Текст книги "Нефункциональный тест"
Автор книги: Келли Моран
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
Глава 13
Уроки жизни согласно Камрин:
Репутация – это не более чем история в виде слухов.
Камрин натёрла Эмили солнцезащитным кремом и закрыла тюбик колпачком.
– Запомни: одной не плавать. Кто-то должен быть в бассейне, прежде чем ты в него полезешь.
Эмили кивнула и умчалась. Камрин же откинулась в шезлонге и закрыла глаза, подняв лицо к солнцу. Сегодня было решено передохнуть. Оставшиеся члены семьи и друзья Хизер должны прилететь завтра. Хортоны забронировали целый этаж в гостинице на все выходные.
Ещё два дня, и всё это закончится. Ей всего лишь нужно пережить обед после репетиции церемонии бракосочетания, девичник и саму свадьбу.
– Камрин Кович, – прокричала её мать с другого конца бассейна. – Ты намазалась солнцезащитным кремом?
Как будто она не прожила в этой коже тридцать лет, чтобы знать, как легко та обгорает.
– Да, мама. Мне его Эмили нанесла. Я подумала, что белые отпечатки крошечных ладошек на загаре будут хорошо гармонировать с лавандовым платьем подружки невесты.
Трой рассмеялся со своего места в шезлонге рядом с ней.
– Она пытается быть смешной? – спросила её мать, ни к кому в частности не обращаясь, голосом пронзительным, словно сирена воздушной тревоги.
– Ключевое слово «пытается», – вставил Фишер.
– Тебе лучше нанести ещё, – настаивала мама.
Кэм было интересно: если бы создали солнцезащитный крем SPF 3000, то смогла бы она отправиться в путешествие к солнцу, подальше отсюда? Ей следует отправить электронное письмо «Коппертоун»[28]28
«Коппертоун» – товарный знак косметических средств для безопасного загара – лосьонов, мазей, масел, производства одноимённой фирмы; принадлежит корпорации «Шеринг-Плау».
[Закрыть] с этим предложением.
Но прежде чем она успела бы объяснить матери, что нанесла SPF 50 всего лишь десять минут назад, Трой пробормотал:
– Давай я тебя намажу. И она замолчит.
Это было первое, что он сказал ей после случившегося прошлой ночью в душе. Взяв тюбик, он сел на шезлонг позади неё, широко расставив ноги, и начал втирать лосьон в её плечи и спину. Она закрыла глаза за своими солнцезащитными очками и приказала себе не реагировать на его прикосновения. Она и так уже достаточно отреагировала прошлой ночью.
Закончив, он подался вперёд.
– Сегодня вечером у нас состоится разговор, Кэм. Нравится тебе это или нет. – Резко встав, он сделал несколько шагов к бассейну и нырнул в воду.
Камрин сглотнула, ей не нравилось, как это прозвучало. Загадывать желания на звёздах, танцевать под дождём и до чёртиков пугать её этими клоунами – это одно, но разговаривать – совсем другое. Но она не сможет от него спрятаться, поэтому, чтобы он ни хотел обсудить, этот разговор, несомненно, оставит её уязвимой и истекающей кровью. Она не ведёт разговоры. По крайне мере, не слишком хорошо.
Эмили подошла к краю бассейна и протянула руки к Трою. Усмехаясь, он велел ей прыгать. Эмили испуганно покачала головой. Трой заверил племянницу, что поймает её, напомнив Камрин о его эксперименте ночью в лесу. В ответ Эмили села на край бассейна и соскользнула в воду. Трой поймал её, как и обещал. Камрин наблюдала за ними с улыбкой, пока Трой плавно катал Эмили по воде.
На стуле рядом с ней зазвонил его мобильный.
– Трой, тебе пришло сообщение.
Он оставил Эмили у края, где было мелко, и подплыл к её стороне бассейна, скрестив руки над бортиком.
– Возьми телефон и прочти.
Она потянулась за мобильным и коснулась экрана.
Линдси: Скучаю по тебе в своей постели. Мы можем встретиться позже?
Желудок скрутило, когда она уставилась на вопиющее напоминание о том, почему они никогда не смогут стать парой. Одна из многих причин. Она даже никогда не слышала, чтобы он упоминал имени Линдси. Скорее всего, он её даже не помнит.
