Текст книги "Военные дневники люфтваффе. Хроника боевых действий германских ВВС во Второй мировой войне"

Автор книги: Кайюс Беккер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Кайюс Беккер
Военные дневники люфтваффе. Хроника боевых действий германских ВВС во Второй мировой войне

Введение

Я пишу это введение по просьбе автора и делаю это с удовольствием. С германской точки зрения его книга – мемориал погибшим, дань уважения оставшимся в живых и предупреждение грядущим поколениям. Помимо этого, она – первый отчет о воздушной войне 1939–1945 годов, составленный по германским источникам.

В Германии очень мало тех, кто знает, что происходило в той войне на самом деле. Хотя боевые действия велись чуть ли не по всему миру, меры безопасности вместе с германской и союзной пропагандой окутали их завесой секретности. В это трудно поверить, но многие германские летчики так и не узнали основного смысла операций, в которых сами принимали участие.

Мне, как офицеру Генерального штаба и историку, в течение десяти лет занимавшемуся историей люфтваффе, постоянно задают вопрос: «Почему нет доступной истории воздушной войны, изложенной с германской точки зрения?»

Этот пробел становится все более зияющим после создания новых германских военно-воздушных сил как составной части НАТО. Наши дети и внуки спрашивают: «Что же на самом деле произошло в вашей войне?» Не довольствуясь рассказами о личном опыте, они желают знать, почему и где. И ответы, которые получают, в большей своей части неудовлетворительны.

Раньше во всех странах (да и сейчас все еще во многих) существовала практика после окончания войны – даже когда военное правительство уже не находится у власти – издавать для широкой публики и вооруженных сил официальные, то есть под государственным контролем, отчеты о происшедших событиях. В любом случае каждый, кто принимал участие в таком серьезном событии, как война, имеет право узнать о ней, а потом вынести свое личное суждение.

Только в Германии до сих пор не вышло ни одного официального отчета о воздушной войне, и не похоже, что таковой появится в ближайшее время. По этой причине я поздравляю автора этой книги за мужество, которое он проявил, приступив к решению столь трудной задачи. Очевидно, написанная для широкой общественности, эта книга не претендует на роль всеобъемлющей военной истории. Да это и невозможно в пределах такого объема. Тем не менее, основываясь на личном боевом опыте, я заявляю, что, рассмотрев огромный архивный германский материал, изучив официальные военные документы других стран и опросив многих руководителей люфтваффе военных времен, автор сумел создать историческую книгу, точную и в деталях, и в контексте. Она во многом заполнит существующий вакуум и, без сомнения, найдет свое место в архивах военной литературы.

Работая в течение многих лет в военных архивах бывших вражеских держав, я хорошо знаю, что подобный труд давно ожидался за рубежом. Я надеюсь, что эта публикация позволит уменьшить существующие предрассудки в отношении германского люфтваффе военных времен.

Вскоре после войны одной ведущей западной державой мне было поручено заняться изучением истории люфтваффе. Однажды, беседуя с высокопоставленным офицером, отвечавшим за эти исследования, я спросил его, почему такая мощная держава, как его, которая в конце концов одержала верх в воздушной войне с Германией, проявляет такой интерес к люфтваффе. К моему удивлению, он ответил, что им хочется выяснить, как это «с горсткой оружия и самолетов» она смогла столь долго держаться против авиации всего мира. Ведь это невольно выраженная дань уважения германскому мужеству, не правда ли?

В описаниях сражений в этой книге нет возвеличивания войны. И как оно могло в ней быть, если летчики нашей страны заплатили самую дорогую цену по сравнению с остальными? Солдаты, по собственному опыту знающие, что такое война, – самые ярые и решительные противники войны и наиболее стойкие сторонники мира. И тем не менее известно, что в век атомной бомбы, как и во все времена, свобода и даже существование страны зависят от готовности ее граждан отдать жизнь ради ее защиты. Так сделаем все, чтобы призрак войны не поднялся вновь над нашей страной.

