолжал читать:

– «Губернатор Майк Робсон в соответствии с рекомендациями ФБР решил ничего не предпринимать». Таков, друзья мои, полный текст заявления. – Правдолюб явно считал его возмутительно коротким. – Вы удовлетворены? Срок, назначенный террористами, истекает завтра. Вас успокоили слова губернатора? Позвоните Джону Правдолюбу по этому номеру и скажите, что вы думаете.

– Значит, нам придется это сделать, – сказал Пастор.

– Ну, я и не рассчитывала, что губернатор пойдет на уступки без демонстрации.

– И я тоже. – Пастор нахмурился. – В заявлении дважды упоминается ФБР. Похоже, Майк Робсон собирается во всем обвинить федералов, если дело обернется не лучшим образом. Возможно, он сомневается.

– Что ж, нам нужно продемонстрировать, что мы способны устроить землетрясение…

– Может быть, он еще передумает.

Звезда опустила взгляд.

– Дерьмо! – со вздохом сказала она. – Наверное, я рассчитывала, что все решится мирно.

Пастор встревожился. Ему не нравилось, что Звезда сомневается в успехе. Ее поддержка была ему необходима, чтобы убедить остальных Едоков Риса.

– Мы можем сделать все так, что никто не пострадает, – сказал он. – Мелани выбрала идеальное место. – Он повернулся к ней: – Расскажи Звезде, что мы решили.

Мелани наклонилась вперед и развернула карту так, чтобы ее могли видеть Звезда и Пастор. Она не знала, что Пастор не умеет читать.

– Вот здесь, в долине Оуэнс, есть сдвиг, – сказала она, указывая на красную полоску. – Тут произошли крупные землетрясения в 1790 и 1872 годах, так что давно пришло время для следующего.

– Неужели землетрясения случаются по расписанию? – спросила Звезда.

– Нет. Но история сдвигов показывает, что необходимое для него напряжение достигает нужной величины один раз в столетие. Из чего следует, что мы можем его устроить, если произведем толчок в нужном месте.

– И где же? – спросила Звезда.

Мелани указала точку на карте:

– Примерно здесь.

– А точнее?

– Только после того, как я там побываю. Данные Майкла дают нам координаты с точностью до мили. Когда я увижу ландшафт, то смогу указать место.

– Как?

– Свидетельства прежних землетрясений.

– Ясно.

– Согласно теории Майкла о сейсмических окнах, самый подходящий момент наступит между часом тридцатью и двумя двадцатью.

– А почему ты уверена, что никто не пострадает?

– Посмотри на карту. Долина Оуэнс населена не густо, здесь расположено всего несколько маленьких городков, разбросанных вдоль русла высохшей реки. Выбранное мной место находится в нескольких милях от поселений.

– И мы не сомневаемся, что землетрясение будет небольшим, – добавил Пастор. – В ближайшем городке никто ничего не почувствует.

Он, как и Мелани, знал, что полной уверенности быть не может, но пристально посмотрел на Мелани, и она промолчала.

– Если эффекта никто не ощутит, то всем будет наплевать, – сказала Звезда. – В таком случае зачем вообще устраивать землетрясение?

Звезда противоречила сама себе, что показывало, как сильно она нервничает.

– Мы обещали завтра устроить землетрясение. Как только оно начнется, мы позвоним Джону Правдолюбу по мобильному телефону Мелани и скажем ему, что сдержали обещание.

О, какой это будет замечательный момент!

– А он нам поверит?

– А куда он денется после того, как специалисты проверят показания сейсмографов, – сказала Мелани.

– Представляю, как будут чувствовать себя губернатор Робсон и его люди. – Пастор услышал возбуждение в собственном голосе. – Особенно мерзавец Ханимун. Они скажут: «Черт, они действительно могут устроить землетрясение! Что же нам теперь делать?»

– И что будет дальше? – поинтересовалась Звезда.

– Тогда мы пригрозим устроить новое землетрясение. Но дадим им не месяц, а неделю.

– А как мы отправим нашу угрозу? Тем же способом?

– Нет, – покачала головой Мелани. – Я уверена, что они могут отследить послание, отправленное по Интернету. А если мы выберем другой адрес, нашу угрозу могут не заметить. Вспомните, прошло три недели, прежде чем Джон Правдолюб обратил на нее внимание в прошлый раз.

– Значит, мы позвоним и будем угрожать вторым землетрясением?

– Но теперь оно произойдет уже не в пустынной местности, а там, где возможны серьезные разрушения, – вмешался Пастор. Перехватив встревоженный взгляд Звезды, он добавил: – Но возможно, нам не придется его устраивать, хватит одной угрозы.

– Inshallah, – сказала Звезда. Она научилась этому выражению у алжирки Оды. – Если того пожелает Бог.

Они выехали на следующее утро, когда еще не рассвело.

Никто не видел сейсмический вибратор при свете дня на расстоянии в сто миль от долины, и Пастор рассчитывал, что так будет и дальше. Он планировал вернуться домой после наступления темноты. Придется преодолеть около пятисот миль, одиннадцать часов в грузовике, максимальная скорость которого составляла сорок пять миль в час. Пастор решил на всякий случай взять с собой «барракуду». И Кедра, потому что самим им будет не справиться.

Пастор включил фонарь, чтобы добраться до места, где они спрятали грузовик. Все четверо молчали. У них ушло полчаса на то, чтобы убрать ветки и вывести сейсмический вибратор.

Пастор нервничал, пока не сел за руль грузовика и не включил зажигание. Когда он услышал ровное гудение двигателя, его охватило возбуждение.

Дома коммуны находились более чем в миле, и он не сомневался, что никто не услышит рева мотора, поскольку густой лес поглощал шум. Утром коммунары заметят, что они уехали. Анет должна сказать всем, что они отправились в Напа на встречу с Полом Бейлом. Обычно коммунары никуда не ездили, однако едва ли они будут задавать вопросы, поскольку никому не захочется связываться с Пастором.

Пастор включил фары, и Мелани уселась рядом с ним. На первой передаче он повел тяжелый грузовик к дороге. Мощные колеса легко справлялись с кустарником и пересохшими ручьями.

Господи, получится ли у нас задуманное?

Землетрясение? Перестань!

Но мы так хорошо все спланировали.

Пастор выехал на дорогу и повернул на восток. Через двадцать минут они уже покинули долину Серебряной реки и выбрались на 89-е шоссе. Пастор свернул на юг, посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, что Звезда и Кедр следуют за ними на «барракуде».

Мелани казалась совершенно спокойной.

– Как вчера вел себя Дасти? – осторожно спросил он.

– Отлично, он любит навещать отца. Майкл всегда находит для него время, зато для меня он постоянно занят.

Пастор прекрасно понимал обиду Мелани. А вот ее спокойствие изрядно его удивило. В отличие от него Мелани не думала о том, что случится с ее ребенком, если она сегодня погибнет. Мелани нисколько не сомневалась, что все пройдет успешно и они не пострадают. Может быть, она просто лучше разбирается в землетрясениях? Или принадлежит к той категории людей, которые склонны закрывать глаза на неприятные факты? Пастор не знал ответа на эти вопросы.

Когда начало светать, они добрались до северной оконечности озера Тахо. Неподвижная вода походила на лист полированного серебра, брошенный среди гор. Сейсмический вибратор не мог не привлечь к себе внимания на узкой извивающейся дороге. К счастью, отдыхающие еще спали, и грузовик видели лишь несколько сонных людей, спешивших на работу в отели и рестораны.