– Кто это? – спросил он.
Кэм коснулась экрана, чтобы сохранить для него сообщение. Оно ему ещё понадобится, когда они вернуться в Милуоки. И это не должно так сильно причинять ей боль.
– Спам.
Трой кивнул и направился обратно, чтобы снова подхватить Эмили и рассекать с ней по воде.
– Знаешь, Камрин, – проговорила тетака Миртл, – у тебя останутся полоски на загаре от лямок купальника.
И они не закончили обсуждать солнечные ожоги. Ура. Она посмотрела на свой простой белый слитный купальник. Ради бога, она на солнце всего пятнадцать минут.
– Ты могла бы позаимствовать один из моих, – предложила Хизер, просто чтобы заключить перемирие.
Кэм уже порядком устала от этого. Почему её сестра всегда должна быть миротворцем? Почему вообще должен быть миротворец? Они должны быть семьёй. А семьи не должны так нервировать.
– У меня есть другой купальник, без бретелек, – продолжила она.
Если предложенное Хизер бикини без бретелек выглядит так же, как эта верёвка от воздушного змея на ней самой, то Камрин оно точно не подойдёт.
– Мне и так хорошо, спасибо.
– Неплохая идея. Может, всё-таки стоит, – сказала кума Виола.
Трой поднял Эмили из бассейна и вылез сам, став рядом с Камрин, вытираясь полотенцем.
– Ты становишься раздражительной, – произнёс он так, чтобы слышала только она.
Кэм прикрыла глаза рукой.
– Я окружена людьми, сбежавшими из психушки. И я всегда раздражительная. Ты просто никогда не замечал.
– Камрин, послушай их, – прокричала мама.
– Постой за себя, – прошептал он.
– О чём ты говоришь? Я не начну ссору…
– Я не говорил про ссору. Я сказал: «постой за себя». – Он скрестил руки на груди, вода капала с его мужественного, привлекательного тела.
Какое это имеет значение, постоит она за себя или нет? Они никогда не слушают, так что она лишь заработает ларингит.
Ещё один пункт из его списка, надо полагать. Почему его заботит, закричит ли она в ответ? Сделает ли что-то спонтанное? Загадает ли желание на дурацких звёздах? И вообще, для чего этот его идиотский список?
– Ты меня игнорируешь? – спросила мама своим по обыкновению пронзительным голосом.
Трой приподнял брови, ожидая её ответа. Камрин выглянула из-за него, чтобы обратиться к матери.
– Я пытаюсь тебя игнорировать, но ты делаешь это затруднительным.
Трой наклонился и оперся руками на её подлокотники.
– Постой. За. Себя, – прошептал он. – И пока будешь это делать, матерись.
Она пристально посмотрела на него.
– Я уже сыта по горло тобой и твоим списком, Трой.
– Докажи, – бросил он вызов. – За все годы, что я тебя знаю, никогда не слышал, чтобы ты материлась. Ты, наверное, даже мысли в своей хорошенькой маленькой головке подвергаешь цензуре.
Хорошенькой маленькой… Она стиснула зубы.
– Заткнись, Трой.
– Или что?
Но тут к ней на колени забралась Эмили, намочив её сухой купальник.
– Папочка собирается промыть тебе рот с мылом за пререкания. Он всё время мне это говорит, но никогда не делает. – После этого заявления она встала и помчалась обратно к Анне.
А её мать ещё не закончила.
– Камрин Кович, не дерзи матери. Мы пытаемся помочь…
Трой заговорил одновременно с её мамой:
– Матерись, Кэм. Постой за себя и…
Камрин вскочила со своего шезлонга.
– Хватит! – прокричала она, заставляя затихнуть даже галёрку из ада. – Я вам не хренов ребёнок. Вам не нужно беспокоиться, что я угроблю свадьбу Хизер. Всё равно никто не будет смотреть на меня. Не имеет значения, есть ли у меня солнечные ожоги или полоски от загара, или мои волосы сбриты из-за швов. Никто и никогда не заметит меня в одной комнате с ней. – Она пристально посмотрела на Троя, сжав руки в кулаки. – Теперь ты, блядь, счастлив?
В этот момент из больших стеклянных дверей вышел папа Джастина.
– Я готов поставить стейки. Кто как желает, чтобы их приготовили?