Бывший генерал люфтваффе Пауль Дойчман

Предисловие

Нелегко изложить историю германских военно-воздушных сил в одной книге. Возможно, по этой причине до сих пор не было ни одной официальной публикации по этому вопросу. Из-за отсутствия таковой мне представлялось важным написать так, чтобы разоблачить некую ложную концепцию, развившуюся в ходе войны и существующую поныне.

Я намеревался составить точный и объективный отчет об основных событиях, имевших место на главных театрах военных действий: на Западе, в России, на Средиземном море и в самой Германии. Однако из-за множества событий такой отчет никак не может претендовать на полноту изложения. Таким образом, если некоторые операции я описывал детально, то лишь потому, что они были типичными среди целого ряда других. Важнейшие события в воздушном аспекте войны были сосредоточены в моих выводах и заключениях в конце каждой части.

Неизбежно, что такую книгу, как эта, находящуюся на полпути между историей и свидетельствами очевидцев, кто-то будет считать чересчур критичной, а кто-то – недостаточно критичной. Многие читатели, возможно, упрекнут меня в том, что в книге не нашлось места для обзора многих событий. Я полностью сознаю ограниченность содержания и заявляю, что взялся за работу, которая должна быть доведена до конца.

Возможно, мне следует объяснить, почему история люфтваффе в последний год войны дана в обобщенном виде. Дело в том, что в неравной битве и на Восточном, и на Западном фронтах люфтваффе с середины 1944 года оказывало слабое влияние на исход боев. Несмотря на безнадежную ситуацию и на то, что в ходе многих драматических событий растущее осознание неминуемого крушения проникало в сознание и командного и рядового состава, я воздержался от попытки анализировать ситуацию этих последних месяцев из-за отсутствия надежного документального материала. Мне пришлось бы целиком опираться на личные воспоминания участников событий, многие из которых противоречили друг другу. Я предпочел этого не делать. Во всяком случае, этот период освещен рассказами многих летчиков, а также Адольфом Галландом в его выдающейся книге «Первый и последний» (М.: Центрполиграф, 2003).

Поэтому, если последняя фаза войны не подверглась детальному анализу, то это не из намерения воспевать победы люфтваффе и замалчивать его разгром. Зерна этого поражения были посеяны в чересчур поспешном его создании, неготовности к длительной войне и отсутствии разнообразных типов самолетов для определенных важных задач. Первая часть дает это понять. Тем не менее я считаю, что мне удалось избежать рассуждений типа «вот если бы это да если бы то…». Говорят за себя прежде всего, факты, а не теории.

Эта книга претендует лишь на рассказ о воздушной войне, какой она была, без каких-либо попыток выносить суждение о ее моральности. Война порождает эмоции, а пропаганда военного времени преувеличивает героизм. В поверженной Германии пропаганда мирного времени занималась только тем, что глумилась над нашими военными достижениями. И в том и в другом случае жертвой становилась истина.

Так что моим главным намерением было разобраться с фактами. Только после этого можно сформировать независимое мнение. Война вовсе не прекрасна, и все народы, в ней участвующие, знают о страданиях, которые она несет. Я осмеливаюсь надеяться, что моя книга поможет понять, что, невзирая на разногласия, надо учиться жить в мире.

Кайюс Беккер

Гамбург

Пояснения к русскому изданию

Читателю будет легче работать с книгой, если он получит некоторое представление о структуре боевых частей люфтваффе военного времени и терминах, используемых для обозначения различных уровней командной цепочки. Хотя эта система зависит от размаха и сути боевых операций, командная иерархия выглядит примерно следующим образом:

В тексте во избежание путаницы в ряде случаев использованы немецкие обозначения. Это особенно применимо к наиболее часто упоминаемым соединениям: Geschwaderи Gruppe. Называть первое «группой», а второе «крылом» было бы не самым лучшим решением проблемы, особенно когда они относятся к совершенно непереводимым сокращениям. В тексте используются понятия Fliegerkorps(авиационный корпус), Fliegerdivision(авиационная дивизия), Staffel(эскадрилья) и Schwartили Kette(звено).

Основной боевой единицей люфтваффе была не Staffel, или эскадрилья, а Gruppe, которая, хотя номинально являлась частью конкретной Geschwader, часто действовала независимо от нее. Обычно в Geschwader было три Gruppen, но это число менялось, как менялось и число самолетов во всякой Gruppe (в теории их должно было быть 30–36, но часто оказывалось намного меньше).

Внутри более высоких категорий, таких, как Luftflotte(воздушный флот) или авиакорпус, можно было найти типы Geschwader, соответствующие конкретным кампаниям – такие, как Kampfgeschwader(бомбардировщики), Stukageschwader(пикирующие бомбардировщики) или Jagdgeschwader(одномоторные истребители). Термином Zerstorer(буквально «ликвидатор») обозначался тяжелый двухмоторный истребитель «Мессершмит-110». Также неоднозначен термин Lehrgeschwader(сокращение LG), который можно было отнести к любому типу самолета. Таких соединений имелось лишь два, и первоначально они были созданы для обучения лидеров, но после войны гордо присвоили себе функции элитных частей.

Оставшиеся непереведенными сокращения указывают и на тип, и на номер конкретного соединения. Так, KG 1 – Kampfgeschwader1 (бомбардировщики), JG 54 – Jagdgeschwader54 (одномоторные истребители). Gruppenсопровождаются римскими цифрами, которые предшествуют типу и номеру Geschwader: например, II/StG 1 означает вторую Gruppeв Stukageschwader1, I/ZG 2 означает первую Gruppeв Zerstorergeschwader2. Предшествующие арабские числительные указывают Staffelсогласно его членству в Geschwader(не в Gruppe) – например, 1/JG 3.

Береговые и специальные части имели несколько другие обозначения, но они вряд ли требуют уточнения.

Из вышеприведенной таблицы будет видно, что личный ранг офицеров, командующих на одном и том же уровне, существенно различается. Вместо присвоения действующего звания, офицерам давались звания в зависимости от воинского соединения. Так, молодые и удачливые пилоты продвигались внутри своей части без повышения личного звания, так что часто можно было встретить майора, командующего группой, а капитана в роли командира крыла и т. д.

Наконец, важно помнить, что в Германии как зенитные, так и парашютные части (в отличие от авиадесантников) были в подчинении люфтваффе, а не армии.

Часть первая
БЛИЦКРИГ В ПОЛЬШЕ

Глава 1
КОДОВЫЙ СИГНАЛ «ОСТМАРКФЛЮГ»

Было 25 августа 1939 года. Удушливый жаркий день клонился к вечеру. В замке Шенвальд в Силезии верхушки старых деревьев все еще купались в лучах солнца, но под нижними ветвями уже сгущались сумерки. Но вечер не ожидался мирным. Перед замком постоянно кто-то появлялся и кто-то отъезжал. Курьеры сновали вверх и вниз по песчаной дорожке. По лестницам поднимались и сбегали ординарцы. Оставляя за собой облако пыли, умчалась чья-то командирская машина с эмблемой разведывательной эскадрильи на крыле.

Пыль окутывала все, придавая неестественный вид этой сцене. Она поглощала шумы суматохи, сдавливала горло людям и приглушала их голоса. А может, причиной этому была не только пыль, но и мысли о завтрашнем дне? Потому что завтра должна была начаться война.

В 18.30 главнокомандующий люфтваффе Герман Геринг из заповедника Вердер возле Потсдама послал судьбоносный кодовый сигнал, которого два восточных Luftflotten (воздушных флота) и их части и соединения столько дней ждали с растущим нетерпением: шифрованное слово, которое означало «решение польского вопроса силой». И вот оно было отправлено: «Остмаркфлюг» 26 августа, 4.30.