Камрин посмотрела на него: бедняга, бедняга.
– Лучше приготовь мне куриную грудку, Тим. Я и так уже слишком жирная для своего платья. Нельзя, чтобы швы лопнули во время великого события Хизер.
Затем, наклонившись, она резко сорвала со своего шезлонга пляжное полотенце и прошагала в дом.
Трой бросил своё полотенце на бетонный пол, качая головой и испытывая желание рассмеяться. Кэм ругалась матом. И дала отпор на постоянные придирки своей семьи. Галочка и галочка. Ну, они определённо продвинулись вперёд.
Он взглянул на Тима, стоящего возле гриля в мужском фартуке с кастрюлей сырых стейков в руках и в шоке взирающего на всех. Трой поднял свой телефон и сел в шезлонг.
– Я люблю бифштекс средней прожарки с кровью, Тим. А Камрин – хорошо прожаренный.
– Трой Лански, – произнесла её мать. – Чему ты ухмыляешься?
– Эй, только потому, что Кэм разозлилась и ушла, не означает, что вы можете изводить меня вместо неё.
Хизер посмотрела на потрясённые лица остальных.
– Я думала, она счастлива за нас. Считала, что она хочет быть моей главной подружкой невесты. Из-за чего она так вышла из себя?
Трой вздохнул. Родные всё ещё не поняли.
– Кэм рада за вас, просто она не понимает, почему твоя свадьба стала затрагивать её.
– Никогда раньше не слышала, чтобы она материлась, – произнесла Анна. – Это было похоже на «Сумеречную зону». Мне будут сниться кошмары.
Трой усмехнулся, но мама ещё не закончила.
– Не понимаю, почему просьба намазаться солнцезащитным кремом так её расстроила. Она же могла заработать рак кожи.
Бернис, молчавшая до сих пор, опустила руку с груди.
– Возможно, просьба вместо приказа была бы воспринята лучше. Если бы Камрин знала, что вы волнуетесь из-за рака кожи, а не из-за того, как она будет выглядеть в своём платье, быть может, она бы не разозлилась.
Хорошо сказано, Бернис. За это она заслужила одобрительного похлопывания по спине. К тому же заставила замолчать мать Кэм. А это было задачей не из лёгких.
Трой бросил отцу тюбик с солнцезащитным кремом, поскольку его лысая голова уже порозовела. Папа уставился на тюбик, прежде чем произнести:
– А что это за разговоры о полноте?
Трою тоже хотелось бы знать ответ на этот вопрос. У Камрин красивое тело. После прошлой ночи он мог это подтвердить, убедившись своими глазами. Чёрт, пока жив, он не забудет это тело. Все эти изгибы и мышцы. Она не анорексичная модель, но также далеко и не толстая. Она нормальная, здоровая…
Трой тут же припомнил все их трапезы, и не мог вспомнить, чтобы она хоть раз съела всё, что было на тарелке. Она ела, но не столько, сколько обычно. Или для неё это норма? Он никогда не обращал внимания. Даже во время их Парижского дня она съела только один блинчик и один круассан.
При звуке голосов Трой поднял глаза. По-видимому, после вспышки Кэм вся семья переключилась на Тима: на то, кто какой предпочитает стейк, и спорили, сможет ли Нана съесть бифштекс со своими протезами.
Трой прикоснулся к экрану своего телефона, чтобы поставить музыку и отключиться от всех, когда заметил, что у него сохранённое сообщение. Удивившись, почему Кэм сохранила спам, он открыл его.
Блин. Линдси. Он встречался с ней два года назад в течение всего лишь одной недели. И она от случая к случаю отправляла ему сообщения с предложением встречи ради секса, когда ей было одиноко или когда была в отчаянии. Как и прежде, он отправил ей текст с вежливым отказом.
В отъезде. И счастлив с кое-кем ещё. Всего наилучшего.
Кэм видела сообщение. И его интересовало, что она чувствовала по поводу другой женщины, имело ли для неё это значение или нет. После прошлой ночи он не мог сказать, чего она хочет. Он думал, что она хочет его так же, как и он хочет её, как бы катастрофически это ни было.
Кэм никак не отреагировала, насколько он мог судить, когда открыла сообщение.
Но, как бы то ни было, он её предупредил. У них состоится разговор. Сегодня вечером он получит ответы на некоторые из своих вопросов.
Все они трусы, большинство из них. Они отправили Эмили к ней в спальню, чтобы позвать её на ужин. Только её семья может использовать невинного трёхлетнего ребёнка в качестве буфера.
Итак, они сидели за столиками на улице и ужинали в молчании. Это было самое сумасшедшее, самое удивительное, что Кэм когда-либо испытывала. Молчание её семьи. Кто ж знал? Трой довёл её до крайности, так что она потеряла самообладание, защищая себя, как он это назвал, и материлась. Она не планировала делать это часто, если вообще когда-нибудь повторит подобное, но, возможно, всё же есть нечто полезное в этом его списке. Всё, что может заткнуть Ковичей, не может быть таким уж плохим.
Но что она действительно хотела знать – каковы мотивы Троя.
Камрин отрезала ещё один кусочек своего идеально приготовленного, хорошо прожаренного бифштекса и отправила его в рот.
– Что значит «хренов»? – спросила Эмили.
Нана выплюнула печёный картофель, который жевала в этот момент. Хизер похлопала её по спине, когда та закашлялась. Мама с папой обменялись шокированными взглядами. Челюсть Бернис упала на стол для пикника. А Трой… рассмеялся.
– Эмили Кович, – сурово пригрозил Фишер, положив на стол свой кукурузный початок. – Мы так не выражаемся!
Эмили оглядела стол.
– Но тётя Кэм выражается! И я хочу знать, что это означает!
– Ну, – спокойно произнесла Анна, – когда ты станешь постарше, я тебе объясню.
– Но я старше, чем была в это утро!
– Но всё ещё недостаточно, – промямлила себе под нос тетака Миртл.
– Достаточно. Мне три года, – начала спорить Эмили, что, впрочем, ей никак не помогало. – Я не малышка.
– Ты всегда будешь нашей малышкой, – сказала мама, что нисколько не помогло ситуации.
Эмили скрестила руки на груди, пыхтя, словно Пафф, волшебный дракон на стероидах.
– Это несправедливо.
Фишер кивнул.
– Жизнь вообще несправедлива. И хватит об этом. Ешь свой ужин.
– Я не хочу. Я хочу знать, что…
– Кхм, – прервала Кэм, заставляя всех дружно повернуться к ней. Если чему она и научилась у своей племянницы, так это тому, что дети никогда ничего не забывают. Их сознание одержимо одной идеей. Эмили не отстанет, пока не получит ответ, и неважно, каким он будет.
Закончив жевать, Кэм произнесла:
– «Хренов» – это прилагательное, образованное от существительного путём прибавления суффиксов «ов» в конце. Окончания прилагательных, образованных от существительных, выражают принадлежность одному определённому существу, единичному обладателю или индивидуализирующее выделение предмета. И твой папа прав, это плохое слово. Поэтому я уверена, что ты его больше никогда не произнесёшь. Так же как и «дерьмо», «чёрт» и «блядь».
Серебряные столовые приборы Наны с грохотом опустились на тарелку. А остальные члены семьи уставились на неё в молчаливом изумлении с застывшими в воздухе вилками. Они в некоем роде напоминали ей кадр из фильма, поставленный на паузу. И в целом это выглядело довольно забавно.
Камрин откусила ещё один кусочек стейка и прожевала.
– Бифштекс очень вкусный, Тим.
– Эм, спасибо.
Эмили посмотрела на Фишера.
– Почему ты просто не сказал этого?
Джастин рассмеялся.
– Я не совсем уверен, что твой папа даже знает то, что тётя Кэм только что произнесла. Я вот не знаю.
Кэм глянула на Троя уголком глаза. Тот поднёс руку к груди.
– Камрин, это было самое сексуальное, что я когда-либо слышал.
Она подумала, что он шутит, но затем хорошенько присмотрелась. Его тёмные глаза были раза в три больше их нормального размера, а рот был широко разинут. М-да. Он такой же чокнутый, как и все остальные.
Йяка Митч поморщился.
– Трой, да ладно…
– Нет, серьёзно, – настаивал он. – Самое сексуальное.
– Это было весьма сексуально, – пробормотал Джастин, за что получил шлепок от Хизер. – Что? Так и есть.
– А что значит «сексистское»?
Фишер потёр лоб.