Шенвальд лежит в шести милях к востоку от города Розенберг, центра Силезского округа, по дороге к польскому пограничному пункту Грюнсрух. И именно там командующий авиацией генерал-лейтенант Фрайгер фон Рихтгофен расположил свой боевой штаб. Но этот энергичный небольшого роста генерал не любил находиться далеко позади фронта.

– Мы должны быть тесно связаны с острием атаки нашей пехоты, – говорил он.

Иными словами, должна быть хорошая связь. Если она выйдет из строя, никакой командир не сможет вести своих солдат; а от Испании у люфтваффе остался горький опыт, когда связь обычно не работала.

В конце гражданской войны в Испании Рихтгофен командовал легионом «Кондор», и с тех пор его штаб сохранился практически в прежнем составе. Это давало ему особое преимущество: только его штаб в ударной группировке люфтваффе против Польши имел сравнительно свежий боевой опыт – опыт, который окажется эффективным, если не решающим, когда дело дойдет до поддержки армии с воздуха.

И это, кратко выражаясь, была работа Рихтгофена. Его соединения близкой поддержки – четыре Gruppen пикирующих бомбардировщиков «Штука», одна Gruppe истребителей ближнего действия и одна дальнего – имели задачу подавить польские пограничные укрепления и открыть дорогу 10-й армии из Силезии, а после прорыва оказать содействие бронированному клину пробиться прямо к Варшаве.

Неудивительно, что Рихтгофен стремился быть в близком контакте с передовой линией фронта, он намеревался на следующий день перенести свой штаб на площадку, уже свободную от утренних боев. Но это означало, что его связь должна постоянно функционировать, и в этом отношении он был настроен скептически. Ее организация была обязанностью административной группы, а в этот момент никто не знал, что происходит.

– Слушайте, Зайдеман, – обратился он к начальнику своего штаба, – если вдруг завтра утром произойдут какие-то изменения в плане наступления, я очень сомневаюсь, что мы о них узнаем.

Было без нескольких минут восемь. Если бы Рихтгофен знал, как быстро подтвердятся его опасения.

У фронтовой дороги на Грюнсрух вместе со своим адъютантом стоял главнокомандующий 10-й армией генерал артиллерии фон Рейхенау. Уже полчаса мимо них на восток шла моторизованная колонна войск.

Шенвальд находился в центре дислокации XVI армейского корпуса, и этот корпус, возглавляемый генерал-майором Гепнером, был на острие атаки 10-й армии. Две его бронетанковые дивизии, 1-я и 4-я, должны были прорвать польскую границу на участке протяженностью несколько километров в 4.30. Пользуясь смятением и неразберихой в стане врага, они должны были двигаться вперед, не сворачивая ни вправо, ни влево. Имея на южном фланге польские бетонные укрепления в Любинице, а на севере – во Вьелуне, а также промышленный район Ченстохова, они нацеливали удар прямо на переправу через Варту в Радомско.

Таким образом, командующему авиацией пришлось подумать над размещением своего фронтового штаба. Он обратился к командующему 10-й армией с предложением разделить с его штабом имевшуюся площадь. Рейхенау с радостью согласился, потому что замок был со вкусом обставлен его хозяевами, семьей Штудниц. Под одной крышей, более того, в соседних комнатах генералы армии и авиации могли быть в более близком контакте перед завтрашней атакой танков, которые будут поддерживать пикирующие бомбардировщики «Штука».

Вскоре после восьми часов оба стояли у ворот замка, провожая взглядами бесконечные колонны автомашин, когда к ним подбежал, запыхавшись, подполковник Зайдеман.

– Извините, генерал, но операция «Остмаркфлюг» отменяется!

Пока Рихтгофен глядел на него, потеряв дар речи, он продолжал:

– Только что поступило сообщение из 2-й авиадивизии. Фюрер отдал приказ не начинать войну 26 августа. Концентрация войск будет продолжаться.

Рихтгофен фыркнул:

– Что за путаница! Ладно, Зайдеман, разошлите приказ об отмене… по телефону, по радио, курьерами, любыми возможными средствами. И получите подтверждение о получении из каждого подразделения. Завтра ни одна душа не должна взлететь, ни один самолет! Иначе нас обвинят в том, что мы начали войну!

Извинившись перед Рейхенау, Рихтгофен быстро вышел. Радиостанция на колесах, палатки со связистами стали походить на разворошенные муравейники, пока шифровались приказы, а телефонные операторы пытались установить связь. А снаружи по местам назначения уносились курьеры.

Gruppen и эскадрильи Рихтгофена были отправлены вперед к своим оперативным базам только лишь сегодня после полудня. От некоторых еще не поступало никаких сведений, и он не имел представления, где они сейчас находятся. Конечно, эти базы находились на большом удалении друг от друга и слишком далеко позади фронта. Дома никто, похоже, не извлек урока из донесений, которые он присылал из Испании.

Stuka Geschwader 77 полковника Гюнтера Шварцкопфа в составе двух Gruppen приземлилась в Нойдорфе, к западу от Оппельна, а две Stuka Gruppen из Lehrgeschwader 2 под командой полковника Байера – в Нидер-Эльгут в Штайнберге. Gruppe II/LG 2 майора Вернера Шпильфогеля находилась в нескольких милях от своей потенциальной цели в Альтзиделе. Она была оснащена бипланами «Хеншель-123», чей запас горючего определял радиус действия чуть больше 80 миль.

«Если Шпильфогель даже долетит до фронта, он уже израсходует практически половину своего запаса горючего», – проворчал Рихтгофен и немедленно приказал подготовить взлетную полосу для своего подразделения в Альт-Розенберге, расположенного вблизи от границы.

И наконец, была еще Gruppe I из Geschwader дальних истребителей, ZG 2 под командой капитана Генцена в Кросс-Штайне, к югу от Оппельна. Удастся ли вовремя доставить к ним приказ об отмене?

Около 20.30 в дверь заглянул фон Рейхенау.

– Ну, мой дорогой друг, – произнес он шутливо, – похоже, мы будем воевать без люфтваффе. – В ответ на вопрошающий взгляд Рихтгофена он добавил: – Я не получал никакого приказа об отмене. Я пошел!

Несколько часов командующий 10-й армией был вне пределов досягаемости вместе с начальником своего штаба, генерал-лейтенантом Паулюсом, располагаясь в лесах к северо-востоку от Оппельна. Внизу по дороге все еще катился на восток поток войск. Без личного приказа командования Рейхенау отказывался что-либо предпринимать, чтобы остановить движение войск.

Для того чтобы выйти из тупика, Рихтгофен предложил командующему 10-й армией соединиться с Берлином по радиосвязи люфтваффе и задать вопрос напрямую. Рейхенау согласился, и вскоре после этого – примерно в девять часов – пришло следующее необычное радиосообщение: «Командующий авиацией обращается за информацией к командующему армией: применим ли приказ об отмене к 10-й армии?»

Депеша ушла по «обычным каналам»: из штаба Рихтгофена во 2-ю авиадивизию, оттуда в 4-й воздушный флот и, наконец, к главнокомандующему люфтваффе. Расшифровав ее, офицеры-связисты не поверили своим глазам.

Время шло.

21.30 – танки все еще движутся мимо замка на восток.

22.00 – мимо проходят пехотные колонны, направляющиеся к близлежащей границе.

22.30 – командующий авиацией вздохнул с облегчением, получив подтверждение получения приказа об отмене наступления от последнего из своих соединений. Но пехота, видимо, не собиралась менять своих планов.

Наконец, за час до полуночи по радио пришел ответ из Берлина. Главнокомандующий люфтваффе от имени Верховного командования вооруженных сил доводил до сведения генерала Рейхенау, что приказ об отмене касается и 10-й армии. И вскоре после полуночи полки начали отходить.