– Здорово, Трой. Большое спасибо.
– Не сексистское, – поправила Хизер, – а сексуальное.
– Хизер! – прикрикнул Фишер.
Эмили хлопнула руками по столу.
– Ну, что это значит?
Все повернули головы к Камрин.
– Кэм, пожалуйста, скажи ей, – умолял Трой. – Я не могу дождаться, чтобы услышать объяснение этого слова.
– И я, – согласился Джастин, получив очередной шлепок от Хизер.
– Мы не бьём людей, тётя Хизер! Используй слова. – Эмили снова посмотрела на Камрин. – Скажи мне.
В прошлом они всегда высмеивали Кэм за рациональный ум. За то, что она как губка для бесполезных знаний. Теперь же они заинтересовались?
– Э-э, – пробормотала она. – «Сексуальный» – определяется, как правило, значениями привлекательный и соблазнительный. Со словом «самый» оно подразумевает наиболее привлекательный или соблазнительный из всех.
Трой кивнул.
– Точно.
– Это плохое слово? – спросила Эмили.
Фишер указал на Камрин, изогнув брови.
– Будь осторожна с ответом, дорогая сестрица.
Камрин закатила глаза.
– Нет, Эмили. Это не плохое слово, но очень взрослое, так что ты должна использовать его только тогда, когда станешь намного старше и в правильном контексте.
Анна покачала головой.
– Значит, я звоню тебе, когда придёт время обсуждать пестики и тычинки.
– Зачем ты хочешь позвонить тёте Кэм по поводу пестиков и тычинок?
– Она имеет в виду половое созревание, лапочка, – добавила кума Виола.
– Чёрт побери! – взревел Фишер, из-за чего Трой с Джастином загоготали, словно пьяные гиены. – Не могли бы вы все заткнуться? Из-за вас её выгонят из детского сада, если она это повторит.
Эмили в упор посмотрела на своего отца, выглядя намного старше своих лет.
– Тётя Кэм сказала, что «чёрт» – это плохое слово. Так что не говори больше «чёрт». Правильно, тётя Кэм?
Кэм улыбнулась.
– Правильно, зайка. «Чёрт» – это чертовски плохое слово. И никаких более чертыханий. А теперь тебе следует съесть свой чёртов ужин, на который Тим потратил чёртов час, готовя его на гриле, прежде чем он чертовски остынет.
Фишер запрокинул голову и уставился в тёмное небо, как будто молясь высшим силам. Трой с Джастином чуть не свалились со своих стульев, покатываясь со смеху. И Джастин залился тем же уродливым оттенком фуксии, что и рубашка, которую купила ей Хизер. Даже Бернис смеялась, прикрывшись салфеткой.
Эмили с Камрин приступили к еде, в то время как все, кроме Фишера, хохотали до истерики. В конце концов они успокоились и закончили свою трапезу, когда догорающий свет уже скрылся за горами.
– А что значит «половое созревание»?
Глава 14
Уроки жизни согласно Камрин:
Хороший разговор как эспрессо – хорошенько бодрит, но после него может быть тяжело заснуть.
Трой проследовал за Камрин в спальню и пинком захлопнул дверь. И прежде чем она успела сделать ещё один шаг вглубь комнаты, он схватил её за руку, развернул и прижал спиной к стене. Заключив в ладони её лицо, Трой заглянул в её широко распахнутые глаза.
– Видела, что произошло за ужином? – спросил он. – Ты заставила всех смеяться. Ты была очень забавной.
– Да, я видела, – ответила она, положив ладони поверх его рук. Он подумал, что Камрин намеревается их убрать, но вместо этого она переплела их пальцы и опустила вниз.
– Всех, кроме Фишера, который убьёт меня позже. – Кэм замолчала. – Спасибо, – прошептала она.
Сердце гулко билось в груди, когда он посмотрел на неё. Кэм благодарила его, это было огромным скачком и не самым лёгким для неё поступком.
– Пожалуйста. Но я также подразумевал и другое – и я это уже говорил. То, как ты заболтала Эмили, расплывчато ответив на её вопросы, было чертовски сексуально.
На её лице промелькнуло сомнение.
– Ага. Цитирование определений и основ грамматики делает меня невероятно сексуальной, а также занудной.
Он наклонился к ней и схватил за бёдра.