Теперь стало ясно, почему командующего пехотой не известили ранее. Его армия фактически получила контрприказ от группы армий «Юг» в начале вечера. Но Рейхенау уже выдвинул свой передовой штаб, и весь вечер связь между штабом в Тураве и командующим в Шенвальде была прервана. Даже курьеры не могли до него добраться.

Генерал-лейтенант Паулюс в Тураве был по горло занят, отправляя контрприказы в корпуса, от тех – в дивизии, а из дивизий – в полки, не говоря уже о батальонах, ротах и взводах, расположенных прямо у границы. А кроме того, приказ следовало отправить в специальные войска, которые должны были проникнуть за вражеские позиции сразу после полуночи, то есть за четыре часа до нападения. Он мог допустить, что его главнокомандующий едва ли начнет войну, если его армия совершит полный разворот. Поэтому прежде всего проинформировал полевые части. Все равно было бы чудом, если бы за оставшиеся несколько часов каждый солдат, выдвинутый на передовые позиции, узнал, что нападение отменяется.

В действительности это было достигнуто. Во всем районе дислокации 10-й армии только одно подразделение не узнало новость вовремя. Оно находилось перед сектором 46-й пехотной дивизии, противостоявшей польским укреплениям в Любинице. В течение ночи, как и было приказано, солдаты прокрались на вражескую территорию, и в 4.30 тридцать человек открыли огонь по полякам. В любой момент германские батальоны должны были промчаться через границу и взять противника в клещи. Но на границе все оставалось спокойно.

Был еще один случай. На правом крыле группы армий «Юг» в полосе 14-й армии под командованием генерал-полковника Листа внезапным налетом был захвачен железнодорожный туннель в Словакии: важная жизненная артерия для наступающих германских войск. Пришлось отозвать штурмовую группу и вернуть туннель. Поляки взорвали его, сделав непроходимым.

Эти два происшествия лишили нападение, когда оно наконец свершилось, всякой внезапности и рассеяли сомнения, если таковые еще и оставались у поляков, в отношении искренности немцев. В течение нескольких следующих дней воздушная разведка выяснила, что по всем грунтовым и железным дорогам движутся подкрепления в прифронтовые провинции: прямое следствие приостановки в последний момент германских армий. Теперь с каждым днем враг становился сильнее.

Рейхенау и Паулюсу пришлось изменить весь план нападения 10-й армии. Бронированные и моторизованные соединения были отведены во вторую линию, а на острие атаки осталась пехота. Теперь предстояло прорвать границу и пробить бреши, через которые в глубину территории противника устремятся бронетанковые войска. То, что раньше могло быть достигнуто за счет внезапности, сейчас приходилось добывать в ожесточенных боях.

Другим армиям также пришлось срочно перестраивать свои ряды. Однако эти тактические перемещения не повлияли на основные оперативные задачи. По словам главнокомандующего сухопутными войсками, следовало «ожидать срочной мобилизации и концентрации польской армии, а потому уничтожить главную ее часть к западу от линии Висла – Нарев путем концентрических ударов из Силезии, Померании и Восточной Пруссии».

Теперь все зависело от того, сомкнутся ли мощные клещи вовремя, чтобы не позволить главным силам поляков уйти через Вислу в обширные регионы Восточной Польши. Если план удастся, поляки окажутся в гигантской ловушке, а вся кампания будет решена к западу от реки.

Но план также предусматривал, что германское люфтваффе вначале завоюет господство в небе над Польшей, а далее, что германские бомбардировщики прервут движение по грунтовым и железным дорогам внутри страны. Но не только это, ожидалось, что люфтваффе также сыграет ведущую роль в битве: бомбардировщики и пикирующие бомбардировщики, дальние и ближние истребители должны были непрерывно атаковать наземные войска, вынуждая их думать, что их единственный выход – капитуляция.