– Шути сколько хочешь, но я серьёзно. Никто другой не смог бы этого сделать. Все эти знания, хранящиеся в твоей голове, – это очаровательно. Ты никогда ничего не забываешь.
Она слегка склонила голову набок, глядя на него.
– Твоё растущее безумие начинает вызывать опасения.
Вот опять. Даже то, как она говорит, делает его твёрдым.
– Дай определение безумию.
– Извини?
Его взгляд упал на её губы, и он застонал. От неё по-прежнему пахло лемонграссом. Трой всё гадал, это её шампунь или какое-то средство для тела. Запах был не фруктовым и не девичьим, просто чистым. Свежим.
– Каково определение безумия?
Она пристально смотрела на него ещё секунду, прежде чем ответить:
– По определению, безумие – это расстройство психики. Но Эйнштейн говорил: «Безумие – это многократное повторение одного и того же, каждый раз ожидая другого результата».
Воздух покинул его лёгкие. Он так сильно хотел её, что было больно физически.
– Тогда я безумен, Кэм, потому что я хочу тебя. Сейчас. Снова и снова. Но только без отстранённости, что была прошлой ночью.
Без той неизбежности, что скоро всё это должно закончиться.
Её губы раскрылись, когда она вдохнула. Её взгляд блуждал по его лицу, прежде чем она посмотрела ему в глаза.
– Я взяла за правило не спать с чокнутыми мужчинами.
Его губы изогнулись в полуулыбке.
– Сделай исключение, только в этот раз.
Он высвободил руки и подошёл к своей сумке у кровати, достал презерватив, а затем вернулся к ней.
Она посмотрела на презерватив, потом на него.
– Здесь?
О боже, да. У стены. Вверх тормашками. На дереве. Ему плевать, до тех самых пор, пока она с ним.
– Да, здесь.
– Прямо вон там есть идеально подходящая для этого кровать.
Опершись обеими ладонями о стену, он улыбнулся и прижался к ней своим телом.
– А прямо здесь есть идеально подходящая для этого стена.
Он наклонился для поцелуя и остановился, прежде чем прикоснуться к её губам, чтобы иметь возможность понаблюдать, как её глаза затуманятся страстью. До прошлой ночи он даже не подозревал, что Камрин настолько страстная. Ох, как он ошибался. Это только укрепило его желание показать ей всё, что она заперла в себе. Всё, чем, как она думала, не являлась.
– Я обожаю этот твой взгляд. Знаешь об этом? – Её глаза прояснились, когда она уставилась на него в замешательстве, обескураженная. – Взгляд, который появляется у тебя, когда ты забываешь дышать.
И чтобы снова вернуть этот взгляд, он скользнул пальцами вверх по её бедру под платье и нырнул под резинку её трусиков. Почти… там. Потянув трусики вниз, он наблюдал, как её глаза расширяются. Такие большие, чертовски прекрасные глаза. Трой расстегнул и приспустил свои джинсы. Он оставил их болтаться на лодыжках, пока помогал ей снять её нижнее белье, а затем отбросил джинсы в сторону. Трой делал всё нарочито медленно и усмехнулся тому, что Камрин наблюдала за ним. В кои-то веки она не выглядела смущённой.
Он натянул презерватив, не сводя с неё глаз. Почти… там. Она прижала ладони к стене позади себя, как будто собираясь с духом, пытаясь удержаться в вертикальном положении. Он стянул с себя футболку и швырнул её в сторону. Камрин уставилась на его грудь сквозь полуопущенные веки, в то время как он наблюдал за её пульсом, сильно колотившимся на её горле.
Трой шагнул ближе, слегка касаясь своей кожей ткани её платья. Её соски затвердели в ответ. Кэм втянула воздух и задержала дыхание, выгибаясь ему навстречу. Он коснулся пряди её волос, плавно пропуская их сквозь пальцы и вдыхая запах лемонграсса, прежде чем позволить волосам упасть к её щеке.
Это шампунь. Он никогда снова не ощутит запах, похожий на этот, не подумав о ней, как сейчас, в эту самую минуту.
Это трепетное чувство к ней родилось в момент того первого поцелуя во дворе и никуда не делось после прошлой ночи. По неизвестным причинам, погружаясь глубоко внутрь неё, наблюдая, как она кончает снова и снова, он не насытил это желание к женщине, которую не должен желать. После сегодняшнего это чувство тоже не прекратится, однако он всё равно не прекращал делать то, что делал.
И она его не останавливала.
Почти там. Его руки нырнули под её платье, обхватили попку и развели бедра. Она ахнула, обхватив ногами его талию. Её руки держались за его плечи, массируя мышцы напряжёнными пальцами. Она делала это каждый раз, когда он её целовал, и тогда, во время секса прошлой ночью. Ещё одна из многих её особенностей, которая сводила его с ума.
Он помедлил возле её входа, глядя ей в глаза, испытывая нужду. Губы неподвижно зависли над её ртом в ожидании…
Там.
– Вот этот взгляд, Кэм. Просто прекрасен, – прошептал он, накрывая её рот своим и вторгаясь внутрь.
Она вскрикнула, но звук был заглушен его поцелуем. Такая горячая. Её пальцы сжали его плечи, прежде чем схватить в кулак его волосы. О, такая горячая. А затем её пятки впились в его спину, привлекая его ещё глубже внутрь её настолько, насколько это было в человеческих возможностях, и, блин…
Он полностью потерялся в ощущениях. Растворился.
Больше не было никакой размеренности, только неукротимые животные инстинкты. Он оперся рукой о стену и вонзался в неё со всей силы, пока её тело не напряглось, и он не почувствовал, как она сжалась и уплотнилась вокруг него.
Трой был со многими женщинами, но ни одна из них не кончала так, как Камрин. Быстро, лихорадочно, и со всеми этими эмоциями, которые она пыталась сдержать. Кэм заставила его захотеть ждать, балансируя на грани между мукой и облегчением. Доставлять ей удовольствие снова и снова, чтобы просто наблюдать за её таинством.
Трой разорвал поцелуй, чтобы глотнуть воздуха, и спрятал своё лицо в мягкой коже за её ухом. Ухватив Кэм сзади за шею, он услышал её надрывный стон и почувствовал, как она вздрагивает, сотрясаясь напротив него, прежде чем сам полностью освободился.
Сглотнув, Трой обнял её, совершенно потрясённый. Он стоял, держа её на руках дольше, чем им потребовалось времени, чтобы сделать дело.
– Святые угодники, Кэм, – произнёс Трой, не в силах сказать большего. Кэм издала непонятный звук в знак согласия.
И прежде чем у него могли отказать ноги, он отнёс её к кровати и посадил себе на колени. Трой избавился от презерватива и расстегнул её платье, желая почувствовать её кожу своим телом. Её руки без колебаний поднялись, позволяя ему стянуть платье через голову.
Она задрожала, поэтому он потянулся ей за спину и обернул их одеялом. И, удерживая её на своих коленях, он откинулся на спинку кровати, а она припала щекой к его груди. Это было намного лучше, чем гоняться за ней в душевую. Хотя, может быть, позже…
– Начинаю привыкать к этому, – сказала она.
Он посмотрел вниз на её макушку.
– К чему?
– К этим объятиям.
– Ты обычно не обнимаешься после секса? – Она не ответила. – Я говорил тебе, Кэм, что сегодня вечером мы поговорим.
Она подняла голову.
– И именно поэтому мы занимались сексом? Чтобы ты мог развязать мне язык и отметить пунктик в своём списке?
Он сжал челюсти, пока его коренные зубы не заскрипели.
– Я говорил это прежде и повторю ещё раз. Секс с тобой не входил в мой план, Камрин. Я занимаюсь им просто потому, что хочу этого.
Или потому, что какой-то моей внутренней части это необходимо.
Она посмотрела на него, вероятно, обдумывая, стоит ли сохранить эту информацию в своей голове. А он задавался вопросом, сколько ещё раз у них должен быть секс, чтобы она ему поверила.
Он вздохнул.
– Мы сыграем в «двадцать вопросов». По моим правилам. Двадцать вопросов, и на все из них ты должна ответить честно.
Она уронила подбородок на его грудь.
– И какое отношение всё это имеет к твоему списку?
Он ответил просто:
– Чтобы ты излила свою душу.
– Излила свою душу, – механически повторила она. – Отлично. Я сыграю в твою игру, если я тоже смогу задать тебе вопросы. Без ограничений.