Впервые в истории воздушным силам была отведена такая решающая роль в сражении. Действительно, в первый раз авиация самостоятельно участвовала в войне. Оправдает ли она надежды, возложенные Верховным командованием? Хватит ли у нее сил для столь масштабной задачи: авиация против авиации, авиация против наземных войск, на фронте и за его пределами?

Насколько на самом деле было сильно люфтваффе? В конце Польской кампании по миру стала ходить легенда о неодолимой и сокрушительной мощи авиации – легенда, которую коварная германская пропаганда максимально старалась поддерживать. Она и в самом деле настолько успешно действовала, что легенда не только пережила войну и падение Германии, но живет до сегодняшнего дня.

Вот два примера, взятые наугад. В «Войне в Польше» (анализе военной истории, опубликованном в 1945 году американской военной академией в Вест-Пойнте) утверждалось: «Летом 1939 года Германия достигла своей цели стать сильнейшей в мире авиационной державой. Системы гражданской и военной подготовки создали резерв примерно из 100 000 летчиков. Производство самолетов достигло примерно 2000 в месяц. В распоряжении Германии было 7000 самолетов первой линии, разделенных на четыре воздушных флота». Солидная четырехтомная военная история «Королевские военно-воздушные силы, 1939–1945» оценивает мощь люфтваффе на 3 сентября 1939 года – тот день, когда Британия объявила войну, – точно в количестве 4161 самолета первой линии.

Так каковы же действительные цифры? Один надежный и заслуживающий доверия германский документ – ежедневный отчет о численности боевой авиации, составлявшийся генерал-квартирмейстером для главнокомандующего люфтваффе, – говорит совсем о другом. Во время Польской кампании оперативные силы люфтваффе включали в себя 1-й воздушный флот «Восток» под командованием генерала авиации Альберта Кессельринга и 4-й воздушный флот «Юго-Восток» под командой генерала авиации Александра Лера. На 1 сентября у них вместе было не более чем 1302 самолета первой линии.

Помимо этого, на востоке находилось еще 133 машины, бывшие под прямым управлением главнокомандующего (Геринга). Кроме двух эскадрилий бомбардировщиков для особых заданий, они включали только самолеты разведки, метеорологии и транспортной авиации.

Наконец, можно учесть истребители, предназначенные для защиты неба над Восточной Германией, хотя в воздушных боях над Польшей участие принимали лишь немногие из них, и то на периферии. В административных районах I (Кенигсберг), III (Берлин), IV (Дрезден) и VIII (Бреслау) они насчитывали двадцать четыре эскадрильи общей численностью 216 самолетов.

Таким образом, по самым щедрым оценкам люфтваффе могло собрать для войны над Польшей 1929 самолетов. Из них только 897 могли нести бомбы, то есть бомбардировщики, пикирующие бомбардировщики и штурмовики.

Две трети своей авиации Геринг бросил на восток. Оставшаяся треть, державшаяся наготове на западе, состояла из 2775 машин всех типов. Из них только 1182, или примерно 40 процентов, были бомбоносителями.

Из этих скромных цифр вытекает следующее: в начале войны люфтваффе было значительно слабее, чем было общепринято считать; оно ни в коей мере не имело наступательного акцента; на этой ранней стадии его создания, когда Гитлер решил начать войну, оно было способно вести быстрый блицкриг лишь на одном фронте.

Тем не менее величину превосходства в военно-воздушных силах нельзя измерять только в числах. Очень важно и техническое состояние. В мае 1939 года, то есть за три месяца до начала военных действий, начальник штаба люфтваффе Ханс Иешоннек предупреждал: «Не обманывайте самих себя, господа! Каждая страна стремится превзойти другую по мощи своей авиации. Но все мы примерно на одном уровне. И невозможно удерживать техническое превосходство в течение долгого времени».