Ему это не понравилось. Без сомнений, она его перехитрит, но честно так честно. К тому же, в зависимости от того, что она спросит, быть может, его открытость повлияет на неё и приободрит.
Он кивнул.
– Я начну первым. Ответь на мой предыдущий вопрос. Ты никогда не обнимаешься после секса?
Её взгляд потух.
– Нет.
Он ждал, что Кэм разовьёт тему, но она не стала. Трой понял, что это не она не хотела близости, а мужчины, с которыми она была. На протяжении многих лет Камрин привыкла к сексу больше как к акту, чем наслаждению.
– Тебя никогда не держали в объятиях после секса? – Она покачала головой. – И поэтому ты закрылась от меня прошлой ночью?
Она пожала плечами, но кивнула. Трой знал, что это не вся история, но пока не стал заострять на этом внимание.
– Не делай этого, – прошептала она. – Пожалуйста, не надо меня жалеть, ладно? Не все такие эмоционально открытые, как ты.
– Поверь мне, то, что я испытываю, – не жалость.
– Ты задал уже три вопроса. Моя очередь.
Отличная попытка.
– Уточнение ответа не является дополнительным вопросом.
Она прищурила глаза.
– Это не было оговорено в правилах.
Он улыбнулся.
– Теперь оговорено. Задавай свой вопрос.
– Кто такая Линдси? – Даже не задумываясь.
Интересный, однако, первый вопрос, и тот факт, что она задумалась о другой женщине. Она, что, ревнует? Он не думал, что Кэм способна на такие необузданные эмоции.
– Женщина, с которой я недолго встречался год назад.
Её брови приподнялись.
– И ты до сих пор с ней спишь?
– Нет. Почему Эмили назвала тебя уродливой?
Её взгляд метнулся вниз, а затем обратно к нему. На её лице отразилась борьба, а затем она наконец неохотно ответила:
– Она услышала, как я это произносила.
Трой так и подозревал, хотя и надеялся на иной ответ. Он принял её незащищённость за самоуверенность.
– Объясни.
Она уставилась на его грудь.
– Я примеряла отвратительную одежду, которую Хизер купила для меня в бутике. Это было после того, как они заставили меня осветлить пряди и подстричь волосы. Я пробормотала самой себе: «Нельзя исправить уродство». Эмили услышала.
– Ты же не считаешь…
– Моя очередь, – произнесла она, прерывая его. – Сколько женщин у тебя было?
Что такое со всеми этими вопросами о его интимной жизни?
– Много. Однако не так много, как ты думаешь.
– И ты никогда не хотел жениться на ком-нибудь из них? Ты хотя бы помнишь их имена?
Это прозвучало как оскорбление, завуалированное в вопрос.
– Нет, я никогда не хотел жениться ни на одной их них. И да, я помню всех по именам. Карен была первой – на заднем сидении её автомобиля после выпускного. Нет смысла перечислять их всех, но я помню каждую из них. Они все были особенные, но не для меня, в долгосрочной перспективе.
Она посмотрела на него с искренним удивлением.
– Они были тебе небезразличны, верно?
– Да. Ты же не считаешь всерьёз себя уродиной, не так ли?
Она вздохнула.
– Уродина – это сильное слово…
Он оттолкнулся от спинки кровати, садясь прямо, и заглянул ей в глаза.
– Ответь на вопрос, Кэм. Ты считаешь себя уродиной?
Она схватила простыню, лежащую рядом с ними, и слезла с его колен. С особой тщательностью она завернулась в неё и легла на спину. Её действия являлись таким же ответом, как если бы она сказала прямо…
– Да. Ну, нет. Не уродиной, но также и не красавицей. Я обычная. Одна из тех, мимо которых другие проходят и едва ли замечают. И мне это нравилось.
Его взгляд метнулся к её глазам, изучая её, но она не посмотрела в ответ. Он бы заметил её в комнате полной женщин, даже если бы они никогда не встречались. Настолько она выделялась. Но со временем она привыкла прятаться. И это подкинуло ему несколько идей для его списка.
– Нет, Кэм. Ты не уродина. Кто вообще сказал тебе…?
– Что произошло в тот день? – спросила она, снова перебивая его, чтобы отвлечь внимание от себя. Её тон смягчился, когда она пояснила: – В тот день, когда они забрали твоего отца насовсем?