Для Германии 1939 года это были слова еретика. Он произнес их перед группой офицеров верхнего эшелона всех родов войск, которые были приглашены на совещание под кодовым названием «Generalstabsreise Schlesien» в навевающем поэзию Бад-Зальцбрунне к западу от Оппельна в Силезии.

В своем предостережении против сверхоптимизма в отношении численного и технического превосходства Иешоннек преследовал ясную цель: «Есть еще и кое-что другое, а именно тактика. В этой области пока все внове и все не исследовано. Концентрируя мысли в этом направлении, мы сможем завоевать реальное превосходство в воздухе над врагом».

И таким образом тактика люфтваффе стала доминирующей темой в Зальцбрунне для тут же созданных аналитических групп, дискуссий на уровне командного состава и штабных учений по картам. И тут простой вопрос «Что мы будем делать с нашими 800 пикировщиками „Штука“ и бомбардировщиками?» размножился на кучу более мелких проблем. Как будет выглядеть график совместного налета групп бомбардировщиков и пикирующих бомбардировщиков на цель номер 1076 – аэродром Варшава – Окече? Очевидно, что из-за разной методики атаки эти самолеты не могут нанести удар одновременно. Но кто пойдет в атаку первым? Может быть, «Штуки», чтобы иметь наилучшую видимость для своих точных ударов? Или горизонтальные бомбардировщики, чтобы отвлечь внимание вражеской ПВО и облегчить задачу для пикировщиков? Смогут ли справиться с зенитной артиллерией истребители дальнего действия? Как они смогут защитить «Штуки», не мешая в то же время их работе?

Это всего лишь немногие проблемы из множества. «Тактика настолько нова и не развита». Только легион «Кондор» обладал опытом, а время торопило. Гитлер уже объявил трем начальникам штабов о своем намерении «атаковать Польшу при первой удобной возможности». [1]1
  Взято из стенографического отчета о заявлении Гитлера перед главнокомандующими трех родов войск, их начальниками штабов и восемью другими офицерами 23 мая 1939 года в Берлинской канцелярии и заверено генерал-полковником Шмундтом. Все цитаты в этой книге из заявлений, приказов и т. д. проистекают из первичных записей, даже если их источники в этой популярной книге не даются друг за другом.


[Закрыть]Но все еще не верилось, что это произойдет так скоро.

«Наши слабости в подготовке летчиков, в оборудовании и боеготовности были хорошо известны, – писал генерал Шпейдель, тогдашний начальник штаба 1-го воздушного флота, – и мы регулярно сообщали об этом Верховному командованию». Но 22 августа Шпейдель присутствовал в Оберзальцберге, когда Гитлер сообщил начальникам штабов о своей решимости идти на Польшу. «Как и многие другие офицеры, – рассказывает Шпейдель в своем дневнике, – я покинул совещание у фюрера с определенным чувством горечи». В тот же самый день оперативный персонал люфтваффе собрался в рабочем лагере в заповеднике Вердер под Потсдамом.

Днем 24 августа Геринг дал кодовый сигнал «Unterstellungsverhaltnis Weiss», план Польской операции вступил в действие. 25 августа все Gruppen и Geschwader покинули свои базы мирного времени и заняли боевые места дислокации.

Днем и вечером происходила драматическая прелюдия, уже описанная выше. Судьбоносный сигнал «Ostmarkflug» поступил на следующее утро, а спустя несколько часов был отменен.

Прошло шесть дней ожидания. Шесть дней мук, которые родили возвышенные надежды… надежды на мирное разрешение конфликта. Шпейдель писал: «Мы все еще верили, что продолжение переговоров поможет образумить фюрера».

25 августа премьер-министр Британии объявил о заключении Пакта о взаимопомощи между его страной и Польшей, и теперь Гитлер не мог рассчитывать на слабость Британии, из-за которой последняя останется в стороне. Но ничто не могло удержать его от нанесения удара. В предшествующие годы было достигнуто слишком много невероятных успехов, и сейчас он не собирался уступать ни дюйма.